Текст книги "Батарейка (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

Спас положение папа Турзо, который помнил всё. Он достал из-под плаща небольшую резную деревянную шкатулку и сказал, что дарит эти браслеты новобрачным, объяснив, что купил их достаточно давно и хотел подарить кому-нибудь из своих сыновей, но сейчас они нужнее.

– Вы ведь не обидитесь, мальчики? – спросил папа Турзо нас четверых. Мы дружно заявили, что нисколько, и что папа хорошо это придумал.

А браслеты оказались просто сказочной красоты – белого золота с гравировкой, украшенные сапфирами и жёлтыми топазами. Когда Фехт узрел подарок, он чуть в обморок не упал.

– Это ведь очень дорогой подарок, – прошептал побледневший Фехт.

– Истинная любовь куда дороже, – отозвался папа Турзо, – а ваша любовь истинная.

Так что Фехту и Скареллу только и оставалось, что поблагодарить папу Турзо.

Браслеты были выложены на поднос, и церемония началась.

Церемония бракосочетания была не слишком длинной, но довольно интересной. Во-первых, Жрец связал запястья женихов длинной синей лентой – правое у Фехта к левому у Скарелла. Потом Жрец начал читать молитву – мелодичную и недлинную, а женихи трижды обошли вокруг алтаря следом за держащим в руках курильницу Илламой. Потом молитву запел уже Иллама, а Жрец стал наносить мазки каким-то бесцветным маслом на грудь обоим супругам, для чего им пришлось расстегнуть одежду. Потом Жрец сурово поинтересовался у Скарелла и Фехта по доброй ли воле они становятся Супругами, и любят ли они друг друга настолько, чтобы их брак приняли Небеса. А, получив положительный ответ, заулыбался, и велел Супругам надеть друг другу брачные браслеты. Когда брачные браслеты были надеты, все замерли, словно чего-то ждали. Сначала я не понял, но потом через узкие окна в Храм забили лучи разноцветного света, окутывая юных Супругов. Лучи словно заключили их в искрящееся кольцо, окутали, приласкали и растаяли. И тут все наперебой бросились обнимать новоиспечённых Супругов, а Жрец громко клялся, что за всю свою жизнь немного видел он примеров, чтобы Небеса благословляли Супругов столь явно.

На этом брачная церемония закончилась, папа Норгейль принёс из повозки бутыль золотистого вина и бокалы, все мы выпили за здоровье новобрачных, а жрец Тамилан и Иллама готовили вторую церемонию. Они явно спешили, и я их понимал. Несмотря на то, что я ещё раз подпитал Рина Силой, выглядел он всё хуже. Ничего, скоро всё кончится.

Тем временем Иллама и помогавшие ему Радегаст и Келагаст принесли из задней комнаты Храма резной деревянный стол, и поставили его перед алтарём. Тамилан же объяснял Фехту, уже успевшему переодеться в длинную широкую голубую рубашку с какими-то оборочками (Фехта в неё можно было три раза завернуть, чесслово!) и Дальрину, что им необходимо делать на церемонии. Судя по тому, что оба парня покраснели, как перезрелые помидоры, зрелище обещало быть волнующим.

И оно было волнующим, ибо ничего подобного я доселе не видел, и не знаю, увижу ли ещё хоть раз в жизни.

Фехт улёгся на стол, Дальрин, который к тому времени снял одежду, забрался туда же, прямо к нему под рубашку, отчего бедняга Фехт стал похож на беременную женщину, готовящуюся родить. До меня только сейчас дошло, почему рубашка была такой широкой. Скарелл занял место у стола, словно акушер, готовящийся принять ребёнка, и началось. Признаюсь честно, несмотря на всю серьёзность момента, мне хотелось ржать, настолько комично всё это смотрелось.

Под аккомпанемент непрерывно читаемых Илламой молитв Тамилан стал ходить вокруг стола, возвещая, что сын молодых Супругов вот-вот появится на свет. В перерывах между этими объявлениями, Фехт издавал очень натуральные стоны. Правда, у слышавших эти стоны, мысли возникали о чём угодно, только не о рождении ребёнка. Но парень очень старался. Наконец, возвестив о рождении сына на все четыре стороны света, Жрец встал рядом со Скареллом и заявил:

– Явись же, благословенное дитя!

