Текст книги "Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла (СИ)"

Автор книги: Postulans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 116 (всего у книги 119 страниц)

Кин поставила перед надзирателем чашку, но сама садиться не решилась, отойдя в сторону. Сунг на чашку посмотрел, но пить пока не стал.

– Много, – кивнул Коноховец, – мы все в одну комнату сгрузили, хотите посмотреть? И да, вот это уже взятка.

Надзиратель усмехнулся, взял чашку, отпил.

– Зайду попозже. Что ты хочешь взамен? Раз никого водить не собираешься.

– Пока не знаю. Я так понимаю, о ночном госте спрашивать бесполезно?

Сунг хмуро кивнул:

– Правильно понимаешь.

То, что Сунг сам к этим гостям относился сугубо негативно, было видно невооруженным взглядом, но работа есть работа.

– Ну и ладно, – не стал настаивать Кьюджин. – Заглядывайте в гости, надзиратель Сунг.

====== Глава 4/15 ======

Куноити хромала по коридору, зло матерясь сквозь зубы. Фантомные боли. Боли в ноге, которой у нее уже не было. Каждый шаг сопровождался чувством всаживаемых в позвоночник раскаленных игл. Каждый десятый шаг вспышка боли сбивала дыхание, заставляя остановиться и дышать. Дышать, чтобы унять проклятую боль. Протез противно поскрипывал на каждом шагу, насмешливо отсчитывая каждый десяток. Очередной десятый шаг, и…

– А-а-ар!

Она упала, не справившись с болью. На несколько секунд боль сковала все движения, и она лишь тихо мычала, всеми силами сдерживаясь от того, чтобы закричать в голос. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Боль отпустила. Не исчезла, нет. Теперь она никогда не исчезает. Боль преследует ее ежедневно, ежечасно, каждую минуту, каждую секунду. Боль в ноге, которой нет. Перевернуться, сесть на задницу, оттащить свое слабое измученное тело к стене. Отдышаться. И попытаться подняться, опираясь на стену. Ей предлагали… Нет, ее упрашивали держать рядом с собой кого-то, кто всегда поможет. Она отказала. Просто не могла себе позволить показывать кому-то, как ей больно. Мучительно больно. Снова встала на ноги. Отдышалась, и похромала дальше, отсчитывая проклятые десять шагов. Шаг за шагом, зло ругаясь сквозь зубы.

Ирьенины в один голос твердили, что никаких травм нет. Остатки мертвой плоти на ноге отрезали, синяки и ушибы зажили. Никаких травм. Но это бесило еще больше. Понимание, осознание того, что боль засела не в ее теле, а в ее голове. Засела глубоко, очень глубоко. Там же, где и воспоминание о дне, который она хотела всеми силами забыть. День, когда все кончилось.

Кьюджин не обманул. Никакого обмана. Пообещал гору неприятностей в случае разрыва договора и сам же их устроил. Она все пыталась понять, как могла согласиться на то предложение. Почему не предвидела того, что произошло? Чувство вины за разрушение своего дома сжигало куноити едва ли не сильнее, чем постоянная боль. Но она сделала то, что сделала. И проиграла. Сначала проиграла помощникам Кьюджина. А затем…

– А-а-ар-р-р!

Снова, стиснув зубы, остановиться. Но не упасть, успев облокотиться на стену рукой. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Тера. Ублюдок! Тварь! Желание собственными руками порвать его на куски. Ненависть, лютая, злобная ненависть. Кажется, именно ненависть помогала ей каждый день вставать и двигаться, идти, делать. Месть. Жажда мести. Но Тера был лишь первым. Он ответит за то, что надругался над ней. Тому, кто принесет ей голову Теры, она заплатит очень дорого. Еще больше она заплатит тому, кто приведет этого ублюдка живым. Если он попадет в ее руки, смерть его будет долгой и мучительной. Она применит все свое воображение, чтобы последние дни этого ублюдка были невыносимы. Но он первый. А второй.

