Текст книги "Батарейка (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

Мне давно не было так потрясающе весело. Мы дурачились, как маленькие, плавали наперегонки, обдавали друг друга целыми каскадами серебряных брызг, шутливо боролись в воде. Вредина Ярри, как оказалось великолепно нырял, он сумел меня напугать, обвесившись листьями кувшинок и притворившись водяным чудищем. Потом водяному чудищу пришлось с воплями удирать на всей возможной скорости от Ургау и Дальрина, поскольку я от неожиданности немного наглотался воды. Чудище поймали и для порядку немного притопили. Потом Лорик и Сканти на спор – кто дольше просидит под водой – демонстрировали нам искусство передвигаться по дну, дыша сквозь тоненькую тростинку. Потом, правда эта парочка куда-то потерялась, наплевав на ехидное предупреждение Ярри, что у змей сейчас брачный сезон. Лорик только не менее ехидно ответил, что не только у змей, и что змеи будут иметь возможность кое-чему поучиться. Потом мы, всё ещё хохочущие, развалились на тёплом песке, а Радегаст из ниоткуда добыл корзину с пирожками и кувшин с напитком. Аппетит после купания у всех разыгрался просто зверский, и пирожки с начинкой из фруктов и каких-то остреньких на вкус зелёных листьев были изничтожены быстро и безжалостно. Потом мы немного позагорали, потом затеяли игру в дикарей с Островов, охотящихся на горбатых поросят. Роль горбатых поросят, причём всех сразу, успешно исполнял Ика. И будь мы дикарями с Островов, то точно легли бы спать голодными, ибо поймать его не удалось никому. Зато удалось поймать Лорика и Сканти, по счастью, все свои дела они уже закончили, правда, посетовали на то, что все порядочные змеи уползли налаживать личную жизнь в другое место из-за наших радостных воплей и беготни. Потом мы ещё немного искупались, а когда совершенно неожиданно стал наступать вечер, нам пришлось одеваться и собираться домой. Домой… Давно у меня не было такого хорошего, абсолютно беззаботного дня. Может быть, ни разу в жизни не было… И мы не заметили, что в прибрежных кустах неслышимая и неосязаемая, промелькнула серая тень.

Некто долго следил за беззаботно веселящимися мальчишками. Дурачьё. Неужели они думают, что смогли вот так удрать и избежать своего предназначения? Когда они стали предаваться беззаботному веселью, а одна парочка – ещё и разврату, Некто еле сдержал себя, чтобы не оглушить старших и проклятущего кота, который всё время принюхивался, словно чуял что-то, и не забрать мальчишек с собой. Он брезгливо сплюнул. Нет, эти двое в лесу – просто животные. Ладно, фэрх – они все блудливые развратные твари, но второй-то – чистокровный глинтиец! Благородный! Куда катится мир… Он бы мог легко прирезать обоих, но не хотел привлекать к себе лишнего внимания. И из их разговоров он уже успел понять, что они будут жить в этом доме ещё довольно долго, а опасные старшие завтра уедут. Остаётся проклятый кот, который вроде бы тоже веселится как все, но ни на миг не упускает из виду Заказанного. Кот никуда не денется, он глаз не спустит с Заказанного, и он хорош в драке, очень хорош. Так что эту проблему нужно хорошенько обдумать. Что нужно? Нейтрализовать кота и забрать мальчишек. Заказанного, двух глупых Благородных и фэрхского Источника. Заказного и Источника доставить в условленное место, а глупые мальчишки будут его призом. Его платой. Особенно хорош тот, который так развратно извивался под своим фэрхским любовником. О, эти двое узнают, что такое настоящее воспитание… Уж Некто об этом позаботится…

========== Глава 80. Застольная беседа, полная вопросов. ==========

POV Егора.

Мы вернулись с озера весёлые, счастливые и вновь сумевшие проголодаться. Папа Турзо и папа Норгейль шутливо попеняли нам, на то, что бросили их, старых и немощных, одних практически на целый день. Ага, старых и немощных, как же. Папа Норгейль одной рукой посадил себе на плечо хохочущего Ярри, другой подхватил меня и усадил на другое плечо и закружил по двору без видимых усилий. А папа Турзо смеялся, глядя на это безобразие, и казался ровесником собственным сыновьям.

