Текст книги "Красавец и чудовище (СИ)"
Автор книги: Олла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
Истираль с силой потер виски. Пожалуй, здесь в лесу вполне мог стоять собственный источник Ронины. И она даже не утратила свою магию после его создания. Иначе он просто не мог понять, откуда она брала столько сил на колдовство. Она колдовала, как дышала – легко, без усилий, без напряжения, не вкладывая всю силу в одно-единственное заклинание. Она просто делала то, что нужно, и не задумывалась обо всем остальном… Он провел рукой по ровной поверхности воды, заставляя собственное отражение покрыться рябью. Похоже, он начал ее защищать и восхищаться ею, ее талантом. Что ж… к тому все шло. Ошейник всегда будет направлять раба подстраиваться под хозяина даже в ущерб его желаниям и вкусам. Ничего, он выдержит.
Внезапно эльф похолодел. А что, если его любовь к Нилайе… всего лишь усилия ошейника, внушенное чувство, попытка подстроиться, чтобы угодить хозяйке? От таких мыслей его спина покрылась холодным потом. Пожалуй, это было слишком… низко. Но неведомые древние мастера, изготовившие множество ошейников, не оставили потомкам инструкций, кроме общеизвестных заклинаний. Вполне возможно, что ошейник мог управлять рабом и внушать тому какие угодно чувства. Нужная была лишь тонкая настройка. И вполне возможно, что Ронина могла эту настройку узнать или взломать…
Он поспешил выйти, чтобы хозяйка не подумала, будто он тут утопился. Впрочем, Ронина снова занялась своей тушей, словно бы ничего и не произошло. Истираль подошел ближе, стараясь ей не мешать. Теперь он уже легче воспринимал и эманации смерти, и зрелище распотрошенной туши на столе.
– Что, решил проверить свои нервишки снова? – ухмыльнулась магичка, ловко разбирая длинные гирлянды кишок. – Только не блюй прямо на внутренности, это будет весьма обидно…
– Я решил узнать, не нужна ли моя помощь. Я ведь должен работать на хозяйку… – медленно проговорил эльф, стараясь не думать о стоящем вокруг туши запахе. Заклинания продолжали гонять воздух, но все равно вонь была достаточно ощутима.
– Нет, прямо здесь и сейчас ты мне помочь не можешь. Ты многого не знаешь и не умеешь… Но если хочешь, то можешь учиться. Другое дело – хочешь ли? – поддела его Ронина. – Ты светлый эльф. Вы же тащитесь от жизни, а я по локти роюсь в смерти, – она демонстративно взвесила на руках очередную кишку. Истираль сглотнул комок в горле и слабо кивнул.
– Я бы хотел научиться. Магия покидает наш мир… Я не знаю, как ты колдуешь без источника… Знания должны остаться, даже если их найдут через тысячи лет…
– Похвальное рвение. Это тебе железка внушила, да? Занятные артефакты остались от Ушедших, – Ронина очистила кишки от содержимого, промыла в широкой бадье и тут же уничтожила воду. А после сунула их в такую же широкую банку и залила нужным светло-зеленым зельем из большого ведра. Оно слегка вспенилось под горлом банки, но пена быстро улеглась, и магичка плотно закупорила крышку, а сверху припечатала еще и заклинанием усиления.
– Ушедших? – чуть боязливо спросил Истираль, впервые услышав такое название древних мастеров.
– Да, люди называют их Ушедшими. Якобы давным-давно, не то что до людей, а даже до эльфов, была такая раса великих магов, которые творили разные… херню они творили, короче, – фыркнула она и достала острую круглую пилу, отчего эльф передернулся, но не отошел. – Не боишься? Занятную штуку мне гномы выковали. Пришлось покорячиться, наварив им исцеляющих зелий, но оно того стоило, – похвасталась магичка и взялась вскрывать пилой черепушку грызня.
