Текст книги "Волк и сокол (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Полсотни отжиманий, на руках, на костяшках пальцев, на вытянутых пальцах, приседания, развороты – казалось фантазия Кианоайре была неистощима.

– Так себе, сонные коровы. – Подвел итог разминке Киано, и велел взять щиты.

Снова – тяжеленный дощатый щит требовалось удержать на весу в разных положениях, не меняя рук, прыжки на месте, отработка удара кромкой и только потом ученикам разрешили взять тренировочные мечи из легкого металла.

– Борт. – короткая команда и ученики огораживают пространство скамьями, имитируя пространство корабля.

Харги никогда не видел такого упражнения, оно казалось странным для волков – зачем им отрабатывать корабельный бой, не имея выхода к морю? Но затем он нашел это разумным – мало ли какая ситуация, а навык полезный. Харги успел уже три раза свалиться за борт, под насмешки Киано. Вот тут оборотень не щадил никого – ни своих, ни чужих. Шпильки всегда попадали в цель.

– Строй! – ученики выстроились в ряд, сомкнув щиты и Киано взял бродэкс – топор на длинном древке.

– Прыжок! – волк провел полукруг топором, почти по коленям и Харги облился потом, не успей он подпрыгнуть…

-Строй!

– Прыжок!

– Сомкнуть строй! – новое издевательство, Харги то выступал в первый ряд, смыкая щиты с оборотнями, то во второй, опускаясь на колени и прикрывая голову щитом.

Удар в щит, оборотень налетел, разбивая строй, стараясь рассыпать учеников.

– Первый пошел! – Киано уступил место Эйдану, высокому юноше с шрамом около виска.

Харги был восьмым, он липкими от пота руками принял бродэкс и прыгнул. Главное не попасть на выставленные вверх копья, пусть и со снятыми остриями, перелететь строй. Удалось, хотя синяк под ребрами будет огромный.

Самым тяжелым было движение в строю, Харги всегда учили на поединщика, а не на простого наемника и он просто не умел работать в команде. Он то переступал черту, показанную сулицей, то получал по коленям палкой, то его тыкали в бок, чтобы он не нарушал строя.

Потом начались поединки и Харги получил противника, юного оборотня с холодным взглядом лесных зеленых глаз. Мальчишка глядел на него равнодушно, но в глубине зрачков виднелась ненависть, не приобретенная – врожденная. Он не позволит себе проиграть врагу и пусть князь Киано хоть убьет его.

– Да уж, дела, – Хэлао подлил вина, – вообще ты прав. Это ненормально, мы вообще можем не спать седмицами, ну ладно, он наполовину полуэльф, а вы слабее, но то, что ты рассказал – это болезнь. А ты спрашивал, может он знает, от чего?

Иррейн рассказал не всю историю, умолчал и про ссору и про то, что Киано пришлось ударить, не хватило сил, да и лису незачем это знать.

– Если бы он сказал, я бы у тебя не спрашивал. Молчит или переводит разговор на другое.

– Ну тогда точно дело нечисто, – согласился лис, – ты, как вернетесь, сволоки его в к Мейлину. Он такие вещи должен знать, странно, что раньше внимания не обратил. А вообще, не повезло тебе, эльф. Ты заполучил самое капризное и избалованное создание на всех Гранях. Тэрран уж расстарался, как сына нашел – со всех родичей слово содрал, о том, чтобы никто не причинил вреда и приглядывали. А у десятка нянек, сам знаешь.. Избаловали птаху страшно, отец с братом дышать боялись, хотя у него и характер раньше получше был. Он как первые годы на Гранях появлялся – так все от умиления таяли, ну чисто щеночек светлый. Скромный, глазки вниз, как кто глянет – краснеет, прямо как и не волк. Ну у Борга он быстро отошел от смущения. Все таки князь Тэрран мудрейший был – знал кому сына поручить. Так вроде и глянешь – безобиднейшее существо, а на деле… Хотя досталось ему, конечно. Ты уж поаккуратнее с ним.

– С меня Тэрран тоже слово взял. – Иррейн подозвал слугу, заказывая мясо. – Но если ему самому не надо, то чего напрашиваться.

