Текст книги "Волк и сокол (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Иррейн слушал жреца Единого, в принципе он не верил ни в кого, полагая, что все миротворение происходило как описано в древней книге, из музыки и звуков, хотя ему было все равно. Не ему думать о высоких материях, со своими маленькими делами бы управиться и уповать на то, чтобы не случилось беды.

Фиорин держал в одной руке факел, другой сжимал ладонь Ингегирид – не дело прятать в такую ночь свою любовь перед ликом богов, он смотрел лишь на движущиеся в полусумраке тени жрецов и просто верил в будущее.

Церемония продолжалась долго, и как всегда, у Киано все замирало внутри, в предвкушении волшебного мига восхождения звезды. Он уже нетерпеливо посматривал на небо, стараясь стоять ровно и не вертеться, под снисходительным взглядом Иррейна.

Наконец песнопения прекратились и наступила тишина, даже не похрустывал снег под сапогами собравшихся, только потрескивали факелы. Жрецы выстроились в линию, начиная общую песнь и все, кто стоял сейчас во дворе крепости – воины, князья, лекари, женщины, советники государей – все смотрели вверх, на яркую точку в вышине черного зимнего неба.

Звезда вставала в середине небосклона, проливая серебряный свет на крепость и стук сердец встречающих ее слился с ударами в бубны шаманов.

Теперь самым главным было коснуться своим факелом костра – поджечь оставшиеся ветви и поленья, так, чтобы костер занялся до небес.

Искры ударили вверх – пламя отлично разгоралось в сухих бревнах и быстро достигло верха поленницы – теперь до утра забавы на улице, а потом пир.

Их с Иррейном подхватили, закружили в веренице кубков, улыбок, танцев – Киано едва успевал отвечать всем и избегать хороводов, еле-еле отлежался после памятной тренировки. От костра было жарко, он расстегнул накидку, подставляя горло морозному воздуху, подставил рог под вино, щедро льющееся в эту ночь. Потом суматоха разъединила их до утра.

Как только занялся поздний зимний рассвет, от горящего костра все потянулись в крепость – переодеваться, приводить себя в порядок к пиру. И лишь жрецы отправились спать – не дело принимать им участие в воинских пирах.

– Ты в этом никуда не пойдешь! – отчеканил Иррейн, окинув взглядом наряд Киано.

Он едва мог дышать, смотря как волк одевается, и откуда он только достал эти вещи?

Сначала тончайшие льняные широкие штаны, шнурок завязался на плоском животе, потом шелковые верхние, нежно-серые с голубой вышивкой, заправлены в сапоги того же цвета с серебряными шнурами, расшитые прозрачными камнями, легкая распашная рубаха на голое тело, потом шелковая, в тон штанам и третья, чуть темней оттенком, завершал это великолепие кафтан в восточном стиле, расшитый серебром и той же голубой нитью, вещь невероятной цены, талия перехвачена серебряной цепью с звенящими привесками на концах, широкие браслеты обняли руки, пальцы унизаны кольцами. Волосы распущены, черная река утекла почти к коленям, и лишь у висков сплетены тонкие косы, венец перечеркивал лоб, неофициальный – тонко переплетенные волчьи лапы сцеплялись коготками, Иррейн подивился искусной работе мастера.

Воплощенная красота, нежность и неприступность – фейри с Граней, идеальное лицо бесстрастно. Непонятно даже какого пола это существо, живое ли оно?

– Почему? Тебе не нравится? – Киано был разочарован, он столько надежд возлагал на этот наряд, случайно найденный им в Аркенаре.

– В том все и дело! Мне слишком нравится! – голос эльфа был слегка хриплым, – но я не желаю видеть, как другие будут тебя раздевать глазами! Очень вызывающе, Киа! Может мы никуда не пойдем?

– Да брось, Ирне! Всего лишь подделка под восток, кому оно интересно? – отмахнулся Киано.

– Посмотри на себя в зеркало! – эльф развернул волка за плечи. – Смертные тебя взглядом сожрут, а к вечеру все будут пьяные, и какая – нибудь сволочь точно привяжется. Начнется драка, а дальше сам понимаешь.