– Ну так вот, эти самые Ушедшие никуда не ушли, насколько я понимаю… Они просто друг друга перебили в бесконечных войнах. А уж потом из остатков их расы появились все мы. Те, кто спасался в подземельях, с течением времени превратились в гномов и дроу, те, кто остался на земле, стали эльфами и людьми. Измельчали в росте, спали с лица… Те, кто поселился на островах, стали дайми – ты видел таких светло-зеленых? Нет? Жаль, чудной народец, по-нашему ни бум-бум, зато какая у них керамика… Ну так вот, после покойных Ушедших до наших времен дошло немало дивных артефактов, часть из которых – ошейники, найденные в одном из старых схронов. Ушедшие были не дураки, они знали, что войны их прикончат, вот и прятали свое добро в разных норах, ставили ловушки, делали всякие гадости. Вот сам посуди, зачем бы им рабские ошейники, если у них не было рабства? Ха! Было у них рабство, было. А уже наши умельцы стали подделывать эти ошейники, правда, плохонько, но держать в узде особо ретивых они могли…
Магичка аккуратно достала мозг грызня, задиктовала его размеры и прокашляла горло.
– Проклятье, никогда столько не разговаривала, отвыкла… – она поморщилась и виновато взглянула на эльфа. – Ты не думай, я просто рассказываю это тебе, чтобы ты знал, что именно за цацка на твоей шее.
– Я знаю, – вздохнул Истираль.
– Нет, ты не знаешь. У тебя настоящий ошейник Ушедших. Тот самый древний, который достали из схрона когда-то давно. Он побывал на шее многих рабов до тебя. И идеально сел на твою, – она слабо хихикнула и снова прокашлялась. – В общем, радуйся, эта игрушка очень скоро подстроит тебя под мои хотелки, будешь без проблем препарировать грызней и волтов, даже не поморщишься.
– Теперь я даже не знаю… я ли это на самом деле или просто игрушка артефакта, – развел руками эльф, чувствуя себя таким несчастным и ничтожным, потерявшим даже надежду на свободу.
– А есть какая-то разница? – пожала плечами магичка. – Мне кажется, Ушедшие что-то делали с себе подобными, раз могли настолько легко вмешиваться в мысли и саму душу разумного существа. Возможно, ошейники они надевали солдатам на войну, чтобы те идеально слушались командира. А возможно, активно практиковали рабство, раз их единичного запаса хватило на полмира и на долгие столетия. Их игрушки не ломаются, даже если по ним лупить кувалдой. Мне гномы показывали один такой артефакт, назывался Великое Кольцо, – пафосно произнесла Ронина. – Так вот, оно не портилось даже под их прессами, а ты знаешь, как гномы любят изобретать технику и всякие такие штуки. Тут я половину всего купила у них, а то с людьми работать совершенно невозможно.
– Их… не пугает, что ты темный маг? – тихо спросил Истираль, едва ощутимо касаясь кончиками пальцев ошейника и ощущая его пульсацию.
– Дорогой мой, они такие же живые, как ты и я. Они хотят что-то есть, что-то пить, чем-то лечиться и с кем-то торговать. Ты не поверишь, но тупость людских королей иногда приводит к тому, что гномы голодают. Люди стараются обмануть гномов всеми способами. Гномы тоже обманывают людей, так что все квиты. Вот только качество гномьей продукции не идет ни в какое сравнение с качеством людских товаров. Если эта пила работает уже сто лет без перебоев, то зерно люди норовят продать гнилое, фрукты и овощи – старыми и червивыми, а мясо подгнившим. Как думаешь, что выберет нормальный король гномов – продать десяток инструментов за качественные амулеты для нахождения гнили, сделанные темной магичкой, или сидеть и смотреть на купленные горы гниющего зерна?
– Как любой лидер, он будет ратовать за жизнь своих подданных, а потому пойдет на сделку со злом, – осторожно ответил эльф.
