Текст книги "Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла (СИ)"
Автор книги: Postulans
сообщить о нарушении
Текущая страница: 117 (всего у книги 119 страниц)
– Достаточно.
Последняя капля упала на лоб тела, когда-то бывшего человеком, тут же впитавшись в кожу.
“Ты слишком нерешительный!”
Голос, шипевший, при этом как-то еще и рычащий, в сознание слово за словом, сочился нетерпением.
– Всему свое время, – тихо ответил Муку.
Голос мог слышать только он, и потому отвечать громко было нельзя. Он так и не решил, что это за голос, и где его источник. Но голос порой подсказывал, направлял, иногда даже предостерегал от ошибки. Но с каждым днем становился все нетерпеливей, кажется, он хотел увидеть результат сильнее, чем сам Муку.
“Чем больше силы ты в них вольешь, тем послушнее они станут. К чему эти бесконечно повторяющиеся попытки? Какую грань ты ищешь? Грань между неудержимой яростью и послушанием? Ее нет. Сколь бы много силы ты ни влил, эти существа станут лишь еще яростнее, но все равно будут подчиняться”.
Муку очень хотелось приказать голосу замолчать, заткнуться, оставить его в покое хоть на какое-то время. Но это было бесполезно.
– Я должен быть уверен, что подопытный находится под контролем. Больше никаких ошибок.
На условно живых телах с вливанием темной субстанции, собираемой с артефакта, все более заметными становились изменения, внешние и внутренние. Бледнела кожа, вены темнели, глаза выцветали, вокруг глаз появлялся черный рисунок, пока только намеки, но...
“Они послушны. Они выполняют приказы. Они реагируют на зов. Что тебе еще нужно?”
Муку мотнул головой:
– Нет. Слишком агрессивны. Как цепные псы на коротком поводке. Они способны лишь кусать тех, на кого укажет хозяин. Этого недостаточно. Они должны уметь выполнять любой приказ в любой обстановке.
Прикованный к ложе бывший заключенный мог показаться мертвым. Ни единого движения, никакой реакции на внешние раздражители, и это ощущение было обманчивым. Стоило коснуться бледной тонкой кожи, как подопытный тут же дергался, начинал вырываться, пытаясь достать того, кто к нему прикоснулся. О послушании пока и речи не шло.
“Я уже говорил тебе о причинах, – шипел голос. – Я уже говорил, что ты делаешь неправильно”.
– Нет! Я этого не сделаю! – цедил сквозь зубы Муку.
Голос в голове рассмеялся.
“Тогда у тебя ничего не выйдет. Все твои жалкие потуги – ничто. Ты топчешься на месте. И не получишь никакого результата”.
Муку отмахнулся от голоса.
– Я уже все приготовил. У меня уже есть то, что нужно.
Он взял в руки свиток, заполненный сложными рунами и пропитанный той же едкой субстанцией. Свиток, который давал необходимый эффект. Муку поднял свиток и подал на него чакру, чувствуя неприятное покалывание.
– Замрите.
Но два тела, находившиеся в лаборатории, и так не двигались. Муку потыкал пальцем в одного из них, но никакой реакции не последовало. Улыбнувшись, он взял со стола скальпель и резанул по коже. Снова никакой реакции.
– Вот так уже лучше. Видишь? Ты видишь?! Не потребовались мне твои советы!
Но голос, вопреки обыкновению, промолчал. Умолк, впервые за долгое время.
В этот вечер Муи решил понаблюдать за сеннином, тем более, освободилось немного времени. Он смотрел, как двигается его новый партнер, и размышлял. Размышлял о важном и не очень. Например, о том, что будет делать дальше и как выстраивать взаимоотношения с Коноховцем. Кьюджин пока не намекал на то, что ему как-то мешает печать, но снять ее следовало, хотя бы в знак доверия. А еще размышлял над тем, почему сеннин открыто показывает эти движения? Уверен, что для стороннего наблюдателя они будут бесполезны? В этом есть смысл, повторить такое не сможет не сам Муи, ни кто-либо из этой тюрьмы.
В ложе вошел один из синоби, поклонившись.
– Мастер, пришел ваш сын.
Это было неожиданно. Раз поднялся из своих подземелий сам, значит, есть, чем похвастаться.