– Тоже верно, птаха с норовом. Я слышал, что то там вышло у него на Гранях, когда он Хальви вытягивал, но в чем дело, так и не понял, удивляются только что он столько дряни в одиночку положил, может там силы порастерял?

– Может быть….все может быть.

Оборотень ударил первым, мальчишка атаковал Харги сразу, подводя меч под щит, и не давая удержать клинок. Но Харги вывернулся, повернувшись и выставив щит вперед, отвлекая противника, первый удар волчонок пропустил, но атаковал справа и попадание пришлось Харги в бок, закрытый стеганой курткой и кольчугой.

– Раз. – посчитал Кианоайре.

Второй удар пришелся по волчонку, Харги провел его сверху, пользуясь преимуществом в росте.

-Два. – резюмировал Киано.

Третий удар тоже пришелся по молоденькому оборотню, Харги успел отвести от себя острие кромкой щита и атаковать в грудь, волк выбросил оружие и кинулся в рукопашную.

– Хеймир! – Командой Киа можно было рушить стены.

Но Хеймир, так звали оборотня, не слышал. Он вцепился в Харги, катаясь по полу, попав тому в нос и стараясь придушить противника.

Драку разняли. Тяжело дышавший Хеймир хрипло шептал:

– Темная тварь, еще доберусь…

– Только после того, как помоешь зал и уберешь снаряжение, один. – холодно ответил Киа, вместо Харги, – завтра я жду тебя с уставом рукопашного боя у себя. Выучить за ночь. Все спасибо, я недоволен. Свободны.

Был вечер, Киано шатался по крепости, не желая возращаться в покои, он помылся, поел и теперь делать было решительно нечего, идти к кому то в гости не хотелось, перед Ирне было совестно появляться. Идти к Фиорину? Князь сразу поймет, что случилось, Фиорин слишком умен, чтобы не заметить размолвки между оборотнем и эльфом, да и еще начнет мораль читать. К дружине? Поганец Хеймир сегодня подвел его – надо же было перепутать тренировку с боем! Хэлао – вот кто примет без слов и расспросов. Рыжего лиса, лучшего друга брата, Киано знал с ранней юности, с первого совета Гранин и был уверен, что Хэлао не выдаст.

– Здорово! – Киано постучал в дверь покоев лиса, ему отворили. – Пустишь?

– Заходи, – Лис был приветлив, но карие глаза пытливо изучали волка. – чего заказать?

– Нет, переночевать можно? А то там у меня… – Киано махнул рукой куда то вдаль.

– Чего уж там, располагайся, – не подал виду Хэлао. – Сейчас, я только за водой схожу.

Харги свалился на ложе, чувствуя как разламывается тело и уснул моментально, сны о бумагах и татуировках больше его не тревожили.

Иррейн как всегда, проснулся утром, поворочался один в огромной постели, беспокойство не давало ему заснуть снова, а около ложа валялся смятый листок бумаги, на котором были нарисованы лишь складки одеял и уголок подушки.

Хэлао спокойно дремал – накинув на комнату чары, чтобы быть уверенным, что с Киано не случится ничего. Выход на Грани надежно перекрыт, не бросить ни одной нити.

Вчерашний рассказ Иррейна беспокоил лиса, слишком все странно – по словам эльфа получалось что волк не подвластен своей воле. Если он не может выйти из сна и не помнит, что с ним было. Непонятно почему Тэнне отпустил брата в Гранин – не проверив, ну ничего, стоит им увидеться после Совета и Хэлао обязательно спросит, что случилось. А Киано капризный вздорный мальчишка – если умудрился поссориться с таким как Иррейн. Эльф не чает в нем души – это видно сразу, беспокойство в каждом слове и взгляде, ясно что он места себе не находит от тревоги и страшно подумать, что может стоить ему нынешняя ночь. Волк вон он, дрыхнет на кушетке, чего ему сделается, даже не думает ни о ком, кроме себя.

Хэлао вспоминал всю мутную историю, связанную с появлением Киано вообще, почему Тэрран так яростно защищал своего позднего сына, почему поручил его воспитание Боргу и почему Киа стал князем Запада. Киано нет первой тысячи, а прожито уже немало – смерть семьи, плен, скитания. Но Хэлао знал, волк выживет, не может быть того, чтобы младший сын Тэррана да не выжил.

