Текст книги "Волк и сокол (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– Домой, Ирне?

– Домой, счастье, домой…

4 часть

Глава 1

Стояла осень, такая, какой и должно быть в этих лесах. Среди сосен она была малозаметна, но на опушках переливалась всеми оттенками желтого и красного. Деревья роняли листья, добавляя мягкости в ковер под ногами, погреба были забиты яблоками, грибами, и всем тем, что мог подарить лес к осенним праздникам. А уж к такому, как свадьба князя Волчьего Леса, расстарались все, и лес и волки и люди.

У древних, совершенных и безупречных волков, которым боги подарили все, чем можно было одарить, было только одно слабое место – женщины. Быть оборотнем и прожить долгую или бессмертную жизнь могли только мужчины, а женщинам, которых брали в жены, был отведен краткий срок. И это значило лишь одно – маяться весь свой век без подруги, а любили оборотни, как правило, один раз.

Было принято брать в жены девушек из близких земель, любая была рада стать женой волка и жить в теплом замке и умереть, не старясь в свой предначертанный срок. Это единственное, что смогли вымолить оборотни у своих создателей. Но боль потери никогда не уходила из сердец. Девочки почти не рождались, так было задумано богами, а если и рождались, то были обычными женщинами. Но князь Тэрран стал первым, кто нарушил негласный запрет – не иметь связей с эльфьими девами. Где были корни этого и отчего пошел такой закон, никто не знал. Две расы недолюбливали друг друга, и старались держаться подальше. Одни от остроухих болтунов, вторые от блохастых тварей.

И на примере судьбы Киано волки еще раз лишь убедились в том, что запреты нарушать не стоит – кому охота такой муки для своего дитя?

Но сколько не уговаривали Тиннэха не искать руки северной княжны – он был непреклонен. В судьбе Киа виноваты не расы отца и матери, а только они сами. С его сыновьями такого не случится.

Киано помнил свою будущую невестку еще ребенком, княжна Фрейдис была младше и его самого и княжны Арриеры. Все, что осталось в памяти оборотня – маленькая девочка-подросток, невидная на фоне сестры, смущенная и робкая. А теперь эта девочка – жена его старшего брата, его княгиня и госпожа. Почему-то думалось об этом с грустью, он никогда не видел Тиннэха женатым, мать Маэона умерла задолго до рождения Киа, и рана от потери едва-едва зажила.

Насколько он успел понять из рассказов и собственных наблюдений, брак обещал быть удачным, удачнее, чем был у них с Ри. Маленькая Фрейдис восприняла высокого могучего волка как бога, с робостью и обожанием. Ну как же, воплощение надежности и мужества, рассудительности и мудрости, щедрости и защиты, не то что его легкомысленный младший брат, которому доставались взгляды полные любопытства. И разочаровывать невестку Киа не собирался.

– Киа, помилосердствуй! – взмолился Иррейн, – неужто ничего другого нельзя одеть? Ну почему опять этот наряд?

Времени до церемонии оставалось совсем мало, а Киано, как всегда, сначала проспал, потом долго и основательно ел, помятуя о том, что пир начнется только к утру, а поесть больше некогда.

На торжественную церемонию следовало и одеться поторжественней и ему ничего не пришло в голову лучше, чем тот же наряд, что был на Середину зимы в Гранин – величавее и красивее некуда, но что делать с Ирне?

– Нету! – развел руками Киа, лукаво глядя на эльфа, – все висит на мне, а из Аркенара я пока не успел ничего забрать, да и разбирать уже некогда. В нем только один недостаток!

– Слишком вызывающе! Смотри, как бы невеста не перепутала тебя с женихом. Разве только один недостаток? У этой тряпки их множество, я на тебя в ней смотреть не могу, а сколько нам быть на виду? И пока нее расстегнешь…

– Кто о чем.. – усмехнулся Киано, обернувшись, – В нем до ветру ходить неудобно, дешевле терпеть, чем эти завязки разбирать.

– Так тебе и надо! – злорадно дернул его за косу Иррейн, – Ты разве забыл, что смертные верят в то, что эльфы в задний двор не ходят! А уж тем более их принцы.

– По моему говорилось про принцесс– напомнил волк, – Интересно, куда по их мнению, все девается?

