Текст книги "Я тебя научу (СИ)"

Автор книги: serpensortia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Кто знает, что представится глазам,

когда ее покров небрежно сдернешь!

Уж лучше быть слепым!}

}Темнота возвращается, становится черной, как сажа, но я прекрасно различаю сквозь нее и тебя, и противников. А вот Мичиро шепчет:

– Защиту, защиту! Я ничего не вижу!

– Да, вера слепоте почти равна, – контратакует Цугуру, – особенно беспочвенная вера! Кому ты веришь – этому мальчишке? Он отречется от тебя, как только встретит собственного Бойца! Прочь с дороги – все равно побеждать вечно не сможешь! Разлом! И разделение!

Иероглифы заклинаний накладываются друг на друга, вспыхивая в медленно расступающемся мраке. Защитная сфера осыпается, осколки порывом ветра бросает в наши лица. Я успеваю зажмуриться, и на горле и запястьях смыкаются оковы. Мерзкое ощущение – будто горящий лед или ледяной огонь. И удушье…

Только не паниковать. Мы выберемся из этого, уже выбирались. Я открываю глаза и встречаюсь с тобой взглядом:

– Все в по… рядке…}

}Ты держишься на ногах с явным усилием, и бледный, в лице ни кровинки. Наверное, вы с Цугуру равны по силе. Но мы по-прежнему рядом и мне до сих пор не страшно.

}– Я знаю все, что можешь мне сказать.

Я знаю эти доводы. Но верность

анализу рассудка неподвластна.

И ты не знаешь завтрашнего дня,

не можешь знать, кто предан тебе будет,

а кто оставит, слова не сказав.

Дождем, сквозь боль пройдя,

падите, иглы! }

Твой голос вибрирует, но поток серебряных игл, который ты как-то уже использовал, настолько мощный, что пробивает защиту Неверящих. Мичиро падает на колени, смотрит на оковы, хватается за шею:

– Не может быть!..

– Аояги спорил на тебя, заключал пари! – продолжает Цугуру яростно, оглянувшись на свою Жертву. – И его брат тоже предлагает сравнить тебя со мной! Ты лишь удачное, хорошо сделанное оружие. Все еще надеешься, что кому-то нужен сам по себе? Ты дурак, Соби! Неужели, думаешь, эта Жертва с тобой задержится, если ты хоть раз проиграешь? В Семи Лунах Аояги Рицку ждет Боец, и ты лишь отдаляешь момент их встречи! Если веришь в благородство… Уйди! Ты лишний!}

}Я не знаю, чем он бьет в этот раз. Ничего не чувствую. Цугуру просто проводит перед собой ладонями, будто расправляя лист ватмана, и ты отводишь взгляд. Может, там какая-то картинка, которой я не вижу? Я успеваю сократить расстояние между нами до шага, когда ты тяжело опускаешься на одно колено. Наверное, они в самом деле очень сильны. Но не сильнее же Нулей!}

}– Соби, – я прижимаюсь к тебе, глажу по спине. Плевать, пусть смотрят. Мне надо поднять тебя. – Соби!

– Рицка… Прости.

– За что? – я обнимаю тебя. – Это ведь я не могу помочь. Но ты все равно победишь!

Ты напрягаешься – незаметно для взгляда, я чувствую под руками.

– Это приказ?..

– Я тебя дома убью, – обещаю искренне. – Да!.. Вставай, слышишь!

Ты улыбаешься – самым краем губ:

– Слушаюсь, господин.

И встаешь. Легко, уверенно, быстро. Мне бы и себя прибить. Когда научусь понимать, что ты ждешь этих слов? Я выдыхаю и смотрю на Неверящих. Мичиро ловит мой взгляд с откровенной ненавистью. У нее, кажется, есть какие-то личные причины желать тебе поражения.

– Нелюбимый, мой друг говорит правду, – у нее красивый глубокий голос, но он дрожит. Наверное, ошейник на горле мешает говорить. – В Семи Лунах тебя встретит личный Боец. Зачем тебе Соби? Разве ты не хочешь узнать, что такое делить пополам имя и душу? Силу и успех?

– Не ваше дело, – отвечаю я сипло. – Занимались бы своими делами! У меня есть Боец!

Они разражаются издевательским смехом, впервые отвлекаясь от происходящего.

– Давай, Соби! – я впиваюсь ногтями в ладони. – Давай!}

}Ты тоже не делаешь ничего особенного. Простираешь развернутую ладонь, перечеркивая крест-накрест пространство перед нами, и их хохот захлебывается стонами.