– Пусть войдет.
Синоби ушел, а через несколько секунд Муи ощутил резкий запах химии и всего того, от чего все еще отмывалась его любовница.
– Отец, у меня получилось!
Муи даже поднялся, разворачиваясь лицом к широко улыбающемуся сыну.
– Конкретнее, – он тоже был рад и не сдерживал своей улыбки.
Сын продемонстрировал свиток.
– Это контролирующий элемент. Сегодня весь день потратил, чтобы проверить его работу. Никаких проблем. Послушные, как дрессированные собаки. Не единого сбоя. Я даже привел двоих с собой, чтобы показать...
Отец с сыном продолжали разговор, а два подопытных стояли в коридоре неподалеку, изображая статуи, в сопровождении пятерых синоби клана. Стояли неподвижно, ожидая новых приказов. А затем почти синхронно повернули головы в направлении Кьюджина. Они не могли видеть сеннина, но отлично его ощущали. Синоби переглянулись, напряглись, но сделать ничего не успели.
Тем, кто стоял ближе, первым же ударом выпрямленных ладоней пробило грудь. Остальные успели дернуться, но не более того. Бывшие заключенные двигались быстро и били очень сильно. Закончив с синоби, они оба направились прямо на арену, к Кьюджину, но разными путями.
Первым выскочил на арену тот, кто уже сталкивался с Коноховцем ранее. Перепрыгнув ограждение, он присел на ноги, упершись в пол руками и подняв на Кьюджина лицо, оскалился, тихо зарычав. Коноховец бросил взгляд на ложе с Муи, соображая, что делать. Подопытный был настроен агрессивно, но драться сейчас в планы Кьюджина вроде не входило. Но на арену выскакивает второй заключенный, с другого направления, будто зажимая Коноховца в тиски.
На миг все трое замерли. А затем зеки бросились в атаку. Первый подскочивший к Кьюджину зек нанес удар ногой, который Коноховец легко блокировал. Сразу тем же образом атаковал и второй заключенный, но удар снова врезался в блок. Коноховец присел, уходя от удара рукой, и сразу сам нанес удар ногой по второму зеку. Тот отскочил назад, уходя от атаки. Первый снова атаковал рукой. Кьюджин перехватил удар левой рукой, нанося два удара правой по ребрам и снизу по челюсти. А затем пинком откинул противника от себя.
Второй тут же снова бросился в атаку, но Коноховец пропустил его мимо себя. Зеки накинулись на него вдвоем, атакуя с одного направления. Удар ноги Кьюджин отбросил блоком, удар руки блокировал, не успел отвести еще удар, из-за чего получил по ребрам ногой. Зек нанес прямой удар руки, но Кьюджин перехватил руку и перебросил противника через себя. Второй накинулся на него со спины, схватив за шею и потянул на себя. Кьюджин толкнул свое тело верх и, полетев вниз, с инерцией ударился спиной в противника, так же переворачивая его через себя.
В ложе, где Муи разговаривал с сыном, не замечая происходящего на арене, ворвался один из синоби.
– Мастер! Подопытные атаковали наших! Они на арене.
Глава тюрьмы обернулся и увидел, как сеннин дерется с заключенными.
Кьюджин уклонился от замаха рукой, пнул заключенного, который был за его спиной, и возвратным движением выкинул ногу вперед, ударив второго. Резко сдвинулся назад, ударяя локтем в грудь, а затем и по лицу, но тут же получил удар от второго. От второго удара уклонился, толкнув зека за спиной в того, что был спереди, и подогнав дополнительным пинком. Но противники удержались на ногах и снова бросились вперед.
– Муку! Останови их!
Парень поднял свиток, послал на него чакру, приказывая.
– Стоять на месте!
Никакой реакции, бой продолжался.
– Стоять на месте! – выкрикнул Муку.
– Бесполезно, – процедил Муи,и сам бросился на арену.
Откинув одного зека в сторону, Кьюджин чуть пригнулся, пропуская удар над собой и одновременно разворачиваясь вокруг своей оси. Уклонившись от удара, он на выходе сам ударил локтем по лицу зека, снова пригнулся, ударив в бедро и заставив присесть, резко выпрямился, схватил зека за голову, ударил коленом по лицу. Однако хруста не последовало. В этот раз подопытные были чуть помедленнее, но покрепче. Даже сильные удары не причиняли им вреда, только дезориентировали ненадолго.