Наконец торжественная встреча закончилась, мы отправились ужинать. Трапезу с нами разделили все три Целителя и Скарелл с Фехтом. Они, как выяснилось, целый день тренировались. Точнее, тренировался Скарелл, а Фехт помогал ему, в чём мог. Зато результаты были налицо. Походка Скарелла стала уверенной и грациозной, движения – точными, забытые навыки возвращались к нему прямо на глазах. Он даже попросил Ургау дать ему возможность потренироваться с ним на мечах. Тут Фехт ничем ему помочь не мог – его навыки были самые элементарные, а после смерти родителей никто и не думал допускать презренного слугу до тренировок с благородным оружием. Ургау ответил, что поможет Скареллу с большой охотой, но боится, что завтра утром будет немного не в форме, потому что ночью не собирается спать.

– Что такое? – удивился папа Норгейль, а ехидный Ярри поинтересовался, кого Ургау хочет посетить ночью. Ургау улыбнулся в ответ, но улыбка получилась нервной:

– На озере, – коротко отозвался он, – мне показалось, что за нами кто-то следил.

Радегаст и Келагаст переглянулись.

– Ты уверен, что тебе не почудилось? – спросил Келагаст.

– Я хороший телохранитель. Очень, – отозвался Ургау, – Меня учили этому с детства. И я никогда не расслабляюсь до конца, если рядом тот, кого я обязан охранять, – тут он кивнул в мою сторону.

– Тот, кто следил за нами – очень хороший профессионал. Лучше меня. Я его так и не увидел. Такие дорого стоят, – продолжил Ургау, – такого может нанять только очень богатый человек. Или человек, у которого большая власть. Это не простой Стражник или наёмник. Это даже не Серый Волк.

– Погоди-погоди, – не хотел верить папа Норгейль, – но, может быть, ты сгущаешь краски, Ургау? Ты хороший телохранитель. Но ты ещё такой молодой. У вас была тяжёлая дорога, у вас был бой. Твои нервы расстроены. Может быть, это всё твоя чрезмерная подозрительность.

Ургау коротко обиженно взмякнул, но возражать папе Норгейлю не стал, видно уважение к старшим по возрасту Ольсарий у своих котов воспитывал строго. Единственное, что позволил себе Ургау – обиженно пробурчать под нос, что у него нет нервов, и он не знает, что это такое.

Неожиданно Ургау поддержал Лорик, оторвавшийся на время от лицезрения своего ненаглядного Сканти:

– Ты бы прислушался к котёнку, Норгейль. Может, он и молод, но с интуицией у него всё в порядке. Тем более, что когда мы со Сканти отошли в кусты …эээ… собрать береники и задержались там…

– Береники было много… – невинно вставил Сканти, разрядив обстановку.

– …мне тоже казалось, что за нами наблюдают. Причём, совсем не по-доброму наблюдают, – невозмутимо продолжил Лорик, шутливо дёрнув расшалившегося Сканти («Ой!») за его косищу.

Папы и братья переглянулись и нахмурились. Одного Ургау они, может быть, и не приняли бы в расчёт, но свидетельство Лорика сыграло свою роль. Да ещё и Ика, до поры до времени старательно строивший у себя в тарелке забор из хрустящих сырных палочек, готовясь полить их каким-то соусом, неожиданно выдал:

– Ургау, ты не всё рассказал, что знаешь. Расскажи им про Храм.

И снова замолчал, вредина.

– Храм? – удивился папа Турзо, – мне всегда казалось, что Храм – это что-то вроде борделя, куда Благородные сплавляют неугодных отпрысков. Или я не прав?

– В целом – да, – заметил Ургау, – но есть один нюанс. Иногда в Храм в силу разного рода обстоятельств попадают совсем уж младенцы. Иногда – это Благородные, иногда – Неполнородные, но все они обладают способностью к Магии. Таких младенцев воспитывают в абсолютной преданности Великому Господину. Из них выращивают шпионов и наёмных убийц. У них нет имён, нет совести, нет чести. Их называют Некто. Для них существует только одна цель – исполнение приказов Великого Господина, которые им передаёт Главный Приор – глава этой группы убийц. Они не дорожат своей жизнью и не ценят чужие. Для них убить человека так же просто, как любому из вас выпить стакан воды. И если здесь появился Некто – он либо погибнет, либо выполнит приказ. Всё очень серьёзно.