Иррейн благоразумно не стал развивать тему отхожих мест, памятуя о том, что на Границах шутки на эту тему были в ходу и мало ли что Киа вспомнит из них сейчас?

– Значит, ты так и будешь измываться надо мной в этой тряпке? – это более волновало эльфа.

Слишком хорош Киано в этом, жемчужно-сером шелке, как бы вытерпеть этот день и ночь, не прикоснуться к совершенству? Вроде бы все закрыто, воротник прячет даже горло, и хочется расстегнуть цепочку пояса и застежки, бросить его на ложе.

– Не смотри так, дырку проешь.. – Волк явно вознамерился довести эльфа до белого каления. – Ирне, серьезно, больше ничего нет, а это хотя бы впору. Потерпи, прошу, подумай лучше о том, что будет, когда ты доберешься до меня в спальне. Хочешь я накидку одену? Холодно.

С волосами было проще, волосы отросли и недлинная коса получалась вполне, хотя случай требовал более хитроумной прически. С помощью домашних помощников Киа скрепил пряди шпильками. Иррейну же пришлось хуже – с длинной пепельной гривой в обычные дни он еще как то управлялся, можно было их просто связать лентой на затылке или стянуть в косу, но теперь помощники собрали по вискам волосы в косы, тугую косу на затылке, а остальные струились по спине. Одет он был проще чем Киано – показательно приморский наряд, цвета моря.

– Ну, готов? – спросил эльф волка, застегивая браслет на запястье, – ты подарки отдал Эйдану?

– Угу, – пробурчал волк, – и чего они тебе только не нравятся?

С невестиным подарком было проще, через родичей Иррейна была заказана ткань, а на Западе сшили платье, к нему драгоценности – что еще может порадовать женщину? А вот что подарить Тэнне – Киано думал долго, очень долго. Что бы порадовал князя, у которого есть все, о чем можно мечтать? Пока в один прекрасный момент, лежа на диване волк не пихнул Иррейна в бок:

– Я скоро! – и исчез на Гранях. Отсутствовал он крайне недолго и вынырнул с маленькой деревянной коробкой в руках.

– Смотри! – ткнул волк коробку в руки эльфу. – То, что надо!

– Что это? – недоуменно спросил Иррейн, – ты умом не тронулся?

– Смотри!– Киа нетерпеливо раскрыл коробку – Варган!

Варган представлял железную полуовальную рамку с металлическим язычком посередине и был предметом, который Иррейн видел впервые в жизни.

– Что это? – переспросил он, – игрушка какая?

– Почти! – улыбнулся Киано, поднося варган к губам и дергая за язычок, странные тренькающие звуки потревожили покой.

– Странный подарок для князя волков.. – растерялся Иррейн.

– Это не игрушка! Это варган, инструмент людских колдунов и музыкантов, с его помощью они с духами говорят. Вот увидишь, Тэнне будет в восторге. На что спорим? – подмигнул Киа.

– Даже не знаю.. А давай на желание? Ночью, тут?

– Договорились.

Гостей на свадьбе было много, все комнаты Логова не пусты. Все князья рас оборотней с охраной, людские представители, Фиорин с Ингегирид и свитой, просто друзья и родичи. Даже Айрэ, племянник Иррейна, каким то непостижимым образом угодил в сопровождающие Фиорина.

– Волнуешься? – не отличавшийся особым тактом Киано спросил брата.

– Мне то чего волноваться? – пожал плечами Тиннэх, – я уже видел эту церемонию, а вот Фрейдис..

Как это было непохоже на его собственную свадьбу, Киа, глядя на хлопоты, вспоминал все до мелочей.

Он волновался и дрожал перед неизвестностью, юный эльф полукровка, которого женили на девушке старше его и которую он не видел раньше. Ослепительно красивая незнакомая, чужая женщина. Опыта в делах с женщинами у него не было никакого и пока шел пир, пока вокруг них вертелись гости и родичи, он растерянно думал о том, что же будет, когда они останутся вдвоем в спальне. Найдет ли он в себе силы прикоснуться к другому существу, не будучи уверенным, что Арриере это понравится? Слава богам, Ри хватило ума понять смущение и неопытность юного супруга, что сберегло их брак в первые годы.