По обряду он повторил это трижды, после третьего раза из-под подола рубашки показалось донельзя смущённое лицо Рина. Скарелл, как отец, помог Рину выпутаться из ткани и взял Рина на руки. Жрец провозгласил, что у Фехта и Скарелла родился прекрасный здоровый сын, которому нарекается имя Иллерин. После чего быстренько вставший со стола Фехт и Скарелл встали лицом к алтарю, по-прежнему держа Рина на руках, и громко заявили, что они, родители Иллерина, признают своего сына и обещают заботиться о нём и любить его.

Честно говоря, до этого момента всё это напоминало мне игру, и я сто раз пожалел, что согласился на эту авантюру. Мне казалось, что Рину это попросту не поможет, но… Все три фигуры у алтаря вдруг окутало знакомое мне разноцветное сияние. Окутало совсем на миг, а когда все трое обернулись к нам, мне стало понятно, что всё сработало, и Рин теперь здоров и проклятое заклятье сгинуло без следа.

А пожилой Жрец подошёл ко мне, положил руку на плечо и ласково сказал:

– Тебе стоит переночевать в Храме Небес, малыш. Поверь, это очень важно.

========== Глава 93. Ночь в Храме. ==========

POV Егора.

Жрец подошёл ко мне, положил руку на плечо и ласково сказал:

– Тебе стоит переночевать в Храме Небес, малыш. Поверь, это очень важно.

– Но почему? – удивился я, – Я здоров и у меня всё в порядке.

– Небеса хотят беседовать с тобой. Это важно не для них, а для тебя. Впрочем, ты можешь и отказаться. Но тогда твой путь будет ещё более долгим.

– Путь? Путь куда? – удивился я.

– Путь к себе. К своей любви. К своему счастью. Поверь, малыш, в таких случаях от помощи Небес не отказываются.

– Но откуда вы знаете, что Небеса хотят со мной говорить? – начал сдаваться я.

– Просто знаю. Я давно служу Небесам. Я помню малышами родителей твоих родителей, и, если Небеса даруют мне такое счастье, увижу и твоих малышей, и детей твоих братьев. Небеса часто говорят через меня, выражая свои пожелания. Но они никогда не хотят ничего плохого. Ты можешь отказаться. Но тебе стоит прислушаться к ним.

Та-а-к… Кажется, ночь в любимой спальне мне не светит по-любому. И вообще, не стоит обижать старого человека, во всяком случае, его слова – не полный бред, избавление от заклятья Дальрина… нет, стоп, Рина, Иллерина… говорит о том, что какие-то Высшие Силы действительно существуют. И если уж они хотят поговорить – не стоит обижать их отказом.

– Да, сделаю так, как вы сказали, – ответил я, – мне прямо сейчас остаться?

– Нет, приезжай в Храм вечером, но до наступления темноты, – сказал Жрец, – я буду тебя ждать.

И тут я заметил, что наш разговор внимательно слушают Келагаст и Ургау. Келагаст одобрительно кивнул, но тут же на его лице отразилось беспокойство:

– Простите, Преподобный Тамилан, – обратился брат к Жрецу, – мне не хотелось бы, чтобы Экор ехал сюда вечером один. Для нас нынче беспокойные времена.

– Для вас, живущих в миру, всегда беспокойные времена, – усмехнулся Жрец, – но ты прав, Келагаст. Однако разве у него нет телохранителя?

Ургау горделиво приосанился и усиленно закивал.

– Вот именно, – ещё раз улыбнулся Жрец, – он сумеет охранить Экора по пути сюда. А в Храме нечего бояться. Никто, творящий зло, не сможет проникнуть в его пределы. Ни злонравные Маги, ни наёмные убийцы, ни даже сам Великий Господин. Всего одна ночь, Келагаст. Она просто необходима мальчику.

– Но ведь Экор уже раскрылся, – неуверенно произнёс Келагаст, – его способности велики, я чувствую это.

– Это так, – согласился Жрец, – но есть кое-что, что ему пока недоступно. И это совсем не Магия. Так что езжайте праздновать, не беспокойтесь ни о чём, а вечером я жду Экора и его телохранителя.

Вот и поговорили. Что-то я понимаю, что ничего не понимаю…

POV Рина.

