Текст книги "«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (ЛП)"

Как и обещал Канзаки, август пролетел незаметно.

Последний месяц лета Онода провел в основном так же, как и первые два, погрузившись в свои комиксы и телешоу, но теперь намереваясь максимально насладиться просмотром, чтобы потом суметь прожить без этого весь учебный год. Сейчас, когда Онода думал об этом, приходило и понимание, что он упустит много новых выпусков, пока будет в школе, и не сможет приобрести их до следующего лета или, может быть, до Рождества. Он предположил, что комиксы, по крайней мере, можно попросить купить маму и отправить их ему, однако, с другой стороны, не хотелось заставлять ее тратить на него драгоценное время и ограниченные средства. Кроме того, даже если бы мама и потратила деньги, Онода не был уверен, что она сможет найти сову, чтобы отправить комиксы. Единственная совиная почта, о которой он знал, находилась в Косом переулке, куда его мама пойти не могла.

Оставался один вариант, и заключался он в том, чтобы получить максимум удовлетворения от просмотра своих телешоу сейчас и упаковать в свой чемодан столько комиксов, сколько сможет.

Первую неделю после посещения Косого переулка Онода старательно избегал думать о чемодане возле своей кровати, но в конце концов сдался и открыл его, чтобы взглянуть на свои новые вещи. Его палочка из светлой лакированной древесины все еще выглядела такой же новой и красивой, как в магазине. Онода все еще боялся брать ее, хотя частично только из-за того, что не хотел повредить что-нибудь. Несмотря на заверения лавочника, что эта палочка почти идеально подходит для него и что она вовсе не темпераментная, чтобы противостоять желаниям хозяина, Онода все еще не был уверен, что он случайно что-нибудь не взорвет.

Он отложил палочку в сторону и начал листать свои учебники, рассеянно думая, что было бы неплохо получше познакомиться с волшебным миром, прежде чем отправиться в Хогвартс. Однако эта идея недолго была актуальной, поскольку Онода обнаружил, что текст во многих местах трудно понять без базовых знаний о предмете или он ссылался на такие магические вопросы, о которых Онода никогда не слышал. В конечном итоге он со вздохом отложил «Историю магии», надеясь на то, что большую часть непонятной информации получится наверстать в классе.

И пока Онода продолжал беспокоиться о своей надвигающейся новой жизни в качестве волшебника, день отъезда постепенно приближался. И вот однажды он проснулся по будильнику рано утром, взглянул на календарь и внезапно почувствовал себя испуганным как никогда прежде.

Это было первое сентября.

Не то чтобы Онода забыл про этот день: всю последнюю неделю он готовился к нему. Убедился, что его школьные принадлежности вернулись на свои места, выбрал повседневную одежду, комиксы, которые хотел взять с собой (а потом, когда они не влезли в чемодан, решил, без каких точно не сможет жить). Однако спустя минуту после пробуждения он захотел притвориться, что это было просто обычное утро и что его жизнь останется прежней.

Мама позвала его снизу, ее голос было трудно расслышать, но, вероятно, она говорила что-то о завтраке, и это заставило Оноду подняться, несмотря на непреодолимое желание похоронить себя в одеяле и не двигаться до тех пор, пока они не опоздают на поезд, чтобы больше уже не было смысла куда-то идти.

Ты делаешь это не только для себя, мысленно напомнил себе Онода, ты делаешь это и для нее тоже. Если это единственное, чем можно помочь, ты обязан это сделать.

С этими решительными мыслями, Онода спустился вниз и столкнулся с очень неожиданной картиной. Обеденный стол, который чаще всего оставался пустым, учитывая отсутствие семейных обедов, был аккуратно накрыт на завтрак. Мама расставила несколько сервировочных тарелок, которые были наполнены сосисками, блинами и нарезанными дольками апельсинов. Запах стоял необыкновенный, и Онода понял, что не может вспомнить, когда в последний раз она готовила им завтрак.

