Текст книги "Красавец и чудовище (СИ)"
Автор книги: Олла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)
– Это не честно. Он не сделал тебе ничего хорошего! – заявил Истираль, глядя на ее колдовство, но помешать не решился. В духе Ронины было и правда заткнуть его на сотню лет. А жить немым как-то не хотелось.
– Но и ничего плохого, – парировала магичка, возясь с защитой. – Послушай, ты так говоришь, как будто бы я этого эльфа притащила в дом и заменила им тебя. Он остался у гномов, и если никто из них не станет дурить, то проживет там долгие годы, если не столетия. Темные эльфы теоретически должны жить не меньше светлых, просто мрут чаще.
– Я просто… – Истираль махнул рукой, уже понимая, что спорить бесполезно. Ронина была хозяйкой, а он всего лишь покорной игрушкой.
Но и в самом деле, что на него нашло? Приревновал к какому-то битому темному, фактически мальчишке, сбежавшему из дому. И все только потому, что Ронина не велела притащить его в башню и разложить на операционном столе. Она отнеслась к дроу по-человечески… в отличие от всех остальных. И именно это вполне нормальное отношение его и покоробило. Впрочем, отказ надеть на пленника ошейник и сделать его вторым рабом почему-то Истираля радовал, хотя раб был бы надежнее, чем просто руна подчинения на лбу. Руна будет периодически жечься, но в этом случае кожу можно легко срезать и подождать, пока отрастет новая. Ошейник же снять невозможно.
– Ты просто ревнуешь, хотя это глупо, – вздохнула Ронина. – А потому, чтобы тебе в голову не лезли глупости, будь добр, займись зерном. Подготовь почву на улице, старые треснутые банки наполни на две трети землей и замочи зерно. Завтра оно разбухнет, и мы посадим его в банки, которые оставим здесь и на улице, чтобы проверить, будут ли мутировать колосья.
– А ты? – вполголоса спросил он, глядя на магичку с толикой обиды.
– А я закончу здесь и присоединюсь к тебе, – слабо улыбнулась Ронина. – Не переживай, если так загоняться из-за каждого темного, то у тебя нервов не хватит.
Истираль в ответ буркнул что-то непечатное, взятое из лексикона хозяйки, и пошел выполнять приказы.
========== Глава 28 ==========
Присматривать за посаженным зерном было интересно. Ронина строго-настрого запретила как-либо воздействовать на растения магией, заставив взамен следить за естественным ходом событий и отмечать любые изменения. Истираль записывал все в выделенный магичкой дневник, а на деле просто тетрадь, сшитую из множества желтых листов. Он утром и вечером выходил наружу и отмечал изменения.
Первые ростки проклюнулись на четвертый день после посадки. Истираль не знал, нормально ли это или нет, поскольку именно зерновыми никогда не интересовался. Он с ужасом понял, что практически ничего не знает об окружающем мире, кроме тех крупиц знаний и урезанных точек зрения, которые ему внушали окружающие. Его воспитывали как воина, но так и не привили жажду крови. Даже при виде ненавистного темного он не испытывал желания вцепиться ему в глотку, скорее чувствовал одновременно ревность и сострадание. Еще неизвестно, кому из них повезло больше – ему или дроу, запертому навеки в подземельях гномов, которые его будут ненавидеть так же, как и всех остальных эльфов.
Кроме роста зерна Истираль отметил и еще одно необычное явление в лесу осенью – на ближайших к башне деревьях, обгорелых и покалеченных, выросли тонкие зеленые веточки. На некоторых из них уже набухали свежие зеленые почки, обещая через день-два явить миру яркие зеленые листья. Это было до того странно, что эльф сделал пометку в своем дневнике. Причем он никак не влиял на деревья напрямую, хотя у него руки чесались выпрямить корявые стволы и убрать колючки. Но со взрослыми деревьями он ничего поделать не мог. Зато баловался молодой порослью за пределами башни, заставляя ее тянуться вверх к солнцу, расти ровно и красиво.