Это так потрясающе – чувствовать себя свободным и исцелённым! Мир кажется шире, краски – ярче, небо – выше… Мне казалось, что за моей спиной вдруг развернулись крылья, ещё чуть-чуть – и я полечу. Так, наверное, себя чувствует приговорённый к казни, которому сообщили об отмене приговора и признании его невиновным. И это было здорово.

Я, правда, не понял, почему Жрец попросил Экора переночевать в Храме, я слишком мало знал о Небесной религии. Мой покойный отец, Дальзор, всегда отзывался о Жрецах с пренебрежением, как о замшелых чучелах, отживших свой век, добавляя, мол, что пусть уж невежественные простецы лижут им ноги, раз уж им так это нравится. А просвещённым Благородным Магам такое не пристало. А сейчас я думаю – благословили бы Небеса брак моих покойных родителей? Сколько шансов на это было бы? И не знаю, что ответить. Да, Дальзор и Амайа были неплохой парой, но любили ли они друг друга, или просто вступили в брак по родительской воле и Благословению Великого Господина? А я и мой так называемый «жених» Вингорх? Вряд ли в Фэкоре был бы возможен подобный брак, а если бы я остался в замке братьев? Или, хуже того, разозлившийся Дальхем мог отправить меня к Вингорху…

При мысли об этом всё моё существо содрогнулось, но я тут же взял себя в руки. Это всё было с Дальрином. Но сейчас его уже нет. Есть Иллерин, сын Фехта и Скарелла и племянник Натика. Какая ирония судьбы, своим бывшим братьям я стал двоюродным племянником. И только одно не изменилось и не изменится никогда – я по-прежнему люблю Экора, и буду любить его. Всегда. В этом мне не удастся ни обмануть, ни изменить Судьбу.

POV Егора.

Свадебный обед плавно перешёл в ужин. Это был на удивление весёлый обед, несмотря на небольшое количество собравшихся. А перед тем, как мы уселись за стол, все слуги моих родителей тоже явились поздравить новобрачных и надарили им целую кучу забавных мелочей: тёплых полосатых носков, вышитых полотенец, плетёных ковриков, кожаных ремешков для заплетания кос, деревянных детских игрушек, немного напоминающих лошадку, подаренную мне Гаттой и Кримтом, расписной глиняной посуды, а венцом всего была искусно вырезанная и гладко отполированная детская колыбелька с набором вышитых пелёнок и одеяльцем. Иллерин начал забавно краснеть, готовясь разозлиться, но ловкий парень, притащивший колыбель, заявил, что для старшенького она маловата, больно уж большой вымахал, а вот младшенькому будет в самый раз. Рин злиться перестал и расхохотался первым.

Еда была вкусной, разговор – весёлым, золотистое вино не пьянило, а только веселило и развязывало язык, новобрачные целовались раз от разу всё жарче, а потом папа Турзо заявил, что хочет тряхнуть стариной и спеть. Был немедленно принесён странноватого вида музыкальный инструмент – этакая смесь балалайки и гитары, но звучал он неплохо, да и играл папа Турзо замечательно. А уж когда запел… Я остолбенел просто. Нет, не из-за удивительно красивого голоса, а из-за самой песни. Я её знал. Слышал в каком-то довольно старом фильме. Фильме про любовь.

Ветер ли старое имя развеет…

Нет мне дороги в мой брошенный край…

Если увидеть пытаешься издали

Не разглядишь меня,

Не разглядишь меня,

Друг мой, прощай!

Я уплываю, и время несёт меня с краю на край,

С берега к берегу, с отмели к отмели –

Друг мой, прощай…*

Я удивился ещё, выбор для свадьбы показался мне немного странноватым, но остальные сидели не шевелясь, и даже кажется не дыша, боясь спугнуть волшебство этого голоса, этого вечера, этой музыки. А папа всё пел:

Это не сон…

Это не сон…

Это всё – правда моя, это истина!

Смерть побеждающий вечный закон –

Это любовь моя!**

И я понял, почему папа спел именно эту песню – ради этих заключительных строк. Что он пел не о расстояниях и расставаниях, а о вечной любви и непреклонной верности. И эта песня была лучшим подарком для нас всех.