– Злом! Дружище, ты попутал вектора своего заклинания, – Ронина нервно усмехнулась и убрала светло-розовый, покрытый прожилками сосудов мозг в банку, повторив все процедуры консервации. – Вот ты посуди сам. Если бы я осталась в гильдии и продолжила обучение, то стала бы заурядной магичкой в заурядном королевстве, потому что больше, чем есть, эти старые пердуны не могли бы мне дать. Ни знаний, ни опыта, ни практики. Ничего. Меня бы быстро спихнули замуж за какого-нибудь одаренного мага или просто дворянина из магического рода, чтобы я плодила других одаренных магов и не лезла в те дебри, в которых ковыряюсь сейчас. Как твою Нилайю. Удивительно, как она триста лет протрепыхалась… Ну так вот, этот лес бы загнулся уже лет через сто из-за вырубки, постоянных поджогов, неконтролируемой охоты дражайшего тогдашнего еще короля и прочих замечательных действий местного населения. На месте леса образовалась бы пустошь, которую сначала попытались бы распахать под поле и, возможно, даже какое-то время сеяли бы тут какую-нибудь свою пшенку, а потом снова бы забросили, как только земля перестанет родить. Поскольку ухаживать за землей люди не умеют и не хотят. Хорошая перспектива, верно? А так он триста лет вполне неплохо живет. А что мутируют… ну так мы все мутируем раньше или позже. Мы сами остатки мутировавших Ушедших, о чем речь вообще…
Она надолго закашлялась и замахала руками, указывая эльфу на кружку с водой, стоящую на полу подальше от трупов и зелий. Вообще Ронина поставила ее именно для него, но раз уж светлый падать в обмороки аки томная дева не собирался, то можно воду использовать и для себя.
Истираль подал кружку, дождался, пока магичка напьется, но продолжения лекции не получил.
– Все, – она махнула рукой, отсылая его прочь. – Иди гуляй, я сама управлюсь.
Он чуть обиженно взглянул на хозяйку, но поскольку та вновь вернулась к своему обожаемому трупу, то ему ничего не оставалось, как уйти в свою комнату и постараться не мешать.
Истиралю было любопытно, что же искала в этих телах Ронина. Навряд ли она просто так из чистого любопытства планомерно вскрывала такое количество зверей. Ладно там одного-двух, самку и самца или же детеныша, чтобы знать расположение внутренних органов, наличие ядовитых желез и всего такого. Но судя по количеству банок, Ронина отслеживала развитие мутаций в течении практически всего своего затворничества. А значит, она что-то искала. Что-то важное персонально для нее. Но что?
Он не знал полностью истории своей хозяйки и круга ее интересов, а потому никак не мог помочь ей в работе. К тому же она не доверяла постороннему, пусть и рабу. Скорее всего, Ронина предпочтет подождать до тех пор, пока ошейник полностью подстроит его под ее образ жизни и вкусы, а это займет некоторое время. От нескольких дней до нескольких недель в зависимости от длительности их общения, качества ее приказов и того вида работ, к которым его приставят. У Нилайи он обучился за два месяца, притом что магичка никогда ничего дурного с ним не делала. Он идеально заучил ее распорядок дня, вкусы и предпочтения в одежде, обуви, еде и напитках, в косметике и иллюзорных заклинаниях, чтоб скрывать общий вялый вид. За двадцать лет он стал ее тенью, ее правой рукой, советником, помощником, секретарем… Словом, взял на себя все обязательства сопровождающего и выполнял любую прихоть. И перестраиваться под потребности Ронины ему было физически и морально тяжело.
Нилайя никогда не интересовалась смертью, она любила жизнь, а ее магия была больше направлена в сторону искусства иллюзий и морока. А тут… он вспомнил распотрошенного грызня и передернул плечами.
До поздней ночи Ронина шуршала на первом этаже башни, разбираясь с мутантом. Истираль не спал, прислушиваясь к ее охрипшему голосу, диктующему заметки. Ему хотелось с ней поговорить еще о чем-нибудь, узнать что-то, чего не знали другие маги и эльфы. Выведать частичку прошлого, чтобы понять настоящее. Но она была занята, да и вряд ли захотела бы разговаривать. Ему это показалось обидным, но эльф подавил столь паршивое чувство. Он не вправе обижаться. Ронина не Нилайя. Ей плевать. У нее нет к нему никаких чувств, кроме раздражения. Быть может, она когда-нибудь привыкнет к нему, как к обычному живому существу, но это будет далеко не сразу. Вряд ли отступница, прожившая в одиночку в лесу три столетия, так сразу сможет раскрыться и довериться.
