Текст книги "«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (ЛП)"

– Эй, Сакамичиии!

От воспоминаний Оноду отвлек взъерошенный со сна, но несомненно проснувшийся Наруко. Кажется, в какой-то момент он избавился от короны, но на щеке у него все еще была вмятина, значит, проснулся он не очень давно.

– Что? – спросил Онода.

– Хочешь чего-нибудь с тележки?

Онода моргнул.

– Ох… нет, не надо, – отказался он.

– Не надо, отлично. Если потом захочешь, можешь взять что-нибудь из моего. Чувак, я умираю от голода, – сказал Наруко, спрыгивая с сидения и покидая купе, чтобы купить себе поесть.

Имаизуми бросил слегка озабоченный взгляд в сторону Оноды.

– Ты в порядке?

– Ага, – невольно усмехнулся Онода. – В порядке. Просто… рад, что еду домой!

Имаизуми нахмурился, очевидно не удовлетворенный ответом.

– В самом деле. Кажется, даже Наруко думает, что тебя что-то беспокоит.

– О. Правда?

– Если ты не думаешь, что то маленькое фиаско с рождественскими хлопушками – просто Наруко как он есть, – сухо сказал Имаизуми. – Если ты спросишь меня, то я думаю, что он сделал – дико неправильную, надо добавить – попытку подбодрить тебя. Поэтому, в чем бы ни заключалась твоя проблема, нам лучше решить ее побыстрее, если мы не хотим увидеть еще более неприятную его выходку позже.

– О, – повторил Онода, на мгновение утратив дар речи. – О, ну… может быть, я был немного напряжен в последнее время? Не думаю, что я хорошо сдал большинство экзаменов, ты и Наруко несчастливы, никому из нас не удалось полетать со времени последнего большого снегопада, а теперь мы не сможем быть вместе, пока не пройдет Рождество. Думаю, просто сейчас много всего беспокоит меня, – неловко признался Онода. – Прости, я не должен утруждать тебя своими проблемами, когда тебе есть о чем беспокоиться.

– Ну, я… Имаизуми смущенно умолк. – В первую очередь прости, что я добавил к твоим проблемам новую. Но… – он поморщился. – Я собираюсь постараться все уладить, обещаю. По крайней мере, с моей стороны.

– Что ты…?

– Надеюсь, ты любишь сдобные котелки, Сакамичи, потому что я купил десять штук! – Наруко ввалился в открытую дверь купе и вернулся на свое место с огромным бумажным пакетом, который нес обеими руками. – И еще купил лакричные палочки, и шоколадных лягушек, и всевкусные орешки Берти Боттса на случай, если ты захочешь чего-нибудь полегче, – улыбнулся он.

– Ничего себе, – пробормотал Имаизуми.

На щеке Наруко дернулся мускул, но больше он никак не показал, что слышал Имаизуми.

– Ох… Шокичи, я действительно очень ценю твое предложение, но прямо сейчас я правда не голоден, – слабо сказал Онода.

– Но ты почти ничего не ел сегодня, – запротестовал Наруко, по-видимому не собираясь сдаваться. Может, Имаизуми и был прав насчет Наруко – может, это еще одна попытка его подбодрить.

– Наруко, сядь и затихни, – сказал Имаизуми, поднимая с сидения рядом с собой сумку и принимаясь копаться в ней, – и Наруко ощетинился.

– И почему именно я должен это сделать? – ухмыльнулся Наруко, поворачиваясь.

– Просто хочу покончить с этим, пока мы все здесь, – мягко сказал Имаизуми, доставая из сумки маленькую, обернутую в красное коробку и протягивая ее Наруко. – Веселого Рождества.

– Чего?

Онода онемел, а Наруко (который действительно сел, как и просили, хотя, видимо, от чистого шока) уставился на Имаизуми так, будто тот только что отрастил вторую голову.

– Ты меня разыгрываешь, – нервно огляделся по сторонам Наруко. – Установил тут скрытые камеры, да? И беспроводные микрофоны? Я прав, так?

– Я не знаю, что это значит, – с бесконечным терпением сказал Имаизуми. – Просто возьми.

