Текст книги "Волк и сокол (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Даже нельзя убить себя – чтобы не дожить до позорного судилища. Измена клану. Интересно, кто-то скажет, что этого следовало ожидать от полукровки? Ну что же, я посмотрю, как вы будете судить меня.

Дознаватели не приходили, хотя минул уже полдень. Так и не съеденный завтрак унесли, оставив вино, принесли обед – пахло вкусно, но кусок не лез в горло.

Киано завозился на развороченной постели, наткнулся на одеяло, принесенное Мейлином. Одеяло! Это же покрывало Иррейна, то, чем он укрывался сам. Да, их постель была странной – Иррейну хватало легкого покрывала, под которым помещался он сам и Киано, замотанный в шерстяные одеяла. Иррейн велел передать ему, Мейлин принес покрывало, нарушив правило запрета передачи вещей преступникам. Киано потянул к себе одеяло, комкая его и зарываясь лицом в мягкую ткань – запах Ирне. Легкий запах пота, кожи, немного пряный и одновременно свежий, аромат вымытых полынью и мыльным корнем волос. Запах Ирне. Знак – «я с тобой». Как это понимать – Ирне не в бешенстве?

Киано вспомнил ярость эльфа, там в Гранин, когда проснулся после колдовского сна – тогда он впервые испугался своего возлюбленного. Он слишком привык к тому, что Иррейн принимает и прощает все – невнимательность, раздражительность, провокации. Но, то, что сделал Киано – простить нельзя. Он бы не простил.

Глава 10

– Способ есть, но им никто не пользовался – начал Мейлин, – да и для волков он не предназначен. Скорее для эльфов или людей, так что как он будет сочетаться с волчьей сущностью не известно. Это мы вычитали в одной древней книге, а остальное додумали сами. Я не уверен, что мы с Маэоном справимся и не убьем Киано и его душу. Да и к тому же получится, что мы меняем шило на мыло.

– Говори яснее, не томи! – перебил его Иррейн.

– Как могу – книги надо читать, эльф, а не домики на бумаге чертить! – рассердился целитель, – Способ, если кратко пересказать, состоит из замены одних нитей на другие. То есть по идее, мы должны вынуть из феа Киа нергину дрянь и заменить ее на другую. Неживое неживым.

– Ничего не понял, – помотал головой Тиннэх, – что значит «неживое неживым»? И где ты это неживое возьмешь?

– Еще один неуч, – вздохнул маг, – хоть и князь. Есть любой рукотворный предмет, в который вложена душа, например меч. Ты же знаешь, что мастера не могут выковать меч просто так, иначе это просто острая железка с гардой. Все именные мечи несут в себе часть феа мастера и имеют память. Часть эта крохотная, но она есть и при должном умении – ее можно извлечь. Если пересадить в чужую феа, то новый владелец воспримет и память и умения. По тому, что мы прочитали в книгах – такой способ избавит от нергиевских нитей, но навсегда привяжет Киа к предмету, из которого взяли замену. То есть если взять клинок, и сплести его память с Киано, то Киа воспримет третью сущность, и после смерти тела его душа останется в клинке. Мы запираем его там.

– Если я правильно понял, то мы должны скрестить Киано с мечом, и если мой брат погибнет – то он станет этим клинком?

– Верно. Ему никогда больше не увидеть Граней, предков и родичей. Он будет жить только в поединке.

Целитель замолчал, а у Тиннэха и Иррейна просто не нашлось слов.

– Так что Киано все равно потерян, даже если мы проведем ритуал и даже если он выживет после него. Представь, в таком хрупком теле три сущности – волчья, эльфья, и какого-то предмета. Телу нужно будет заново их согласовывать меж собой. Про то, что будет с душой мальчика – даже не берусь судить.

– Погоди его хоронить! – отрезал Тиннэх, – этой ночью я пойду на Грани, буду говорить с Нерги.

– Еще, простите, что вмешиваюсь, – Иррейн доселе молчал, – но нельзя судить Киа без Фиорина. Он его советник, один из высших, он наследник княжеского рода, он наш бывший государь. Это будет неправильно.

– Почему? Это наши внутренние дела, – взорвался Тиннэх, – нечего сюда эльфов мешать! Он спасал на Гранях волка и открыл волчье феа врагу. Суд будет над представителем клана, а не над эльфийским лордом.

