Текст книги "Волк и сокол (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

1 часть

1 Глава

Теплое летнее утро, совсем раннее. Жары еще не было, но яркий солнечный свет пробивался сквозь витражи занавешенных шелком окон, скользил лучами по деревянным полам покоя, играл гранями хрустальных бокалов с недопитым вином, забытых на низком столике. На полу брошены вещи, явно второпях скинуты рубахи, нарядные одеяния свернуты небрежными комками.

На огромном, в половину комнаты ложе спали двое. Один вольготно раскинулся по кровати, разметавшись во сне, бело-серебристые волосы были рассыпаны по подушке и мешались с вороными прядями второго спящего, который напротив, свернулся в клубочек, крепко прижавшись к беловолосому, укрытый сильной рукой.

Блондин проснулся раньше, осторожно убрал руку, собрал с ложа одеяла, все, которые были, и накрыл ими спящего черноволосого. Немного полежал, потягиваясь, расправляя затекшие мышцы, а черноволосый пошевелился, недовольно что-то проворчал, накручивая на себя покрывала и затих под ними, засыпая еще крепче сладким предутренним сном.

Каждое утро они начинали врозь. Иррейн никак не мог заставить себя проспать рассвет, даже в той, другой жизни он ложился заполночь, а вставал с первыми лучами, возвещающими начало нового дня. Киано же наоборот – мог заснуть сразу с закатом и проснуться, когда солнце будет уже далеко за полдень. Волк спал необычно много для бессмертного существа, словно старался скрыться от реальности.

Иррейн накинул исподнее, и приотворив одну из дверей покоя спустился в купальню. Когда то в нее вела общая дверь, но теперь покои Киано были увеличены и перестроены, как раз к их возращению с Границ. Ехидный оборотень сразу и обозвал старания Тиннэха «свадебным подарком», хотя был доволен без меры. Две маленькие комнаты превратились в три большие и уютную спальню на двоих с огромным ложем, по поводу величины которого Киано не преминул пройтись. Княжеская купальня тоже была разделена, чтобы ни смущать и не мешать никому, и вот за это Киано был действительно благодарен, хотя в одно время с Иррейном они редко оказывались там.

Как можно спать в такое чудное утро? Пропуская рассвет, самое начало дня…

В замке уже почти никто не спал, Киано, заняв место Борга в части воспитания молодого поколения волков поменял систему в корне. Если раньше наставник с рассветом ждал учеников во дворе и начинал их гонять, то теперь все было по другому – молодежь собиралась сама, занималась, повторяла уроки, а после полудня свежий, но еще позевывающий Киа проверял их работу и объяснял новое задание. О том чтобы на это сказал Борг, Киано даже старался не думать. Хотя выходило не хуже. После Границ он никак не мог отоспаться, стоило ему коснуться головой подушки как он моментально засыпал. И просыпаясь не мог понять, спит ли он еще или уже явь – настолько безмятежной стала их с Ирне жизнь. С самого возращения они были окружены вниманием и заботой, их малейшие желания предугадывались и исполнялись, и обоим оставалось только гадать, сколько продлится такое благополучие.

В этот день он выспался на славу, Ирне рядом уже не было, впрочем, как обычно. Как можно вставать в рань несусветную – ведь под утро самый сладкий сон? А когда Ирне уходит – можно перекатиться на его сторону постели, еще теплую и пахнущую любимым и пробыть в мареве сна до полудня, до самого момента, когда солнце уж совсем настойчиво зальет светом комнату.

Больше всего Киано любил размеренность в жизни, чтобы не было никаких потрясений и перемен – типичная волчья черта. Впрочем за этим он и вернулся домой, это молодым хорошо мечтать о приключениях, дальних землях и подвигах. Сказки для дурачков, которые хорошо слушать зимним вечером, запивая байки разогретым с травами вином. На самом деле ничего хорошего нет – холодная земля, непогода, плохие дороги, а противник всегда может оказаться сильнее или хитрее, все проходит через кровь и страдания и неудобства в пути это еще самая малость, что может приключиться с восторженным мечтателем. Взять тех же менестрелей бродячих – ах, романтика, красавицы, щедрые князья, как бы не так. Киано приходилось видеть и меч в горле незадачливого певца, не угодившего пьяненькому местному людскому князьку. Нет, нету ничего лучше родного дома и близких и только ради этого стоит жить и драться насмерть.

