Текст книги "Око Бури (СИ)"

Автор книги: Samus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Глава 43

Даже при формальном равенстве голосов, у верховного жреца наверняка был бы какой-то перевес, но, к счастью, он как раз и выступал за убийство Проклятого. Если тот не набрал уровней, должно было выйти даже у культистов. Зов Моря против веры, подготовка, превосходство уровней и так далее. Наверняка у них были и свои герои, хотя тут вернее было бы сказать высокоуровневые.

Свои высокоуровневые, для решения различных сложных задач.

– Тихо! – уже почти привычно сказал главный жрец. – Раз мы не смогли решить вопрос мирно, то вот оно голосование и теперь давайте обсуждать убийство Зовущего, не отвлекаясь на другие темы. Тихо! Я все понимаю, доводы разумны, хорошего выхода нет, но если мы потратим еще время, то Водоворот и остальные отберут все города, и мы вообще останемся ни с чем! Ни паствы, ни власти, ничего и недовольство с двух, а то и трех сторон!

– Разве мы боимся Диаты⁈

– Не боимся, но это не значит, что надо совать перепонки в задницу морского ежа! Если бы наш бог проснулся, как мы собирались, но… мы опять возвращаемся к вопросу Номтосса и его покушения.

– Все было рассчитано идеально!

– Оно провалилось и эти разговоры теперь бесполезны! Давайте, по существу, об убийстве Зовущего. У Новиллы были какие-то идеи еще до заседания!

Ролло снял повязку, подвигал челюстью, делая вид, что та регенерировала за время заседания. Вроде как недостатков переломов и выбитых зубов не было, только царапины и раны от великой страсти.

– Как я уже говорила, надо так и сделать, – вальяжно изрек Ролло.

Развалился на камне, подчеркивая небрежностью позы уверенность в своих словах.

– Мы знаем о наших проблемах и все о них знают. Давайте приплывем, соскребая чешуей камень, к ногам Зовущего, крича о наших проблемах и прося защитить.

– Что за бред⁈

– Новилла!

– Да ее заразил одержимый!

– Тихо!

Все смотрели зло, даже главный жрец, а Ролло сохранял внешнюю невозмутимость.

– Подплывем и пырнем в брюхо, когда он этого не ждет!

– Во, вот это дело!

– Так не подпустит же!

– Надо в спину его!

– В спину уже пробовали бить и ничего не вышло, – добавил Ролло.

Формально ничего не мешало повторить тот удар, по факту же обстоятельства изменились. Вполне возможно, что культистам удалось бы их покушение, вдруг подумал Бранд, и тогда замятня внизу закончилась бы сама собой. Нет, просто была бы еще одна кровавая подводная война, оставшаяся неизвестной живым суши.

Герои остались бы живы, а Бранд просто поплыл бы дальше, не сорвался бы с места Ролло… хотя нет, ему же прислали молитву из главного храма, без связи с подводными делами. Все происходящее, казалось, какой-то запутанной подводной сеткой, бессмысленно и беспощадно режущей рыб там, где без этого можно было прекрасно обойтись.

Впрочем, когда это в резне Проклятых был хоть какой-то смысл и цель?

– Ты говорила что-то об одержимых и искуплении кровью.

– Да, конечно. Мы можем привести с собой толпу одержимых, чтобы Зовущий расслабился и ощутил себя в безопасности. Часть из них умрет во время спуска…

– Спуска?

– Ну да, как еще иначе мы сможем выразить свои страдания, страх и желание пойти под руку Зовущего? Переход быстрее, но мы ввалимся туда толпой и Зовущий может бездумно ударить в ответ.

А еще спуск давал время осмотреться и запомнить ориентиры и как-то постепенно адаптироваться к погружению на глубину. Резкий переход легко мог лишить сознания сухопутных героев и тем самым создать подозрения. Жрецы заспорили, что лучше, а Бранд попытался вернуться мыслью к прежним идеям, но так и не смог. Никогда он не любил подобные заседания, бесплодные споры и разговоры, особенно чужие.

У Бранда в команде, конечно, все было иначе!

