Текст книги "Волк и сокол (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– Да нет, просто устал и выпить хотелось. Надо было ускорить Совет. Да ну их, как вы позанимались.

– Отлично, – эльф подмигнул, – никто не орет, не командует, не швыряется палками. Тишина и красота.

– Расслабились? – Киано зевнул, – я вам завтра покажу.

Оборотень выгнулся, улегся на колени эльфа головой, подставляя шею под ласковые пальцы.

– Что мы завтра делаем? – спросил Иррейн, пробегая кончиками пальцев по горлу Киа.

– А поехали в город? Я помню там отличную кожевенную лавку и оружейка тоже есть. Давай спать, а?

Киано провалился в сон мгновенно, едва успел сомкнуть глаза и уткнуться в грудь Иррейна и снов он не видел. Два года – и не одного сна.

Ай да волк молодец, ловко прогнул смертных под себя. Двадцать лет мира и тишины, а потом их можно будет брать теплыми – уж эльфы постараются, чтобы приучить смертных к тому, что без них никуда. Оборотень действительно заслуживал внимания отца.

В документах, спасенных из сгоревшего поместья, Харги обнаружил лист, на котором было начертано имя волка, вниз от него шли три стрелочки, под одной имя Инъямина, под второй отца, под третьей просто стоял знак властелина. Интересно, что означала эта схема – кому достанется волк? До конца Совета об этом было время подумать.

Глава3

Харги перебирал все оставшиеся документы – карты, расчеты, какие то бумаги исчерченные стрелками, видимо отец так планировал стратегии войск, просто записки, всего набралось на небольшую сумку, которую Харги спрятал у себя дома, не обмолвившись об этом Инъямину. А бумаги, которые напрямую касались волка – были отделены и убраны в дальний тайник, так, чтобы не нашли мать и младший брат.

Этих бумаг было немного – странный лист с именами, рисунки – оказывается отец пытался нарисовать волка, получалось грубо и криво, но на этих рисунках оборотень был другим, нежели в спальне, и на шее не было уродливой черной полосы. Еще Харги нашел раскладку заклинания, которое было положено на татуировку и немало подивился – мало того, что они привязывало намертво волка к Нерги при жизни, так и после смерти волку не было бы покоя. А уж если они умрут оба – то не видать оборотню своих посмертных полей никогда. Интересно, как действует татуировка сейчас? Вроде князь спокоен, вид у него здоровый, значит, отец просто ждет смерти волка, чтобы получить его навсегда?

Только на один вопрос ответ был ясен как день – отец любил оборотня. Любил настолько, что собирался пойти против властелина, если не удаться снять ошейник добром. Об этом свидетельствовали и бумаги – Нерги кратко обозначал все возможности, их варианты, просчитывая все свои действия, словно готовился к очередной войне. Только победителем в ней стал непонятно кто.

Харги много думал о том, почему же Инъямин спокойно отдал брату ценного пленника, которого должно было беречь и не спускать с него глаз. Уступил желанию младшего? Вряд ли. Дядя не таков, кто опускается до родственных сантиментов. По идее – если они хотели добиться от оборотня меча Запада, то не должны были одевать на него ошейник – бессловесная скотина уж точно ничего не расскажет. Инъямин должен был или продолжать пытки, или искать другой способ выведать тайну, но уж точно не делать волка смертником. Значит или Инъямин совершил глупость, или было что-то поважней меча. Что же тогда?

Три свободных дня. Киано и Иррейн исчезли из крепости с утра – Киа нетерпелось попасть в кожевенную и оружейную лавки. В дни совета приграничные поселения оживлялись – приезжали лучше купцы, оружейники, ювелиры, ведь государи от скуки не жалели денег.

Киано ходил между рядами, в полутемной лавке, восхищенно касаясь свернутых рулонами кож, шкур, мехов. Пахло так, как он любил – выделанной кожей и сухой шерстью. Выбор был огромен – от толстенных подошвенных кусков с шеи буйволов, до тончайшей беличьей кожицы, шедшей на перчатки для изнеженных дам. Оборотню хотелось все – вот из той белой плотной кожи можно сделать сумку, отделать ее серебряным литьем, оплеткой, а из желтой «коровы» спроворить седельный мешок, однако нужно было шить сапоги. Привыкший всегда иметь с собой маленький набор шорника – шило, толстые льняные нитки, кусок воска, иглы и зубчатое колесико, волк не заботился о том, чтобы возить с собой запасную обувь. Сейчас же наступала зима, а он топтался по дощатому полу лавки в тонких сапогах.

