Текст книги "Волк и сокол (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

– Ага, оно самое. Я рад, что тебе нравится.

– Замечательное покрывало. Спасибо. – Киано потянулся выразить свою благодарность более доказательно, – С ним и будем ездить. Большое и теплое.

– Ну с тобой и под маленьким не замерзнешь. – Иррейн ответил на поцелуй. – Собирайся давай, а то на Совет не успеешь.

Действительно, рассвет уже вставал над дворцом, а вернуться следовало как можно скорее. В спешке конечно молиться не едут, но что же делать?

Иррейн закрыл за Киано дверь, дав наставления напоследок и не желая отпускать просто так, и улегся снова. Ему спешить некуда, можно и поспать, а если на Совете сесть повыше – так и вовсе выспаться удастся всласть.

Рассветный город был непривычно тих, слышалось редкое шарканье метелок, далекое конское ржание. Киано брел медленно, наслаждаясь пустынными улочками. Надо же, сколько лет прожито в Столице, а он никогда не знал, какова она на рассвете. Тихая, ласковая, сплетенная переулками и опутанная улицами, заборы с плющом, живые изгороди, белоснежные или песчаные дома – обитатели которых видят самый сладкий утренний сон. А вот и Храм.

Храм Единого, как это забавно не звучит, был единственным Храмом вообще в эльфийских землях. Сами эльфы, особенно старшие – хорошо знавшие историю своего пребывания в мире Ора, только подсмеивались над людским культом, а те, кто помоложе, родившиеся уже на этих землях приняли веру, но неглубоко, воспринимая Храм как место, куда можно придти и поговорить – неважно с кем, с самим собой или со жрецом – о самом сокровенном. За тем же в Храм направлялся и Киано.

Храм был огромен – рассчитан на то, чтобы вместить всех желающих прихожан и дать каждому свое интимное пространство. Прихожане платили за это щедро – эльфийская Столица, один раз вложившаяся в строительство, больше не давала ничего, но зато и построено было на совесть. За остальное платили гости, верующие, гномская община и людские владыки. Храм Единого в Столице по праву считался самым красивым и самым главным, среди ему подобных во всем мире. Службы там были пышнее всего, убранство богаче, а само здании красивее – белый приморский мрамор, высокие стены и мощные колонны. Как и полагалось по традиции – в Храме не стояло статуй, не висело изображений, ничего кроме знаков Вечности и Времени, отлитых из серебра. Эти знаки – одни из символов Единого как раз были эльфийскими, по легенде, предназначенными специально для них. Огромное пространство со скамьями по стенам, освещенное тысячами свечей, с песочными часами в центре и небольшой плошкой для пожертвований при входе. Под зданием располагались обширные подвалы, где по легенде Орден Единого хранил все свои сокровища. Самыми красивыми считались шестидневные службы, когда храмовые танцоры и танцовщицы показывали свое искусство, посвященное Единому. Вставать на такие службы приходилось засветло, но оно того стоило.

Сегодня же однако, был вообще не день службы, и посему Киано очень рассчитывал, что в Храме будет тихо и малолюдно.

Иррейна разбудили второй раз, когда уже рассвело – стуком в дверь. Даже не стуком, а робким поскребыванием. Эльф встал, ворча – виделся такой прекрасный сон, что было лень вообще возвращаться в реальность, обернул вокруг бедер какую-то тряпку, наплевав на этикет и приличия, и потащился открывать дверь.

На пороге покоев стоял подросток, явно чей то оруженосец, с пунцовыми ушами, сжимая в руках бархатную коробку и конверт. Эльфенок взглянул на Иррейна с недоумением, явно ожидая увидеть кого-то другого, но не здоровенного беловолосого полуголого приморца.

– Чего тебе, отрок? – довольно невежливо поинтересовался Иррейн.

– А… – мальчик смешался, – мне бы сарре Кианоайре увидеть. Господин сарре Эрнани просил передать, вот. И письмо еще.

Мальчик показал коробку, впрочем не выпуская ее из рук.

– Не рановато ли ты на сарре Кианоайре собрался смотреть? – двусмысленно осведомился старший эльф. – И чего там за хлам с припиской?