Наруко явно не хотел брать и смотрел на подарок в яркой обертке так, словно он оторвет руку, если его коснуться.

– Что ты с ним сделал? – наконец спросил Наруко, поворачиваясь к Имаизуми.

– Завернул, – сухо ответил тот. – Это подарок на Рождество, идиот. Я подумал, что, по крайней мере, это даже ты сможешь сообразить.

Наруко еще сильнее прищурился с подозрением.

– Но это же бессмыслица, – сказал он, видимо достаточно заинтересованный, чтобы предпочесть проигнорировать насмешку Имаизуми. – С чего это ты решил дать мне подарок на Рождество?

– Потому, что по какой-то непостижимой причине мы оба дружим с одним и тем же человеком, и было бы невежливо не сделать этого, – холодно сказал Имаизуми. – И это обычное дело – дарить знакомому, с которым ты проводишь много времени, подарки на Рождество, нравится он тебе или нет. Просто жест, ничего больше.

– ХА… Невежливо? Серьезно? Когда ты вообще беспокоился о том, что ведешь себя невежливо? – язвительно рассмеялся Наруко. – Но это все только отговорки – это ловушка, да? Это будет что-то супермерзкое или – не знаю, обольет меня чернилами, когда открою, верно? Все еще мстишь за плюй-камни, не так ли? Я точно знаю, как работает твой коварный разум, и не собираюсь позволить тебе так легко меня провести.

– Это не ловушка.

– Да? Докажи это, – потребовал Наруко. – Где подарок Сакамичи? Если ты такой заботливый, что приготовил подарок для меня, тогда ты и для него что-то должен был припасти. И где же он, а?

– Поскольку я проведу каникулы у Сакамичи, я подарю ему подарок, когда наступит Рождество, очевидно, – не моргнув глазом, сказал Имаизуми. – Конечно, для него у меня тоже что-то есть. А тебе я даю твой только потому, что мы больше не увидимся, пока не начнется новый семестр в школе. Ты должен быть благодарен, что я тебе хоть что-то подарил, – пробормотал он в сторону.

– Хватит говорить это так рассудительно, – нахмурился Наруко, бросая сомневающийся взгляд на подарок, который оказался во всех отношениях нормальным и относительно безопасным. – Я знаю, ты сделал это для меня, Имаизуми. А что до ловушек, то эта была жалкой! Я ее за милю мог раскусить. Поэтому можешь успокоиться – я тебя пооолностью вычислил.

Имаизуми закатил глаза.

– Ты невероятно глуп.

– Эй!

Имаизуми вздохнул.

– Ладно, хорошо. Я обещаю, что это не ловушка.

– Этого недостаточно, – Наруко упрямо скрестил руки на груди. – Ты можешь просто так сказать.

Имаизуми скрипнул зубами, очевидно теряя контроль над своим с трудом достигнутым терпением.

– Ладно, – с усилием сказал он. – Я открою его для тебя. Как тебе это?

У Наруко дернулся глаз.

– Хах?

– Ну, раз уж ты слишком боишься сделать это, я всегда могу открыть его, чтобы показать тебе, что не о чем беспокоиться. Или, – задумался Имаизуми, – с другой стороны, может, мне вообще не стоит давать его тебе, видя, какой ты привередливый и раздражающий; я начинаю думать, что, возможно, я не чувствую себя таким уж щедрым по отношению к тебе. Так как насчет…?

Наруко выхватил подарок из рук Имаизуми раньше, чем тот успел закончить фразу.

– Никаких возвратов! – рявкнул он, хотя все еще осторожно держал коробку на расстоянии от себя. – Шокичи Наруко не трус! Ты был достаточно глуп, чтобы дать мне что-то, а я буду дураком, если не открою это!

– Да, нам бы, конечно же, этого не хотелось, – голос Имаизуми сочился сарказмом. – Только… не тряси слишком сильно.

– Что? Какого черта я не могу трясти ее? Что в ней?

– Хватит спрашивать, просто открой и посмотри! – рыкнул Имаизуми, и последняя нить его терпения лопнула, как дешевая резинка.

Наруко приступил к делу, но (к раздражению Имаизуми) продолжил отпускать комментарии в процессе.