Фрейдис же смотрела на своего жениха, который годился ей в отцы, но на самом деле был в расцвете лет и сил, с любовью и всем было видно, что они нравятся друг другу. Волчий князь и юная северянка. Она была похожа на Ри, но лишь внешне, характер совершенно другой. Что же, лучшего брату и пожелать нельзя.

– Чего загрустил? – хлопнул его по плечу Мейлин, – скоро будешь с хозяйкой здороваться!

– Скорее бы, – обрадовался Киано, – а то сколько можно? И меня хоть в покое оставит. Хотя ему вроде и так неплохо было.

Немало труда в свадьбу вложил и Мейлин, оставшийся внешне равнодушным к тому, что в спальне отца будет другая женщина, которая не знала его матери. Маг не забыл проверить все тропы, наложить чары и заклинания, охранительные и предупреждающие, чтобы ничего не могло омрачить праздника.

Как всегда, торжественная часть проходила в подземном зале, где Киано и Иррейн не так давно провели не самые лучшие часы в их жизни, и они одновременно поморщились, переступая порог княжеского балкона.

«Киа, все кончилось, не надо..»

Киано сел рядом с Фиорином, а Ингегирид прятала ладонь в руках Иррейна, прикосновения чужой руки успокаивали.

«Вот теперь оддувайся там, внизу» – не удержался Киано от послания брату.

«Злой ты..ну погоди у меня»

«Я не злой, я справедливый. Женись давай!»

Церемония началась и повел ее Мейлин, как главный целитель и хранитель Логова, помогал ему Таро, как самый языкатый, который умел сплетать слова так, что оставалось только дивиться. Киано и Иррейн отказались от предложенной чести напрочь – Киано справедливо опасался, что может ляпнуть что-то не то, поскольку говорить складно хоть и умел, но мысль бежала всегда впереди речи, а Иррейн просто стеснялся.

Таро же рассыпался в славословицах жениху и невесте.

– Род Черного Волка славен и богат, известен на Гранях, не потеряв права жить там, слово наше крепко в разных мирах, а нашему князю и вовсе цены нет. Никто не может сказать о нем дурного – храбрый воин, справедливый правитель. Быть тебе за ним, княжна Фрейдис, как за каменной стеной, не знать не бед, ни горя, да нарожать крепких сыновей, прекрасная княжна! Так согласна ли ты соединить свою кровь с нашим родом, Фрейдис?

Один из самых древних ритуалов волчьего рода – смешение крови и установленное правило, нельзя принуждать невесту, только ее согласие принимается для брака.

Затем Таро принялся хвалить родичей жениха и невесты, подчеркивая, насколько знатен род и не забыл никого – ни госпожи Ингегирид, ни Фиорина, ни Киано с Иррейном.

«До чего ловко языком мелет! – шепнул Фиорин Киа, – Хороший мальчишка, я бы его в совет бы взял, такой кого угодно уболтает.»

– «Да забирай! – расщедрился Киано, – Тебе еще и спасибо скажут.»

Айрэ, по поводу присутствия которого не переставал недоумевать Иррейн, вертелся юлой, разглядывая незнакомый дом и волков, которых доселе не видел в таком количестве.

«Прибью я его», – грустно сообщил Иррейн Киа,– как пить дать..»

«Оставь парня в покое. Во, давай его на Таро Фиорину сменяем. Разницы, как понимаю, никакой..»

– Значит, Тиннэх Тэрранион, князь Волчьих Земель, берет в жены Фрейдис Светлоокую, дочь Ингегирид Северной. Готовы ли вы вступить в союз перед родом?

– Готовы. – в один голос подтвердили Тиннэх и Фрейдис.

Мейлин достал из чехла нож, священный «свабедный», который использовали лишь для этой церемонии, проверил обсидиановое лезвие.

Тиннэх обнял невесту за талию, успокаивая, и протянул целителю правую руку. Тонкий надрез и в стеклянную чашу закапала кровь. Мейлин отсчитал нужное, и руку подставила невеста. Чуть алой жидкости на дне прозрачной чаши – Мейлин провел рукой, читая чары и над чашей пробежали голубоватые всполохи, свидетельствуя о том, что брак принят родом и покровителями.