Наконец он отобрал кусок довольно толстой темной кожи, небольшой отрез светлой – на контрастные шнуры, и чепрак на подошвы, выхватил из стопки шкур белый овечий мех, шкурку кролика.

– Ирне, у тебя есть зимняя обувь?

Киано вспомнил о том, что упустил спросить об этом раньше.

– Ну я же не умею ее шить! Конечно, прихватил из дома. – пожал плечами эльф. – Но вот от пояса бы не отказался. Вон из той, – он указал пальцем на крашеную бордовую шкуру. – как раз к зимней куртке. Если тебе конечно, не трудно.

– Ирне! – Киано едва не обиделся, ведь просьба обрадовала его. Он любил делать такие вещи, и даже не для себя, больше удовольствия было видеть свою вещь на друге, а уж на любимом и вообще счастье. – Сделаю, конечно, только эта не пойдет. Тонковата. Вот эта, – он потянулся куда то вниз, – лучше. Смотри!

Оборотень развернул кусок – темнокрасный выпороток был мягким, но достаточно толстым, чтобы сделать пояс.

– Опять же, накладки будут лучше смотреться. – убеждал он Иррейна.

– Да я разве спорю? Тебе виднее.

В оружейной лавке Киано стало еще хуже – давно он не посещал подобных заведений и даже забыл о том, что оружейники всегда привозят что-то новое. В этот же раз мастера расстарались вовсю – оборотень понимал, что либо он умрет от жадности, или скупит всю лавку.

Волк вертел в руках топоры, мечи, ножи, лезвия, – все, чем можно убивать. Особенно ему понравился маленький топорик, чекан – легкое лезвие было создано для того, чтобы поразить противника в доспехе, оно легко могло войти в глазницу шлема, в сочленение наручей или наплечников. Он взвесил на рукояти топорик, прикидывая какой длины должна быть рукоять. Древкового оружия оборотень не любил – кроме сулиц, но чеканом был восхищен.

– Нам дюжину лезвий, – обратился он к оружейнику.

– Зачем так много? – спросил Иррейн. Эльфа больше интересовали луки, которых в лавке было множество, легкие эльфийские и степняцкие, тяжелые охотничьи южные – на любой вкус.

– Нам с тобой по одному, Эйдану и десятке. Ты же подберешь рукояти?

– Куда я денусь, – ответил Иррейн. Помимо строительства, в клане на него взвалили еще и обязанности по выбору дерева для рукоятей оружия и их изготовление. Эльф же не возражал. Киано работает с кожей, он с деревом. Каждому свое, а нахлебником в Логове Иррейн быть не желал.

– А еще вот это покажите, – Киано гонял торговца по лавке, и рядом с ним росла куча железа. – Ирне, иди сюда! Попробуй.

Киано держал в руках длинный нож, северяне называли его скрамом, с голубоватым лезвием, удобной берестяной рукоятью, ножны были обманчиво простыми – кожа обшита латунью, но работа была тонкой и дорогой.

Эльф взял в руки нож– рукоять легла удобно, береста грела пальцы, словно обещая не скользить и не подвести.

– Отлично. Берем.

– Зачем нам столько оружия? У тебя в Аркенаре склад, в Логове немало. А мы еще купили. – Иррейн искренне недоумевал, особенно от тяжести свертка у него в руках. Два скрама, дюжина лезвий для топоров, десяток для ножей, пара кистеней, кулек наконечников для стрел, метательные лезвия, засапожный нож, наборы рукоятей для мечей и еще какие то непонятные ему вещи.