-Разреши тебе напомнить, брат моего возлюбленного – Иррейн вложил в речь весь свой сарказм, – что выходил он тогда на Грани как эльф! И без эльфов его никто не имеет права судить!

Тиннэх сжал губы. Да... тут не поспоришь, как же он мог забыть об этом! Вот она – спасительная зацепка. Точно, эльф... им же запретили выход тогда. Эльф..эльф..

– Ирне! – Тиннэх обнял эльфа, – Ты золото!

Дознаватели так и не пришли, Киано не вставал с ложа, свернувшись под подаренным одеялом. Ему было никак – не хотелось ничего, ни о чем не сожалелось, лишь бы услышать наконец приговор. И посмотреть в глаза Иррейну. Если хоть кто-то упрекнет любимого!

Он даже не слышал, как отворилась дверь, кто-то присел на кровать, погладил его по голове. Мейлин, кому он еще сейчас нужен.

– Ты второй день ничего не ешь. Это плохо, Киа.

– А что хорошо, Мейлин?

– Надежда. Пока у тебя она есть. – целитель поправил покрывало на плече волка.

-На что? На быструю и милосердную смерть? Хорошо бы.

– Не выйдет, мальчик. Ни смерти, ни милосердия. Но надо жить, давай, вставай, я вчера не закончил работу.

– Когда суд? – все что мог спросить Киано.

– Не знаю. Тиннэх делает все, чтобы тебе помочь, но он ограничен рамками законов, ты же сам знаешь. Ирне – ты же хочешь про него спросить? C ним все хорошо – ни одного дурного слова. Снимай рубаху.

-Плохо, – Мейлин оглядел Киано, – я что, вчера напрасно работал? За три дня себя до такого довести, это надо уметь.

– Какая теперь разница, Мейлин? Все равно до суда ничего не решится!

– Ошибаешься, – Мейлин достал иглы, – как раз почти все будет решено до завтрашнего полудня, а там останутся детали и то, что в итоге скажет клан. А выбора у него особого нет.

– Я даже догадываюсь, какой будет приговор – меня запрут в Волчьих землях навеки и вот и все.

– Не знаю, даже я не знаю, что решат в итоге. Так, – целитель разложил наконец иголки, – сначала мы с тобой поедим, а потом я займусь твоим сердцем.

– Я не хочу есть, – равнодушно откликнулся Киано.

– А придется. Значит я буду уговаривать тебя, как дите малое. Да, если ты не будешь есть и уморишь себя голодом, Тиннэх заменит меня на другого целителя и врядли с тобой будут так возится, про вести я вообще молчу. Так что давай.

Киано даже не обратил внимания, когда сменили еду. Он жевал кусочки мяса, даже не чувствуя вкуса, запивая их разбавленным вином.

– Хоть что-то, – Мейлин оглядел Киано. Надо же такой срок довести себя до полного отощания, – ребра ходят ходуном, глаза запали, об скулы можно шелк резать. – Ложись.

– Мейлин, а можно сделать так, чтобы меня просто – не стало. Вот был и не стало? Ты же знаешь способ?

Руки целителя едва-едва дрогнули и Киано невольно поморщился – иглы встали резче в кожу.

– Слишком легкого пути ищешь, мальчик. Неужто не хочется жить?

– После такого – нет. Я знал, на что шел, когда выручал Хальви, но не думал, что он заберет мою душу. А теперь? Мейлин, а зачем мне такая жизнь – я помню очень мало радостных лет. Меня бьют, я встаю, хромаю и иду дальше, хватаясь за опору. Это не жизнь, а иначе не получается.

– В последней своей беде ты полностью виноват сам и ты отлично об этом знаешь, не правда ли? У тебя просто сейчас не хватит сил взглянуть в глаза брату, Иррейну? Да и хорошо, умрешь ты, а ты подумал – с чем ты их оставишь? Ладно, на Тэнне тебе было всегда наплевать, а Ирне? Ты сейчас просто пытаешь уйти от ответственности – ну так выйди на суд, взгляни на них и спроси, сколько стоит твоя душа и душа Хальви. Да расслабься ты, дай работать!