– Ну пир без драки – даром потраченное золото. С удовольствием приму в ней участие. Ирне, успокойся со своей ревностью – никто меня не тронет и я никого не трону. Ты разве не привык, что на нас и так все смотрят! Я же молчал, когда Милиана тебя в лес отволокла. Ты доверяешь мне, я доверяю тебе. Что за глупости!

– Ты знаешь, что мне сейчас будет стоить открыть эту дверь? – Иррейн понял, что протестовать бесполезно, как Киано захочет – так и сделает.

– Так зачем открывать ее сейчас? – оборотень повернул ключ, мурлыкнув– у нас есть еще время!

– Ай, Ирне, осторожно, мы сейчас никого не найдем, чтобы это разгладить!

– Ничего, я аккуратно.

Харги усмехался в кубок. Волк сумел произвести впечатление, показать, насколько он обманчивое существо. На совете, затянутый в официальное платье – сама строгость, на улице с факелом – ребенок в меховой одежде, в тренировочном зале полуголый в одних льняных штанах – воин, а сейчас соблазн и невинность в одном лице – все взгляды устремлены на него.

Умение одеться к случаю всегда было среди знати мира Ора важным навыком и этим умением волк владел в совершенстве. Весь наряд как бы говорил – может я и красив, вы можете хотеть меня сколько угодно, но не обольщайтесь. К пиру тоже одежда в самый раз – широкого кроя, всегда можно подвинуть звенья цепочки в замке пояса, ничего не стесняет движений, и очень дорогая ткань. Вещи такого шитья Харги видел лишь у отца – да и то одну или две рубахи. Это тоже знак – род волков богат и знаменит, а владелец чудных вещей не боится пролить на себя вино или уверен в том, что не прольет. Видно было замешательство смертных – северяне благоговели, ибо почитали эльфов, а тут еще одно доказательство их избранности, восток оценил изящество наряда и чистые оттенки ткани, искусность вышивки, южный шах наверняка представлял себе как будет снимать все слои одежды с волка, у айконтальцев на лицах была неприкрытая зависть.

А вот спутник волка явно его ревнует, в одежде эльф не оригинален – обычный праздничный западный наряд – тонкая шерсть, вышивка, серебро и золото, да еще дикарско-северная гривна. Впрочем в ней есть тоже свой расчет – вызов и намек на то, что эльф отлично владеет оружием, раз имеет дорогое статусное воинское украшение. Взгляд эльфа приветлив, но сквозит беспокойство, он слишком пристально смотрит на шаха и не дай боги, толстопузый смертный себе позволит хоть движение в сторону волка. Беловолосый явно насторожен.

Киано с Иррейном сидели посреди своих – волков, эльфов и лисов, специально выбрав стол побольше, чтобы вместить всех, кого хотели видеть поближе. Северные эльфы и конунги, Хэлао и его дружина, Ингегирид со свитой, глядящая только на Фиорина.

Прошли первые кубки и славословия, пожелания и намеки на мир до весны, праздник начинал разгораться. Каждый из приглашенных государей, по обычаю, должен был удивить других искусством своего народа – танцовщицами и другими искусниками.

Первым открыли вечер южане – их танцовщицы перетекали по пушистому ковру словно вода, с закрытыми лицами и соблазнительным телом, радуя глаза мужчин.

Следующим был черед Лисов – воины Хэлао показали сцену охоты. Гибкие рыжие тонкокостные лисы бесшумно передвигались по залу, выслеживая добычу, крались в полумраке свечей; небольшая схватка и враг пойман – зал замер в восхищении.

Фиорин был тоже не оригинален, действуя в стандартном эльфийском жанре – немного магии, миражей, грустного плача флейты и вот перед зрителями встали картины потерянного эльфами мира – белоснежные дворцы, безмятежность полдня и свободные от тьмы земли.

Северные конунги, которым было нечего показать кроме искусства драки – ее и показали. Двое могучих бойцов сошлись на ковре – показывая свое искусство.

Киано был спокоен, зря что ли он тренировал мечников? Эйдан и Наймар делали с со своими клинками немыслимые вещи – заставляя сталь жить в своих руках. Клинки летали, переворачивались, рассекая воздух, и все завороженно следили за волками.

Ингегирид пригласила в зал своих мастериц в шелковых, расшитых серебром платья – север всегда славился вышивальщицами.