– Господин Эрнани велел лично в руки отдать.

– Вот пусть лично в руки сам и отдаст, если храбрости хватит. А сарре Кианоайре нет, ушел он. Все, свободен.

Иррейн захлопнул дверь перед носом мальчишки и выругался. Коробка была бархатной, в такой хранили драгоценности. Ну и идиот этот Эрнани – заманивать Киано побрякушками! Вот бы лучше в темную Твердыню сходил, хлыщ придворный, может и побольше толку было. Ладно, Киа придет – сам со своими поклонниками разберется, а если нет, то Иррейн поможет. Хотя конечно можно этого Эрнани покалечить, не дожидаясь оборотня. С этими приятными мыслями эльф снова улегся подремать.

Как Киано и полагал, в святилище в это раннее время действительно никого не было, почти никого. Несколько наемников топтались по углам, то ли молясь, то ли рассматривая фрески. Оборотень опустил традиционную монету в чашу, разулся, как требовал обычай и прошел в Храм.

Киано смотрел на песочные часы, на мерно текущий песок из чаши в чашу, подстраивая под его течение ритм собственного сердца, расслабляясь, избавляя себя от напряжения последних дней.

Ирне. Беспокойство было все сильней, оно не покидало Киано весь последний год, но сейчас было особенно неприятным. Киа боялся, за любимого – сколько можно такое выдержать? «Я живу для тебя», эти слова Киано слышал еще давно, тогда, в зале, где он расстался с венцом, но только в последнее время начал понимать, что они значат. У Ирне не было себя, своих интересов и целей – все его время и он сам были подчинены Киано. Оборотень знал, что стоит ему оступиться – его подхватят, уберегут от беды, стоит опечалиться и Иррейн сделает все, чтобы устранить причину тоски. Каждый взгляд эльфа был пронизан беспокойством за избранника и любовью. Они оба физически чувствовали эту привязанность – если Киа долго не возращался с битв на Грани Иррейн начинал сходить с ума от беспокойства, немало было разбито посуды в ожидании, ну а стоило эльфу задержаться с поручением Тиннэха в каком нибудь сельце – Киано перешагивал границы, врываясь в дом, и выдергивая оттуда Иррейна. Но невозможно жить в постоянной тревоге, боязни потерять друг друга, расстаться хоть на миг и невозможно держать друг друга на коротком поводке. Киано как то попробовал пожаловаться на чрезмерную опеку Тиннэху, но старший оборотень был неожиданно резок:

– Я бы на твоем месте ноги бы ему целовал, а не ныл! С тебя глаз не сводят, пылинки сдувают, он стелется перед тобой, чтобы не дай бог драгоценный Киа сапожки не запачкал, а ты еще и недоволен? Он на тебя давит, запрещает что-то, ревнует? Нет? Ну тогда заткнись и моли богов, чтобы так оно было и впредь! Мы слишком избаловали тебя – от добра добра ищешь. Попробуй сам что нибудь сделать для него, а не только брать. Совесть заела – отдать нечем?

Они не разговаривали седмицу, и в очередной раз Киано убедился в собственной неправоте – ему действительно нечем было отдать. Он неспособен на элементарную заботу, ему не хватит ума даже предложить шапку в морозный день. Он не заслуживает такой любви.

Киано старался ночью, ну впрочем, получая ответное удовольствие, заставлял свое тело и чувства отдавать все, на что оно были способны. Но ведь любят его не за тело и постель? Тогда за что? На что Иррейн тратит себя и свою душу?

Ответ пришел неожиданно, тот самый внутренний голос, что ехидно упрекал его вчера, в старых покоях, вновь прорезался где-то около сердца.

«Дурак ты, Кианоайре, и никогда не исцелишся. От этого не лечат. Рассуждаешь как шлюха портовая. Братец то твой прав, ты сам себе беду надумываешь. Слыхал, про глупую девку, что уронила крынку в подполе, думая о женихе? Вот и про тебя так же, только с поправками на хваленую гордость бессмертных. Любят не за что-то, а вопреки. Ты бы вот одеяло бы купить не догадался. И не впервой тебе. Так и радуйся. Никуда твой возлюбленный не денется, вот и люби его крепче, сам!».