– Как-то мы слишком уж легко согласились, что удар удастся!

– И тащить с собой толпу тех, кто нас же и убьет? – усомнилась Зидуналла. – Ведь внизу выживут только сильнейшие!

– Если явимся только мы, то, что подумает Зовущий?

Вопрос Ролло был негромким, но заставил всех задуматься. Скрытник рисковал, сильно рисковал, выбиваясь из неизвестного им образа Новиллы, но в отчаянной ситуации жрецы предпочитали думать о собственном спасении в первую очередь. Им очень хотелось власти, веры, своих подданных, хотя Бранд бы им пожелал в первую очередь мозгов. Работать с Проклятым, даже притворяясь, что не было выбора?

Хм, подумал он, чем не способ спасения? Уверить, что Проклятый одурманил им мозги и заставил работать на себя? Поэтому и глубинники слушались? Но тогда они предали бы свою веру? Или им просто не приходил в голову такой вариант, из-за давней вражды с Водоворотом и прочими? Паника, страх, желание жить и властвовать, разногласия, неудивительно, что Ролло рисковал, иначе эти подводные культисты еще сутки не договорились бы ни о чем. А потом провалили бы покушение или бегство, без разницы, все равно провалили бы, как провалили прошлое задание.

Впору было срывать с себя шапочку, прикрывающую волосы и шмякать ее о пол.

– Может опоить их всех?

– Взять самых квелых, чтобы еле-еле держались там, в глубине? Тогда они не будут угрозой!

– Погодите! Тихо! Мы опять ушли в частности, не услышав главного! Новилла, рассказывай быстрее!

Как будто не сама стая галдящих авианов, то есть глубинников, ее перебивала! Верующие, привычно скривился Бранд и мысль его вильнула. Призыв бога, вселение бога, любой из верховных смог бы так врезать Зовущему между рогов, что тот сразу долетел бы до Бездны. Неужели их бог и правда спал? Откуда тогда добавлялась Вера? Кому уходили молитвы? И не спросишь ведь, не мог культист бога темных глубин задавать такие вопросы, просто не мог!

Следующего пленного расспросить, отметил для себя Бранд и тут же осознал бессмысленность действа. Копить знания и собирать их имело смысл раньше, сейчас уже нет.

– Искупление кровью, – повторил Ролло, указывая рукой на Бранда. – Прибывшие с нами вскроют себя, создав выплеск веры, который не даст Зовущему ударить своим зовом. Не только по своим слугам, но и не даст ему поработить нас самих. В этот момент его надо атаковать и убить или хотя бы сильно ранить.

– Призывы через алтари, – тут же сказал кто-то из жрецов.

Трусы, подумал Бранд. Нет, не просто трусы, а те, кто привык прятаться и выживать. Неудивительно, что они не справились с управлением, провалили задачи покушения, скорее удивительно, что Проклятый их позвал. Или он знал о них, и хозяин подземелий собирался использовать культистов, дабы залить кровью океан и вызвать в нем прорыв Бездны?

Бранд стряхнул очередную порцию мыслей, понимая, что прыгнул слишком далеко, домыслил слишком много.

Но все равно культисты были трусами, благодаря чему смогли выжить все эти годы. Проклятый вытащил их силой или они сами польстились, нет, скорее всего он вытащил их, а уже потом культисты вошли во вкус. Загребли всеми перепонками власти, веры, еды, кровавых жертвоприношений, ощутили вкус. Теперь не хотели терять, но и понимали, что проблемы и враги со всех сторон.

Нет, подумал Бранд, все пошло под откос лишь недавно. Бранд и остальные спасли сухопутных героев, убили одного из этого внутреннего круга. Скорее всего их было двенадцать, если не тринадцать, хотя нет, с чего бы культисты почитали число верховного пантеона? Но по числу месяцев, каждый из жрецов главный в один из месяцев, такое тоже часто встречалось. Неважно.