Киано улыбался, сидя в пустой комнате, слушая стук плотницкого топора где то во дворе замка и расчесываясь. Коса снова отросла, и приходилось продирать гребнем эту черную гущу, слуг звать не хотелось, дабы не портили одиночество, но и собрать косу самому было трудно. Хорошо когда Иррейн случался рядом, можно было со спокойной совестью вручить ему гребень и наслаждаться. Наконец Киано управился с волосами, решив все таки не идти в купальню – до вечера вполне хватит того, что он сполоснет лицо и руки, а то скоро обед, а охота к еде посильней охоты к чистоте.

Все шло просто чудесно, Киано и самому не верилось, что в его беспутной жизни может наступить такое безмятежное счастье. Он вспомнил, как боялся возращаться домой – как их примут, как отнесутся к Ирне и их отношениям, найдет ли себя Ирне среди клана и не причинят ему нечаянно зла? Все страхи развеялись, стоило им переночевать первую ночь в Волчьем Замке.

Их приезд восприняли так, словно не было этих двух с половиной лет, как будто родичи уехали в соседнюю деревню и только-только вернулись. Нарани быстро освоилась среди женщин клана, и как казалось Киано, уже нашла себе будущего мужа.

Они же поначалу с Ирне вели себя так, как было и на заставе, на чужих глазах не позволяя себе никаких взглядов и прикосновений, хотя все знали, что они делят ложе. Потом понемногу расслабились, поняв, что никто не собирается осуждать их и чуть-чуть раздвинули границы – теплый взгляд, случайное касание ладони и лишь при Тиннэхе они позволяли себе быть влюбленными. Как он любит эти вечера – собираться втроем, в Тиннэховых или Киановых покоях, пить вино и разговаривать, обо всем на свете, отдыхая от дел – стая уходила на Грани и в замке оставались лишь охрана и женщины с детьми. Можно сесть на подлокотник кресла Ирне с кубком, слушая рассказ брата и тихо замирать от ощущения полного покоя и довольства жизнью.

– О! наконец-то! Ты выспался? – поприветствовал его брат, когда Киано соизволил все таки спуститься вниз, в трапезную, за столом его уже ждал брат, Ирне и Майо. Все в сборе, а около Тэнне лежат два письма.

– Нет, если бы вы не шумели, еще бы дрыхнул – нарочно зевнул оборотень, но раз уж вы так настойчивы…Что это у нас за бумажки? Очередная кляуза одного князька на другого?

– Хватит болтать, садись есть. Так вот, у меня две новости, мне хорошие, тебе плохие.

– Да ты что? – Киано положил себе внушительный кусок мяса, прицеливаясь как половчее разрезать его ножом.

– Ага. Первое. Фиорин решил тебе напомнить, что ты все таки лорд его Совета, или как там у вас? А поскольку ты лорд, да и еще с приоритетным голосом, то он крайне настойчиво желает тебя видеть на Совете, что состоится перед Гранин. Короче говоря, тебе придется ехать на Запад, у него там еще дела по мелочи.

– А какая вторая? – перебил Киано. Вопреки ожидания, новость была не так плоха, как можно было подумать. В Столицу все равно пришлось бы ехать – надо было навестить Фиорина, Имлара, друзей. А то нехорошо – пять лет он не был на Западе.

– А вторая еще лучше. Как ты понял, совет Граней состоится этой осенью. Как ты понимаешь, мне присутствовать там трудно, из-за связи с Лесом, я не хочу и не могу оставлять Логово и Лес, так что крайним будешь ты.

– Очень смешно! – Киано едва не подавился. – Просто замечательная шутка! А причем тут я? Я не князь и не его наследник. Разве за отца ездил Борг? Обычно ты, у тебя есть сын.

– Майо, как ты помнишь, не наследник, пока этот вопрос открыт. – на лице Тиннэха промелькнула какая-то тень,– вторым по старшинству в клане идешь ты, так что изволь отдуваться.