========== Глава 5 ==========
Поутру Истираль долго лежал на своей кровати, прислушиваясь к шорохам в башне. Судя по всему, магичка еще спала, а на крыше чем-то шуршал ветер. Эльфу было дико непривычно валяться утром в постели и ничего не делать. Но Ронина явно была из тех, кому намного лучше работалось ночью, чем утром и днем, и ему пришлось с этим смириться.
Когда наконец полностью рассвело, Истираль встал и умылся, а после спустился вниз. Лабораторный стол оказался идеально чистым и сверкал в пробившихся сквозь окно с крепким толстым мутным стеклом солнечных лучах. Даже такое скудное освещение позволяло оценить уровень работы Ронины – вчера она закончила свою неаппетитную деятельность, все убрала, уничтожила как-то остатки туши, все органы разложила по банкам, расставила в какой-то своей последовательности на полках и подписала большими этикетками.
Истираль медленно подошел к полке и прочитал первую этикетку, прилепленную на банку с мозгом. Там значилась дата поимки грызня, примерный его возраст, состояние мозга и найденные изменения. На всех банках записи были аналогичными. Эльф вздохнул, проклиная себя за недальновидность. Он мог бы сейчас прочесть данные на банках в своей комнате, чтобы сравнить и понять, что изменилось. Да, он не так уж хорошо знает строение местной живности, но найти отличия сможет. Эльф он или не эльф, в конце концов?
Впрочем, сегодня банки с плавающими органами у него уже не вызывали отвращения, да и аура смерти выветрилась, сменившись на обычную мрачную. Присмотревшись, он понял, что банки Ронине явно делал кто-то на заказ – все они были похожей формы, с широким горлом, чтобы можно было легко класть и доставать внутренности, идеально прозрачные, без дефектов или сколов. Скорее всего, магичка наняла себе персонального стеклодува, а это весьма дорогое удовольствие. Но если ее работа того стоила…
Не найдя, чем себя занять, эльф обошел зал, не обнаружил никакой пыли или мусора, да вообще ничего, что свидетельствовало бы о вчерашнем погроме, понял, что он в принципе не нужен Ронине ни как раб, ни вообще и уныло выглянул в окно. Это стекло было мутным и плохо показывало творящееся снаружи, похоже, когда его хозяйка разжилась им, то у нее еще не было таких связей. Впрочем… она наверняка строила башню впопыхах, поскольку ни о каком специфическом стиле речи не шло.
Первый этаж и вовсе был смесью прихожей с лабораторией и залом, что наводило на определенные мысли. Его Ронина строила в спешке, лишь бы побыстрее поставить крышу над головой, чтобы было где есть и спать. Потом уже появились пристройки – кладовка, подвал с туалетом, а еще позже она достроила лестницу и собственно второй и третий этажи. И судя по открытому третьему этажу с раздвижной крышей для телескопа, могла достроить еще и четвертый. Истираль не знал, как магией можно построить дом, тем более башню мага, но догадывался, что Ронина тоже не все делала сразу хорошо. Наверняка где-то в чем-то ошибалась, пробовала и переделывала. Быть может, даже сама колдовала материалы или же сразу создавала башню из ненужной материи, благо всякого мусора в округе было полным-полно.
Тишина башни давила на нервы. Он отвык от тишины, а тут толстые стены и двери с окнами не пропускали звуков снаружи. Звук его шагов буквально эхом расходился по всей башне, хотя эльфы всех видов ходили очень тихо и аккуратно. Пожалуй, в одиночку Истираль быстро здесь сошел бы с ума. Жить целыми днями в тишине и одиночестве в течение столетий… Для него это было наказанием. Для Ронины – идеальным местом. Не похоже, чтобы хозяйка скучала по обществу и другим людям. Конечно, она выходила в мир, а как же иначе ей добыть все необходимое… Но наверняка не заводила долгих знакомств.