Минт в столице сорвал атаку, освободил тех, кто слушал зов моря и вот тут культисты и встревожились. Их лишали слуг, причем слуг, которых они не могли создавать сами и не могли больше, так как рассорились с Проклятым в попытке прикрыть свои чешуйчатые задницы. Идея была хорошая, правильная, только исполнение подкачало… хотя не могли же они не понимать, что все слышавшие Зов освободятся? Что-то еще стояло за той попыткой неведомого Номтосса, хотя имело ли это значение?

Не справились, потеряли двоих, начали терять воды и слуг Проклятого и забегали. Но даже в этой суетливой беготне они оставались трусами, хотели сделать все чужими руками. Или за счет чужих смертей подняться самим, если вспомнить недавние крики «всех на алтарь!»

– Призывы требуют времени, а призванным тоже потребуется время на действия, – ответил Ролло, – но это не главное. Мы должны явиться все вместе, чтобы Зовущий уверился в нашем страхе и ничтожности. Что мы все вместе приплыли к нему наперегонки, мечтая спастись.

Не слишком приятный образ, особенно потому, что правдивый. Именно в силу правдивости он мог бы сработать… не будь культисты такими трусами. Интересно, подумал Бранд, пришел ли Ролло к таким же выводам? Скрытник всегда мог вызваться добровольцем, но неясно было, подпустит ли его тогда Проклятый к себе. Да и неясно было, сколько там при Проклятом обреталось подчиненных в неведомых глубинах.

– Забери меня Корэллос, а Новилла права! – крикнул один из жрецов. – Подберемся и ударим все вместе! Он и позвать никого не успеет!

– Но что потом?

– У нас еще есть время! – вмешался главный. – Сигналы во все города, обращать всех в веру и уводить прочь! Пусть молятся Корэллосу, добавляют нам сил, а когда мы убьем Зовущего, то явимся им и предложим выбор! Кто согласится – станет служителем Корэллоса, кто не согласится – укрепит веру него, своей кровью и телом! Мы устраним угрозу, возьмем силу и скроемся, выждем!

Трезубец тебе в дышло, подумал Бранд зло, как трусливое бегство, так сразу хорошие планы. На крови жертв и вере вполне могли создать барьер, который скрыл бы всю трещину с главным храмом. Отсидеться несколько лет и потом выйти осторожно, повторить захват. Вряд ли стоило ли волноваться о том, что будет после смерти, но Бранд все же волновался.

Ведь никто не гарантировал, что его план удастся.

– Рискованно выдавать им положение главного храма, – небрежно заметил Ролло.

– Верно! Соберем всех там, где Зовущий впервые явил себя, под водоворотами!

Что-то не то Ролло сказал, но хотя бы дал понять, что раскусил их трусливую натуру. Еще несколько распоряжений, уточнение деталей и заседание закончилось приказом быстро собираться и выступать. Вопреки словам Ролло, жрецы все же решили не спускаться, а отправиться телепортом.

– Новилла, – окликнул Ролло главный жрец, когда остальные уже поплыли прочь. – Задержись.

Долгая пауза. Ролло не подавал знаков, да они и не требовались. Бранд мысленно напрягся, прикидывая варианты, удар в потолок, обрушение, отвлечение жреца на себя, пока Ролло ему воткнет меч в горло. Смена статуса, списать жреца в нынешний облик Бранда, заявить об «искуплении кровью».

– Ты поддержала мой план, но он слишком рискованный.

– Я пойду первой, – склонила голову Ролло, слегка пристукнул зубами. – Разумеется, сразу после тех, кому суждено будет принести себя в жертву.

Ведь она бормотала «бесполезны», так что по типажу вроде все сходилось, включая извращения в метании икры. Но Бранд не спешил расслабляться, вдруг жрец что-то да заподозрил? Их, конечно, проверили, но мало ли.

– Да, малая жертва ради большого дела, – ответил главный. – Как считаешь, не стоит ли обработать одержимых?

– Наша цель – показать свой страх и отчаяние. Любое воздействие и Зовущий насторожится.

– Да, ты права, ты права, – покивал главный. – Но что, если твой удар не удастся?