В покое было непривычно тихо и пусто. Гнев со вчерашнего дня испарился, оставив лишь легкое сожаление о несдержанности. Не надо было кричать на Киано – правды все равно не добьешься, а вот обиды получишь мешок, да и помириться теперь будет непросто. Интересно, что будет когда Киа заглянет в свои покои – не будет же он в одной рубахе два дня ходить?

Харги не мог ходить – едва он потянулся за кружкой с водой, боль напомнила о себе. Нещадно тянуло все тело – от икр ног до позвоночника, он хватался за мебель, стараясь не сгибать ног, волк все таки измотал его. Неужто он каждый вечер так измывается над собой и дружиной? Теперь почти не оставалось вопросов – почему отец проиграл бой. Юноша обреченно вздохнул, вызывая к себе лекаря.

Киано проснулся засветло, потянулся всем телом на непривычно жестком ложе и едва не заорал от пронзившей бедро боли, ровно в том месте, куда влетела злосчастная сулица. Как же он мог забыть? Вчера было легко – он почти не хромал, поднимал щит, метал копья, бил топором, поединков не счесть, и он забыл про рану, напомнившую о себе в самый неподходящий момент.

Хэлао обернулся на стон – Киа сидел, растирая бедро.

– Доброе утро! – лис был всегда спокоен.

– Кому доброе, а кому и последнее. Ой! У тебя есть мазь какая нибудь? – Лишь бы суметь встать и дойти до своих покоев. Да что же это такое – второе утро начинается с ерунды!

– Что там у тебя, дай посмотрю! – Хэлао бесцеремонно откинул край покрывала. – Твою же.. как тебя угораздило?

Кожа вокруг сустава покраснела, а место плохо зарубцевавшейся раны было синеватым и горячим.

– Это все твоя тренировка! – про необычное занятие была наслышана вся крепость, Киано сейчас вспомнил, что в дверях толпились зеваки, – И мальчишек загонял, и себя не пожалел. Сейчас лекаря вызову.

– Не надо лекаря, ты просто мази дай. – Лишнее чужое внимание было Киано совсем ни к чему. К тому же он представил все последующие сплетни – и утро в комнате Хэлао, и поединок с Харги, и ссору с Ирне. Все это выйдет наружу.

– Единый..как же с тобой тяжело, Тэнне наверно сейчас просто отдыхает. – вздохнул лис. – Какая тебе мазь? Тут смотреть надо, может даже и вправлять. Лежи, сейчас найду все, у меня там есть целители.

-Хэл! Не надо, я же прошу. – Киано делал попытку подняться. Так, встать, опереться на спинку кресла, сделать шаг. Он вздрогнул, наступив на больную ногу. Хэлао перехватил его за плечо, усаживая обратно.

– Хорошо, – лис догадался о причине сопротивления, – сейчас я просто тогда позову Иррейна.

– Не надо никого звать! – вскипел оборотень. – Ты можешь просто наложить чары и я дойду до своей комнаты. С моих толку уже нет, я народу положил больше, чем Мейлин исцелил.

– Да уж, целитель с тебя. Ладно, пошли потихоньку.

– А мальчишки привычные. Это я обычно командую, а тут решил молодость вспомнить. Ой! – магия щекотнула сознание.

– Ну и как? Вспомнил, старейший?

Полегчало, магии было ровно на чуть-чуть, чтобы успеть дойти до своих покоев. Киано оделся, стараясь убрать волосы так, чтобы выглядело хоть чуть-чуть прилично.

На их счастье в переходах никого не было, Киано оперся на локоть Хэлао, шли медленно, боль чувствовалась даже через магию.

– Ирне! – Хэлао пинком отворил дверь, не церемонясь, – Принимай свое счастье!

Но покои были пусты, ложе аккуратно заправлено, лишь закатился под резные ножки смятый листок бумаги.

«Так даже лучше», обрадовался почему Киано, откидывая одеяло и укладываясь так, чтобы не потревожить рану.

– Я пойду за молоком схожу, – князь Лисов решил сам все сделать, чтобы действительно не привлекать чужого внимания, мало ли что. – Оно тебе сейчас надо и творог.