– Вааа… тут дырки сверху коробки! Что ты делал, ножом в упаковку тыкал? Думаю, ничто так не говорит «Веселого Рождества», как применение оружия к своему подарку перед тем, как отдать его. Это уровень гребаного серийного убийцы…

– Во имя… – Имаизуми потер виски. – Ты можешь открыть подарок с закрытым ртом?

Наруко взглянул на него, но тем не менее продолжил обрывать бумагу и ленты.

– Ты понимаешь, что я уже знаю, что это будет что-то ужасное, – сказал он прозаическим тоном. – Я был начеку и знаю, что кто-то таскал флоббер-червей из запасов в кабинете зельеварения, и я ни капельки не удивлюсь, если это был ты, так что я, вероятно, должен сунуть туда руку и достать горсть… о, – смущенно оборвал он себя, достав круглый закупоренный флакон. – Это… бутылка зелья для укладки волос?

Наруко моргнул. Он выглядел удивленным для того, кто в настоящий момент не держит в руке горсть флоббер-червей.

– Прежде чем ты спросишь – бутылка запечатана, – в оборонительной манере сказал Имаизуми. – Я ничего с ней не делал, так что, пожалуйста, избавь меня на этот раз от глупых вопросов.

Наруко фыркнул.

– Нечего обвинять меня в том, что я осторожен, придурок, – сказал он, повертев бутылку в руках. – Но, в самом деле, это… действительно не такой ужасный подарок, я думаю. Странноватый и случайный… и еще дешевый. Но… неплохой. Хах, я правда удивлен.

– Там еще одна часть, – сказал Имаизуми.

Наруко покопался в коробке, на этот раз не так опасливо, и через секунду Онода увидел, что его глаза вспыхнули, как искры. Наруко издал восхищенный звук и вытащил из коробки что-то вроде крошечного мячика из красного меха.

…Только вот мячик, кажется, шнырял по его ладони по своей воле, словно был живым.

Онода не особенно понимал, почему обнаружить эту вещь в подарке было поводом для празднования. Наруко, с другой стороны, кажется, встретил ее с удивительным воодушевлением.

– О боже, шустряк, ты купил мне карликового пушистика? – восхищенно спросил Наруко, смотря на клочок красного меха так, будто это была самая красивая из всех вещей, которые он когда-либо видел. – Он такой милый и даже красный! Я очень хотел такого в детстве, но мама мне так и не купила, потому что, по ее словам, я недостаточно ответственный для питомца.

– Это верно, ты недостаточно ответственный для питомца. Хоть в чем-то я согласен с твоей мамой, – сказал Имаизуми. – Но я никогда не слышал, чтобы у кого-то были проблемы с уходом за карликовым пушистиком. Предполагается, что они почти неуязвимы и едят все, так что это кажется безопасным, даже для тебя.

– Так это, – неуверенно спросил Онода, – …животное?

– Да, это миниатюрный комочек пуха, – пояснил Имаизуми, хотя для Оноды это мало что значило. Он подозревал, что это одно из магических созданий, о которых он никогда раньше не слышал. – Они продаются как карликовые пушистики, думаю, это вроде экзотических питомцев. Они есть разных цветов, и о них просто заботиться, так что они действительно популярны среди маленьких детей, – ухмыльнулся он. – И среди тех, кто думает как маленькие дети.

– Единственная причина, по которой я тебе сейчас не врежу, – это то, что тебе каким-то чудом удалось подарить мне не-ужасный подарок, – рассеянно сказал Наруко, поглаживая карликового пушистика кончиком пальца и воркуя, когда тот поворачивался… спиной? Передом? Боком?

Сколько Онода ни смотрел, карликовый пушистик был похож скорее на помпон с верхушки шапки, чем на животное, и был, по общему признанию, странноватым. Но ведь Наруко был счастлив, так?

Так Имаизуми имел в виду это, когда говорил Оноде, что «постарается все уладить»?

– Хотя чего я не понял, – наконец сказал Наруко, как только смог заставить себя оторвать взгляд от своего нового питомца, – так это почему ты подарил мне зелье для укладки волос. Это не самая обычная вещь для подарка, и у меня уже есть много.