Ронина смотрела на эти забавы сквозь пальцы, лишь периодически интересуясь, как успехи. Она не верила, что один слабоватый в магии эльф способен изменить весь заколдованный лес, а потому позволяла забавляться растительностью сколько угодно. Конечно, Истираль никогда не стал бы Говорящим с деревьями и никогда не смог бы после смерти превратиться в духа леса, как некоторые старые эльфы, но от него этого и не требовалось. Его магии хватало на мелкие ростки и цветы, на плодовые кусты за башней, оказавшиеся дикой и ужасно измененной ежевикой, от которой осталось одно название. Впрочем, при должном старании и достаточном количестве времени можно было и ежевику сделать съедобной не только для птиц и насекомых. Но пока о столь громких результатах оставалось лишь мечтать.
А еще Истираля мучило то, что погода не менялась. Нет, дожди над лесом шли регулярно, будто по какому-то природному графику, вот только обещанная осень так и не наступала. За лесом уже наверняка вовсю праздновали осень, собрав урожай, устраивали ярмарки в крупных и средних городах, справляли свадьбы и устраивали помолвки на следующий год, стараясь успеть до зимы, а здесь… было все так же тихо, сумрачно и тепло. Эльф спокойно ходил в обычной рубашке и простых штанах, не ощущая никакого холода и не замечая перемен. Казалось, будто над лесом застыл вечный конец лета, когда днем тепло и даже жарко, ночью чуть попрохладнее, а утром порой бывает туман. Никаких тебе холодов, ничего такого, что означало приближение зимы.
Как он ни старался, но все равно не мог найти причину подобных перемен на северном участке. Ладно, если бы это был юг или же любимое эльфами побережье моря. Теплые течения прогревали воду и землю, возле моря всегда было уютно и приятно… Увы, теперь эти земли принадлежали людям, и Истираль не знал, остались ли еще тамошние леса или же все пошли на стройку новых домов и в печи переселенцев. А вспомнить было что… Но здесь не было ни моря, ни крупных рек, Ронина показала лишь пару ручьев неподалеку от башни, из которых животные пили воду. Сама она не пила ее и не разрешила ему попробовать, напомнив про мутации. Они и так уже достаточно изменились, чтобы превращаться еще в какую-то зверину.
После появления новых веток на деревьях Истираль не выдержал и подошел с вопросами к Ронине. Магичка как раз с помощью шара искала себе нового алхимика, поэтому сидела задумчивая и слегка приунывшая за столом в зале и раз за разом повторяла, как заведенная: «Алхимик, мне нужен нормальный алхимик». Но это, по всей видимости, не давало результата, из-за чего она хмурилась и морщилась, но не сдавалась.
– Послушай, а почему ты так любишь тепло? – Истираль понял, что спросил не вовремя, но любопытство мучило его уже достаточно долго, а ответов на свои вопросы он так и не находил.
– Потому что, – буркнула магичка и продолжила таращиться в шар, громко тарабаня пальцами по столу.
– А все-таки? – не отставал эльф.
Ронина оторвала взгляд от шара и недовольно скривилась, а после потерла шрам на щеке и задумалась. И думала она достаточно долго, чтобы он решил, что ответа уже никогда не будет.
А потом магичка наколдовала большое корыто, до верху заполненное холодной водой, и пристально взглянула на эльфа.
– Снимай рубашку, – приказала она.
Истираль вздрогнул, но ослушаться не смог. Он неловко стянул рубашку через голову, поскольку его пальцы задеревенели от подобного. Что задумала магичка, он не знал, но вряд ли что-то хорошее. По телу прокатился липкий приступ страха, сердце заколотилось… Прикажет топиться или же…
– Стирай, – коротко повелела магичка, и эльф упал на колени перед корытом.
Ледяная вода обожгла пальцы. Истиралю показалось, что он забыл, как дышать, поскольку такой холод ему был непривычен.