– Я вспорю себя ножом! – выплеск свирепой ярости, рука на пояс, к ножу. – Пусть захлебнется в моей крови! Лучше так, чем… служить кому-то, кроме нашего повелителя.

Главный жрец еще покивал одобрительно, благословил на прощание и приказал готовиться к отправке. Трусы, подумал Бранд, все трусы, сверху донизу, и главный такой же. Убедился, что будет кому его прикрыть и обрадовался. Странно даже, что Ролло сумел частично пропихнуть свои идеи, но он, похоже, тоже сыграл на трусости. На том, что убить Проклятого не так страшно и опасно, как бегать потом от него.

– Отбери служителей! – властно взмахнул рукой Ролло, обращаясь к Бранду.

Игра на публику, для свидетелей-культистов.

– Не самых могучих, не самых лучших, но способных спуститься в глубины!

И в их числе будут сухопутные герои. Намекнуть про глубины, пусть Волна сдерживает воды.

– Вы! – рука Ролло ткнула в свидетелей. – Пойдете со мной!

Как будущие жертвы.

– Молчите о том, что услышали только что! Не дай Корэллос, Зовущий узнает о наших замыслах!

Ах вот оно что, подумал Бранд, изображая поклон. Наглость, достигшая вершины, но, пожалуй, только так и следовало сражаться, когда с двух сторон находились враги сильнее их самих. Нанести удар от имени жрецов, сообщить Проклятому об их планах, чтобы как следует порубали друг друга, а самим отлежаться в сторонке, добить оставшихся.

– Полная готовностью к бою! Лучшее оружие, лучшие зелья, артефакты, самые отборные молитвы!

Хотя бы с планом действий все ясно, думал Бранд, устремляясь коридорами туда, где держали «одержимых». Он еще и сам не знал, где их держат, но самоуверенный вид и наглые вопросы, плюс Особенность, в общем, здесь все было привычно.

Как и в сражении с врагами сильнее героев, пускай и не с такой толпой.

Глава 44

26 день 3 месяца 880 года, Королевский Лес, Алавия

«Молот Справедливости» разбился о «Щит Любви», и Марена вздохнула. На мгновение она ожидала повторения событий с Соблазнителем, настолько сильная любовь воссияла в Амали и окружающих ее эльфах. Ожидала и выпрямилась, встала твердо, зная, что не бывает справедливости и возмездия без жертв. Начала мысленно прощаться с Гатаром и Ираниэль, но звезда любви вдруг умерила свое сияние.

– Нападение на правителя в его же собственном доме не приветствуется нигде, – певуче произнесла Амали, изображая легкую, дипломатическую улыбку.

– Если правитель совершал преступления…

– И за спинами нападающих находится два десятка героев, – подхватила королева Алавии. – Но я не вижу здесь ни того, ни другого.

Марена замерла, взвешивая слова и поступки. Претензии подданных? Это было делом королевы, пока она сама не обратилась за помощью к другим властителям. Более того, теперь, когда в ней сияла такая любовь, можно было не сомневаться, что подданные ничего ей не скажут. Воздействие на разумы, но Амали не поддалась влиянию момента и дальше будет сдерживаться, скроет все.

Истребление живых?

Кто-то даже сказал бы, что не живых, а дриад. Марена знала, что не найдет поддержки в этом вопросе, как не находила его и раньше, когда предлагала дочерям леса убежище в Стордоре. Никто не любил дриад, и они отвечали взаимностью, и эта длинная река крови и смертей тянулась в прошлое, начиналась с зари времен. Оставалось только воздействие на Миона Три Стрелы, но что-то подсказывало Марене, что королева Амали не лжет и тот сам умолял на коленях о любви.

Преступления, но не такие, чтобы всколыхнулся весь Мойн.

Воздействия, но не такие, чтобы мстить за Миона снова собрались два десятка героев.

– Покиньте Алавию мирно, – произнесла Амали, поводя рукой, – не доводя до лишней крови.

Астарха Шип и Нимрод, Носатик! Верный древон уж точно ничем не провинился, но Марена не сомневалась, реши она настаивать и Носатику не жить. Олесса и сама была не слаба, и в свите ее хватало высокоуровневых, но стала бы она ввязываться в войну? Стоило ли вообще устраивать войну после всего случившегося?