Кьюджин. Она отлично понимала, что Като не по своему желанию и не из удовольствия атаковал Суну. Это была его работа. Его обязанность. Но от этого желание убить ненавистного палача меньше не становилось. Эта ненависть была другой. Кьюджин не измывался над ней, не издевался. Нет. Он лишь нанес хладнокровный удар в самое сердце. Один, но какой? Удар, после которого она уже не считала себя живой. Просто призрак, жаждущий мести.

Куноити остановилась рядом с окном, выглянув наружу. Вечерело, но солнце еще не опустилось за скалы. И в его алом свете можно было рассмотреть руины, оставшиеся от ее селения. На месте крупных зданий лишь груды камней. Хоть как-то выстояли удар только нижние уровни резиденции и арена Суны. Но даже так оба здания находились в таком состоянии, что грозили вот-вот развалиться окончательно. А сил и времени на ремонт попросту не было. По остальной Суне разбросаны домики для выживших. Домики. Громко сказано. Куски ткани, натянутые над очищенными от мусора площадками, где ютились выжившие. Казалось бы, что после такого удара выживших будет немного. Но все вышло намного хуже. Скрытая деревня не зря была скрытой деревней. Фуиндзютсу, защитные печати, барьеры. Они должны были защитить. Не защитили, сделали только хуже.

Она помнила, как ругалась с кем-то из подчиненных, пытаясь сквозь ноющую боль вслушиваться в доклад. Защитные печати сработали, но они были рассчитаны на техники, на чакру, но не на то, что обрушилось на Суну. Куноити понимала, это не техника и не чакра. Газовая взрывчатка. Гениально, просто и эффективно. Печати сработали, но лишь слегка удержали ударную волну. Людей, оказавшихся на улице, вмяло в песок, но не убило сразу. А за ударом пришел жар. Воздух, раскаленный сгорающей взрывчаткой и давлением, обжигал кожу и легкие, но не убивал. Мучил и калечил, но не убивал. Кому не повезло оказаться ближе к эпицентру, где ударная волна была сильнее, если не убивало самим ударом, то накрывало осколками. Верхние ярусы резиденции, принявшие первый удар, разлетелись в мелкую крошку и, подбрасываемые в воздух взбесившимися защитными печатями с одной стороны и получающими ударный импульс от взрыва с другой, накрыли большую часть Суны смертоносным каменным дождем. И снова не убивающим, а калечащим и ранящим. Затем от перемены давления воздуха в воздух поднялась вся пыль и мелкий песок, после взрыва начавший медленно оседать на всех поверхностях толстыми слоями.

Именно тогда начался ее тихий кошмар. Она перенесла взрыв, заваленная обломками дома. Но не могла выбраться сама. Раскаленный воздух обжигал лицо, рот и легкие, резал глаза. Чтобы дышать им, приходилось применять технику футона. Так она боролась с жаром. Сама не знала сколько – минуту, час. Она не знала, потому что это время слилось для нее в сплошное повторение одних и тех же действий. Держать рядом с лицом прохладный воздух. Осторожно вдыхать его, не слишком быстро, чтобы не смешать горячий и холодный. Медленно выдыхать. Охлаждать, снова вдыхать. Она ждала, что ее найдут. Но ее никак не находили. Воздух остыл, но вместо него пришла пыль. Теперь куноити фильтровала воздух от мелкого песка, но с каждой секундой это становилось все сложнее. Пыли было все больше, а воздуха все меньше. Из-за облака пыли, вставшего над Суной, стало темно. И она лежала, отгоняя пыль, заставляя себя дышать и стараясь не провалиться в сон, чтобы не умереть. Лежала и ждала спасения. А спасение все не приходило. Потому что вся Суна была заполнена такими же, как она. Заваленными, раненными, борющимися за жизнь. Погибших было немного. Зато раненым не было числа. Выжившие синоби пытались найти и помочь выжившим, обыскивали руины, искали. Искали, а сами не знали, что делать. Несколько колодцев были завалены взрывом, еще несколько забиты пылью. Оставшиеся синоби со сродством воды пытались поднять воды из-под земли, но ничего не получалось. Только через день синоби со стихией воздуха удалось полностью разогнать или посадить пылевые облака. Но к тому времени выживших уже мучила жажда. А поить их было нечем. И не хватало медиков, чтобы лечить ожоги, переломы, открытые раны. Но она всего этого не видела.