Ой, что-то мне опять взбледнулось… Где ты, моя добрая подружка – Потеря Сознания? Хотя не стоит. Проблему это всё равно не решит, а отцов и братьев только перепугает. И вообще – я что – барышня кисейная? Тоже мне, взял моду – чуть что – и в обморок. Я мужик или кто?

– Ургау! – стараясь, чтобы мой голос не дрожал, спросил я, – Ты думаешь, что я его цель?

– Разумеется, – не стал разочаровывать меня Ургау, – но думаю, что не только ты.

После этих слов Лорик машинально прижал к себе Сканти, Скарелл сжал пальцы Фехта, а я машинально положил руку на плечо сидящего рядом Дальрина. Самое интересное, что Радегаст повторил мой жест, только с другой стороны. Интересно девки пляшут… это что за поползновения?

Но тут снова вмешался Ика:

– Две двери, два Источника, оба братья, оба владеют Силой. Оба – ценная добыча. Они откроют двери, и мир снова может перевернуться. Настанет время зла – этого хочет злой. Но добрые не допустят зла, двери должны быть запечатаны, новый мир будет миром возрождения… Два брата сильнее злого, любовь сильнее ненависти. Не слушайте зло, не открывайте двери – тогда вы сможете победить…

И снова малыш замолчал, как отрезало. Я в недоумении уставился на Ярри, он на меня. Слишком явно было то, что Ика имел в виду нас – меня и Ярри. Похоже, что мы одни такие уникальные – Источники, да ещё и Маги. Но какие двери? Какое зло? Как запечатать? И что собирается с нами делать этот самый Некто? Пиздец, одни вопросы.

Я обвёл взглядом всех сидящих за столом, надеясь найти хоть какое-то понимание ситуации в их взглядах. Тщетно. Похоже, сольное выступление Ики сбило с толку всех. Неожиданно Иргитар, который несколько секунд мучительно морщился, словно старался ухватить ускользающую мысль, высказался:

– Что-то такое я читал, помнится ещё студентом. В одной из старых глинтийских хроник, которые попали в библиотеку Фэкорского университета, вывезенные одним из глинтийских беглецов-учёных. Большинство этих хроник были уничтожены по приказу Великого Господина, но несколько уцелели. Так вот, в одной из них была изложена легенда, в которой говорилось нечто весьма похожее на то, что изрёк сейчас наш маленький друг. К сожалению, я не помню подробностей, но завтра, после того как мы проведем ритуал отделения сущности – а мы его непременно должны провести завтра – мы немедленно отправимся в столицу. Я найду эту легенду, может быть, тогда ситуация прояснится. А вам, Норгейль, Турзо, я рекомендовал бы перебраться в ваш городской дом. Здесь может быть слишком опасно для вас, ваших детей и ваших гостей.

– Но после ритуала Экор будет нуждаться в отдыхе. Мы не сможем сразу же отправиться в путь – нам нужно будет не менее суток… – сказал папа Турзо.

– Значит, отправимся через сутки, – твёрдо сказал Келагаст, – мы отложим свои дела ещё на день и уедем в столицу все вместе. Безопасность Семьи и наших гостей для нас превыше всего.

Радегаст только кивнул. На том и порешили.

А когда мы отправились укладываться спать, Ургау притащил из своей комнаты одеяло и стал укладываться у двери в моей комнате. Ну уж нет. Он не собака сторожевая. А поскольку кровать в моей комнате одна, но достаточно широкая, я сказал:

– Не надо на полу, Ургау. Нам здесь места хватит.

Глаза кота как-то чересчур радостно блеснули, но тут же он вышколенным тоном профессионального телохранителя произнёс:

– Тогда ты ляг у стенки, а я с краю. Мало ли что.