– Замечательно придумано. Я что, бродячий фокусник, который сначала выступает в одном балагане, потом в другом? Значит сначала я приезжаю в Гранин за эльфов, потом за волков?

– Твое сравнение очень льстит Фиорину и мне. Так вот, на этот сезон я ангажирую тебя в свой балаган и выбора у тебя нет. Короче так – через две седмицы ты выезжаешь на Запад, и до осени делаешь для Фиорина все, что он хочет, потом вы едете вместе в Гранин. У меня есть основания полагать, что вы поедете с Ирне?

– Я бы на твоем месте сначала подумал, если ли основания полагать – поеду ли я вообще? Ты не спрашиваешь моего согласия? Майо – обратился Киано к племяннику, – а ты не хочешь съездить? Отвлечешься от своих реторт и книг, хоть мир увидишь, наш, а не те, что на Гранях. Потом, за тобой ничего не числится, ты чист как слеза ребенка.

Маг поднял зеленые глаза на родича, в них стояло такое искреннее изумление, что Киано даже стало весело.

– Я? А толку – я ничего не понимаю в политике, только в магии.

– Чего ты врешь? Так и скажи – заблудишься. Зато я понимаю в политике и многие это помнят, я по моему даже прославился на этом. И все таки, Тэнне, ты серьезно? Мое появление там никого не порадует – я выскажу все Северу и скорее всего посчитаюсь с Инъямином, значит нарушу правила Граней, или ты мне предлагаешь стиснуть зубы и спокойно глядеть на предателей и убийц?

– Успокойся! Инъямина там не будет, вместо него в списках значится племянник, сын Нерги, мальчишка едва совершеннолетие справил, а туда же, а вместо твоего тестя, вот тут неожиданность, стоит теща, ты же не ударишь женщину?

– Еще и с ноги наподдам, если надо будет! Но к теще у меня нет вопросов, хотя общения с ней хотелось бы избежать. Но. Я. Никуда. Не. Поеду. – раздельно и четко обозначил свою позицию оборотень.

– А кто вместо тебя, Киа, сам подумай! Больше некому, был бы Хальви, поехал бы он, но его нет. Киа?

– Я все сказал! – проронил Киа и быстрыми шагами вышел из трапезной.

Бесполезно, до вечера можно не подходить ни к одному из них. Оба брата не уступят друг другу до последнего. Ирне нечасто становился свидетелем ссор между оборотнями, дело было действительно редкое, но каждый раз он ругал себя за бессилие. Негоже становится между братьями, но если любимый страдает? Что делать ему? Смотреть, пытаться их мирить, или просто отойти в сторону. Ирне предпочитал последнее, и обычно не ошибался. Киано и Тиннэх быстро мирились и забывали о ссоре, мир налаживался почти сразу, но на этот раз было не так. Умом Ирне понимал, что в данной ситуации Киа абсолютно неправ и мало того, эгоистичен. Эльф еще до конца не успел разобраться в хитросплетениях законов волчьего клана, но того, что он понял, хватало для того, чтобы осознать – действительно, кроме Киано ехать некому.

Волчьи князья редко покидали свои владения, можно было даже говорить о том, что их тела и дух были тесно связаны с Великим лесом и отсутствие владыки наносило урон всему. Клан терял связь с Лесом, хранившим его от внешнего мира, а Лес – свою живую силу, драгоценность, которую он берег. Эта неразрывная связь держалась только на князе волков, и когда княжеский сын получал венец, он фактически терял право покидать свои владения. Поэтому Тиннэх рисковал бы своим кланом, поехав на Гранин. У молодого князя пока не было такой силы, как у Тэррана, чтобы магией защитить владения на время своего отсутствия, а силы Маэона на этот случай не годились. От младшего оборотня действительно было немного толку, едва ли он вообще нашел дорогу из Леса, проведя почти всю свою жизнь или в своих покоях, переделанных в мастерские или на Гранях. Маэон ничего не сможет в Гранин. Только Киано. Он достоин по праву и по умению. Иррейн отлично понимал его чувства и нежелание ехать, но это был ровно тот случай, когда эмоции следовало оставить при себе, как бы не было больно. Совет Гранин пропускать нельзя, ни по каким причинам. Иррейн все таки решил не вмешиваться, тут дело не касается их отношений, а совать свой нос в политику клана он не вправе. На этом Иррейн и успокоился, полностью переключившись на работу.