Мейлин вынул иглы, положил руку на сердце Киано, прислушиваясь к ритму, удовлетворенно кивнул.

– Вот так. Сейчас я дам тебе настойку и ты просто отдохнешь. Тебе что нибудь надо еще?

-Да, топор в голову. Мейлин, посиди со мной. Тут страшно одному…

Тиннэх не боялся разговора с Нерги. Лишь бы найти рыжую тварь – знать бы на каких перекрестках прячется?! Это как отыскать иголку в стогу сена – множество травинок миров и одна ржавая иголка, которая однако, больно колется.

Оборотень вступил на серые миры – по логике, мертвые там, но дальше предначал его не пустят, значит придется звать.

– Ты ищешь меня, черный зверь? – насмешливый голос, Тиннэх обернулся.

Ну да, трудно ожидать, что Нерги изменится в посмертии. Облик почти тот же, чуть правда размыт – карие глаза и знаменитая медная грива и наглость во взгляде.

-А кого мне тут еще надо? – отозвался Тиннэх. – Тебя, или ты поменял имя?

– Чего тебе надо, мохнатый? – нелюбезно отозвался Нерги.

– Я пришел спросить, чего тебе надо от моего брата! Какого.... на нем лежит твое заклятие?!

– Вы уже обнаружили? Так скоро? Его кровь пролилась давно, а вы только нашли причину? Вашему клану недолго осталось с такими магами. Или мальчик пожаловался на то, что обрезал свой очаровательный палец?

– Что делают твои нити в феа моего брата и зачем он тебе тут?

– На редкость глупый вопрос. Твой отец и беловолосый разве не рассказали тебе, что малыш был моим наложником? Я взял его по праву трофея, в битве – и хочу вернуть собственность.

– Твое право отринуто твоим же мечом – тебе разве не заштопали дырку в пузе? Киа вернул себе свободу, так что ты еще хочешь?

– Заклятие было положено раньше, едва Инъямин мне отдал пленника, не мог же я надеяться на милость своего государя. Для меня ничего не решили бы даже полгода.

– Ты рассчитывал, что Киано умрет и ты заполучишь его душу, которая будет дожидаться тебя тут?

– Совершенно верно и я был уверен, что ему бы не пришлось долго ждать. Тонкая игра моего братца. Ох уж эти братья. Киано спутал ему весь план, хотя мне было уже все равно. Впрочем – при помощи Киа я все равно нагадил Ньямэ в тарелку.

-Мен не волнуют ваши придворные интриги, хоть все перегрызитесь, – покачал головой Тиннэх, – мне нужна душа моего брата и его свобода.

– Это бессмысленный разговор, волк. Ты напрасно пришел сюда. Разве можно отдать сладкого Кианоайре добровольно? А против меня ты бессилен.

– А зачем он тебе? Что, вокруг мало фейри и красивых мордашек?

-Может и немало, – степенно согласился Нерги, – а Киано один. Ты хоть знаешь, насколько хорош твой братец? Кто там сейчас делит с ним ложе – готов спорить, тот беловолосый приморец? Не слишком достойный клинок для таких ножен.

– Тебе то откуда знать? – буркнул Тиннэх

– А это было видно сразу. Он обычный, а Кианоайре – чудо. Воспользовался слабостью после плена?

– Ты плохо знаешь нашу семью, впрочем, с кем спит Киано – не твое дело и даже не мое.

– Тогда чего ты приперся? Ты знаешь, а меня волнует это, это мое дело. Когда я получу твоего брата, а чувствую, что осталось недолго, я ему объясню, с кем надо спать.

– Он взрослый, может сам решить, а ты лишил его право выбора. Киа не любит, когда его принуждают.

– Да ладно? – рассмеялся Нерги, – вот уж ты деликатен. Жаль ты не видел, как он стелился под меня, когда был в ошейнике. Воплощенный соблазн, совершенство. А я хочу получить его без ошейника – разъяренным, недовольным, свободным. Будь уверен – я управлюсь.

– Тебе так нужно его подчинение? Хочется его сломать – могу поспорить, ты получишь совершенно безжизненную мертвую куклу. Киа вынес слишком много и еще одного удара он не выдержит даже в посмертии и как выглядит его страдание – я знаю.