Некто наблюдал за мальчишкой и котом. Он сумел обмануть охранную систему, но проклятый кот, похоже, учуял опасность. Пришёл к мальчишке в комнату, улёгся в его постель, наглое животное. И ведь не подпустит к мальчишке ни за что, а если сразиться – ещё неизвестно, чья возьмёт. А второго мальчишку старший брат уложил у себя в комнате, да ещё и отдельное заклятье сплёл – не тронешь. Неужели неудача? От такого позора останется только одно – заколоться самому. Тогда и Напарника спасти не удастся, и сам Некто сгинет. Нет, тут нужно подумать… Как же заполучить этих двоих?

Некто заглянул в другое окно. Опять эти двое из леса. Как им не надоест заниматься такой грязью? И ведь как хорош Благородный – золотистые волосы окутывают его словно плащом, синие глаза затуманены, розовые губы полуоткрыты, с них срываются такие пошлые стоны. А его любовничек и рад стараться. Нет, но как можно? Ничего, эта подстилка из Благородных скоро поймёт, где её истинное место. Но это потом. После надлежащего воспитания. Стоп. Если нельзя тронуть мальчишек, значит можно тронуть кое-что другое. Чтобы мальчишки сами прибежали к нему – один за другим. Риск, конечно, но слишком многое на кон поставлено.

========== Глава 81. Ночь волнений. ==========

POV Дальрина.

У Экора потрясающие родители. И замечательные братья. Если честно, то я ему даже завидую немного. Нет, не злюсь – ему ведь пришлось столько пережить, чтобы обрести Семью. Я за него рад, искренне рад. Мне больно от понимания того, что свою Семью я потерял. Скорее всего, навсегда. Мои братья… Вряд ли они смогут связаться со мной. А сам я не осмелюсь их тревожить. Особенно, учитывая то, в каком положении сейчас находится Дальхем. Вспоминают ли они обо мне? Как? Может быть, проклинают за мой побег, за то, что я умудрился разрушить нашу Семью до конца? Может быть, стоило согласиться и потерпеть, и всё бы разрешилось само собой? А сейчас? Кто я сейчас? Просто случайный гость в доме родителей Экора? Как мне жить дальше? Что делать? Нужен ли я хоть кому-нибудь в этом мире?

Вот Сканти повезло – он не заморачивается насчёт своих отношений с Лориком, он просто влюбился и живёт, как пожелает. Я рад за него, это очень здорово, но я всё больше и больше ощущаю себя лишним. У Экора теперь есть любящая Семья, да и Ургау очень не прочь служить ему … во всех смыслах… Гадко звучит, до чего я докатился, но это так. Это Экор, наивный, не видит, какими глазами на него смотрит Ургау… А я вижу. И это ещё мучительнее. Да, у Сканти есть Лорик, Фехт теперь точно вступит в брак со Скареллом – им не о чем горевать, их ничего хорошего не ждало на родине. А я… Да, моё будущее с Вингорхом было бы ужасным и, скорее всего, недолгим. Да, я сумел этого избежать. Да, я надеялся, что смогу добиться от Экора взаимности… Но сейчас я уже ни в чём не уверен. Я даже не уверен в том, что люблю Экора – вот что самое ужасное. Нет, не так … Вот опять я не могу правильно оформить собственные мысли… Я люблю Экора. Он мне необходим. Но я не уверен, что я – беглец, изгнанник и предатель собственных братьев – то, что ему нужно.

Нет, в этом доме мне хорошо. Тепло. Мне никто ни словом, ни намёком не дал понять, что я здесь нежеланный гость. Но я сам себе уже кажусь ненужным и лишним.

И сейчас, когда Экору угрожает новая опасность, Ургау остался с ним. Я тоже мог бы остаться, но ничего не сказал. Я не знаю, как Экор воспримет моё предложение. Я не знаю, как сделать, чтобы он понял, что я люблю его. Я запутался.

Я встал с постели, и, не одеваясь, как был, подошёл к окну. Светила полная луна, сад за окном был нереально красив, но моя тревога, грусть и отчаяние не проходили. Неожиданно раздался короткий стук в дверь. Я, было, подумал, что это Экор и отозвался, но стоило стучавшему войти – я только разочарованно вздохнул. Радегаст. А ему-то что здесь надо?