Отец с сыном выпрыгнули на ринг, и Муку тут же повторил жест со свитком, направив в него чакру.
– Приказываю не двигаться!
Подопытные не реагировали. Муи, начал хмуро складывать печати, приказав соклановцам:
– Не приближаться!
Кьюджин блокировал левой рукой удар зека, атаковавшего со спины, локтем правой ответил ударом в живот, а затем добавил кулаком в лицо. Второй зек ударил ногой с разворота в голову, но Кьюджин пригнулся, однако не успел уйти от второго удара в грудь, отчего отшатнулся назад. Сразу перехватив атаку первого противника, заблокировав удар рукой, этой же рукой он ткнул зека в плечо. Сдвинулся ко второму, который уже начал удар ногой. Ударил на опережение по его ноге своей, а возвратным движением ударил по ноге другого зека. Пользуясь заминкой, поменял опорную ногу и ударил ногой в пах и этой же ногой по лицу.
Зек упал на спину, и к нему подскочил Муи, приложив ладонь к груди.
– Катон: Тенро!
Тело взревевшего от боли зека быстро покрыло пламя. Печать пыталась сдержать чакру. Чакра из-за минерала пыталась зарастить повреждения и действовала все сильнее. Печать, реагируя на чакру, все сильнее жгла тело. Замкнутый круг. За пределами ринга терлись синоби с цепями, готовые схватить второго зека, снова бросившегося на Кьюджина. Но теперь вместе с Коноховцем зека отоваривал еще и Муи. Вдвоем они просто били по очереди, не давая подопытному и шанса. В какой-то момент Муи приложил к его груди ладони и снова произнес:
– Катон: Тенро!
Второй заключенный вспыхнул. Ринг заполнился запахом паленой плоти. Кьюджин, машинально поглаживающий протез, вопросительно глянул на Муи.
– Небольшое недоразумение, – Муи бросил испепеляющий взгляд на сына, будто указывая, кого именно считает недоразумением.
– Отец! Я все проверил! Все было нормально!
Подобный колокольному звону, хохот шипяще-рычащего голоса в голове мешал нормально думать.
– Я бы спустился вниз и сам посмотрел. Зачем было тащить их с собой?!
– Отец, я...
– Все! Возвращайся вниз! И больше никаких действий без моего контроля!
Муку хотел еще что-то сказать, но помолчал и, понурившись, покинул ринг. Муи глянул на Кьюджина, тоже собирался что-то сказать, но Коноховец его опередил.
– Все нормально. Это было даже забавно. Но все же лучше контролируйте разработку. Пока безумный ученый под контролем, все отлично. Но стоит его отпустить – катастрофа. У нас собственный живой пример есть.
Муку спускался вниз, пытаясь не обращать внимания на хохот в голове.
“Ну что? Справился без моих советов? Обманул всех? А?”
Муку отмахнулся.
– Заткнись! Отстань от меня! Я узнаю, что произошло, и...
Голос снова засмеялся.
“Что ты узнаешь? Тела сожжены до состояния пепла! Ты и понятия не имеешь, почему твой свиток не сработал! А я знаю!”
Муку поморщился.
– И почему же?
“Да потому что и не должен был. Потому что это не ты со своим свитком контролировал их”.
Парень остановился, уставившись в одну точку, будто смотрел на того, с кем говорил.
– А кто?
Снова смех, но уже другой. Не хохот, который издают те, кто наблюдает за чужой неудачей. Смех, предвкушающий.
“Артефакт. Его сила”.
Муку даже сплюнул от негодования.
– Я и так знаю, что сила артефакта способна их контролировать.
“Да. А то, что эту силу не в какие свитки не поместить, до тебя не доходит?”
– И что мне делать?
“Ты знаешь. Я уже рассказал тебе. Все рассказал”.
Муку еще постоял на лестнице, принимая какое-то решение, а затем уверенно кивнул.
– Да, я помню. Но...
“Ты не слушал моих советов, поэтому ничего не получалось. А теперь все получится. И отец похвалит тебя. Снова похвалит. Ты видел, как рад он был успеху? Он снова будет рад. В этот раз все получится так, как надо. Это я могу тебе пообещать”.