Можно было списать этот голос на Храм, в котором, как верил Киано, могут совершаться чудеса, а можно было поискать его и в самом себе.

– Оборотни редкие гости в нашем Храме. – Вкрадчивый голос заставил Киано вздрогнуть.

Надо же, сам настоятель почтил его своим появлением, обычно редко кто удостаивался аудиенции у главного человека в Храме.

– Иногда и оборотням нужно где-то поискать приют вдали от дома. – вздохнув ответил Киано, не забыв склонить голову.

– Наш Храм помог вам?

– Да, но забавно – я пришел подумать о прошлом, а получилось, что мечтаю о будущем. – улыбнулся оборотень.

– На то и рассчитано. – смиренно ответил настоятель, указывая рукой на Вечность и Время. – Это ваши знаки, чтобы вы соизмеряли время со своей вечностью. Ваше, сарре, время будущего и пора вам перестать думать о прошлом. Вам ведь не раз об этом говорили?

– Вы читаете меня, старейший. – Киано прикрыл глаза, странно, но проницательность настоятеля не раздражала его, наоборот, хотелось довериться и открыть себя.

– У вас в глазах все написано, нужно только уметь разглядеть. Оборотни просто так в Храм не приходят, их приводит Единый.

Киано, уходя, выписал храмовому слуге доверенность на получение полутора сотен монет золотом, которые следовало стребовать с Дома Серебряной Нити в качестве пожертвования, и в отличном настроении отправился гулять.

Времени было еще достаточно, Столица уже проснулась – размыкая лавки, открывая дома, затапливая плиты. От запаха свежеиспеченного хлеба, который оборотень поймал носом, ему захотелось есть, свернув на рынок, он купил молока и горячих лепешек, и уселся на чью-то перевернутую телегу.

Оружейные лавки были еще закрыты, и возможно это было к лучшему, зайдя в них, Киано пропустил бы не только Совет но и следующий день. А вот книжная была открыта, и в таких лавочках Киа не был давно. Он спустился в полуподвал, освещенный свечами и заставленный книгами, свитками и медными пластинками с набитыми на них круглыми буковками.

– Что желает сарре? – осведомился хозяин лавки, эльф с внимательными карими глазами. – Есть новые книги по оружейному делу, вот хороший фолиант про мечи, только недавно от гномов получили, секреты конечно они не раскрыли, но нарисовали хорошо. А если желаете подарок для саррины, то могу предложить новые стихи Вроцема с Каннахты, только с Юга получил, она будет в восторге, уверяю вас.

Киано переварил полученные сведения, представив себя читающим стихи Иррейну, и переведя дух, спросил:

– А если ли что по строительству? Я не разбираюсь, вы правильно заметили, а вот в подарок бы купил.

– Для друга отличный дар. Вот, могу посоветовать совсем новую книгу – «Деревянные строения. Постройка усадеб и охотничьих домов», только недавно пришла и говорят копий всего пять. Одна вот в моей лавке. Я полистал, хорошая книга – с рисунками, чертежами, написано понятно. Вообще вот хоть сейчас берите и стройте. Или по каменному строению надо? – опомнился книготорговец.

– Мне? Мне как раз по деревянному. Особенно, думаю, моему другу понравится про постройку усадеб и охотничьих домов. Это для него сейчас как раз самый больной вопрос. Конечно же я ее куплю. Благодарю.

Продавец достал книгу – огромный тяжелый фолиант, обтянутый кожей, толстой – специально для того, чтобы можно было работать, а не стряхивать с нее пыль. Книга легко раскрывалась – показывая все свои богатства: рисунки северных усадеб, охотничьих домов, высоких деревянных теремов, чертежи и советы.

Тридцать золотых – не самая низкая цена за книгу, но она того стоила, и Киано, попросив завернуть подарок, распрощался с любезным продавцом.

«И тут я не без выгоды, но впрочем, думаю, Ирне оценит. А не оценит – пусть шлепнет меня ею по голове.»