Когда они только-только приехали в клан, он опасался, что не найдет себе дела по душе – воином он хоть теперь и был не плохим, а с волками тягаться не мог, да и битвы на Гранях ему не доступны, оставалось лишь искать ремесла и тут сама судьба его выручила. За последние века правления князя Тэррана клан увеличился, семей и воинов стало больше и в Логове перестало хватать места, надо было строить новый большой дом. Было решено построить отдельный дом для холостых мужчин и отдельный большой терем для семей. Сами волки строителями были плохими, а смертные, которых можно было нанять умели лишь ставить избы, но не хоромы для бессмертных и тут волкам неожиданно пришло спасение в виде Иррейна.

Когда-то, давным-давно, еще в молодости, когда он жил в Приморье, ему приходилось строить и чертить дворцы и дома, которые теперь украшали приморские города, правда они были мраморными, а не деревянными, как у волков, и тем не менее, навыки остались. Теперь же он с удовольствием придумывал новый облик Логова – со стрельчатыми башнями, переходами, просторными комнатами, ему нравилось и самому строить, работать топором, рубанком, помогая волкам. Как же это чудесно – создавать новый дом своими руками! Киано практически не принимал участия в строительстве, помятуя свой предыдущий опыт, предпочитая заниматься тренировками.

– Кто так держит в руке меч? Кто, я тебя спрашиваю! Может крестьянин, у которого под лопату руки заточены? Так вот, ты не крестьянин и изволь держать оружие так, как оно того заслуживает!

Киано был сердит, и не просто на Тиннэха, а на весь мир. Ничего не радовало – Иррейн в обед промолчал и сбежал строить свой сарай, ученики не радовали отточенными движениями, а едва перебирали пальцами, держа оружие. И еще это идиотский приказ. Даже не обсуждается, пусть делают что хотят, но выставлять себя на позор он не позволит никому, даже родному брату.

Иррейн получил приказ зайти к князю, как выдастся свободная минутка. Эльф вздохнул, идти не хотелось, но придется. Скорее всего его попросят, точнее мягко прикажут поговорить с Киа и образумить его. Но это придется делать и без приказа, наверняка Киано обижен его молчанием.

– Ну и что ты думаешь? – напрямую спросил его Тиннэх. – Поедет он или нет?

– Я не могу говорить за Киа, но мне кажется, что поедет, хотя я могу представить, почему он так не хочет. Ему неприятно вспоминать прошлое.

– Брось, если говорить просто, то мой любимый младший братец дурит. Не хочу тебя обидеть, но я знаю его побольше, хотя он и изменился. Он сначала поднимет бурю в стакане воды, потом подумает и успокоится. Его никто не заставляет вспоминать, но он зациклился на нем. Киа забился в нору, неважно, Границы это или Логово и не хочет высунуть носа в мир. По моему ему еще рано хоронить себя.

– Что ты хочешь сказать этим? Что ему снова надо идти в политику и битвы? Он не хочет, ему уже хватило по горло.

– Одна неудача и мой брат сдался. Ты не видишь, что с ним происходит? Вы много времени все таки проводите вдвоем. Скажи, сколько Киа спит? Кроме шуток? Когда вы приехали, он спал ночь и все, утром, не в полдень вставал и работал, потом все позже и позже. А теперь он почти не вылезает из кровати. Половину оборота неба он спит, если не больше! Для нас это тревожно – эльфы могут не спать несколько суток, оборотни месяц, а Киано, сочетающий в себе две крови дрыхнет как сурок! Это только первая сторона, вторая в том, что он ничего не делает! Вообще – проснулся, поел, молодняк погонял, снова поел, посидел в библиотеке или с нами и снова спать. Что ты на это скажешь?