Мейлин вылил кровь в жаровню, принося положенную жертву и зал взорвался криками радости.

Потом были речи и подарки, бесконечные поздравления, а Киано видел, что муж и жена хотят скорее остаться вдвоем, вне суеты и пира.

Первой одаривал и поздравляла Ингегирид, как мать невесты, ее подарком было огромное соболье покрывало, под которым, по ее словам, должно супругам слаще спаться.

Киано еще раз обругал упрямившегося Иррейна, насильно вытащив в центр зала.

– Мой брат, мой князь, – начал волк, елейно улыбаясь, хотя смотрел на Тиннэха с лукавством, – Мой лорд и моя госпожа, моя княгиня. Точнее – наша княгиня и наш лорд, я прошу простить мне что я дарю не вещь, которая будет объединять вас, но мои подарки доставит радость вам обоим.

Иррейн поклонился, порадовавшись, что его хотя бы не заставили говорить, и протянул Фрейдист платье, серебряным невесомым свертком. Прекрасная тонкая материя, словно тканый металл засверкала под светом, а к платью – драгоценности, серебро и жемчуг. Фрейдис восхищенно ахнула и ей вторили женщины в зале.

– Всего лишь несколько безделушек, ясноокая, которые лишь оттенят твою красоту, от меня и моего возлюбленного, от нас с Иррейном.

Киано вынул из-за пазухи крошечную коробку с варганом.

– А это наш подарок тебе, наш брат и лорд, мы долго думали, что же подарить. У князя есть все, но нет лишь крохотной вещи, что может скрасить ему редкое одиночество. Мали ли, захочется. Наша фантазия, как ты знаешь, ограничивается всего лишь оружием и деревянными домиками, поэтому повторюсь, думали мы очень долго. А теперь оцени нашу придумку.

Киано, не в силах скрыть довольной улыбки, протянул резную коробочку брату.

Варган. Как Киа узнал? Тот самый маленький предмет, который Тиннэх, почти не имевший права покидать свои владения, спрашивал у заезжих купцов. А на волчьих и соседних землях немудрящего шаманского инструмента было днем с огнем не сыскать, да и не делали их. Спасибо, мой любимый брат, ты чудо! И спасибо за прощение – слишком ясен подарок. Тот, кто таит обиду, не станет дарить такую вещь. А обид меж нами было немало. Прощено все.

– Как ты догадался, Киа? – Тиннех поцеловал коробку.

«Не расскажу».

«Ты мне проиграл!» ликовал Киано.

«Ну я даже рад. Что же ты хочешь?»

«В спальне скажу».

Подарков было очень много, действо растянулось надолго, лишь когда Таро провозгласил, что гости приглашаются в пиршественную залу, а новобрачные могут удалиться в свои покои, «и покрывало не забудьте», добавил Таро, все заметно расслабились. Официальная церемония миновала. Тиннэх и Фрейдис с нескрываемой радостью покинули гостей.

Но это был не пир, еще так, подготовка к веселью, к тому, что начнется утром, когда во главе стола сядут супруги. Князь и княгиня. Но а пока лишь праздник разгорался.

– Идем, чего расскажу! – потянул Киа за собой Иррейна. От волка уже пахло вином, а глаза были шальными. – раз уж такая ночь, то я тебе поведаю кое о чем.

«Многообещающее начало», подумал Иррейн, поддаваясь на уговоры. Уж если Киано сам хочет о чем то поведать, то не стоит отказываться.

Темный переход между башенками, даже караула нет. Кто же работает в такую ночь, а сквозь чары Маэона никто не пройдет.

– Я должен тебе сказать.. – жарко прошептал Киано, прижимаясь к Иррейну, – я люблю тебя.

Хоть Иррейн и слышал это каждую ночь, но ради такого признания стоило покинуть пир, да что там, пир.. все бы отдал.

– Я тоже тебя люблю, сердце мое.– прикоснулся он губами к макушке волка.– Но ты что-то еще хотел рассказать?

– Да, я же обещал тебе, тогда…

Иррейн похолодел, что еще могло случиться такого, что Киано даже не стал скрывать?

– Нерги. Нерги больше нет. – прошелестел волк, вжимаясь в эльфа, сильнее и сильнее, чтобы спрятаться у широкой груди, чтобы сильная рука сдавила спину.