Во время проведения Совета охрана дворца Князя усиливалась и для входа-выхода требовались специальные пропуска, которые выписывались начальником дворцовой стражы, однако для особо важных гостей делали исключения. Поэтому ни Киано, ни Иррейн даже не задумались о необходимости такого пропуска. Поэтому оборотень был немало удивлен тем, что молоденький охранник потребовал у него пластинку.

– Сарре Кианоайре, могу я увидеть ваш пропуск? – спросил юноша, странно краснея.

– Что? – Киано даже не понял о чем идет речь.

– Дело в том, – замялся охранник, – что вам должны были выписать пропуск..

– Ты что-то спутал, мальчик. – Сухо заметил Киано, настроение которого начало стремительно ухудшаться. – Мне никто ничего не должен, равно как и я. Если ты не знаешь, то спроси у своего командира – я живу в этом дворце. Правое крыло, седьмой покой.

– Нет, вот, – юноша протянул список, – вас там нет. Это те, кто без пропуска.

– Ты решил бесславно завершить военную карьеру, ребенок? – Киано уже начинал сердится, – или с утра головку напекло? Я по-моему не обязан отчитываться всяким соплякам о том, что я выхожу из дома.

– Сарре Эрнани велел задерживать всех, кто без пропуска. – пролепетал юноша, – у вас его нет.

-…., – кратко подытожил Киа, – зови сюда своего сарре Эрнани, если своих мозгов нет.

– Он велел сопровождать к нему. – ответил охранник.

– Что?! – Киано уже был взбешен, не понимая, зачем он тратит время, вместо того, чтобы двинуть мальчишке по неразумной башке и продолжить путь дальше. – А задницу ему не подтереть? Может он еще и государя остановит?

– Приказ такой, простите. – стушевался эльф.

– Короче, дитя, сейчас ты зовешь своего сарре Эрнани, и если его через пять моих щелчков пальцами не будет, то ты можешь начинать мечтать о том, как тебе замечательно будет служиться на Востоке. Горы устроят? И если сарре Эрнани не соизволит принести сюда свой зад, то командиром в горах будет он, и я лично позабочусь о том, чтобы гарнизон ему попался с редкой широтой души наемниками. Ты понимаешь, о чем я? Тогда вперед, время пошло.

Сарре Эрнани появился действительно очень быстро, толи Киано вконец запугал юношу, толи просто понял оплошность своего подчиненного. Оборотень бросил изучающий взгляд на командира сотни. Эльф как эльф – русые волосы, серые глаза, типичные для эльфа черты лица, незапоминающиеся, аристократ из низших дворян. Интересно, что тут происходит, так задумано, или просто сотник с ума сошел. Мальчишка тоже хорош – нашел кому перечить. Вообщем, сейчас этому Эрнани достанется.

– Пошел вон! – кинул сотник мальчишке и тот исчез моментально

Киано сидел, с иронией глядя на эльфа.

– Мне как это понимать, сотник? Как нарушение приказа государя Фиорина, как личное оскорбление, или как досадную ошибку, за которую я хочу получить извинения? Вы хоть знаете, чем вам грозит такой случай? – холодно поинтересовался волк.

Но Эрнани не растерялся, он подхватил Киано под локоть, другой рукой перехватывая купленную книгу:

– Конечно же простите, сарре Кианоайре, мальчишка обознался, да и откуда ему знать вас? Он еще слишком молод, чтобы помнить своего бывшего государя.

Киано раздраженно выдернул руку:

– Тогда почему на охране дворца стоят те, которые не знают в лицо всех, кто там живет?

– Вы бываете так редко на Западе, а стража меняется каждые трое суток. Я приношу свои извинения за досадный случай. Мальчишка будет наказан.

– А причем здесь мальчишка, сотник? – выгнул бровь Киа, продолжая изливать яд в каждом слове,– это полностью ваша вина, вы ставите на караул того, кто не знает в лицо высших Лордов, вы даете приказ задерживать всех, кто без пропуска, и вы же ведете себя так, как будто произошло не нарушение ранговой линейки и дисциплины, а так, птичка нагадила. Мальчишка не причем, некий идиот отдал ему приказ, а он его выполняет, как и должен, по уставу. Он же не виноват, что ему попался такой командир. Будем надеяться, что в будущем он не будет брать с вас пример, иначе оно будет очень печально.