Иррейн промолчал, возразить было нечего, он конечно мог бы добавить к словам Тиннэха и еще кое-что, но об этом князю знать не следовало. В последние месяцы они с Киа все реже и реже были близки ночью. Киа едва доползал до спальни со слипающимися глазами и стоило ему коснуться головой подушки, как он сразу засыпал в объятиях Иррейна. И про безделье правда – на Границах Киа успевал и охотится, и воевать и заниматься ремеслом. Что же с ним случилось, что он, Иррейн, проглядел в своем любимом?

Тиннэх словно бы прочитал его мысли:

– Твоей вины тут нет. У Киа такое бывало и раньше, он как будто пытается сбежать от всех, просто сейчас я поймал ситуацию в ее начале. Дальше он будет по седмице проводить в лесу, молчать и отдаляться. Рано или поздно все наладится, но я не хочу ждать, пока пройдет очередная блажь. И я считаю, что ему рано и не нужно уходить от дел. Он боится, что ему вспомянут старые ошибки на Гранях, но сейчас любой убежден, что Киа поджал хвост. Я уже слышал это не раз. Разочарование – вот что происходит. Я хочу помочь ему – он не сможет вечно прятаться. Был бы Киа простым крестьянином, его оставили бы в покое, но он принц, и мало того, лорд эльфийского совета, он не имеет права быть тенью. А Гранин самое лучшее место, чтобы сейчас напомнить о себе – никаких конфликтов и лишних глаз.

– А тебе не кажется, что ты снова берешься решать за него? Насколько я знаю Киа, он этого не любит.

– Если он не хочет ничего решать, значит я воспользуюсь этим правом. Я не хочу, чтобы ты уговаривал его ехать на Гранин, это не твоя проблема и не ты обязан ее решать, но помочь ему выбраться из сна ты должен.

Киано сидел в покоях, нервно перелистывая книгу, настроение было некуда и веселое сочинение относительно людских взаимоотношений читать было неинтересно. Глаза пробегали мимо строчек, не цепляясь ни за грамотный язык, ни за образы. Было уже полутемно, вечер вступал в свои права, но сегодня они не соберутся вместе, скорее всего придет Ирне и будет его уговаривать. Киано уже отлично понимал сам, что неправ. Действительно ехать больше некому, да и брат сделал для него столько, что отказываться было черной неблагодарностью. Но Единый, как же не хотелось! Снова эти лица, политика, интриги. Интересно, почему приедет сын Нерги, а не сам Инъямин и не его отродье? Надо же, у Нерги были сыновья, как это он все успевал? От всех этих вопросов его отвлек Ирне.

Сильные рука прижали Киа спиной к себе, нежные губы коснулись кончика уха, прошептав:

– Ты еще сердишься?

Киано слабо дернулся, не скрывая обиды, но раздумал, не силах отказаться от ласки, однако не ответить не мог:

– А ты смотрю нашел общий язык с Тэнне? Ну чего, давай уговаривай. Может соглашусь.

– А ты еще и ревнуешь? – мурлыкнул на ухо эльф, не прекращая ласкать грудь Киа, прижимая его крепче к себе. – Глупо. Тэнне не будет тебя уговаривать. Ты взрослый мужчина, все решаешь сам. Не хочешь – не поедешь.

– Не хочу, но поеду – вздохнул Киано, поворачиваясь лицом к Ирне, обвивая руками плечи. – Тэнне и отец столько для меня сделали, да и он в конце-концов мой князь. Он старше меня, поеду, куда же я денусь.

– Хорошо. Ты хочешь спать?

Киано извернулся, усаживаясь поудобнее на коленях у эльфа, расшнуровывая на нем рубашку:

– С чего ты решил? Глупость, пойдем лучше в купальню, Тэнне вроде как занят, нас не потревожат, правда?

Глава 2

– Так, вот смотри, все бумаги по протоколам, список тех, кто будет, основные вопросы и прочее. – Тиннэх давал последние наставления брату, перед поездкой на Запад и в Гранин. – не забудь, что я тебе говорил. Основной вопрос, который поставят – это смертные. Их слишком много, а земли мало.

– По моему это старая песня, – фыркнул Киано, – один с сошкой, семеро с ложкой. Но я рад, что мы с тобой сошлись в этом вопросе.

– Я тоже. С тобой поедет десятка, из молодежи, которую ты натаскиваешь. Пусть посмотрят мир. То есть вместе с тобой и Ирне получается отряд в дюжину. Немного, но красиво. Я буду ждать тебя в середине зимы, к празднику.