– Не надо, спасибо тебе, Хэлао. Не стоит заботы.

Лис вздохнул и вышел. Да, тяжелый случай, не повезло эльфу.

«Прямо не судьба мне Советы спокойно проводить! Лишь бы завтра встать!» Киано досадовал сам на себя, вспоминая первую свою поездку в Гранин, где поссорился с братом, свалился в обморок, пропустил Совет и шарахался от северянина Торгейра. Сегодня последний день, когда он может отлежаться, завтра второй Совет Гранин, где люди должны сообщить свое окончательное решение. Интересно, куда ушел Ирне?

Эльф вернулся с кувшином молока и миской свежайшего зернистого творога. В крепости он встретил Хэлао, выразившего ему сочувствие и искренние пожелания справиться со вздорным волком.

Фиорин лишь только утром вспомнил, что свободные дни заканчиваются, перед вторым Советом. Ах, как все хорошо начиналось, первый взгляд с Инге, их первая ночь, наверно единственная в жизни Фиорина, проведенная с по настоящему любимой женщиной. Наверно теперь ни для кого в крепости не секрет, что все княгиня Ингегирид и князь Запада Фиорин проводят все время вместе. Правда странно, куда подевался Киано, его не видно уже третий день, правда вчера ходили слухи, что он устроил показательную тренировку. Хотя, им с Иррейном тоже не резон выходить из спальни.

– Можешь не делать вид, что спишь. – голос Иррейна был холоден, – Сильно болит?

– Ирне, – Киано не отрывал голову с подушки, – Тебе со мной очень тяжело?

– У меня никогда детей не было, – Иррейн наливал молоко в чашку,– Не знаю, как управляться, тяжело, конечно.

– Ну так брось, не мучайся. – Киа спрятал лицо, пылавшее от стыда.

Иррейн застыл с чашкой, забыв делать, потом с силой швырнул ее об стену, глина рассыпалась желтыми осколками.

– Тебя бросишь, как же! Придется терпеть, до конца, вот же меня счастьем-то наградили! Ты скажи, для кого все это делаешь? Может это у меня сейчас ногу сводит, может это я не могу утром глаза открыть, а может мне такие сны снятся, что я криком полночи исхожу? Нет? Мне очень нравится эта поза – «ах, оставьте меня, пусть я умру спокойно». Спокойно не получится, сердце мое, – за твоей драгоценной особой глаз да глаз. С ума сходит твой брат, племянник, я, в конце концов, Фиорин. А теперь мы еще Хэлао озаботили, он что, обязан твои болячки лечить, только потому, что ты не думаешь головой! У них наверно других забот нет, кроме тебя. Ты привык что весь мир вокруг? А ты подумал, что будет если ты не проснешься завтра? С теми, кто сейчас за тобой? Помнишь, что ты сказал мне в первую встречу – «Я не красивая игрушка»? Обманул, Киа?

Что ты закрылся? Неприятно правду слышать? Мне тоже неприятно, когда мной бросаются и моей помощью, когда я уговариваю тебя ради твоего же блага. Знаешь, я так и не могу понять, что я для тебя значу – слуга, грелка, лекарство? Можно принять, а можно отказаться? Получается так? Ты уж скажи честно, не морочь голову.

Да, и еще, как бы не сложилось, а князю Тиннэхсарре будет направлено письмо о твоей болезни, мы с Эйданом решили так, да и Фиорин тебе тоже лорд. Мы тут за тебя отвечаем и за твою жизнь. Не нужна тебе – нужна клану и Западу. У тебя нет права совершать глупости.

– Ты все сказал? Да?– глухо проронил Киано, – тогда будь добр, собери осколки.

Иррейн подобрал осколки, успокаиваясь, вытер брызги и лужицу молока, в стене от удара остался след. Надоело, хватит! Если Киа не понимает добром, то придется так, может хоть проймет? Взрослый, а ведет себя хуже дитя малого – привык, что няньки кругом. Но когда больной ребенок не хочет глотать лекарство – его пичкают насильно. Иррейну было стыдно за этот срыв, но как поступить по другому – он не знал, непонятное упорство Киано не давало покоя. Что он скрывает такого, что предпочитает муку помощи?