– Что это значит? Причем тут Нерги, Киа? Опять Нерги?

– Нет, ты не понял. Его больше нет. – вздохнул Киано, и сбивчиво начал рассказ, – я так понял, он дрался с Боргом, из-за меня. Нерги проиграл, а Борг передал мне с лесными духами письмо Нерги. Нерги больше нет, вообще, никак. Всего лишь воспоминание. Ты понимаешь? Ты слышишь, Ирне?

Киано шептал, а ему казалось – кричал.

– Ирне, все же закончилось.

– Так забудь,– наконец откликнулся Иррейн, – забудь, просто, как дурной сон.

– Как забыть, Ирне? Шрамы у нас на спинах.

– Пусть. Хорошо, пусть, просто воспоминание. Так повернула судьба.

Пусть.

Если бы кто-то, проходя мимо по надобности, по темному переходу, наткнулся на странную пару – маленькая хрупкая фигуркастоит прислонясь к стене, а перед ней другая, широкая в плечах и мощная в груди, стоит на коленях, то никто бы не удивился. Киано и Иррейн, мало ли.. не стоит им мешать.

Утром вернулись Тиннэх и Фрейдис, и пир развернулся во всю ширину, смешав в веселье волков и эльфов, оборотней и людей.

– Ну,– требовательно спросил Иррейн, закрывая дверь в спальню, вечером следующего дня, одновременно придерживая хмельного оборотня – ты вроде спор то выиграл? Желание сейчас или сначала спать?

Иррейн и сам был нетрезв, а пахнущий сладким вином Киано и вовсе опьянял, даже и без хмельного, да и еще в этом наряде.. Любое твое желание выполню!

– Что значит спать? – возмутился волк, ставя бутылку на стол, снимая накидку, – выполняй давай, не отнекивайся! Я помню, ты возмущался этим? – Киано указал на свой наряд,– значит, тебе его и снимать. Это первое.

– Второе, – оборотень задумался, – Как разденешь, сделай так, чтобы я сошел с ума. Как малое – до утра!

– Да ты по моему и так..того…– подцепил его эльф, – но это уже два желания. А мы спорили на одно.

– А тебе какое не нравится? Первое или второе? – сощурил глаза волк, подливая вина, – Давай еще поспорим?

– Оба хороши, хоть тысячу твоих желаний..– эльф расстегнул звенья поясной цепочки на сером шелке кафтана Киа.

– Договоришься ведь..

Хочешь быть безумным? Сколько угодно, мы в своей власти….

Часть 4

Глава 2

Ощущение было непривычным. Иррейн уже и забыл, когда просыпался один в холодной постели. Окна отворены, в комнате морозно, а место рядом – пусто. Еще раннее утро, а Киа нет.

Эльф недоуменно огляделся, окончательно просыпаясь. Киа где то в Логове, в доме, небрежно на кресле брошен пояс с ножом, без которого оборотень не покидал замка, да и уличные сапоги стоят там, где им и положено, плащ тоже на своем месте. Может Тиннэх вызвал, случилось что?

– Не переживай, – подмигнул ему князь, – не золото, не пропадет. Киа утром разбудил Мейлина, забрал ключи от святилища и все. Там он. Вернется.

– Надеюсь. – проворчал Иррейн, которого загодя не предупредили об отлучке и теперь он чувствовал себя неловко.

Едва-едва светло, в комнате душно, так, что не спасают сброшенные на пол одеяла. Волк выскользнул из объятий эльфа, оделся и тихо выскользнул из комнаты, не забыв растворить окна.

По винтовой лестнице вниз, в темень глубины замка, волчьим глазам не нужна помощь в темноте, но тут трудно без факела даже оборотню. Ходили в святилище редко, а выпросить ключи у Мейлина оказалось делом непростым – сначала пришлось ответить на множество раздражающих вопросов, потом снять рубаху и показать шрам и только потом целитель отдал связку. Тяжелая дверь святилища – кованая, широкая толщиной в Кианову ладонь, нелегко провернуть ключ в давно не смазанном замке, но тот, кто хочет, добьется. Он нащупал масленку у двери, налил масла в светильники, освещая комнату и запер за собой дверь на ключ.