– Воздух опалит легкие пламенем, – произносишь нараспев, – слезы в глазах обратятся морской солью. Дыхание станет хрипом и неверие обрушит в безвременье!}

}Наступившая вслед за словами тишина такая, что я проверяю, в порядке ли уши. Оковы исчезают.

– Победа, – ты поворачиваешься ко мне. – Как с ними поступить?

Я смотрю на повалившихся в обморок, как изломанные куклы, Неверящих и пожимаю плечами:

– Только не убивать. Отправь их обратно.

Ты коротко киваешь. Два тела подхватывает смерч желтых осенних листьев, закручивается спиралью, а потом темнота исчезает.}

}Мы стоим на пустынной аллее парка, я поднимаю голову, собираясь что-то сказать – и вижу, что бинт на твоей шее пропитан кровью. Шрамы, да? Так уже было…

– Черт, – срывается у меня. – Больно?

Ты качаешь головой:

– Нет, Рицка.

– Но… – я умолкаю, отвожу взгляд и отворачиваюсь. Сколько еще я буду бесполезно топтаться рядом?

Ты кладешь руку мне на голову – меня раздражает сейчас этот покровительственный жест, я отскакиваю:

– Соби, ты мне когда-нибудь что-нибудь объяснишь? Я устал не понимать, что надо делать!

– Ты все сделал правильно, – негромко отвечаешь ты. – Наилучшим образом.

– Почему? В чем это проявилось? – хочется заплакать или сломать что-нибудь. Голос срывается.

– Рицка, они могли говорить правду, – ты вздыхаешь и достаешь сигареты.

У тебя даже пальцы не дрожат. Если не замечать, что ногти почти синие, можно решить, что все нормально.

– Я не знаю, почему Сэймэй был убит, и ничего не могу рассказать о Семи Лунах. Но у тебя в самом деле может быть собственный Боец. В таком случае…}

}Это называется дать ответ?!}

}– У меня есть ты, – я топаю ногой. – Ты что, думаешь, правда, что ты только инструмент и я откажусь от тебя? Я… Соби!.. Ну что ты делаешь…

Отворачиваюсь, плечи вздрагивают, изо всех сил стараюсь успокоиться. Если они тебя достали намеком, что я такой, как… Мне очень хочется поговорить с братом, но так – впервые.

Ты стоишь у меня за спиной, и я спрашиваю почти про себя, зная, что услышишь:

– Когда ты поверишь?

Я не жду ответа. Может, ты и веришь… умом. А вот внутри… Я только что видел. Поворачиваюсь, стою, выдерживая твой печальный взгляд. Ты собираешься что-то сказать, я торопливо качаю головой:

– Не извиняйся. И мы... мы все равно победили!

Ты молча склоняешь голову, соглашаясь. Заставляю себя улыбнуться:

– Я есть хочу. Как раз шел в магазин. Пошли, что ли?

Ты протягиваешь мне руку – только наблюдая за тобой каждый день, я начал замечать, когда ты в чем-то сомневаешься. Вот сейчас – точно. Тяжело вздыхаю, принимаю ладонь, сжимаю ее в своих. Фиг я тебе дам мне не верить. Может, у тебя и было раньше все плохо. Но больше на этом никому сыграть не удастся.

Мы идем по дорожке и молчим. Кажется, завтра две недели, как я у тебя поселился. Может, я слишком рано хочу всему научиться и все о тебе узнать? Но ведь я же тебе поверил. Я же тебе поверил, Соби, тебе-то что мешает поверить мне?

Глаза закрываются от усталости, в автобусе я задремываю, прислонившись к твоему плечу, но даже во сне мне горько и очень жаль. То ли того, что день испорчен, то ли что ты мне не рассказываешь… То ли просто, что все так по-дурацки складывается и непонятно, когда наладится.}

}*

Вчера я нашел в нашем совместном проживании еще один плюс. Теперь злиться можно на что угодно, кроме твоего отсутствия. Не знаю, почему – но когда настроение скверное… а оно обычно скверное из-за тебя… от того, что хоть не надо ждать, придешь ли ты, легче. Можно буравить взглядом твою спину и делать вид, что занят уроками, как только ты оборачиваешься.