Иррейн присел на краешек кровати, ярость схлынула, оставив лишь острую жалость и сожаление. Что им делать теперь?

Он погладил твердую как доска голую спину волка, ощутив под пальцами позвонки и горячую кожу.

– Может хватит, Киа? Поигрались и будет?

Киано так и не отнял лица от подушки, лишь чуть расслабились лопатки. Иррейн улегся рядом, осторожно притягивая волка к себе и Киа вздрогнул.

– Я сильно обидел тебя? Прости, я не хотел, я устал, я больше так не могу, Киа.

Эльф поглаживал волосы, плечи, шею волка и оборотень поднял лицо – усталые, поблекшие глаза, и ему нелегко обошлась эта ссора.

– Я сам пойду к Мейлину. Сразу, как приедем, после доклада Тэнне. Не спрашивай меня больше об этом, можешь бить меня хоть каждое утро, только не расспрашивай. Прости, Ирне, я не скажу. Не могу.

– Ты обещаешь? Еще одного такого утра я не вынесу.

– Да. Прости меня, я вел себя.....– Киано не договорил, замолчал в растерянности.

– Хватит об этом. Тебе погреть молоко?

Киано прикрыл глаза, прижался крепче, вдыхая запах кожи Иррейна, успокаиваясь.

– Не уходи.

Они лежали долго вместе, соприкасаясь сознанием, открывая друг другу чувства и ответы на невысказанные вопросы.

Рука эльфа скользнула в глубину вороных прядей, зачерпнула горсть и замерла.

– У тебя седые волосы, Киа.

Харги смог встать только к вечеру, с помощью десятника добрался до купальни – попросил все таки отдельную. Тело было деревянным – следовало распарить и размять измученные мышцы.

Убийца моего отца, почему я думаю о тебе постоянно? Я должен ненавидеть тебя, а ловлю себя на том, что ты мне нравишься. Ты честен, по крайней мере.

В последний год Харги думалось все чаще о том, что Инъямин неспроста отдал пленника отцу, был в этом деле какой то непонятный расчет. Ну не мог маг властелина, один из сильнейших перворожденных в этом и других мирах не знать о том, что ошейник не может перекрыть память тела, да и лазейка в сознании пленника могла остаться не просто так. До волка никто не мог победить заклинание парализующее волю, но почему волк смог – или он так силен духом, или заклинание было положено по другому?

В последние годы Инъямин и отец сильно ссорились – старшему брату не нравилась слава младшего. Нерги был более любим народом и советниками – достигая этого обаянием. Никто не ждал от него подвоха – рыжий эльф был целиков поглощен войной и постельными забавами, ему доверяли. Инъямин же был строг и мрачен – как подобает государю темных, и порой переигрывал, не умея найти нужных слов и выражения лица. Он ломал двери там, где можно было открыть их рукой.

Меч Запада – последняя ссора был по поводу него. Харги помнил, как отец приходил из пыточной, где терзали волка, мрачный и раздраженный, что-то говоря о золоте и баранах, о мече, которым ничего нельзя сделать, и о пленнике.

Харги как то спросил, чтобы сделал отец, окажись пленник в его власти, Нерги поднял брови и загадочно улыбнулся.

«Меч Запада это полная чепуха, ничего ценного, кроме имени мастеров в них нет. Так, символ власти. Ее не старыми железками завоевывают. А Ньямэ просто покуражиться охота, сильно его волк уел на Гранин. Оборотень кстати молодец, держится на зависть. Учись». Так Нерги говорил в те дни, когда закончился очередной виток войны, а Харги его не слушал. Отец лишь второй в государстве и тогда юноше казалось, что важнее всего быть первым.

К вечеру Киано не стало лучше, бедро горело огнем, и он то проваливался в полусон, то метался от жара. Иррейн все таки впихнул в него молоко и творог и вдобавок Киано теперь мутило. Пришел лекарь Лисов, посмотрел бедро и спросил, кто же заставил князя волков так издеваться над собой.

– Раньше завтрашнего вечера не встанешь, даже не думай. Ты, – лекарь пальцем ткнул в эльфа, – следи за ним. Вот мазь – три раза в день, баня, растирание. Но можно положить и магию, тебе же небось на Совет надо?