Айконталь порадовал новой любовной балладой знаменитого менестреля, во время исполнения которой северные конунги и Киано едва сдерживались, чтобы не захохотать в голос.

Пир шел своим чередом. Иррейн едва передохнул после танца с очередной дамой из свиты Ингегирид, искоса наблюдая за Киано. Волк похоже вознамерился соревноваться с северянами в скорости распития пива – об этом отчетливо говорил рог в руках у волка. Тут Иррейн даже не сомневался в победе возлюбленного – если конунги обольстились хрупким телосложением волка, то это их промашка.

Фиорин плясал с Ингегирид – все любовались этой парой. Он вели круг ровно, словно тренировались до этого, эльф держал возлюбленную под локоток, как будто охраняя ее.

Харги было скучно и грустно – все кругом веселились, только его отряд и он сам напивались, потому что в этом веселье они были чужие. Стоило воину из темных пригласить эльфийку на танец, как та шарахнулась от него, как от прокаженного. То же было и с человеческими женщинами и темноволосые кареглазые красавцы вернулись к кубкам с вином. Харги подлил еще вина – хмель почти не брал его. Он вернулся к излюбленному занятию – наблюдать за волком. А что за ним наблюдать, со досадой подумал Харги? Волк любим, окружен друзьями и почитателями, теми кто ищет его расположения. С него не сводят восхищенных взглядов, ловят каждое движение. Оборотень отлично об этом знает – он привык к поклонению и восхищению, он знает, что им любуются. Иногда так приятно играть роль живой статуи, да, Кианоайре?

Харги поймал себя на зависти– на том, что банально завидует маленькому волку. Несмотря на то, что пережил волк, несмотря на то, что он сотворил – его любят, он нужен. Эльф не сводит с возлюбленного глаз, конунги восхищены, даже с тещей оборотень умудрился остаться другом. Обаяние? Красота? Мужество? Что использует убийца отца, какое оружие самое сильное?

– Пойдем спать, сердце мое? – Пир уже подходил к ночи, часть гостей ушла, остались только самые стойкие – северяне и оборотни, не желающие сдаваться хмелю и усталости.

-Куда ты зовешь его, эльф? – лениво откликнулся один из конунгов, подливая вино Киано. – Успеете еще, ночь долгая. Слушай, волк-князь, а пошли с нами в поход? Мы с Эйстейном будущей весной собираемся крепко пограбить южан, четырьмя лодьями идем. Давай с нами, ты и эльф твой, Иррейн.

– А что? – Киано поглядел на дно кубка, – можно. Пойдем, Рагнар! С меня пятерка воинов, плюс мы с Ирне. Семь – хорошее число. Скъель!

– Скъель! – грохнули северяне.

Иррейн ахнул от ужаса – это же как надо Киано напиться, чтобы он на морской поход согласился! Пора его уводить, тем более что нет сил больше глядеть на этот наряд.

– Зачем ты согласился идти с ними в море? С ума сошел? – Иррейн практически втащил Киано в покои.

– Отчего же? Ты же сам хочешь отучить меня бояться моря? – Киано посмотрел на столик, еще должно было быть вино. Почему они так рано ушли?

– Ты вообще представляешь на что дал слово? – Иррейн убрал бутылку подальше. – Открытый корабль, грести надо, поспать негде, утлое корыто!

– Ну уж не чета вашим парусникам, что уж делать?– притворно вздохнул Киано, – Потом поговорим.

– Протрезвеешь, передумаешь? Ладно, снимай это! – От Киано пахло вином, он чуть расшнуровал ворот, а мерцание серой переливающейся ткани было волшебным, – а то я умру.

– От чего? – Киано оглядывался в поисках бутылки.

– От желания. Я чуть с ума не сошел на этом пиру. Правда мне страшно представить, что было с остальными.

– Тебе не все равно? – Киано посмотрел из-под приопущенных ресниц, поигрывая концом пояса. – Да, если тебе не нравится, сам снимай!

Удовольствие Иррейн растянул надолго – что стоит сначала расстегнуть кафтан, расшнуровать рубаху, погладить плечи обтянутые шелком, развязать льняной узелок на животе?

Счастье мое….