– Какого черта ты шатаешься в эту сраную рань? – поутру Ронина явно была не в настроении. И если вчера она вполне мирно общалась с ним, то сегодня выдала привычную ругань.
– Простите, хозяйка, прежний режим не так просто сменить… – эльф опустил голову, стараясь не отсвечивать, но магичка прошла мимо него, словно мимо очередной полки, и буркнула что-то про проклятых жаворонков.
– Ладно, – она зевнула во весь рот и кое-как пригладила всклокоченные волосы. Это показалось Истиралю весьма милым – в неформальной обстановке Ронина выглядела более человечной, пусть и была не в духе. – Сегодня план такой. Я иду в лес за травами и некоторыми ингредиентами. Ты сидишь тут.
– А как далеко ты планируешь уйти? – ошалело вскинулся эльф, понимая, что вдали от хозяйского тела ошейник его просто задушит без специальных настроек.
– Понятия не имею. Тебе что до того? – магичка закуталась в свое рубище, ранее бывшее халатом, а сейчас больше похожее на тряпку. Переодеваться она не спешила, медленно перекладывала свои блокноты на столе, словно что-то искала, но не срочно.
– Ошейник меня придушит, если я отдалюсь от хозяина на большое расстояние. Сочтет побегом, – признался эльф, глядя на ее метания. Вскоре он понял систему – магичка искала определенный блокнот почти не глядя, видимо, на ощупь или по каким-то своим критериям.
– А чтоб тебя! – ругнулась Ронина и совершенно приуныла, даже найдя искомое. Им оказался список всех нужных ей ингредиентов, которые обещали в скором времени закончиться. – И что мне с тобой делать?
– Либо не идти… либо взять с собой, – развел руками он.
Ронина задумалась на некоторое время. Истиралю показалось, что она вообще заснула стоя с открытыми глазами. Впрочем, она отмерла, тяжко вздохнула, еще раз помянула мать Нилайи, ее мужа, детей и весь остальной род, занимавшийся развратом с демонами из тонкого мира, а потом пошла куда-то наверх.
Вскоре магичка принесла ему плотный костюм из парусины, больше похожий на какое-то пыточное приспособление, чем на одежду; повязку на манер тех, которые носят степные жители – укрывающую и голову, и нос со ртом; и высокие плотные сапоги почти до бедра.
– Надевай, – скомандовала она и стала помогать Истиралю облачаться. – Запоминай сейчас, повторять дважды не буду. Ты идешь строго рядом со мной или вообще по моим следам. Шаг влево, шаг вправо – и тебя сожрут или убьют. Ничего не трогай голыми руками, бери перчатки. А лучше вообще ничего не трогай, я сама соберу все необходимое, – она выудила откуда-то из пространства пару плотных кожаных перчаток и вручила эльфу. – Ты ничего не пробуешь на зуб, ничего не нюхаешь, никуда не суешь пальцы, руки, ноги, уши и прочие детали организма. Если захочешь поссать – скажешь, найдем место. А лучше сделай все сразу здесь, чтобы потом я не волокла домой твой труп.
– Все так серьезно? – вот на этом пункте эльф решил не комызиться, понимая, что Ронина знает в разы больше него.
– Даже больше, чем ты думаешь. Растения, животные и насекомые здесь превратились в идеальных убийц. Мне не улыбается доставать из твоего тела личинки какой-нибудь дряни или же выковыривать тебя из-под земли, отбиваясь от плотоядных корней.
– Зачем ты их создала тогда? – хрипло спросил он, с ужасом представляя, на что только что подписался.
– Чтобы они берегли мой покой. Чтобы ни одна тварь, ни один наемник, рыцарь, маг, шут и кто угодно ко мне не пришел. Чтобы меня не трогали ни короли, ни маги, ни представители разных гильдий. Чтобы я могла спокойно жить и работать. Тебя устраивает такой ответ? – в глазах магички плескался холод, а еще Истиралю показалось, что там промелькнула боль. Давно задавленная, запихнутая на дно души. Но он моргнул, и наваждение пропало. Перед ним стояла его хозяйка – как всегда холодная, расчетливая и совершенно спокойная.