– А кто сказал, что я заставлю его страдать, да и не такой он слабенький, как ты думаешь. Я был каждый день в пыточной, когда Инъямин пытался вытянуть из него сведения про клинок. Он может плакать от боли, но от своего не отступится, а Инъямин умеет пытать хорошо. Тем не менее – мой братец ничего не получил, кроме презрения. Я же не ударил волка ни разу – зачем бить и так беспомощного, но он и сквозь ошейник смотрел на меня с ненавистью. Знаешь, как ему тогда было больно? Любая попытка думать, любая своя эмоция – боль, рушится голова, нет дыхания. А он думал, волк, он звал наверняка вас, он измыслил как может меня убить. Твой брат не так уж слаб. Вот чем он отличается от всего того, что было у меня до него. Эльфы, люди, фейри – все это пыль. Я стряхнул ее тогда, когда впервые заглянул в Киановы глаза. Гномы говорят, что они чистые – верно.

– Да ты менестрель, Нерги, – нервно рассмеялся Тиннэх, – но ты сумасшедший. Киано никогда не подчинится тебе. Он будет рваться назад – слишком любит своего эльфа.

– Это не любовь, я уверен, благодарность может быть. Эльф не удержит такой добычи. А я напомню Киа обо всем – о ночах, я потребую с него плату за убийство и он с удовольствием ее выплатит.

– Столько слов, чтобы поиметь Киано? Какая разница тогда – задница у всех одинакова.

– Хотел бы я посмотреть на женщину, что родила тебе детей. Наверняка была несчастна... – задумался Нерги. – Может и у всех, а у Киано она особенная. Ты знаешь из чего складывается выбор того, что ты хочешь иметь в своей постели? Прочитаю тебе небольшую лекцию из собственной практики, волк. Потому что тебе набраться такого неоткуда – ты простой, как сосны в твоем лесу. Тело – это ерунда, это то, на что обращаешь внимание в первую очередь, так, просто привлекает взгляд, а вот то – как оно умеет двигаться, взгляд, поведение, даже простой поворот головы и все – пропал. Я пропал, когда твой братец ругнулся по моей матери и перехватил свой клинок из руки в руку. Один, в своре моих орков, раненый. Он смотрелся – как ненастоящий. Ты сказал – игрушка. Очень опасная игрушка, волк. Потом была камера – он валялся там на соломе и смеялся над Инъямином и моей прислугой, истекая кровью. Пыточная – про это я тебе расказывал, а потом моя спальня. Ты видел, как он спит – даже будить жалко. Слишком красивое для любого разума создание – мой не выдержал. Эти его вздохи от моих толчков, дыхание, сбившиеся волосы, сердцебиение, даже ноготки на пальчиках. Из всех этих мелочей и сложилось заклятие. Я никому не отдам его, князь. Это будет единственным, что я сделал для себя.

– Что значит для себя? – по-детски спросил Тиннэх, завороженный чужим безумием.

– Вот ты когда нибудь что-то делал для себя? Только то, что нравится тебе, и на желания остальных было бы наплевать? Уверен, что нет. Я достаточно знаю Тэррана и из двух сыновей избаловал он точно не тебя. Будущий князь – книги, тренировки, земли. Женитьба, сын, корона. Это отлажено поколениями. По этому пути вы с батюшкой решили пустить и Киано? Он, кстати, как я слышал, отказался от короны после плена? Умненький мальчик, правда изначально не стоило соглашаться. Ты жил – как нужно вашим обычаям и клану. Вот даже сейчас ты пришел хлопотать за брата ради клана, как же – такой позор. Впрочем и родич твой такой же – он ненавидел меня даже тогда, когда я вытянул его с порога смерти. На редкость упертое создание, но впрочем – это можно исправить. Что и сделаю.

– Ты действительно безумен, Нерги. – Тиннэх уже понимал, что проиграл. – Хорошо, какую ты хочешь плату за душу Киа? За то, чтобы он остался свободным?

Нерги расхохотался.

– Не получилось уговорить, ты решил поторговаться? Такой платы нет. Мне нужен только твой брат. да и что ты можешь предложить? У тебя нет ничего кроме клана и леса, наших пленных и тех нет. Да клан с лесом не твои. А ты – не замена. Женщинам ты может и нравишься, а мне нет.