Она лежала, неспособная даже повернуть голову, и пыталась дышать. Нашли ее только на третьи сутки. Потом была лихорадка – какая-то дрянь попала в открытую рану. Несколько дней она бредила. А когда все же пришла в сознание и увидела то, чем стала Суна, пожалела, что осталась жива. Треть жителей умерла за эти дни. Они умирали долго и мучительно. От внутренних ожогов, от попавшего в легкие песка, под завалами, от травм, от жажды. Из выживших не меньше трети стали калеками. Многие оставили конечности под завалами. Кто-то сумел выбраться, но не получив вовремя помощи, отчего раны на руках и ногах гноились, а вовремя оказать помощи так и не смогли, так что конечности отнимали. Были и те, кто выжил после полученных внутренних травм, но обречены до конца жизни дышать, терпя боль в груди.

Но даже на этом все не закончилось. Проблема с водой все еще не была решена. Не хватало пищи, медикаментов, просто здоровых рук. И без того плачевное положение грозило стать критическим. Кьюджин выполнил обещание. Выполнил в полной мере.

Еще немного посмотрев на деревню в лучах заходящего солнца, она двинулась дальше. Остатки синоби Суны ютились в академии, находившейся на самом краю деревни и более чем на две трети встроенной в скалу. Пострадала она не так сильно, как все остальное, так что управление Суной сейчас осуществлялось отсюда.

Пройдя до прохода в один из бывших классов, куноити немного постояла у входа, собираясь с мыслями и пытаясь взять себя в руки, и шагнула внутрь. Класс был наскоро перестроен в операционную. На полу – въевшаяся кровь, столы также в крови. Но пациентов здесь уже не было. Им повезло, несколько меднинов выжили и смогли организоваться. Это спасло еще несколько жизней. Но она сюда шла не за этим. Она шла к последнему оставшемуся здесь пациенту. Хотя это сложно было назвать пациентом.

На дальнем столе лежала конструкция из металла и дерева, внутри которой крепились закрытые емкости с живыми органами. Сердце, легкие и мозг. Органы ее брата. К тому, что лежало на столе, она не могла относиться, как к брату. Но и оборвать жизнь так же не могла. Поэтому приходила сюда, садилась рядом и сидела, ощущая тяжелый запах крови. Кажется, несмотря на прошедшее время, она все еще не осознала и не приняла всего произошедшего. Так и сидела, иногда по нескольку часов, а затем возвращалась к себе. Куноити медленно душила неспособность чем-либо помочь своей деревне. Она была слишком слаба, и ей самой сейчас требовалась постоянная помощь. Она сама ничем не могла помочь.

Раздался стук. Куноити вздрогнула. Дверей в классе не было, да и не стал бы никто стучаться. Кто попало сюда не ходит, а остальные не станут стучаться. Но кто это?

Не дожидаясь ее ответа, в дверь вошел высокий человек. Черный плащ с алыми облаками ясно давал понять, кто это. На лице спиральная маска с единственным глазом. Мужчина вошел, наклонил голову чуть вбок и учтиво поклонился. Куноити тихо сглотнула. Сейчас она была беспомощна, беззащитна. Это был не страх, а напряжение. Смерти она не боялась, после всего перенесенного перспектива умереть казалась почти освобождением. Но у нее еще оставались обязанности перед кланом, перед Суной. И у нее были обязательства перед самой собой. У нее еще была ее месть.

– Приветствую, Темари-сама, – голос Акацки был спокоен, – прошу прощения за внезапность. Не могли бы вы уделить мне немного своего драгоценного времени?

Девушка кивнула:

– Я слушаю.

– Наш лидер, Пейн, очень хотел переговорить с вами. К сожалению, по ряду обстоятельств мы не могли появиться раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Вы не против?

Куноити снова кивнула. Акацки сложил печати. Несколько секунд ничего не происходило, а затем перед ним замерцала проекция. Полупрозрачное изображение того, с кем Темари говорила перед тем, как разорвала союз с Конохой. Пейн так же первым делом учтиво поклонился.

– Здравствуй. Сказал бы, что рад снова вас видеть, но это будет неуместно.