Князь самолично проводил отряд до границ Леса, и неторопливо поехал назад, в Логово. Редкий случай, когда можно остаться одному, когда не отвлекают дела, пусть это даже проводы брата. Ничего, три месяца пролетят быстро. Пусть Киа и Ирне отдохнут на Западе, напомнят о себе на совете в Гранин. Пусть.

Ирне. За те полтора года, что эльф жил в Логове мнение Тиннэха о нем успело поменяться и сейчас он уже не представлял себе, как бы жил Киа без него. Сначала Тиннэх соблюдал вежливый нейтралитет, воспринимая Иррейна исключительно через Киано, но чем больше он наблюдал за парой, тем сильнее убеждался, что лучшего и желать не стоит. Мудрость Иррейна уравновешивала вздорность Киано, спокойствие оттеняло страстность оборотня. Они подходили друг другу идеально, и если до этого Тиннэх вообще не мог понять, как можно жить с мужчиной другому мужчине, то теперь понимал обоих. От Иррейна Киано нужны тепло и надежность, только тот, кто способен понять Киано, прощать все выходки, смирится с его прошлым и принять таким, как есть, не пытаясь переделать, сможет удержать в руках эту чудесную птицу. А что нужно Иррейну? вот над эти Тиннэх часто думал, что же привлекло в его брате этого эльфа. Ответ напрашивался сразу – красота. Один взгляд изумрудных глаз способен поразить сердце и если уж не устояли стихии, то что говорить об обычном эльфе? Но почему его вернули в мир живых, сделав царский подарок. Хотя почему подарок, Киано иногда сам по себе тяжкий гнет, не каждый вынесет переменчивый характер, резкость и меланхолию, в которую так часто впадает Киа. Вообщем боги свели их вместе и не ошиблись. Значит, Иррейну нужен сам Киа, целиком со всеми его достоинствами и недостатками. И ничего другого бы он не желал младшему брату.

Фиорин был видимо, предупрежден с Граней заранее и поэтому выслал вперед почетный кортеж, встречать дорогого гостя.

Киано не узнавал и одновременно вспоминал Столицу – чисто выметенные улицы, и эльфы, везде эльфы. Ни одного смертного или гнома – аккуратные вывески, чистые окна. Его встречал один из высоких советников Фиорина, эльф по протоколу ехал впереди, освобождая дорогу для отряда и у Киано было достаточно времени осмотреться.

Его бывший город, который он ненавидел и любил одновременно. Ненавидел за шум, многолюдность, официозность, а любил ночью – за сады, соловьев, шпили башен, с льющимся на них лунным светом. Столько в нем прожито – сюда Киано возвращался с триумфом после походов и с позором после плена, здесь жила его семья, прошла юность. Здесь он впервые встретил Ирне и погубил его. Он отряхнулся от воспоминаний только тогда, когда кортеж подъехал ко дворцу. Киано спешился, отдал поводья коня конюшенному и последовал во дворец.

Фиорин встречал его сам, на пороге переднего зала, и Киано сначала не узнал его.

Фиорин изменился неузнаваемо и бесповоротно, но так должен выглядеть истинный государь. Высокий, стройный как сосна, затянутый в протокольный наряд, с оружием на поясе, с венцом, естественно лежащим на каштановых кудрях, в которых едва заметно мерцают серебряные нити возраста, в карих глазах мудрость. И кольцо на безымянном пальце.

Киано поклонился – как того требовал протокол. Что же, он теперь просто советник. Но Фиорин видимо считал иначе, наплевав на этикет, он отстранил свою свиту и сгреб Киано в объятия.

– Киа! Мальчик мой! Наконец то дождались!

И только сейчас Киано понял, как же он соскучился по Фиорину, как не хватало его второго наставника – мудрых советов и подначек.

– Здравствуй, Фио! Я тоже скучал, тебя можно поздравить с женитьбой?

– А то! У меня три года назад сын родился, я пытался разыскать тебя, но след ушел. Ты хорошо спрятался. Иррейн, а ты чего стоишь, как не причем? Вы оба отлично выглядите, ладно, это обсудим все позже. Ваши покои готовы, пока можете отдохнуть.