Между тем начало смеркаться, и нам пора было ехать в Храм Небес. Все вышли во двор, где Ургау ловко подсадил меня в седло Уголька, нам помахали рукой, пожелали удачи и мы поскакали в Храм. А свадьба продолжилась своим чередом. Кажется, развеселившийся народ не собирался расходиться спать. Но это даже хорошо. Скарелл и Фехт заслуживали самой лучшей свадьбы на свете.

Жрец Тамилан встретил нас на крыльце Храма. Ургау он велел оставаться снаружи или переночевать в их домике – на выбор. Ургау предпочёл остаться на крыльце Храма, единственное, в чём он сделал уступку – позволил Илламе принести здоровенное лоскутное одеяло – ночь обещала быть прохладной. А Жрец провёл меня в Храм, где неярко горело с полдесятка свечей в серебряных старинных подсвечниках, благословил, дотронувшись до лба и плеч, и велел ждать, после чего спокойно вышел. Я остался один.

Некоторое время я ожидал, сам не знаю чего, но потом меня одолела усталость. Я опустился прямо на плотный узорчатый коврик, расстеленный на каменном полу, уткнул голову в колени и, незаметно для себя задремал.

Разбудил меня низкий мелодичный звук, разнесшийся по Храму. Я торопливо поднял голову и остолбенел. Небрежно облокотившись на алтарь, передо мной стояла женщина в длинном белом платье. Её светлые волосы были распущены по плечам и словно стекали вниз блестящим серебряным водопадом. Она казалась одновременно старой и молодой, но в лице её была мудрость, а в глазах – любовь. Черты лица женщины были иконописно тонкими, она казалась такой сказочно нереальной, что я оторопел.

– Молодец, Егор, что всё-таки пришёл, – мелодично произнесла женщина.

Я торопливо вскочил. Мысли путались.

– Кто вы? – немного испуганно спросил я.

– Можешь называть меня Шошана, – мягко улыбнулась женщина, – я одно из воплощений Вечных Небес. Как же долго не было мне ходу в этот мир, позабывший женщин. Но теперь всё начнёт меняться. Благодаря тебе, Егор. Точнее, той девочке, которую будут называть твоей дочерью. Ты даже не представляешь, как я этому рада.

– А зачем вы хотели поговорить со мной, Шошана?

– Я хотела сказать тебе о том, что тебе придётся быть очень сильным. Время великого Господина проходит, и он это чувствует. И сделает всё, чтобы продолжить править Глинтией так, как и в предыдущие пять тысяч лет.

– Но этого не может быть! Люди не живут так долго!

– Люди – да. Но он уже не человек, Егор. Он открыл свою душу Злу, и Зло сделало его сильным. Но чаша терпения Небес переполнилась. Он хочет сделать запрещенное. Открыть двери. Диктовать свою волю самим Вечным Небесам. Это недопустимо. И Небеса обратят свой гнев против жестокого безумца.

– А я? Что должен буду делать я? Неужели… – тут мне поплохело даже, – я должен сразиться с ним?

– Нет, малыш, – мягко улыбнулась Шошана, – прости, но ты не герой, идущий на битву. Твоё призвание в другом – дарить любовь и счастье, а не воевать.

– Как я могу дарить любовь, Шошана, если сам не знаю, что это такое? Даже на любовь Рина я не могу ответить взаимностью. Я, конечно, люблю своих родителей, но всё время чувствую, что это… это как-то не так…

– Всё ты знаешь малыш, – ласково сказала Шошана, – всё ты можешь. Просто душа твоя изранена и смущена. Ты не можешь принять вещи такими, какие они есть, в этом вся твоя проблема. Но я могу помочь тебе. Ты раскрылся, как Маг, но твои чувства ещё спят. И тут я могу помочь тебе. Подойди сюда.

Я так боялся ей поверить. Половинка моего существа вопила: «Убегай! Это ловушка!» Но вторая половина твердила, что если не помощь этой женщины – я так и останусь навсегда ущербным. Неспособным любить. Боящимся чужих взглядов и прикосновений. Стоит ли всю жизнь жить так?

И я решительно шагнул к Шошане, а она обняла меня. И увела за собой. В тёплый жёлтый свет.