– Ну как тебе объяснить? – задумался Киано. Он и сам не знал, зачем накупил столько, действительно оружия в Логове и Аркенаре хватило бы на небольшую армию. – Мало ли чего? Ну это как ребенку игрушка. Вроде и есть, а еще хочется. Потом – накоечники хорошие, чеканов у нас тоже не много, да и скрамы красивые, я давно хотел свой сменить. Меня успокаивает вид оружейки, вот зайдешь туда, на сундук сядешь, что-то маслицем смажешь, что-то просто в руках повертишь и на душе спокойно. Тебе не нравится?

– Нравится. Хороший нож, но у меня их уже трое. А руки две.

– Хорошо, попробую с другой стороны. Сколько у тебя книг по навигации и строительству? А по звездам?

– Много, – тут Киано был прав. Иррейн любил книги, а когда впервые попал в книгохранилище Логова, то его счастью не было предела.

– Вот, а я листал как то, в половине одно и тоже. Но тем не менее, ты же их читаешь? Кстати, книжники тут тоже есть, зайдем?

– А у нас остались деньги? – деланно удивился Иррейн, – все же вроде выгребли?

– Остались, не сомневайся, – Киано залез куда то вглубь пояса, позвенел небольшим мешочком.

В книжной лавке они задержались еще дольше, чем в оружейной лавке. Казалось торговцы вознамерились поразить государей Гранин всем, чем только можно. Еще недавно стихотворительница Сарни была никому неизвестна, а теперь на почетном месте лежал том в кожаном переплете.

Теперь настала пора скучать Киано. Он не раз ловил себя на том, что после того, как он отказался от венца, почти перестал читать. Раньше он глотал книги из дворцовой библиотеки сотнями, а потом как отрезало. Он брал в руки книгу, пролистывал и откладывал, без интереса.

Иррейн же почти потерялся в лавке, заваленный книгами, свитками, грамотами и кожами с рунами.

– Смотри! – восхитился он, – я давно это искал! Это карта Приморья, еще старая, с мелкими гаванями.

Книги по звездам и их пути, по числосложению, строительству, обработке материала – Иррейну хотелось всего. Память у него была отменная и он готов был поклясться, что ни одной книги, из тех, что он отобрал, нет в Логове.

– Киа, – позвал он, – глянь сюда.

Оборотень оторвался от справочника по мечам древности, единственному, что прельстило его в лавке.

«Сочинение о необычайных приключениях Рейны-эльфолюбки в Драконьих и колдовских землях». – Иррейн держал в руках увесистый томик небесно-голубого цвета с нарисованным на обложке чудовищем и сидящим эльфом с невероятно широко раздвинутыми ногами.

– Эк она его полюбила то, аж собраться не может! – удивился волк,– про что там?

– Про человечку, которая на самом деле оказалась ведьмой и победила драконов и вышла замуж за эльфийского принца. Точнее он сначала приставал, приставал к ней, а она отказывала и как только поубивала злодеев и драконов, так за него и вышла сразу. Кстати, женщина и писала.

– Чего то я о слепых эльфах раньше не слышал. Жалко парня. Купим, в назидание потомкам?

– Берите, берите, – торговец не утерпел, – хорошая книга, вчера одну купили.

О том, что книгу вернули прямо с утра, хитрый южанин умолчал, один из западных князьков ворвался в лавку с утра, размахивая томиком.

«Ты мне, сучий сын, что подсунул? Самая новая да правдивая, говоришь? Это ж какая сука с трех сотен шагов в белкин глаз попадает? Это ж где видано, чтоб зверюка демоническая жрать да срать не просила? И чтобы эльфы под баб сами клались? И за эту рвань три золотых?»

За сочинение о Рейне они заплатили две монеты, как за карту звездного неба, так же купили ворох свитков со стихами, две книги по числосложению, полюбившийся Киано справочник по мечам, и толстую книгу о том, как лечить болезни, в подарок Мейлину.

– Все, денег нет, – констатировал Киано, – только на вино. Пошли в кабак.

Киано вывалил оружие прямо на ковер в комнате, перебирая покупки, блаженно улыбаясь, как ребенок, которому подарили буковые кубики. Он поглаживал лезвия пальцем так нежно, словно это была щека Иррейна, и эльф рассмеялся.