Более того, он знал, что мама вернулась домой лишь поздней ночью, а это означало, что, вероятнее всего, она пожертвовала большей частью, если не всем временем для сна, чтобы сделать все это.

Как только эта мысль пришла в голову, мама, суетясь и улыбаясь, поставила на стол кувшин с соком.

– Ах, это ты, Сакамичи! Я как раз собиралась подняться и разбудить тебя! Ты ведь, конечно, не хочешь опоздать в такой важный день!

Несмотря на неутихающий страх перед отъездом, Онода едва не задохнулся.

– Ты… ты сделала это все для меня? – спросил он.

– Ну конечно, – как ни в чем не бывало ответила мама, принимаясь разливать напитки. – Это в последний раз за долгое время, когда я могу приготовить что-то для тебя. Еда в Хогвартсе наверняка будет отличной, раз уж это богатая школа, но сегодня у тебя длинная поездка на поезде, и я не хочу, чтобы ты был голодным. Я сделаю тебе бутерброд, чтобы ты мог взять его с собой на всякий случай.

Все это звучало так нормально. Трудно было сопоставить ее тон с тем, что все стремительно менялось.

– Ну, нам лучше приступить к еде, если не хотим опоздать на поезд, – продолжила мама, усаживаясь за стол, и взяла вилкой сосиску. – Я заказала для нас такси, оно приедет где-то около восьми. Хогвартс-экспресс не уйдет раньше одиннадцати, поэтому у тебя должно быть достаточно времени, чтобы сесть на рейс. Ты не потерял билет, который дал тебе мистер Канзаки?

– Оу, нет, – ответил Онода, сев на свое место. Он честно не ощущал себя голодным, но мама очевидно потратила много сил, чтобы приготовить завтрак, поэтому нельзя было отказываться от еды только из-за своих нервов.

Онода съел прилично, хотя, по-видимому, все-таки не столько, сколько хотела мама – если, конечно, то смутное тревожное выражение, появившееся на ее лице, было каким-то признаком этого. Тем не менее она позволила ему выйти из-за стола и продолжить приготовления, а после вручила большой бумажный пакет, когда они выходили из дома, с объяснением, что это «на обед».

Хоть Онода и бывал раньше на вокзале Кингс-Кросс, сегодня это место казалось совершенно новым. То, что вокзал был одновременно важным транспортным центром для маглов и остановкой поездов, направляющихся в школы особого магического обучения, было удивительным, хотя и не являлось самой странной вещью, с которой пришлось столкнуться в последнее время. Этим утром вокзал был переполнен, и Онода внимательно искал взглядом других ребят, которые, как и он, могли толкать тяжелую тележку с чемоданом, возможно, дополненным завернутой метлой или клеткой с совой. Он задавался вопросом, сможет ли увидеть красные волосы Наруко среди толпы или, может быть, Канзаки с его маленькой сестрой.

Было бы здорово встретиться с кем-то дружелюбным, тоскливо думал Онода. Поездка, вероятно, будет длинной, и ему, скорее всего, придется ехать всю дорогу одному. У него были с собой комиксы, хотя компания все же внесла бы в его планы желанные изменения.

– Так, хорошо, по словам мистера Канзаки, Хогвартс-экспресс отбывает с платформы «девять и три четверти», – сказала мама, хватая карту вокзала с витрины и открывая ее. – Также он говорил, что мы не найдем опознавательных знаков и что платформа действительно находится внутри барьера между платформами «девять» и «десять». Разве это не поразительно, Сакамичи? Я никогда не мечтала о том, что в мире может быть гораздо больше вещей помимо тех, что мы видим каждый день.

– Эм… да, – чувствуя себя немного нехорошо, ответил Онода. Уже совсем скоро они будут на платформе, и его желудок сворачивался в узел.

Чем ближе они подходили к платформам «девять» и «десять», тем чаще Онода замечал людей, которые выглядели так, будто могли быть ведьмами и волшебниками. Здесь были взрослые в нелепой старомодной или эксцентричной одежде, а также его возраста дети, везущие перед собой чемоданы. Подозрения подтвердились, когда опередивший его мальчик случайно опрокинул тележку, и чемодан ударился об землю, рассыпав кучу книг заклинаний. Его мать отругала его за неуклюжесть, поспешно вернула все на место и, прежде чем двинуться дальше, оглянулась убедиться, что маглы ничего не заметили.

Они пришли на платформу слишком рано, и мама заключила Оноду в теплые объятия.

– Я так рада за тебя, – сказала она, поглаживая рукой по волосам Оноды так, словно делала это в последний раз. – Думаю, что это признак того, что ты предназначен для важных вещей, и я так горжусь тобой за то, что ты такой храбрый. Надеюсь, ты будешь усердно трудиться и много веселиться.

Онода сморгнул скопившиеся в уголках глаз слезы. Он хотел возразить, что он не храбр; что он собирается поехать только потому, что слишком труслив, чтобы сказать о своих истинных чувствах и о том, что он знал, насколько эгоистично требовать, чтобы мама продолжала так много жертвовать ради него. Но он не мог сказать этого вслух. Не в тот момент, когда Сачико Онода наконец обрела повод в первый раз в жизни гордиться своим сыном. Он хотел, чтобы их расставание было счастливым. По крайней мере, для нее.

– Я буду много писать, – пообещал Онода, уткнувшись лицом в плечо мамы. – Думаю, что в школе будут совы, которых ученики могут использовать… для пересылки писем и прочего. Я буду все рассказывать, если хочешь.

– Это было бы замечательно, – отодвинувшись, улыбнулась мама. – Но я уверена, что ты будешь очень занят, и, наверное, мало удовольствия в том, чтобы все время писать своей старой матери письма. Я бы хотела получить от тебя весточку, когда у тебя будет свободное время, но не хочу, чтобы ты тратил его только на меня, хорошо?

На это было не так много шансов, но Онода все равно кивнул.

Ему показалось, что мама была готова заплакать, когда в последний раз поправляла его воротник.

– Тебе пора идти. Не забудь переодеться в форму, пока будешь в поезде.

– Хорошо, – проглотив ком в горле, ответил Онода. – Пока, мам. Пожалуйста, позаботься о себе.

Она засмеялась.

– Слушай, а ты все-таки вырос. Ты тоже должен о себе позаботиться. Я люблю тебя и буду скучать по тебе.

Прощание закончилось, и Онода признал, что пора расставаться. Глубоко вздохнув и с готовностью усилив хватку на своей тележке, он сделал первый и, казалось, огромный шаг к барьеру между платформами «девять» и «десять».

Ненадолго остановившись, Онода обернулся в сторону мамы, чтобы взглянуть на нее в последний раз, но она только ободряюще улыбнулась и махнула рукой, побуждая сделать то же самое в ответ, прежде чем продолжить.

Канзаки дал четкие инструкции, которые заключались в том, чтобы игнорировать барьер и идти прямо через него. Можно было даже побежать, если нервничаешь. Несмотря на инстинкт, говорящий ему остановиться (потому что перед ним была сплошная кирпичная стена, ради Бога), Онода зажмурился и, не глядя, прошел сквозь.

Когда он открыл глаза, его встретил открывающийся вид на сверкающий алый паровоз, стоявший на платформе, где секунду назад ничего не было. Онода обернулся, но вместо того, чтобы увидеть за своей спиной маму, все, что он видел теперь, было лишь стеной. Хотя и логичным было, что он может просто вернуться туда, откуда приехал, если захочет, но вид стены, закрывающей дорогу назад в знакомый мир, заставил почувствовать себя так, словно последняя связь с его жизнью как магла была разорвана.

На платформе было много родителей (предположительно, ведьм и волшебников), прощавшихся со своими детьми, которые вскоре должны были сесть в Хогвартс-экспресс. Онода снова огляделся в поисках Наруко или Канзаки, но не удивился, когда не смог увидеть их, и смирился с тем, что в поездке у него не будет компании из кого-нибудь знакомого или более-менее знакомого.

Как только он подал свой билет проводнику, загрузил багаж и сел на поезд, реальность ситуации поразила его. Несмотря на то, что до отбытия еще оставалось время, вагоны уже были переполнены громкими и взбудораженными детьми. Ситуация оказалась именно той, в которой Онода никогда не был хорош. Это напомнило ему момент, как если бы у него был полный поднос еды, и он пытался приметить место, где можно сесть в столовой во время обеда, но всюду видел лишь перекошенные отвращением лица, пока не находил какой-нибудь уединенный уголок вместо того, чтобы сидеть там, где его явно не приветствовали.

Хотя и вместо обеденного подноса у него был чемодан с его мантиями и комиксами, а вместо стола он пытался найти свободное купе, чувство страха было похожим. Он надеялся, что сможет найти пустое купе, чтобы не вторгаться в чье-то пространство и спокойно почитать свои комиксы, но большинство купе казались занятыми, и Онода, конечно, не был достаточно смел, чтобы рискнуть спросить у кого-нибудь, не будут ли они против, если он к ним присоединится.

У Наруко не возникло бы никаких проблем в этой ситуации, подумал Онода. Хоть он и совсем недолго знал этого мальчика, он был уверен, что Наруко просто завел бы разговор, и к концу поездки все были бы в восторге от него. На данный момент Онода очень хотел оказаться похожим на Наруко, чтобы так беззастенчиво сходиться с людьми.

В конце концов Оноде удалось найти купе, которое после короткого взгляда через небольшое окошко показалось пустым. Вместе с этой находкой, которая могла послужить убежищем от толпы людей снаружи, пришло слабовольное облегчение, и Онода распахнул дверь, но только чтобы тут же столкнуться с узкими глазами и недовольным лицом того, кто, видимо, был единственным обитателем купе. Серые глаза мальчика были невероятно холодны, поскольку Онода, кажется, прервал его в середине чтения.

– Ч-что? Ой, мне очень жаль, я не знал, что здесь уже занято. Извини, что не постучал… ха-ха… – запинаясь, проговорил Онода, пытаясь объясниться.

Мальчик, к которому Онода случайно вторгся, был худым и бледным, с прямым носом, тонкими губами и холодными серыми глазами. Его волосы были немодно длинными, и выглядел он как один из тех «популярных детей», которых Онода, по необходимости, научился распознавать в школе: слишком красивый, загадочный и, возможно, немного страшный для того, чтобы быть дружелюбным.

Этот мальчик, безусловно, был ярким примером таких детей, которых Онода всегда старался избегать.

– Прошу прощения за то, что оторвал тебя от чтения, я сейчас же уйду. Мне очень жаль! – взволнованно пролепетал Онода.

Он быстро выскочил из купе, в спешке случайно хлопнув дверью. Поморщившись, Онода понадеялся, что мальчик не настолько разозлился из-за вторжения или неосторожного грубого хлопка дверью, чтобы отомстить ему позже.

В то же время поиск купе все еще оставался актуальной проблемой.

К сожалению, попытки Оноды не увенчались большим успехом, независимо от того, как далеко по составу он шел. Казалось, что каждое купе уже было занято. К тому же количество людей в коридоре неуклонно снижалось по мере приближения времени отправления поезда, и все больше учеников занимали свои места.

Онода задавался вопросом, а не стоит ли ему просто сесть посреди коридора, как кто-то постучал его по плечу.

– Эй, парень, – сказала девочка, старше его, может быть, лет на пять. – Поезд отправляется уже через несколько минут. Ты должен найти купе для себя и своих вещей.

– Эм… – произнес Онода. – Мне обязательно нужно сидеть в одном из купе? Мне, честно, прекрасно и здесь…

– Извини, нельзя слоняться в коридорах во время движения поезда.

– Но свободных мест нет, – нервно сказал Онода.

Девушка закатила глаза.

– Тогда просто найди купе, которое не слишком переполнено, и спроси, можешь ли ты подсесть. Элементарно.

Онода хотел возразить, что это не было элементарным, но девушка уже отошла, чтобы пристроить еще одного ребенка, который болтался в коридоре.

Онода не знал, что делать. Если нахождение в коридоре было запрещено и он не смог найти себе свободное купе, единственным, что оставалось, было сделать то, что сказала девушка: спросить кого-нибудь, не может ли он подсесть к нему.

Онода подумал, что предпочел бы скорее выйти из поезда на полном ходу, чем подойти к совершенно незнакомому человеку и попроситься сесть с ним. Более того, купе были уже не просто заняты: большинство из них были переполненными. Оноде не казалось, что он сможет где-то уместиться, даже если наберется смелости спросить.

Хотя все же он знал одно купе, которое было не таким уж и переполненным…

Онода помотал головой, стараясь выкинуть мысль о том, чтобы вернуться к мальчику с холодными глазами, которого он случайно прервал раньше, и попробовать подсесть к нему. Это был ужасный план… В конце концов Онода уже столкнулся с причиной, почему этот мальчик сидел один. Очевидно, он ненавидел находиться рядом с другими людьми и, вероятно, распугал всех, поэтому сейчас мог распоряжаться целым купе для своего чтения. Это был определенно не тот человек, с которым Онода хотел связываться, особенно после того, как уже разозлил его.

Но когда дело дошло до этого, он был единственным вариантом. Собрав все свое исчезающее мужество, Онода направился обратно к купе, в которое пытался сесть раньше, и, сделав глубокий вдох, постучал.

Ответа не последовало, но он все равно решил открыть дверь. На этот раз проявив особую осторожность и стараясь сделать это медленно, чтобы предупредить о своем вторжении и не рассердить мальчика.

Когда он снова столкнулся с этими узкими глазами, в которых теперь было уже раздражение, Онода почувствовал, что вся его смелость испаряется.

– П-привет, это снова я, хех… – беспокойно потоптавшись, сказал Онода. – Извини, что побеспокоил тебя раньше, но все купе переполнены, и я хотел п-поинтересоваться… Я хотел поинтересоваться, не могу ли я сесть здесь? Это нормально, если ты не хочешь! Я могу просто…

– Мне все равно, – скучающе сказал мальчик и вернулся к своей книге.

– И-извини?

– Если ты хочешь сидеть здесь, – медленно проговорил мальчик, будто общался с маленьким ребенком, – тогда садись.

Онода моргнул; он, конечно, не ожидал такого результата.

– Что… в самом деле?

– Да. Мне все равно, пока ты не шумишь и не раздражаешь, – ответил мальчик. – Если сможешь сидеть молча, я не против, чтобы ты был здесь.

Онода подумал, что, кажется, должен пересмотреть свое первоначальное впечатление от этого человека. Если он готов разделить свое место и отважиться на риск прервать покой и тишину, он, очевидно, был не таким плохим.

– Не нужно просто стоять там и улыбаться, это меня нервирует, – пожаловался мальчик. – Если ты собираешься сесть, тогда сядь.

Смутившись, Онода сел на сиденье напротив мальчика. За окном он увидел, как платформа начинает медленно смещаться, а значит, поезд уже начал выходить со станции.

К лучшему или худшему, Онода наконец отправлялся в Хогвартс, где он собирался обучиться настоящей магии и тому, как стать волшебником. Это все еще казалось пугающей идеей, но сейчас было уже немного легче, возможно, из-за того, что ожидание наконец закончилось. По крайней мере, скоро он получит больше ответов на его многочисленные вопросы и сможет сосредоточиться на реальных проблемах, столкнувшись с ними, вместо того, чтобы беспокоиться о предполагаемых и выдуманных его разумом.

Достав первый из своих комиксов, Онода успокоился, когда почувствовал что-то знакомое в руках. Он взглянул на другого пассажира купе, задаваясь вопросом, а не может ли он в последний раз рискнуть нарушить тишину, и решил, что пожалеет, если не сделает этого.

– Кстати, – сказал Онода, открывая свои комиксы. – Меня зовут Сакамичи Онода.

Он нарочно отвел глаза, но ему показалось, что другой мальчик коротко взглянул на него.

– Шунске Имаизуми, – было единственным ответом.

После этого недолгого диалога снова повисла тишина, хотя она не была неловкой, и Онода немного расслабился. Скоро ему нужно будет переодеться в свою форму, а после придется отважиться вступить в ряды других учеников Хогвартса, распределиться на факультет, и, возможно, сделать еще много других вещей, которые даже не приходили в голову.

Но на данный момент, по крайней мере, лучшее, что он мог сделать, – это спокойно читать под смену пейзажей за окном, и пока что Онода был доволен.

========== Глава 6: В которой Шунске Имаизуми не слизеринец ==========

Комментарий к Глава 6: В которой Шунске Имаизуми не слизеринец

У Оноды и Имаизуми разные предпочтения в чтении, и начинается распределение по факультетам.

Как и подозревал Онода, с учетом условия, что он может находиться в этом купе, если только молчит, Шунске Имаизуми был не особо разговорчивым человеком. По большей части, казалось, он полностью игнорировал чужое присутствие и все время был погружен в чтение, когда Онода бросал на него короткий взгляд. Хоть Онода и пытался уважать желание Имаизуми оставаться в покое, пока поезд продолжал грохотать и мчаться по сельской местности, он быстро понял, что, должно быть, унаследовал от своей матери больше любопытства, чем думал раньше.

Первую часть поездки Онода провел удачно отвлекшись от другого пассажира купе с помощью комиксов, которые взял с собой, но он уже читал их раньше, и поэтому не потребовалось много времени, чтобы пробежаться по ним снова. Как только он закончил, то взглянул на Имаизуми, задаваясь вопросом, а не скучно ли другому мальчику, как и ему?

Имаизуми до сих пор читал, слегка нахмурившись, но тем не менее выглядел совершенно непринужденно. Заметив, как мало он продвинулся в чтении, Онода решил, что либо книга, которую он читал, была с мелким шрифтом, либо прошло не так много времени, как казалось. Или, может быть, дело было в обеих этих вещах одновременно.

Онода постепенно начинал осознавать, насколько же было тихо. Конечно, это была не мертвая тишина: ветер все равно свистел за окнами, а колеса поезда отбивали свой успокаивающий ритм, но отсутствие разговора или хотя бы каких-либо звуков внутри купе стало напрягать. Онода знал, что Имаизуми нравится тишина, но это казалось уже крайностью. Кроме как шума перелистывания страниц, от Имаизуми не доносилось вообще ни звука.

Будучи не занятыми ничем другим, мысли Оноды обратились к одному-единственному интересному объекту в непосредственной близости: самому Имаизуми.

Онода задавался вопросом: был ли Имаизуми из семьи маглов, как он, или же был из семьи волшебников, таких как Канзаки. Возможно, он уже много знал о магии или, может быть, он чувствовал себя так же потерянно и смущенно, как Онода. Возможно, это могло объяснить то, почему он казался настолько замкнутым… Неужели он просто стеснялся?

Но, бросив быстрый взгляд на мальчика, Онода подметил его несколько надменные черты лица и твердость, с которой тот резко перевернул страницу своей книги.

Вряд ли он ощущал сомнение.

Оноде было интересно, что такого читал Имаизуми, что так поглощало его. Возможно, он был одним из умных детей и уже начал изучать свои учебники, в то время как Онода только попытался, но потерпел неудачу. Наруко упоминал, что в Хогвартсе есть факультет для умных, и, может быть, Имаизуми надеялся поступить на него. Если бы он был маглорожденным, то, вероятно, захотел бы обучиться всему, чему мог, сам, прежде чем прибудет в Хогвартс. Во всяком случае, это было одним из потенциальных объяснений.

Невозможно точно было сказать, был ли Имаизуми из семьи маглов или волшебной семьи, потому что он уже переоделся в форму Хогвартса, когда Онода впервые его увидел. Опять же, одежда не обязательно могла быть решающим фактором, позволяющим определить, кто из какой семьи. Мать Наруко была ведьмой, но сам Наруко был… немного другим. Ничего в выборе его одежды не могло указать на то, к какой семье он принадлежит. Онода заметил, что обувь Имаизуми выглядела совершенно новой и блестящей и была, наверное, дорогой, но кроме этого его внешность действительно ни на что не намекала.

С другой стороны, может, он был…

– Ладно, – раздраженно сказал Имаизуми, положив книгу на колени, и прищурил глаза, глядя на Оноду. – Это, наверное, седьмой раз за последнюю минуту, когда ты посмотрел на меня, а затем быстро отвернулся, как будто не хочешь, чтобы я заметил. В чем проблема?

– Я-я… – побормотал застигнутый врасплох Онода. – Я не то чтобы смотрел, просто… ммм… интересовался некоторыми… вещами? Извини! Я обещаю прекратить!

Онода торопливо рванулся взять один из своих комиксов и притвориться читающим, но неправильно оценил свое положение на сиденье и только успел сбить всю стопку на пол.

Имаизуми между тем смотрел на него со скептичным выражением, словно был поставлен в тупик высотами глупости и неловкости, которых Онода был способен достичь сегодня.

– А-ах, извини! – воскликнул Онода, соскользнув со своего места, чтобы быстро поднять комиксы с пола. – Мне действительно очень жаль, что я побеспокоил тебя, я обещаю, что оставшуюся часть поездки даже не буду шевелиться. Пожалуйста, не сердись…

Имаизуми закатил глаза, и Онода запоздало понял, что его постоянные извинения, вероятно, были тем, что Имаизуми подразумевает под «шумом», и что сильно помочь делу не получится, если продолжать просить прощения. Снова Онода был способен только все портить или делать плохие ситуации еще хуже. Это все начинало казаться очень знакомым.

– Что ты читал?

Онода поднял удивленный взгляд на Имаизуми. Мало того, что он действительно задал Оноде вопрос по собственному желанию, возможно, этот вопрос прозвучал даже… заинтересованно?

К тому же он спросил о комиксах. Никто никогда не делал этого раньше.

– Э-это серия комиксов, – объяснил Онода, все еще нервничая из-за разговора с Имаизуми, хотя, с другой стороны, он был в восторге от возможности рассказать о чем-то, что ему нравится, кому-то, кого это интересовало. – Главная героиня – девушка по имени Принцесса Котори, и она учится быть…

– Это магловские комиксы, – сказал Имаизуми, приподнимая бровь. – Картинки не двигаются.

– Да, я думаю, они… постой, картинки в волшебных комиксах движутся? Существуют волшебные комиксы? – ошеломленно спросил Онода. – Это поразительно!

– Эм… Да, есть, и да, они двигаются, – ответил Имаизуми, впервые за это время частично потеряв свое непрошибаемое спокойствие. – Я-я не фанат, хотя…

– Ох, – произнес Онода, расстроившись, когда снова услышал холодность в тоне другого мальчика. Он подумал, что это будет концом их короткого диалога, но Имаизуми вновь удивил его.

– Так ты, значит, из семьи маглов, – сказал Имаизуми, когда Онода закончил собирать комиксы и вернулся на свое место.

Онода испуганно ответил:

– Да… моя мама магл, и думаю, мой папа тоже. Он ушел, когда я был маленьким, поэтому, может быть, есть шанс, что он был волшебником? Я точно не знаю.

– Поскольку ты так же не знаешь, что волшебные картинки могут двигаться, могу предположить, что это твой первый год, – сказал Имаизуми, теребя страницы своей книги, но еще не предпринимая очевидных попыток продолжить чтение. Онода оптимистически воспринял это как знак того, что их разговор еще не закончен.

– Д-да, – ответил Онода. – Я узнал о магии чуть больше месяца назад.

– Хм…

Может быть, назвать это «разговором» было немного преувеличением?

Собрав всю свою храбрость, Онода решился поинтересоваться:

– А ты?

– Что? – кажется, в замешательстве спросил Имаизуми.

– Я просто… задавался вопросом, на каком ты курсе и волшебники ли твои родители?

– Ох. Я поступаю на первый курс. И да, мои родители волшебники, – скучающе ответил Имаизуми.

Онода ждал дальнейшего развития темы, но, похоже, разъяснений не будет.

– Должно быть, это здорово, – сказал он, стараясь продолжить беседу, – расти, зная, что магия реальна.

– Наверное, – отозвался Имаизуми, все еще не принимая наживку.

– Так, ммм… ты, видимо, уже много знаешь о магии и Хогвартсе, верно? – спросил Онода, пытаясь сделать разговор не таким неловким.

Имаизуми пожал плечами, теребя свою книгу.

– Отчасти, может быть.

– Знаешь, на какой факультет хочешь поступить?

Тонкие губы Имаизуми сжались, мускул на его щеке дернулcя, но, похоже, он не был зол, так как его взгляд оставался неподвижным и прикованным к книге у него на коленях.

– Мне все равно, пока это не Слизерин.

Онода с самого начала был готов воспринимать короткие ответы Имаизуми просто как знак упрямого раздражения, но горячность в его голосе во время последнего ответа показала, что в этом есть что-то большее. Онода начал подозревать, что, возможно, причина, по которой Имаизуми пытался закрыть это конкретное обсуждение, состояла в том, что ему было действительно неудобно говорить об этом.

Онода не привык распознавать настроение в разговорах (и вообще не привык к разговорам, если честно), но он решил испробовать все возможное, чтобы спасти ситуацию.

– Так… – сказал Онода под осторожным прищуренным взглядом Имаизуми, – что ты читаешь?

Имаизуми взглянул на свою книгу, явно удивившись внезапной смене темы. Он снова поднял книгу и, положив палец на том месте, где остановился, повернул ее так, чтобы Онода увидел обложку.

«Квиддич сквозь века».

Онода начинал серьезно задумываться, а правда ли, что все в волшебном мире одержимы квиддичем, или это просто у него была особенность постоянно и случайно сталкиваться с этими помешанными людьми?

– О-ох, – сказал Онода. – Я знаю о квиддиче.

– Серьезно? – спросил Имаизуми, и… вот оно, его прищуренный взгляд исчез, и он снова вдруг заинтересовался в разговоре.

Так, хорошо, квиддич. Онода вполне был способен это сделать, ему просто нужно было вспомнить все, что мог, из того рассказа Наруко возле магазина квиддичных принадлежностей… Подумаешь, это было всего-то целый месяц назад. Что он там говорил? Что-то о бладжере? Охотниках? Снитче? В игре были разные мячи и позиции, поэтому, может, Имаизуми захочет поговорить об этом?

– Ты играешь в квиддич? – спросил Онода, начиная с легкого и надеясь избежать раскрытия того, насколько мало он знал об игре на самом деле.

Имаизуми кивнул.

– Немного. Я еще не участвовал в реальном матче, но у меня есть своя метла и набор мячей дома, с которыми я иногда практикуюсь.

Ладно, это было неплохо.

– На какой позиции ты бы больше всего хотел играть?

Кажется, Имаизуми понадобилась лишняя секунда, чтобы подумать о своем ответе.

– Наверное, я слишком высокий, чтобы быть ловцом, а позиция загонщика мне не интересна, – в конце концов ответил он. – Может быть, охотник. Хотя я думаю, что вратарь – тоже хорошо.

– Кое-кто, с кем я говорил о квиддиче, сказал мне, что ловец – самая яркая позиция, поэтому он считает ее лучшей, – сказал Онода, слегка улыбнувшись воспоминанию.

Имаизуми скривился.

– Твой друг говорит как настоящий идиот.

– О, нет, мы не друзья, – настоял Онода, взволнованный таким непосредственным предположением Имаизуми. – Не то чтобы я не хотел дружить, просто мы встретились только недавно, и я не хочу предполагать… – Он неловко замолчал.