– Ты расстроен, – тихо сказал Радегаст, это прозвучало не вопросом, а утверждением. Как он это понял? Когда мы ездили на озеро, я веселился вместе со всеми – это действительно было здорово. А за ужином волновались все – откровения Ики и рассказ Ургау о таинственных Некто не способствовал ничьему успокоению. Но почему Радегаст пришёл ко мне? С чего он озабочен моим состоянием?

– Я… – не слишком уверенно произнёс Радегаст, видно не зная, как начать. Он что, волнуется? С чего бы?

– Понимаешь, – выдавил тем временем Радегаст, – я почувствовал, что тебе плохо. У меня есть способности к эмпатии – слабые, правда. Я могу считывать только тех, кто мне не безразличен.

– А я тебе не безразличен? – удивился я. Мне казалось, что всё это какая-то непонятная мне игра. Братья Экора те ещё шутники, это я уже понял.

– Нет. Ты красивый, Дальрин. И ты мне нравишься. Очень нравишься, – серьёзно отозвался Радегаст, и я сразу понял, что он не шутит даже на чуть-чуть. Потому что нельзя такими вещами шутить. Слишком уж подло. А в братьях Экора и в его родителях подлости не было ни капельки. И тут я не выдержал. Во мне словно плотину прорвало. Я стал рассказывать этому мужчине, так похожему на Экора… Моего Экора… Моего… Короче, всё стал рассказывать. Всю свою жизнь, все страхи, все сомнения, чувства все. А он – слушал. И не пытался меня перебивать. Только достал из ниоткуда два здоровенных бокала с золотистым напитком… Вином, между прочим, а когда я сказал, что мне вроде ещё рано, Радегаст ответил, что иногда надо, и что мы никому не скажем… Так что вино в бокалах как-то быстро кончилось. То есть, может быть, и не быстро. Я про всё успел рассказать Радегасту, пока делал потихоньку глоток за глотком. Мне вдруг стало так спокойно. Значит, я всё-таки нужен. А ещё Радегаст сказал, что если я люблю Экора, а не просто себе всё напридумывал, мне нужно запастись терпением.

– Понимаешь, – объяснял мне Радегаст, – Экор почти всю жизнь прожил в мире, где отношения между мужчинами считаются чем-то позорным и грязным. А когда он оказался здесь – твои братья… ты уж прости…сделали всё, чтобы он в этом убеждении утвердился. Да ещё сознание этой малышки, которое прицепилось к нему в Разломе. Экор старается принять новые реалии своей жизни, но ему это сложно. И чтобы разобраться в себе, ему нужно будет много времени. Может быть, не один год. Ты готов быть терпеливым и понимающим? Без всякой гарантии, что он ответит взаимностью именно тебе? А если он примет себя, но встретит мужчину, в которого влюбится без памяти?

Ты очень дорог Экору, Дальрин, но он воспринимает тебя, как друга. Как хорошего друга, но кто знает, смогут ли перерасти ваши отношения во что-то большее или они так и останутся дружбой? Ты готов к такому?

Я стиснул зубы. Зажмурился. Вдохнул. Выдохнул. И, наконец, сказал:

– Готов. Прости, если я нравлюсь тебе, Радегаст, но я люблю Экора. И никто другой мне не нужен, пока у меня есть хоть малейший шанс на взаимность.

Радегаст покачал головой:

– А ты молодец. Что ж, попробуй добиться своего. Но учти – если что – я рядом. И я твой друг, Рин.

– Спасибо, – улыбнулся я, – ты мне очень помог.

Радегаст улыбнулся в ответ, пожелал мне приятных снов и вышел. А я вдруг почувствовал, что все мои сомнения, страх и отчаяние развеялись, как дым. Я смогу. Я добьюсь, что Экор, наконец, полюбит меня. Сам.

Я улёгся в постель, накрылся с головой одеялом и начал засыпать. И вдруг снова ощутил в комнате чьё-то присутствие. Но на этот раз оно не было дружелюбным. Я вскинулся, пытаясь понять, что происходит, но вдруг почувствовал лёгкую боль в груди. А потом всё вокруг меня потемнело, и я перестал ощущать что-либо вообще.