– Подумать не мог, – поморщился Имаизуми, оглядывая волосы Наруко.

– Так ты случайным образом решил, что карликовый пушистик и бутылка зелья для укладки волос совершенно нормально подходят для подарка… – Наруко замолк, будто что-то осознал. – Имаизуми, ты гандон!

Имаизуми, к удивлению Оноды, кажется, боролся с улыбкой. И, как понимал Онода, это была не обычная реакция на то, что тебя назвали гандоном.

– Не имею понятия, о чем ты, – сказал Имаизуми настолько нейтральным голосом, насколько у него получилось.

– Все ты понимаешь! Не могу поверить – уже месяцы прошли! Ты вправду держишь в памяти все ужасные оскорбления, которые когда-то выдумал?

– У меня нет такой привычки, – самодовольно сказал Имаизуми. – А вот ты определенно достаточно озабочен, чтобы держать в памяти все оскорбления, сказанные тебе.

– Нет! Это было…

Онода смущенно приподнял руку:

– Эм, могу я спросить, в чем проблема?

– Он сказал, что я выгляжу как карликовый пушистик, которого макнули в зелье для укладки волос, – Наруко бросил на Имаизуми злой взгляд.

Онода нахмурился в замешательстве.

– Прямо сейчас? Я не помню…

– Нет, не сейчас! – пожаловался Наруко, глядя на Оноду с умоляющим выражением. – Ты не помнишь? Это было, когда мы с тобой только подружились и я впервые встретил Имаизуми. Он сказал, что я выгляжу как карликовый пушистик, которого макнули в зелье для укладки волос, потому что он урод. А теперь он снова обзывает меня так же!

И тогда Онода понял, почему именно Имаизуми дал Наруко подарок – это было, вероятно, предложение мира и объявление войны одновременно.

И вот это был способ Имаизуми улучшить отношения с Наруко? Онода думал, что ему удалось вернуть их к диалогу, но в то же время он, кажется, активно усиливал их враждебное отношение друг к другу.

Так ты собираешься заводить друзей, Шунске?– задумался Онода.

– Не знал, что сделал что-то подобное, – ухмыльнулся Имаизуми. – Ты ошибся.

– Ты в самом деле думаешь, что это смешно, о мой бог. Так вот что все было, да? Просто огромная подготовка к самой убогой ответной шутке на свете. Ненавижу тебя.

– Сожалею, что ты так чувствуешь, – сказал Имаизуми без тени сожаления в голосе. – Ты всегда можешь вернуть подарок, если он тебе не нравится, – добавил он, как бы после раздумья.

– Пошел ты! – огрызнулся Наруко, защитным жестом прижимая карликового пушистика к груди. – Ты его мне подарил, так что у тебя больше нет на него никаких прав. А еще я уверен, что Квоффл думает, что ты узкоглазый и уродливый, и я не хочу снова отдавать его тебе.

Имаизуми дернулся.

– Ты назвал его Квоффл?

– Конечно! Он круглый, как мяч, и красный тоже – отличное имя!

– Это ужасное имя.

– О, прошу прощения. Не догадался, что раз уж мы в Хогвартсе, то должны давать нашим питомцам вычурные имена вроде «Психе». Ты абсолютно прав, шустряк, Квоффл – тупое имя. Я определенно должен был выбрать имя поярче. Что думаешь насчет Агриппы? Парацельс? Моргана ла Фэй? Какие-нибудь другие известные ведьмы и волшебники из прошлых времен?

– Ты знаешь эти имена только потому, что они есть на карточках от шоколадных лягушек, – пробормотал Имаизуми. – Как бы то ни было, мне все равно. Называй его каким угодно дурацким именем.

– Хмм… что тогда, если я назову его Шунске? – лукаво улыбнулся Наруко. – Милый пушистенький маленький Шунске…

Имаизуми сверкнул глазами.

– Ты. Не. Посмеешь.

– Тогда что не так с Квоффлом?

– Абсолютно ничего, – отозвался Имаизуми. – Лучшее имя из всех, что я слышал.

– Я тоже так думаю, – победно усмехнулся Наруко. – Спасибо, шустряк, – весело сказал он.