Куноити нахмурилась:

– Сказала бы, что рада вас видеть, но это будет ложью.

Пейн кивнул.

– То, что произошло, ужасно. Это трагедия. Я не отрицаю, что вина за ваши беды лежит и на мне. Тем не менее, я обещал вам содействие во время нашего последнего разговора. И готов его предоставить.

Темари перевела взгляд на парня в маске, затем снова на Пейна.

– Мы не выполнили свою часть договора. И не можем выполнить. Гаара мертв.

Пейн кивнул.

– Джинчуурики умер. Но биджу бессмертен. Он возродится рано или поздно. Наша помощь будет уместна, учитывая ваше положение. Вода, еда – все то, что вам нужно, мы способны предоставить. Не сиюминутно, конечно, но способны.

Куноити, несмотря на боль, поднялась.

– Зачем вам это? Такие расходы… Это…

Пейн остановил ее движением руки.

– Я понимаю твой вопрос. Но это дело принципа. Ты можешь как угодно к нам относиться. Но я живу с одной единственной целью. Остановить войны. Остановить раз и навсегда. Потому что в своей жизни я тоже прошел через страдания и боль. И я не хотел бы их приумножать. Но я не всесилен и не всеведущ, ты могла в этом убедиться. Я совершил ошибку. И должен за нее отвечать. Меня глубоко печалит произошедшее. Если бы я мог предоставить вам помощь ранее, я бы это сделал.

Темари отрицательно покачала головой.

– Я не могу тебе доверять.

Пейн кивнул:

– Это было ожидаемо. Но, тем не менее, первый груз с помощью прибудет завтра. Там простые люди. Они привезут воду и пищу. Вы вправе прогнать их. Так же, как в праве и принять нашу помощь. Грузы будут приходить раз в неделю. Если вам что-то нужно, напишите список и передайте этим людям, в следующий раз они попытаются привести то, что вам нужно. Также мы можем помочь, эм…

– Канкуро, – подсказал второй.

– Да, Канкуро. Восстановить его тело. Если ты пожелаешь принять нашу помощь. Сейчас у меня нет времени. Признаться, мы тоже серьезно себя дискредитировали. Но через какое-то время я снова с тобой свяжусь. Надеюсь, мы сумеем преодолеть наши разногласия.

Он вновь поклонился, и проекция исчезла. Акацки в маске снова чуть наклонил голову.

– Прощайте, Темари-сама. Или, возможно, до встречи.

Он применил какую-то технику, и в его глазу будто появилась воронка, в которую всосало все тело Акацки. Секунда, и ничто уже не напоминает о двух ее гостях. Куноити села, с каждой следующей секундой стоять было все мучительнее. Боль и не думала утихать. Ей нужно подумать. Очень хорошо подумать над тем, что произошло.

====== Глава 4/16 ======

Очередное утро очередного дня началось с негромкого стука в дверь. За последние дни Звуковики смогли привести апартаменты в более-менее пристойный вид и даже выветрить большинство неприятных запахов. Встречать гостей было незазорно. Гостью.

Девушка пришла одна, без сопровождения. Не была она надзирателем, не была куноити из клана Муи, не была и заключенным. Заку, открывший дверь, порядком удивился, увидев ее. Не мог он так же безошибочно отличить гейшу, как это сделал Кьюжин. Другая деревня, другая школа, но повадки были очень похожи. Внешне закрытое и скромное кимоно со спрятанным в ткани оружием могло быть легко снято. А под ним не было ничего. И это не считая характерной пластики, мимики и скопа прочих отличительных деталей. Гостью пустили в прихожую и пригласили сесть. А вот чаем не угощали. Коноховец смотрел на нее безразличным взглядом, ожидая начала разговора. Оба Звуковика стояли за его спиной.

– Насколько я понимаю, – гейша не стала играть голосом, выражаясь спокойно, без соблазнительных ноток, – мы с тобой коллеги.

Лицо Кьюжина осталось непроницаемым.

– Признаю, до твоего уровня мне еще расти и расти, – дружелюбно улыбнулась куноити, – меня зовут Рьюзецу.

– У тебя ко мне какое-то дело?

Девушка улыбнулась.

– А ты куда-то спешишь?