В то же время отступить означало сбежать от собственной клятвы, не так ли? Никто не осудил бы ее, никто, кроме нее самой и этого было достаточно. Пожаловаться деду? Но что, мало ему было проблем с жрецами Адрофита, чтобы теперь связываться еще и со злой королевой любви, ибо Амали теперь стала воистину достойна своего титула из песни Минта.

– Когда эльфы Алавии пытались убить Минта Вольдорса на землях Империи, это какая кровь была? – вдруг спросила Олесса. – Лишняя? Или нужная?

– Это были дела между мной и моим мужем!

– Бывшим мужем, – с холодной улыбкой заметила Олесса. – Без разрешения, без предупреждения, высокоуровневые убийцы бегали по моей империи, желая убить барда Вольдорса. Попутно они портили жизнь моим подданным и угрожали жизни Бранда Алмазного Кулака.

Амали лишь фыркнула в ответ. Ноздри ее раздувались, словно у зверя, решившего напасть, и Марена ощутила, что слова императрицы попали в больную точку. История с Адрофитом, стало быть, не закончилась, и Амали привечала его жрецов, а также пыталась задурманить разум Ираниэль.

– Нападение на подданных правителя в их же домах не приветствуется нигде, – вернула Амали ее же собственные слова императрица Олесса. – Разве что, между нами, война и вот тогда точно прольется много лишней крови, не так ли?

– Да вы издеваетесь!

– Констатирую факты, – улыбка Олессы выглядела тоже хищной, словно она собиралась напасть в ответ.

Две влюбленные женщины, бьющиеся за свое счастье – страшное дело, подумала Марена, чуть прикрывая руками живот. На нее снова накатывала волна слабости и тошноты, слишком уж много вокруг было любви. Приторной, сладкой, лживой и ненастоящей любви, замешанной на подлинной ненависти.

– Как раз пригодятся для встречи правителей! Ведь это ты хотела сказать, Амали? Что поднимешь вопрос на встрече правителей Мойна, которым не понравится мысль, что на них в их собственном дворце могут напасть?

– Ты любишь Бранда! – ткнула Амали пальцем обвиняюще.

Эльфы-аристократы вокруг, герои у трона, герои за спинами, Хранители Деревьев вокруг, все словно исчезли. Остались три правительницы, забывшие о профессиях правительниц, и две из них были беременны. Олессе пошло бы материнство, решила Марена, но, если она любила деда Бранда. Возможно, беседы с Ираниэль помогли бы ей?

– Хочешь, эта любовь станет взаимной? – голос Амали стал вкрадчивым, томным.

Олесса вдруг расхохоталась громко, издевательски. Она и Амали были ровесницами, вот только эмоции от них исходили совсем, совсем разные.

– Бранд помог тебе явиться на свет и поэтому я пощажу тебя! – провозгласила Олесса. – Но даже не думай выносить эти вопросы на встречу правителей или заикаться о каких-то правах на месть! Мне предлагали руку короля Ирия, земли Империи выходят к Пенному морю и пересечь их, высадив войска в Диких Землях и рядом с Бесконечным Лесом – дело дней. Сиди в Алавии и не высовывайся, твори добрые дела и молись своему новому богу, чтобы о тебе забыли! Мион Три Стрелы отправится с нами!

Амали взмахнула рукой.

– Если ему не нужны мои любовь и наш ребенок, если он забыл все свои клятвы, пусть проваливает!

Марена покачнулась, торопливо закрылась от эмоций старого героя, который расплакался, как ребенок. Вот он действительно любил, но его любовь использовали против него же. Олесса в свою очередь тоже изобразила величественный жест, они развернулись и все вместе покинули тронный зал.

– Стоило ли так злить ее? – задумчиво спросила Марена.

– Разумеется, – спокойно ответила Олесса. – Профессия правителя не любит робких, хотя слишком дерзкие в ней тоже зачастую не выживают. Она считает, что за ней стоит сила? Пусть проявит ее и тогда окружающие правители, на которых Амали уповает, сами же ее и бросят. Вот тогда можно будет и припомнить ей все остальное.