Вернувшись домой, мы почти не разговаривали, но почему-то не разбрелись по углам, а наоборот весь вечер держались рядом. Ты писал эссе, а я читал, прислонившись спиной к торцу стола и краем уха прислушиваясь к стуку по клавиатуре. Если бы вытянул руку, смог бы до тебя дотронуться. Но я этого не сделал. Ты тоже меня не касался, и когда мы легли спать, я даже притворился, что не слышу твоего «доброй ночи». Ты подождал, а потом вздохнул в темноте: почти бесшумно, и так, словно… не рассчитывал на ответ. Не знаю, что на меня нашло, Соби – я придвинулся тебе под бок и зажмурился, хотя ты все равно не мог видеть мое лицо. Ты меня тут же обнял – крепко, аж дыхание перехватило. Мы так и заснули, потому что я не сумел отодвинуться. Из меня эта вчерашняя схватка все силы вытянула. Наверное, у оков есть какое-то обессиливающее свойство, недаром они называются «ограничением противника». После них шатает от слабости.}

}А утром я проснулся от того, что ты сидел и смотрел на меня. Не самое приятное ощущение, но я не испугался, как если бы это было дома. У мамы взгляд другой – я просыпался от ощущения опасности. А тут просто открыл глаза. Ты тут же поднялся:

– Доброе утро, Рицка. Вставай, завтрак на столе.

– Угу…

По утрам я мало разговариваю, толком просыпаясь только после умывания холодной водой или уже идя в школу. Тебя это не сердит – при желании ты можешь и говорить, и молчать за нас обоих.}

}Я сижу на естествознании и украдкой разглядываю одну из наших первых фотографий – там, в парке, когда мы только что познакомились. И мысли лезут в голову совсем не по теме урока. Похоже, это не мне о твоей, а тебе о моей успеваемости придется беспокоиться. Сам виноват будешь – раз ничего не говоришь, приходится крутить в голове происходящее то так, то эдак.

Вчера эти нас почти достали, когда речь зашла о Сэймэе. Ты никогда о нем не рассказываешь, ни плохого, ни хорошего. Вообще ничего. Меня это до крика раздражает, все равно, что в стенку биться.

Зато Ямато и Нацуо не стеснялись в выражениях. Еще бы – ведь он был не их братом, не защищал от всех на свете, не обещал показать город со смотровой площадки Токийской башни… Его все любили – мама, друзья, у Сэймэя знаешь, сколько друзей было? Они часто у нас бывали. Только ты никогда… только тебя я ни разу не видел. Он не хотел, чтобы ты знал, как он живет? Не считал другом? Или… считал только своим и не хотел делиться?}

}Сэймэй оставил тебя мне. Как свою вещь! Приказал полюбить… Я думал, поколочу тебя, когда дошло, что сам по себе я тебе безразличен. Не реветь же было.

А помнишь, ты меня встретил после школы, Юйко пыталась пойти с нами, а я хотел тебя расспросить? Я сказал, что кто ты и о чем мы будем говорить, ее не касается. Ты тогда странно посмотрел, но я тебя видел всего второй раз и не заметил, а теперь вдруг вспомнилось. У тебя было такое лицо, будто для тебя не впервые – что с тобой не знакомят. Ты кого видел перед собой в тот момент, Соби?

Я сердито стукаю кулаком по парте. Сидящая передо мной девочка – кажется, Харука – вздрагивает и оглядывается:

– Рицка-кун, ты чего?

– Ничего, – я встряхиваю головой и смотрю в тетрадь.}

}Знаешь, что самое интересное? Я, оказывается, записал все, что говорила Шинономе-сэнсей. Только не помню, как.}

}*

– Соби? – я прижимаю трубку к уху, – плохо слышно, говори громче!

– Рицка, если я сегодня не встречу тебя после уроков?

Ты задаешь вопрос почти просительным тоном, и я торопливо киваю, забыв, что ты не видишь. Не могу привыкнуть к этим твоим интонациям.

– Конечно, – отвечаю как можно увереннее, – не проблема, я все равно собирался зайти в библиотеку сдать книги. Только… скажи, когда вернешься!

После вчерашнего я хочу быть уверен, что ты ни во что не ввяжешься в одиночку.

– Часа через три, – кажется, ты понял, к чему я задал вопрос, потому что добавляешь: – Не волнуйся, Рицка.

– И не думал, – я чувствую, что краснею. Хорошо, в самом деле, что ты меня не видишь. – Просто уточнил!

– В шесть я приеду. Обедай. В холодильнике есть…

– Тебя подожду, – я нажимаю отбой, пока ты еще что-нибудь не сказал. Поторопишься, зная, что я голодный.