Проснулся я от того, что Жрец Тамилан усиленно пытался меня растолкать, и в первую минуту после пробуждения решил уже, что мне всё приснилось. Но на указательном пальце правой руки красовался перстень с сияющим золотистым камнем, а в ушах ещё звучали последние слова Шошаны:

– Теперь всё будет хорошо. Ты будешь влюблён и любим. Не забывай только одного – ты и твой брат не должны открывать двери. Даже если будет очень больно – двери должны остаться закрытыми. А я приду к тебе на помощь. Не забывай меня.

А потом она меня поцеловала. И растаяла в жёлтом свете.

,* – стихи Рабиндраната Тагора.

========== Глава 94. Второе пришествие Спайдермена. ==========

POV Егора.

Странно, но наверное впервые в жизни я чувствовал себя… Даже не знаю, как это можно объяснить. Я чувствовал себя так, словно всё в моей жизни скоро будет правильно – так как нужно. Не знаю – были ли это чары Шошаны или просто я наконец-то окончательно повзрослел, только я принял окружающую реальность такой, какой она и была. Меня перестало раздражать настоящее и пугать будущее. А ещё я чувствовал себя на удивление свободным в своей жизни и в своём выборе. И не сомневался, что сумею выбрать то, что мне жизненно необходимо. И ещё одна странность – я словно чувствовал других людей. Спокойствие и мудрость Тамилана, силу и доброту Ургау, желание помогать и способность к сопереживанию Илламы.

Это потрясающее чувство – быть в ладу с самим собой. Только сейчас я понимал, насколько отличаюсь от себя вчерашнего.

Мы со Жрецом вышли на крыльцо Храма Небес и я удивился. Ургау ещё спал. Как он умудрился сладко проспать всю ночь на жёстком крыльце с седлом Уголька вместо подушки и завернувшись только в не особо тёплое лоскутное одеяло – лично для меня загадка. А вторая загадка – почему он сейчас продолжает спать – обычно беспокойный кот вскакивал ни свет, ни заря и начинал бдить.

– Расслабился он, – улыбнулся Тамилан, – пусть ещё немного поспит парнишка. Чуйка ему подсказывает, что сюда злу хода нет. Хорошее это место. Светлое. Намоленное.

Я коротко кивнул. Действительно, сколько ещё будет у Ургау возможностей выспаться – он ведь всего себя посвятил охране моей драгоценной тушки. И надо бы с ним поговорить. И с Рином тоже. И разобраться, наконец – любовный у нас треугольник или тройной союз. Потому что Рин… Рина я люблю. Так, наконец-то я смог самому себе в этом признаться – да, люблю. И если он не передумает быть моим возлюбленным после всего, что я накрутил со своими страхами и жертвами – то так оно и будет. А Ургау… Ургау мне тоже нравится. Похоже, я и его люблю, только как-то своеобразно. К любви примешивается очень большая толика желания. М-да, если честно даже не знаю, что этому виной – пресловутые фэрхские гены или кошачьи феромоны Ургау. Я раньше на это внимания не обращал, но он многих привлекает… В этом смысле. Ой, стыдоба…

Так я подумал, и неожиданно для себя рассмеялся. Ничего страшного. Разберёмся.

Утро между тем было раннее и чистое. Солнце золотило деревья, с венчиков цветов ещё не сошла роса, а воздух был на удивление вкусным и свежим. Тамилан лишь улыбался, глядя на меня, а появившийся из домика Иллама вынес сначала два глиняных сосуда с молоком, а потом две миски – с горячими лепёшками и свежей… ага, вспомнил – береникой. Ягоды были огромные, пунцовые и сладкие даже на вид. Всё это Иллама расставил на небольшом столе возле домика, поставленном видно именно для таких ранних завтраков и вечерних трапез в летнюю пору. Потом он снова исчез в домике и возвратился с глиняными расписными кружками.

Запах горячих лепёшек разбудил Ургау, он поднял голову, встряхнулся и стремительно перетёк из лежачего положения в стоячее.

– Хорошее утро… – улыбнулся кот. – Надо бы умыться.

Тамилан широким жестом указал на выкопанный рядом с грядками колодец – мол, умывайтесь, кто не даёт-то, а Иллама притащил два куска белёного полотна вместо полотенец.