– Нет. Но удовольствия от общения не получаю, так что предпочел бы заняться чем-нибудь другим.

Куноити кивнула:

– Например, убил бы кого-нибудь. Да?

Кьюджин промолчал.

– Как насчет небольшого обмена? Сегодня тебя пригласят на ринг. Но не для драки с другими заключенными, а для поединка с нашими питомцами.

– Неинтересно, – ответил Коноховец.

– Мое предложение обмена или поединок?

– Оба.

Рьюезецу хмыкнула.

– За поединок тебе заплатят.

– Не испытываю недостатка в средствах.

– Возможно, тебе нужна плата другого рода? – никаких соблазнительных движений. Гейша намекала на информацию.

Кьюджин едва заметно качнул головой.

– Тебе нечего мне предложить. Я имею достаточно информации, чтобы понимать ситуацию. Информации, за которую мне очень хорошо заплатят за пределами тюрьмы. Больше, чем вы способны предложить.

Рьюзецу кивнула.

– Сразу виден высокий класс. Умеешь набивать себе цену. Но не обольщайся. Ты знаешь не так уж и много.

– Я знаю достаточно, чтобы любая из Великих Какурезато захотела расколотить ваш замок до основания.

Куноити кивнула:

– И ты не первый. На нас нападали много раз, но никто так и не сумел довести дело до конца. Ведь мы еще живы.

Кьюджин позволил себе сдержанную улыбку.

– Молодец, хорошая девочка, выкрутилась. А хочешь, я тебя удивлю?

Рьюзецу кивнула:

– Попробуй.

– Ваши подопытные. Очень живучие ребята. Вот только идея их создания принадлежит не вам. А я знаю, где, когда и как подобные им были созданы. На моих глазах все происходило. И источник минерала мне известен.

Гейша умела держать лицо. Она очень хорошо держала лицо. Но все же промежуток времени, потребовавшийся ей для ответа, очень о многом сказал Кьюджину.

– Вы так уверены, что наши подопытные действительно связаны с тем, о чем вы говорили?

– Абсолютно. Но с тобой я больше ничего обсуждать не буду.

Куноити кивнула.

– Понимаю, – она поднялась, поклонившись, – спасибо за демонстрацию разницы между нами. Теперь я знаю, чему мне стоит учиться.

Коноховец не ответил, даже не смотрел в ее сторону. Рьюзецу удалилась, стараясь выглядеть максимально непринужденно, хотя и была серьезно напряжена. Когда за ней закрылась дверь, Заку вопросительно посмотрел на хозяина.

– Э-э-э… Я не буду выглядеть совсем дураком, если спрошу, что это было?

– Будешь, – ответил Коноховец.

А Кин одарила напарника уничижительным взглядом.

– Что непонятного? Хозяин сделал Муи тонкое предложение.

Заку отмахнулся:

– Это я и сам понял. Просто не верится. Ты всерьез хочешь договориться с Муи?

Кьюджин пожал плечами:

– Если он сам захочет.

Заку нахмурился, что говорило о тяжелой работе мысли.

– Но он глава тюрьмы. А ты заключенный. Мы действительно можем о чем-то с ним договариваться?

– Не мы, а наш хозяин, – поправила Кин.

Коноховец поднялся и неторопливо побрел на кухню.

– Хозяин напоминает, что он еще не завтракал.

Куноити тут же бросилась собирать стол, а Заку пошел вслед, не унимаясь:

– Но что ты ему можешь предложить? Ты и так сидишь в его тюрьме!

– Заку, я пока сижу в пока его тюрьме. Но все может измениться. Он не может меня напугать, ему просто нечем. Зато у него есть, что мне предложить. И у меня есть, что ему предложить. В конечном итоге, мы же не враги. Он выполняет свою работу, у меня есть свои причины сидеть здесь и не рыпаться. Так почему бы нам не договориться?

Кин выставила тарелки на стол, и Кьюджин сосредоточился на еде. Заку некоторое время тоже был занят своей порцией, но вопросы у него не кончились.

– А можешь рассказать, как ты понял, что ему нужно? Ну, про тот минерал.