– Рицка-кун, это Соби-сан звонил? – спрашивает Юйко, завязывая под подбородком шерстяные ленточки от шапки. Шапка сиреневая, а вывязанные уголки для кошачьих ушей – ярко-розовые.

– Угу, – я убираю телефон во внутренний карман.

– Здорово, что у тебя есть Агацума-сан. Правда? – Яёи перехватывает у Юйко портфель. – Классно, наверное, иметь взрослого друга. Столько всего нового узнать можно, он с тобой ходит везде… Только интересно, а о чем вы разговариваете, Рицка-кун? Ну, вам не скучно?}

}О чем мы с тобой разговариваем?

Я пожимаю плечами:

– В смысле, о чем? Обо всем. С Соби скучно не бывает.

Уж это точно, прибавляю про себя. Чокнуться проще, чем заскучать в твоей компании.

– Классно, – Юйко с легкой завистью вздыхает. – Рицка-кун, а что ты хочешь на день рождения?

Смена темы такая неожиданная, что я теряюсь:

– Не знаю. А что?

– Просто хочу узнать заранее, – она улыбается, – пока есть время подумать! Чтобы мы хоть примерно знали, чего тебе хочется!

Я не привык, чтобы мне что-то дарили. Пожалуй, мобильник, который ты мне почти насильно вручил, чуть ли не главный подарок, который я получал. Да и дней рождения я помню всего два.

– Мне все равно, – говорю честно, – можете просто прийти, попьем чаю…

– Э нет, так не годится, – перебивает Яёи. – Как это без подарков! Ладно, сами придумаем! Только, чур, потом не говорить, что не угодили!

Он смеется, показывая, что это была шутка, я несколько смущенно улыбаюсь в ответ. Да что бы ни подарили, все здорово будет. Главное, что они у меня есть. Юйко и Яёи. А подарки – дело десятое.}

}*

Теперь я уже узнаю мелодию, а помаргивающий желтым индикатор на крышке телефона подтверждает, что я не ошибся. Ты будто подбираешься, держа мобильник в ладони и не торопясь отвечать. Мы поужинали, доходит три четверти двенадцатого, и звонить в такое время, по-моему, невежливо. Но, похоже, этому сэнсею все равно.

Я обхожу стол, усаживаюсь на подушку рядом с тобой:

– Ответишь?

Ты киваешь и нажимаешь кнопку, открывающую мобильник:

– Ритцу-сэнсей.

– Соби-кун, – доносится до меня мужской голос. Не сиди я вплотную к тебе, не заметил бы, но сейчас не заметить нельзя: ты напрягаешься, когда он произносит твое имя. – Расскажешь, что произошло вчера?}

}Что ж он прямо вчера не позвонил и не узнал! Я ёжусь. Ты осторожно освобождаешь руку, которую я обхватил, и обнимаешь меня.}

}– О чем вы хотите услышать, сэнсей?

– О столкновении с Неверящими, – произносит невидимый собеседник. – Каким образом ты справился с ними?}

}«Ты справился». Интересно.}

}– Я не совсем понимаю причину вашего внимания, – ты притягиваешь меня ближе. – Все произошло по обычному сценарию. Цугуру-тян пропустил последнюю атаку.

– Соби-кун, – похоже, ему не нравится твоя краткость, – Неверящие сообщили, что ты оказался на месте боя в момент, когда потребовалось твое присутствие. Как тебе удалось?

В его голосе нет эмоций, но ты усмехаешься. Одними губами, чтобы не было слышно:

– Вы же знаете, сэнсей, как Жертва вызывает Бойца. Вы сами меня учили.

– Но Аояги Рицка не является твоей Жертвой! – в небрежном тоне появляется нетерпение и, по-моему, гнев. – Соби-кун, я хочу, чтобы ты появился у меня с подробным рассказом о произошедшем, включая эпизод с исчезнувшими Ямато и Коей!

– Они исчезли?

– Сразу после того, как ты одержал победу. Не заставляй меня думать, что намеренно уклоняешься от приглашения!

– Простите, сэнсей.}

}Телефон на отлете, мне слышно каждое слово – наверное, тебе проще, если я услышу, меньше вопросов задам. Мне не нравится твой вид – ты кажешься измученным пятью минутами, как вчерашней схваткой. Я опускаю голову, прижимаюсь щекой к твоему джемперу.

– Что означает это извинение? – сухо интересуется Ритцу. – Ты отказываешься?