Фиорин был внимателен, как всегда. Покои оказались новыми, не теми, в которых раньше жил Киано, насколько он помнил, эти отводились под родичей Имлара – светлые комнаты с высокими окнами, видом в княжеский сад. Обитые персиковым шелком стены, новая мебель и роскошное широченное ложе, до боли напоминает подарок Тиннэха.

До торжественного ужина оставалось еще несколько часов, ровно столько, сколько надо чтобы привести себя в порядок после дороги и предстать перед Советом вторым Лордом Волчьего дома и наследником Дома Серебряной нити. Наряд, который должен соответствовать этикету Киано продумал еще дома, до мелочей. Немало в этом помог и тайный прыжок через Грани в Аркенар, где хранилось немало одежды и драгоценностей со старых времен, Нарани кое-что поправила и теперь в этом нестыдно показаться перед собранием. Иррейну было легче, как младший сын ветви он мог позволить себе любой наряд, с соблюдением родовых цветов.

Сегодня они должны быть безупречны, чтобы даже не дать повода усомниться в себе и в своем выборе друг друга. Толки и пересуды конечно будут, но все это останется на совести сплетников.

Киано с удовольствием искупался, наблюдая, как Иррейн, ругаясь, распутывает свою гриву. Раньше эльф стриг волосы коротко, оставляя их не доходящими до лопаток, но теперь, после нескольких лет жизни в Логове у него были роскошные платиновые косы. Все это было красиво и приносило ему только эстетическое удовольствие, расчесывать Киано было приятным делом, но возиться со своими волосами было лень.

– Единый, – вздохнул Киано, – Ирне, сколько можно? Давай сюда гребень…

– Ну вот, – удовлетворенно отметил Киано, – другое дело. С нас сегодня ни волоска не должно упасть, а завтра пусть хоть передохнут… Но ночью нам с тобой икнется не раз.

– А что, у нас другого занятия не найдется, кроме как икать?

Все. Последние штрихи к образу – вплетены серебряные цепочки в черные косы, венец наследника Серебряной Нити занял свое место в волосах, на руках переливаются браслеты, а родовые цвета Волков и эльфийского дома только подчеркивают красоту лорда: серебряный, черный и изумрудный. Иррейн же оделся подчеркнуто просто, чтобы не давать повода обсуждать себя и то, откуда у приморского эльфа взялись деньги на роскошный наряд, белая нижняя рубаха с легкой вышивкой, верхняя шерстяная с серебряной нитью по вороту и рукавам, пояс работы Киа, легкий северный нож, льняные штаны и замшевые сапоги. Эльфийский род среднего достатка. На пальце пара перстней и как трофей с Границы – серебряная северная гривна. Для совета он, Иррейн, никто – просто любовник Киано.

– Киа! – восхищенно выдохнул Иррейн, на большее у него не было слов. Перед тем, кто сейчас стоял перед ним, следовало склониться и не поднимать глаз, чтобы не оскорбить взглядом прекрасное видение. Не Киа, а сарре Кианоайре Тэрранион – так следует называть это надменное диво. Бывший князь, высокий Лорд.

– Не узнал? Богатым буду.

– Это не ты, поверить сложно.

– Брось, ты просто не видел меня раньше, когда я носил венец. Приходилось маскарад и похлеще устраивать. Ну теперь благодаря Тэнне, тебе придется терпеть это чаще.

– Почему терпеть? Мне очень даже нравится. Но, – Иррейн запнулся, – Киа, а ты уверен, что мне нужно быть? Кто я для них, просто приморский эльф, а там все высокие и советники. Я подожду тебя лучше здесь.

– Ирне? – Киано внезапно рассердился, – ты это специально делаешь? Меня и так трясет, а ты еще задаешь такие вопросы! Я не уверен, я знаю. По делам ты выше многих тех, кто там будет, ты моя вторая половина и второй представитель Логова тут, в письме от Тэнне так и указано.