Коноховец поднял взгляд на шестерку, размышляя, к чему эти вопросы. Хочет донести? Не, пусть донесет. Сразу станет ясно, насколько ему можно доверять.

– Ничего сложного. Я знаю, что это за минерал и откуда он взялся. У меня есть причины считать, что Муи не является одним из тех, кто контролирует место, в котором добывается этот минерал. Если он уже знает, то моя информация интереса для него не представляет и сам торг теряет смысл. Так что представим, что он не знает. Значит, с ним связался тот, кому принадлежит место добычи и секрет минерала. Когда этот неизвестный, назовем его Альфа, договаривался с Муи, он мог как рассказать о минерале, так и не рассказывать, предоставив только сам продукт и описав его основные свойства. Я бы на месте Альфы ничего не рассказывал, во всяком случае, не сразу. Когда будет результат – да, а на стадии разработки – нет. С большой вероятностью Альфа поручил Муи решить проблему с неуправляемостью подопытных. Минерал имеет и другие побочные эффекты, но что мы видели на деле? Психи не нападали на надзирателей. Да и ушли сами. Значит, в какой-то степени их контролируют. Но все это домыслы. На самом деле все зависит от того, какие взаимоотношения у Альфы и Муи. Если достаточно дружеские и доверительные, мне ничего не светит. А вот если между ними есть трения и недопонимание…

Договаривать он не стал, намек был понятен.

– И ты решил рискнуть, – кивнул Заку. – В одном случае ты ничего не теряешь, а в другом можешь многое приобрести.

Кьюджин кивнул:

– У меня есть основания считать, что этот Альфа не относится ни к одной из Какурезато, в лучшем случае связан с каким-то из Дайме. Причем точно не с Дайме Великих Стран – у них и свои исследователи найдутся. Его надежность как партнера очень неоднозначна. Я же вполне могу говорить от лица Конохи. Чувствуете разницу?

Звуковики покивали.

– Значит, ждать ответа? – спросил Заку.

Кьюджин пожал плечами:

– Обычно берут день или два на раздумья. Правда, если Муи не дурак, то позовет сразу, как будет время на разговор.

Заку порывался что-то еще спросить, но Коноховец жестом остановил вопрос и вернулся к еде. Больше по этой теме рассказывать он ничего не собирался, и так достаточно сказал. Правда, к чести Звуковика, он не порывался никуда улизнуть и всегда оставался в поле зрения или где-то рядом. Судя по всему, даже мыслей идти и что-то кому-то докладывать у него не возникало. Про Кин можно и не вспоминать, она не позволяла себе даже намеком показать нечто иное, чем полное подчинение. Ей действительно потребуется реабилитация, чтобы прийти в норму... Ну, или шоковая ситуация. Но, прикинув варианты, Кьюджин решил оставить эту проблему до возвращения, а потом передать Кин в руки медиков. Повторить тоже, что он делал с Саске, не выйдет – ситуация другая. Да и не Коноха это, никакого размаха. К тому же, вреда от состояния Кин нет ни для Кьюджина, ни для нее самой. Даже наоборот. Заметив, что она плохо спит по ночам, первые три дня Кьюджин приходил к куноити, чтобы посидеть рядом, а уходил, стоило ей заснуть. Подействовало – теперь засыпала без проблем и спала крепко.

Муи размышлял недолго. Приказ привести заключенного после обеда был отдан практически сразу после того, как Рьюзецу передала содержание разговора. После этого Муи размышлял над двумя вопросами. Первый – как много захочет Коноховец. Самое очевидное отпадало. Цену информации Кьюджин знал и менять ее на свободу не станет. Деньги ему, вроде как, тоже не слишком нужны. Значит, услуги и информация. И с этим были проблемы. Торговать информацией Муи не мог – это одно из условий существования тюрьмы. С услугами было непонятно. Вторым вопросом было: действительно ли этот заключенный знает, о чем идет речь? И насколько много он знает? Если знает о минерале и о месте, из которого он берется, то должен знать и того, кто минерал поставляет. Но тогда почему старец никак не отреагировал на Кьюджина? Они все же незнакомы? Вопросов было много. И откладывать разговор не имело смысла.

Дверь кабинета открылась, и на пороге возник один из помощников:

– Заключенный доставлен.