Парень снова кивнул:
– Да. Да! Теперь все получится!
И побежал вниз. Теперь он знал, что нужно делать. Он точно знал, что нужно делать.
====== Глава 4/18 ======
Рьюзецу без стука вошла в кабинет, неся в руках поднос с чаем. Девушка дружески улыбнулась Кьюджину, что не произвело на последнего никакого впечатления. Видимого. Да и чай ему не слишком понравился.
– Ты сказал, что хочешь узнать о человеке, который предоставляет мне минерал.
Коноховец кивнул:
– Да, нам уже несколько раз приходилось пересекаться с его подопечными. Они создают много проблем. Слишком много.
Отпивая горячего чая, Муи задумался ненадолго, прежде чем ответить:
– Не знаю, главный человек он или подчиненный, но... Старик, но возраст определить не берусь. Он не похож на синоби. Сколько я за ним ни наблюдал, ни разу не заметил, чтобы он проявил хоть какие-то присущие синоби, действия, реакции, что угодно.
Однако Кьюджин подтвердил соображения Муи.
– Среди его подчиненных мы почти не встречали синоби. А если там и были какие-то нукенины, то только наемники. Да и вообще эта организация синоби не любит, так что ваши слова – скорее подтверждение известных нам фактов.
– Не любят синоби? – Муи немного удивился.
Он слышал о разных организациях. Некоторые состояли из синоби, некоторые активно пользовались их услугами, охотно или не очень, но таких, чтобы “не любили” на его памяти не было.
– Именно. Правда, это может быть ширмой, но самые фанатичные высказывались как раз в том ключе, что мир нужно вовсе избавить от синоби.
– Простите, – встряла в разговор девушка, – но такое вообще возможно?
Коноховец кивнул:
– Вы, возможно, удивитесь, но да, это вполне реализуемо. Как ни странно, подавляющее большинство синоби – клановые. Эти способности передаются через кровь. Даже те, кого называют безклановыми, не имеющих никаких особых способностей, помимо общих, все равно имеют среди своих предков кого-то из кланов. Исключения – редкость. Два или три человека за поколение в Великой Скрытой Деревне. Если кому-то, каким-то образом, удастся вырезать большую часть синоби, появление новых будет сведено если не к нулю, то близко к этому. То, что это сложно выполнимо – другой вопрос.
У девушки по спине пробежались мурашки. До этого момента она о таких вещах не задумывалась. А вот Муи понял все правильно.
– Подожди. Ты хочешь сказать, что наши исследования...
– Они хотят получить возможность сделать людей сколько-нибудь опасными для синоби. Убивать неопытных гэнинов они вполне способны. Толпой, неся чудовищные потери, но способны. Да и методами эти ребята не гнушаются, устраивая... всякое. Методов борьбы существует великое множество, совсем не обязательно вообще сражаться.
Муи задумался, а Кьюджин не торопил его.
– Сложно поверить, – признался глава тюрьмы.
Коноховец кивнул:
– Я знаю. И потому не настаиваю, что мое видение ситуации является единственно верным. Я могу ошибаться. Но, к сожалению, со временем я встречаю все больше доказательств, подтверждающих мои соображения. Да, на данный момент я не верю, что они когда-либо дорастут до того, что смогут представлять прямую угрозу для сеннина, даже для сильного дзенина в открытом бою, но... Знаешь, проверять не имею ни малейшего желания.
Муи вынужден был согласиться:
– Да, я бы тоже не хотел. Но мы ушли от темы. Старик. Поскольку не синоби, то хорошо за пятьдесят. Ходит с тростью. Одет в балахон с капюшоном, лицо прикрыто тканью, это искажает голос. На руках перчатки, кожаные. Умен и опытен. Хорошо разбирается в людях, еще лучше разбирается в поведении толпы. Он сразу сказал, что ты умеешь устраивать зрелища. Правильные зрелища.