– Я хотела вовсе не этого.

– Я знаю, – ответила Олесса, оборачиваясь к ней.

На мгновение Марене показалось, что императрица обнимет ее, вожмет куда-то в район живота или груди, ибо ростом она не уступала деду Бранду.

– Но этого хотела я, – продолжила она спокойно. – Политика – искусство возможного, здесь все просто.

– Просто? – переспросила Марена, испытывая невольную жалость к императрице, взявшейся за невозможное.

– Для того, кто рос среди политики, конечно.

– Тогда могу ли я попросить о нескольких уроках?

– Разумеется, – вот теперь улыбка Олесса стала искренней. – Все, что угодно.

– А я? – ворчливо спросил Мион Три Стрелы. – Или мне надо будет заплатить за свое освобождение покаянием перед дриадами и рассказами о всех глупостях, что я натворил ради любви?

– Нет, – твердо ответила Марена. – Мы спасли вас, потому что это было правильно и я…

– Мы, – кивнула Олесса.

– Мы надеемся спасти Алавию, помочь живым в ней.

– Тогда у меня будет пара просьб. Помогите Амалиниииэ и ее ребенку.

– Вы просите за нее? – изумилась Марена.

Старый герой сбросил любовное наваждение, но все еще искренне жалел и сочувствовал Амали. Марена подумала, что не смогла бы так и вздохнула. Она многого добилась, но ей еще большему предстояло научиться, она еще столько не знала о живых и что движет ими! Пожалуй, стоило попросить об уроках не только Олессу, но и старого героя-эльфа.

– Она сама еще как ребенок, не видевший мира. Запуталась, споткнулась, ей надо помочь подняться, если это вообще возможно.

Тут Марена могла его понять, ибо и сама была, как Амали. Не видела толком мира, потом тот ворвался в ее жизнь приливной волной, подхватил и потащил куда-то к мести, к квесту помощи живым, а затем и на королевский трон Стордора.

– Также я хотел бы навестить свою старую подружку Феолу, а затем можно и вернуться к Провалу, умереть уже там.

Он беззвучно добавил «не стоило вообще оттуда уезжать, умерли бы спокойно».

– Конечно, – торопливо согласилась Марена. – Возможно, она узнает вас, ей станет легче.

Короткие сборы уже закончились, и они отправились к портальной площадке. Ираниэль несли в носилках, и Марена испытывала легкое чувство вины, съездили, подлечились – отдохнули! Радовало только то, что сама Ираниэль словно ожила, включилась в дела и радовалась им. Да и ее «взаимодействие» с Амали стало решающим в вопросе раскрытия королевы Алавии.

Странно, конечно, что сама Амали не ощутила в Ираниэль этой застарелой нелюбви к сородичам эльфам, но в то же время, это ли не повод для гордости за сестру-жену? Значит, хорошо сдерживалась, умело вела себя! Зря она замыкалась в себе, впрочем Ираниэль, пожалуй, и сама поняла это, так что теперь Марена могла рассчитывать и на ее поддержку.

Вместе нести справедливость и улучшать жизнь, вместе радовать Гатара любовью, это ли не прекрасно?

– Политика – искусство возможного, – вдруг заговорила Ираниэль, словно уловив мысли Марены. – Но разве не вышло наоборот? В смысле, с местными аристократами?

– Умения правителя и так позволяют внушать любовь и трепет, – пожала плечами Олесса. – Амали не пользовалась ими в достаточной мере, теперь она будет пользоваться ими с избытком, ни то, ни другое не пойдет ей на пользу, и она оступится и ошибется.

Вот это – искусство возможного, говорил взгляд ее синих глаз, обращенных в сторону Марены. Малыми средствами разжечь, принудить к действиям и ошибкам, загнать в ситуацию, из которой не будет хорошего выхода. Причем, не проливая массы крови, хотя эльфы Алавии все рано поплатятся и пострадают, как уже пострадал Три Стрелы.