Все было хорошо, даже слишком этой зимой. Новорожденный племянник Киано уже определился с цветом глаз – из младенчески голубых они становились изумрудно-холодными, как у отца и все было ясно, что родилась копия Тиннэха, от матери в маленьком Кьяране не было ничего. Но Тиннэх рассчитывал еще как минимум на одного сына. Мало ли..

Киано и Иррейн тоже жили беззаботно, в свою волю, изредка выполняя поручения князя, необременительные и приятные, типа поездки в отдаленные земли. Волк целыми днями охотился, ел, спал, читал книги, до которых раньше не доходили руки, вообщем наслаждался мирной жизнью, Иррейн же готовил чертежи новых построек, которые необходимы в Логове, летом придет пора строить, а пока можно валяться на кровати и любоваться Киа. Зима накрыла Логово теплым покрывалом.

Тиннэха тоже все устраивало в этой зиме. Сын родился, супруга легко перенесла роды, Киано дома и даже почти не дурит, Иррейн присматривает надежно за братцем, клан цел, Грани тоже как будто впали в спячку. Все тихо и мирно. Утром он нежился в постели, обнимая жену, зная, что сын спит в соседней комнате, сытый и довольный.

– Знаешь,– Фрейдис положила голову на плечо мужа, – мне всегда казалось, что Киа ненастоящий.

– Как это, ненастоящий? – удивился Тиннэх.

– Ри была живая, я помню, когда они приезжали к нам, а он как будто статуя, красиво, но холодно. Хорошо, если голову повернет в сторону. Ему не нравилось у нас.

– Неправда, он не такой, ты же видишь сама. – Тиннэх покрепче прижал к себе жену, – Он чуть с ума от горя не сошел, когда Арриера и малыши погибли. Из-за этого наверно и в плен попал. Киа вообще боится потерь, он же себе простить до сих пор не может, что отпустил.

– Мать говорила, что она сама поехала, он не хотел... – вспомнила Фрейдис.

– Ему это неважно, родная, он уверен, что не уберег, не предупредил, не спас. Остался один. А потом, после плена, как с цепи сорвался – любая могла быть у него в спальне, по моему он даже не запоминал как их зовут. Мы с отцом искали потом каждую, вдруг, мало ли... Но про чары он не забыл, нет у него больше никого. Представляю, каково было тогда Иррейну. Ладно, Киа есть Киа, мне даже вспоминать тошно про те времена.

Фрейдис закрыла глаза. Да, Киа есть Киа, даже странно думать, что когда то он был для нее другим. Сейчас это родич – учтивый и предупредительный, брат мужа, любимый, как она успела заметить, брат. Да и трудно не любить его.

Он встретил ее около покоев в переходе, едва минула седмица после свадьбы. Поклонился, как старшей, хотя он по рангу выше, второй в клане после Тэнне.

– Здраствуй, госпожа!

– Здравствуй, Кианоайре!

– Не уделишь ли мне чуть своего времени, ясноокая Фрейдис? – улыбнулся волк, – мне надо бы тебе кое-что отдать важное. Хорошо бы зайти в мои покои.

У брата мужа Фрейдис еще не бывала, да и что ей там делать, в комнатах, где живут двое мужчин, однако любопытство победило.

Комнаты как комнаты, правда отдельная дверь в купальню, много оружия, и беспорядок – огрызки на столе, смятые вещи, и это вроде как парадная комната, что же твориться в спальне то? Покои младшего лорда, как понимала Фрейдис были большими, почти как у князя – парадная комната, кладовка для одежды и вещей, спальня, отдельная купальня, которую впрочем, от княжеской отделяла одна дверь, покои Тиннэха отличались от покоев брата только наличием комнаты заваленной книгами, уложениями и прочими рабочими принадлежностями.

– Присаживайся! – Киано стряхнул с кресла на пол куртку. – Не буду тебя задерживать, сейчас.

Он нырнул куда то в деревянный шкаф, что-то отыскивая внизу. Выпрямился, держа большую резную шкатулку.

– Вот, твое. – он поставил шкатулку на стол, сел на второе кресло.

Фрейдис приоткрыла пыльный ящичек и ахнула. Драгоценности – женские, собраны в одну кучу браслеты, серьги замочками запутались в звеньях цепочек, витые фибулы, кольца.