– Слава богам. Так ты любишь смазливых мальчиков? Сколько нужно рабов?

– Ты так дешево оцениваешь своего брата? Цены за него нет. Такое сокровище – бесценно. А мне уже ничего не нужно.

– Ты не получишь Киа.

– Да неужто? – Нерги был весел,– Вы не снимете заклятье, я нанял слишком хороших магов. Даже Инъямин не учуял ничего. А если вы попробуете выплести мои нити из феа – Киано сам проклянет вас. Зверек будет мой...а вам останется только щелкать зубами. Прощай.

Как же он вовремя вспомнил про Фиорина! Иррейн уже писал письмо государю, пол взглядом гонца, который доставит его через Грани. Письмо будет подписывать Тиннэх, но текст напишет он, Фиорин сможет наверняка понять то, что хочет сказать Иррейн. «Спаси его от позора, пощадите его гордость!». Это единственное, чем он пока может помочь любимому. Ах, почему он имеет права Граней и не понимает правила игры! Бессилен, бесполезен для Тиннэха и Киано сейчас. Но он не волк, он эльф и Киа эльф наполовину, так вот значит эту половину надо и спасать. Об остальном позаботятся волки.

– Ну что? – вопрос Иррейн задал Тиннэху, появившемуся после Граней. Волк был бледен, а глаза холодны.

– Как оплеванный. Пошли в купальню, там заодно и расскажу.

Вода была теплой, такой как надо. Им обоим надо передохнуть перед решающей схваткой. Как только они выйдут из жаркой парной – начнется битва, в которой просто нельзя проиграть.

– Он сумасшедший, Ирне. – Тиннэх лил на себя воду ведрами, словно стараясь отмыться от невидимой грязи. – Он безумен и все, что сейчас в нем – это Киано. Он и успокоится не может там в посмертии, потому что помешался. Он никогда не отпустит Киа.

– Как я его понимаю... – усмехнулся Иррейн. – Лишь бы его не выпустили назад, как меня. Хотя может было и бы лучше. я бы сумел справиться с ним. А сейчас я тут как пятая нога.

– Не говори так..Без тебя я бы с ума тут сам сошел или бы натворил глупостей. Я все больше понимаю, почему Киано тебя любит. Кстати, тут Нерги был совсем неправ.

– Ты про что?

– Он утверждал, что для Киа ты всего лишь опора после плена.... нет, тут он ошибся. Ты для Киано жизнь.

– А этот, способ Мейлина, – Иррейн аккуратно перевел тему своих отношений на другое, более его волнующее, – он действительно настолько опасен?

– Он говорит, что да, но сдается, что у нас нет другого выхода... Сегодня вечером совет старейшин и эльфов, а завтра суд. Хватит издеваться над Киа!

Глава 11

Киано грелся под одеялами, коих натащили в комнату множество. Было холодно, хотя покои были протоплены, он ежился, обхватывал плечи руками. Завтра собрание клана, общий тинг, где ему объявят решение. Скорее бы – не было сил ждать, сидеть запертым в этой клетке, терпеть мейлиновы иголки, мерзнуть. Наказание он примет какое угодно, лишь бы его не отдали Нерги. Как же его обманула рыжая тварь, ни словом ни обмолвилась о заклятье, хотя, можно же было догадаться! Почему он так наплевательски отнесся к татуировке, почему не попросил Фиориновых магов посмотреть?

Фиорина Тиннэх выдернул прямо в личных покоях, немало удивив охрану своим внезапным появлениям, и дело, изложенное им, было таково, что государь и княгиня Ингегирид, а так же бывший князь Имлар покинули эльфийские земли Гранями, быстрее, чем советники успели спросить, что же все таки случилось.

– Вот такие дела. – подвел итог Тиннэх, сидя напротив троицы эльфов. – Если бы не Иррейн, каюсь, я бы не догадался вас позвать.

– Я даже не сомневался. – подтвердил Фиорин, – Но тем не менее, мы все в хреновом положении. Лично мне нечего предъявить Киано, но я его лорд, у нас с тобой равные права на него, а значит мне придется участвовать в этом позоре. Как я понимаю, основными вопросами являются те, что так просто не решить. Во-первых, почему этот олух смолчал изначально, когда все случилось, а во-вторых, самое отвратительное – нет иного выхода, чем переиначить его сущность.