Ну… может, план Имаизуми сработал лучше, чем ожидал Онода, если прозвище снова было на месте. И «спасибо» Наруко звучало на удивление искренне.

Может, они, в конце концов, и сами могли справиться.

Имаизуми быстро вернулся к чтению, когда волнение немного поутихло, или, по крайней мере, притворился.

– Не стоит, – резко сказал он. – Я говорил, это всего лишь жест. Понятия не имел, что тебе действительно понравится.

– Ну, я обязательно подарю тебе что-нибудь такое же содержательное, – сказал Наруко с тревожно широкой улыбкой. – Сакамичи, ты непременно должен дать мне свой адрес, пока мы не приехали в Лондон, чтобы я мог отправить тебе рождественские подарки.

– Ох, верно! – сказал Онода. – Думаю, и мне твой тоже нужен. Мне послать их совой или…

– Магловской почтой тоже можно. Мой папа магл, помнишь? – сказал Наруко. – Хотя совой, вероятно, быстрее, особенно раз у шустряка есть своя. С, повторюсь, чудовищным именем.

– Заткнись.

После этого они успокоились на оставшуюся часть поездки, и Онода с облегчением подумал, что отношения между Имаизуми и Наруко, кажется, вернулись к нормальным. Плечи Имаизуми наконец перестали быть напряженными, и он действительно расслабился в первый раз за день – если не за всю неделю. Наруко тем временем разломал на куски один из своих сдобных котелков и кормил ими карликового пушистика Квоффла. Странное создание казалось более чем счастливым, поглощая котелок весом с него самого, и у Оноды появилось ощущение, что оно будет счастливо с новым хозяином так же, как и Наруко, когда получил его.

Неприятным же эффектом этой славной умиротворенной поездки было то, что, казалось, совсем не осталось времени до того, как громкоговоритель объявил, что проезд приближается к вокзалу Кингс-Кросс, напоминая Оноде, что он все еще одет в школьную мантию и должен переодеться в магловскую одежду перед тем, как сойти с поезда. После того, как последние несколько месяцев он ходил почти исключительно в школьной мантии, очень странно было надевать старый джемпер и джинсы, ткани и формы которых стали незнакомыми. Когда он застегнул джинсы, его ждал очередной сюрприз – низ его штанин, кажется, стал немного дальше от пола, чем был, когда он надевал их в последний раз.

По-видимому, он все же вырос в большем количестве смыслов, чем думал, с момента приезда в Хогвартс.

Остаток поездки прошел в тумане, и вскоре дождь обрушился на вокзал Кингс-Кросс, и нескольким сотням юных волшебников разрешили высаживаться.

Сойдя с поезда, Онода и его друзья первым делом забрали свои чемоданы и клетку с совой Имаизуми из багажного отделения, но для Оноды даже это действие казалось просто отсрочкой перед неизбежным.

– Думаю, я вижу мою семью там, – сказал Наруко, глядя сквозь толпу, которая закрывала ему обзор. – Наверное, мне надо пойти встретиться с ними.

– Да, наверное, – сказал Онода со сжавшимся горлом.

Дурак, говорил он себе. Конечно, Наруко хочет увидеть семью. И им вовсе не придется быть вдали друг от друга особенно долго. Здесь вообще почти не о чем волноваться, когда они так скоро увидятся снова. А Онода всего лишь был прилипчивым и жалким – кажется, никто больше так не реагировал…

Его мысли прервал Наруко, когда стиснул его в крепких объятиях.

– Буду в самом деле скучать по тебе на каникулах, Сакамичи, – серьезно сказал он. – Кого мне учить всяким крутым движениям в полетах, а? – Он сопроводил это высунутым через плечо Оноды языком в сторону Имаизуми. – А по тебе, шустряк, я вообще не буду скучать. Будет приятно от тебя отдохнуть.

– Мне тоже, – сказал Имаизуми. – Твое отсутствие на целых две недели – самый лучший подарок, который ты можешь дать мне.

– Нажрись дерьма и сдохни, Имаизуми, – сказал Наруко, в последний раз сжав Оноду перед тем, как отпустить. – Веселого Рождества, и увидимся в поезде по пути обратно!