Глава 7

Через три дня после праздника Середины Зимы погода улеглась и государи стали разъезжаться, первыми уехали люди, потом гномы, последними собрались бессмертные и темные.

– Иди-ка сюда! – Ингегирид окликнула Киано около своих покоев.

Комнаты северной княгини было бело-голубыми, словно вырубленные изо льда, волка усадили в деревянное кресло:

– Мне нужен твой совет, – Ингегирид начала сразу с дела.

– Неужели?– Киано удивленно вскинул брови, – Если этот совет касается тебя, княгиня, и Фиорина, а другого и быть не может, то я советую ехать на Запад.

– Ты быстро соображаешь. – Не успела удивится княгиня, – хорошо, почему?

– А что тянуть? Вы же не тянули с нашей свадьбой, извини. – Киано понял, что его заносит, – Так вот, зачем тебе возвращаться? Тебя тут же начнут отговаривать, шантажировать внуками, дочерьми и делами. А тут ты пришлешь письмо и просьбу с ближайшим кораблем переслать вещи и служанок. И пусть себе возмущаются.

– А что будет с Фио?

– А что с ним будет? – пожал плечами Киано, – он умный, что-нибудь придумает. Хотя и думать нечего, ему придется объявить о разводе с Милианой, подтвердить права сына на престол и все, он свободен. Вы будете отличными правителями. А для страны примирение с северными эльфами важнее, чем дочка провинциального наместника и тосковать княгиня будет уж точно не по мужу.

– За что ты ее так невзлюбил? – Ингегирид была рада, Киано словами высказал то, о чем она думала все последнее время.

– Я слегка ревнив. Так что все будет хорошо, я рад за Фиорина, наконец-то.

– Что?

– Фио всю жизнь жил ради других, государства, Имлара, меня, а теперь я обязан помочь ему в том, чтобы он получил свое счастье. На Совете о разводе я встану на вашу сторону. Хотя это может быть рискованно для вас.

– Почему? – Ингегирид нервно одернула плащ.

– У меня не очень хорошая слава, увы. Я неудачливый воитель, я был в плену, я сам снял с себя венец, я жил с бродягами на Границе и наконец я просто мужеложец.

– С тобой никакая женщина не справится, так что последнее оставь, – возразила Ингегирид, – ты княжеской крови, твоя мать была княгиней, твой отец князь, пусть даже и кровь мешанная. А все остальное – это не их дело, а только твое. Так что мы надеемся на твой голос.

– Он будет. -пообещал Киано.

Утром было тихо, отряды выезжали из ворот крепости, ежась от утреннего холода. Мороз стоял такой, что было слышно, как трещат деревья. Киано закутался во все, что мог и все равно, казалось, что он сейчас превратится в ледяной столб. Они торопились, волки, лисы, эльфы, позади следовал отряд Харги, отставая на два полета стрелы, нужно было успеть миновать земли Гранин, чтобы оказаться в безопасности, с открытыми для бессмертных тропами миров.

В полдень они сделали привал и Киано охнул, заметив на горизонте изменившийся цвет небес.

– Буря! – Он пихнул Фиорина и Хэлао, – нужно убираться пока целы, назад мы не успеем.

– Не суетись, там впереди заброшенная деревня, там укроемся, но ты прав, надо ехать.

Они не успевали, небеса потемнели едва они отъехали от стоянки, и повалил густой снег, ветер швырял в лица всадников целые снежки и комья, поднимая их с земли. Густая стена метели не давала видеть ничего впереди и отряды съехались так, чтобы не растерять никого. Иррейн ехал вплотную к Киано, почти лежа на своем коне, стараясь не потерять из виду волка, снег сыпал в глаза, эльф стряхивал хлопья с ресниц, сдувал мокроту растаявших снежинок с губ.

– Где эта деревня? – Фиорин едва пробился осанве, запрещение чар было еще очень сильным и им едва удавалось разговаривать.

– Еще немного! – Киано тоже следил, чтобы Иррейн был рядом.

Лошади сбивались, тонули в снегу, отфыркивались от снега, в плотной белой мгле непогоды.