Ургау вытащил из колодца ведро холодной чистой воды, потом мы по очереди поливали друг друга, потом стали вытираться, Ургау склонился ко мне, словно в шутку и неожиданно лизнул меня в шею шершавым горячим языком. Меня словно током прошило, так показалось неожиданно хорошо. Но я шутливо отпихнул кота и погрозил ему пальцем.

– Не шали.

– Не буду, – лукаво усмехнулась ушасто-хвостатая сволочь, и, вытираясь, изогнулась так, что мне стало горячо внутри. Но я и тут сумел совладать с вредным кошаком, заявив:

– А скоро жарко будет… Смотри, молоко прокиснет, и останемся мы с тобой без завтрака.

Ургау досадливо мявкнул и отправился завтракать. Кстати, в одном из кувшинов оказались сливки. Угадайте, какой из двух выбрал Ургау? Правильно, какой же котяра от сливок откажется! Но кувшин был большой, сливок и молока хватило всем, береники и лепёшек тоже, так что завтрак удался на славу. А потом Ургау свистнул и откуда-то из леса появился Уголёк, пасшийся там всю ночь. Даже конь в это мирное утро выглядел довольным жизнью.

Ургау улыбнулся, погладил коня по шее и накинул на него седло, а потом стал затягивать подпругу. Затягивалось не очень, но Ургау уже изучивший вреднючий нрав своего любимца, шлёпнул коня по крупу и строго сказал:

– Балуй, Уголёк! Прекрати надуваться.

Конь шумно выдохнул, издал что-то вроде ехидного ржания, и Ургау быстро и ловко оседлал его как надо.

Потом мы тепло попрощались с Тамиланом и Илламой и поехали домой по лесной дороге. А они стояли у ворот Храма Небес и махали нам вслед.

POV Рина.

Мы разошлись спать далеко за полночь. Первыми нас покинули молодые, потом ушли спать родители Экора, задремали на кресле, свернувшись в один пушисто-лохматый клубок Ика и Натик, которые упрямо пресекали все попытки отправить их спать, заявляя, что они ещё немного с нами посидят и спать им не хочется…нет… совсем не хо…Так что Лорик и Сканти так и унесли их спать – вместе, оба на это никак не отреагировали. Меня даже удивила реакция Натика – вроде бы он должен был на малейший шорох реагировать. Но потом я подумал, что у мальчика было просто слишком мало времени для отдыха – всё-таки перед этим он не спал четверо суток, да и прошедшая ночь была не самой спокойной. И вообще – хватит с него этих Некто. Пусть живёт нормальной жизнью нормального ребёнка.

Лорик и Сканти, кстати, тоже не вернулись – только мне, Ярри и Радегасту с Келагастом ещё не спалось. Мы пили – теперь уже не вино, а тсох и тихо переговаривались друг с другом. Они рассказывали мне о Фэкорских обычаях, о своих родителях, о дедушках и большом городском доме, о столичном университете, где мне предстоит учиться – они были удивительно хорошими рассказчиками. В ответ я стал рассказывать им о своей Семье, о глинтийских обычаях, о том, как я впервые увидел Экора на лесной дороге. О том, какой Экор замечательный и как мне нравится быть с ним рядом. Даже не знаю, что так развязало мне язык. Мы проговорили почти до утра. Но потом я всё-таки задремал. А проснулся уже в своей постели. От отчаянного крика Натика, заставившего меня подпрыгнуть:

– Некто! Здесь были Некто, я это чувствую!

Я спустился вниз, едва успев кое-как одеться. Натик умудрился разбудить всех – видно подсознательно все ожидали какой-то пакости от Великого Господина. Я с облегчением выдохнул, увидев среди присутствующих Ярри, но тут же меня прошила новая тревожная мысль – Экор!

– Я чувствую их. Они были здесь, но приблизиться к дому не смогли! – объяснял Натик всем собравшимся.

– Правильно, – кивнул Радегаст, – мы усилили защитные заклятья!

И тут же до него дошло:

– Экор! Он в опасности!