Онода и Имаизуми понаблюдали, как он проталкивался сквозь толпу, неосторожно волоча свой чемодан. Через минуту он был атакован двумя темноволосыми детьми, но присел и поймал их в объятия до того, как они преуспели в том, чтобы опрокинуть его, смеясь над тем, как они пытаются увернуться от поцелуев, которые он запечатлел на их макушках. Грозного вида женщина с огненно-рыжими волосами, собранными в растрепанный хвост, сказала ему что-то, когда он обнимал мальчиков (его младших братьев, по-видимому), он выпрямился и последовал за ней. И перед тем как пересечь барьер вместе со своей семьей, он улучил момент, чтобы послать улыбку и последний раз помахать туда, где все еще стояли Имаизуми и Онода.

Онода, несмотря на то, что отчаянно пытался отговорить себя от этого, не смог избавиться от ощущения внезапной потери. Они увидятся с Наруко всего через пару недель, и Оноде очень нравился Имаизуми, но…

В самом деле было бы лучше, если бы они трое были вместе.

– Ну, наверное, нам нужно пойти и поискать мою маму, – решительно сказал Онода бодрым голосом. – Она, вероятно, где-то снаружи ждет.

Имаизуми рассеянно кивнул, они двинулись сквозь толпу, и Онода задумался, чувствовал ли он при этом то же, что и Онода.

– Почему твоя мама просто не вошла, чтобы встретить нас? – внезапно озадаченно спросил Имаизуми. – Вроде все остальные родители пришли сюда за детьми.

– Да, но она магл, – напомнил ему Онода. – Она не может пройти через барьер.

– О. Верно, – сказал Имаизуми. Он выглядел раздраженным, что забыл об этом.

Несколько долгих минут они шли в молчании, но перед самым барьером Имаизуми остановился как вкопанный. Его лицо исказилось, как будто его что-то беспокоило.

– У тебя все в порядке с этим? – неожиданно спросил он.

– В порядке с чем?

– Тебя не волнует, что твоя мама не может тебя проводить, когда поезд уезжает? – спросил Имаизуми. – Или что она не может встретить тебя, когда ты вернулся?

Онода смущенно нахмурился.

– Я… даже не знаю, наверное, – признался он. – Может быть, да, немного, но она вовсе не так далеко, так что нет большой разницы. Просто все так, и жалобы на это ничего не изменят.

– Но… это вроде как несправедливо, верно? – настойчиво сказал Имаизуми. – Ты прав, огромной разницы нет, но твоя мама и отец Наруко… и все остальные родители-маглы должны ждать снаружи платформы вместо того, чтобы пойти с остальными родителями-волшебниками. Должны смотреть, как они входят, зная, что они смогут увидеть детей раньше. Я задумался, каково это.

Онода почувствовал себя неудобно.

– Да, думаю, ты прав. Это вроде несправедливо – я просто не задумывался об этом раньше. Есть так много правил насчет того, как много о магическом мире моей маме можно знать или видеть, и это всегда казалось просто… одним из них.

– Я тоже никогда раньше на самом деле не задумывался об этом, – сказал Имаизуми, и Онода искренне забеспокоился за него. Имаизуми выглядел странно встревоженным этим осознанием. – В смысле, моим родителям достаточно отправить буквально одну сову, и они узнают все, что хотят, о том, что я делал в Хогвартсе; и они могут проводить меня, когда я туда возвращаюсь, если хотят. Но твоей маме приходится мириться с тем, что ты отправляешься в какое-то таинственное место делать вещи, о которых ей едва позволено знать. Если ты первым не пошлешь ей сову, она вообще не сможет с тобой связаться.

– Ну, если честно, моя мама немного… другая, так что я не думаю, что она действительно беспокоилась, отправляя меня учиться магии, даже если ей не много позволено знать об этом, – сказал Онода. – Но я понимаю тебя, это, похоже, то, что беспокоит многих.

– Я тоже так думал, – тихо сказал Имаизуми, продолжая свой ранее прерванный проход через барьер, и у Оноды появилось отчетливое впечатление, что на данный момент эта тема закрыта.