Харги весь день слонялся по крепости, не зная куда приткнуться. Два раза он был в крепостной таверне, проверил своих воинов, конюшню, поспал, а день все тянулся и тянулся. Говорить было не с кем, ехать в лавки не хотелось – Инъямин выдал не так много денег, чтобы их было можно необдуманно тратить, а расплачиваться браслетами было унизительно. Объекты наблюдений – волк и его любовник с утра убрались в город, поэтому делать было решительно нечего. Он исподволь наблюдал за остальными – оказалось, что государь Фиорин вовсю ухлестывает за восхитительной северянкой, оборотень Хэлао весь день глядит в окно на падающий снег, сидя на подоконнике одной из проходных башенок, северяне пьют пиво, а судя по странному писку, что доносится со стороны покоев шаха, тот развлекается со своими мальчиками.

Надо же – вернулись, Харги встретил их в переходе, Кианоайре и эльфа, нагруженных свертками и смеющихся, с снегом на волосах. Его взяло раздражение – хохочут, счастливы, льнут к друг другу, а отца нет, и не будет. Потому что оборотень рвался на свободу.

Отца Харги любил – он был как праздник, появлялся в доме редко, но каждый приезд был событием. Сколько он себя помнил – Нерги почти не жил с женой, оставив ей и сыновьями одно из поместий, да и приезжал то в основном к детям, с подарками и рассказами о чудесах и битвах. Потом, когда Харги подрос – отец взял его к себе, тренировать и обучать воинской науке, однако поняв, что не получит в сыне себя, отправил его ко двору Инъямина и стал ждать, пока подрастет младший, Наири.

И в те месяцы, когда в доме появился пленный волк, отец пропал совсем. Харги помнил, как в дом матери, отцовские управляющие привезли всех его наложников и наложниц – их было не особенно много, но посмотреть было на кого. Рабов определили в дальние комнаты, девок приспособили к домашним делам. А отец забыл про семью.

«Мой отец любил тебя, а ты...» мысленно обращался Харги к оборотню. Умом эльф понимал, что волк имел право на свободу, любой пленник должен пытаться сбежать, но сердцем не принимал. Еще тревожили сомнения – не было ли это тонким расчетом Инъямина? Слишком все подозрительно складывалось.

– И тогда мы просто заключили договор, и разъехались по домам. Саррина Ингегирид, еще вина? – Фиорин потянулся к хрустальному графину, задел рукавом яблоки на блюде и они раскатились, роняя бокалы. Багряное вино пролилось на белоснежное платье княгини.

– Простите! – Фиорин впервые за много лет растерялся, такого казуса с ним не случалось никогда и он не знал, что же надо делать в первый черед – поднять яблоки, собрать стекло или помочь с платьем?

К его огромному облегчению Ингегирид рассмеялась – звонким девичьим смехом.

– Оставьте, Фиорин. Небольшие чары и пятно исчезнет, а вот стекло лучше собрать. Вам помочь?

– Что вы?! – Фиорин и сам не собирался лезть под стол, собирать осколки, ища колокольчик, чтобы вызвать помощников. – я стал ужасающе неловок.

– Только не говорите, что к старости. О ваших сдержанности и уме ходят легенды.

– Легенды часто врут, как видите. Может, пройдемся, пока тут приберут? Обещаю не задеть вашего платья.

– С удовольствием.

С Фиорином творилось что-то необыкновенное. По крайней мере с юности с ним не случалось того, чтобы при виде женщины сердце рвалось из груди и слова комкались на языке. У него, у Фиорина, бывшего шпиона и дипломата, практически управляющего огромным государством, теперь не было смелости подойти к даме. А ведь столько женщин прошло через его жизнь – эльфийки, человеческие женщины. Но ни одну он не любил, даже жену. Когда то давно, когда он был еще комендантом дальней крепости, Фиорин собрался жениться, девушка ему нравилась, семья одобряла брак и жить бы ему тихо, если бы вызов в Столицу. Невеста переезжать отказалась напрочь и эта была последняя попытка Фиорина устроить свое счастье. С Милианой и вовсе вышло просто – так же, как женился Киано, не было возможности выбирать. Лишь плата ночами своей жизни за наследника и мир на собственной земле. Но теперь Фиорин не собирался покоряться обстоятельствам – кто знает, сколько ему еще отпущено, молодость давно позади, а судьбы не знает никто.