POV Егора.

Я улёгся в постель, Ургау поместился рядом – действительно с краю, и свернулся в клубок. А потом он неожиданно замурлыкал, как самый настоящий кот. Этот удивительно мирный звук успокоил меня, и я заснул. А вот пробуждение моё было, мягко говоря, странноватым. Я почувствовал, как вскочил зашипевший Ургау, и в панике сел на кровати. Неужели неведомый Некто всё же решился напасть? Но комната была пуста. Ургау же, подхватив кинжал, бросился к двери. Я сунулся следом. Неужели что-то с папами?

Но дверь в спальню Дальрина была приоткрыта, вдруг оттуда ударил луч странного синеватого света, Ургау коротко взмякнул и бросился в комнату, я за ним… А там творилось нечто странное. Дальрин лежал на кровати лицом вниз – бледный и неподвижный, а Радегаст… Откуда здесь взялся Радегаст?.. Так вот, Радегаст словно боролся с кем-то невидимым, но очень сильным и упорным. Его заклятья пытались окружить как серебристо-синеватая сеть какой-то тонкий неясный силуэт, но тот рвал заклятья, ускользая раз за разом.

Ургау, недолго думая, метнул нож в этот силуэт, но тот просто отлетел в сторону, однако, эта заминка явно была не в пользу таинственного противника. Радегаст сумел-таки накинуть свою «сеть», а подоспевшие Лорик и Келагаст тоже сплели боевые заклятья, спеленав нападавшего, как младенца. Поняв, что злоумышленник надёжно пойман, я бросился к Дальрину. Неужели этот гад убил его? Я перевернул Рина на спину и прижал к себе. Его кожа была холодной и чуть липкой, глаза закрыты, тело в моих руках повисло безвольно и безжизненно. Неужели он мёртв?

– Рин! – вырвалось у меня, – Рин, не умирай, пожалуйста! Ты мне нужен! Рин!

И тут я ощутил, как моя Сила устремилась к Рину. Но не потому, что он её забирал у меня. Сила стала наполнять тело Рина по моему желанию – и оно стало теплеть и розоветь. Вот чуть-чуть дёрнулись пальцы на правой руке. Неужели? Неужели я смог ему помочь? И тут Рин закашлялся и открыл глаза.

– Экор… – прошептал он, – Экор, это ты? Осторожнее, в дом пробрался кто-то чужой.

– Всё в порядке, – ответил я, – его уже поймали.

Рин постарался приподнять голову. Его ещё ощутимо трясло – скорее всего, нападавший применил какой-то парализующий яд, но моя Сила сумела очистить тело Рина. Я с негодованием оглянулся на того мерзавца, который осмелился напасть на нас – так тайно и подло. Но меня поразило выражение лиц моих братьев и Лорика. А когда я разглядел, кого мы схватили, сам завис не хуже заглючившего компьютера. Надёжно спеленатый тройным заклятьем перед нами стоял… ребёнок. Мальчишка лет тринадцати, одетый в одни короткие кожаные штаны и мягкие сандалии. Его волосы были заплетены в пару десятков косичек, на конце каждой косички переливалась радужная бусинка. Единственное, что говорило о его недобрых намерениях – это браслеты-накопители на руках и ножны с метательными ножами на поясе. И, что самое странное, его лицо показалось мне смутно знакомым. Это что, и есть неуловимый и ужасный убийца, именуемый Некто?

========== Глава 82. Убийца. ==========

POV Некто.

У меня нет Семьи. У меня нет имени. У меня ничего нет. Таких, как я, называют Некто, и мы убийцы. Убийцы, у которых есть только одно предназначение – служить Великому Господину. Или сдохнуть. Потому, что все мы грязь. Позор. Выродки. И живём на свете только милостью Великого Господина. Живём, искупая своим служением грех собственного рождения. Мы появились на свет в грязи, потому что наши отцы забыли о чистоте крови Благородных, смешав её с кровью низких простецов. Или осмелились пойти против воли своих Благородных родителей, посчитав, что дать нам жизнь было величайшим благом, ведь они любили друга друга. Ненавижу. Потому что любви просто не существует. Существует разврат, похоть, грязь. И боль. Боль реальна. Она помогает понять, что ты ещё жив. Я люблю боль. Она очищает. Потому что я тоже совершил грех. Я позволил себе относиться к своему Напарнику лучше, чем к другим Некто, и Наставник понял, что он дорог мне. А у Некто не может быть ничего своего. Ничего дорогого. Только преданность Великому Господину и готовность умереть, если понадобится.