На лице сарре Эрнани отразилось все, что он думает о склочном и надменном волчьем княжиче, но он из всех сил старался этого не показать, и наоборот сделал виноватое лицо.

– Я не знаю, как загладить вину, сарре Кианоайре? Единственно, смею надеяться, что этот досадный случай не дойдет до государя Фиорина, если вы будете так милостивы, я сам напишу докладную записку начальнику стражи.

– Еще я не загружал князя всякой дрянью, полно, десятник. Какому дому вы принадлежите?

– Серебряной Лисицы, сарре Кианоайре – ответил сотник, заметив, что его произвели в десятники.

– Печально, такой славный дом, а наследник у него неважный. С таким подходом к службе вам не построить карьеры. Вообщем так, договоримся, на первый раз я прощу вам эту оплошность, но это только на первый. Иначе вы действительно будете десятником, если допустите еще одну ошибку подобного рода и не обязательно по отношению ко мне.

– Да, конечно, еще раз простите, – заюлил Эрнани, – все будет исправлено в лучшем виде.

– В качестве исправления прошу вас внести предложения по улучшению системы пропуска во дворец, к сегодняшнему вечеру. После Совета. – все таки не удержался Киано, – в письменном виде.

Закончив смешивать сотника Эрнани с позавчерашней протухшей кашей, Киа все таки прошел во дворец, надеясь успокоится в своих комнатах. Но видимо так просто добраться до них была не судьба.

Государь Фиорин шел навстречу и не один – со всей семьей. Княгиня Милиана несла на руках мальчика, наследника княжеского венца.

– Здраствуй, Киа, как спалось? – первым поприветствовал его Фиорин, а Милиана улыбнулась, коротко и холодно, делая реверанс.

– Отлично, у тебя хорошее вино. Доброе утро, княгиня. – поздоровался оборотень.

– Доброе утро, – более холодно ответила Милиана.

– Я смотрю, ты уже был в Городе? Ну и как тебе? – спросил Фиорин.

– Лучше, чем было при мне, все таки чисто эльфийское население гораздо лучше. Книгу вот купил, когда еще в свет большой выберусь, своих то мы не пишем.

– Хватит скромничать, библиотеке Тэррана позавидовал бы каннахтские мудрецы. Вот, главное, ты же не знаком с моим наследником? Знакомься – Нариссэль, он же пока Нари. – Фиорин забрал ребенка у Милианы, протягивая его Киано.

Киа принял ношу, аккуратно усадив на руки.

– Здравствуй Нари, – он улыбнулся ребенку, спокойно сидящему у него, – будущий государь. Когда подрастешь – принесу тебе клятву, хорошо?

– Хорошо, – согласился малыш, – а ты меня на мечах научишь? Папа говорил, ты лучше всех бьешся.

– Конечно, кто же еще научит? Как только ты прикажешь, так и научу. Подрасти только немного, хорошо?

– На тебя похож, – обратился Киано к Фиорину, отдавая ребенка матери.

– Что не может не радовать, – заметил Фиорин, – я ловлю тебя на слове, наставником быть тебе, вертись как хочешь, но как подрастет, жду тебя тут.

– С удовольствием, разве можно отказаться от чести учить будущего князя?

– Киа, оставь эти придворные загогулины для лордов. Вообщем мы договорились?

– А то.

Надо же, думала княгиня Милиана, – а ведь он может быть другим. Куда девался надменный заносчивый Кианоайре, когда взял в руки ребенка? Было неприятно отдавать Нари ему, но кто же спросит ее разрешения, да и ради такой улыбки, подаренной ее сыну, можно простить его выходку на вечере. Неужто Киано так любит детей? Лицо же совсем другое, вместо мертвой маски – нежность и доверчивость. Милиана видела портреты княгини Арриеры и ее сыновей – сыновей Кианоайре, но почему то никогда не заходила в их комнаты. Фиорин запер двери, а ключи хранил где-то в кабинете. Теперь наверно отдал их хозяину покоев. Может и за эту улыбку любит сарре Иррейн своего оборотня?

