Текст книги "«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (ЛП)"

Автор книги: peterpandemic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Макишима последовал за ним, камнем бросившись вниз, преследуя снитч до самой земли. Он снова потянулся, приближаясь к маленькому золотому шарику так медленно, в то время как земля приближалась стремительно. Было близко – очень близко, но Онода, даже с застрявшим где-то в горле сердцем, был уверен, что Макишима сможет, уверен, что он поймает снитч и выйдет из пике достаточно быстро, чтобы избежать столкновения с землей…

Но Тодо возник из ниоткуда, Онода потерял из виду снитч, и земля была прямо там, но каким-то невероятным образом обоим, Макишиме и Тодо, удалось выровнять свои метлы в горизонтальное положение раньше, чем они врезались в землю, хотя Онода был почти уверен, что их ступни коснулись травы, перед тем как они снова взмыли в воздух.

Облегчение так завладело Онодой, что ему понадобилось время, чтобы понять, что половина трибун разразилась приветственными криками, а вторая, на удивление, недовольно зашумела. Он осмотрелся, смущенный реакцией.

– …Почему люди недовольны? – спросил он у Мики. – Я думал, они оба через секунду разобьются. Разве… разве это не хорошо, что никто не пострадал?

Мики хмурилась, и такое непривычное выражение на ее лице ошеломило Оноду.

– Ты прав, хорошо, что они оба в порядке. Но посмотри на них, и ты поймешь, что произошло.

Сделав, как было сказано, Онода высмотрел среди игроков на поле Макишиму, который сгорбился на своей неподвижной метле, стиснув зубы. Он тяжело дышал, его фиолетовые волосы падали ему на глаза, и выглядел он совершенно разъяренным.

Тодо, напротив, воспарил над остальными игроками, ослепительно улыбаясь с распростертыми руками. С победным выражением на лице он сжимал в руке снитч, чьи крошечные серебряные крылышки бились, словно в безуспешной попытке убежать.

– О, – запоздало понимая, что случилось, сказал Онода. – Все кончено? Мы… мы проиграли?

Он удивился своему настоящему разочарованию. Это была всего лишь игра, но он на самом деле хотел, чтобы Хаффлпафф победил, хотя бы ради Макишимы.

– Финальный счет 190:30 в пользу Слизерина, – подтвердил Имаизуми. – Видишь, что я имел в виду, говоря, что все дело в хорошем ловце?

– Эй, не преуменьшай усилий Юске, – запротестовала Мики. – Он отлично поработал для человека, у которого не было возможности потренироваться на этой позиции, и Тодо – впечатляющий ловец. Не думаю, что кто-то еще смог бы держаться против него так хорошо.

– Я не принижаю его, просто констатирую факт, – сказал Имаизуми.

– Да, ну, я не знаю, заметил ли ты, но твое «просто констатирую факт» обычно довольно оскорбительно, – заявил Наруко. – Ты просто автоматически считаешь, что ты будешь лучше, неважно, о чем идет речь, ага?

– Что ты хочешь этим сказать? – угрожающе прищурился Имаизуми.

– Хочу сказать, что если кто-нибудь похвалит шеф-повара в ресторане и ты подслушаешь это, то немедленно наденешь передник и включишь духовку, чтобы постараться превзойти его, – сказал Наруко. – Ты до ужаса любишь соревноваться.

– Соревноваться? – не поверил Имаизуми. – Ты говоришь, что я люблю соревноваться?

– …И я думаю, что нам пора уходить, – сказала Мики, спокойно поднимаясь со своего места, а сразу за ней последовала Айя. – Увидимся, Сакамичи, и твой друг – Шокичи, верно? И с тобой тоже, Шунске. Было приятно со всеми вами поговорить.

– Да, до свидания, – машинально ответил Имаизуми, перед тем как снова повернуться к Наруко, будто ничего не случилось. – Ты думаешь, что я люблю соревноваться, но для себя считаешь вполне нормальным придираться ко всему, что я скажу, к тебе это обращено или нет?

– Только если ты говоришь что-то осуждающее или самодовольное, что – о, как же я удивлен – составляет около девяноста процентов всего, что ты говоришь каждый божий день…

– Ну, по крайней мере, я не на сто процентов бесполезен, как ты.

– Я так не сказал, шустряк, потому что твои оставшиеся десять процентов – просто жалость к себе.

– Мне жаль всякого, кто должен слушать твой голос или видеть твое уродливое лицо день за днем, так что ты прав. Мне действительно себя жаль.

– Знаешь, я согласен с тобой, когда ты так говоришь. Ты в самом деле жалок.

Пока двое его друзей спорили на заднем фоне, Онода, встряхнув головой, обратился к Мики:

– Спасибо, что рассказывала мне про квиддич сегодня, Мики. Это было весело.

– Достаточно весело, чтобы ты играл в следующем году? – спросила Мики с шаловливым блеском в глазах.

Онода открыл рот, чтобы пролепетать что-то в ответ, но Мики опередила его.

– Расслабься, – сказала она. – У тебя все еще полно времени, чтобы решить, хочешь ты играть или нет, и все в порядке, что бы ты ни выбрал. Я рада, что тебе понравилось смотреть матч с нами. Мне тоже было весело.

– Спасибо, – поблагодарил Онода. Хоть она и уместила это в несколько слов, на самом деле он понял, что будет по-прежнему пользоваться ее расположением, даже если не будет играть в квиддич. Вероятно, он не смог бы найти слова, чтобы выразить, как много это для него значит, поэтому даже не пытался, а просто улыбнулся ей так широко, как только мог в тот момент.

– Приглядывай за Шунске для меня, ладно? – улыбнулась в ответ Мики и коротко потрепала Оноду по плечу, перед тем как вместе с Айей начать спускаться вниз.

– Увидимся, Сакамичи, – помахала через плечо Айя. – Тебе лучше вернуться к своим друзьям и убедиться, что они не поскидывали друг друга с трибун.

– Ага. Погоди, что…

Еле-еле, но Онода успел скользнуть между Имаизуми и Наруко, пока они не пустили в ход заклинания (или кулаки) друг против друга, и ко времени, когда ему удалось разрешить ситуацию, большинство зрителей, включая Мики и Айю, уже давно ушли.

– Знаешь, все это волнение и немного разочарования вызывают у меня голод, – наконец сказал Наруко, пытаясь разгладить свою помятую мантию. – Думаешь, если мы вернемся в замок, ланч уже будет готов?

– Вероятно, он скоро будет, – сказал Имаизуми. – Хочешь пойти и взглянуть? – спросил он, обращаясь к Оноде.

Онода рассеянно кивнул, лишь наполовину слушая, потому что его взгляд как магнитом притягивала одинокая темноволосая фигура с метлой, которая только что вышла на пустое квиддичное поле. Как и с квиддичными игроками, когда они строились раньше, было тяжело разобрать какие-то особые черты, только зеленый слизеринский шарф, но по некоторым причинам Онода был уверен, что этот человек – Манами.

Если Онода был прав, то это будет первый случай увидеть Манами с момента их первой ‘официальной’ встречи, когда Онода взлетел, чтобы поговорить лицом к лицу со странным мальчиком на квиддичных воротах.

И что же Манами сказал в тот раз? Казалось, его позабавил вопрос Оноды о том, увидятся ли они на занятиях, и он ответил игривым «может», и тогда…

…И тогда он сказал, что они поговорят снова в следующий раз, когда Онода будет на метле.

Поскольку его собственные методы связаться с Манами, очевидно, не имели успеха, Оноде пришло в голову, что в этот раз стоит попробовать сделать так, как просил слизеринский мальчик.

– Знаете что, ребята, я вас попозже догоню, – сказал Онода, надеясь, что его голос не дрогнул. – Сначала хочу кое-что сделать.

– Что, серьезно? – спросил Наруко. – Ланч уже скоро. Еда! Ты не голоден?

– Немного, – ответил Онода. – Я скоро приду, обещаю. Может, даже раньше, чем он начнется.

– А почему? – спросил Наруко, прищурив свои красноватые глаза с подозрением. – Тебя заставляют драться? Мне надрать кому-нибудь задницу для тебя?

– Что? Нет! – воскликнул Онода, напуганный этим предположением, но и слегка польщенный, что Наруко (который для всех целей и намерений был так же мал, как и Онода) готов был драться за него. – Обещаю, там ничего плохого – я просто хочу немного побыть один.

– Это девчонка…? Ауч! Что за хрень ты творишь, Имаизуми?

– Если Онода хочет немного побыть один, это его личное дело, идиот, – спокойно сказал Имаизуми, не ослабляя хватку на ухе Наруко, как бы тот ни вырывался и ни ругался, а потом обратился к Оноде: – Отведу его назад в замок. Оставайся, сколько тебе нужно, а если тебе понадобимся мы – ты знаешь, где нас найти.

– Спасибо, Шунске, – сказал Онода.

– Не обращай внимания, – сказал Имаизуми, уклоняясь от удара в лицо со стороны своего пленника. – Скоро увидимся.

– Ага, – сказал Онода, и Имаизуми, вежливо кивнув, продолжил наполовину вести, наполовину волочь Наруко вниз по лестнице.

Когда они ушли, Онода подумал, что его встреча с Манами должна по необходимости пройти быстро, потому что он думал, что вряд ли его друзья смогут выносить друг друга очень долго. Но ему не нужно было много, в самом деле. Он только хотел спросить Манами, почему у них не бывает совместных занятий, и в процессе, может быть, что-то понять о тех вещах, которые его смущали в этом загадочном мальчике.

Может, он даже сможет раз и навсегда понять, действительно ли Манами был таким человеком, каким, по мнению Имаизуми, должен быть любой слизеринец, или правда намного запутаннее.

И еще, если все будет хорошо, у него даже может появиться новый друг.

(Комментарий: Сова Имаизуми – самка, и есть кое-какая причина, почему ее зовут именно Психе. Дж. К. Роулинг, похоже, нравится много отсылок к классике в ее произведении (например, сову Перси Уизли зовут Гермес, в честь греческого бога торговли), поэтому было решено назвать сову Имаизуми в честь другого персонажа из мифологии. «Психе» заимствованно из мифа «Эрос и Психея», поскольку есть версия рассказа, в которой Психея превращается в сову после того, как Эрос покидает ее. В более распространенной версии, она должна выполнять множество дел, что так же очень хорошо подходит сове. «Психея» может означать как «душу», так и «разум», что нравится автору по отношению к Имаизуми.)

========== Глава 12: В которой Сангаку Манами раскрывает свою трагическую историю, а Сакамичи Онода принимает вызов ==========

Комментарий к Глава 12: В которой Сангаку Манами раскрывает свою трагическую историю, а Сакамичи Онода принимает вызов

Онода намеревается узнать что-то о Манами, но попутно узнает кое-что о себе.

После того, как друзья ушли, Онода испытал краткое искушение пойти прямо вниз, на квиддичное поле, чтобы встретиться с Манами, но быстро пересмотрел этот курс действия. Манами конкретно сказал, что Онода может снова прийти к нему и поговорить, когда будет на метле, и Онода подозревал, что это утверждение – нечто большее, чем просто праздное предположение о том, в какой ситуации они могут встретиться в будущем.

Еще было вполне возможно, что Онода относился к этому намного серьезнее, чем следовало, но он посчитал, что не будет ничего плохого в том, что он примет эту конкретику близко к сердцу. И когда он совершил пугающий спуск по длинной лестнице зрительских трибун, он решил, что первым делом надо узнать, не работает ли Канзаки в комнате для оборудования, и если да, то спросить у него, нельзя ли позаимствовать метлу.

Канзаки, к удаче, оказался на месте, хотя и, кажется, был удивлен тому, что Онода пришел один. Вероятно, он проводил достаточно времени с Имаизуми и Наруко, чтобы стало уже необычным увидеть его без кого-то из этих двоих – или без них обоих – поблизости. Поначалу показалось, что Канзаки сомневался, стоит ли давать Оноде метлу, раз он один – и не было сомнений в том, что инструктор вспоминал его далеко не блестящую первую попытку летать, – но Онода обезоружил его убеждениями, что не будет задерживаться и не будет пробовать ничего опасного – он просто собирался на короткую встречу с другом.

Хотя Онода не особо пытался обманывать, все же ему было немного неуютно оттого, что его утверждение ненамеренно ввело Канзаки в заблуждение. Возможно, тот думал, что друг, о котором упоминал Онода, – это Имаизуми или Наруко, а не какая-то неизвестная переменная в виде слизеринского мальчика, которого Онода едва знал.

Но Канзаки не спросил об этом, а Онода больше ничего не добавил.

Хотя и чувствовал себя виноватым.

Несколько минут спустя Онода вышел из кладовой с одним из старых школьных Чистометов семь, растерянно удивляясь, когда это держать метлу для него стало почти привычным. Это имело смысл, решил он, учитывая, сколько времени и сил он посвятил тренировкам помимо уроков Канзаки и сколько проводил со своими одержимыми квиддичем друзьями. Онода был вполне уверен, что никогда в жизни ни к чему не прикладывал столько усилий, и это было не потому, что он хотел отлично летать, или выигрывать в квиддич, или что-то еще, что поначалу так привлекало в метлах большинство его одноклассников.

Его причина, был уверен Онода, не имела ничего общего с квиддичем, зато имела с хищными улыбками Наруко, со спокойным ненавязчивым вниманием Имаизуми и теперь – после их необычной встречи – еще и с беззаботным поведением Манами и его легкомысленным смехом.

Когда Онода вернулся, квиддичное поле оказалось пустым, но это еще вовсе не означало, что Манами ушел – по крайней мере, Онода достаточно знал его для того, чтобы догадаться об этом. Была вероятность, что Манами просто занял свое любимое место на верхушке квиддичных ворот и наслаждался видом с высоты, наблюдая за тем, что происходит на земле внизу. Это было бы очень похоже на него.

Онода задумался, заметил ли уже его Манами.

Ответ на вопрос не заставил себя ждать. Манами возник перед Онодой, упав с неба со страшной скоростью, а потом необыкновенно легко приземлился на траву.

– Сакамичи. – Манами улыбнулся смущению Оноды, когда выпрямился и слез с метлы, отбрасывая с глаз темные пряди. – Приятно снова тебя видеть.

– М-манами? – с трудом выговорил Онода.

Спрашивать было бессмысленно, потому что это действительно мог быть только один человек. Хотя вообще-то Онода думал, что ему придется потратить некоторое время на поиски Манами, раз уж тот, кажется, предпочитал небо земле. Именно поэтому тот факт, что Манами сам пришел к нему, показался немного удивительным, как и внезапное вторжение в личное пространство.

Но Манами, возможно, уже ждал их встречи.

– Называй меня Сангаку, – сказал он, смерив Оноду взглядом, который у любого другого показался бы хитрым, но у него – всего лишь игривым. – Я видел тебя на квиддичном матче и надеялся, что ты впечатлишься настолько, что снова захочешь полетать сегодня. Кажется, я наконец не ошибся.

Онода покраснел.

– Ох, ты тоже был на матче? Я тебя не видел… Поздравляю с выигрышем твоей команды! Я думал, твой факультет потом будет праздновать. Что ты здесь делаешь?

– Должно быть, – пожал Манами плечами. – Но если выбирать между вечеринкой в переполненной старшими гостиной и пустым квиддичным полем, очевидно, что лучше, да?

Онода понял, что кивает – он тоже не любил вечеринки. Во многом он был таким же необъяснимым, как Манами. Кажется, кое в чем они могли бы согласиться.

– И я вижу, что ты меня послушал, – продолжил Манами. – Я попросил прийти ко мне в следующий раз, когда ты будешь на метле, и ты так и сделал!

– Вообще-то, я хотел спросить об этом, – неловко сказал Онода, воспользовавшись возможностью поднять вопрос, который его беспокоил. – Помнишь… в нашу последнюю встречу я спрашивал, увижу ли я тебя на каком-нибудь из уроков, и ты сказал ‘может’?

– А! – без особого веселья произнес Манами. – Я так и сказал, верно? Что тебя интересует?

– Я искал тебя на всех занятиях со Слизерином, но так ни разу и не видел, – сказал Онода. – Но это же бессмыслица. Мы первокурсники, поэтому у нас должны быть общие занятия хотя бы иногда. Почему я не вижу тебя нигде, кроме как здесь?

– Хорошо, – вздохнул Манами. Его улыбка неожиданно пропала, и сердце Оноды неприятно дрогнуло. Видеть Манами без улыбки было странно, и привыкать к этому не хотелось.

– Расскажу тебе, если хочешь, – сказал Манами. – Ты заслуживаешь знать, в конце концов. Хотя это невеселая история – ты уверен, что хочешь услышать ее?

Онода кивнул, ради серьезного поведения Манами стараясь не выглядеть слишком нетерпеливым.

– Ладно тогда, – сказал Манами. – Вот что случилось. Думаю, я могу начать с того, что, когда мне было одиннадцать, я получил письмо из Хогвартса – так же, как и ты, я уверен, и я был так восхищен, что поеду в школу, что целый месяц только об этом и говорил. Мне было все равно, на какой факультет я попаду, но я уже решил, что хочу вступить в команду моего факультета по квиддичу так скоро, как только можно, – слегка усмехнулся Манами. – Я был беспечным. Я вступил в команду на первом курсе и думал, что я достаточно хорош, чтобы успевать за остальными, даже если они все были старше и сильнее меня. Оказалось, я ужасно ошибся.

Онода нахмурился.

– Но… я не понимаю, – перебил он. – Почему ты говоришь так, будто это уже случилось? Я не видел тебя сегодня в слизеринской команде… и первокурсникам вообще нельзя вступать! Так почему…

Манами улыбнулся так загадочно, что у Оноды мурашки по спине пробежали.

– Скоро поймешь, – мягко сказал Манами. – В любом случае, все мои планы закончились во время финала по квиддичу. Был дождь, я сбился и в итоге, преследуя снитч, попался на пути приближающегося бладжера. Он ударил меня, я упал с метлы, ударился об землю, и мой череп треснул, как яичная скорлупа. Внизу собрались профессора, они старались изо всех сил спасти меня, но было поздно. Все это время я парил над ними и видел себя, лежащего на земле, поэтому знал, что все бессмысленно.

Онода недоверчиво уставился на него, чувствуя растущий ужас по мере того, какое направление принимала эта история.

– Вот это и случилось! – сказал Манами тревожно бодрым тоном. – Я умер на квиддичном матче, и с тех пор я всегда на квиддичном поле – поэтому ты не встречаешь меня на занятиях. А еще, кстати, поэтому последние сто лет первокурсникам не разрешают вступать в команды факультетов. После того, что со мной случилось, было решено, что квиддич слишком опасен, чтобы начинающие волшебники играли в него.

– Погоди… ты имеешь в виду… – Онода вытаращил глаза в недоумении, когда до него дошло, о чем говорил Манами. – Ты призрак? И ты обитаешь на этом поле сто лет?

– Ага, – мягко ответил Манами. – Я привязан к месту, где умер. Такое иногда случается с призраками, которые особенно преданны чему-то в момент смерти, например месту или предмету. И… квиддич значил все для меня при жизни, поэтому, думаю, имеет смысл, что теперь я не могу уйти отсюда.

Несмотря на странность ситуации, Онода почувствовал, как его накрывает волна грусти за Манами – Манами, который был загадочным, невероятно светлым и грациозным, очевидно, по единственной причине – потому что он был мертв.

– Мне очень жаль, – сказал Онода, мечтая, чтобы он хоть что-нибудь мог сделать. Он никак не ожидал чего-то вроде этого, и теперь почти сожалел, что захотел узнать, что Манами подразумевал под своим ‘может’. – Это одиноко? – спросил он. – В смысле… быть призраком.

– Иногда, – сказал Манами немного грустно, но потом слегка повеселел, словно ему в голову пришла неожиданно ободряющая мысль. – Но я могу посмотреть отсюда игры, а это всегда интересно. Хотя иногда мне в самом деле одиноко, и хочется стать видимым и, знаешь, напугать парочку игроков… так, чтобы они упали, как я. Думаю, было бы неплохо иметь компанию. Если подумать, это действительно ужасно скучно – быть единственным призраком на поле.

Погодите.

Погодите.

Онода открыл рот, чтобы ответить, но Манами неустанно продолжал:

– Но по большей части это неплохо. В смысле, я многое упустил в жизни, мне было всего лишь двенадцать, когда я умер, но так я, по крайней мере, исполнил свое желание – я могу летать и наслаждаться квиддичем постоянно. Так что думаю, я достаточно счастлив просто быть Сангаку Манами, квиддичным призраком.

Онода замер без звука, несколько долгих секунд глядя на пустое выражение лица другого мальчика – призрака, не зная, с чего начать или как сказать то, что он хотел сказать.

Пока он думал над этим, губы Манами изогнулись в улыбке, и момент был упущен.

– Просто шутка, – беспечно сказал Манами, садясь на метлу.

Оноде понадобилось еще несколько секунд, чтобы сообразить, что он только что услышал.

– Н-но ты… как…? Что? – заикался Онода, пока Манами парил в воздухе в нескольких футах перед ним, глядя на него со сдержанным весельем и широко улыбаясь. – Ты сказал… ты сказал, что шутишь о том, что все в порядке? Или о том, что бывает одиноко? Погоди, нет, пожалуйста, скажи, что ты шутил о том, что хочешь побольше призраков себе в компанию, потому что квиддич и так очень опасный спорт, и если что-то ты и должен понимать лучше, учитывая, что ты умер, играя в него, и…

– Нет, нет, – перебил Манами, расхохотавшись так, словно физически не мог больше сдерживаться. – Я сказал, что шучу. В смысле, я не призрак, я живой и дышу, – он подвинулся ближе и легко дотронулся до лба Оноды. – Видишь, я совершенно твердый, как ты.

– Но… – запротестовал Онода, напрягая мозги в попытке понять, что же происходит. – Но ты только что… только что сказал мне, что это так! Ты на самом деле серьезно сейчас? О том… о том, что ты не призрак?

Манами только улыбнулся терпеливо (и, возможно, несколько снисходительно).

– Сейчас я серьезно, да.

– Так вся история, которую ты рассказал… – недоверчиво проговорил Онода. – Ты все это на месте придумал?

– Да, – невинно ответил Манами. – Тебе понравилось?

– Я… – сказала Онода, честно не имея понятия, как ответить на этот вопрос. – Это была… хорошая история, думаю. Очень… правдоподобно.

Это утверждение казалось ему странным, потому что Онода-несколько-месяцев-назад совсем не посчитал бы это правдоподобным. Он подозревал, что его новообретенная доверчивость ко всяким странностям происходит от того, что он посещает школу магии и видит невозможное для него каждый день, но он не мог и мечтать настолько привыкнуть к необычному, что его придется убеждать в том, что один из его одноклассников – не призрак.

Теперь, когда реальность была установлена, Онода застеснялся своей наивной веры в слова едва знакомого мальчика.

– Эта история… хоть что-нибудь в ней было правдой? – спросил Онода, решительно отвернувшись, чтобы Манами не заметил, как он покраснел.

– Не особо, – сказал Манами. – Ну… Я определенно получил письмо, и я приехал в Хогвартс, вот это правда. И я на самом деле люблю летать, так что… хмм… да, это не все ложь. Только большая часть.

В его словах не было ни малейшего раскаяния, заметил Онода перед тем, как понял что-то еще.

– Но раз так, то ты все еще не сказал мне, почему ты не бываешь на моих занятиях.

– О! Ты прав, – заметил Манами, задумчиво подняв указательный палец к подбородку, будто в самом деле забыл. – По-прежнему хочешь узнать?

Онода был вполне уверен, что ничего не может быть хуже того, что Манами уже рассказал ему.

– Да? – нерешительно сказал Онода.

– Правда может быть хуже, ты же понимаешь, – сказал Манами, словно прочитав мысли Оноды. – Но если ты уверен… скажи мне, ты хорошо играешь в пятнашки, Сакамичи?

Онода моргнул при такой странной перемене темы.

– Ну… я не очень хорош в играх и спорте, но я знаю как…

– Хорошо, – сказал Манами. – Как насчет того, чтобы сыграть тогда? Если поймаешь меня за пять минут, я расскажу, почему ты не видел меня на своих уроках.

– А если я проиграю – не расскажешь? – спросил Онода, поняв намек.

– Ну, должно же быть что-то на кону, чтобы спор был интереснее, ты не думаешь? – сказал Манами с дразнящими нотками в голосе. – Что ты на это скажешь?

– Ух… ладно, – неохотно согласился Онода, зная, что отказываться нет смысла, если он действительно хочет узнать ответ на свой вопрос. Манами, кажется, твердо решил не давать ему легких или прямых ответов, и Онода подозревал, что, откажись он сейчас – Манами наконец заскучает от их странного общения и снова улетит один и может… может, даже найдет кого-то еще, кто будет выглядеть достаточно «интересно», чтобы бросать в него самолетики из конфетных оберток, и начнет все это представление заново.

Онода начал приходить к мысли, что его короткое знакомство с Манами было чем-то вроде игры или развлечения для другого мальчика. Но, на удивление, вместо того, чтобы прийти в отчаяние, он обнаружил что-то похожее… на желание однажды принять вызов. Оправдать ожидания Манами и, может быть, даже впечатлить его немного, если такое вообще возможно.

И даже если Онода полностью неправильно оценил ситуацию, он все еще хотел знать, почему Манами не было на уроках, так что, вероятно, стоило хотя бы попробовать.

Манами, явно не обращая внимания на мысли Онода, только ослепительно улыбнулся ему.

– Рад, что мы оба согласны.

Он вытащил из кармана мантии что-то, что оказалось серебряными карманными часами, и повернул один из крошечных рычажков на верхушке, наверное устанавливая таймер для их игры.

– Ты готов?

Онода сглотнул, поборов нервы.

– Мы будем играть на метлах, я так понимаю?

– Конечно, – ответил Манами, как если бы это было очевидно.

Онода не представлял ничего другого, но когда он услышал это, то у него не прибавилось уверенности. Как бы то ни было, он все еще был согласен, устраивая свои трясущиеся руки на рукоятке метлы и готовясь к взлету.

Успокойся, глубоко вдохни, сказал он себе, вспоминая инструкции Имаизуми и Наруко. Стартуй медленно, скорость со временем придет. Не спеши, если тебе это неудобно, следи за хваткой – она должна быть крепкой, но не чересчур. Сохраняй уверенность, можешь пошутить, чтоб отвлечь остальных и чтоб они не заметили, что ты нервничаешь, и воспользуйся этим преимуществом, когда появятся бладжеры…

В какой-то момент внутренний голос Оноды стал голосом Наруко, и это, естественно, не придало уверенности. Думать так было бесполезно, и Онода вытряхнул все мысли из головы, вместо этого переключив свое внимание на слова Манами.

– Удачи, Сакамичи, – кажется, искренне пожелал Манами, а его прежде полусонный взгляд стал бодрым и сосредоточенным. – Три… два… один, вот и я!

Когда дело дошло до полетов, Онода начал замечать, что у всех, о ком он достаточно беспокоился, чтобы наблюдать за ними, был особый стиль и поведение в воздухе. Полет Имаизуми, например, по большей части характеризовался его точностью – ему удавались резкие повороты и внезапная смена скорости или высоты, потому что, вероятно, он имел обыкновение думать на несколько шагов вперед, что позволяло ему заранее подготовиться к необходимым регулировкам. Наруко летал… одним словом, безрассудно. Превыше всего он ценил скорость и действительно хорошо преуспевал, потому что был легким и его стиль полета предполагал как можно ближе склоняться к рукояти метлы, что уменьшало сопротивление ветра. С другой стороны, несчастливая привычка переоценивать себя, набирая скорость, приводила к тому, что он не особо хорошо тормозил (за исключением тех случаев, когда он тормозил, врезаясь в разгневанного Имаизуми – это всегда получалось хорошо).

Стиль Манами был очень сложным.

Если бы Онода описывал его, он, вероятно, назвал бы его легким. Взлет Манами даже не нельзя было назвать взлетом, потому что он, кажется, вообще не прилагал усилия, чтобы подняться в воздух. Скорее казалось, что Манами просто решил больше не стоять обеими ногами на земле – и немедленно оказался в воздухе, без малейшего усилия с его стороны.

И это, конечно же, был самый изящный полет из всех, которые Онода видел среди своих одноклассников… нет, если подумать, он был даже более изящный, чем сегодня продемонстрировали во время матча игроки Хаффлпаффа и Слизерина. Онода вообще не мог представить, что можно маневрировать так на одной из медленных и дерганых школьных метел – даже Имаизуми жаловался, что чары полета на них едва действуют и действуют тем хуже, чем выше он поднимается, но у Манами с этим, кажется, проблем не было. Может, ему вовсе не нужна была метла для того, чтобы летать, раз… нет, Манами человек, напомнил себе Онода.

Человек, но просто… несомненно – даже для такого неискушенного зрителя, как Онода, – отлично летающий.

Манами, отлетев на безопасное расстояние, развернулся, чтобы оценить позицию Оноды, и немедленно расхохотался над увиденным.

– Сакамичи, знаешь, тебе тоже надо быть на метле! Если ты будешь все время внизу, ты меня не догонишь!

Онода сообразил, что, вместо того, чтобы следовать за Манами, он все еще стоит на земле в немом остолбенении, держа перед собой метлу так, словно забыл, что с ней делать. Осознав, как по-дурацки, должно быть, выглядит, Онода, ощущая приливающий к лицу жар, поспешил взобраться на метлу, чтобы не усугублять ситуацию.

К несчастью, когда он взлетел в своей обычной неуклюжей манере, то понял, что в воздухе его шансы усугубить ситуацию стремительно возрастают.

– Если готов, давай посмотрим, как ты умеешь догонять! – заявил Манами, убедившись, что Онода в воздухе и готов преследовать его по-настоящему, перед тем как унесся в направлении противоположного конца поля.

Мрачно вцепившись в рукоять метлы, Онода наклонился вперед, заставляя метлу ускориться, несмотря на воззвавший к нему безотчетный страх движения. Это было необходимо, если он хотел догнать Манами. Ему надо было вытерпеть это и надеяться на лучшее.

Манами, хоть и поддерживал расстояние между ними, пока не особо старался увеличить его, ведь, скорее всего, в этом не было большой нужды. Они не определили границ для их игры, и Манами мог летать буквально где ему хотелось, чтобы убежать, и это предполагало, что Онода должен в первую очередь держаться рядом с ним.

Но…

Если Онода все правильно понял, Манами хотел, чтобы Онода догонял его. Манами хотел насладиться игрой, и, вероятно, он не сможет этого сделать, если Онода не будет достойно сражаться.

Манами нужен был вызов, и он хотел посмотреть, на что способен Онода.

Так что Онода должен постараться и показать ему это.

В нескольких метрах впереди Манами снова обернулся, чтобы понаблюдать за прогрессом Оноды, и в его глазах безошибочно было счастье, когда ему пришлось быстро развернуться и стремительно уклониться, чтобы летящий за ним Онода не запятнал его (или не врезался в него).

– Неплохо! – звонко рассмеялся Манами, кружа вокруг Оноды вне досягаемости для него. – Ты быстрее, чем я думал.

Но Онода еще не закончил. Несмотря на слова Манами и его впечатленный тон, было ясно, что он все еще не особо старается. Он еще не пытался убежать, пока находя, вероятно, более интересным поиграть с Онодой. Если Онода делал движение в его сторону, Манами игриво делал вид, что бросается в противоположную, и постоянно держал расстояние между ними в несколько футов, не позволяя ему ни увеличиться, ни уменьшиться ни на каплю.

На какое-то время показалось, что они застряли так навсегда (или, по крайней мере, пока не сработает таймер), но, как только Онода наклонился сильнее и приготовился сделать рывок, который позволил бы ему преодолеть разрыв между ним и Манами, вспышка внезапного понимания промелькнула на лице другого мальчика, и он неожиданно взлетел на несколько футов вверх, оставив Оноду хватать воздух.