С каждой минутой было все трудней. Руки коченели, стиснув повод коня, Киано не мог продышаться, снег забивал рот и нос, он беспокоился об отряде – все волки были в двуногом обличье, теряя волшебные способности и впереди не были видно ничего.

Наконец передний всадник остановился, натолкнувшись на занесенный снегом старый сруб избы. За ним спешились и остальные.

– Быстро! Найти место для лошадей и костер! – Киано взял управление на себя и никто даже не подумал ему возразить.

Воины метались меж маленьких полуразрушенных домишек, устраивая коней и вырывая из старых срубов бревна на костер. Киано оглянулся, облегченно выдохнул – Иррейн, Фиорин с Ингегирид, Хэлао, все на месте. Никого вроде не потеряли, сейчас дать команду десятникам рассчитать воинов. А где отряд Харги? Они ехали за ними в полете стрелы!

– Ирне, за старшего! Обеспечить корм лошадям, и нам котел и костер. Жратвы у нас хватает. Эйдан, Марни, за мной! Факел мне быстро!

Иррейн рванул его за плечо, хватая за песцовый хвост куртки.

– Ты куда?

– Там еще один отряд, они могут не найти нас, там нет оборотней. Я сейчас вернусь!

– Темное отродье! Да пусть хоть сдохнут, я тебе запрещаю ехать! Совсем с ума сошел!

– Ты мне ничего не можешь запретить, слышал мой приказ? За старшего, за всех головой отвечаешь!

Киано вывернулся, вскочил на коня, схватив поданный факел и умчался, сопровождаемый двумя всадниками.

Харги метался по степи в отчаянии – в такой снегопад на карты было смотреть бессмысленно, а куда ехать он не знал. Вроде бы от разъезжего столба повернуть на правую дорогу, до кривой осины а там уже прямая до Общего тракта. Но столба в этой белой полумгле видно не было, а уж тем более осины. Спешиваться и пережидать посреди чистого поля, когда кончится непогода, было безумием – к утру их просто засыплет снегом и заметет в сугробы. Ах, почему они отстали от светлых!

– Что будем делать? – проорал ему в ухо десятник.

– Не знаю, до Граней еще ехать и ехать и..я не знаю куда.

– Твою же мать, вот не в отца пошел, тот бы вывернулся! – выругался десятник, а Харги только поморщился, с правдой не поспоришь, плохой из него вождь.

Они поехали прямо, стараясь найти следы предыдущего отряда, но снег заносил их собственные моментально, что уж говорить о старых.

Темный эльф не поверил своим глазам – ему кажется? Вдали слабо-слабо, но все таки мерцал свет – пламя чьего-то факела. Неужто их кто-то ищет? Но долго раздумывать он не стал, рванувшись на свет.

– ......! ...! Я что, по всей степи вас искать должен? На кой....вы отстали!? – Волк. Харги был готов обнять оборотня, спасшего его от отчаяния.

– Прости, мы потеряли ваш след. – пискнул он.

– Поехали!

Иррейну некогда было думать о поступке Киано, он быстро включился в общую суматоху – нужно найти стоянку для лошадей, да такую, чтобы и костер развести и пожара не наделать и крышу не обвалить. Избу нашли – старый просторный общий двор под навесом, в железной бочке развели костер, чтобы хоть как то обогреть коней. В другой избе, с земляным насыпным полом развели костер для всех, на него уже установили треногу с котлами, чтобы скорей сделать питья и горячей еды.

Почему он понесся спасать рыжего выродка, отродье Нерги? Почему их так долго нет?

Иррейн отвязал своего коня от стойла, но кто-то ухватил его за локоть:

– Оставь, они вернуться. – Хэлао был спокоен.

– Ты видишь что творится? – Иррейн даже не собирался его слушать.

– Успокойся! – рявкнул лис, – ничего с твоим ненаглядным не случится! А тебя он не взял потому, что ты ему сейчас как камень на ногах, там – Лис махнул рукой в степь, – сейчас только мы и выживем и дорогу найдем. По запахам да остаткам следов. А то, что он пащенка темного помчался спасать – это он не его, нас от войны спасает.

– Ясно, прости. – Иррейну было стыдно и за вспышку гнева и за свое поведение.

– Ты лучше отволоки его к Мейлину, как вернетесь, пусть хоть всеми лапами упирается, все равно тащи. Не нравится мне то, что я видел. – еще раз повторил Хэлао.