– А теперь представь, что ты маленькая девятилетняя девочка. Каждый день по нескольку раз ты стираешь обоссаные и обосраные пеленки своих младших брата и сестры. Зимой, на улице, в мороз. Одетая только в старую кофту матери и обноски старшей сестры. Ты делаешь это три раза в день, а то и чаще. Кроме стирки ты еще набираешь ледяную воду из колодца и таскаешь это проклятое корыто. Потом тащишь тяжеленный ворох тряпок и развешиваешь их на морозе. А потом идешь чистить коровник. И только после этого ты имеешь право прийти домой, замерзшая на ледяном ветру. А дома к печи подойти нельзя, поскольку на ней родители делают очередного ребенка. Итак, ты еще хочешь узнать, почему я не люблю холод?
Истираль ошалело выдохнул, понимая, что магичка не врет. Она таким образом рассказала свою историю, подкрепив ее живым примером. Он тер рубашку, еще относительно чистую, и думал о том, что магия сильно облегчает быт, а он этого не ценил. В детстве он ничем таким не занимался, а родителям было проще и быстрее очистить испачкавшихся детей заклинанием, чем заморачиваться со стиркой.
– Все, заканчивай, – Ронина подошла ближе, ухватила эльфа за плечо и заставила подняться. Он выронил рубашку из рук, понимая, что совершенно не чувствует своих пальцев. Руки покраснели, а все остальное тело продрогло до самых ног. И это он еще стоял в теплой башне, а не на морозе. И даже то, что он остался как бы наполовину голым, а Ронина касалась его кожи, уже никак не радовало.
Магичка обдала его руки потоком теплого воздуха. Сначала едва ощутимого, а после усилила тепло, постепенно согревая. Попутно исцелила обморожение, чтобы потом не стало хуже. А после силовыми захватами вытащила из корыта рубашку, высушила ее тем же теплым потоком и даже разгладила и набросила ему на плечи.
– Надеюсь, ты теперь все понял и больше не будешь задавать глупых вопросов, – вздохнула она, испаряя воду в корыте. Само корыто Ронина решила оставить – в хозяйстве все пригодится. Если не для стирки, так для трансмутации, когда ей будет нужен подходящий материал.
– Я понял. Ты все это делала на холоде… – Истираль передернулся и натянул теплую рубашку, чувствуя себя как-то глупо и неправильно. Будто бы он зашел на запретную территорию, куда до сих пор еще не ступала нога человека, и сделал что-то такое, что категорически запрещено. В данном случае разворошил воспоминания Ронины.
Магичка вернулась обратно за стол, но отставила шар в сторону. Все равно настроения заниматься поисками у нее не было. Теперь уже не было. А всему виной любопытство одного ушастого субъекта, которому будто горит спрашивать такое, чего ему знать не следует.
– Именно поэтому я не сильна в магии холода и льда. Я могла бы ее изучить при желании, но вот как раз желания у меня и нет, – вздохнула она, когда сочла, что Истираль выучил преподанный ему урок. – Так что будь добр, иди дальше учи формулы для телепортов и оставь меня. А нет, так иди спи.
– А ты? – эльф неловко переминался с ноги на ногу, уже понимая, что лезет не в свое дело.
– А я буду искать алхимика дальше и выпью какой-нибудь успокоительный отвар, поскольку теперь уж точно не засну, – буркнула Ронина и махнула рукой. – Все, уйди отсюда и не беспокой меня.
– Я не хотел тебя обидеть, – выдохнул он, уже стоя на лестнице.
– Ты-то тут при чем? – вскинула бровь Ронина. – Ты просто любопытный дурак, который вбил себе в голову, что тебе хочется узнать меня получше. Поверь, ты будешь не рад тому, что узнаешь. Лучше живи спокойно. Не зря существует поговорка – меньше знаешь, крепче спишь. Это правда.
Ронина отвернулась и положила руку на шар. Он словно придал ей уверенности в своих силах. Магичка собралась с духом, смахнула выступившую слезу и снова забормотала: «Мне нужен толковый алхимик».