– Верно, так же его спросят еще о кое-чем, но это частности. Нам надо, чтобы совет предоставил Киано право выбора, я устал слушать его стенания о том, что мы лезем в его судьбу. Пусть хоть что-то решит сам.

– Все равно получится, что мы на него давим, – покачал головой Фиорин, – выбора то особого нет, или вечность трахаться с Нерги, или заточить себя в железке. Вот ты бы что выбрал?

Тиннэх замолчал. Оба варианта одинаково омерзительны..Хотя Нерги, Нерги хуже всего.

– Но...Киано...он..все таки..– Тиннэх покосился на Иррейна, не решаясь сказать до конца.

– Что?! – Эльф все равно прочел мысль по глазам, – Да как ты смеешь! Он до сих пор кричит по ночам, когда ему снится Нерги, и ты мог так подумать!?

– Хватит, еще не хватало нам здесь переругаться. – прикрикнул Фиорин, на правах старшего, – а вот что скажешь ты, Имлар? Все таки твой родной внук.

– А ты хочешь услышать это только для того, чтобы в очередной раз упрекнуть меня? Я и так знаю все, кто угодно мне об этом говорил – ты, Тэрран, все, кроме Киа. Имя. все дело в имени, я только недавно понял это. Одно несчастье за другим – Нежеланный. Я обозначил новорожденного миру так и он стал в нем не нужен, его не принимают. Вот и все.

– От этого уже никому не легче. – вздохнул Иррейн. – Я вроде как не в этом мире, и он нужен мне.

Кто-то из учеников целителей принес одежду, помог заплести волосы в косу, потом, подумав, отдал и пояс, который обычно не полагался тем, кто выходит на суд клана как обвиняемый. Белые, без единого охранительного знака, рубаха и льняные штаны – за своими вещами Киано не особенно следил, но таких не помнил.

Киа обращал внимания на мальчишку не больше, чем на мышь в поле, впрочем внимательно контролируя процесс заплетания волос. Волк был спокоен, внутрь словно положили громадный нетающий кусок льда, который заморозил и сердце.

Клан потихоньку собирался в нижнем большом ритуальном зале. Иррейн до этого лишь пару раз был в этом помещении, на чьей то инициации и громада зала поражала его. С виду небольшой уютный Волчий Замок таил в себе множество помещений, а подземных было и не счесть – но как все таки волки, не имеющие способностей к строительству, могли создать и облицевать черным с серебряными прожилками камнем такое пространство?

Скамьи шли ярусами, когда-то клан был больше и места не хватало, а теперь весь клан, вместе со старейшими женщинами уместился на одной стороне, правда на этот раз не было детей и подростков. Иррейна же провели в княжескую ложу, вместе с Фиорином и Имларом, Ингегирид же осталась в гостевых покоях с Нарани.

Ниже княжеской ложи сидели старейшины и целители, те, кто будут решать судьбу провинившегося.

В зале было тихо, все собрались, но никто даже не перешептывался, не шелестел одеждами, все словно замерли. Киано вошел в зал в сопровождении целителей, куда идти и где остановится, он отлично знал, только не с места обвиняемого. Но тем не менее, он не дошел до алтаря десяти шагов, остановился и повернулся лицом к клану, вскинув голову, так, чтобы все его видели, но смотрел он только на одного.

Ирне! Сидит рядом с Тиннэхом, значит с ним ничего не случилось. Лицо любимого спокойно, но в синих глазах гроза. Да, в сравнении с морским штормом буря в лесу – ничто.

Киано поежился от холода – все таки подземное помещение, а такой огромный зал протопить было нереально, и кто-то из воинов заметив это, передал через ряды свой плащ.