Кьюджин никак не отреагировал на слова, остался сидеть все так же неподвижно, и Муи продолжил:
– Несколько раз демонстрировал весьма впечатляющую осведомленность. Он сам нашел меня. И, похоже, лучше меня знал, что хранится в этой крепости и как это можно использовать. Больше ничего особо рассказать не могу. Всегда выдерживал одну и ту же линию поведения, но это с большой вероятностью,просто маска. О себе ничего не рассказывал, у меня практически ничего не спрашивал. Только по делу. Минерал его люди доставляли вместе с продуктами. Как они это организовали – я не знаю. Его сопровождающие... Ну, мужчины, где-то около тридцати. Хорошо сложенные, темные балахоны, не разговаривали, только ходили следом. Так же на синоби не похожи.
Кьюджин медленно кивнул:
– Хорошо.
Казалось, даже эта не слишком ценная информация ему о многом рассказала. Муи даже испытал некоторую зависть. Его собеседник отличался аналитическим умом, быстро анализировал информацию и находил необычные подходы в разных ситуациях. Одно его предложение о сотрудничестве чего стоит. Да и осведомленность. Возможно, он так же, как и тот старец, собирал крупицы информации, составляя из них целостную картину.
– Хорошо, – повторил Коноховец, – не откроете мне еще одну тайну? Тайну вашей крепости.
Муи ожидал подобного вопроса, но его также мучило любопытство.
– А что тебе самому известно?
– Не много. Ее пытались штурмовать войска Камня и Облака в разное время. Это не считая всяких мелких сошек, но раз за разом умывались кровью и отступали. Тем не менее, ваш клан находится здесь в фактической ссылке, причем очень давно. Дальше – только слухи, ничего конкретного.
Глава тюрьмы не верил, что это действительно все, что известно Коноховцу, но спорить не стал.
– Так уж получилось, что я сам знаю далеко не все. Со всеми этими постоянными войнами, конфликтами, нападениями сохранились далеко не все записи, что делали мои предки. Насколько я знаю, хм... Наш клан не ссылали сюда для охраны крепости. Не совсем так. Мы – те или потомки тех, кто был посажен сюда охранять крепость. Мы так долго здесь живем, что... Ну, получили некоторые способности от того, что охраняем. Или, точнее, храним. Это артефакт. А если точнее – клетка. Что или кто в ней находится... – Муи развел руками, – эта информация утрачена. Но, если на крепость напали, двадцать один член клана должен собраться на, хм, ринге и произвести определенный ритуал. Один из нас, избранный заранее, отправляется к артефакту и получает от него силу. Силу, достаточную, чтобы отбить практически любое нападение. А затем умирает. Это должен быть определенный человек. В свитках его называют избранным, но я бы назвал его проклятым. В предыдущем поколении это был мой дядя. После его смерти...
– Твой сын, – безошибочно угадал Кьюджин.
Муи кивнул.
– К счастью, на нас больше не нападают, так что есть надежда, что и ему своей жизнью жертвовать не придется.
Коноховец ухмыльнулся:
– Биджу, и вы туда же? Благородная жертва, – он обреченно выдохнул. – Похоже, это вечный человеческий порок: создавать себе великомучеников собственными руками. Когда же вы, наконец, поймете, что это чудовищно и неэффективно.
Муи испытал некоторую обиду за всех тех, кто когда-то отдавал свои жизни за клан.
– Не стоит недооценивать силу человеческой добровольной жертвы.
Коноховец поморщился:
– Это сила человеческой лени и тупости. Жертва – самый простой вариант, требующий меньше всего усилий. Не потому его везде используют, что он очень хорош, а потому, что прост, и ничего придумывать не надо. Хотя, если вспомнить про то, когда это все было придумано...
Кьюджин задумчиво смотрел на Муи. Коноховец размышлял над чем-то, и глава тюрьмы не собирался ему мешать.
– Время, – наконец, вновь заговорил Кьюджин. – Если определить время, когда был создан артефакт, то можно примерно вычислить, что именно в то время происходило и кто мог оказаться в вашей клетке.
– Во времена Отшельника Шести путей много чего происходило, – пожал плечами Муи, – он же был богом среди синоби.
– Был ли? И кого ты считаешь богом, Муи? Мне неизвестен ни один настоящий бог. А единственный, приблизившийся к этому статусу реально существующий дух – Шинигами.
Неожиданный поворот дискуссии, но Муи было даже интересно.