– Клади магию, потом отлежусь. – Киано скрипел зубами, он не любил исцеления заклинаниями, слишком это напоминало лекарей Инъямина и Нерги. Отвратительное ощущение наживую срастающихся ран.

– На один день заклинаньице, потом лежать и лежать. Да еще погода не по твоим костям, волк.

Про погоду было правдой, метель с утра разыгралась так, что командование Гранин отменило все внешние сторожевые отряды, опасаясь за воинов. Небо было серым и низким, почти сливавшимся с землей, на которую летели хлопья снега.

– Ты кстати, слышал? – спросил Лис, – Что инъяминов выкормыш сегодня тоже не вставал, а ведь здоровый парень. Уделал ты его вчера вчистую.

– Это его Эйдан с ребятами, обычная тренировка. Я не виноват, что Нерги вырастил слабака. Ну так, клади заклинание.

Совет был по традиции в полдень, Киано легко встал, толи помогла лисья магия, толи он успокоился после примирения с Иррейном. Волк летал как на крыльях, быстро одеваясь, сплетая волосы в косы. Решение совета он почти знал, предчувствие подсказывало, что удача на их стороне. Смертные покорятся.

– Уважаемые государи и князья, – глава совета начал свою речь, – это второй совет, на котором мы должны принять важное решение. Как вы помните, в прошлый раз, князь Киано внес разумное предложение, которое государи людских земель должны были рассмотреть и дать свой ответ.

Киа обвел взглядом стол – изменения были заметны сразу, Совет словно разделился – эльфы, гномы, оборотни в одной стороне, смертные в другой. Фиорин сидел рядом с Ингегирид, Харги с Хэлао, почти смешиваясь рыжиной волос. И ближе к нелюдям – северяне.

– Итак, что вы скажете? Ваше решение влияет на судьбу этого мира. – гном задал вопрос государю Айконталя, как главе людской коалиции.

– Мы согласны. Нам некуда деваться, вы загнали нас в угол. – Нехотя проговорил князь Айконталя, роняя слова в бороду. – Но нам нужны гарантии.

– Какие гарантии, дорогой? Земля ваша, мастера наши. Это нам нужны гарантии их безопасности. Они будут одни в чужих странах. А к нелюдям у вас отношение особое – мы должны будем удостоверится в том, что они живут в приемлимых для нас условиях и что их жизни ничто не угрожает.

– Может вы еще и заложников возьмете? – князь ожидал такого ответа. – У нас много младших сыновей.

– Слишком неравноценный обмен, князь. Раз в год ваши земли будут посещать наши посланники, проверять, как живут наши мастера и не чинит ли им кто обиды.

На том и сговорились, обсудив детали. Но собрание было не закончено – глава поднял руку, говоря жестом о том, что остались еще вопросы, которые необходимо решить в тот же день.

– Уважаемые, сегодня я бы хотел обсудить еще один вопрос, который касается присутствующих здесь. До окончания Совета еще много времени и все мы хотели бы вернуться домой к празднику Середины Зимы. Но звездочеты показали мне карту расчетов на ближайшее время – стихии нас задержат. Снегопады, метели, заносы и бури – часть отрядов просто не сможет выехать из крепости, чтобы не попасть в беду – люди и гномы не столь легки как эльфы и оборотни, хотя брести в снегу и им будет не по вкусу. Через Грани пройти смогут немногие и да и вход разрешен далеко от крепости – это правило установили полтысячи лет назад, не думаю, что хранителей стоит беспокоить по этому поводу. Я предлагаю остаться в крепости до окончания непогоды и отпраздновать Середину зимы здесь, в крепости.

В зале повисло молчание – новость была неожиданна и каждый думал о том, стоит ли ему попробовать выбраться из крепости или остаться? Людям деваться было некуда – в такую непогоду нечего и думать о походе, а тем более северянам. Харги мог увести часть отряда Гранями – но это было рискованно, его сила не была столь велика, да и остальных бросать было негоже. Фиорин едва скрыл довольную улыбку – Середину Зимы он встретит вместе с Ингегирид, не нужно будет притворяться, как дома, не нужно принимать гостей и устраивать приемы. Ингегирид обменялась с эльфом Запада понятым только им одним взглядом. А вот Киано похолодел – сколько он еще выдержит? Скрывать болезнь становилось все трудней и трудней, ссора с Ирне это показала ясно, и от визита к Мейлину теперь не отвертеться. Но с другой стороны – он оттягивает момент, когда всплывет вся неприглядная правда. О празднике он уже не думал – мало ли их было, хотя по брату оборотень тосковал.