Харги спрыгнул с коня, дуя на ладони, совершенно замерзшие.

– Стоянка там, костер вон. Не заблудишься. – Оборотень махнул рукой на дымки, поворачиваясь, чтобы уйти.

– Постой! – Хэлао поспешил нагнать оборотня. – Спасибо! Но почему ты спас мне жизнь?

– Твой отец не задал бы этого вопроса. – усмехнулся волк.

Киано сидел на расстеленном одеяле, уютно устроившись на коленях у Иррейна, греясь под общим с ним плащом и попивая отвар из трав, приправленный медом. В большом котелке пофыркивала каша, дразня воинов запахом разваренного мяса и снадобий. Вокруг огромного костра, сотворенного из бревен, выдранных из соседних изб сидели все – темные и светлые эльфы, оборотни. Темных пропустили в круг, к костру, помня правило – замерзшего надо обогреть, какой бы расы он не был, все ссоры остались там, в Гранин.

Фиорин, уже ни от кого не скрываясь, прижимал к себе Ингегирид, растирая ее руки, укрывая ее меховым спальным покрывалом.

– Интересно, сколько нам тут торчать? – спросил Фиорин, обращаясь в основном к оборотням.

– Я думаю завтра к утру уляжется, и нам нужно все быстро двигаться до тракта и таверны. А там уже отсидимся, в случае чего. Но вроде это последняя метель пока.

Харги вздохнул – хорошо бы, если последняя. Лисам и эльфам ближе всего ехать, а им и волкам очень далеко, не дай боги, придется пользоваться Гранями. Больших переходов Харги не любил – расходовалось много силы и нарушалось равновесие, ведь приходилось путать тропы, чтобы не попасть в ловушки.

Благодарность – вот что чувствовал темный эльф, глядя волка, нежащегося в объятьях светловолосого эльфа, который кинул на Харги убийственный взгляд. Он едва отошел от ужаса, пережитого в степи среди метели, и от радости, когда увидел спасительный огонек волчьего факела. Надо же, за ним вернулись.

Волк не принял его благодарности, но наверно так и следовало. Что волку его слова...

Воины не решались лечь спать, хотя все устали, а костер и сытная еда разморили всех. Киано принял волчий облик, свернувшись мохнатым шаром на ногах Иррейна, грея эльфа своим телом. Лисы тоже потихонечку укладывались, оборачивая рыжие тела пушистыми хвостами. Ночь обещала быть студеной и эльфы с оборотнями ложились вместе, чтобы не замерзнуть, Киано дал мысленно команду Эйдану, чтобы позаботились об Ингегирид и дамах. В метель было не до стыдливости и приличий и поэтому эльфийки, устраивавшиеся на мохнатых одеялах, с удовольствием прижимали к себе жарких меховых зверей.

Возня стихла и костра остались лишь те, кто сторожили огонь.

Иррейн проснулся под утро, обнаружил, что Киано вернулся в привычный облик и тихо спит, прижавшись всем телом к эльфу, спит крепко-крепко. Уставшее и не разгладившееся даже во сне лицо, сбившаяся коса, в которой редко-редко мелькают серебряные нити, легкое дыхание. Любимый. Его маленький волк спас сына Нерги.

Нерги – одно это имя вызывало у Иррейна ненависть и тошноту. Проклятый военачальник оставил слишком яркие следы в жизни Киа – иногда Иррейну казалось, что некоторые их них Киано охраняет сам. Слишком неохотно Киа говорил об этом даже тем, кому доверял и кто лечил его от последствий плена. Киа был наложником для Нерги, живой игрушкой в ошейнике – это было самым отвратительным. Нерги брал его Киано сотни, тысячи раз, как вещь, как бессловесного раба. Это отродье, Харги, не сводил с волка глаз весь Совет, как будто изучал, примеривался. Иррейн не раз останавливал себя, чтобы не окоротить мальчишку, а Киано сам шел ему навстречу. И сколько бы не убеждал его Хэлао, что спасение Харги всего лишь политика и долг, Иррейн так и не мог ему поверить. Скорее бы им вернуться в Лес и сдать Киа Мейлину.