– Тинг Клана Черных Волков объявляется открытым.– Возвестил старейшина, – Мужчины клана и старейшие собрались в этом зале, чтобы выяснить то, что произошло в ту ночь, когда мы потеряли Хальви, сына Маэона, и то, что было раньше, между вторым лордом Черных Волков Кианоайре Тэрранионом и Нерги Грифоном из темных эльфов, а так же последствия этих событий и их взаимосвязанность. Исходя из того, что рассказал Кианоайре Тэрранион дознавателям клан имеет право обвинить его в нарушении воинского устава клана, в сговоре с врагом и в сокрытии преступления, которое может повлечь беду для всего клана. Но начнем по порядку. Для начала, расскажи нам, Киано, о том, что было в плену, в то время, когда тебя передали Нерги.

Иррейн едва не закрыл лицо руками, от ужаса. Правду знали немногие – только близкие и целители и о том, что Киа был наложником Нерги было почти никому неизвестно, а теперь его заставляют рассказывать о самом страшном позоре в жизни.

– Ну если все хотят это услышать, то я расскажу. Как вы знаете, на мне был ошейник повиновения, который с меня снял тот, кто любит меня, никто бы больше не смог. Да и пошли за мной в Твердыню только он и мой отец. С ошейником я был беспомощен, едва управляя телом и Нерги мог делать со мной, что хотел. А хотел он многого, но сводящегося к одному. Он хотел меня. Он пользовался моим телом – это все, что я помню. Потом я убил его, как только понял, что смогу обмануть ошейник.

– Когда на твоем плече появилась эта татуировка?

– Я не помню, я не смотрелся в зеркало, а на боль почти не реагировал.

– Ты знал, что на нее наложено заклятье?

– Да, мне сказали об этом, тогда когда привезли меня в Аркенар.

– Этот вопрос неуместен, старейшина Алмас, – вмешался Мейлин, – он не мог знать о заклятье. Точнее, знал о магии, но не о ее цели. Если вы помните, мы сами сказали Киа об этом, и сами решили сохранить ему руку, потому что не смогли осилить магии узора. Мы пропустили зло, вместо того, чтобы досконально разобраться.

– Принимается. Это наша ошибка. Хорошо. Итого, получается, что ты не знал о магии, которой привязал тебя Нерги. Тогда вернемся к тому бою, что ты принял, сражаясь за Хальви. Как ты рассказал дознавателям, против тебя встали трое тварей Инъямина, против которых одному тебе было не выстоять?

– Совершенно верно, – согласился Киано, – трое. Хотя не сразу, сначала был один, с ним было легко справится. Но не забывайте, что у меня в нитях еще и Хальви забился, надо было держать сеть для него. А потом было трое, мы даже и выбраться не успели. Я стою, думаю, что делать? Вспомним, что нам на этот счет говорят воинские каноны? Один я бы может и рванул куда подальше, а Хальви не бросишь же? А тут еще и Нерги, ухмыляется и подначивает. Ему не понравился бой одного против трех, он встал на мою сторону и я принял его помощь. Как виру за плен. И если бы мы и в жизни были на одной стороне, то я бы сказал, что он хороший партнер. С ним не страшно биться спина к спине.

Иррейн тихо ахнул, Тиннэх сжал кулаки – Киано словно нарочно идет против всех, открыто вызывая клан на спор. Что он несет?!

– Когда ко мне протянулась его нить, я цапнул ее по привычке, как ваши, даже и не заметил. Битва окончилась, я вернулся домой, а Хальви попал в угодья. Я признаю нарушение устава и принятие помощи от врага.

– Ты так легко со всем соглашаешься.. То есть ты принял помощь Нерги и не раскаиваешься в этом?

-А в чем я должен раскаяться? Или я должен был отпустить Хальви, чтобы его разорвали окончательно и сдохнуть, чтобы Ирне повесили на Границе, как пособника дезертира? Абсолютно. Я даже рад, что Нерги наконец то оказался в нужном месте и в нужное время.

Надо же с таким упорством пилить сук, на котором сидишь? Фиорин негодовал – мальчишке просто протягивают спасительное весло, а он упорно отказывается! Ему же прямо намекают на выход – нужно подвести его к уже принятым вариантам, а он упорно лезет на рожон. Или Киано поглупел или у него какой то свой план. Или ему настолько все равно?

– Это похвально, что у тебя хватает мужества признать храбрость врага. Тогда скажи, при всем клане, знал ли ты о том, что принимая нити Нерги – ты отдаешь ему свое феа?