Эрнани был доволен – пять минут позора, зато гарантированная встреча с Кианоайре. А волк имеет острые зубки – мог прихватить так, что не только без руки, без головы останешься. Рискованная была конечно затея, но все таки имела успех. А мальчишку на двухдневный караул, пусть запомнит урок.

– Уф! – Киано притворил дверь, прислонился к ней спиной, прижимая к груди книгу, – едва добрался!

– Что такое, сердце мое? – забеспокоился Иррейн, расчесывающий волосы. С гривой справиться получалось плохо, а тут еще Киано недоволен, а ведь вроде в Храм ходил.

-…………………..!....................!......, ………!

Эльфу только осталось ужасаться тем изощренным способам, какими, по словам Киано воспроизводили друг друга на свет стражники дворца и их сотники. Каким то непостижимым образом там поучаствовали пропуска, кольчуги, щиты, крысы, собаки, орки и сам начальник дворцовой стражи.

– Да неужели? Как говоришь, зовут этого сотника? – продираясь сквозь бурелом прядей, лениво спросил Иррейн.

– Эрнани, хрен знает кто такой, какой то мелкий дом Серебряной Лисицы. – Киано остывал от гнева. Он положил книгу на незастеленную кровать, сел на скамью позади Иррейна, обняв его и сцепив ладони на груди эльфа.

– Что, не получается, Ирнемеари? – шепнул он в шею, – Дай сюда гребень?

Киано расчесывал мягко, прихватывая пальцами пряди у корней, чтобы не было больно, продираться действительно было трудно – волосы у Иррейна были мягкими, но путались неимоверно, однако в этом деле Киано всегда имел терпение. Иррейн же молчал, наслаждаясь такой лаской. Тем более пальчики оборотня пробегали то по шее, то по плечу, иногда забегая и на позвоночник, поглаживая, прихватывая кожу.

-Тебе одну косу или две? – спросил волк.

– Конечно две, – рассмеялся Иррейн,– ты так будешь дольше плести. На Совет не опоздаешь?

– Я думаю, мне простят. Кстати, извини, я не спросил, как вы вчера с княгиней проехались?

Иррейн дернул плечами.

– Да никак, больше я говорил, про страны разные. Вообще, думаю, меня больше не пригласят.

– Невелика потеря. Фиорин будет спокойнее, вдруг отобьешь красавицу?

– Что? – Иррейн возмущенно обернулся. – Зачем мне красавица, да и еще княгиня? У меня тут оборотень есть, ни на что не сменяю.

– Ай! – Киано опрокинули на мягкий ковер, бережно подхватывая, обнимая. Он уронил гребень, отшвырнув его подальше, что бы никто из них не напоролся на костяные зубцы, потому что хоть и кататься по ковру они не собирались, но и просто лежать тоже не дело.

– Ты пойдешь на Совет? – спросил Киано, переодеваясь после игр на полу, косы тоже придется переплести, а вот труд по причесыванию Иррейна пропал зря, эльф выглядел не лучше, чем утром.

– Нет, что мне там делать? Говорить ты у нас мастер, а я вроде и так выспался. У меня тут дельце есть.

– О! Забыл! – Киано потянулся за рубахой, заодно напоролся и на книгу, – я тут в книжную лавку зашел, кое-что купил.

Он развернул бумагу, показывая обложку, а Иррейн забыл о растрепанной голове:

– Где ты ее взял? Я только вчера услышал, что такую книгу написали, а она уже у тебя?

– Где взял – там больше нет, и не будет. Зато у тебя будет. Тебе нравится?

– Сердце ты мое, и как только догадался? Я и мечтать пока о ней и не мог.

– А ты не о ней мечтай, я рад, что угадал. Думаю, результаты оценит Тэнне.

Киано наконец то привел себя в порядок, не забыв надеть малый венец, свидетельствующий о его высоком ранге, и поцеловав Иррейна отправился на Совет. Эльф же, взял в руки гребень и стал вспоминать, в каком крыле служит сотник Эрнани. И скорее всего доклад к вечеру сотнику писать будет уже нечем. Переломанные руки срастаются нескоро даже у эльфов.