========== Глава 29 ==========
Очередной кошмар с погонями, сражениями магов и взаимными похищениями сменился на лицо Ронины, такое, как он привык видеть, без шрама и даже без тонких морщинок вокруг глаз. Магичка часто кривилась, отчего у нее вокруг губ появились узкие складочки, а еще небольшая вертикальная морщинка на лбу, которая быстро разглаживалась, стоило ей перестать напряженно думать.
Истираль потянулся к этому лицу, коснулся тонкой нежной кожи и проснулся. Понял, что гладил подушку, ту самую с кисточками на уголках, и задумчиво перевернулся на спину. Что означали все эти сны, он так и не смог понять. Конечно, бытовало мнение, что сны не означают ничего, это просто отражение мыслей живого существа, событий его жизни, воспоминания, какие-то моменты и события, которые он хотел бы переиграть. Вот только эльф никогда не участвовал в магических сражениях и знать не знал, как должны выглядеть результаты огненных, ледяных и силовых заклинаний. Но почему-то видел все это так ярко, словно наяву. И сгоревших заживо людей от огненного вала, и пронзенных ледяными копьями и тонкими, прозрачными, похожими на стекло ледяными осколками разной формы. Людей с отрубленными руками, ногами и головами. Обезумевших от боли и катающихся по земле… Такие сны ему не нравились абсолютно, но сделать с ними он ничего не мог.
При Нилайе Истиралю никогда не снились какие-либо сны, кроме эротических. Вот уж где фантазия могла разыграться… но что происходило сейчас, он не знал, а потому тревожился. И не только за Ронину и за себя, но и вообще. Раз уж на магичку было совершено покушение, значит, магистр не остановится на достигнутом и попытается снова. Маги – это такие существа, которые предпочитают добиваться своих целей, зачастую любым возможным и невозможным путем.
Насколько он помнил магистра Эридуса из мимолетных встреч в замке ордена, тот был высоким мужчиной неопределенного возраста примерно от тридцати до пятидесяти человеческих лет. У него не было даже седины в черных волосах, вот только лицо казалось настолько жестким и неприятным, что теперь он отлично понимал Ронину. Отвечать на приставания подобного типа было бы слишком самонадеянно. Не то чтобы Истираль боялся магистра – все равно он ничего не смог бы сделать магу такого уровня – но здраво понимал, что им обоим нечего ему противопоставить. Судя по всему, он просто дал Ронине возможность нагуляться на свободе, а теперь желал получить компенсацию за прошедшие годы в виде полезностей и детей. И если магичка еще могла отдать какие-нибудь из своих заклинаний, пусть и с большим скрипом, то в остальных вопросах она оставалась непреклонной. И тут вставал вопрос – как долго их лес и башня смогут сдерживать дружный натиск практически всего ордена? Эльф сомневался, что достаточно долго для решения всех их проблем…
Он встал и умылся прохладной водой из бочки, окончательно прогоняя сонную муть. Отголоски снов еще плескались в его мыслях, но они уже побледнели и стерлись, часть забылась, часть стала казаться нереальной. Такого просто не может быть. Да, магические сражения и войны между магами случались часто, но в прошлом. Ныне большинство магов состояло в ордене, делить им было нечего, а всяких отступников гнобили как могли. Дети, не обученные магии, все равно рано или поздно гибли, не способные контролировать свой дар, или же их убивали, чтобы избежать лишних жертв. Тех же детей со способностями к некромантии, например. Часто на дорогах можно было встретить двух-трех магов, бродящих между деревнями и выискивающих одаренных детей среди низов. Опасных они сразу уничтожали, а неопасных забирали с собой и переправляли порталом в орден, чтобы воспитать себе преемников. Или же чтобы использовать в опытах, судя по рассказам Ронины. Беднякам хорошо платили, и они были рады избавиться от лишнего голодного рта. В некоторых семьях часто рождались одаренные… но это было давно. Теперь же наверняка образовалась нехватка как материала для опытов, так и учеников, из которых можно было тянуть дармовую ману, поручать им черновую работу и заставлять участвовать в ежегодных ритуалах. И эта нехватка провоцировала магов ордена активнее шевелить задом и искать одаренных. Но невозможно найти то, чего нет.