Иррейн обрисовал пальцем щеку волка, стирая упавший снег, провел кончиком пальца по губам, оборотень фыркнул и эльф улыбнулся. Его любимый зверь.

Харги тоже не спалось – слишком он устал и перенервничал вчера, он повертелся под плащом, поморщился, отгребая снег от изголовья, прислушался к тишине. Нет, не тишине, где от стоянки эльфов слышался тихий женский смех и мужской шепот. Ну это нетрудно догадаться – вспыхнувшие отношения между государем Фиорином и княгиней Ингегирид были первым предметом кулуарных разговоров. Не спит и беловолосый эльф Иррейн, любовник князя Кианоайре, их видно с места Харги. Эльф закутал волка и притиснул к себе. Охраняет. Ну что же, сжимай его крепче, эльф, пока он твой.

Харги размышлял – говорить или не говорить волку о волшбе, что лежит на его татуировке? Наверняка их целители обнаружили заклинание, но не распознали его – еще бы, отец нанял таких магов, что и сам Инъямин бы ничего не обнаружил. Это обошлось очень дорого – в отцовской сокровищнице явно не хватало золота, а о той рубиновой диадеме, что была привезена давным -давно из того мира Харги даже старался не вспоминать.

Рассказать волку о проклятье – значит отравить ему жизнь, даже если оборотень отрежет себе руку, это не спасет его. Не рассказать – трусость. Значит он, Харги, побудет трусом.

Как Хэлао и обещал -погода утром улеглась, облака наконец то выпустили солнце из клетки и отряды поехали дальше, к полудню достигнув Общего тракта, где разбегались дороги по всему миру. Киано и Иррейн сердечно распрощались с Фиорином и Ингегирид, клятвенно заверив их, что приедут весной, а уж на свадьбу притащат с собой даже Тиннэха, Хэлао напутствовал Киано пожеланием поскорей увидеть Мейлина, а Иррейна – сдать Киа на руки брату и целителям.

– Прощай, волк. Не держи на меня зла. – Харги почему то не мог развернуть отряд и уехать просто так.

– Ну зло – это ваша привилегия. – как всегда, от волка одни насмешки, но почему то изумрудные глаза грустны, подернуты печалью, – Ладно. Удачи тебе, Харги и передавай привет своему дяде. Пусть на Гранях повнимательнее под ноги смотрит.

– Обязательно, -улыбнулся Харги. Просто так, по хорошему улыбнулся.

Они не стали останавливаться в таверне, спеша домой, места уже были свои, привычные и еще пара-тройка дней и они достигнут окраин волчьих земель.

Тиннэх сгреб Киано в объятия, прижал к груди, за почти полгода он успел соскучиться по младшему так, что словно не видел его годы. Обнялся с Иррейном, приветствуя эльфа как долгожданного родича.

– Что же так долго? Все в порядке? – Первые вопросы на пороге Волчьего Замка.

– Да, просто непогода, вот и застряли.

– Ничего, баня горячая, потом я вас жду в трапезной.

Киано ел так так, как будто его не кормили месяц, наконец то родная, привычная пища – соленые грибы, мясные ушки, сметана, моченая брусника, пирожки с капустой, колбаса. За месяцы проведенные в Гранин ему успели осточертеть и перепела, и замороженное молоко с ягодами и какие то непонятные зеленые растения, которые отваривали и подавали с мясом. Тиннэх ждал, пока брат насытится и с ним можно будет заговорить о делах, а пока он ест, это бесполезно, хоть начнись штурм замка оборотень не оторвется от миски и кубка. Иррейн был намного сдержанней, налегая в основном на хлеб с мясом.

– Ну, ты наелся? – спросил князь, когда пространство на столе вокруг младшего волка стало напоминать пустыню.

– Немного, – подтвердил Киано, довольно откидываясь в кресле, – ты что-то хотел спросить? Так я думал отчитаться вечером.

– Успеешь еще, как будто я не знаю, что там могло быть. – отмахнулся Тиннэх, – ну, ты мне скажи лучше, почему Хэлао говорит, что ты нездоров.

«Не успел! Вот же рыжая сволочь!!!», мысленно взвыл Киа, и стараясь собрать остатки самообладания в кулак, безмятежно произнес:

– А я откуда знаю? Ты спросил у него, почему он так решил?