Тем временем Лорик и Келагаст, уже успевшие вооружиться, помчались во двор, на ходу крикнув остальным, чтоб догоняли. Натик, как кошка, прыгнул на круп лошади Лорика, заявив, что поедет с ними. Я схватил меч, и ринулся следом, благо слуги успели оседлать нескольких лошадей. Остальные торопливо догоняли нас, но я уже направил лошадь в ворота, с места пришпорив её в галоп и пристроившись за лошадями Келагаста и Лорика. Я мысленно молился Небесам, чтобы Экор ещё оставался в Храме – почему-то я был твёрдо уверен, что туда Некто хода нет. Но вот если Экор и Ургау уже успели покинуть Храм Небес… Нет, не думать, не думать… Мы успеем, непременно успеем.

POV Егора.

Храм Небес скрылся за поворотом, и я ждал очередных вольностей от Ургау, но кот неожиданно насторожился.

– Опасность, – прошептал он, – берегись!

Интуиции Ургау я привык верить, и поэтому даже не стал возражать, когда он продолжил:

– Нам лучше вернуться в Храм. Им туда хода нет.

Ургау дёрнул поводья, чтобы развернуть Уголька в обратном направлении, но в этот момент из-за деревьев в нас сначала полетели стрелы, а потом на дорогу выскочили двое. Выскочили так стремительно, что у меня не осталось сомнений – это были Некто.

Не знаю, как, но Ургау сумел выхватить меч, отбить две стрелы и увернуться от третьей. Тем временем Некто, с закрытыми чёрной тканью лицами, приблизились к нам. Угольку эти нехорошие дяди не понравились, и я едва сумел удержаться в седле – жеребец брыкнул, и чуть было не достал одного из нападавших копытами в грудь. Но они были слишком быстрые, второй метнул кинжалы, меня они не задели, но вот правая рука Ургау бессильно повисла. Но кот не собирался сдаваться. Перебросив меч в левую руку, он соскользнул с седла с криком:

– Экор, скачи к Храму!

А потом началась схватка – отчаянная и безнадёжная. И вдруг меня охватил безудержный гнев. По какому праву ЭТИ лезут в мою жизнь? Лезут сейчас, когда она только начала налаживаться, когда я хочу любить и быть любимым и не собираюсь больше быть игрушкой… безмозглой батарейкой… ключом для неведомой двери.

Я вдруг вспомнил Спайдермена с его нитями, и произошло невероятное: белые, страшно липкие нити словно выстрелили из моих ладоней, Ургау они благополучно миновали, а вот двоим Некто пришлось туго. Нити стремительно начали опутывать их, превращая в какое-то подобие мумий. Убийцы ещё пытались сопротивляться, но я был слишком зол и не обращал внимания на ставшую привычной боль в позвоночнике. Только хлёсткая пощёчина Ургау заставила меня остановиться:

– Экор, прекрати! Они обездвижены, а ты начинаешь вредить себе!

Я опомнился, и тут же осел на землю – накатила страшная слабость. Убийцы уже валялись рядом – я их чуть ли не в три слоя нитями спеленал. Ни шевелиться, ни издавать какие-либо звуки они не могли, но, кажется, дышали. Вот и хорошо. Эти Некто явно старше Натика, может быть, у них удастся узнать, зачем мы с Ярри Великому Господину.

Между тем, Ургау, успевший перетянуть рану и нырнуть в кусты, сообщил:

– С ними был третий. И он ушёл. Плохо.

Я кивнул, соглашаясь. Но тут меня прошила ужасная мысль: Ярри! А что, если они успели похитить Ярри?

Так что, когда я увидел вылетевших на полном скаку из-за поворота всадников, то чуть не разрыдался от облегчения.

========== Глава 95. Все живы – значит всё в порядке. ==========

POV Егора.

Первыми к нам подскакали Лорик, Натик, Келагаст и Рин, они торопливо спешились и кинулись меня обнимать. Я вяло отбивался, твердя, что со мной всё в порядке, а что с Ярри, а ещё Ургау ранили, и вдруг на клинке был яд.

– Ярри за нами едет, – сказал Келагаст, и я облегчённо выдохнул, но всё продолжал беспокоиться насчёт яда.

Один из мечей Некто валялся рядом с «мумиями». Второй я, наверное, просто примотал к телу убийцы нитями. Натик поднял меч, на клинке которого начала уже запекаться кровь Ургау, провёл над ним ладонью и заявил:

– Чисто. Этот меч не отравлен.