Он и не заметил, как она одним движением наколдовала на себе новую, такую же прочную одежду, а на руки силовые перчатки. И лишь после этого Ронина скомандовала выходить.
На этот раз ворота не гудели. Вообще не было никаких посторонних звуков. Эльф боязливо переступил с ноги на ногу, ожидая дальнейших действий хозяйки. Пожалуй, впервые в лесу он чувствовал себя беспомощным и зависимым. Для эльфа лес всегда был домом, уютным пристанищем, кормильцем и другом. Этот же казался ему враждебным, злобным и неприятным. Тьма давила на душу, заставляя его то и дело морщиться и сдерживать порывы позорно сбежать.
Ронина вышла наружу, вывела чуть ли не за руку Истираля и закрыла ворота.
– Ты же не хочешь потом отлавливать здесь какую-то дрянь, – пояснила она. – И я не хочу. А дрянь всегда захочет куда-то пролезть.
Она уверенно и легко зашагала по протоптанной тропинке, огибая склизкие лужи и камни со мхом. Эльф шагал след в след, боясь даже лишний раз выдохнуть. Лес вокруг него жил какой-то своей странной и чуждой жизнью. Он был полон тьмы, тьма плескалась в деревьях, в цветах, в мелких птицах, она заполняла собой абсолютно все. Раз ему едва не влетела в лицо огромная стрекоза с такими мощными жвалами, что сразу стало понятно – она плотоядная.
– Осторожно, – холодно проронила магичка, ведя его к небольшим кустам. – Стой здесь и ничего не трогай. Не ешь и не нюхай.
– Я помню, – как можно спокойнее произнес Истираль. Ему и не хотелось касаться больших розовых, похожих цветом на свежее мясо цветов. А вот Ронина взялась их собирать, складывая в очередную банку. – Скажи, почему у тебя все стеклянное?
– Что? – магичка недовольно вздернула бровь, но все же сдержалась от брани. – Думаю, тебе полезно знать, что стекло достаточно благодатный материал. Оно не вступает в реакцию со многими веществами и не нейтрализует их. Да, оно хрупкое и легко бьется, но тут уже приходится выбирать. Или металл, который быстро проржавеет, или дерево, которое сгниет, или же стекло. К тому же оно прозрачное, что позволяет долгое время не открывать емкости и знать, что именно в них находится.
Она насобирала достаточно цветов, плотно закупорила крышку и махнула рукой, повелев идти дальше.
– Теперь смотри внимательно. Это – кусачий мох, – она ткнула пальцем во что-то бурое и совершенно не похожее на привычный мох. Истираль согласно кивнул, глядя на покрытый этой гадостью камень. – Я срежу немного, он нам пригодится. Собственно, проблема в том, что он растет на камнях, на деревьях, на траве, на живом теле… И если случайно коснуться его, то он прорастет на руках… – она показала силовые перчатки, а после взрезала острым ножом кусок мха. – Он полезен и необходим, некоторые местные твари его жрут и таким образом прочищают себе кишки, а я из него делаю консервант – то, чем мы вчера заливали остатки грызня.
– И ты не боишься?.. – проронил эльф, глядя, как она аккуратно собирает срезанные куски мха в одну из банок.
– Дорогой мой, это мое детище. Моя сила, моя жизнь. Я опасаюсь, но не боюсь. Это ты для них фонишь светлой магией так, что скоро сюда сбегутся все желающие пожрать.
– То есть ты любишь этот лес?
– Я в нем живу. И живу им. Лес хороший, он никогда не предаст меня. Не украдет мои разработки. Не сделает меня виновной во всех грехах. Знаешь, что выдумывают простолюдины? Что это якобы я виновата в неурожаях, скисшем молоке, заикающихся детях, неразродившихся коровах и прочих бедах. Я уж молчу о всяких более крупных гадостях. Хотя неурожай у них потому, что они хорошее зерно продали, а посеяли плохое, и оно не взошло. Молоко все равно скиснет рано или поздно, если его забыть в доме. Дети будут заикаться, если папаня регулярно лупит маманю и их самих, напиваясь в кабаке. А за коровами нужно хорошо ухаживать и кормить, чтобы у них были силы на роды… А лес меня не предаст…
– Ты так говоришь, будто… – Истираль прислушался. Вдали что-то шелестело. Тихо, осторожно кралось, переступая мягкими кошачьими лапами.