– Это украшения Ри, я только сегодня достал эту шкатулку, а так поставил и все. Забери их, они твои по праву, ты и должна их носить. Тут много хороших вещей, что то дарил я, что-то на свадьбу, что-то родичи и гости, короче, много всякого. – глухо проговорил он, не глядя на Фрейдис.

– Столько...зачем?

– Положено, княгиня все таки. И ты теперь госпожа, так что они твои. Тэнне знает.

– Спасибо..– только и смогла вымолвить Фрейдис.

Киано молился Предку так истово, как только мог, самыми искренними словами, что только знал, открывая душу.

От какой же страшной участи уберегла его судьба! От рабства и жуткой смерти, от разлуки с родом и любимым, от потери самого себя. Лучше вечность быть благородным клинком, чем служить чьей-то похоти. И как хорошо, что Нерги написал именно это письмо – самое честное из всей их безумной переписки, поставил точку в длинной истории. Киано помнил каждую его строчку, наизусть, обливался холодным потом, когда вспоминал, дрожа от ненависти.

«Кианоайре Тэрранион» – долгое, красивое имя. Кто дал его тебе? Кто мог не желать тебя?

Если ты читаешь это письмо, то значит меня уже нет. Нет вообще, даже на Гранях. Мы решили с Боргом выяснить, у кого из нас больше прав на тебя. Видимо – у него, но я желаю тебя сильнее. Я, помнится, пытался с тобой говорить об этом, о том, что ты единственный, кто равен мне. Тот, с кем я готов был говорить о любви. Даже не так, я бы заставил тебя это знать, крепко накрепко заучить. Неважно как, насильно или нет, но самое главное, чтобы ты понял – твое место рядом со мной и никто тебе больше не пара, кроме меня. Кому бы ты сейчас не подставлял свой восхитительный зад, это неважно.

Дело бы стало только за способами обучения тебя этому знанию. Их так много и все разные. Я расскажу тебе, а ты, когда будешь читать, представь себе все в красках. Если мне не удалось самому почувствовать тебя – то я дарю эти ощущения тебе.

Итак, ты попал ко мне в руки, пленником или на Гранях, не существенно. После всего того, что ты написал в своих письмах – я бы избил тебя. Просто так, до полусмерти и ты бы перестал разбирать где удар отличается от ласки. Это было бы не унижение, нет, просто месть за то, что ты причинил мне своим равнодушием и издевкой. Твое тело легко вылечить, но мне было бы приятно тебя ударить. Посмотреть на недоумение, боль, гордость, ненависть, а может быть даже ты заплакал. Хотя я слабо в это верю, ты бы не стал лить слез под моим взглядом, воспитание твоего отца.

Интересно, могут ли быть жестокие игры в постели с твоим эльфом? Нравится ли тебе ощущение беспомощности, когда ты связан, а с тобой вытворяют все что заблагорассудится, а ты уверен – стоит попросить и путы снимут. А ты бы просил меня? Просил, чтобы я прекратил побои? И это сомнительно – я видел, благодаря тому, что в твою очаровательную головку вложили родичи.

Можно было бы пойти и дальше, бить и истязать тебя, пока не дождусь ответа. Это было бы совсем не то, что с тобой делали коновалы моего братца. Например, было бы интересно напоить тебя возбуждающим питьем, и немного, совсем немного поласкать. Что ты скажешь, если я поцелую тебя чуть ниже затылка, или пробегусь пальцами по позвонкам? Представил? О, я знал, что ты отзывчив. Поверь, я бы довел тебя до исступления, ты бы бился у меня в руках, связанный и беспомощный. И лишь потом, когда ты будешь терять сознание от прилива крови, я бы взял тебя, что бы понял, что чувствовал я. Быть равным – значит испытать все поровну.

Но есть и второй путь – быть нежным. Насилие или ласка – всего лишь способ воздействия на душу через тело.

Ты когда нибудь видел наши земли? Нет, только в набегах или в плену, хотя тебе было не до красот. А зря.