Ингегирид – как только он увидел ее, понял, что пропал, и уже было все равно, что будет потом – семья, корона, государство. Эта женщина будет его. Вот что бы то не стало, раз Кианоайре сумел отказаться от короны ради того, чтобы вершить судьбу самому, то чем пожертвует он?

– Собирай игрушки, давай спать. – скомандовал Иррейн.

Было уже поздно, а Киано все сидел на ковре и рассказывал, перебирая железки, как можно их применить и что бы нового придумать, что еще никто не делал на поле боя. И если в начале вечера Киа был умилителен, похож на ребенка с кубиками, то сейчас Иррейну было едва ли не жутко, стоило ему представить себе это тонкое лезвие в руках Киано, где нибудь в битве. Вот волк, как всегда, без кольчуги, в кожаной рубахе, замахивается, и отточенное до совершенства такое на вид несерьезное лезвие влетает в чью-то глазницу.

Киано со вздохом окончил читать лекцию о совершенствовании способов убийства и стряхнул топорики, ножи и прочие вещички в мешок.

– А еще, если щит рассчитан на шесть ударов мечом, то с помощью этой штуки можно вгонять лезвие сразу под умбон, главное в щель попасть, и все, враг без руки. – напоследок сказал оборотень, зевая – завтра покажу. Тренировка будет, а то зажрались. Ну, что, ты мне на ночь будешь читать про Рейну?

– Давай в другой раз.– Эльф подтянул оборотня к себе, помогая расшнуровать рубашку, – Я так долго тебя слушал, что самому говорить не хочется.

– Ну так давай помолчим, – Киано запечатал губы Иррейна поцелуем.

В Гранин было тихо.

Уже глубоко за полночь, Иррейн уснул, подобрав к груди Киа, не желая отпускать свою любовь даже во сне.

Харги ворочался с боку на бок, пытаясь заснуть и не думать о бумагах, волке, отце и Инъямине.

Фиорин постучался в дверь покоев княгини и ему открыли, впустив гостя, и крепко заперев дубовую дверь изнутри.

Хэлао дочитывал одолженный у волка справочник по мечам, стараясь запомнить самые интересные места.

Киано же просто закрыл глаза, впадая в привычное небытие.

Глава 4

Иррейн сидел в кресле, поджав под себя ноги – даже теплые, вязанные иглой носки, не спасали от утреннего холода. К рассвету комната выстыла, они вчера не позаботились заказать дрова и сожгли вечером весь запас.

Рука эльфа с зажатым в пальцах грифелем скользила по бумаге, зарисовывая в очередной сотый раз черты любимого. Это вошло в традицию – вставать с рассветом и рисовать спящего Киано и каждый раз рисунки были разными. Ни повторялись ни позы, ни выражение лица.

На этот раз из-за холода оборотень свернулся под всеми одеялами, что были в спальне, оставив наружу только лицо и втянув голову в плечи. Иррейн пытался передать напряжение спящего и холод утра.

Иррейн был аккуратным художником и тщательно прорисовывал все – складки одеял, пряди волос, подушки. В комнате стояла звенящая тишина – крепость еще спала, караулы не сменились и бряцания доспеха и крика солдат не было. Можно было просто слушать свое дыхание, Киа спал почти бесшумно и только по движению ребер можно было понять, что волк дышит.

Эльф закончил рисунок, полюбовался на дело своих рук, бережно укладывая лист между книжных страниц – в Логове портрет будет лежать в папке, с множеством таких же рисунков.

Он встал, потянулся, поежился от холода и скользнул обратно на ложе, в тепло, распутывая клубок из одеял и оборотня, перекладывая того поближе к себе. Можно было не бояться разбудить – под утро самый крепкий сон, а уж тот, в котором все чаще и чаще пребывал Киано, вообще беспробуден. Как то утром, Иррейн от скуки заплел Киано косы, тот даже не проснулся.

Иррейн накинул на себя одеяла и задремал, все равно в это время в крепости делать было нечего.