– Там моргл, пусть себе идет. Не думаю, что он станет нападать. Но и ты не дергайся, – Ронина убрала свои склянки в торбу, тщательно вытерла нож каким-то листом и тяжело вздохнула. – Ты не поверишь, но меня уже давно сделали квинтэссенцией всех грехов этого мира, так что мне не привыкать. Вот только… ай ладно, черт с ними всеми, пошли дальше. Моргл скоро уйдет.
Дальше она шла молча, периодически собирая те или иные травы, цветы и грибы, фасовала их в отдельные банки и мешочки и деловито обходила склизкие лужи.
– Ронина, что это такое? – наконец не выдержал эльф, обходя очередную лужу. Это не было водой, не походило на плесень, да и вообще ни на что не походило.
– Это… я называю их студнями, – она подняла сухую ветку и швырнула в лужу. Поверхность зарябила, из нее выстрелили два недлинных, но гибких и крепких щупальца и ухватили добычу. Ветка исчезла, а студень довольно заколыхался. – Возможно, раньше они были улитками или еще чем-то, черт его знает. Но теперь это падальщики. Они уничтожают все, что в них попадает, растворяют в собственном теле. Наступать крайне не рекомендую, совать руки тоже.
Вдали что-то заплакало тихим голоском, вышло похоже на плач ребенка.
– А вот и плакса пожаловала, – вздохнула магичка. – Пусть воет, не обращай внимания. Это она так самца привлекает. Потрахаться захотелось.
– Ты так грубо все говоришь… – не выдержал эльф, краснея под накрученной повязкой и радуясь тому, что Ронина не видит его лица за плотной тканью.
– Я простая и жизнь у меня простая, дорогой мой. Вот и говорю просто, так, как оно есть на самом деле. Это вы там с жиру беситесь, за реверансами и поклонами людей не видите. А здесь мне кланяться некому и поклоны бить тоже некому. Или я кого-то жру, или меня кто-то сожрет. Им вообще-то плевать, что я их создала.
Ронина вывела эльфа на небольшую поляну и тормознула его рукой, уперев ладонь ему в грудь.
– Постой здесь, я сама туда спущусь.
Поляна оказалась в низине, формой похожей на неглубокую тарелку – по краям возле деревьев росли невысокие кустики с белыми мелкими цветочками, а ниже просто колыхалась высокая – примерно по колено магичке – трава, сочная и ярко-зеленая, словно только что вымытая дождем.
Магичка шагала, высоко поднимая ноги в плотных крепких штанах, и тем самым походила на цаплю. Эльф не сдержался и хихикнул, ему стало смешно, несмотря на всю серьезность их положения. Подумать только, он столкнулся с женщиной, не просто выживающей, а отлично живущей в таких условиях. Он наблюдал за нею и понимал, что ей нравится эта жизнь. Нравится собирать большие черные грибы, отделять шляпки от ножек и складывать в разные емкости. Нравится смотреть на лес, ставший ее детищем. Нравится жить отдельно от всех, заперевшись в башне. Ронина не страдала от одиночества и не сходила с ума, как многие другие отшельники. Да, кое-какие перекосы сознания и поведения у нее были, но это вполне можно пережить. Только теперь он начал понимать, что именно здесь и именно в таких условиях она и может работать. И Истиралю внезапно стало легко на душе, словно бы с неё спал какой-то груз. Подумать только, он боялся ее… а она даже как-то странно заботится. Пусть даже ее больше волнует боль от отката из-за нарушения клятвы, чем он сам, но все же… Подобное поведение казалось удивительно приятным.
– Что ты там скалишься? Повязку верни на лицо! – грозно приказала подошедшая Ронина и сама быстро замотала эльфу нос. – Таки нанюхался пыльцы… Ой, горе мое! Пошли домой, откачивать буду.