– Я уже сказал вам в прошлый раз, – твердо говоришь ты. – Я был вынужден защищать Рицку от тех, кто явился его забрать. Вчерашняя пара собиралась увести его насильно. Как же так, сэнсей, – в твоем голосе появляются нотки, которых я раньше не слышал, – вы всегда говорили, что поединки должны быть честными! Когда атаковали меня, я мог воспользоваться вашими уроками и своим опытом. Но напасть на Рицку, который пока не может тягаться в одиночку даже с первокурсниками школы! Означает ли это, что нам не стоит больше ждать от противников благородства?}

}Сейчас я впервые чувствую, каков твой гнев. Он обжигает. Даже в сражениях твое лицо остается невозмутимым, а сейчас брови сошлись над переносицей и взглядом можно пугать. Я вижу тебя как впервые, как без маски, и мне делается жарко, будто слишком близко наклонился к костру.}

}– Но ты справился с задачей, Соби-кун, – не подтверждает и не отрицает твоих обвинений Ритцу. – Ты победил. Я недаром тобой горжусь.

– Благодарю вас, – откликаешься ты ровно. – Мне просто повезло с Жертвой.}

}Это – обо мне? Я закусываю губу. Честно, что ли? Значит, я все правильно делаю, ты меня не успокаиваешь?}

}– Почему ты не хочешь привести Рицку сам? – начинает сэнсей так, как будто его осенила великолепная мысль. – В этом случае…

– Я исполняю приказ Сэймэя, – крылья носа у тебя вздрагивают. – Вы же знаете, что я не могу ослушаться.

– Разумеется, можешь! Сэймэй мертв, и…

– Нет.

– Ты не можешь избегать меня всю жизнь, Соби-кун! И стоишь лучшего, чем какой-то неопытный ребенок! Неужели тебе хочется забыть годы, проведенные в школе?

Ты хмыкаешь и отвечаешь очень тихо:

– Даже если я хотел бы, боюсь, не получится. Доброй ночи.

И одним движением захлопываешь телефон.

Хорошо, что я сидел у тебя под рукой – кажется, что ты вот-вот упадешь назад.

– Соби! Соби, я здесь, слышишь!

– Рицка… – ты опускаешь голову, волосы падают на лицо. – Все в порядке.

– Я вижу! – встаю на колени, удерживая тебя за плечи. – Посмотри на меня! Соби, пожалуйста!

Ты поднимаешь ресницы – глаза кажутся почти черными.

– Что мне сделать? – спрашиваю по-дурацки. – Чем тебе помочь?

Ты медленно качаешь головой.

– Скажи мне, Соби! Я приказываю!

Крайняя мера, но выхода нет. Ты вздрагиваешь, во взгляде появляется знакомое непонятное выражение.

– Я приказываю тебе! – повторяю отчаянно.

– Иди… сюда… – сдавленным шепотом откликаешься ты и кусаешь губы, будто пытаясь болью удержаться на краю обморока.

Я тебе нужен… Я тебе нужен не только чтобы…

Ты обнимаешь меня крепко, словно никогда не отпустишь. Ладони ерошат мои волосы, гладят спину, пропускают через кольцо пальцев хвост и снова поднимаются к лопаткам. Ты дышишь неглубоко и очень часто.

Когда Йоджи чуть не умер после атаки, как ее, Кои, Нацуо все время сидел, держа его за руку, или лежал, обняв и прижав к себе. А тот в первый день даже в сознание не приходил, и все равно, потом, как только глаза открыл, сказал первым словом спасибо. Они тогда таким взглядом обменялись… Мне было неловко, что я заметил. И мне стало лучше вчера, когда ты в парке мне руку протянул. После оков казалось, идти не смогу – а даже в магазин заглянули… Тебе тоже легче, когда я рядом?}

}– Рицка… – шепчешь ты, и мне опять становится жарко, как когда я понял, что ты из-за меня рассердился на сэнсея.

– Ты правда считаешь, что тебе повезло? – спрашиваю почти беззвучно, невидящими глазами глядя на прислоненную к стене картину. – Что я справлюсь?

– Ты уже справляешься, Рицка, – твои губы прижимаются к моей шее, – я горжусь тобой.

Я не знаю, что ответить. Судорожно обнимаю, зарываюсь лицом в твои волосы, пытаясь не дрожать.

– Ты справляешься, – твои ладони спускаются ниже, скользят по пояснице, по ногам, вот бы ты так и не переставал меня гладить. – Твоя поддержка очень много значит. Когда ты веришь в меня… верю и я.