– Мы остаемся. – первым сказал он.

– Мой отряд остается. – подтвердил Фиорин.

Вслед согласились и остальные. До праздника оставалось три седмицы.

Глава 6

Посвящается Людмиле Астаховой.

Дни мирно текли своим чередом – на советах уже обсуждались простые вопросы, заключались договоры о торговле и пограничные соглашения, все ждали праздника Середины Зимы.

Киано с Иррейном предпочитали проводить дни вдвоем, в покоях, греясь у камина, ибо в Гранин были каменные стены, которые выстывали почти мгновенно. Волк шил сапоги, эльф рисовал, просто наслаждаясь теплом и бездельем.

– Так что ты думаешь по поводу Фиорина? – Иррейн убрал очередной рисунок в папку.

– А я вообще не думаю! – отозвался волк, – А тем более по поводу Фиорина. Я счастлив за него. Наконец-то Фио делает что-то для себя. Ингегирид самая лучшая пара для него – умна, красива и великолепна. Она очень умная женщина, Ирне, если бы она вместе с ним правила на Западе, то всем было бы счастье.

– А Милиану ты куда денешь? Тем более, что наследник еще маленький?

– Фио может спокойно развестись с Милианой, закон ему не запрещает этого. Мальчик так и останется наследником, а его мать будет жить с ним и воспитывать его.

– Я не про это! Он еще ребенок, а родители будут поврозь?

– И чего? Ирне – есть гораздо более худшие вещи! Или Фио и княгиня Милиана должны изображать перед всеми любовь? Ты же видел все сам!

– Родители должны быть вместе – удар придется по мальчику. Они должны быть вместе хотя бы до совершеннолетия.

– У эльфов нет четкого порога, парню могут выдать взрослый меч и в первую сотню, а могут не выдать вообще. Что, Фио должен мучиться? Они же не любят друг друга, Милиане нужен молодой повеса, а Фио понимающая жена. Милиане найти пару проще, чем ему. Он немолод, весь в делах – он неинтересен женщинам как мужчина, только как государь. А Ингегирид понимает, какое сокровище поймала в сети. Она старше его, по-моему, даже отец в свое время сватался к ней.

– А ты подумал, если у них родится сын? – не сдавался Иррейн, – это прямой путь к смуте. За Милианой стоит сильная провинция, за ребенком Ингегирид будет стоять Север. И что тогда будет?

– Ничего не будет. Ирне, ты вообще забыл, как женщины выглядят? – не сдержался Киано, – Ингегирид вечно молода и прекрасна, но она не в том возрасте, чтобы рожать детей, у нее три дочери, а это для нас предел. Мы же не смертные и не кошки, чтобы плодиться постоянно.

– Не знаю, как бы все таки что не вышло.

– Выйдет, Ирне, обязательно выйдет, но на любом совете я встану на сторону Фио. Уфф. Я доделал! – Киано капнул воском на завязанную нитку.

Иррейн взял в руки сапог – такой великолепной вещи ему давно не доводилось видеть. Высокое, чуть выше колена голенище, выложенное внутри серым овечьим мехом, с обшитыми петлями и кожаными шнурами, на конце с кисточками, маленькие круглые носы. Он залез внутрь – мягко и тепло, нащупал пальцами карман для ножа, ну конечно, Киано не смог удержаться, чтобы даже в обуви не предусмотреть место для оружия.

– Меряй! – Иррейн отдал сапоги обратно.

Сапожки были точно по мерке, облегая ногу, подчеркивая ее изящество. Иррейн притянул Киано к себе, касаясь губ поцелуем:

– Само совершенство, на все руки мастер...

– И не только на руки, – отозвался волк, не отрываясь от эльфа, – погоди, сапоги сниму.

– А они нам не помешают...