– Впустите.

Насколько знал Муи, ранее заключенные в кабинет начальника тюрьмы не попадали. У доносчиков и агентов были другие места для встречи. Но все когда-то случается в первый раз.

Кьюджин вошел, сразу встретившись взглядом с Муи. Он не осматривал комнату, как любой синоби на его месте, не оценивал возможное место для боя, что было у профессионалов в крови на уровне рефлексов. Нет, он просто спокойно дошел до стола и сел напротив Муи.

– Устроим светскую беседу или сразу к делу? – голос спокойный, никакой скрытой иронии.

– У меня нет настроения на беседы.

Кьюджин кивнул:

– Идет. С чего начать?

– Я хочу убедиться, что ты знаешь, о чем говоришь. Без этого весь остальной разговор станет невозможным, – ответил Муи.

Он всматривался в собеседника и никак не мог избавиться от ощущения, что глаза Кьюджина едва заметно светятся. В кабинете было хорошее освещение, которое мешало убедиться в этом точно.

– Минерал. Вы, думаю, используете его в виде раствора. Оказывает влияние на состояние чакры в организме. Позволяет спокойно переносить даже смертельные раны, но до определенного предела. Когда заканчивается чакра, наступает смерть. Побочных эффектов два. Первый – безумие в той или иной форме и степени вкупе с агрессивностью, хотя бывают и исключения. Второй побочный эффект – ниндзютсу и гендзютсу. Изменение чакры почти напрочь лишает способности использовать техники.

Муи вынужден был признать:

– Все верно. Тогда не будем откладывать, что ты хочешь в обмен на информацию об источнике минерала?

Кьюджин чуть улыбнулся:

– Меньше, чем ты ожидаешь. Я не ищу мгновенной выгоды. Скорее, я склонен к сотрудничеству, на пользу нам обоим, естественно.

Муи изобразил немой вопрос, подталкивая собеседника к дальнейшему объяснению, хотя и заметно напрягся.

– Я расскажу вам, где был найден минерал. Деревня Горячих источников. Приходилось слышать о такой?

Хозяин тюрьмы кивнул.

– Она находится в жерле давно потухшего вулкана. Минерал залегает под ней.

– И ты вот так просто мне это рассказал?

Кьюджин ухмыльнулся:

– И что? Ты вот так прям сразу помчишься выкапывать ценный ресурс? Мы оба понимаем, что у вас нет такой возможности. Месторождение наверняка охраняется. А у тебя нет достаточного количества верных людей нужной квалификации, так что это знание для тебя имеет очень спорную полезность.

Муи мысленно ударил себя рукой по лицу. Собеседник имел на руках все козыри, и ему, Муи, было нечем ответить.

– Ты говоришь о сотрудничестве, – разговор все же предстоит долгий, так что хозяин кабинета подумал закурить. – О каком сотрудничестве идет речь?

Кьюджин кивнул:

– Давайте не будем ходить вокруг да около. Ваши разработки имеют для меня интерес на уровне чистого любопытства. Мне любопытно, получится у вас или нет. Запрещать вам и даже мешать не собираюсь. Не верю, что вы сумеете создать целую армию бессмертных болванчиков, способную захватить мир. Хочешь – работай, твое право. Уверенно защищать свои границы и давить на соседей – да. Но Великая Скрытая Деревня – это больше, чем армия. Но, раз ты способен провести такую работу, не привлекая к себе никакого внимания, значит, умеешь вести дело. Терпеливо, вдумчиво. Поэтому я говорю о сотрудничестве. Не лично меня и лично тебя. А, скажем, твоего клана и Конохи. Мы сумеем отбить месторождение минерала и поставлять его сюда. Пока у тебя не накопится достаточно сил, чтобы делать это самостоятельно. Минерал меня мало интересует, хотя у него есть полезные чисто медицинские свойства. В Конохе собраны материалы тех, кто раньше этим занимался. Что я хочу взамен? Верного союзника. И базу для проведения различных исследований вдали от чужих глаз. А, и, конечно же, всю информацию о тех, кто предоставляет вам минерал. Понимаете, о чем я?

Муи медленно кивнул, осознавая всю глубину и широту предлагаемого ему договора.