Хотя он и задумался, почему же Имаизуми поднял ее сейчас.

Мир за пределами платформы девять и три четверти для Оноды был еще более непривычным, чем его старая одежда. Он не заметил, как это случилось, но на каком-то этапе он больше привык к тому, что помещения были освещены магическими свечами, и почти полностью забыл о существовании флуоресцентных ламп. Поэтому его первая реакция на магловскую часть вокзала Кингс-Кросс заключалась в неловком моргании, и он даже не заметил, что они вышли прямо рядом с его мамой, пока не почувствовал себя в ее руках.

– Сакамичи! – сказала она, крепко прижимая своего изумленного сына к груди. – Добро пожаловать домой.

– Мам? – беззвучно спросил Онода, когда окончательно погрузился в ситуацию. Его мама была здесь. Он был снова дома.

Поддавшись порыву, Онода обнял ее и отчаянно прильнул, на мгновение забывая, что Имаизуми тоже здесь и что он, вероятно, предстает перед ним в неловком свете, когда ведет себя как нуждающийся в маме ребенок. Но в тот момент это было слишком важно. Онода никогда не был далеко от мамы такое долгое время, и звук ее голоса принес чувство глубокого облегчения той его части, которую он изо всех сил старался не замечать в последние месяцы.

– Боже мой, прошло, кажется, так много времени, с тех пор, как я последний раз видела тебя, – сказала мама, и Онода понял, что полностью согласен с этим утверждением. – И посмотрите на это! Ты, кажется, подрос!

– …кажется, я не видел тебя вечность, – все же удалось выговорить Оноде. – Я тоже по тебе очень скучал.

Когда они, наконец, отпустили друг друга, Онода, несмотря на все его усилия, громко всхлипнул и подумал, что глаза его мамы подозрительно блестят. Он неловко потер затылок, потом запоздало вспомнил о присутствии Имаизуми и поспешил извиниться.

– Шунске… прости, это так невежливо с моей стороны, да? – покраснел Онода. – Прости… Шунске, это моя мама. Мама, это Шунске. Я писал о нем в последнем письме, которое отправил тебе. Он…

– Ты богатый спортсмен, который дружит с Сакамичи! – просияла мама Оноды, протягивая руку для пожатия, которую Имаизуми неуверенно принял. Зрелище было немного странным, потому что Имаизуми, несмотря на свои одиннадцать лет, был уже выше мамы Оноды и к тому же был элегантно одет и все же полностью напуган невысокой кудрявой женщиной в цветастой кофте и юбке.

– …А вы, должно быть, миссис Онода, – тихо ответил Имаизуми. – Очень приятно с вами познакомиться, мэм, и я очень благодарен за приглашение провести с вами Рождество. Надеюсь, я не вторгаюсь…

– Такой учтивый! – воскликнула мама, взглянув на Оноду, который оробел от смущения за нее. – Тут в самом деле нет никакой проблемы – мы счастливы принять тебя. Боже мой, у Сакамичи никогда не было друзей, так что это перемена к лучшему!

Онода покраснел еще сильнее, и попытался вспомнить, почему решил, что это такая уж хорошая идея, а его мама неустанно продолжала.

– Я даже и не знала, чего ожидать, когда Сакамичи сказал, что действительно подружился с кем-то в школе магии, – говорила она. – Хотя не могу сказать, что ждала кого-то вроде тебя. Ты уже такой высокий! А еще такой симпатичный – однажды ты обязательно станешь покорителем сердец, я это гарантирую.

– Эм… – Имаизуми, кажется, потерял дар речи. – С-спасибо, мэм…

– О, тшшш, – сказала она. – Называй меня Сачико, дорогой. И… упс, – она посмотрела на часы, – нам лучше поспешить, если мы хотим выйти отсюда, пока не приехало наше такси. Можем поговорить по дороге. Ну, расскажи мне немного о себе, Шунске, ты из Лондона? В какую школу ты ходил до Хогвартса? Какая еда тебе нравится? Я собираюсь испечь что-нибудь в ближайшие пару дней, и если ты хочешь что-то особенное, просто скажи мне, и я сделаю это для тебя.