Уже подойдя к комнате Ронины, эльф решил, что понял, почему маги стали вырождаться. Искусственный перекос в количестве темных и светлых магов, уничтожение магических рас, произвольное изменение ритуалов, появление новых верований и всевозможных культов новых богов, которых раньше не было, нарушили мировой баланс, за который и ратовала Ронина. Магия – это сила, и как любая сила, она не терпит неуважительного и потребительского отношения. И магия уходила в неизвестные дали, решив, что раз от нее тщательно избавляются, то она не нужна. И скоро им придется справляться самим, собственными силами, без колдовства.
– Ронина, я тут кое-что подумал… – дверь распахнулась, но магички в ее комнате не было. Эльф удивленно вскинул бровь, но решил, что она засиделась у телескопа, как иногда бывало. Порой Ронина могла всю ночь проторчать на третьем этаже, наблюдая за звездами, планетами и затмениями, о чем потом записывала в своих заметках. Впрочем, все это было такими далекими от их проблем материями, что казалось Истиралю неважным. От того, каким боком повернулась та или иная планета, им не полегчает и жить проще не станет. Впрочем, смотреть на звезды было просто интересно, с этим фактом он поспорить не мог.
Но и на третьем этаже магички не оказалось. Телескоп стоял так, как он его вчера и оставил, похоже, Ронине было не до него. Вздохнув, эльф пошел назад, решив, что магичка так и осталась в зале или же вышла с утра пораньше собирать свою ядовитую дрянь по лесу. Он прислушался к ошейнику, ожидая удушения, если магичка отойдет дальше положенного расстояния, но ошейник молчал, вообще не вмешиваясь в его поиски.
Магичка нашлась спящей сидя за столом. Рядом с нею лежал шар, серый и потухший, видимо, артефакт тоже устал от бесконечных поисков. На спине и ногах магички мерно колыхался слизень, двигаясь в такт ее дыханию. Он не нападал, а наоборот, будто бы укрывал ее, спускаясь к ногам и окутывая ступни. За время жизни в башне слизень слегка подрос на дармовых харчах. Впрочем, эта бессловесная животина твердо усвоила правила не трогать все, стоящее на полке, не жрать что попало и не попадаться под руку раздраженной хозяйке башни. В остальном же слизень был прекрасным домашним животным и даже ни разу не нагадил нигде. Хотя Истираль сомневался, что у того оставалось чем гадить, поскольку никаких внутренностей в нем они вдвоем так и не нашли. А умерщвлять его сочли кощунством. Раз завели, то приходилось отвечать и за него тоже. А Ронине пока было не до потрошения слизней и не до их ловли по всему лесу.
Эльф тронул хозяйку за плечо, призывая проснуться. Слизень стек на пол, продолжая укрывать ей ноги. Ронина буркнула посыл куда-то к лысым чертям, но все же открыла глаза, недовольно поморщилась от побудки и широко зевнула, а после скривилась, поскольку из-за неудобной позы затекли и почти закостенели спина и шея.
– Вот черт, уже проклятое утро, – буркнула она, массируя шею и пытаясь разогнуться. Да уж, ночевка за столом не способствовала здоровью.
– Давай разомну? – предложил Истираль, ожидая очередного посыла, но Ронина лишь фыркнула.
– Ну дерзай, узнаем, какие из вашего брата массажисты.
Эльф встал позади нее и взялся аккуратно разминать шею, сначала практически у затылка, а после спускаясь ниже, к плечам, и переходя на спину до лопаток. Правда, через рубашку массировать было не слишком удобно, но рубашка оказалась всяко лучше, чем халат.
– Не скажу за всех, но у нас когда-то давно, еще при молодости моего отца, наверное, жили практикующие целители, так вот, они лечили массажем множество болезней, которые ныне люди лечат чем угодно, только не тем, чем надо. Например, вправляли позвонки, помогали восстановиться воинам после травм, лечили излишне вялых детей…
– Были, верно, – кивнула магичка, – но сплыли. Ваших целителей люди захотели поработить в первую очередь, поскольку без магии человеческая медицина – это сплошная череда проб и ошибок. А не каждый грамотный маг становится хорошим целителем. Опять же действует запрет темным лечить светлых, и наоборот, хотя я не знаю, с чем он связан. Мы вот до сих пор живы оба, хотя ты меня лечил.
– Эльфы копили знания долгие тысячи лет, – вздохнул Истираль, глядя на волосы Ронины, собранные в короткий хвостик на затылке и сколотые парой шпилек. – Чтобы стать не просто каким-нибудь, а хорошим целителем, нужно учиться всю жизнь и постоянно практиковаться. Увы, для этого нужен покой, а не сплошные войны. Целители гибли на войнах в первых рядах, поскольку они старались как можно больше помочь раненым. Те же, что вставали на их замену, были зелеными учениками, еще не способными в силу своего малого опыта сделать что-то существенное. Но увы, приходилось брать то, что есть, за неимением лекарей получше. Зеленые ученики тоже гибли, не успевая обучить себе замену. Оставшиеся эльфы быстро скатились на человеческий уровень знаний, поскольку наши библиотеки ваши дикари пожгли, и взять знания стало просто неоткуда.
– Ну дикари такие же наши, как и ваши, – Ронина довольно улыбнулась, ощущая прилив крови к затекшей шее, – а в остальном ты прав. Войны привели к утрате знаний и вами, и нами. Кстати, ты не помнишь, с чего они начались? А то когда я научилась читать и понимать прочитанное, то люди и эльфы воевали уже черт-те сколько столетий, войны то затихали до приграничных стычек, то усиливались.
– Помилуй, я младше тебя, откуда мне знать? – выдохнул Истираль, и магичка удивленно повернулась к нему, отстраняя его руки со своих плеч.
– Серьезно? И сколько тебе лет?
– Когда я попал в рабство, мне было сто пятнадцать. Теперь прибавь сюда двадцать лет, получается сто тридцать пять, – как-то скуксившись, ответил эльф, опустив глаза. Да, по меркам его народа он был еще только-только ставшим совершеннолетним юнцом. Но теперь границы взросления стирались, поскольку редко какие эльфы могли похвастаться возрастом старше двухсот. Бесконечные стычки двух армий привели к полному вырождению эльфов как расы. А их очень медленное воспроизводство себе подобных стало тем самым фактором, из-за которого эльфов и вовсе могло не остаться. Они просто вымрут, не оставив после себя ничего.
– Что ж… – Ронина почесала нос, задумчиво глядя на него. – Не ожидала, – она тяжело вздохнула и все же добавила: – Я думала, ты старше. Ты не выглядишь… молодым.
– Я уже и не молод, если считать тот возраст, который проживают эльфы теперь, – Истираль сделал ударение на последнем слове. – Если бы не рабство, меня бы уже не было в живых. Так что… – он развел руками, уже не зная, как к этому всему относиться.
Но магичка решила прервать бессмысленный разговор и лишь махнула рукой.
– Ладно, раз уж мы не спим, то предлагаю позавтракать и серьезно поговорить. На самом деле серьезно, а не обсуждать медицину эльфов.
– О чем? – Истираль сел напротив нее, ожидая блюд с графского стола, и не прогадал.
Ронина не ответила, пока они ели. Она лишь морщилась от грустных мыслей и ждала, пока завтрак закончится. На самом деле ее план попахивал конкретным таким безумием, но она ничего не могла с собой сделать. Желание пнуть магистра по пустым яйцам было сильнее здравого смысла. По-хорошему, им обоим сейчас следовало сидеть тихо в лесу, собирать травки, варить зелья и учиться готовить супы на будущее, когда магия окончательно покинет этот мир, и не отсвечивать. Но темная натура магички протестовала. Ей хотелось мести за нападение, за унижение подобными мерзкими предложениями стать государственной свиноматкой, за то, что магистр посмел нарушить негласное и очень шаткое перемирие. Они не трогали друг друга фактически все время ее затворничества в лесу, делая вид, что ничего не происходит. И тут на тебе…
Убрав со стола, она внимательно посмотрела на подобравшегося и разом посерьезневшего эльфа и четко произнесла:
– Я хочу украсть твоего сына из ордена. Что думаешь по этому поводу?
Истираль пораженно моргнул, пытаясь понять, что он только что услышал. Его хозяйка слишком круто поменяла точку зрения, и это настораживало. Пожалуй, у нее были какие-то свои мотивы…
– Ты же была категорически против, – с трудом выдавил он, вспоминая их не такой уж давний разговор.
– Да, но тогда меня не пытались похитить и нацепить на шею такой же ошейник, – Ронина покачала головой. – Я знаю, что это практически невозможно. И знаю, что за это мне объявят войну все, вплоть до самых задохлых магов. Не потому, что я украду какого-то полукровку, а потому, что у них станет на одного одаренного ребенка меньше. Поэтому спрашиваю тебя, как отца и как… соучастника этого всего – ты согласен? Сможешь заботиться о своем сыне, даже если со мной что-то случится? Сможешь ли ты обучить его в должной степени?
– Я согласен, – Истираль встал из-за стола и опустился перед магичкой на одно колено. – Я сделаю все, что в моих силах, ради этого. И буду заботиться о сыне, как о единственном наследнике, поскольку больше детей у меня нет и вряд ли будут.
– Что ж, тогда дуй учить телепортацию, – буркнула Ронина и встала из-за стола. – А я попробую нарисовать себе схему замков. Я не знаю, где его держат. Если ему три года, то он еще слишком мал, чтобы учиться.
– Да, дети эльфов растут медленнее, – согласно кивнул подхватившийся Истираль.
– А поэтому он, скорее всего, в главном замке ордена в столице с приставленной нянькой и, возможно, охраной. Так что я пока нарисую то, что помню, а потом ты дополнишь. Ты был у магов гораздо позже меня, а они могли что-то перестроить. А теперь брысь учиться. Как только ты выучишь теорию, будем пытаться с практикой.
Истираль только согласно кивнул и выскочил за нужными книгами, которые Ронина позволила ему забрать к себе и читать столько, сколько нужно. Он сомневался, что сможет сходу открыть портал, поэтому магичка потихоньку тренировала его выполнять другие заклинания, менее энергоемкие и не такие сложные. Но все же он считал, что может попробовать. Если и не открыть полноценный портал, то хотя бы попытаться, чтобы знать, на что именно он может рассчитывать. А там глядишь и боевой магии научится. И приблизит сцены из своих снов. Теперь-то он понял разгадку увиденного, но от понимания на душе легче не стало. Наоборот, Истираль опечалился, понимая, что своим желанием спасти ребенка может развязать масштабную войну. Но ведь все темные с чего-то начинали? Так почему бы и ему, теперь тоже частично темному, не начать отстаивать право воспитывать собственного сына, раз уж так вышло?
========== Глава 30 ==========
Следующую неделю Ронина посвятила зельям и артефактам. Она усиленно делала вид, что ничего не происходит и ничего не задумано, но от мысли о том, что она осмелится проникнуть в святая святых ордена магов без разрешения, у нее дрожали руки и подергивался уголок глаза. Она нарисовала подробную схему замка, Истираль добавил, где что находится, но, к сожалению, никак не мог помочь с защитой, а сама Ронина понятия не имела, что там накрутили маги за триста лет. Может быть, ничего, а может, покрыли замки новыми слоями защиты, как она закутала свою башню сверху донизу. В любом случае, пока что переть на рожон было рано, и они оба это отлично понимали.
Ронина не спешила, предпочитая выучить эльфа на всякий случай, чтобы тот не остался посреди заколдованного леса с маленьким ребенком на руках без всяких удобств. Она не сомневалась, что башня рухнет, как только она умрет, поскольку все здание было просто пропитано ее магией, и в случае исчезновения источника этой магии, оно не удержится. Не зря во всех легендах рушились башни и замки злобных темных. Маги настолько сильно вкладывались в защиту своих жилищ, что те становились каменным продолжением их самих. Впрочем, рассматривать вариант собственной смерти Ронине не хотелось. Поэтому она ломала голову над тем, как зайти, схватить ребенка и выйти из замка магов без проблем или почти без проблем.
Основной загвоздкой было то, что замок наверняка защитили от нее лично на всякий случай, значит, ее просто размажет об защиту во время попытки перехода. И ломиться в лоб смысла нет никакого. Еще была проблема в том, как найти правильного ребенка, поскольку Ронина не сомневалась, что маги натащили в замок всех возможных и невозможных полукровок, которых только смогли собрать. И для поиска нужного ребенка придется сделать амулет, иначе никак. И желательно сделать такой амулет, с помощью которого можно будет открыть портал прямиком к указанному эльфенку, а не шариться по всех замысловатых коридорах, рискуя нарваться на множество недовольных магов. Впрочем, проблема была не только в том, как войти в замок, а еще и как выйти, поскольку на ребенке наверняка будет маячок, следилка или что-то аналогичное, с помощью чего маги и няньки смогут отслеживать его перемещения. И стоит ребенку покинуть свою территорию, как сбегутся все ответственные за него.
Она крутила и так и эдак, и по всему выходило, что лично переться за ребенком не вариант. Нет, можно выдумать какой-то хитроумный ход, но все равно ломать в одиночку защиту, поставленную не одним десятком магов щит поверх щита так же бессмысленно, как пытаться разгрести лопатой весь снег на севере зимой. А значит, ей предстояло придумать что-то необычное, дерзкое и настолько неожиданное, что обескуражит магов. Что-то, что позволит ей быстро сцапать ребенка и так же быстро уйти… Но на этом все идеи заканчивались.
Идею вломиться силой в святая святых магов целого королевства и не только она отмела сразу, поскольку это верный способ самоубийства. Отпускать одного Истираля… у него шансов было еще меньше, поскольку он эльф, которого маги учуют сразу, на нем тьма, которую они тоже учуют, к тому же за такой длительный срок жизни с Нилайей его запомнили все маги ордена, если и не все слуги и даже гонцы. Так что это тоже был тупиковый вариант. Оставалось лишь ломать голову над тем, чем так отвлечь магов от их жилища, чтобы они надолго позабыли о нем.
Она, конечно, могла попросить гномов устроить очередную и такую же бессмысленную делегацию к людям на предмет торговли и всего такого. Но, во-первых, гномы бы вели переговоры не с магами, а с королевскими послами, а то и с королем, в зависимости от важности вопроса, а поэтому маги могли прислать лишь одного-двух представителей, которые погоды не сделают для ее плана. А во-вторых, ей не хотелось, чтобы гномы рисковали жизнями из-за ее прихоти. На самом деле, чужой полукровка ей даром не был нужен, она сомневалась, что долго сможет терпеть ребенка в башне и не сорвется на него за невинную шалость, но все же… Ей нужно было именно что уколоть побольнее магистра, показать, что он не всесилен, доказать, что она тоже чего-то стоит. Ронина старалась держать в узде свое эго, но все же что-то изменилось после того обращения. Она не знала, что именно, но чувствовала в себе перемены. Теперь она окончательно перестала быть человеком, с людьми ее ничего не связывало, даже раса. Она стала чем-то новым и непонятным, и теперь ее новая внутренняя сущность не могла позволить оставить все как есть.