Глава 5

Даже Советы лордов стали организовываться при государе Фиорине по новому. Теперь советников рассаживали по рангу, наместников за отдельный стол, а остальных на ярусы лавок все в том же Песчаном зале. На месте каждого советника и наместника стояла табличка с указанием должности и имени. Киано досталось место по правую руку государя Фиорина – самое почетное, что могло быть. У каждого лежали листы бумаги и стояли чернильницы с очиненными перьями, дабы можно было записать ценные мысли и указания, кувшины с прохладной водой и стеклянные кубки. (суко, микрофонов не хватает и совета акционеров – авт.).

Киано все-таки умудрился не опоздать на Совет и вовремя занял свое место, успев поздороваться с соседями по столу. Теперь же он слушал приветственные речи и план заседания Совета. Первыми шли вопросы грядущего урожая, потом налоговых податей, потом вопросы наместничеств и только потом военные. Все первые три пункта были Киано глубоко неинтересны, но приходилось делать вид, что вопрос произрастания пшеницы в условиях Западных лесов неимоверно важен лично для него. Но как же изменилось его положение – он вспоминал времена, когда сам вел такие Советы, досконально разбирая любую мелочь, которая выносилась на обсуждение. Слава Единому – эльфам несказанно повезло с государем Фиорином!

Киано внимательно смотрел сквозь читаюшего свой доклад эльфа, ловя на себе насмешливые и изучающие взгляды. Ну конечно – мало того, что бывшего государя усадили на самое почетное место, так он еще и не соизволил выглядеть как положено потомку княжеского рода, высшему Лорду и перворожденному одаренному правом Граней. Ни от кого от разглядывающих не скрылись ни искусанные припухшие губы Киа, ни растрепанные, кое-как заплетенные в спешке косы, ни полурасшнурованный ворот атласной рубахи.

«Завидно, сволочи?» – оборотень естественно замечал эти взгляды, и одновременно ругал себя – где были его глаза, когда он в спешке прихватил Иррейнову накидку? Сиди теперь как чучело – накидка доставала ему до колен, в то время как должна была по этикету едва прикрывать бедра, открывая низ верхней рубахи. Интересно как вывернется Ирне с Киановой – ее не натянешь на могучие плечи.

Киано бросил искоса взор на Фиорина – князь сидел с каменным лицом, на котором была одета маска доброжелательности, но Киа было не обмануть, это выражение лица обозначало вообще то, что самому Фиорину посадки и трехполье были тоже до одного места. Они оба ждали только обсуждения военных вопросов. С пшеницей можно будет разобраться в более благополучные времена.

Фиорин же, скрывшись под маской, думал тоже о своем, далеком и от пшеницы и от Совета.

Странно сложилась его жизнь. Вроде бы и прожита как надо, он честно служил Западу, государю, заработав и богатство и славу, получив под конец подарок – княжеское звание, от того, перед кем был виноват больше всего. Женился – жена и сын любимы и желанны, но почему то чаще он думает о своем воспитаннике. Все эти годы ему плохо было без Киа – словно из привычного полотна жизни выдрали большой кусок. Славны были те времена, когда их было четверо – вздорный Нарнил, рассудительный Борг, сам Фиорин и нуждающийся в них Киано. Потом были этот проклятый корабль и война. Киано попал в плен, а Фиорин оказался заложником венца, своего слова и Совета. До сих пор он дергался, когда вспоминал о том решении Совета – ждать вестей и не вести переговоров с темными. Все надеялись, что Киано не убьют – меч не действует без его Хранителя. И как спасение в этом кошмаре бессилия стал Иррейн, посланный богами – чтобы прикрыть дыры в эльфийской совести. И если бы Фиорина спросили – кого он любит больше, сына или Киано, он бы не нашелся с ответом. Впервые в жизни.

Наконец закончилось нудное обсуждение урожая, перешли к налогам – тут тоже не было ничего интересного. Все проходило по системе разработанной еще при Киано и теперь только следовало определиться, готовиться ли к войне или нет, увеличивать или перераспределять сбор?