Я замираю. Кажется, это первый раз, когда ты сам мне сказал.

– Спасибо… – Не знаю, за что благодарю. Наверное, за все сразу. Что защищаешь меня, что дал услышать разговор… – Соби.

– Да?

– Этот сэнсей… Если он прикажет тебе вернуться?

Ты качаешь головой, не ослабляя объятия:

– Он не может. Не имеет права. Я его ученик, но не Боец и не был им.

– Но ведь… тебе же плохо, когда он звонит!

– Это часть воспитания.

Ты не даешь задать вопрос, каким у тебя было воспитание в Семи Лунах – запускаешь пальцы в волосы на моем затылке и осторожно тянешь, чтобы оказаться со мной лицом к лицу. Я сопротивляюсь, но молча и не очень сильно.

Ты ласково проводишь ладонью по моей горящей щеке:

– У меня есть Жертва, Рицка. Я говорил, тебе не стоит опасаться моего ухода.

– А я как ты, – я фыркаю. – Я тебе тоже твержу-твержу, а без толку!

Ты поднимаешь бровь:

– Ты быстро учишься.

Я недоверчиво смотрю на твою улыбку:

– Чему?

– Всему, – ты вздыхаешь. – И спорить тоже.

Значит, тебе лучше. Порываюсь вскочить, забыв, что ты меня обнимаешь, и, конечно, только дергаюсь и остаюсь на месте. Хочу возмутиться – но так и не нахожу подходящих слов.}

}6.

Я слышу шаги на железной лестнице еще до того, как раздается стук и дверь открывается. Я уже научился узнавать, когда поднимаешься ты. Значит, к нам гость.

Отрываюсь от университетского учебника по психологии – на днях я пожаловался, что устал читать монографии, и ты принес мне несколько антологий. Теорию личности, по-моему, каждый старался изложить на собственный лад, будто люди западной цивилизации постоянно соревнуются, кто изобретет что-нибудь новое. Логичен только Юнг. Надо будет спросить, как ты относишься к его взглядам.

На пороге мнется Кио. Я закрываю книгу и встаю с кровати:

– Привет.

– Рицка, – он каким-то птичьим движением склоняет голову набок. – А Соби нет?

Я пожимаю плечами: ширмы сдвинуты к стене, сейчас вся квартира – одна большая комната, видно же, что я один.

– Он сказал, что после университета заедет за какими-то рисовальными принадлежностями, – отвечаю вежливо. – Проходи, если у тебя есть время.

Кио скребет в затылке:

– О’кей.

Разувается, прислоняет к стене большую папку, которую держал под мышкой – наверное, с эскизами – и спрашивает:

– Я включу телевизор, ладно?

Ну да, я в прошлый раз ему нагрубил. Но… мне и так стыдно. Зачем он так себя ведет?

– Конечно, – говорю как можно непринужденнее. И не могу удержаться: – А Соби ты спрашиваешь, можно или нет?

– Обычно да, – Кио выбирает на полке фильм, а я приоткрыв рот смотрю на него. Я совсем на другой ответ рассчитывал почему-то. Думал, вы друзья, и он тут как дома.

Со вздохом убираю учебник – читать под телевизор у меня получается только при тебе, потому что ты делаешь звук совсем тихим. У меня есть одно занятие, которому шум не помеха – на полке в шкафу лежит конверт с воспоминаниями. Я распечатал те, которые оказались в завещании Сэймэя, и еще некоторые, оставшиеся со времени, когда он был жив.

Подумав, я вынимаю конверт и начинаю перебирать стопку снимков. Кио садится рядом и вежливо хмыкает:

– Нельзя взглянуть?

Почему бы нет, в конце концов. Это же хорошие моменты.

– Да, – я протягиваю ему те, которые уже посмотрел. – Это мои мама и брат.

– Сэймэй, – тянет Кио, принимая фотографии. – Аояги Сэймэй… надо же.

– Что «надо же»? – я очень стараюсь не ощетиниваться.

– Так, ничего.

– Кио?!

Сколько можно отделываться от меня после глубокомысленных реплик? Даже у тебя это уже не всегда получается!

– Ладно, только давай тогда спокойно, – Кио фыркает, – а то как-то…

– Угу, – я низко опускаю голову. Мы молчим, потом он примирительно говорит:

– В общем, я думал, что твой брат не умеет улыбаться. Что в детстве не научили. Это точно он?

Шутит, что ли?