– Понимаю. Но у меня два вопроса. Первый: как ты можешь говорить от лица Конохи?

– Вам что-нибудь говорит слово “Корень”?

Муи подтвердил собственные предположения.

– Второй вопрос: что помешает тебе кинуть меня?

Кьюджин улыбнулся:

– Здравый смысл? Знаешь, кто обычно предает союзников? – не дожидаясь подтверждения, Кьюджин ответил на собственный вопрос. – Трусы и слабаки. Те, кто боятся, что их предадут. И те, кто слишком слаб и опять же боится, что их предадут. Я предпочитаю простые решения. Как тебе такая логическая цепочка: я не предам тебя, потому что уверен, что ты не предашь меня. Ты не предашь меня, потому что уверен, что я уничтожу весь твой клан, если ты меня предашь. И это не угроза. Это констатация факта. Согласишься – получишь союзника, верного и способного с пониманием относиться к твоим интересам. Хотите расти и развиваться? Я не против, Коноха будет даже рада новому сильному союзнику. Но это дела будущего, а сейчас... Откажешься... – Коноховец развел руками. – Значит, не судьба.

Муи впервые за время разговора улыбнулся.

– Забавно. Эти рассказы про Суну...

Кьюджин кивнул:

– Правда. Ирония в том, что это была кара за предательство.

– Обнажен клинок... Сегодня цикады молчат... Он другом был...

Коноховец не стал никак комментировать хокку. Муи продолжил:

– Мне сложно вот так сходу принять твое предложение. Хотя не спорю, оно очень привлекательно.

– Не тороплю, – Кьюджин чуть склонил голову набок, – но и не тяните слишком сильно. Есть что-то срочное, что нельзя откладывать?

Муи кивнул:

– Да. Поединки на арене.

– Вам нужно, чтобы я дрался? Или что-то иное? – уточнил Коноховец.

– Сенчакра.

Смысла скрывать глава тюрьмы больше не видел. Всего скорее, он согласится на предложение. Было в Кьюджине нечто, чего не хватало старцу. Прямота. Четкие рамки, построенные на вполне понятных разумных основаниях. Да, в этом случае Муи получал подчиненное положение. Но здесь все сводилось к доверию. Старцу не было доверия, вообще никакого. А Коноховскому Палачу?

– Я могу поделиться и так, – пожал плечами Кьюджин, – если в разумных пределах. Но потом ты мне расскажешь, зачем она вам?

Муи улыбнулся.

– Конечно. Что же, я рад, что мы пришли к взаимопониманию.

Кьюджин поднялся и чуть поклонился:

– Взаимно. Врагов у меня хватает, не успеваю закапывать. А вот друзья появляются нечасто.

====== Глава 4/17 ======

Дважды в день сеннин приходил на ринг. Не для того, чтобы драться с кем-либо. Просто вставал в центре и начинал свой танец. Танец, кажущийся одним и тем же, но каждый раз неуловимо отличающийся от того, что был в прошлый раз. И наблюдавшие за этим могли видеть, могли ощутить ту неуловимую в другое время разницу. Превосходство. Сеннин двигался неспешно, медленно, порой на миг застывал в положениях, в которых стоять неподвижно было невозможно. Наклонялся в сторону, замирал, но не падал. И двигался, чувствуя нечто, недоступное другим. И любой зритель мог видеть свет в темных глазах. Не слишком яркий, но заметный.

Но никто не видел того, что происходило внизу. В глубоких казематах Крепости, где артефакт, который вполне мог называться древним, медленно напитывался текущей сверху силой. Где человеческий ум пытался понять законы мироздания и подчинить их себе.

Человек, наблюдавший за тем, как темная едкая субстанция капля за каплей стекает вниз, на тела его созданий, искренне верил, что сможет достичь результата. Сможет подчинить себе законы мироздания. Сможет усмехнуться в лицо природе и богам. Он не был настоящим синоби, слишком слаб. Но был умен. И всю жизнь положил на то, чтобы умом заслужить себе место в этом мире. Но так было раньше, сейчас он верил в то, что не просто пробьется наверх. Он верил, что сможет стать чем-то большим.