– Какой пыльцы? – непонимающе спросил Истираль, с удивлением понимая, что действительно не придал значения спавшей повязке.
– А такой, которая сыпется из цветов и приманивает насекомых. Вот только здесь пыльца еще и обладает легким психотропным эффектом. Тебе повезло, что ты просто дурак и увидел что-то приятное. Другие видели какие-то свои ужасы, в панике забегали в чащу, и там их дружно кушали грызни и прочие товарищи…
Назад магичка шла быстро, ни на что не отвлекаясь. Она буквально протащила эльфа до самих ворот башни и впихнула внутрь, как нечто неодушевленное. Истираль не обижался, понимая, что все это она делает сугубо для его блага. Он благодарно улыбался хозяйке, пил сунутый ею горький отвар и любовался ее фигурой, мечущейся между ним и собранными ингредиентами.
– А ты красивая… – протянул он, глотая обжигающий горло напиток.
– Заткнись и пей! – рыкнула Ронина, ощущая, что вот-вот собственноручно задушит проклятого светлого и снова наконец-то останется одна. В желанной тишине и покое.
Истираль сделал очередной глоток. На душе посветлело, и он запел, растягивая слова: «А звезды далекие…». Ошейник обжег горло за нарушение приказа, но эльф уже не мог удержаться. Песня лилась с него сама собой, словно бы подстегиваемая ударами и болью.
– Идиот, – грустно припечатала Ронина и забрала пустую кружку.
Истираль умолк, ошейник успокоился, лекарство постепенно начало действовать, возвращая эльфа в хмурую дерьмовую действительность. Снова заболело в груди от расставания с любимой. Снова появилась все та же безысходность, бессмысленность жизни и бесполезность его самого. Эльф ухватился руками за лицо, чувствуя, как пылают от стыда щеки. Подумать только, он такое вытворил… Это было хуже, чем алкоголь. Намного хуже, поскольку он не чувствовал ни похмелья, ни головной боли, ни сухости во рту. Только все то, что пропало из его мыслей, теперь вернулось обратно, обрушившись на него сплошным комом боли и отчаяния.
– Терпи, дурень, это откат такой. Сейчас полегчает, – Ронина хлопнула его по плечу и оставила сидеть рядом со столом, на котором она разбирала и нарезала на мелкие ошметки черные грибы.
========== Глава 6 ==========
После случившегося Истираль позорно сбежал в свою комнату, а магичка его и не останавливала. Похоже, ей хватило возни с ним на некоторое время, поэтому он смог закрыться у себя и вдоволь пострадать аж до тех пор, пока не уснул.
Проснулся эльф намного позже, чем обычно. Солнце уже полностью взошло и светило ему прямо в окно, пуская зайчики по стенам и полкам. Никаких приказов на этот день у него не было, как и на все предыдущие, поэтому Истираль тоскливо взглянул на окно и уныло уткнулся носом в матрас, стараясь не думать о том, как вчера облажался. Он и правда не хотел причинять Ронине неудобств, просто так вышло.
Впрочем, долго страдать и копаться в душе у него не вышло – природа позвала в сортир. Идти по пустой башне было действительно неловко. Эльф понял, что ему не хватает людей или хоть каких-то разумных существ. Сейчас он был бы рад и гному, и даже завалящему гоблину, если бы они каким-то чудом оказались здесь. Но увы, Ронина еще спала, а больше в башне вообще не было ничего живого, даже пауки не плели свои сети по углам, разогнанные магией.
Умывшись и приведя себя в порядок, он подошел к столу и тоскливо взглянул на стоящие на нем банки. Похоже, Ронина вчера хорошо поработала и сегодня выползет не раньше полудня. Магичка рассортировала все собранные ингредиенты в соответствующую тару, все подписала вплоть до даты и времени сбора, некоторые цветы измельчила в ступке и превратила в кашицу, добавив каких-то зелий. Все это стояло на столе в строго определенной последовательности, так что трогать ее работу он не решился, справедливо опасаясь ругани. А ругаться Ронина умела. Вот только делала это как-то… душевно. Или ему это показалось?