– Спросил, не держи меня за дурака и перестань паясничать, я тебе не Иррейн, на жалостливые глазки не поддаюсь! Прости, Ирне, я просто знаю, как у нас Киа умеет всеми вертеть.

Киано похолодел, неужто Хэлао догадался о причине и изложил ее брату? Но вот так просто размазать он себя не позволит!

– да, я иногда чересчур много спал, но дорога и прочее. Впрочем, мы с Ирне уже договорились, что я по приезде пойду к Мейлину. Причины я не знаю, вот он пусть и выясняет. Я ответил на твой вопрос?

– Почти. Но правды от тебя я и не ждал, ладно, с Мейлином и Майо не поюлишь. – не удержался от злорадства Тиннэх, – а теперь я попрошу тебя оставить меня наедине с Ирне, у меня есть к нему дело.

Киано хлопнул дверью так, что зазвенели витражи в рамах.

– Значит мы думаем одинаково, – Тиннэх выслушал рассказ Иррейна, – дело в этих снах. А то, что ударил, ничего, я бы еще и выпорол, за глупость. Вот же щенок!

Иррейн рассказал все, не пощадив ни себя, ни Киано – и о ссорах и о сне, умолчал только обо всем, что касалось Харги. С политикой пусть братья сами разбираются.

– Самое подозрительное то, что он явно знает причину, но рассказывать наотрез отказывается, вот хоть режь!

– Ничего, Мейлин вытряхнет из него все, на это он мастер. Спасибо тебе, Ирне, за помощь. Сильно ты с ним намучался?

Эльф грустно улыбнулся:

– Я рад каждому мигу, проведенному с ним, но того утра, когда я будил его – не желал бы еще раз. Я боюсь за него, Тэнне.

– Мы все за него боимся, жаль, что ему на это наплевать. Спокойной ночи, Ирне.

– И тебе.

Глава 8

Утро было хмурым, мрачным. Киано ушел к Мейлину, сделав вид, что забыл об их ночной размолвке.

– Ты чего? – Иррейн вошел в покои и тут же шарахнулся в сторону, от летевшей прямо на него вазы. Стекло ударилось об стену и брызнуло осколками.

– Ничего! – Киано был разъярен, – Ты все моему братцу рассказал? Может и когда и в какой позе?

Иррейну стоило большого труда сохранить самообладание:

– Успокойся. Я ничего ему не сказал из того, что не знаю. А не знаю я многого, правда сердце мое? Ты же что-то так упорно скрываешь от нас? Но про позы – если это будет надо, расскажу.

– Отлично!

– Успокойся. – повторил Иррейн, подходя к Киано сзади, обхватывая оборотня. – Я не говорил ему ничего страшного, что может повредить тебе. Тиннэх очень беспокоится о тебе.

Киано молчал, он молча вывернулся из объятия эльфа и прижался к его груди лицом.

– Я очень боюсь, Ирне. Прости, я наверно не прав, но я не могу рассказать тебе. Ты же все равно узнаешь, а я не могу. Прости.

– Я все тебе прощу, ты же знаешь. Пойдем спать, сердце мое.

Киано тихонько проскользнул в покои Мейлина, где-то в глубине души надеясь, что возможно маг занят, что сейчас не до него, но целитель обернулся, одарив Киа улыбкой.

– А, пришел все таки, ну давай, рассказывай.

Киано опустил глаза, сам он не расскажет, а если и расскажет, то не все. Трудно признаться в том, что лгал всем.

Мейлин понял его с полувзгляда, подошел к полкам, достал какую то бутылку и развел три капли темной жидкости из нее в стакане с водой.

– Ладно, в принципе про твою беду я знаю, давай я тогда сам посмотрю. Пей, раздевайся до пояса и ложись. Все будет хорошо.

Киано верил Мейлину всегда, да и как не поверить тому, кто знает всю твою сущность, кто переплетал все нити, из которых состоит живое разумное существо, и кто лечил все твои раны. Но всегда Киа приходил к Мейлину с чистым сердцем, которое теперь бешено колотилось от волнения и страха.

– Не бойся, ложись. – от целителя не укрылось замешательство Киано.