Фиорин выскользнул из покоев госпожи Ингегирид с рассветом, оглядываясь как подросток, укравший на кухне банку варенья. Эльф улыбался, не в силах справится с эмоциями, мечтая чтобы вся крепость и весь Совет исчезли в серых мирах, оставив его наедине со счастьем. Какие люди с их наглыми претензиями и темные? Провались они…

Харги вертелся на кровати, пережив очередную почти бессонную ночь, а впереди был бесполезный день.

Что-то изменилось, Иррейн почувствовал это сквозь дрему. Открывать глаза не хотелось, разум убеждал, что все в порядке – вот теплота и запах Киано, холод воздуха в комнате и все таки, что-то было не то, словно в механической игрушке перещелкнули пружину. Эльф дернулся, огляделся – свет сквозь занавеси, тазик с ледяной водой на столе, Киа, уткнувшийся ему в бок. Киано!

Оборотень спал крепко, но сейчас, показалось Иррейну, он не дышал, настолько тихим было тело – едва ходила грудь, лицо было расслаблено и все же, сон больше напоминал обморок.

– Киа! – Иррейн потряс волка за плечо, но тот даже не дернул ресницами.

– Киа! – толкнул сильнее, сжав пальцы на плече, оставляя следы.

– Киано, проснись! – в отчаянии затряс безвольное тело, дернулась голова, скатываясь с подушки.

Он не на Гранях – это было заметно. Иррейн умел отличать состояние тела, когда дух волка уходил в другие миры, оставляя ниточку, теперь же он был словно пустым.

Иррейн похолодел, чувствуя, что от ужаса немеют руки. Только бы они не подвели, он потерял последний разум, ударив оборотня по щеке. Бесполезно, лишь отметина на коже. Еще удар – кровь из носу, а глаза так же сомкнуты.

Эльф кинул волка на кровать, сорвался с ложа, хватая таз с водой, выплескивая ледяную влагу с кусочками льда на спящего, растворил окна, впуская студеный ветер, загребая горсти снега с подоконника.

По лицу потекли струи талой воды, смешиваясь с кровью из разбитого носа и ресницы волка дрогнули, открывая сонные непонимающие глаза.

– Киано! – Иррейн был вне себя от ярости. – Что происходит?!

– Что такое? – Киано непонимающе стирал рукой кровь, – Ирне, объясни.

– С тобой все в порядке? – Иррейн едва справился с гневом, беспокойство заслонило, – как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, только по морде зачем бить? – непонимающе спросил Киано, – зачем ты облил меня водой?

– Просто так, …., захотелось,…! – ну раз все в порядке, то можно и выговориться, – Ты вообще понимаешь, что мог не проснуться? Я тебя тряс-тряс, орал, бестолку! Ты где был?

– Спал. Ты же знаешь, что я на Грани тут не хожу. Так что происходит, Ирне?

– Это я тебя должен спросить, что происходит, сердце мое! Ты сваливаешься во сне в обморок, тебя не дозваться, хоть ножом режь и ты еще спрашиваешь! Мы с тобой говорили, про твой сон. Я думаю, ты отлично знаешь, что происходит!

– Ирне, ты опять? – застонал Киано, понимая, что сейчас пустыми словами не отговориться, – мы уже обсуждали это. Я просто заснул.

– Ты издеваешься или что-то скрываешь? Просто заснул – едва не уйдя во сне! А если бы меня не было рядом?

– Я бы просто выспался, – зевнул волк, – Ирне, забудь. Прости, буду внимательнее.

– Нет, ты вправду измываешся! Я вижу, что заснул. Ты спишь уже почти постоянно, только перестаешь просыпаться, и я думаю, отлично знаешь причину. Только скрываешь и не идешь к Мейлину. Ты мне то можешь рассказать?

– Что рассказать? – Киано начал раздражаться, – Я ничего не знаю, хватит пытать! Что сделает Мейлин – снова залезет ко мне в феа? Ты знаешь, как это противно, как будто голыми руками во внутренностях! Само пройдет.

– Я вижу как оно проходит! Сегодня я еле разбудил тебя, а завтра не смогу! Хватит мне морочить голову, Киа! Я сейчас же иду к Фиорину, и прошу отправить тебя через Грани домой!