«Сердце мое». Плевать на роскошный наряд, на тщательно заплетенные волосы ибо просто не возможно не прикоснуться к Киа, когда он выглядит так. Сердит, глаза сверкают изумрудным отблеском, вызывающе смотрят. И почемуто в этом, истинно эльфийском облике наиболее очевидно, что Киа оборотень, не эльф, не человек, а лесной зверь.

Они целовались долго, словно старались оттянуть тот миг, когда нужно будет идти туда, в зал, где собрался совет и приглашенные – цвет эльфийской западной аристократии.

В пиршественном зале ждали только их двоих, у Киано сердце билось так, что он опасался – не упадет ли с лица маска надменности и холода. Он должен войти в эту залу не бывшим князем-изгнанником, а почетным гостем, лордом Волчьего клана.

Столы были расставлены незамкнутым квадратом и в середине центрального находились места князя Фиорина и княгини Милианы. Киано и Иррейна пригласили по левую руку князя, как самых почетных гостей. Киано занял свое место и оглядел зал, встречаясь со взглядами направленными на него. Он смотрел в глаза лордов и советников, не отводя взгляда и с удовольствием наблюдая, как сменяется презрение недоумением. «Ага, как же! Ожидали сироту несчастного увидеть, калеку, а надо же, целый явился, еще и с любовником, да по левую руку. Осторожно, не подавитесь, глубокоуважаемые сарре!»

Киано слушал речи, пропуская мимо ушей лесть и тонкие намеки на их с Иррейном отношения, жаждал остаться один на один с Фиорином. Им есть о чем поговорить. Искоса Киа рассматривал супругу князя.

Красавица, совсем молодая, Фиорину она могла бы быть младшей дочерью, русоволосая с серыми глазами, с примесью крови жителей с южных границ. Наверняка дочь наместника провинции, с которой нужно наладить хорошие отношения. Хорошая партия для нее – сын станет государем и провинция поднимется. Как всегда – расчет и ничего личного.

По традиции, каждый присутствующий на пиру мужчина должен был поднимать общий кубок и говорить слова, и кубок должен обойти всех, прежде чем гости приступят к трапезе.

Речи, казалось, были бесконечны – славился Запад, каждая провинция, каждый наместник и его работа, красота женщин и доблесть мужчин. Очень хотелось есть, и Киано не знал, что же сказать ему. Вообщем то нечего, все что можно, он сказал на своем последнем совете. Ладно, что нибудь придумаем…

Иррейн отделался легко, подняв тост за Приморье, Логово и прочие замечательные места, где ему довелось жить, конечно же не упомянув Серый мир. Киано же встал, поднял кубок, где осталось чуть-чуть вина, грустно глянул на дно, осознавая, что и желудок и голова пусты и радостно изрек, хитро взглянув на соседей по столу:

– Друзья, я бесконечно рад, что нахожусь в таком замечательном и многочисленном обществе славных мужей и прекрасных дев, и еще более я счастлив, что этот кубок дошел до меня, но наивысшим чудом является то, что следующим к этой чаше притронется государь Фиорин, что означает, все мы сможем наконец то выпить и закусить!

Эффект был потрясающим, если во время слов Киано гости молчали, то теперь стояла звенящая тишина и нарушил ее непривычный для этого зала звук – кто-то из мужчин за дальним столом фыркнул от смеха.

Фиорин сориентировался моментально, перехватив чашу:

– Я наконец то увидел под парадным нарядом Логова и дома Серебряной Нити своего бывшего Лорда и воспитанника Кианоайре Тэрраниона, ибо никто не смог бы сказать правды громче и лучше него. И я хотел бы посвятить этот вечер ему – слишком долго все ожидали его возращения и слишком тяжелы были его раны, чтобы быть с нами. Но Киа нельзя сломать, я знаю его достаточно долго, чтобы утверждать это. Какие бы горести и беды не выпадали на его долю, он выносит любое испытание с честью, и хотелось бы просить богов, что бы они слали ему и побольше радости. Все в этой жизни должно быть соразмерно. С возвращением Киано Совет приобретет еще один мудрый разум, сарре Кианоайре не понаслышке знает жизнь и за каждым его словом стоит дело. Так вот, я предлагаю каждому поднять свой кубок за Киано, ибо ему мы обязаны многим – настоящим положением нашей страны и славой.