– Да в порядке всё, – беспечно заявил Ургау, – был бы яд – я бы почувствовал. И вообще, нас, детей Ольсария, ядом убить трудно. Поболел бы недельку, пока яд из организма не вышел – а потом всё в порядке.

– А ты откуда знаешь, – удивился я, – имел дело с ядом?

– Да не я, а Белоухий, который в Фэкоре Супруга нашёл, как-то с Некто схлестнулся. Ну и попало ему отравленным клинком. Мы уж думали – не выживет, Ольсарий расстроился даже, однако, Белоухий неделю проболел, а потом ещё месяц дома сидел, но выздоровел.

– А почему месяц дома? Сильный яд был? – заинтересовался Лорик.

– Да нет, яд-то за неделю вывелся. Но у него от яда уши облысели. Так и сидел дома, пока новая шерсть не отросла, а то над ним все котята потешались. А шерсть выросла красивая – белоснежная такая. С тех пор Гээра Белоухим и прозвали. Ну, чего вы смеётесь?

Мы и в самом деле заулыбались – не потому, что история рассказанная Ургау, была такой уж смешной, просто отпустило напряжение от пережитого потрясения. Однако «мумии» напомнили нам о себе самым неожиданным образом. Один из Некто сумел издать несколько более-менее членораздельных слов, пристально глядя на Натика и слова эти были настолько гадкие, что мне захотелось его пнуть:

– Предатель! Великий Господин до тебя доберётся! Год подыхать будешь! Медленно!

Келагаст и Лорик переглянулись – видно у них в головушках возникла мысль, схожая с моей, но Натик холодно ответил:

– В жопу я имел Великого Господина, Храм, да и вас заодно. Я больше не Некто. У меня Семья есть.

Некто хотел добавить ещё что-то, но возмущённое шипение Ургау:

– Рот зашью! – и наши злобные взгляды заставили его замолчать. И мне показалось или в глазах второго убийцы на краткий миг промелькнули зависть и…тоска?

Но тут я сообразил, что уже давно не просто сижу на земле, а устроился в объятьях Рина, который меня весьма откровенно обнимал, а стоявший рядом Ургау немного ревниво косился на эту идиллию.

Я осторожно высвободился, встал и, неожиданно сам для себя, коснулся губами щеки Рина. Взгляд у него стал совершенно обалдевший, так что дело того стоило.

– Потом поговорим… – прошептал я Рину, тот обалдело закивал, а я так же тихо сказал Ургау:

– И с тобой тоже…

Теперь обалдевших лиц стало два. Спасли положение подъехавшие вместе с остальной компанией родители, которым тоже надо было убедиться в моей целости и сохранности.

Но на этом всё не закончилось, ибо из-за поворота выбежали Жрец Тамилан с посохом в руке и Иллама. Илламе видно, посоха ещё не полагалось, вот он и прихватил с собой лопату. Короче говоря, после нашего отъезда Жрец почувствовал беспокойство, понял, что где-то поблизости появились злоумышленники и отправился убедиться, что с нами всё в порядке. Мне даже стыдно было, что из-за меня поднялся такой переполох. Но когда все немного успокоились, встал вопрос – а как быть с Некто? Вряд ли они горят желанием делиться информацией с нами. И что с ними делать? Вряд ли их удержит обычная тюрьма. Так и держать их связанными? Но мне почему-то это претило. А ещё я чувствовал, что слишком много отдал Силы, и мне срочно нужно было восполнить эту потерю. И тут высказался Жрец Тамилан:

– Эх, дети, дети неразумные… Воюете всё?

– Так это ж они на нас напали! – возмутился Ургау. Остальные предпочли благоразумно помалкивать. Жрец отечески улыбнулся и ласково сказал:

– Полечи-ка котика, Иллама. Перенервничал он в драке.

Ургау возмущённо прошипел, что у него нет нервов, но полечить себя позволил. Рану Иллама ликвидировал в одно касание – даже рубца не осталось. Только гладкая смуглая кожа – как и было. А Жрец обратился уже ко мне:

– Ну, зачем ты столько Силы в них зря всадил, глупыш? Чуть себе не навредил. Чтобы их этак спеленать – и половины хватило бы.

– Я испугался, что они убьют Ургау. И разозлился, потому что не хотел, чтобы они забрали меня, – честно ответил я.