– Ну, насколько известно из легенд, Рикудо мог создавать объекты из чакры, создал луну и вообще первым узнал о существовании чакры.
Кьюджин чуть улыбнулся:
– И? Это делает его богом?
Муи удивился, не поняв сути вопроса.
– Допустим, все, что ты сказал, верно. Но задумайся, Муи. Каждый синоби с помощью чакры преобразует окружающий мир, используя ниндзютсу. Возможно, Рикудо лишь достиг в этом вершины мастерства, что еще не делает его богом. Мне известны синоби, тем или иным способом добившиеся бессмертия. Рикудо бессмертным не был. Вообще, существует миф, что Шинигами и есть Рикудо. То, что с ним случилось, когда он достиг совершенства во всем.
– Интересная идея, – улыбнулся Муи.
– Еще какая. Становиться бессмертным привратником на пути умирающих душ. Сомнительная перспектива, на мой взгляд. Небезызвестный Орочимару мертвецов поднимать может. И сам бессмертен. Может, о нем тоже лет этак через тысячу будут вспоминать как о боге. Или о нас с вами, как о первопроходцах в создании каких-нибудь существ, которые через тысячу лет вытеснят синоби. Может, Рикудо вообще синоби не был? Мне известен сеннин, учитель которого сам так сеннином и не стал, но научил ученика, простите за тавтологию. Время хоронит историю, оставляя лишь легенды, Муи. Никто сейчас не скажет точно, что происходило много лет назад. Лишь некоторые намеки. Но, как я уже сказал...
Закончить он не успел. С улицы донесся сигнал тревоги. Коноховец вопросительно взглянул на Муи, а тот крикнул:
– Стража!
Двое подчиненных тут же вошли в дверь, готовые драться или защищать мастера.
– Откуда идет тревога?
Синоби переглянулись.
– Сейчас выясним.
Муи беззвучно выругался, оглянувшись на гостя.
– Дай мне несколько минут, чтобы решить проблему, и мы продолжим разговор.
Коноховец кивнул, снова размышляя о чем-то. До тревоги, похоже, ему не было особого дела. Или он просто не показывал этого. Рьюзецу осталась в кабинете. Не то, что бы ей хотелось поговорить с безмолвным гостем, но не за любовником же таскаться. Хотя на самом деле хотелось, конечно. Было в этом Коноховце нечто, делающее его не таким, как все остальные. И не что-то одно, список отличий был длинным. Начиналось с совершенно туманного прошлого. Если собрать все слухи, которые о нем ходили, хватит на целую жизнь. А ведь Кьюджин был относительно молод, вряд ли больше двадцати пяти. А если убрать слухи и оставить то, что было правдоподобно, все равно получалась весьма насыщенная и интересная жизнь. Следующим пунктом шло то, что он сеннин. Сеннины сами по себе были той еще редкостью. Сколько живых сеннинов сейчас жило в мире? Вряд ли больше десятка. Пятая Хокаге в Конохе, ее бывший напарник, Извращенный Отшельник и писатель Джирайя, и этот Кьюджин. Плюс к ним еще небезызвестный Орочимару. Четверо так или иначе относились к Конохе, по крайней мере, были выходцами из нее. Были два сеннина в Облаке, и один точно жил в Тумане, об остальных только слухи. И вот, один из них сидит прямо перед ней. Все равно, что прикоснуться к живой легенде. Синоби, что серьезно порушил Великую деревню, вот он, всего в десятке шагов. Были в нем и другие отличия. Поведение. Сколько раз Рьюзецу видела Кьюджина, парень всегда был спокоен. Небольшие проявления эмоций были, скорее, для собеседников, просто для поддержания беседы. Совсем не факт, что Кьюджин действительно что-то чувствовал и чувствовал то, что показывал. А может, и совсем наоборот, показывал именно то, что чувствовал, потому что скрывать не боялся.