Я хорошо помню себя с самого малого возраста. Может быть, лет с двух, точно не знаю. Тогда меня не называли Некто. Меня называли Выродок и Тварь. Служители думали, что я не выживу. Сдохну. Я был очень хилым и слабым, и ребята постарше часто отбирали у меня еду. То, что в Храме называли едой. Иногда это была пригоршня варёных зёрен, иногда пара солёных рыбок, от которых хотелось пить, но пить давали только в строго определённые часы. Иногда – кусок лепёшки. Нас приучали терпеть голод, холод и боль с самого раннего детства. И когда у кого-нибудь отбирали еду те, кто постарше и посильнее – жаловаться Служителям было бесполезно. Я понял это и стал драться. Я был маленький и слабый, но умирать не хотел, тогда не хотел. И я отбивал свою еду, как мог – царапался, кусался, рычал и норовил вцепиться в горло. Меня оставили в покое – я был слишком сумасшедший даже для своих злобных сожителей. И я выжил. А потом, спустя какое-то время, пришёл Наставник, выбирать некоторых из нас для обучения. К тому времени я уже знал, что те, кого он не возьмёт, отправятся в другую половину Храма. Для совсем другого обучения. Я научился бродить по Храму невидимый даже для опытных глаз Служителей и несколько раз заглядывал на другую половину. Я знал, что там Благородные гости оказывают внимание таким ничтожным выродкам, как я. Но я не хотел такого внимания. Поэтому я постарался сделать всё, чтобы Наставник выбрал меня в число своих учеников.

А процедура отбора была проста. Нас разбили на пары по жребию и заставляли драться. Победителя забирал Наставник. Побеждённый отправлялся в другую половину Храма и учился ублажать Благородных гостей. Если, конечно, сохранял достаточно товарный вид. Или хотя бы поддавался излечению. И мне не повезло. Мой противник был сильнее меня, крепче и выше почти на голову. Сколько же мне тогда было? Не знаю точно, может быть, года четыре. Мой противник был уверен в своей победе, но я точно знал, что на другую половину я не хочу. Потому что позапрошлой ночью видел, как двое мужчин насиловали мальчика чуть старше меня. Мне кажется, я его даже немного знал – в прошлый раз он проиграл свой поединок. Он никогда не обижал меня, и мне было даже немного жаль, что всё так вышло. А позапрошлой ночью эти двое творили с ним что-то настолько ужасное, что я не мог смотреть. Убежал. Спрятался. Я даже не знаю, остался ли он жив после такого. Так что я понял одно – если я проиграю – мне долго в Храме не выжить. А я всё ещё хотел жить. И я победил этого мальчишку. Когда он повалил меня на землю и начал душить, я собрался с силами, и воткнул пальцы ему в глаза. Как он визжал! А потом затих и замер. Может быть, он умер. Не знаю. Я никогда его больше не видел.

Так что Наставник взял меня. Он отобрал четырнадцать мальчиков из нас, тридцати. Сейчас нас осталось всего десять – не все смогли пережить обучение. Но те, кто пережил… О, мы умеем многое. Можем по нескольку суток обходиться без еды, без сна, вообще без отдыха. Владеем всеми видами оружия и даже боевой Магией. Кто-то лучше, кто-то хуже, но мы владеем ею все. И знаем много, очень много способов убийства людей. Я могу убить человека даже голыми руками. Или куском сырого теста. И вообще, любым предметом, который подвернётся под руку. И я умею переносить боль. Наставник позаботился об этом – он очень хорошо приучил нас к послушанию и преданности. А если мы не могли выполнить его задания – он отправлял нас на день или на неделю в другую половину Храма. А порой он оставлял нас там на месяц. Так что я знаю, что Наставника нужно слушаться. И что любовь – это грязь, я тоже знаю.