Праздник Середины Зимы уравнивал всех свободных – конунгов и князей, простых воинов и хозяек двора, землевладельцев и морских разбойников. В Гранин начали к нему готовится загодя – сушили дрова для костра богов, варили пиво, доставали праздничную одежду – одну для обряда, другую для пира, наводили порядок. Гостям было готовится не надо, хотя кое-кто сетовал на то, что не захватил нарядной одежды, подобающей главному празднику года.

Киано улыбался, вспоминая добрым словом аркенарских мастериц и уже предвкушал общее удивление – ибо таким его еще никто не видел. Он вспомнил, как второпях сунул наряд в сумку – авось сгодится, думалось тогда.

Харги мечтал, чтобы праздника не было, наверно единственному одному он не в радость, хотя Середину Зимы темный эльф любил. Дома он встречал торжество обычно у отца, во дворце Инъямина было скучно – слишком все официально. Нерги же сам любил забавы и умел других заражать весельем. Всю ночь и день горели костры, лилось рекой вино, смеялись женщины, гремела музыка. Там он был сыном хозяина, а здесь, в этой крепости – ненавистным темным эльфом, с которым никто не хотел садиться рядом. Как ни странно, а только волк удостаивал его словом и вниманием, Харги был благодарен ему за ту тренировку – единственный день в этом долгом совете, где он не был чужим.

Не пойти на обряд было нельзя – смертельное оскорбление хозяевам и гостям, а потом пир, где ему нужно быть со своими воинами, и вряд ли их посадят вместе, такого обычно не бывает.

Был вечер перед обрядом. Крепость словно умерла – все готовились к самому главному вечеру года. Нужно было одеваться теплее – ведь полночи надо стоять с факелом, ожидая, когда взойдет самая яркая звезда, что являет свой лик лишь раз в году.

Киано разгладил мех на шапке, поиграл хвостами, пришитыми у висков, посмотрелся в зеркало, одет как истинный лесной житель: шапка оторочена куньим шкурками, куртка сшита из замши и подбита ондатрой, половина лица прячется в густом песцовом мехе воротника, руки затянуты в перчатки из тонкой оленьей кожи, коса перекинута через плечо и та обернута в полоски из нутрии.

– Жарко! – пожаловался волк, – Ирне, ты оделся? Пойдем?

А вот в костюме эльфа все говорило о том, что он приморец. Плащ из драгоценной заморской шерстяной переливчатой ткани обшит шелковой тесьмой, что стоит два золотых за локоть, две рубахи из пряденой в оборотную нить материи, вышитые тончайшей серебряной проволокой, шапки и перчаток не было, Иррейн не любил этого – льняные кудри свободно лежали на плечах.

Уже давно стемнело, а двор крепости наполнялся народом, пора было вставать в священный круг – держать негасимые факелы с огнем.

Посередине был сложен костер – с лета берегли жерди и дрова, почетно было собрать самый высокий огонь. Около него уже стояли жрецы – самых распространенных культов мира Ора – Единого, Братьев-Спасителей и Великого Духа. Единственная ночь в году – когда священнослужители забывали о распрях и ссорах, встречая новый год.

Киано с Иррейном поздоровались с Фиорином, постояли-поговорили, потом подошел Хэлао и только когда их окликнули воины, они вспомнили, что пора зажигать факелы.

– Молим Единого даровать его созданиям крепкой зимы, хорошей весны, теплого лета, урожая. Пусть священный огонь обогреет эту ночь. – Нараспев читал жрец Единого бога.

– Пусть никто не забывает, что для нас сделали Братья-Спасители, как они заслонили собой тьму, даря свет неразумным созданиям своим. – Громко читал молитвенный текст священник,

– Еа-хеа-хея, – пел на одной ноте молитву, понятную только почитателям Великого Духа узкоглазый шаман.

Киано тихо шептал слова благодарности Прародителю Волков, думал о том, как встречает священный огонь Логово, как в сердце Леса рождается огонь, в который вложили душу все члены клана, от мала до велика. Он вспомнил, как впервые зажег факелы Сэльве и Нэльве, как смеялась Арриера, когда Нэльве первым поджег свою ветку в костре, как Хальви впервые перепил пива на празднике и заснул не дойдя до своих покоев. Много было на его памяти веселых праздников, и лишь один был горше полыни – та зима перед пленом.