Текст книги "«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (ЛП)"
Автор книги: peterpandemic
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)
– Ну, не сиди слишком долго, ты сегодня захочешь пораньше лечь спать, – быстро сказала мама и немедленно отвлеклась на что-то другое. – О, это то, о чем я думаю?
Онода посмотрел на то, о чем она говорила, и обнаружил, что она с интересом изучает метлу.
– Ох, да, – сказал он. – Это метла, которую я купил на твои рождественские деньги. Хочешь ее увидеть?
– Нет, все нормально, – с улыбкой отмахнулась мама. Наклонившись, чтобы изучить этикетку, она пояснила: – Я не хочу заставлять тебя разворачивать ее и сразу снова заворачивать – уверена, что в любом случае смогу ее увидеть, когда ты приедешь снова. Надеюсь, ты выбрал хорошую.
Онода кивнул.
– Да. Это Чистомет 30, так что… это не самая лучшая метла, но для меня она хорошо подходит. И еще довольно быстрая. Не такая быстрая, как у Шунске или Шокичи, но для квиддича, думаю, достаточно.
Мамино лицо на минуту сделалось озадаченным, но быстро прояснилось.
– А, квиддич! Верно, ты рассказывал о нем раньше. Это вроде волшебного футбола, так?
– Эм… вроде, – предположил Онода.
– Точно, теперь я помню! Ты сказал, что хочешь вступить в команду по квиддичу в школе, – сказала мама, глядя на него с очевидной гордостью. – Мой сын спортсмен – никогда бы не подумала. Это может быть даже большим сюрпризом, чем обнаружить, что ты втайне волшебник!
Онода смущенно отвернулся.
– Я пока еще не в команде, мама, – запротестовал он. – Мне все еще надо пройти отборочные.
– Ты будешь в команде со своими друзьями? – спросила мама, присев рядом с ним на кровать.
– Э… нет, на самом деле, – неловко сказал Онода в ответ на ее выжидающий взгляд. – Мы все будем в разных командах. Если я попаду в свою команду, то буду играть за Хаффлпафф, Шокичи будет играть за Гриффиндор, а Шунске будет играть за Рейвенкло. Поэтому мне придется играть против них, наверное.
Мама кивнула, и Онода подумал, что она выглядит сочувственно.
– Должно быть, это трудно – соперничать со своими друзьями. Обычно хочется, чтобы друзья тебя поддержали, так?
– Может. – Онода пожал плечами. – Они поддерживают меня, когда могут, и… не знаю, может, играть против них тоже будет весело? Моя подруга Мики тоже на Хаффлпаффе, а она обязательно попадет в команду, и Сангаку может тоже…
Он замолчал, но было поздно.
– Сангаку? – с любопытством спросила мама. – Не думаю, что слышала это имя раньше. Этот Сангаку – еще один из твоих друзей?
– Эм… вроде, – сказал Онода, думая, как найти слова, чтобы говорить о чем-то таком необъяснимом, как Манами. – Но… я не уверен.
– Я вполне уверена, что до этого раза ты не упоминал Сангаку, когда рассказывал мне о своих школьных друзьях, – сказала мама. – Ты что-то скрываешь? Думаешь, я не одобрю, или…
– Нет! Нет, все не так, – запротестовал Онода, чувствуя, что к лицу приливает жар. – Сангаку просто друг из школы – он любит летать, и он действительно хороший, но я думаю, что не слишком хорошо его знаю. И… эм… по поводу того, что я не упоминал о нем, это потому… он на факультете Хогвартса, который большинство не очень любит, и я вроде как беспокоюсь, что, если мои остальные друзья узнают о нем, он им не понравится. И тогда… может, им и я перестану нравиться из-за того, что дружу с ним, – добавил он намного тише.
– Звучит запутано, – наконец сказала мама. – И что ты делаешь с этим?
– Наверное, стараюсь… разделить их? – неуверенно сказал Онода. – Я провожу больше времени с Шунске и Шокичи, но бываю и с Сангаку, когда могу… когда они не замечают.
– И как долго это продолжается?
– Почти год, – ответил Онода. – Я знаком с Сангаку почти так же долго, как и с Шунске и Шокичи.
Его мама задумчиво поджала губы.
– Ну, думаю, если тебе нравится этот Сангаку – и если он действительно такой хороший, как ты сказал, – тогда нет причины думать, что ты делаешь что-то неправильное, когда дружишь с ним, даже если у тебя есть и другие друзья, – сказал она, как само собой разумеющееся. – Если твои друзья с ним не ладят, ты ничего с этим не сделаешь. Думаю, иногда люди просто не подходят друг другу, и это нормально.
Онода кивнул.
– Но, – продолжила она с непривычно серьезным выражением лица, – еще я думаю, что если кто-то из твоих друзей осудил бы тебя за дружбу с кем-то, кто делает тебя счастливым, из-за собственных предпочтений в этом, то это не был бы хороший друг для тебя. Вы знаете друг друга уже год – если что-то такое незначительное, как это, настолько круто меняет их мнение о тебе, тогда они, очевидно, в первую очередь не хорошие друзья.
– Так… – Онода нервно сглотнул. – Что мне тогда делать? Думаешь, я должен рассказать Шокичи и Шунске о Сангаку?
– Делай то, что тебе покажется лучшим, Сакамичи, – сказала она, и в ее голосе послышалась легкость, словно она никуда и не пропадала. – Ты всегда говоришь столько хорошего о своих друзьях, и Шунске показался приятным, насколько я видела, так что я уверена, что их реакция не будет такой плохой, как ты думаешь. Если ты решишь не говорить им, они все равно в конце концов могут узнать. Так на самом деле будет легче, если ты решишь, когда и как рассказать им, до того, как это случится.
Онода вздохнул.
– Ага… вероятно, ты права. Я… я подумаю об этом.
– Только не думай слишком много прямо сейчас, не забывай, что я сказала о том, чтобы хорошенько выспаться, – сказала мама по дороге к двери, раз уж разговор был закончен. – И не беспокойся – уверена, что все будет в порядке.
Онода в самом деле надеялся, что она права, потому что со вступлением в команду по квиддичу, попытками дружить с Имаизуми, Наруко и Манами и размышлением о том, что же случилось в «Качественных Квиддичных Принадлежностях», ему показалось, что его второй год в Хогвартсе будет значительно сложнее первого.
========== Глава 17: В которой Сакамичи Онода сталкивается с некоторыми новыми испытаниями ==========
Комментарий к Глава 17: В которой Сакамичи Онода сталкивается с некоторыми новыми испытаниями
Онода начинает свой второй год в Хогвартсе и участвует в отборочных по квиддичу.
На второй год Онода ожидал заметить небольшие различия в людях, которых встречал в предыдущем году (и заметил, с Имаизуми и Наруко), но обнаружил, что по-прежнему не верит своим глазам, впервые посмотрев на Манами после возвращения в Хогвартс.
Первым в новом семестре совместным уроком Хаффлпаффа со Слизерином были заклинания, и Онода понял, что проводит время до начала урока в нервном ожидании. Он пришел рано (что было возможно только потому, что в предыдущем году он наконец запомнил дорогу от спален Хаффлпаффа к большинству кабинетов, после чего его жизнь стала существенно легче) и выбрал место в конце класса, положив на свободное сиденье рядом сумку, чтобы никто другой туда не сел.
Онода в самом деле надеялся, что Манами не решит, что ему наскучили занятия (или он, прошептал противный голосок в голове), иначе он почувствует себя виноватым, что занял место для кого-то, кто не пришел, когда другим тоже нужно сесть.
Как оказалось, беспокоиться не стоило. Манами вошел в класс сразу после того, как преподаватель начал представляться – опоздав, как обычно, – с беззаботной улыбкой извинился перед профессором и осмотрел кабинет.
Его взгляд оживился, когда он заметил Оноду, и Онода немедленно почувствовал, что его лицо пылает.
Манами выглядел точно таким, каким Онода его помнил: призрачно-бледная кожа без намека на загар или ожоги, несмотря на количество времени, которое он проводил на улице, такие же голубые глаза, такая же воздушная улыбка.
Самое странное, что Онода не был полностью убежден, что Манами вообще изменился. Поскольку он заметил физические перемены у обоих своих друзей, Манами казался почти в точности таким же, каким Онода его запомнил, но в нем все же было что-то немного… не так.
Может, это как-то было связано с чем-то вроде ауры потусторонности, которую Манами обычно, кажется, излучал. Как человек, Манами, кажется, попеременно то отталкивал, то привлекал людей – это было одной из первых вещей, которые Онода заметил, когда они начали встречаться на уроках, где были окружены другими учениками. И казалось, что что-то в этой силе могло стать немного мощнее, немного глубже, чем было раньше.
А может, Онода просто отвык от этого, проводя лето без какой-либо возможности связаться с Манами.
Или, возможно, он просто искал оправдание для того факта, что ощущал притяжение Манами сильнее, чем всегда.
– Привет, Сакамичи, – прошептал Манами, скользнув на сиденье рядом с Онодой почти беззвучно и без единого лишнего движения. – Спасибо, что занял мне место.
Оноде отчаянно хотелось расспросить его о том, как он провел лето, или, может, рассказать о собственных планах присоединиться к квиддичной команде, просто ради случайного шанса произвести на Манами впечатление, но профессор уже начал лекцию и, вероятно, не отнесся бы одобрительно к попытке Оноды завести длительный разговор во время урока.
Так что Оноде пришлось удовлетвориться кивком и насколько возможно радостной улыбкой слизеринскому мальчику, зная, что придется подождать до конца занятия, чтобы действительно что-нибудь сказать ему.
Краем глаза он смотрел, как Манами достает свои письменные принадлежности (из прошлого опыта Онода знал, что вряд ли их будут использовать много, но важно внимание), и его немного беспокоило, что наблюдать за Манами, выполняющим обычные задачи вроде разворачивания пергамента, становится, вероятно, более интересным, чем учиться зачаровывать чайную чашку, чтобы она пела.
Еще от внимания Оноды не ускользнуло, что перо, которое достал Манами, было то самое, которое Онода подарил ему на Рождество в предыдущем году, и это наполнило его радостью, но никак не помогло сконцентрироваться.
Излишне было говорить, что тема урока от Оноды целиком ускользнула. Он был слишком отвлечен своим товарищем по парте, чтобы уделить внимание объяснениям, которые давал профессор, и в конце занятия преуспел лишь в том, чтобы заставить свою чашку испускать неустанный оглушительный визг, который прекратился, только когда Манами «случайно» столкнул ее локтем со стола и разбил, к большому облегчению остального класса. Манами просто невинно улыбнулся профессору в виде извинения за свою неуклюжесть, и профессор каким-то чудом дал Оноде новую чашку без каких-либо вопросов.
У Оноды было чувство, что все это было чем-то, о чем он будет вспоминать со смехом, но, выходя из класса с солнечно улыбающимся Манами, он не ощущал ничего, кроме смущения.
– Могу сказать, что в этом году занятия станут сложнее, – поделился своими мыслями Манами. – И оценки тоже сложнее получить… В смысле, я думал, что кричащая чашка заслужила, по крайней мере, шесть из десяти – она хотя бы действительно издала звук. Моя нет.
(Чашка Манами, к сожалению, до конца урока осталась обычной чашкой.)
– Ну, думаю, оценки ставили в зависимости от того, насколько хорошо звучало пение, так что, наверное, имеет смысл, что я не преуспел, – честно сказал Онода. – Чашка Мияхары звучала довольно приятно…
Манами пожал плечами.
– Мелодия была хорошая… хотя немного хриплая.
– О, в самом деле? Я не заметил, – сказал Онода.
– Совсем немного, – сказал Манами.
Их разговор прервался, и Онода понял, что это и был его шанс действительно поговорить с Манами.
– Так… как прошло твое лето? – спросил он, нервно комкая ткань мантии. – У тебя получилось полетать побольше?
Манами ответил уклончиво:
– Неплохо, наверное. Мой отец до сих пор, кажется, думает, что я провожу слишком много времени на улице, но было не так уж и трудно избегать его, если постараться. Так что да, мне удалось провести много времени в полетах.
Онода почувствовал, что о многом Манами не сказал, но он знал, что, когда дело касается Манами, любопытство не поможет и не будет оценено.
– Ну… это вроде хорошо, – сказал Онода. – Не знаю, как ты, но я действительно рад вернуться в школу. То есть… я ужасен на уроках, но я вроде как скучал по ней.
Манами улыбнулся, и Онода заметил морщинки в уголках его глаз.
– Я тоже рад вернуться.
– В самом деле? Странно, я думал, ты ненавидишь школу.
Манами слегка пожал плечами.
– Ну, у нее есть свои недостатки, но и хорошее тоже есть. В смысле, ты можешь… О… Упс, чуть не забыл! – внезапно сказал он. – Прости, что прерываю тебя, Сакамичи, но я обещал кое-кому встретиться с ним после уроков, чтобы позаниматься полетами.
…О.
– Э… нет, все в порядке, – сказал Онода, пытаясь не замечать неприятного ощущения в животе, которое громко настаивало на том, что все, конечно же, не в порядке. Он подавил это противное чувство и вежливо улыбнулся Манами. – Прости, что задержал тебя.
– Нет, нет, это моя вина, что забыл, – со смехом отмахнулся Манами. – Ааа, надеюсь, он не будет злиться, если я опоздаю… он вроде из тех, кто тоже злится из-за этого.
– Может, если ты поторопишься, то не заставишь его слишком долго ждать, – предположил Онода, хотя в тот момент это было самое последнее, что он хотел советовать. – Я имею в виду, я уверен, что он поймет, если ты на пару минут опоздаешь, раз уж у тебя только что был урок…
Манами просиял, как будто Онода не был последним человеком на Земле, который заслуживал его доброты.
– Хороший план… Спасибо, Сакамичи! Потом увидимся!
И он ушел, оставив Оноду наедине с не самыми желанными в тот миг мыслями.
Что это было?
Онода стоял в коридоре возле кабинета заклинаний, наверное, целую минуту после того, как Манами исчез на лестнице, думая, что же с ним было не так.
Откуда появились эти ужасные мысли? Он всегда был таким эгоистичным? Он в самом деле был настолько собственником, что новость о том, что у Манами есть планы с кем-то другим, так сильно его расстроила?
В самом деле, Онода должен считать себя счастливчиком, что понравился Манами настолько, что тот вообще проводит с ним время, а не обижаться на кого-то неизвестного ему за то, что он тоже пользуется вниманием Манами. Не было ничего плохого в том, что у Манами есть другие друзья – в конце концов, даже у Оноды есть другие друзья, и Манами не выглядел обеспокоенным, когда Онода говорил о них с ним.
(Часть Оноды почти желала, чтобы это посильнее беспокоило Манами, но, как и другие противные мысли, прокравшиеся в его разум, он безжалостно прогнал ее.)
Я не такой, озабоченно думал Онода. Он знал, что у него много недостатков, но никогда раньше не думал о себе как о собственнике или о том, кто хочет контролировать других.
Может, он никогда таким не был, потому что раньше у него не было друзей, которых можно было назвать своими, подумал он с появляющимся чувством ужаса. Может, дружба в конце концов разбудила в нем что-то чудовищное. И наконец, разве мама не предупреждала его, что люди, позволяющие своим чувствам вмешиваться в отношения своих друзей с другими людьми, были плохими друзьями?
Но… по-прежнему оставался небольшой шанс, что он просто погорячился, и Онода ухватился за эту возможность, как за спасательный трос. Это, в конце концов, был первый раз за месяцы, когда он увидел Манами, так что не слишком удивительно, что он немного расстроился, потеряв возможность пообщаться с другом, по которому он скучал… верно? И Онода уже был в напряжении из-за предстоящих отборочных по квиддичу, поэтому, может, он и чувствовал себя немного раздражительнее – и неувереннее, – чем обычно.
Так что, возможно, все-таки было этому разумное объяснение, которое не предполагало, что он просто плохой человек.
Может.
С усилием взяв себя в руки, Онода покрепче прижал к груди сумку с книгами и стал спускаться по лестнице, надеясь где-нибудь по пути в Большой зал встретить Имаизуми или Наруко. Они могли успокоить его, когда он был расстроен, и он подумал, что может воспользоваться этим прямо сейчас.
И возможно, быстро приближающиеся отборочные в команду факультета тоже помогут ему отвлечься, и, что бы с ним ни происходило, все вернется в норму, прежде чем он об этом узнает.
*
Первым отборочные по квиддичу проводил Рейвенкло.
В день испытаний Имаизуми пришел на завтрак со своим, кажется, обычным уровнем хладнокровия, но то, как он чуть сильнее сжимал ложку и словно напоминал себе, что нужно продолжать и съесть свою овсянку после того, как с трудом набрал ее в ложку, в первую очередь предупредило Оноду, что на самом деле он очень нервничал.
Это было действительно странно – видеть Имаизуми настолько обеспокоенным тем, что, как знал Онода, хорошо ему удавалось, но Имаизуми, в конце концов, был всего лишь человеком. Старшие ученики тоже участвуют в отборочных, так что нельзя сказать, что у него не будет соперников в борьбе за место в команде.
– Выглядишь так, будто на казнь собираешься, шустряк, – сказал Наруко с полным отсутствием хоть чего-то похожего на чуткость, откусывая неаккуратный кусок тоста, на котором джема было, вероятно, в два раза больше, чем хлеба, и расплевывая по столу крошки с каждым произнесенным словом. – Мне пофти валь…
– Не говори с набитым ртом, – огрызнулся Имаизуми, опуская ложку с большей силой, чем необходимо. – Это отвратительно.
– Грубо, – сказал Наруко, хотя на этот раз проглотил, перед тем как продолжить. – Но знаешь, мир не рухнет, если ты будешь набирать чуть побольше – а то мы все закончим школу раньше, чем у тебя выйдет изящно доесть свою гребаную овсянку.
– Не знаю, с чего ты жалуешься на мою медлительность, – быстро сказал Имаизуми, вытерев рот салфеткой, скомкав ее и положив на стол рядом с тарелкой. – Я уже закончил.
Онода встревоженно нахмурился.
– Ты уверен, Шунске? Ты съел совсем мало…
– Достаточно, – перебил Имаизуми. – Не хочу нагружать себя больше, чем необходимо.
Наруко коротко рассмеялся, но Онода быстро начал говорить, пока он не сказал чего-нибудь оскорбительного.
– Но ведь тебе нужны силы, правда? – спросил он. – И не думаю, что, если ты доешь свою тарелку, это так сильно тебя нагрузит. Разве что чуть-чуть…?
– Сказал же, я в порядке, – раздраженно сказал Имаизуми, вставая. На миг показалось, что он может уйти без дальнейших объяснений, но когда он совсем уже собрался идти, то явно передумал и остановился с сожалеющим видом.
– Извини, – сказал он, глядя между Онодой и Наруко. – Знаю, это выглядит неожиданно, но отборочные начнутся всего через час, и мне надо идти готовиться, или я опоздаю. Позже увидимся.
– Э… да, мы будем ждать! – сказал Онода раньше, чем Имаизуми успел сбежать. – Удачи!
Имаизуми не ответил, и Онода опустился обратно на место, не в силах перестать невольно беспокоиться. Он знал, как много это значит для Имаизуми – в самом деле, попасть в квиддичную команду много значило для Оноды, так что он едва мог представить, как важно это было для его друга.
И реакция Имаизуми показывала, что попасть в команду действительно сложно. И если даже Имаизуми беспокоился, то какой шанс оставался у кого-то вроде Оноды?
– Эй, Шокичи? – окликнул Онода.
Наруко отвлекся от процесса зачерпывания джема из банки пальцем.
– Хмм? – спросил он, сунув палец в рот. – Чего?
– Имаизуми… думаешь, с ним все будет хорошо? – спросил Онода.
Несколько минут Наруко смотрел на него с ухмылкой, словно Онода сказал что-то забавное.
– Шустряк? Да, он будет в порядке.
– Правда?
– Конечно! То есть он может быть хреновым человеком, но действительно хорошо летает для второкурсника, – уверенно сказал Наруко. – Он уничтожит соперников, гарантирую. Просто у бедного неудачника почему-то нет уверенности в себе – это даже грустно, в самом деле.
Онода неловко кивнул, глядя на свою еду.
– И тебе тоже надо быть поуверенней, Сакамичи, – после короткой паузы продолжил Наруко. – Ты много работал и действительно стал лучше – если твоя команда не увидит этого, они полные идиоты. Я уверен, для тебя тоже найдется место.
Это потребовало усилия, но у Оноды получилось немного улыбнуться.
– Надеюсь, ты прав. Спасибо, Шокичи… я постараюсь изо всех сил не подвести тебя или Шунске.
Наруко выглядел так, словно хотел добавить что-то, но с редким проявлением контроля он поджал губы и выбрал промолчать.
– Эй, – наконец сказал он, – хочешь пойти на площадку, чтобы подождать, пока шустряк закончит? Можем взять метлы и немного потренироваться, пока ждем.
Онода благодарно кивнул:
– Ага, звучит хорошо.
По-видимому, Имаизуми не о чем было волноваться, потому что он пришел к месту на площадках, где Наруко и Онода отдыхали после тренировки, примерно два часа спустя, полностью растрепанный, но удовлетворенный.
– Ну, как прошло? – взглянул на него Наруко, когда Имаизуми плюхнулся на траву рядом с Онодой и вытащил из сумки выпуск Ежедневного Пророка.
– Вратарь, – сказал Имаизуми, разворачивая газету так, словно в результате ни в малейшей степени не сомневался. – Они сказали, что я могу выбрать между вратарем и охотником, но потенциальных охотников было намного больше, чем вратарей, поэтому я выбрал так.
– Пффт, скукотища, шустряк, – поддразнил Наруко, вырывая травинки и бросая в него. – Тебе придется торчать перед воротами целую игру – отстоооой.
Имаизуми посмотрел на него.
– Вратари имеют большое влияние на результаты матча. Это важная позиция.
– Ага, ага, продолжай говорить себе это, – хихикнул Наруко. – Хотя не могу сказать, что тебе это не подходит – играть поддерживающую роль. Что до меня, я собираюсь занять действительно важную позицию, такую, как ловец, так что… – внезапно он оборвал себя и обернулся, глянув на Имаизуми. – Что это было, а?
Имаизуми приподнял бровь:
– Что это было?
– Ты фыркнул. Прямо когда я сказал, что буду пробоваться на ловца.
– Тебе кажется, – сказал Имаизуми.
– Нет, я определенно слышал фырканье! В чем проблема? – злобно вопросил Наруко. – Думаешь, раз ты уже получил подтвержденное место в команде, то стал кем-то вроде…?
– Хорошо, – сказал Имаизуми, быстро опуская на колени выпуск Ежедневного Пророка. – Ты хочешь знать, что я думаю, так вот – я думаю, что объяснения твоего желания быть ловцом – плохо продуманные и глупые. Вот что я думаю.
Наруко отшатнулся, будто обжегшись, кажется пораженный откровенным ответом Имаизуми.
– Почему ты…? – его глаза сузились, а удивление быстро сменилось яростью. – Ты, кусок дерьма, с хера ты думаешь, что у тебя есть право решать за меня? Ты даже не знаешь, почему…
– …почему ты хочешь в первую очередь быть ловцом? – закончил за него Имаизуми. – Потому что это особенная позиция, которую обычно занимает самый быстрый игрок в команде, и ловец часто зарабатывает больше всех очков, что означает, что зрители обращают на него много внимания. Или я не прав?
Наруко открыл и закрыл рот, явно ошеломленный тем, что Имаизуми удалось догадаться так о многом.
– Я понимаю твои аргументы, какими бы наивными они ни были, но можно посмотреть на это с другой стороны, – продолжил Имаизуми. – Во-первых, ловцы всегда летают определенным образом – они наверняка должны быть точными, но в остальных случаях ловцы не особенно хорошие спортсмены. У тебя же в любом случае есть преимущество – ты в приличной физической форме и, вероятно, можешь без больших усилий научиться играть на любой позиции. Напрасно будет не воспользоваться этим преимуществом, особенно если ловец обычно проводит большую часть игры не делая ничего, в ожидании появления снитча. И я думаю, если мы имеем дело с человеком вроде тебя, смешно полагать, что ты сможешь так долго бездействовать.
– Но… это, – поперхнулся Наруко. – Как ты узнал… что я…?
Онода между тем обнаружил, что тревожится из-за возможности превращения их надвигающегося спора в вежливый интерес в ходе перебранки. Кажется, Имаизуми делал что-то большее, чем просто провоцировал стычку.
Подозрения Оноды подтвердились следующими словами Имазиуми.
– Тебе стоит попробоваться на охотника, – сказал Имаизуми.
– А? – Наруко выглядел ошарашенным, как если бы Имаизуми посоветовал что-то совершенно неслыханное. – Мне, охотником? Ты шутишь?
– Это подошло бы тебе, – совершенно серьезно сказал Имаизуми. – Скорость – необходимая черта для охотника, и ты сможешь играть на протяжении всего матча, а не по чуть-чуть каждый раз, когда покажется снитч. Тебе это, вероятно, понравится, и ты все еще сможешь приносить очки команде – это не изменится.
– Приносить очки? Да это смешно, – безрадостно усмехнулся Наруко. – Только десять очков за гол? Кому это вообще нужно – ловец единственный, кто приносит больше всех очков, и его заслуга в победе самая большая. Охотники могут ничего не делать.
– Если ты в это веришь, значит, ты понимаешь суть квиддича даже еще хуже, чем я думал. Охотники – это необходимая и жизненно важная часть команды, – сказал Имаизуми, немного раздраженный, что ему приходится объяснять. – И если хочешь, можно посмотреть на это так – ловцы способны получить 150 очков за игру…
– …Я уже знаю, – запальчиво сказал Наруко. – Я не идиот.
– …Но они и ограничены 150 очками за игру, – подчеркнул Имаизуми, внимательно наблюдая за Наруко, чтобы оценить его реакцию. – Для охотников, с другой стороны, нет максимального количества голов, которые они могут забить – единственное, что определяет, сколько очков они получат, – это предел их собственных способностей. Если ты, как охотник, сможешь вывести свою команду на 150 очков вперед, то ты сможешь и сделать ловца команды противников бесполезным. Это то, чего ты не сможешь сделать ни на какой другой позиции.
Наруко уставился на Имаизуми, явно потеряв дар речи под грузом новой информации. Тем временем Имаизуми с обманчивым безразличием откинулся назад.
– Делай что хочешь, конечно – я просто хочу показать тебе перспективы, которые ты можешь упустить в своей спешке порисоваться, – беззаботно сказал Имаизуми, снова поднимая газету. – Хотя я думаю, что это будет сложная задача для любого – набрать 150 очков за игру охотником… и, вероятно, невыполнимая для нетерпеливого мелкого искателя внимания, как ты, если подумать. Может, тебе больше повезет быть ловцом, в конце концов.
Наруко хлопнул руками по площадке.
– Пошел ты, шустряк, для меня нет невозможного! Я сделаю это – попаду в команду Гриффиндора охотником, и тогда первое, что я сделаю – размажу тебя! Я буду набирать больше 150 очков за каждую игру, и ты пожалеешь, что вообще дал мне эту идею!
– Звучит впечатляюще, но удачи тебе в получении очков, когда я на воротах, – сказал Имаизуми, явно пытаясь изобразить полное отсутствие интереса, но его слова прозвучали больше как насмешка. – Она тебе понадобится.
– Посмотрим, как ты запоешь, когда я влеплю квоффл прямо в твою самодовольную рожу, – отозвался Наруко.
– Если ты действительно так глуп, чтобы целиться в меня, а не в пустое кольцо, ты только облегчишь мне работу.
– Ну, может, хоть так у тебя получится хоть что-то остановить, а?
– Это предполагает в первую очередь, что ты достигнешь цели и не свалишься с метлы.
– Какака, спорим, ты будешь мечтать, чтобы это случилось, шустряк.
– Я уже мечтаю, чтобы это случилось.
– ХА, я же говорил… погоди, что?
Онода был почти уверен, что если он отодвинет газету Имаизуми, то увидит, что тот прилагает все усилия, чтобы сдержать улыбку.
Неудивительно, что Наруко на следующий день попал в команду Гриффиндора. Сюрпризом для большинства знавших его было то, что он пробовался только на одну позицию, и это была позиция охотника.
Вопреки всему, что он говорил раньше каждому, кто хотел его слушать, он даже не подумал пробоваться на ловца.
*
В день, когда проходили отборочные в команду Хаффлпаффа, Онода по-новому понял, как, должно быть, нервничал перед своими Имаизуми и как хорошо он, несмотря на это, держался.
– У тебя получится! – радостно сказал Наруко, хлопая Оноду по плечу. Онода не нашелся, что ответить, он был слишком занят – мрачно вглядывался в тарелку с яйцами, тостом и сосисками, которую Наруко поставил перед ним. – Срань господня, ты и шустряк абсолютно не умеете справляться со стрессом.
– А ты абсолютно не понимаешь, когда тебе надо испытывать стресс, – огрызнулся Имаизуми. – Слушай, если он не голодный, то он не голодный. Не старайся заставить его есть, если он не хочет.
– Даже ты что-то съел, – пожаловался Наруко. – Сакамичи до сих пор ни к чему не притронулся.
– Может, он просто не хочет наедаться жирных сосисок перед полетом и просто слишком вежливый, чтобы сказать тебе, такое не приходило тебе в голову?
– Ребята, – устало сказал Онода. – Все нормально, просто я правда сейчас не голоден. Шокичи, спасибо за беспокойство, но я в порядке, честно.
– Хнргх, как скажешь, – сказал Наруко с очевидным сомнением в голосе. Как бы он ни сомневался, это не удержало его от того, чтобы отодвинуть тарелку Оноды от него и начать самому ковыряться в ней. – Хотел бы я поддержать тебя, – с сожалением сказал он, пережевывая сосиску. – Но людям с других факультетов не позволено наблюдать за отборочными, особенно если они уже в команде. Духом мы будем с тобой и будем ждать, когда ты пройдешь, чтобы тебя поздравить!
– Мы будем ждать, как бы ни прошло, – поправил Имаизуми. – Думаю, ты сможешь, но мы здесь, даже если в этот раз у тебя не получится. Ладно?
Конечно, Онода уже знал это, но обещание Имаизуми все равно было невероятно обнадеживающим.
Имаизуми взглянул на него.
– Удачи.
– Увидимся, Сакамичи! Сломай ногу!*
– Почему ты сказал это? – пораженно спросил Имаизуми.
– Это просто выражение, господи, шустряк – думаешь, я в самом деле надеюсь, что он поранится?
– Откуда мне знать с тобой? Ты такой кровожадный, что…
– Это довольно забавно услышать от парня, признавшегося, что «скорее всего, намеренно пытался столкнуть кого-то с метлы» в наш…
– Ты не можешь использовать это против меня, у нас нет доказательств, что это не просто что-то, что прилипло как шутка!
– Шутка или нет, это полностью правда! Помнишь первый раз, когда мы гонялись? Если бы мы не были над озером, тогда…
Онода был слишком далеко, чтобы услышать остаток разговора, но понял, что уже неплохо представляет, как это будет.
Возвращаясь из спальни, где он переоделся в тренировочную одежду, Онода столкнулся с Мики. Она тоже переоделась в мантию для участия в отборочных, но выглядела скорее возбужденной, чем нервной, когда болтала с Айей у главного входа.
– О! Привет, Сакамичи! – воскликнула она, заметив его. – Ты тоже направляешься на отборочные? Вот, я пойду с тобой. Поговорим позже, Айя – сейчас мне надо идти на отборочные в команду Хаффлпаффа!
– Просто не убейся, глупенькая, – поморщилась Айя. – Знаешь, я не собираюсь рыдать над твоим бездыханным телом, если ты окажешься в лазарете.
– Ты худшая подруга на свете, – надулась Мики и взяла руку Оноды в свою. – Вот что, – решила она, – с этого момента Сакамичи мой лучший друг. В конце концов, мы собираемся быть в одной команде, так что мы, очевидно, предназначены друг другу. Даже родственные души. Ты не можешь становиться между нами.