Киано вздрогнул. Ну конечно, ему не могли не задать этого вопроса, ну что же, ответ будет неизменен.

– Нет. Я воин, а не маг. Моих знаний хватает на то, чтобы изменить внешность и остановить кровь. Я понял, что то-то не то, когда порезал руку мечом Нерги. Копался в оружейке – любовался клинками. А дальше уважаемые дознаватели и так все знают.

– Тогда отсюда вытекает следующий вопрос, Кианоайре, почему ты ничего никому не сказал? Ты не сказал, что принял помощь Нерги, ты не сказал о том, что тебе плохо и ты нездоров. Почему?

– На то есть множество причин. Если клан не соизволил мне объяснить, за что ему закрыли доступ на Грани на три дня, тогда, когда я отдувался там с Хальви, то почему я должен был рассказать о драке? Я выполнил свою работу, Хальви на своем месте. Меня сорвали с Границ – где я тоже приносил клятву служить и пока меня не было, Иррейна могли повесить, потому что по тамошним законам я выходил дезертиром!

– Что-то слишком много у тебя командиров, скажи, кому ты подчиняешься сейчас?

– Ну это уже не моя вина. Странный вопрос – всем известно, что я подчиняюсь в равной степени как моему брату, князю Тиннэху, так и государю западных эльфов – князю Фиорину. Кстати, о власти, если уж на то пошло, то в ту ночь, я выходил на Грани по эльфийскому праву, почти как наемник, тогда почему меня судят здесь? Почему не слышно обвинения государя Фиорина в том, что я раскрыл тайну эльфийского феа, в том, что я нарушил воинские уставы Запада?

Что, съели?! Киано смотрел едва ли не взглядом победителя на клан, на изумленные лица старейшин, на круглые от удивления глаза Иррейна. Ну правильно, нечего было упрекать меня в незнании законов, годы работы государем тоже не прошли даром.

Молчание затянулось, и старейшина Алмас, понявший, что клан поставили в крайне неловкое положение, решил отыграть ход обратно:

– Хорошо, тогда послушаем, что скажет лорд Фиорин.

Фиорин поднялся, выпрямился, так чтобы его видели все.

– Киано сказал все верно, кроме того, что я не давал разрешения на эту битву. Но он взрослый воин и сам волен решать, как ему сражаться и я знаю так же то, что без крайней надобности он бы никогда не воспользовался помощью врага, а тем более помощью Нерги. Я знаю, что Киано храбрый боец, который не всегда соизмеряет свои силы с численностью врагов, никто никогда не упрекал его в трусости и малодушии, поэтому обвинение в нарушении воинского устава я считаю необоснованным и надуманным. Гораздо серьезнее то, что вы видите угрозу в целостности тайны волчьего феа, но я уверен в том, что у клана волков сильные маги и они смогут решить эту проблему, а так же меня беспокоит самое главное -состояние Кианоайре, моего высшего советника. Вам известно, что Киано почти утратил свою душу, что он нездоров, и что он, по сути, умирает. Уходит от нас к Нерги, насильно. Поэтому я предлагаю перевести тинг из суда в совет, в совет о том, как помочь Киа. Никто не заинтересован в его смерти, ни мы, ни вы, никто кроме Нерги – так зачем нам потакать желанию врага? Единственная претензия, которая, на мой взгляд, должны быть предъявлена Киано это то, что он действительно был обязан сказать о своем недомогании. Но это претензия личного, а не общественного характера – мне например в Гранин было жутко наблюдать измученного о страха Иррейна, который будил Киано и не мог добудиться, и неудобно перед Хэлао, который тоже оказывал помощь. Они не знали, что происходит, а кое-кто молчал, как будто его пытали. И я думаю, что решить этот вопрос можно было без объявления общего тинга. Еще раз призываю вас подумать над тем, как спасти Киано. И со своей бы стороны хотел бы услышать слово князя Тиннэха.

Стоящий перед кланом Киано опустил голову, как провинившийся ребенок, чувствуя, что неудержимо краснеет. Да уж, Фиорин прав – все можно было решить, не созывая тинга, а теперь его позор вынесен на всеобщий суд, каждый может покопаться в прошлом князя Кианоайре. Как ему теперь глядеть в глаза родичам.