– Конечно, – я забираюсь на кровать с ногами. – Почему ты так думал? Ты же сказал, что не знал Сэймэя!

– Знать не знал, но видеть доводилось, – Кио тоже устраивается удобнее, прислоняется спиной к стене и закидывает руки за голову. – Сэймэй пару раз тут бывал, а однажды за Соби в университет заехал. – Он мрачнеет. – Вот тот случай я хорошо помню. Надо было видеть, как они общались. Не с чего мне было хорошо о тебе думать, Рицка, честное слово. Вы ведь даже внешне похожи – ты, когда злишься, так же щуришься… А когда я попытался вмешаться, Со-тян со мной чуть не поссорился и потом целый день не разговаривал.

– И как они общались? – ужасно не хочется спрашивать, но я должен знать.

– Пф! – Кио вскакивает на ноги. – А ты ни разу не видел?

Я снова опускаю голову. Сказать «нет» очень трудно.

– Тогда ясно, – кивает он, делая пару шагов туда-сюда. – Ты раньше не видел Соби, а я не видел тебя. Неудивительно, что ты не понимаешь!

Я стискиваю зубы. Не понимаю? Не знаю ничего, но, кажется, уже очень даже понимаю!

– Знаешь, на этих фотках, – Кио не глядя тыкает пальцем в ближайший снимок, – Сэймэй вообще другой! Он, наверное, к тебе одному в жизни нормально относился. Как к человеку.}

}Я по одной собираю с покрывала разбросанные фотографии. Если бы я знал ответ. Если бы я знал брата.

Все, что у меня было до тебя – Сэймэй. Я пошел с тобой первый раз, когда ты произнес его имя! А теперь я отчего-то боюсь, что он имел отношение к кошмару, который мне приснился. Или пароль к той игре был прислан нарочно, чтобы подорвать мое доверие?..}

}Входная дверь открывается, впуская тебя домой, и я вздыхаю с облегчением. Кио, кажется, тоже рад нарушить повисшее молчание:

– Со-тян! Где ты ходишь, я жду, жду! Мы совместную работу заканчивать будем? До сдачи две недели осталось, а там ведь только абрис пока!

Ты разуваешься, не отвечая на поток вопросов, потом выпрямляешься и поправляешь очки:

– Не надо волноваться. Конечно, будем заканчивать. Сегодня. Удачно, что ты пришел.

– Правда? – Кио расцветает, – здорово, а то я уж начал беспокоиться! Тогда я все приготовлю, да?

Ты киваешь, и он торопливо расшнуровывает папку, раскладывая карандаши, кисти, тушечницы, еще какую-то мелочь. И то ли не замечает, то ли не обращает внимания, что ты выглядишь усталым и обеспокоенным. Я уже намереваюсь спросить, но осекаюсь: во-первых, не хочу при Кио, во-вторых, ты сам подходишь к кровати, садишься на край:

– Как прошел день, Рицка?

– Нормально, – я вглядываюсь в тебя. Ты устал? Улыбаешься и проводишь указательным пальцем по моему лбу:

– Тогда почему ты хмуришься?

Твоя способность вести себя так, будто рядом больше никого нет…

– Что-то случилось? – спрашиваю я шепотом, чтоб Кио не слышал. – У тебя проблемы в университете – или?..

Мне не хочется договаривать, я заканчиваю фразу выразительным взглядом. Ты качаешь головой:

– Нет, все в порядке. Не переживай.

– Соби, – я поднимаю бровь, – мы же договаривались!..

Никогда не врать.

– Я говорю тебе правду, – ты смотришь на меня, как никто больше не смотрит. От этого твоего взгляда хочется убежать или… или не убегать, а… Не знаю, что сильнее.

Кио останавливается на середине движения и прислушивается. Вид у него невеселый.

– Ладно, – спрыгиваю с кровати и иду к оставленной тобой у входа сумке. – Там продукты есть?

– Есть, – отзываешься ты, вставая и потягиваясь таким кошачьим движением, что я почти вижу на твоей голове ушки. Интересно, у тебя нет фотографий, где ты мой ровесник?

– Пожалуйста, убери в холодильник, – просишь ты, когда я уже тащу сумку на кухню. И как ты умудряешься носить такие тяжести, будто они ничего не весят?