Но Напарник… Напарник – это другое. Он единственный, кто был мне дорог. Он единственный, кто заботился обо мне, а я заботился о нём. И мы не причиняли друг другу боли – наоборот. С ним всё было по-другому. С ним всё было хорошо, и мне даже иногда начинало казаться, что любовь всё-таки существует. Иногда я настолько забывался, что начинал мечтать о том, как мы вдвоём сбежим из Храма. И станем жить где-нибудь в лесах – тихо-тихо, только я и он. Но я забыл, что такие, как я не имеют права на мечту.

Наставник до недавнего времени был доволен мною и Напарником. Мы лучше других справлялись с его заданиями. Мы сумели убить многих, на кого нам указали. Но на последнее задание Напарника Наставник отправил одного. И Напарник не справился. В этом не было его вины, но он не справился. И его должны были наказать. Отрубить ступни и ладони и навсегда отправить в другую половину Храма. И я стал просить Наставника не делать этого, говоря, что я выполню любое задание, отслужу за Напарника. Никогда не забуду брезгливого презрения, которое появилось на лице Наставника, когда он понял, о чём я его прошу. Но он сдержался и даже не стал меня наказывать. Просто дал задание – я должен был пробраться в Фэкор, найти и похитить двоих Источников и вызвать наших, чтобы вывести их в Глинтию, ибо они нужны были Великому Господину.

Я перевёл дух. Задание сложное, но не невыполнимое. Но Наставник усмехнулся и заявил, что это только первая часть задания. И она касается только меня и моей недостойной просьбы. А чтобы Храм не нёс убытков, я должен был похитить двоих Благородных, забывших свою честь и недавно бежавших из Глинтии, воспитать их должным образом и привести в Храм. Только тогда мой Напарник будет отпущен целым и невредимым. Я только зубами скрипнул. Но делать было нечего, пришлось согласиться. А Наставник даже проявил милость, позволив мне перед уходом увидеться с Напарником. И я рассказал ему про задание, добавив, что я всё сделаю, лишь бы вытащить. Но Напарник грустно покачал головой:

– Они всё равно обманут тебя и убьют нас обоих. Так что, едва окажешься в Фэкоре, не вздумай возвращаться. Беги. И живи. Не думай обо мне, я уже всё равно, что мёртв.

– Не говори так, – прошептал я, – я спасу тебя.

– Спаси себя, – ответил Напарник, – и я умру счастливым.

А потом вошедший Наставник велел мне убираться. А Напарник… Мне казалось, что он хотел мне сказать «я люблю тебя», но так и не успел этого сделать. А может быть, просто показалось.

До Фэкора я добрался легко. Я знал, кого должен похитить, Наставник показал мне их всех. И нашёл я их достаточно легко. Но потом всё пошло не по плану. Даже на таком расстоянии я чувствовал, что с Напарником что-то не так. Что с ним происходит что-то плохое, страшное. Когда так долго связан с другим человеком – он становится твоей частью. И ты его чувствуешь. И я чувствовал. Чувствовал, что Наставник обманул меня. Что он не отпустит Напарника. Но я не мог не попытаться выполнить задание – слишком хорошо в нас это вколотили. И я попытался. Я уже был готов утащить глупого мальчишку и оставить на кровати кристалл, который сообщил бы Источнику, куда он должен прийти, чтобы спасти его, но вдруг… Вдруг я почувствовал в груди ледяной холод и страшную боль. Я понял, что Напарник мёртв, и когда в комнату ворвался старший брат Источника, а потом проклятый кот, я сопротивлялся лишь по привычке. Напарник мёртв. Всё потеряло смысл. Может быть, они убьют меня?

POV Егора.

– Это что, и есть Некто? – хрипло спросил я, – Но ведь это же просто ребёнок.

– Это хорошо, что ты не знаешь, на что способны такие дети как этот, – задумчиво протянул Ургау, – и да, это и есть Некто.

Мальчишка, скованный заклятьями продолжал стоять неподвижно, глядя прямо перед собой. И взгляд у него был неподвижный. Пустой. Мёртвый. Что же с ним творили, чтобы он стал таким? И кого он мне напоминает?