– Вот ты сейчас нужен Фио, – зашипел оборотень, – ему глубоко не до нас. И только не вздумай ему рассказать! Еще чего не хватало, только попробуй!

– И что будет? – спросил Иррейн. Внутри все сжималось от страха – они ссорились всего лишь второй раз, а Киано явно рассержен и испуган сам.

– Что ты ко мне привязался с этими снами? – Киа был загнан в угол, и выхода у него не было, – хватит! Надоело. Кругом одни заботливые – ты, Тэнне, Фио, Эйдан, Мейлин. Я вам что, игрушка или дите малое? Может я сам разберусь, что мне делать, спать или мышей ловить! Что вам всем надо от меня?

– Не ори, – окоротил его Иррейн, – ничего никому от тебя не надо. Делай что хочешь, только потом не плачься, что никто не помог и никого рядом не было. Ты у нас взрослый мальчик, князь Кианоайре.

Эльф поднялся, подобрал таз и вышел. А Киано так и остался сидеть на залитом водой ложе, с текущей меж пальцев кровью и спать ему не хотелось ни капли.

Харги все думал про заклятье, что видел на отцовском листе – по общим символам смысл был понятен, но обратного хода оно не имело, отец крепко наложил свою власть и выхода у волка не было, никакого. Интересно, сказать ему или не сказать? Все-таки наверно не стоит, мало что это может за собой понести – волчий знахарь Мейлин наверняка устроит охоту на магов Инъямина, хотя волку это знание жизнь отравило бы немало.

Киано не знал, что делать. Он просто смотрел в трактирную стену, медленно цедя кислое вино. Он в ловушке, он изолгался, поссорился с Иррейном и остался без помощи. А вдруг Ирне прав, и он завтра не проснется? Оборотень был зол сам на себя и на весь свет – на проклятые нергины клинки, на Хальви, что так попался на Гранях, на самого Нерги с его помощью, на Иррейна с заботливостью. И что он будет делать вечером – как посмотрит в глаза Ирне? Пусть бы Ирне избил его, отругал, лишь бы простил. Но звать на помощь Киано больше не будет, никогда.

Что же, есть способ освободиться от злости, в тренировочном зале есть для этого все что надо. Киано направился туда.

Иррейн опомнился только тогда, когда покинул предел крепости. Обида крепко жгла грудь – Киано не нужна его забота? Значит и он сам не нужен Киа? Тогда почему они вечером ложатся в одну постель и волк покоряется ему? Приятная уплата за спасение жизни? Даже если они помирятся – он, Иррейн, больше этого не примет. Им надо или серьезно поговорить, или.. Вот про второе «или» Иррейн боялся даже думать. За месяц вторая ссора по одному и тому же поводу! Скорее бы вернуться в Логово – уж там Тиннэх и Мейлин не спустят с непутевого родича глаз, но как вести себя теперь? Прощения эльф просить не собирался – разве он не прав, или надо потакать Киа даже в ошибках? И почему Киано так опасается огласки?

– Что скучаешь? – окликнул его Хэлао. Иррейн поднял голову от кружки. – да на тебе лица нет!

Лис присел рядом, Иррейн не возражал, на душе было паршиво, а оставаться одному не хотелось. Он пододвинул оборотню кувшин с вином.

В тренировочном зале был Харги. Мальчишка управлялся с длинной саблей и щитом, причем довольно хреново. Киано встал, оперся о косяк, с иронией наблюдая за темным. Харги заметил его быстро и по правилам кивнул головой, предлагая учебный поединок. Волк взялся за вторую саблю.

– Плохо! – безжалостно резюмировал Киано, пока Харги потирал кисть – Это был учебный клинок, настоящим я бы снес тебе руку начисто. Три неправильных движения в одном развороте, три возможности по-разному убить тебя. Смотри, как только ты отвел щит и отвлекся на мою голову, я мог бы перерубить тебе колени, ты направил щит и оружие на меня – я бы попал тебе в прорезь шлема, и наконец просто дал бы кромкой по шее. Что нравится больше?