Коноховец перевел взгляд на девушку, показывая, что отлично чувствует ее пристальный взгляд. Он всегда замечал ее взгляд, даже когда она это скрывала. Прекрасный миф о том, что любой опытный синоби всегда ощущает, когда на него смотрят. Глупость. Любой опытный синоби может смотреть так, что его взгляд не ощутить обычным чутьем. И этот взгляд. Тусклый свет зрачков. Странный взгляд. Будто взгляд со стороны, спокойный, отрешенный. Будто ему плевать, что происходит вокруг, будто он – сторонний наблюдатель. Стоит признать, в его поведении это тоже отражалось. Кьюджин узнал, что здесь проводятся какие-то эксперименты, и ничего. Как будто так и должно быть. Нет осуждения, нет настороженности. Только интерес, и то слабый. Видимо, у синоби, отправившего на тот свет не меньше тысячи человек, понятия морали, если и остаются, приобретают весьма своеобразные формы.
Коноховец потерял к Рьюзецу интерес и снова уставился в пустоту, над чем-то размышляя. Ее взгляд ему был безразличен.
– Могу я задать вопрос?
– Не обещаю, что отвечу.
– Почему ты сидишь здесь? В тюрьме? Не верю, что тебя действительно можно здесь удержать против твоей воли.
Кьюджин все так же смотрел перед собой.
– Есть причины.
На чем ответ и закончился. Но он и не обещал, что обязательно ответит.
– У тебя есть семья?
– Возможно.
– Завидую твоей жене.
– Звучит, как насмешка, учитывая, где я нахожусь, – сохраняя спокойный голос, отвечал Кьюджин.
– Но у тебя есть причины на это, – напомнила Рьюзецу.
Коноховец кивнул, переведя взгляд на потайную дверь. Ту самую дверь, что вела в лабораторию Муку. Затем перевел взгляд на Рьюзецу.
– Я знаю, кто поднял тревогу.
На то, чтобы сложить два и два, у девушки ушли мгновения. Она вскочила, соображая, что сделать. Броситься к выходу или остаться здесь. В конечном итоге, подопытные не должны были ее атаковать. Вроде. Но раз они снова вырвались на свободу... Параллельно с этими мыслями она материла Муку, у которого в очередной раз все пошло через...
Дверь с грохотом проломилась, и через образовавшееся отверстие вывалился некто. Он не был заключеным, судя по обрывкам одежды. Нет, один из тех, кто работал внизу. Но в остальном... Почти прозрачная кожа, красные круги пропитанной кровью плоти вокруг глаз, черные татуировки, точнее, какие-то символы, появившиеся от вливания чакры. А вот лица Рьюзецу не узнавала, потому что оно немыслимо изменилось. Челюсть выдвинулась вперед, сузилась. Вся голова как-то странно вытянулась. Существо переводило взгляд с сидящего на своем месте Кьюджина на Рьюзецу, будто само еще не решило, что будет делать дальше. Лишь стояло и смотрело, глубоко дыша, отчего расширялась и сжималась грудная клетка.
– А я понял, зачем нужна была сенчакра, – задумчиво произнес Коноховец, рассматривая новое действующее лицо, – она позволяет мутировать организму.
Из прохода вывалились еще два собрата первой твари и зарычали на Кьюджина, тогда как первый рычал на Рьюзецу. Коноховец едва заметно поморщился – этот балаган начал ему серьезно надоедать.
====== Глава 4/19 ======
Рванулись с места все практически одновременно. Рьюзецу дернулась в сторону, складывая печати, а Кьюджин выхватил из-под себя стул и швырнул его в того противника, который атаковал девушку. Стул ударил ему по голове, дезориентировав. Второй противник, бросившийся на Коноховца, хотел то ли ударить головой, то ли укусить, но не вышло. Кьюджин перехватил его голову, стукнул лбом о стол и добавил ударом локтя по затылку, отчего голова пробила столешницу, пройдя насквозь по самую шею. Последний противник вскочил на стол и прыгнул на Коноховца сверху, но был перехвачен и выброшен в окно. Пробив толстое стекло, он улетел вниз. Рьюзецу, которую окружили маленькие пламенные шарики, кажется, даже имевшие что-то вроде лиц, выстрелила ими в противника, но попали далеко не все. Псих загорелся, но вместе с ним загорелось и все дерево вокруг. Кьюджин осуждающе глянул на девушку:
– Ну вот, устроила пожар в кабинете любовника.
