Текст книги "Красавец и чудовище (СИ)"
Автор книги: Олла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)
– Скажи – почему? – наконец выдавил эльф, с трудом подняв взгляд на хозяйку. Ронина невозмутимо жевала омлет.
– Что почему? – спросила она, выдержав необходимую паузу, чтобы помариновать Истираля.
– Почему ты все перевернула с ног на голову? Я теперь не знаю, что мне думать и во что верить, – он покаянно опустил голову.
Ронина задумалась на несколько минут, попутно оценивая вид эльфа. Учитывая бессонную ночь, выглядел тот несколько помятым и бледным, с осунувшимся лицом. Пожалуй, он действительно переживал о сыне и о Нилайе.
– Начну с того, что я понятия не имею, что именно у вас там происходило с Нилайей. Все, что я знаю – это то, что она сказала, когда привела меня к тебе. О том, что ее насильно выдали замуж в качестве платы за спасение ребенка. То, что она едет в страну без рабства. То, что ты не устраиваешь ее мужа, и я догадываюсь, почему, – магичка скривилась, но развивать мысль дальше не стала.
– У нас… теперь я не знаю, правильно ли я думаю. Три года назад Нилайя родила мне сына, и тогда орден все устраивало. Да, она перестала выполнять кое-какие задания ордена, но маги знали о ребенке, а кто не знал, тот быстро узнал из слухов. Но внезапно несколько месяцев назад… думаю, где-то месяца за четыре до нашего прихода сюда, сын заболел. Я не смог исцелить его своей силой, Нилайя тоже не смогла. Вызванный целитель лишь покачал головой. И тогда кто-то из ордена сказал, что сможет помочь. Нилайя не говорила, кто, но я думаю, что магистр, больше некому. Он сделал сыну лекарство, и тот стал быстро поправляться, но Нилайя стала слишком хмурая и перестала со мной разговаривать. А потом однажды она не забрала ребенка из ордена, сказала, что его там лечат. С тех пор я больше не видел сына. А потом она объявила, что выходит замуж за одного из лордов. Гамильер, если не ошибаюсь.
Ронина наморщила лоб.
– Это такой высокий, тощий и черный, как мои мысли? – ухмыльнулась она.
– Он самый. Мы с ним сразу невзлюбили друг друга, но это и понятно, ведь он отобрал мою женщину… А Нилайя не обращала на это никакого внимания. Она выполняла свой долг, как она сказала, ради сына. Я тоже хотел, чтобы мой сын был жив, поэтому не перечил ей. После свадьбы меня выставили в крыло для слуг, чтобы я не мешался под ногами… Нилайя почти перестала со мной разговаривать и поручила самую простую работу.
– Я так понимаю, потом она пришла к мысли, что от тебя нужно избавиться? – Ронина доела за разговором и теперь попивала вытащенный от графа пунш. А после сунула бедному эльфу под руку полный бокал, который тот схватил почти неосознанно.
– Да, думаю, ей предложили меня убить или продать, но она отказалась и решила передать меня тебе.
– Ну что ж, она сыграла отменную партию, мой дорогой, – Ронина задумчиво стукнула костяшками пальцев по столу, пытаясь уложить в голове все услышанное. – Я не знаю, чем именно занималась Нилайя после того, как закончила учебу. Но могу предположить, что всяко не именно магией. Скорее всего, шпионажем, поскольку ей идеально удавалась иллюзия, прослушка, всякие следящие заклинания. Она даже списывала с их помощью, порой вводя преподавателей в ступор. Мне кажется, магистр ордена решил идеально использовать такое дарование, и чтобы ее талант не пропал даром, отправлял ее шпионить за теми или иными гражданами. На этот раз ему понадобились шпионы в северных королевствах… Не думаю, что Нилайя так легко сдалась и согласилась бы на это, поскольку если ты кое-что знаешь о тех местах, то имеешь представление, как они относятся к чужестранцам, да еще и женщинам, к тому же магам…
– Я знаю, – вздохнул Истираль.
– Ну так вот, магистр отравил вашего ребенка, чтобы Нилайя стала сговорчивее, а потом в качестве платы за лекарство потребовал ее замужества и отъезда.
– Отравить невинного младенца лишь ради цели? – вскинулся Истираль.
– Помилуй, что ему какой-то полукровка? Я уверена, если у ребенка есть дар, его воспитают маги. Если же дара нет… сомнительно, конечно, ну чем черт не шутит… то тогда не знаю, могут продать, подарить, убить… – перечислила Ронина, загибая пальцы, а после вернулась к пуншу.
– И что теперь делать? – Истираль ухватил себя за волосы и с силой потянул, чтобы боль телесная приглушила боль душевную. – Спаси моего сына, пожалуйста! Я сделаю абсолютно все, чего ты пожелаешь!
Магичка взглянула на него презрительно и недоверчиво.
– Ты не понимаешь. Ты уже и так делаешь все, чего я желаю. И будешь делать дальше, независимо от того, хочется тебе или нет. Мне проще купить тебе девку в борделе, привести сюда и сделать так, чтобы она родила тебе нового ребенка, чем лезть в орден магов. Ты понимаешь, чего от меня просишь? Я с трудом ушла оттуда, когда этого никто не ожидал. А теперь ты хочешь ради какого-то карапуза отправить меня туда на заклание? Да те старые козлы только и ждут моего появления. Они спят и видят, как бы так меня прижучить, чтобы я не смущала умы молодежи и не позорила весь орден своим присутствием.
– То есть ты не хочешь сделать доброе дело и спасти ребенка? – спросил эльф, уже видя в глазах Ронины отказ.
– Нет. Доброе дело я сделаю. И даже спасу какого-нибудь ребенка из бедняцких кварталов, дав ему лекарство и накормив едой. Но вытащить твоего сына из ордена магов мне не под силу.
– А чего я хотел от темной? – риторически спросил Истираль и поднялся из-за стола.
За его спиной глухо бухнули створки дверей.
– Иди и спасай сына, – проронила Ронина, глядя на эльфа с толикой презрения. – Возьми оружие, еду и все необходимое. Я даже дам тебе взрывчатые зелья. И одобрю тебе этот приказ, чтобы твой ошейник тебя не удушил за уход на дальнее расстояние от моей особы. Но я ничего делать не буду. Посмотрим, сможешь ли ты вообще из леса выйти, не то чтоб дойти до ордена…
Истираль пораженно застыл, чувствуя, как по коже прошлись мурашки. Его… отпускают? Но как же… только сейчас он понял, что просил невозможного. Как бы Ронина ни была искусна в магии, она одна. Всего лишь одна женщина против целого ордена магов, старых и молодых, опытных и сильных, разных магов… И она одна не сможет противостоять множеству. Как и он сам. Да, он мог бы попытаться… но если он там погибнет, то его сыну ничто уже не поможет.
– Нет, – коротко ответил он, и дверь с грохотом закрылась обратно, впустив утреннюю прохладу и запах цветов.
– Я надеялась на твое благоразумие, – довольно улыбнулась Ронина. – А теперь, если ты закончил страдать душевно, то пострадай на благо науки. Попробуем найти твоего сына по крови. У тебя много родственников?
– Были отец, мать и братья, но я не уверен, что они живы, – тихо ответил Истираль, подходя ближе к хозяйке.
– Что ж, тем лучше. Не думаю, что твоего сына вернули бы в ваши леса, поэтому там будут только старшие родственники.
Ронина достала через портал из своей комнаты большую карту мира и расстелила ее на столе, убрав все бумаги на пол. Истираль заинтересованно взглянул на карту, безошибочно находя их центральное королевство, раскинувшееся от гор на севере до перекрестья двух рек на юге, а с запада ограниченное морем. Он перевел взгляд выше – где-то там, в северных землях, сейчас была Нилайя. Хорошая или плохая, лишь бы живая. Ему хотелось, чтобы она жила. Даже с другим. Даже без их сына. Лишь бы была живой и невредимой.
Тем временем магичка достала неглубокую плошку и короткий нож.
– Дай-ка руку, – велела она. Эльф не глядя протянул ладонь и в следующий миг чуть не подскочил на месте от болезненного разреза. Кровь закапала в плошку. Когда ее стало достаточно для колдовства, Ронина заживила саднящий порез и взялась колдовать.
Она достала из одного ящика стола какой-то крохотный амулетик на цепочке, по форме похожий на продолговатую тонкую палочку из неизвестного Истиралю металла. Не серебро и не железо, да и на сталь не похоже. Ронина обмакнула палочку в кровь и зашептала чары поиска. Кровь облепила амулетик целиком и даже не думала капать на карту. После окончания заклинания магичка поднесла амулетик к карте и застыла. Через несколько минут палочка сдвинулась куда-то в сторону, магичка повела рукой в нужном направлении до тех пор, пока палочка не застыла, четко указывая на столицу их государства. Ронина повела рукой, приближая изображение на карте, отчего эльф завистливо вздохнул – такие заколдованные карты считались редкостью и были баснословно дорогими. А тут какая-то отступница…
Тем временем палочка зависла над схематическим изображением замка ордена и отказалась куда-либо двигаться. Ронина лишь хмыкнула и добавила пару слов, отчего палочка заколыхалась и стала указывать куда-то за край карты.
– Что ж, твой сын наверняка жив и в ордене, что и следовало доказать. А также живы кто-то из твоих ближайших родственников, но кто именно, я уже узнать не могу.
– Главное, что живы, – выдохнул эльф.
– Ну и отлично, – Ронина очистила заклинанием и палочку, и плошку, быстро вернула карту на место и уселась на стул, глядя на эльфа с непонятным выражением лица. – Вот чем я по твоей милости занимаюсь, а? Все, на сегодня добрые дела исчерпаны. Теперь мы будем с тобой готовить зелья для мастеров гномов.
Истираль согласен был и на зелья, и на все остальное. Но все же его не покидало желание забрать хотя бы своего ребенка. Нилайя была взрослой женщиной и опытной магичкой, она сама могла справиться со своей жизнью, а вот маленький мальчик – вряд ли. Ему могут внушить что угодно, с ним могут сделать абсолютно все, чего захотят маги. Он станет выполнять их приказы, как только подрастет…
У него же оставалась лишь надежда на то, что он сможет помочь своему ребенку, а большего ему уже и не хотелось.
========== Глава 10 ==========
Две недели прошли довольно быстро. Ронина разрешила Истиралю пользоваться магией в разумных пределах, а потому уборка башни заняла намного меньше времени, чем он думал. Магичка дала ему задание перебрать все свои законсервированные образцы и самые старые спустить в подвал – он все-таки был в башне, как же без него, вот только все оказалось не так страшно, как эльф думал. Ничего такого там не было вовсе, кроме вытесанных магией из земли полок для банок с образцами. Расставив их в нужном порядке по датам, Истираль понял, что животные менялись слишком быстро. Триста лет – не тот срок, чтобы обычные волки и мелкие хищники превратились в монстров. А значит, что-то кроме желания Ронины заставляло их мутировать. Что-то такое, над чем она не властна.
Кроме того, магичка приспособила эльфа заниматься сугубо эльфийской, по ее мнению, работой – разбираться с простыми зельями, травами и всем растительным. Истираль и не сопротивлялся, поскольку это было лучше, чем потрошить ни в чем не повинных зверей только любопытства ради. Впрочем, он уже понял, что Ронина ничего не делала просто так, и если уж она отслеживала эти мутации, то это было для чего-то нужно. Но для чего именно, он даже не догадывался. Разве что Ронина заставит мутировать всю живность в мире и превратит весь мир в подобие своего леса. А что, хорошая цель для темной отступницы.
Когда он высказал это предположение, Ронина только рассмеялась.
– Зачем мне весь этот мир? Вот сам подумай?
– Чтобы править?.. – неуверенно предположил Истираль, растирая в порошок цветы балочника.
– Чем править, дорогой мой? – магичка покачала головой, глядя на эльфа, как на неразумного ребенка, спросившего полную ерунду. – Я жива только благодаря собственной силе, выдуманным заклинаниям и помощи всех тех, кому плевать, какого цвета моя сила. Будь я слабее, глупее или более гордой, я бы уже давно стала или одним из мутантов, или покойником, который покормил этих мутантов.
– Но как же… во всех преданиях великие темные маги хотели поработить весь мир… – растерянно пробормотал Истираль, не отрываясь от своей работы.
– Во-первых, предания писали далеко не те маги, о которых там идет речь, – наставительно произнесла Ронина, – во-вторых, их писали через много лет после произошедших событий. В-третьих, никто не учитывал истинных мотивов этих самых темных. Да, не скрою, у некоторых, например, у Торанела Черного, были непомерные амбиции, и он действительно хотел завоевать весь мир. Я бы сказала, что у него была мания величия. Но вот уже Хапнир Ужасный ничего подобного не хотел. Светлые маги вынудили его первым развязать войну тем, что убили его жену и превратили в монстра его дочь. Так что тут все относительно.
– Превратили в монстра? – Истираль вскинул взгляд зеленых глаз на магичку, пытаясь понять, не шутит ли она.
– А ты, видать, никогда не читал старых хроник?
– Читал, но в наших книгах сказано, что Хапнир желал поработить все северные страны под своей рукой.
– Да, после того, что они сделали с его дочерью, он поклялся, что все причастные к этому будут выпотрошены и развешены в своих замках по частям. И он почти сдержал свое слово… – Ронина призадумалась. – Насколько я помню историю из старых хроник, еще не прошедших редактуру нашими современниками, единственным, кого он не смог убить, был король последнего не завоеванного государства Китлан. Слишком холодная зима уничтожила человеческую часть армии Хапнира, а на одних зомби и скелетах он не смог выехать, поскольку не удержал разросшуюся армию. Пупок надорвался, – она гаденько захихикала. – Если бы не холод, голод и болезни, Хапнир завоевал бы Китлан, и историю писали бы уже темные маги. Но увы, светлым повезло. После того, как Хапнира убили, его голову погрузили в стазис и возили по всем королевствам… Так себе демонстрация.
– И поэтому ты не хочешь завоевывать мир? – снова спросил эльф, и магичка захохотала:
– Помилуй, я, конечно, чокнутая, но не до такой степени, чтобы рыпаться на светлых. Сейчас они еще сильны, в их руках власть и политика, а магия потихоньку ускользает, как вода сквозь пальцы. Если я буду умной девочкой, то мне ничего и делать не придется – лет через пятьсот эта богадельня сама себя уничтожит. Как только умрет нынешний магистр – а он однажды ведь умрет – то начнется грызня за власть, маги поубивают друг друга вместе со своими подлизами. Короли тоже перегрызутся за то, чей ставленник посадит свой зад в кресло главы ордена, ведь тогда его сюзерен сможет диктовать свои условия магам. В результате случится еще какая-нибудь великая война, и добрая часть этих магов вымрет. А там уже можно будет и мне немножко помочь и подстегнуть события. И получить хотя бы какие-то привилегии темным.
– Ну да, тебе нужно только прожить эти пятьсот лет, – усмехнулся эльф.
– А тебя что-то смущает? – Ронина взглянула на него с некоей хитринкой в синих глазах. – Я еще достаточно молода, у меня большой запас маны, я не стремлюсь воевать и лезть к тем, кто может меня прикончить. Насколько я знаю, последняя темная магичка, Маринэль Лесная, прожила примерно тысячу лет – точного ее возраста не знал никто – и жила бы себе дальше, если бы не предшественник магистра нашего ордена, который публично обвинил ее в измене ордену и обезглавил, хотя она всегда была осторожной и послушной.
– Просто, ну… – эльф замялся, не зная, как выразить свои сумбурные мысли. – Я всегда считал, что темные потому и темные, что хотят завоеваний и власти, смертей и много крови. А все выходит несколько иначе.
– Истираль, ты вроде бы взрослый, а порой несешь такую чушь, что я только поражаюсь. Нет, я знаю, что тебе промыли мозги сначала свои же, потом маги, а теперь еще и ошейник добавляет, но поверить мне в такое сложно. Давай начнем с основ магии. Свет и тьма – это типы силы, только и всего. Не добро и зло, не полярность «хорошие и плохие», не мотив поступков. Каждый маг рождается чистым, а дальше его сила приобретает цвет в зависимости от жизненных обстоятельств, выборов, поступков, различных событий. Тебе ли не знать самый известный в мире пример – Моррея Высокого? Он жил, если я не ошибаюсь, примерно в то же время, что и Торанел Черный. И до некоторых пор был самым что ни на есть светлым магом. До тех пор, пока его жена не ушла к другому, более светлому, – Ронина ухмыльнулась достаточно пакостно, будто бы сама видела причину подобного. – Конечно, в современных хрониках и книгах по истории древности уже никогда не скажут, что Великий Палач и Гроза Магов был, скажем так… импотентом. И его супруга хотела всего-навсего счастливой личной жизни. Но ее поступок толкнул Моррея в сторону тьмы – он убил и жену, и ее любовника, а после стал планомерно уничтожать светлых магов, переметнулся к Торанелу и стал его личным палачом. Чужие страдания приносили ему намного больше удовольствия, чем женщины.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил Истираль.
– Скажем так, я не прогуливала занятия по истории, а так же я, как примерная ученица ордена, постоянно ходила в библиотеку. Вот только у меня хватило ума зайти чуть дальше первых двух рядов с книгами и достать те самые хроники, на которые никто не обращает внимания. Маги хитры – они скрыли настоящие знания там, где их точно никто не будет искать. В студенческой библиотеке. Все знают, что ученики – существа ленивые и особой тягой к знаниям не отличаются. Зачастую юным магам эти знания буквально вбивают в подкорку, чтобы они хоть что-то соображали. Я уже молчу о тех детях, которых привозят из самых дальних глубинок нашего континента. Они даже читать не умеют, не то чтобы еще разбираться в прочитанном и сделать нужные выводы. Ладно, заканчиваем, а то ты бедные цветы стер в порошок.
Эльф отложил уже готовый порошок, но продолжал смотреть на магичку с любопытством и желанием узнать что-то такое, о чем он даже подумать не мог.
– Что, так не терпится послушать о половых болезнях великих мира сего? – ухмыльнулась Ронина, изобразив на лице оскал.
– Нет, я просто хочу понять, чего ты добиваешься этим всем, – он обвел рукой зал.
Ронина взглянула на эльфа уже несколько иначе, не настолько презрительно и более задумчиво. Она поднялась с места, чтобы размять ноги после долгого сидения на одном месте, и мерно зашагала по залу. Магичка прошлась туда-сюда, чеканя шаг и заведя руки за спину.
– Что ж… раз уж ты спросил… чего я добиваюсь, то так и должно быть. На самом деле сначала я хотела просто жить. Чтобы от меня отстали и перестали видеть во мне мясо, которое можно трахнуть, а потом припрячь к работе. Но это была первая эмоциональная волна. Я пришла сюда с пустыми руками и с желанием жить подальше от людей. Первое время я с трудом перебивалась в лесу – растения и животные постоянно мутировали, я не знала, что съедобно, а что нет. Потом ударили морозы, и мне пришлось срочно придумывать, как выкрутиться из этой ситуации. Потом у меня как-то получилось сделать так, чтобы зима отступила. Потом я построила башню, потом познакомилась с гномами, потом наладила связь с другими… теми, кому было плевать на цвет моей силы. А теперь я пытаюсь понять… что вообще происходит в этом лесу. Почему выплеск силы закончился, а мутации продолжаются. Заодно я разрабатываю новые заклинания и помогаю тем, кто хочет помощи.
– А сейчас? Чего ты хочешь сейчас?
– Сейчас я хочу, чтобы ты перестал задавать идиотские вопросы, – фыркнула Ронина, скривилась и ушла в свою комнату, оставив эльфа в одиночку переваривать услышанное.
С тех пор больше они об этом не говорили, но Истиралю показалось, что он затронул какие-то струны в душе темной магички, сделал что-то такое с нею и ее воспоминаниями, отчего она стала односложно отвечать и еще больше впала в раздумья. Он словно бы подтолкнул ее к чему-то…
Через три дня после этого разговора эльфу показалось, что Ронина пришла к какому-то решению, но она пока ничего не говорила. Ему показалось, что сейчас именно он стал тем самым фактором, который спровоцировал темного мага на завоевания. А ведь и правда, раньше у нее не было цели, она просто выживала, как могла. А теперь… ее сил и способностей могло хватить на многое. Вот только пока что у нее не было смысла, не было цели, куда бы приложить эти силы. Но она наверняка уже шла к этому открытию.
========== Глава 11 ==========
С проклятым зельем было что-то не так. Ронина в который уже раз проверила список ингредиентов, температуру водяной бани и даже собственную печку, но зелье отказывалось работать. Капля, должная взрывать монолитные куски горной породы, равнодушно качалась на столе, окруженная силовым полем, не желая взрываться. Магичка ругалась, поминала всех богов и дьяволов, но ничего не получалось. Подобное с нею было еще во времена ученичества, но эти годы давно прошли.
Эльф сидел в сторонке, колотил лечебное зелье, которое удавалось ему все лучше и лучше с каждым разом, и старался не попадаться под горячую руку. Хозяйка была не просто зла – она кипела яростью, ее сила струилась над столом и покрывала его темными завитками. Мана плескалась из ее резерва столь щедро, что эльф морщился от настолько сильной тьмы рядом с ним. Тьма буквально заполонила зал, отчего даже огонек в печи побледнел и стал казаться тусклым и далеким.
– Какого дьявола вообще происходит? – рвала и метала Ронина, в который уже раз перебирая ингредиенты. – Все по списку, все строго до грамма, точнее, чем у королевского казначея. Ты! – она ткнула пальцем в сторону Истираля, и тот буквально подпрыгнул на стуле. – Ты ничего не менял?
– Я даже не подходил к твоему столу, – почти обиженно ответил эльф. – Последнее, что я там брал – это вчера поставил на место твою ступку с растертой крапчаткой. И ты ее уже использовала, а ступку помыла.
– Я помню, – отмахнулась магичка и снова стала проверять список. Она билась в невидимую стену – почему вчера зелье получилось ну просто загляденье, а сейчас мало того, что от воздуха стало темнеть и напитываться ее тьмой, так еще и потеряло свойства.
Ронина постаралась взять себя в руки и снова отметила по порядку то, как она обычно готовила взрывчатые зелья на заказ гномам. Это был уже отлаженный механизм, сбоев ни разу не случалось. И вчерашняя партия вышла просто отличной. Так что же случилось сегодня?
– Итак, солнцелик обыкновенный… – в который уже раз забормотала она.
– Кстати, солнцелик у тебя уже закончился, – предупредил ее эльф, решив, что лучше сказать и получить люлей, чем не сказать и получить еще больших люлей.
– Да, я взяла новую партию… погоди-ка… – магичка повернулась к полке и зашуршала баночками с травами. – Новая партия… постоянные мутации… солнцелик испортился! – для верности она открыла баночку с ярко-желтыми, блестящими даже после засушки цветами и принюхалась, пытаясь найти отличия от нормального цветка.
– Странно, мне казалось, что это растение практически не мутирует, – Истираль подошел ближе, глядя на хозяйку с толикой опасения. – Он достаточно стабилен.
– Как же меня это достало! – Ронина со звонким хлопком плюхнула баночку обратно на полку и обернулась к эльфу: – Как можно вообще работать, если все меняется так быстро? Что теперь делать?
Она вернулась к столу и покачала в колбе остатки зелья. Оно уже налилось тьмой и теперь походило на чернила, только очень густые.
– Ну что-то же совсем пошло не так… – Ронина подняла колбу на уровень глаз и покачала ею в воздухе, взбалтывая содержимое.
И вот теперь произошло то, чего она так долго добивалась. Жидкость в колбе взбурлила за доли мгновения и, прежде чем магичка успела выкрикнуть заклинание щита, взорвалась, отбрасывая ее к стене. Осколки колбы вонзились ей в ладонь, а один из них врезался в лицо и пропорол щеку, отчего женщина взвыла. По руке и лицу заструилась тьма.
Взрыв опрокинул стол со всем содержимым, которое теперь растекалось неаппетитной лужей по полу, и ошарашенного Истираля. Эльф кинулся к хозяйке, не знающей, за что хвататься – за руку или за лицо.
– Жжется, собака! Дерьмо тролля, как же жжется! – Ронина попыталась исцелиться, но заклинание не помогло убрать жжение и боль, лишь вытолкнуло стеклянные осколки.
– Давай я помогу, – эльф приподнял голову хозяйки, разглядывая ее пораженное лицо. В ране плескалась тьма. Он положил одну ладонь ей на лицо, а другой ухватил поврежденную руку и стал нашептывать светлое исцеление.
Конечно, во всех книгах о магии всегда говорилось, что темных магов могут лечить только темные, а светлых – светлые, вот только никакого другого темного мага у них поблизости не имелось, а искать его было некогда. И, как ни странно, светлое исцеление подействовало лучше. Черная жидкость вытекла из ран, превратившись во что-то маслянистое, смешанное с кровью и осколками стекла. Раны затягивались плохо, сопротивлялись, но все же заживали. Ронина лишь шипела проклятия сквозь зубы, ни на кого не направленные, а потому не опасные. Эльф не обижался – каждый терпит боль, как может. Повезло еще, что она не светлая – на ту бы такая штука подействовала намного хуже, возможно, даже смертельно.
Магичка подняла свою покалеченную руку и пошевелила пальцами. Чувствительность еще не вернулась, но хотя бы двигать ими она могла. А вот багровые уродливые шрамы на коже никак не желали сходить.
– Что, я теперь стала еще краше, да? – она попыталась ухмыльнуться, но от боли смогла лишь скривиться. Как-то она слишком переоценила свои силы, стала самоуверенной и позабыла о том, что в этом лесу никто не в безопасности, даже она сама.
– Ну… теперь тебя твой магистр не захочет, – с толикой грусти констатировал Истираль, вытирая с ее лица остатки черной жижи собственным рукавом.
– Все настолько плохо? – Ронина подхватилась на ноги и пошатнулась – взрывом ее хорошо приложило об стену, но это поправимо, а вот лицо…
Эльф придержал хозяйку за плечи, чтобы та не упала обратно. Он невольно ощутил тепло ее тела, запах какой-то химии и зелий, въевшийся в волосы, а еще какую-то странную беспомощность. Похоже, Ронина впервые доверилась кому-то, кроме себя, но сейчас даже не осознавала этого. Истираль тяжело вздохнул – сейчас он не знал, сочувствует ли он ей сам или же это действие ошейника, заставляющего симпатизировать хозяину во всех смыслах. Ошейники всегда делали рабство достаточно приемлемым для раба, подавляя бунты в зародыше еще на стадии мыслей. Они настолько меняли своего носителя, что эльф уже сам не знал, где он, а где магия ошейника, превращающая его в идеального раба для конкретного хозяина.
– Я думаю, мы сможем что-то с ним сделать… когда-нибудь, – Истираль продолжал удерживать ее у стены, не давая сбежать и взглянуть в зеркало. Конечно же, у любой нормальной женщины где-то да были зеркала, но в башне он не нашел ни одного, а это означало, что Ронина или прячет зеркало в своей комнате, что весьма понятно – раньше оно ей больше нигде не было нужным – или же просто колдует зеркальную поверхность. Но сейчас ей не стоило видеть себя.
– Когда-нибудь? – Ронина подняла руку и ощупала лицо, остановилась на бугрящемся шраме и болезненно поморщилась.
Эльф качнул головой. Да, получившийся багровый рубец, разбежавшийся по всей щеке похожими на корни краями, никак ее не красил. И если раньше магичка была весьма привлекательной особой, то сейчас… теперь назвать ее красивой могли только любители чего-то оригинального или же он сам. Да, перед ним была все та же Ронина, только пострадавшая от собственного зелья. Он не видел перед собой страшную темную колдунью, скорее просто испуганную и растерянную женщину.
– Можно попробовать поискать целителя, но я не уверен… – он запнулся на полуслове от сверкнувшего взгляда хозяйки.
– Хах, не смеши меня! Никто не будет лечить отступницу, – фыркнула она и попытался отстраниться, наконец поняв, что такие объятья выглядят весьма пикантно. А еще нужно было убрать разлившиеся по полу остатки, чтобы и они не сдетонировали и не снесли всю башню к чертовой матери.
– За хорошие деньги – будут, но не факт, что смогут. Если ты сама не знаешь, что за зелье получилось из неправильного солнцелика, то откуда это может знать целитель, который никогда не был в лесу?
– Я узнаю, что это было за зелье, – решительно выпалила Ронина, оттолкнула руку эльфа и подошла к остаткам стола. Первым делом она уничтожила все следы разлившегося зелья. Насколько магичка поняла, произошел какой-то сбой, но сбой именно в той пробирке, которую она держала в руках. Остальное зелье потемнело, но оставалось таким же инертным, похожим на добываемую гномами нефть. Правда, нефть горела, а это взрывалось.
Истираль опустился на корточки рядом, вытащил обрывки записей, пропитанных зельями, смешавшимися в сплошную бесполезную жижу, и понял, что это можно только уничтожить. Но хозяйка выхватила бумагу из его рук и навела мастерское очищение. Чернила при этом, как ни странно, остались целыми. Правда, толку от этих записей, рецепт зелья она знала на память. Дело было в другом.
Эльф аккуратно собрал разлитые реактивы тряпкой, побаиваясь применять магию. Он подумал, что причиной всему стала как раз сгустившаяся от нервов магички тьма в зале. Если это так, то это зелье можно было взрывать направленным на него коротким магическим импульсом, всего лишь каплей силы. Но если нет, то любое его неосторожное движение могло повлечь за собой катастрофу, поскольку на полу была внушительная смешанная лужа, а не полколбы, как в руках у Ронины. И этого действительно хватило бы, чтобы взорвать башню и их обоих.
К счастью, смесь оставалась инертной и в тряпке, и в тазике, который ему быстро наколдовала магичка, пытающаяся спасти свои записи.
– Не выливай, – скомандовала она. – Вынесем на улицу и подожжем. Я хочу посмотреть, что будет.
– Тебе мало? – скептически изогнул бровь эльф, но тут же заткнулся под взглядом хозяйки. Теперь она выглядела по-настоящему страшно.
– Я должна найти причину случившегося. Чего бы мне это ни стоило. Вполне возможно, что из-за изменившегося состава растений те самые лечебные зелья станут ядом, а мне бы не хотелось отравить тех, кто может считаться моими друзьями.
Поджигать решили из дома. Ронина наколдовала небольшую искру, выпустила через окно и тут же захлопнула створки. Дальнейшее они наблюдали уже через ее магический шар. Тазик просто разворотило, огненный вал сжег несколько деревьев и поутих, смоченный сколдованным небольшим водопадом.
– Итак, это дерьмо срабатывает от магии, – констатировала Ронина. – Получается, я должна сообщить гномам, что пока больше не смогу сделать для них зелья из-за произошедшей мутации.
Она решительно взялась за шар и вызвала мастера Торигейда. Гном пораженно охнул, увидев лицо своей благодетельницы, но тактично промолчал, зная, как обидчивы бывают маги.
– Мастер Торигейд, прощу прощения за внеплановое беспокойство, – Ронина стерпела его сочувствующий взгляд, – но из-за мутации солнцелика я не смогу изготовить полную партию заказанного вами взрывчатого зелья. Сегодня произошел взрыв заготовки, чего не было никогда за мою практику… – она невольно коснулась лица и поморщилась. Стянутая шрамом кожа все еще болела.