Вам, светлым, кажется, что у нас лишь ветер, степь и горы, болота. Но если выехать ночью в степь, развести костер, а потом поглядеть на небо, то только тогда поймешь, что живешь в красоте. Среди ветвей ваших сосен не видно ни звезд, ни солнца, а у нас звездами усыпано небо, эльфийские дворцы красивы, но тесны, а у нас простор. Ты волк, тебе нужна воля и пространство, тебе бы понравилась степь и можно было бы сделать так, что ты бы стал пленником не моего брата, а моей земли. И не зря я построил дом в глубине нашей страны, Инъямин смеялся, но он не знает, как хорошо после похода вернуться в тихий дом, чтобы никого кругом. И ты рядом, с тобой же можно и помолчать.

И все же, ты влечешь меня больше, чем красота земель, наверно я прибегну к первому способу. Это не унижение, еще раз повторюсь, а всего лишь прикосновение желания, я хотел бы испытать тоже самое, в твоих руках. Или, постой, ты не столь искушен? Ты не знаком со страстью, так я тебя научу.

Не буду вдаваться в сопливые бредни о том, что нас бы не разлучили вовеки веков. Кто угодно, мой брат, мои воины, мой властелин, все бы хотели видеть в тебе раба, а не моего возлюбленного, а волки и эльфы – мечтают о моем исчезновении. Травля, презрение – вот что бы ждало нас. И если бы нас победили, то я сам бы убил тебя. Убил бы так, что никто и не подумал бы больше о тебе с желанием и восхищением. Сначала я бы выколол тебе глаза, чтобы никто кроме меня не смотрел бы в них, потом бы изуродовал лицо и тело, отпустив твое феа. Мне было бы больно это делать, но ты слишком дорог мне, чтобы потерять на полпути или отдать кому-то. Разница во времени была бы небольшой– что мне стоит уйти за тобой?

На этом бы все и кончилось, но я взял бы все, что ты способен дать, сполна и отдал бы себя в полное распоряжение. Я бы не выпускал тебя из постели сутками – выжимая досуха и выгибая тебя так, что ты бы сам не знал, что можешь такое.

Но ты отказался, даже не распробовав, ты плюнул на меня, на мое проклятие, на мои слова. Ты юн и надменен. При твоей красоте и молодости ты легко можешь бросаться всеми, кто посмотрит и пожелает тебя, а я лишь могу пожелать тебе, чтобы тобой пренебрегли так же, чтобы ты изнывал от страсти, чтобы не знал куда деть тело и душу, потому что кругом лед. Твой эльф влюблен в тебя без памяти? А вдруг он завтра охладеет? Что будет с тобой?

Я оставлю тебе в душе маленький саднящий шрам – пусть тебя преследует мысль о том, что ты можешь оказаться один, а тот, кто заменил тебе солнце, станет тебе холодной луной. Ты ведь волк, вот и будет повод повыть до горечи в горле.

Прощай, мое ледяное солнце, пусть шрам напоминает тебе обо мне.

Был Нерги.

Приписка – «Все врет». Борг.

Он просил о прощении, о милости, для брата, для Иррейна, для Фиорина, для отца и Борга, для клана, а ему не надо. Хватит и того, что отвели беду. Для Борга особенно – наставник берег своего подопечного даже из другого мира. Кто сосчитает то, что сделал для него старший родич? Никто. Киа вспомнил, что кто-то давным-давно обмолвился о том, что мол у младшего лорда нет матери, но зато два отца. Это верно – ближе Борга у него не было никого из волков, даже Тэрран не знал своего сына так, как знал наставник. И Киано был уверен, всю свою прошлую жизнь – ему не дадут оступиться, всегда надежное плечо будет рядом. Но Борг ушел, ушел, защищая своего ученика, заменившего ему сына и даже мертвым смог спасти от беды. И именно ему нужна милость предка. А еще Ирне, который сейчас безмятежно дрыхнет в теплой постели, и пусть он эльф, не волк, но он под защитой клана.

Киано не было весь день, Иррейн успел скататься в лес, получить письмо от людского гонца, согреться после морозной поездки, привести в порядок покои, ибо Киано как всегда было не до красивостей, а волшебных помощников, что суетились по клану, он звать не умел.

Киа появился только к вечерней трапезе, толком не успев даже переодеться, лишь отдал Мейлину ключи и проверив, все ли факелы в святилище надежно затушены.