– Ничего не нравится.. – Харги был ошеломлен столь стремительным поединком. Как же так? Нерги был отличным бойцом, он сам учил своего сына, да и на своих турнирах Харги побеждал не раз, а волк разгромил его с трех ударов. – А почему так получилось? И удар кромкой запрещен, вроде.

– Это ты себе задай вопрос. Угу, я вот только в бою буду читать правила, как мне биться, твоему орку. Я занимаюсь со своим отрядом здесь каждый вечер. Все.

Харги остался один в пустом зале, с силой швырнув клинок в угол. Надо же было так опозориться! Хотел, называется, доказать волку, что достойный сын своего отца. Доказал. Хорошо хоть не посмеялись, объяснили, в чем ошибки. Волк пощадил его честь. Но мастер он действительно отменный – он словно оживляет клинок, который полностью покорен ему. Одно целое. Зато теперь ясно, как отец смог проиграть своему беспомощному пленнику. Действительно, если оборотень полумертвым смог справиться с лучшим военачальником властелина – то что же он может, будучи в силе? Мечи отца теперь у достойного хозяина. Но как понимать последнюю фразу, про тренировку? Его приглашают? Значит, стоит придти.

Интересно, снова волк будет учить темного эльфа? Отец всего лишь один раз рассказывал историю про то, как научили этому искусству его. Не в плену, заложником.

«Мы заключили перемирие, и Хранители потребовали от нас оставить залог мира, не светлым, а волкам. Инъямина отец не хотел отсылать, а я младший, в случае чего не сильно ценен. Ну и отправили меня, одного в Лес. Страшно было, не скрою, все вокруг чужое, от дома далеко и неизвестно насколько. Князь Тэрран определил мне покой, велел делать что хочу, но не мешаться под ногами. А что мне делать? На Грани выход перекрыт, кругом Лес. Ну я шатался по замку, всем наплевать на меня, перемолвиться не с кем. Хожу, смотрю чего можно, не все же мне показывают. Самое интересное – тренировочная площадка. А там оборотень своих гоняет, мальчишек, как я. Ну я и повадился каждый день ходить, смотреть. Интересно было – я такого никогда не видел, со мной же в одиночку занимались, а тут около двадцатки. Там несколько наставников и этот, Борг, был лучший. Ну я так посмотрел, посмотрел, а потом он манит меня, – „мол иди сюда, мальчик“. Дали мне легкий меч, поставили в строй, так и пошло. Волки шипели поначалу, потом притерпелись. Вообще если бы не Борг, я бы там с ума сошел. Для Тэррана я вещь, за которой надо просто следить, чтобы цела была, остальным и того яснее. Скандал у них из-за меня был страшнейший, как же – сына врага учат владеть оружием. Борг сказал – что ему вообще то все равно кого учить, лишь бы ученик понятливый был, отстоял. Мы занимались много – у нас таких вещей даже и не знали. Причем он ведь отлично понимал, зачем мне эта наука и все равно учил. Домой я вернулся уже бойцом, три поединка на два противника спокойно держал».

У отца и оборотня один учитель, просто волку наука далась лучше.

Киано редко устраивал такие тренировки, но теперь был готов выложиться и измотать других по полной. Впрочем, себя щадить он тоже не собирался.

Расторопные ученики уже притащили в зал все снаряжение – кольчуги, тяжелые дощатые щиты, сулицы, шлема и тренировочные клинки, тяжелые стеганые куртки, защищающие от ударов.

– Быстро! Полный доспех! – скомандовал Киано, заставляя одеть стеганку и кольчугу.

Харги, привыкший тренироваться в легкой кожаной накидке был удивлен – зачем? Но вопросов задавать не стал.

– Десять кругов по залу! – сначала традиционно шла разминка, бег, отжимания и прочие упражнения.

Киа бежал легко, не мешала даже хромота. Ничего, пусть посопят и запыхаются. Скоро все навыки пригодятся.

Харги было жарко, пот тек по лицу, стекал между лопатками, но останавливаться было нельзя. Нельзя показать что он, племянник государя Инъямина и старший сын, слабее подростков-оборотней. Сердце билось с непривычки так, что едва можно было дышать, но эльф не сдавался.