Не успела Рьюзецу возмутиться, как Коноховец подскочил к ней, подхватил на руки и, взяв разбег, выскочил в разбитое окно. Рьюзецу пискнула лишь во время прыжка, а затем было слышно только свист воздуха. Несколько секунд полета позволили чуть оглядеться щурящимися глазами. Пламя. Во всех корпусах что-то полыхало, а заключенные выбегали на улицу.
Приземлились с негромким ударом. Девушку на несколько мгновений вжало в руки парня, но ощущение быстро прошло, и она встала на ноги. Контролируемый бардак вокруг медленно превращался в откровенный хаос. Все больше заключенных выбегали на улицы, среди них были и надзиратели и даже синоби клана. А еще то там, то здесь, мелькали психи с измененными лицами, хватали кого-то и утаскивали в неизвестном направлении.
– Зачем ты прыгнул? – девушка бросила на Коноховца вопросительный взгляд.
– Туда поднимались еще твари, а у меня не было желания с ними драться, – он оглянулся, проводя по заключенным взглядом, – к тому же, своих надо найти.
Рьюзецу ухмыльнулась:
– Своих?
– Мы в ответе за тех, кого приручили. Ищи, – он тоже ухмыльнулся, – своих. Ваши синоби способны с этим справиться.
И, больше ничего не говоря, побежал к восьмому корпусу. По пути пришлось распинывать и расталкивать самых нерасторопных, да и зеки бежали из медленно разгорающихся корпусов. Точнее, уже не бежали. Все, кто мог, уже выбрался наружу, и, когда Кьюджин подошел к широким створкам дверей, изнутри на него прыгнул противник. Коноховец схватил створку и резко двинул ее навстречу. Тварь с гулким ударом врезалась головой в металл и потеряла равновесие. Кьюджин схватил противника за голову и зажал его шею между двух створок, а затем подпрыгнул и ногами ударил по обеим. Створки ворот сомкнулись, сжав шею между собой и оторвав противнику голову. Проводив взглядом откатившуюся голову, явно мертвую, Кьюджин хмыкнул и зашел внутрь.
Камеры по большей части уже опустели. Кое-где были раненные, где-то бушевали твари, где-то даже еще отбивались обычные зеки. Вечеринка в самом разгаре. Просканировав каморку надзирателей, Кьюджин зашел внутрь и достал из стола кунай. Все же это лучше любого кухонного ножа, и вполне подходящий инструмент для, к примеру, обезглавливания.
Между лестничными пролетами было достаточно широкое пространство, так что Коноховец не поднимался по лестнице. Первым же прыжком запрыгнув на третий этаж, еще двумя он поднялся на свой уровень. Прислушался. В апартаментах никого не было, во всяком случае, он никого не заметил. Вошел, осматривая обстановку, прислушиваясь к запахам. По виду, драки здесь не было, все вещи на местах, ничего не перевернуто и не разбито. Судя по запаху, и Кин и Заку ушли еще до ужина и больше не приходили.
Выяснив все, что его интересовало, он вернулся на лестничную площадку и без затеи спрыгнул вниз. Неожиданно резко на уровне пятого этажа откуда-то сбоку выскочила сжатая в кулак рука. Ударом Кьюджина впечатало в стену. Стряхнув с себя крошку, Коноховец поднялся, сразу блокировав удар подскочившего к нему противника. Этот выглядел крупнее остальных. Высокий, почти два с половиной метра, полноватый – если по-простому, походил на сумоиста, разве что мышцы были отлично видны под кожей. Удар левой руки Кьюджин хоть и блокировал, но снова оказался впечатан в стену. Силы у противника...
Резко отступил, уклоняясь от неприятно быстрых ударов рук. Не то, чтобы совсем быстрых, мог бы уклониться и контратаковать, но не хотел. Пропустив над собой еще один прямой удар, резанул кунаем по сухожилиям, пригнулся, сблизился, уходя от удара второй руки, резанул по ногам и прыжком перемахнул через перила. Приземлившись, но не забывая следить за слегка замешкавшимся противником, пошел к выходу. Однако за дверями корпуса стоял еще один точно такой же сумоист. Открыв дверь и всмотревшись в лицо мужика, Кьюдин отметил его сходство с предыдущим. Братья, возможно, даже близнецы. Разве что один волосы стянул косичкой и носил аккуратную бородку с усами. А у второго волосы отстрижены и усов нет, но есть бакенбарды.