Открываю сумку, чтобы достать пакеты с продуктами, и замираю, точно как Кио минуту назад. На самом верху покупок лежит твой мобильник – и индикатор на крышке мигает желтым. Неотвеченный звонок. Почему телефон здесь, а не у тебя в кармане? Я бы отнес его тебе, не задумываясь, не будь этот звонок так подсвечен и не приди ты домой с таким выражением лица. Я смотрю на мобильник, потом решаюсь и тихо, без щелчка открываю.}

}Один отвеченный и четыре неотвеченных вызова за последние два часа. «Ритцу-сэнсей». Черт тебя побери, Соби, это называется – все в порядке? Я складываю трубку. Вы с Кио разговариваете в комнате, а я думаю, как признаться, что влез в твой телефон. Когда он начинает вибрировать в ладони, я от неожиданности чуть не роняю его. А потом стою, глядя на желтое подмигивание индикатора и слушая знакомую мелодию. Похоже, вопрос решился сам собой.

Твое присутствие я чувствую раньше, чем ты произносишь хоть слово. Оборачиваюсь, встречаюсь с тобой глазами – ты наверняка понял, но не сердишься.

– Не собираешься брать трубку? – Ты отвечаешь только взглядом. – Ясно, – я сажусь на край стола. – Отмолчаться не удалось, да? Ладно… вечером обсудим.

Ты киваешь и уходишь назад к мольберту.

Как мы будем отбиваться, если на нас в очередной раз нападут? И еще: я нашел твой мобильный… не потому, что ты хотел, чтоб я его нашел?}

}*

– Соби!

– М?

Мы сидим друг против друга на кровати и, по-моему, если я не начну разговор, ты промолчишь весь вечер.

– Ты сказал, если раскладывать по полочкам, можно прийти к верным выводам. Я тебя не спрашиваю про Семь Лун – если нельзя рассказывать, то ладно. Но ты можешь хоть предположить, зачем я им?

– Я не знаю.

– С чего-то же они ко мне привязались! – я ударяю кулаком по стене. – А от меня никакого проку, пока ты меня не научишь, не будет! Ты вообще помнишь, что обещал?

Я чувствую, как никнут кошачьи уши. Они всегда меня выдают – в любом настроении.

– Помню, Рицка, – ты сцепляешь пальцы в замок. – Но я все же надеялся, что удастся обойтись без этого.

– Ну ты же сам видишь, что не получается! В прошлый раз…

– В прошлый раз у нас как раз получилось, – ты поднимаешь раскрытую ладонь, не давая мне возмутиться. – Именно это беспокоит моего наставника. Я расскажу тебе кое-что из того, о чем начинал говорить Йоджи. Но не проси большего… Пожалуйста.

Я киваю и затихаю, даже дышать перестаю.

– Сэнсей хотел бы знать, как мы позавчера связались друг с другом. Бойца и Жертву учат создавать и укреплять связь в течение всего обучения. Ты, Рицка, сейчас как раз был бы на первом курсе. – Ты усмехаешься, будто что-то вспомнив. – Но ты там не учишься. Можно решить, что тебя обучил я – а это тоже маловероятно. Программу Сэймэя я знал только в общих чертах – видел применение, но не знаю, на чем все основывается. У Бойцов и Жертв разные теоретические занятия, общая только практика. Поэтому я думаю, что сэнсей еще не понял, что я сделал… Мне пришлось прибегнуть к мере, которая считается крайней.

Ты умолкаешь. Я смирно жду продолжения: ни за что на свете не хочется сбить тебя с откровенности. Даже не ожидал, что ты заговоришь, если честно. Привык уже.

Ты вздыхаешь:

– Нам нужна была связь, Рицка. Когда я тебя увидел, я понял, что в тебе есть необходимый для нее потенциал. Но если бы был способ как-то иначе…

– Какой способ, Соби? – я, сам не замечая, придвигаюсь к тебе. – Ты готовился к этому, да?

– Связь между Бойцом и Жертвой должна быть как можно глубже, – ты закрываешь глаза. – Лучше, когда она проверена временем и подкреплена дружбой… или любовью. И тактильным контактом.

Я с трудом разбираю слова, но ты уже продолжаешь нормальным голосом:

– Тренировки начинаются с обмена мыслями на расстоянии в несколько шагов, а заканчиваются проверкой в разных городах. Смысл в том, чтобы научиться слышать, как дышит напарник: запуск боевой системы начинается с ритма дыхания. И чем прочнее связь между Бойцом и Жертвой, тем опаснее разлучать их, потому что эти узы крепче любых других. Обычно они навсегда.}

}«Создать узы между нами крепче чьих-либо еще…» Я нервно сглатываю, и ты открываешь глаза: