Текст книги "«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (ЛП)"
Автор книги: peterpandemic
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)
Онода улыбнулся ему, кивая:
– Я уверен.
Внимательно изучив его и убедившись в его искренности, Имаизуми наконец согласно наклонил голову:
– Тогда ладно. Только ты знаешь, что хорошо для тебя, и я помогу тебе чем смогу. – Он ухмыльнулся. – Или, скорее, буду помогать, пока мы не встретимся на матче. Боюсь, там тебе придется самостоятельно, Сакамичи.
Удивительно, но эта мысль не напугала его так, как Онода думал. Тяжело считать Имаизуми и Наруко соперниками, потому что пока они были просто друзьями. И когда они наконец встретятся на матче…
Ну, может, к тому времени Онода все-таки догонит их.
*
Тем вечером, когда трое друзей вместе ужинали (в этот раз за столом Гриффиндора), Онода спросил нарочито обычным тоном:
– Эй, Шунске, ты не знаешь, было ли какое-то особенное происшествие, из-за которого первокурсникам не позволяют играть в квиддич? Несчастный случай или что-то вроде?
Имаизуми нахмурился.
– Думаю, чистокровный малыш ушиб пальчик о квоффл, и его отец пригрозил школе иском. Во всяком случае, было что-то подобное. А что?
– Ничего, – пробормотал Онода, терзая брокколи вилкой. – Просто хотел убедиться.
========== Глава 13: В которой прошлое Шунске Имаизуми возвращается за ним ==========
Комментарий к Глава 13: В которой прошлое Шунске Имаизуми возвращается за ним
Имаизуми переживает пару суровых дней, а Онода пытается контролировать ущерб.
Дорогой Сакамичи,
Я помню, что мистер Канзаки что-то упоминал о совиной доставке писем для волшебников, когда заглядывал к нам в тот раз, но я совершенно забыла об этом, пока не спустилась сегодня утром вниз и не нашла эту грозную даму, ждущую за окном! Должна признать, сначала я была немного шокирована, но когда она подняла лапку и я увидела у нее письмо, то быстро поняла, что странные совы, средь бела дня разносящие письма, вероятно, имеют что-то общее с волшебной школой, в которую ты уехал. Я открыла окно, чтобы впустить ее, и увидела, что была права и письмо от тебя!
Психе (чудесное имя – ее владелец, должно быть, настоящий поэт!) – очень спокойная и благовоспитанная для злобного создания, за которое я приняла ее вначале. Еще она, верно, очень сообразительная, раз ей удалось найти меня и доставить письмо прямо к моей двери, несмотря на то, что она никогда раньше не была здесь. Как именно это происходит, Сакамичи? Я знаю, что иногда послания разносят голуби, совы делают так же? Кто-то обучал ее находить адреса или она знает это по волшебству? У меня много вопросов, но пока я просто отдам ей письмо и понадеюсь, что она лучше меня понимает, как ей делать ее работу.
Если отложить в сторону вопрос с совой, я очень рада слышать, что твои уроки интересные (звучит намного увлекательнее, чем математика, это уж точно), но даже если то, что ты изучаешь, кажется тебе странным или мерзким, ты должен убедиться, что усердно работаешь над ними! Хогвартс – очень необычная школа, но все-таки школа, и твоя сегодняшняя работа может сильно повлиять на твои карьерные возможности в будущем. Может, однажды тебе предложат работу, которая потребует хороших познаний в зельеварении или истории, и если это случится, ты наверняка пожалеешь, что не прилагал достаточно усилий сейчас!
Мне очень интересно то, что ты рассказывал об уроках полетов на волшебной метле. Как все прошло? Тебе повезло учиться летать (звучит очень расслабляюще!).
Я счастлива, что у тебя есть друзья, Сакамичи. Они кажутся очень добрыми, и я уверена, что ты принял хорошее решение подружиться с ними. Ты должен когда-нибудь познакомить меня с ними. А я тем временем надеюсь, что они помогали и будут продолжать помогать тебе.
У меня здесь все почти как всегда. Все в порядке, и я продолжаю проводить много часов на работе, чтобы оплатить счета, так что тебе не нужно отвлекаться на беспокойство обо мне. Я заметила, что кафе в нескольких кварталах от нас (где делают мои любимые пирожки с черникой, ты знаешь его) требуется сотрудник, так что я могла бы попробовать устроиться туда. Если я получу эту работу и часы и плата будут подходить мне, я могу уволиться из супермаркета и вместо этого работать там. Это симпатичное место, и, думаю, это была бы приятная смена обстановки – попробовать на новом месте.
Мне бы хотелось еще много чего сказать (или спросить), но, думаю, пока хватит. В конце концов, бедной Психе, должно быть, нелегко было проделать весь этот путь из Хогвартса сюда, и последнее, чего бы мне хотелось, – это усложнить ей работу, написав огромное письмо, которое ей придется нести назад. В любом случае ты ведь скоро приедешь, и тогда мы поговорим обо всем, о чем хотим.
Удачи на занятиях, Сакамичи! И повеселись!
Мама
Онода улыбнулся про себя, пряча письмо назад в конверт. Он почти слышал мамин голос в ее послании, иногда укоризненный, но чаще – открыто заинтересованный и энергичный. Хорошо, что он скоро собирается домой на Рождество, потому что, прочитав письмо от мамы, он еще сильнее заскучал по ней.
– Неплохие новости, как я понял? – спросил Имаизуми, краем глаза уловив легкую улыбку Оноды.
Онода помотал головой.
– Нет, у нее, кажется… все как всегда, – сказало он. – Она больше говорила обо мне – и о твоей сове, вообще-то, – чем о себе. Хотя она всегда такая, и я ничего другого не ожидал. Но она упомянула, что постарается устроиться на новую работу. Надеюсь, все пройдет гладко.
– Хн. Тогда хорошо, – рассеянно сказал Имаизуми, предпринимая героическую попытку показать, что он действительно слушал ответ Оноды, пока его внимание не было неизбежно отвлечено. – Можешь написать ответ, если хочешь, – просто дай Психе денек отдохнуть, прежде чем посылать его.
– Хорошо, спасибо, – сказал Онода, благодарный за предложение. По правде говоря, он в самом деле хотел послать ответ, но из-за неловкости и стеснения не мог попросить и был очень рад, что Имаизуми избавил его от этого.
Хотя Имаизуми был так занят другими вещами, что, вероятно, даже не осознавал, что только что сделал Оноде одолжение.
– Знаешь, я всегда предполагал, что на Рейвенкло учатся умные, Имаизум-иии, – протянул Наруко, взглянув на своего противника через стол. Он положил подбородок на руки, а на его лице расплылась жестоко-радостная улыбка.
– Заткнись! – огрызнулся сердито раскрасневшийся Имаизуми. Побужденный к действию насмешкой, он решительно выбрал одну из своих фигурок и переместил ее на новую позицию на игровой доске с (вероятно, неоправданной) жестокостью. – Посмотрим, как ты с этим справишься, – с вызовом сказал он, скрещивая руки на груди.
Улыбка Наруко поблекла, и он затих, устремив взгляд на доску, чтобы оценить ход Имаизуми и настоящее расположение игровых фигурок. То, как быстро меняется его поведение, когда он настойчиво сосредоточивается на чем-то, Онода находил почти сверхъестественным. Для кого-то столь шумного и неустанно живого, как Наруко, он был удивительно тихим и серьезным, когда осматривал доску, покусывая ноготь на большом пальце, и просчитывал свой следующий ход.
Имаизуми тоже был явно обескуражен внезапными умолканиями Наруко и все еще неловко ерзал на месте и выглядел куда менее уверенным в себе, чем раньше, несмотря на то, что такую же ситуацию они наблюдали на протяжении последних нескольких проведенных ими игр.
Онода не знал, что заставило его думать, что для Имаизуми и Наруко поиграть в плюй-камни вместе – это простой и безопасный способ посоревноваться и поработать над их разногласиями. Действительно, стол между ними удерживал их вне зоны прямого поражения друг друга (при условии, что они не использовали палочки, и они, к счастью, пока этого не делали), но Онода машинально предположил, что мастерство Имаизуми и Наруко будет на одинаковом уровне как в полете, так и на игровой доске. Они оба были из семей, где хотя бы один из родителей – волшебник, оба выросли со знанием, что из себя представляют волшебные игры и как они работают, и Онода (глупо) пришел к заключению, что это означает, что они будут примерно равны по части игровых навыков.
Хотя Онода в любом случае сомневался, что мог бы предвидеть этот результат. Он слегка беспокоился, что Наруко не сможет угнаться за Имаизуми, потому что мальчик с Рейвенкло обладал развитым логическим мышлением и на занятиях постоянно получал оценки лучше, чем Наруко и Онода. Это была хорошая причина, чтобы предположить, что Имаизуми будет выигрывать в стратегические игры.
По крайней мере, так Онода сказал себе, чтобы облегчить свое чувство ответственности за все последующее.
Наруко окончательно продумал свой следующий ход и со вновь появившейся широкой ухмылкой самодовольно взглянул на Имаизуми, отчего тот разозлился. С видом завершенности Наруко поднял одну из своих фигурок и переместил ее снова, что запустило тревожные звоночки в голове Оноды.
– Снова попался, шустряк.
Имаизуми обладал отличными рефлексами, но даже он смог только проговорить короткое проклятие и прикрыть глаза одной рукой, перед тем как все фигурки на доске брызнули в него вонючей жидкостью.
Оноде понадобился один раунд игры, в котором Наруко полностью уничтожил Имаизуми, чтобы понять, что, может быть, не просто его неумение играть позволяло Наруко выигрывать у него так ловко все разы, когда они играли вместе. На самом деле, даже Имаизуми (который, несомненно, был противником лучше, чем Онода) еще ни разу не одержал победу над ним.
Имаизуми медленно опустил руку от лица, закипая от ярости, и Наруко расхохотался.
– Пфффт… о боже, видел бы ты свое лицо сейчас, шустряк. Это просто… не могу… КАКАКА! – Он хохотал так, что едва не свалился со скамьи, на которой сидел. – Не могу поверить, что ты такой отстой в этом! Чем ты занимался все эти годы, что не знаешь, как играть в плюй-камни?
Имаизуми хлопнул руками по столу, а его губы побелели от злости. Казалось, он сейчас закричит, но когда он заговорил, то слова вышли удивительно тихими.
– Сыграем еще раз, – жестко потребовал он.
– Ты действительно думаешь, что если мы сыграем снова, то что-то изменится? – спросил Наруко, борясь со смехом. – Разве тебе не достаточно?
– Сыграем. Еще. Раз, – бесстрашно повторил Имаизуми.
Что-то действительно не так с Имаизуми, подумал Онода, и какое-то ощущение тревоги пробралось в его мысли, когда он смотрел на разворачивающуюся перед ним сцену.
Наруко, очевидно, считал всю эту ситуацию уморительной – неудивительно, ведь он любил выигрывать, а выигрывать у Имаизуми любил даже больше, но все-таки, как и Онода, он находил странным, что кто-то, предположительно такой умный, как Имаизуми, будет так плохо играть в простую настольную игру. Но у Наруко не было преимущества знания о жизни Имаизуми дома, которое было у Оноды. Наруко вырос в семье, в которой, судя по его рассказу Оноде, о нем заботились и старались проводить столько времени вместе, сколько было возможно. В противоположность этому, родители Имаизуми были в лучшем случае отдалены от него, хотя Онода думал, что слово «отсутствующие» лучше всего описывало их роль в жизни их сына.
Принимая это во внимание, неловко думал Онода, совершенно ясно, что Имаизуми не будет так хорош в играх для двоих игроков, как Наруко. До приезда в Хогвартс у Имаизуми не было возможности играть с другим человеком, даже если бы он захотел.
Онода наблюдал, как Наруко начал снова готовить доску, а Имаизуми слегка расслабился, вероятно успокоенный тем, что Наруко согласился начать новую игру, хотя сидел по-прежнему понуро. Капля отвратительной жидкости стекла по его щеке, и он злобно смахнул ее рукавом мантии, ни на секунду не отводя взгляда от доски.
Наблюдение заставило сердце Оноды болезненно сжаться, но он знал, что вмешиваться сейчас будет бесполезно. С самого начала Онода узнал о Имаизуми то, что под своей внешней прохладностью и сдержанностью тот бы на удивление… непоколебимым. Если Имаизуми считал, что должен свести с кем-то счеты, то ничто не могло заставить его отказаться от этого. Лучшее, что Онода мог сделать, – это пережидать и надеяться, что Имаизуми станет более благоразумным, когда осуществит то, что намеревался, что бы это ни было.
– Почему бы тебе не сделать первый ход? – спросил Наруко, снова пристроив подбородок на ладони и наблюдая за Имаизуми краем глаза. Это была умышленно обычная поза, которую Наруко, по убеждению Оноды, принимал специально, чтобы разозлить своего противника.
И это работало.
Имаизуми прикусил губу и, подрагивая от плохо сдерживаемой ярости, переместил свою первую игровую фигурку. Он ничего не сказал – но опять же, в этом не было нужды. На этот раз Онода не сомневался в том, что думает Имаизуми, и ему хотелось, чтобы он смог хоть что-то с этим сделать.
Идея совсем не осенила Оноду. Она началась с крошечной упрямой мысли и постепенно оформилась, когда он наблюдал за игрой его друзей, которая развивалась таким же образом, как и предыдущая. Это верно, Онода немногим мог помочь Имаизуми в этой ситуации, но это не означало, что неспособен помочь ему в целом. И Онода в любом случае планировал написать маме. В процессе этого будет нетрудно задать вопрос.
Наполненный решимостью, Онода достал из сумки новый сверток пергамента и письменные принадлежности. Это было вовсе не лучшее место, чтобы написать письмо (поскольку у Оноды была причина полагать, что поблизости с его стороны стола вскоре будет снова разлит сок плюй-камней), но он хотел как можно скорее изложить свои мысли на бумаге. Он даже был в откровенном нетерпении, когда откупоривал бутылочку с чернилами и готовился писать.
Часть Оноды (более осторожная, рассудительная часть) предупреждала его, что не стоит переоценивать себя, ведь очень возможно, что Имаизуми не заинтересуется его предложением, потому что это очень сочувственный поступок, а Имаизуми все-таки чистокровный волшебник (несмотря на его предполагаемую неприязнь к этому), тогда как Онода всего лишь маглорожденный; но Онода думал, что предложить в любом случае стоит.
Имаизуми много чем помог Оноде с тех пор, как они впервые встретились в поезде, и Онода тоже хотел сделать для него что-то хорошее. Даже если это будет только однажды.
*
Результат злополучного соревнования в плюй-камни был недооценен, но его последствия давали о себе знать еще несколько дней после того, как оно закончилось.
В конце концов Имаизуми не удалось выиграть ни единой игры, и он прекратил свои страдания, стерев новейший слой сока плюй-камней с лица и проговорив: «С меня хватит» обманчиво безразличным тоном.
К этому моменту он, очевидно, достаточно восстановил контроль над своими эмоциями, чтобы снова скрыть их, и даже если он был расстроен результатом (и Онода не видел причин, по которым он не должен был), признаки этого невозможно было обнаружить ни в его позе, ни в выражении. Удивительно, но даже энтузиазм Наруко поугас из-за отсутствия реакции, и он был достаточно счастлив, чтобы согласиться закончить на этом.
Кроме… нет, это было немного нечестно по отношению к Наруко. Он, конечно же, наслаждался победой над Имаизуми и тем, как его это злит, но Онода думал, что даже Наруко выглядит отчасти разочарованным из-за того, что Имаизуми так и не смог выиграть ни одного раза. Было несколько моментов, когда Оноде казалось, что Наруко действительно хочет, чтобы Имаизуми победил, даже если всего лишь на один раунд.
Но в чем бы ни заключалась причина, после Наруко не дразнил Имаизуми так безжалостно, как обычно. Их постоянные споры стали происходить даже реже, хотя, если Онода и думал, что это хороший знак, он жестоко ошибался.
Главная причина того, почему споров стало меньше, была в том, что Имаизуми стал меньше разговаривать, и с Наруко, и с Онодой. Он никогда не был особо разговорчивым, но Онода привык, что время от времени Имаизуми просто болтал, делясь мыслями на разные темы на занятиях или грубо огрызаясь на Наруко, когда гриффиндорец бывал особенно раздражающим. Имаизуми по-прежнему отвечал, когда кто-то обращался к нему с прямым вопросом, но редко говорил что-то по собственной инициативе, что Онода находил тревожным.
И на уроке зельеварения, два дня спустя, он наконец набрался храбрости спросить об этом.
– Шунске, – неуверенно позвал Онода, отмеривая правильное количество крапивы и стараясь в целом выглядеть как обычно. – Могу ли я спросить тебя кое о чем?
Имаизуми посмотрел на него и моргнул. Он как раз добавлял крапиву в свой котел, помешивая против часовой стрелки точными рассчитанными движениями. Онода заметил, что его зелье было именно того сине-фиолетового оттенка, которого, по словам профессора, оно должно быть на этом этапе, если все сделано верно.
Тем временем зелье Оноды определенно стремилось к оранжевому, и (судя по странным звукам, которые оно издавало), возможно, в нем зародилось сознание. Он разберется с этим позже, сейчас важнее Имаизуми.
– Да? – откликнулся Имаизуми.
– О! Хорошо, – сказал Онода, собираясь с мыслями. – Я просто думал, тебя случайно что-нибудь не… беспокоит, что ли?
– Конечно нет. С чего ты взял? – поинтересовался Имаизуми. Он повернулся к своему зелью и, после минутного размышления, добавил дополнительную щепотку тысячелистника и стал размешивать ее.
Онода нахмурился, глядя Имаизуми в спину.
– Ничего особенного – просто ты кажешься тише, чем обычно, по-моему.
– Спасибо за беспокойство, но у меня все хорошо, – сказал Имаизуми. – А вот у тебя все будет наоборот, если ты не уменьшишь нагрев своего котла сейчас же.
В этот момент Онода почувствовал запах горелого и, быстро повернувшись к своей работе, снял дымящийся котел с огня. На грани паники он принялся размахивать над ним шляпой, пытаясь обуздать пламя, охватившее его зелье.
– Вот. – Взмах волшебной палочки – и пламя исчезло. Онода оглянулся и оказался лицом к лицу с Имаизуми, который убрал палочку и поднял ступку, наполненную остатками какой-то белой пасты. – Поток воздуха только увеличит огонь, идиот. И я предполагаю, что ты забыл добавить ягоды омелы тогда же, когда и забыл уменьшить нагрев?
– О-ох, ты прав! – сообразил Онода, смущенный тем, что забыл даже растолочь ягоды, когда отвлекся на мысли о том, как подойти к Имаизуми со своим вопросом.
– Если добавишь их сейчас, то с тем, что у тебя есть, сможешь получить, по крайней мере, проходной балл, – сказал Имазуми, аккуратно соскребая немного ягодной пасты в котел Оноды. – Теперь поставь его обратно на огонь, только не позволяй ему снова так сильно кипеть.
– Хорошо, спасибо, – поблагодарил Онода, возвращая котел на огонь. Зелье, кажется, уже начало приобретать голубоватый оттенок – Имаизуми был просто удивителен.
– Не за что, – сказал Имаизуми и повернулся к своему собственному котлу. – Не забудь помешать.
Онода кивнул, забыв, что Имаизуми не видит его.
– Но в самом деле спасибо, – сказал Онода. – И, Шунске?
– Что?
– Если… если есть что-нибудь, чем я могу помочь, ты можешь сказать мне. В смысле… я вряд ли много могу, но сделаю все, что можно, обещаю.
Имаизуми посмотрел на него – действительно посмотрел в первый раз за день.
– Я благодарен за предложение, – согласился он, и его выражение было чуть-чуть мягче, чем раньше. Кажется, он почти собрался сказать что-то еще, но передумал, потому что закрыл рот и помрачнел. – Но в этом нет необходимости, – быстро продолжил он, видимо посчитав, что его зелье достаточно стабильно, чтобы оставить его на время, необходимое для уборки рабочего места. – У меня все отлично.
Онода сомневался в этом, но не знал, что можно сделать перед лицом такого явного отказа.
В конце занятия Имаизуми и Онода передали свои флаконы с зельем для оценки и, покинув подземелье, обнаружили ожидающего их Наруко. Тот переступал с ноги на ногу, рассматривая проходящих учеников – в другой день Имаизуми отпустил бы замечание по поводу излишней энергии, но сегодня, кажется, он твердо решил полностью игнорировать присутствие Наруко.
Несмотря на все усилия Имаизуми избежать этого, Наруко быстро их заметил, и его лицо выглядело радостным, когда он бросился к своим друзьям.
Или, скорее, к своему другу и еще кому-то, кем он там считал Имаизуми.
– Привет, Сакамичи! О, и ты тоже, шустряк… едва разглядел тебя, с этой стороны ты похож на злобную вешалку. И почему такое лицо, а? – ухмыльнулся Наруко.
Очевидно, он не понял ситуацию, иначе не стал бы приветствовать их с насмешкой над уже загруженным Имаизуми.
Хотя кого Онода хотел одурачить – конечно стал бы.
– Я не заинтересован в том, чтобы делать это прямо сейчас, Наруко, – прохладно сказал Имаизуми.
– Чего-о-о? Делать что? Я ничего не делаю, – запротестовал Наруко в своей обычной манере, хотя и взглянул вопросительно на Оноду, словно в поисках объяснения поведению Имаизуми.
К несчастью, у Оноды его не было, и он мог только пожать плечами.
Наруко нахмурился, его лицо стало упрямым.
– Эй, только не говори, что до сих пор злишься из-за того, что я надрал тебе задницу в плюй-камни на днях.
– Конечно нет, – отрезал Имаизуми. – Это было бы инфантильно и мелочно. Меня раздражаешь ты, потому что эти два качества, кажется, являются твоими определяющими чертами, а я не особенно заинтересован в том, чтобы взаимодействовать с ними прямо сейчас.
– Это больше похоже на того придурка Имаизуми, которого я знаю, – сказал Наруко, и в его последующей улыбке было странное облегчение. – Но если серьезно, было бы действительно тупо, если бы ты злился из-за этого. Это всего лишь дурацкая игра, и я постоянно играл с моими братьями, поэтому в ней я настоящий мастер! Игроки получше тебя проигрывали мне! В следующий раз мы можем поиграть в шахматы или еще что-то, если хочешь… Что-нибудь занудное и скучное, без вонючих штрафных, все как ты любишь. Конечно, я по-прежнему собираюсь выбить из тебя дерьмо, но…
– Наруко.
– Что?
– Заткнись, – сказал Имаизуми.
– Ладно, ладно, – надулся Наруко, очевидно смущенный отсутствием у Имаизуми дальнейшей реакции, положительной или отрицательной. – Эй, Сакамичи! – весело сказал Наруко, обращаясь уже к Оноде. – У тебя ведь закончились уроки на сегодня?
– Ну… мне нужно написать эссе по зельеварению о важности… следования написанным инструкциям… – со стыдом признался Онода. На самом деле, эссе было задано профессором в качестве наказания, когда в конце занятия Онода сдал свой подгоревший и, несмотря на все его усилия, все еще слегка оранжевый образец зелья.
– Пш, потом сделаешь, – пренебрежительно сказал Наруко. – Хочешь полетать со мной? Я просто думал пойти потренироваться, и тебе тоже нужно много тренироваться, если ты хочешь попасть в свою команду в следующем году!
– Ох… ладно, – ответил Онода и на мгновение подумал, будет ли сегодня на квиддичном поле Манами. Сердце подпрыгнуло при мысли о том, чтобы увидеть слизеринского мальчика и, может, снова погоняться с ним. – Да, конечно – я потренируюсь с тобой, по крайней мере, немного.
– Какака, отлично! А ты, шустряк? Пойдешь, или боишься снова проиграть мне?
– Забавно, но я не могу припомнить, чтобы хоть раз проиграл тебе в полетах, – жестко сказал Имаизуми, но Онода сомневался, что даже в самом плохом настроении тот сможет устоять против перспективы потренироваться в квиддиче. – Хорошо. Я тоже пойду.
Хотя это было сказано тем же надменным тоном, которым Имаизуми по умолчанию говорил обо всем, в чем был замешан Наруко, Онода заметил в глазах Имаизуми крошечный проблеск чего-то, чего не было в последние пару дней, и поневоле слегка успокоился. А еще Наруко впервые намеренно попытался включить Имаизуми в их планы, и… да, вау, это было определенно ново и не было нежелательной переменой.
– Потрясно… Я рад, что ты наконец-то стал относиться к соперничеству между факультетами серьезно, шустряк, – сказал Наруко, по-приятельски обнимая Оноду за плечи, пока они продолжали идти по коридору. На секунду показалось, что он хочет сделать то же самое с Имаизуми, но он только слегка приподнял руку перед тем, как передумать и смущенно опустить ее назад. – Но я все еще летаю лучше тебя, – быстро сказал Наруко с небрежной бравадой, чтобы прикрыть свою кратковременную ошибку в оценке.
Имаизуми не подал вида, что заметил что-то – возможно, потому что действительно не заметил.
– Ты так говоришь, но я пока не видел, чтобы ты поддержал какое-то из этих утверждений убедительными доказательствами.
– Вооу, мудак-Имаизуми, кажется, снова оживился, – сказал Наруко. Хотя Онода подумал, что выглядит тот довольным. – Но в самом деле ты должен признать, что я был нааамного быстрее тебя, когда мы в последний раз летали вместе.
– Да, я согласен, что на прошлой неделе ты влетел в ворота с впечатляющей скоростью.
– Эй, единственная причина, по которой ты это увидел, была в том, что я был перед тобой! Знаешь, потому что ты проигрывал.
– Да, ты определенно выиграл гонку, чтобы стремглав врезаться в ворота. Как ни странно, это не то соревнование, проиграв в котором я буду переживать.
При виде перебранки своих друзей Онода улыбнулся про себя. Что бы это ни было, это было знакомо и, конечно же, предпочтительнее, чем Имаизуми, томящийся в мрачном молчании. Он все еще не выглядел полностью успокоенным, но тем не менее это было значительное улучшение.
Однако, как и все хорошее, это не затянулось.
– Снова вы трое, – вздохнул Канзаки, когда, открыв дверь комнаты для принадлежностей, увидел Оноду, Имаизуми и Наруко, нетерпеливо ожидающих на ступеньках. Его голос звучал раздраженно, но на лице была улыбка, и он, отступив в сторону, взмахом руки пригласил войти. – Почему-то я не удивлен. Дайте угадаю, три метлы для вас, ребята?
– Эм… да, – нервно сказал Онода. – Но на самом деле мы думали, нельзя ли будет взять еще и… принадлежности для квиддича?
Канзаки взглянул на Оноду с хитрым выражением на лице, которое очень живо напомнило Мики.
– О, прямо так? Я удивлен, мне казалось, ты не слишком хорошо чувствуешь себя в воздухе – или вообще не любишь летать, если честно.
По-видимому, Имаизуми и Наруко не были единственными, кто заметил летательные… проблемы Оноды. Но Онода мог только быть благодарным, что Канзаки, в отличие от его друзей, очевидно, не считал необходимым публично разбираться с этим от его имени.
– Я буду в порядке, – сказал Онода, думая о том, как чувствовал себя, когда летал с Манами. Теперь он в самом деле говорил правду – однажды ему удалось полетать удачно, и он сможет сделать это снова столько раз, сколько понадобится, чтобы научиться.
Должно быть, он говорил достаточно уверенно, чтобы рассеять чужие сомнения, потому что Канзаки усмехнулся ему с зажатой, как обычно, между его белых зубов зубочисткой.
– Тогда поверю тебе на слово, но вы двое, Имаизуми и Наруко… Онода по-прежнему начинающий, и ваша работа – присматривать за ним, понятно?
Имаизуми и Наруко неуверенно посмотрели друг на друга и немедленно отвернулись, когда случайно встретились глазами. Оба кивнули (во время этого старательно избегая смотреть друг на друга), и Канзаки, по-видимому, был удовлетворен.
– Хорошо тогда, – сказал он, хлопнув в ладоши. – Давайте посмотрим, что тут у нас.
– Так вы в самом деле дадите нам квиддичные мячи? – воскликнул Наруко с таким видом, словно внезапно наступило Рождество. – Вы самый лучший, мистер Канзаки! Мой любимый учитель!
– Спасибо, мистер Наруко, – веселым голосом сказал Канзаки, копаясь в огромной корзине неотсортированных спортивных принадлежностей. – Хотя, боюсь, я не могу с чистой совестью дать вам бладжеры – я не так уж спешу потерять работу, большое спасибо. И про снитч не спрашивайте – они дорогие, и у нас их ограниченное количество, так что я не могу рисковать потерять их. У меня тут есть защита для рук, и давайте посмотрим… я знаю, что где-то была пара старых квоффлов, может, еще мячи для гольфа… – Канзаки выглянул из своих раскопок. – Один из вас может посмотреть в чулане сзади, если хотите.
– Я могу, – сказал Имаизуми. – Что я должен искать?
– Там должен быть квоффл или два, в которых есть немного воздуха. Любой, не совсем разбитый и не из тех, что мы оставляем для тренировок или игр.
– Хорошо, – кивнул Имаизуми и отправился в чулан.
Онода наблюдал за Канзаки и Имаизуми, поэтому был встревожен, когда обратил внимание к Наруко и обнаружил, что тот хитро на него поглядывает, хотя и усмехается при этом.
– Эм… что такое? – спросил Онода, оглянувшись, чтобы убедиться, что рядом нет ничего, что могло бы быть истинной целью этого взгляда.
– А? Ничего особенного, Сакамичи, – сказал Наруко, ни капельки не смущенный, что его застали, когда он смотрел. – Просто я думал, что ты в самом деле говорил правду, когда сказал, что теперь хочешь научиться летать лучше и присоединиться к команде своего факультета.
– Ты думал, я вру? – спросил Онода.
Если совсем честно, он не собирался обвинять Имаизуми или Наруко, если бы они сразу усомнились в искренности его появившегося рвения к полетам, потому что для них эта перемена, вероятно, выглядела беспричинной. Для них было бы естественно быть осторожными.
Наруко пожал плечами.
– Не особо. Мне показалось, ты был честен с нами, но одно дело услышать, а другое – увидеть, так?
– О, – сказал Онода. – Да, думаю, так.
– И… не пойми меня неправильно, я правда счастлив, что ты счастлив, знаешь, но еще я просто думаю, что по-прежнему не знаю, что такого случилось, из-за чего ты изменил свое мнение, – сказал Наруко.
Ответ был легким: Манами. Манами случился.
Не то чтобы Онода не мог сказать об этом Наруко. Но рассказать правду о Манами неизбежно значило бы и указать, что Манами слизеринец. Онода был уверен, что именно эта деталь не понравится никому из его друзей.
Другая, меньшая его часть думала, не вызвана ли его неохота желанием оставить Манами только для себя, но эту мысль он отбросил, как чистую бессмыслицу.
– Э, ничего, в самом деле, – стараясь говорить обычно, ответил Онода. – Я просто… думаю, я учусь в довольно хорошем темпе, так что теперь чувствую себя увереннее?
Онода был уверен, что Наруко видит его насквозь, что заметит, что не так, но тот лишь просиял и хлопнул Оноду по плечу:
– Приятно слышать! Так что, Сакамичи, ты уже подумал, на какой позиции ты мог бы…?
Их прервало бессвязное восклицание, вскоре за которым последовал ужасный грохот.
Несколько безумных секунд Онода провел в попытке сообразить, что случилось, хотя и быстро догадался, что, что бы оно ни было, это явно не что-то хорошее. Грохот издавала куча метел, рассыпавшаяся после того, как Имаизуми, по-видимому, врезался в нее, упав на землю в спешке, чтобы убежать от… что это было?
Там, где раньше было четыре человека – сам Онода, Канзаки, Имаизуми и Наруко, – теперь было пять.
Появившийся мальчик выглядел, по крайней мере, на два года младше, чем нужно для Хогвартса. Но странность его появления возрастом не ограничивалась. Он был тощий, почти как скелет, и одетый в старомодную рубашку и штаны, покрывающие его крошечное тело. Его круглые глаза были впалыми и темными, и это резко контрастировало с восково-бледным цветом лица.