– Ты когда за жалованием придешь? Или опять сделаешь вид, что не знал? Советникам у нас содержание полагается. – шепнул Фиорин Киано.

– А что, доходы Имлара уже не учитываются? – так же тихо спросил Киано, – Вроде к нему часть отчислений идет?

– Нет, Имлар отдельно, не бойся, не голодает твой родич. А вот тебе приличная сумма накопилась. Мне переслать ее Тиннэху, сам не дотащишь.

– Часть выдай мне сейчас, половину переведи на содержание Аркенара, а остальное Тэнне пойдет, у нас как всегда, монет мало.

– Предпочитаете натуральный продукт?

– Мы же ничего не производим, кроме охраны. Да и в лесу и на Гранях деньги не нужны, сокровищница вроде не пуста, а лепешку купить у вас – медной монеты не найдешь. Все побрякушками с курганов завалено и оружием. Сироты мы с Тэнне, слезами ржаной хлебушек поливаем.

– Меркантильные вы зверьки, однако. Хорошо, на Гранин мы выпишем тебе расход.

– Тэнне уже все оплатил. За то, чтобы туда не ехать, он что угодно отдаст. Вот там смеху будет, надо принимать ставки, за кого я туда следующий раз поеду. Может предлагать услуги по представительствам? Заработаю хорошо.

– Да, и еще, пусть Иррейн придет подписать приказ об ознакомлении, младший советник, как никак. Почему его в зале нет?

– А он и не знал, да вообщем что ему тут делать? Политика ему побоку, да и дела вроде какие то.

– Хм.. – отозвался Фиорин, увидев что их с Киано разговор заметили.

– Итак, учитывая последние данные проверок по литейным цехам, ювелирным, – продолжал докладчик, – мы может установить, что уровень доходов увеличился, по сравнению с прошлым годом и составил вдвое больше прежнего. Итого можно предложить снизить ставку для цехов, потому что производство можно расширить.

– Не понимаю, на каком основании? – Киано решил все-таки проявить участие, – То есть, если я правильно понимаю ситуацию, то цеха богатеют?

– Совершенно верно, но, однако и расход на производство растет.

– Об этом сейчас не прозвучало ни звука, – отметил Киа, – но я понял ситуацию верно, значит они богатеют, а налоги должны оставаться прежними? Удобная позиция. Брать больше – отдавать меньше, потому что и остальные расходы тоже растут. Та же оплата стоянок кораблей в порту повысилась, а платят за нее не цеха, а город. Так не пойдет. Считаю, что нужно сопоставить доходы, расходы и прибыль и найти ту цифру, что составит налог, но она должна покрывать расход и оставлять еще место на будущее.

– Лорд Кианоайре, я предложил расширить производство, казна будет получать большие деньги, при том, что мы будем платить ту же сумму что платили и раньше.

– Лорд Энгель, вы читали хоть одну книгу по налогам? – возмутился оборотень, – разве вам не известно, что цена на ваши изделия упадет, если их станет много? Приведу вам простой пример. На базар приехал один обоз с горшками по три медных монеты. Его разбирают за половину торгового дня начисто. И на следующий день приедет десять обозов с теми же горшками за ту же цену. Отгадайте, сколько будет продано?

– Вы сравниваете золотодобычу с горшками? – поднял брови Лорд Энгель

– Горшки нужнее – вы не согласитесь с этим?

В зале раздался смех.

– А если без шуток, то гораздо проще оставить тот же объем производства, просто отобрав у вас побольше прибыли. У государственной казны тоже большие расходы.

– Ваши военные забавы обошлись нам дороже, – встал один из эльфов, – и деньгами и жизнями.

– Мне война тоже недешево обошлась, и я ее затеял не ради собственного удовольствия – проронил Киано, не показывая лицом никаких эмоций. Сволочь, удар ниже пояса!

– Или мне напомнить вам сообщения с тех застав, которые были сожжены? Не в ваших ли городах живу вдовы тех, кто отбивал нападения? Да, я не выиграл войны, но кто мне скажет, сколько было зафиксировано стычек с тех времен, как я вернулся из плена? Вы все так хорошо умеете считать – так приведите мне цифры?