Но все равно это было лучше, чем кровавая бойня и война трех стран.

– Кстати, вот Три Стрелы напомнил, нужно будет навестить еще дриад.

– Да! – сразу оживились Марена.

– Опять леса, нет, это без меня, – простонала Ираниэль.

– Конечно, конечно, отправляйся в Стордор, сразу к целителям, нет, сразу в храм Ордалии.

– Ну, хоронить-то меня не надо! – разозлилась темная эльфийка.

– Но ведь она воздействовала на тебя чем-то!

– Ты взвалила на себя тяжелую ношу, – сочувственно сказала Олесса, пока они ждали ответа дриад на границе Бесконечного Леса.

Марена мысленно хмыкнула. Она жалела императрицу, та жалела ее в ответ, круг замкнулся.

– Ты тоже, – ответила она. – Ведь ты делаешь все это ради деда Бранда?

– Да, – просто ответила Олесса. – Я помогаю ему, как могу.

– Помогаешь?

– Почему, по-твоему, слава Минта разошлась так быстро и далеко? Щит Империи прикрывал их от убийц-эльфов, мои маги помогли ему у Города Любви, и теперь я еще помогу здесь и возле Провала. Помогу вам, правителям Стордора, и не дам вспыхнуть войне, а значит, Стордор сможет и дальше восстанавливаться и идти к процветанию. Ведь ты согласна, что Алмазному Кулаку небезразличен Стордор?

– Да, – согласилась Марена.

Она помолчала и все же сказала.

– Но ты понимаешь, что это не поможет? Дед Бранд уже отказал тебе, и он упрям… как дед!

– Кто сказал, что любовь должна быть расчетливой? – с затаенной печалью и радостью ответила Олесса. – Кто? Адрофит и его слуги? Если я начну высчитывать, вот здесь помогу, и он в ответ улыбнется мне, а если пошлю на два полка больше к Провалу, то он поцелует меня, будет ли это любовью? Мне говорят, что я нарушаю свой долг правительницы, императрицы и они правы, нарушаю. Иду вопреки ему, ради любви, которую таила в себе так долго, столько долгих лет! Но разве это любовь, если задвигать ее в угол? Я помогаю Бранду издалека, помогаю тем, кто был и есть рядом с ним и этого уже достаточно, самого факта помощи. Да, он вряд ли взглянет на меня и уж тем более женится, о детях и не мечтаю, но я помогаю ему, потому что люблю, а не потому, что хочу расчетливо удержать возле себя. Вот, буквально только что мы слышали рассказ о такой расчетливой любви, о попытках удержать Бранда возле себя. Барды воспевают Бранда и Светлейшую, складывают рифмы об их величайшей любви, а меня не покидает мысль, так ли уж велика была их любовь?

Марена слушала задумчиво, кивала в такт, так как слова Олессы перекликались с ее собственными мыслями.

– Но… дриады?

– Ты же считаешь, что с ними поступили несправедливо?

– Да.

– Мы придем к ним с миром и дружбой, восстановим справедливость. Пригласим к участию в делах Мойна.

– Они откажутся!

– Алавия хочет занять земли возле Провала, мы предложим дриадам помощь с дикими землями возле них. С освоением или уничтожением бесплодных гор между Урдаром и Бесконечным Лесом. В идеальном случае – Алавия и дриады вместе будут осваивать их, крепя дружбу и увеличивая численность живых, причем вдали от Провала.

– Но этого же не будет! Королева Амали не допустит!

– Политика – искусство возможного, – повторила Олесса с улыбкой. – Вначале мы надавим на Амали через дриад, а когда в Алавии сменится власть, восстановим справедливость и дружбу между ними.

– Дриады откажутся, они же никогда ни с кем не дружили, – возразила Марена.

– Тогда они умрут и жизнь живых вокруг станет легче и справедливее, – ответила Олесса. – Но никто не скажет, что мы не протягивали им руку дружбы, любви и справедливости, не так ли?

Марена утерла холодный пот со лба и подумала, что уроки политики определенно будут очень нелегкими.