Текст книги "Подруга Мародеров (СИ)"

Автор книги: Never Died

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 53 страниц)

Громкие звуки, похожие на нечто среднее между хрюканьем и кряканьем, заставил Джеймса отвлечься. Сириус и Питер дружно отрабатывали приз для победившего в карты Лунатика. Рем смеялся, и даже Джейн улыбалась. Мерлинова борода, какая же она удивительная, как идет ей улыбка…

Джеймс невольно засмотрелся на бывшую девушку.

– Это не похоже на кабана, Питер, – сквозь смех заметил Римус. Хвост улыбнулся.

– Что вообще за дурацкое наказание? – хныкнул он.

– Все вопросы к Бродяге – идея его, – ловко отвертелся Люпин. Сириус ухмыльнулся:

– Просто я был уверен в своей победе, когда это придумывал.

– Весьма самонадеянно.

– Какие мы слова-то знаем, Хвост! Откуда? Словарик вчера ночью читал? – не удержался Джеймс. Его всегда веселило подтрунивание над Петтигрю. Порой так Поттер выплескивал свою желчь. Потому что Питер не мог ему ответить. Никогда. Джеймс ведь прекрасно знал, что Хвост его боготворит, и потому не задумывался, что говорит ему.

Питер открыл рот, но не нашелся с ответом, лишь беззвучно шевеля губами, как рыба на воздухе.

– Ты так не пугай нас, – продолжил Сохатый, – а то поумнеешь внезапно, кто же у нас в комнате дурачком станет.

Джеймс не собирался обижать Питера, но слова вырвались прежде, чем он успел подумать об их смысле. И тут же пожалел, таким пришибленным сделалось лицо друга.

– Не отвечай, – обратилась к Хвосту Джейн. И взглянула на Джеймса тем самым взглядом, что не предвещал ничего хорошего. – А ты совсем дурак? Включай иногда мозги, прежде чем что-то ляпнуть, они же тебе для этого даны!

– Защитница слабых нашлась, – фыркнул Джеймс, сузив глаза, – слюни ему еще вытри.

Джейн возвела глаза к потолку, одновременно с этим покачав головой. Наверное, она бы и ответила что-нибудь, но в этот спор влез Римус.

– Ребят, скоро полнолуние, – напомнил он, сменив тему разговора. – Все в силе, вы ведь будете со мной?

– Конечно, Лунатик, – первым ответил Сириус. – Всегда.

– Что бы ни происходило между нами, на тебя это не повлияет, – заверил друга Джеймс. – К тому же, это наш последний год в школе, а значит, и прогулки по Хогсмиту в обличьях тоже.

– Мы тебя не оставим, Рем, – кивнула Люпину Джейн. Так мягко и нежно.

– Так что не переживай, – вставил и свое слово Питер.

Римус улыбнулся и обвел мародёров взглядом. Как хорошо – быть всем вместе. Можно забыть всё плохое. Когда рядом друзья. Друг за друга горой. Вместе и навсегда.

А за окном началась метель. Джеймс перевел взгляд туда, где в темнеющем квадрате неба падали хлопья снега. Это было так сказочно красиво. Но отчего-то вызывало в груди грусть. То самое щемящее чувство, от которого хочется плакать, стать маленьким ребенком, чтобы можно было, прижав кулачки к груди, прибежать к маме. Чтобы она, единственная, кто всегда понимает и любит, обняла крепко-крепко, и все плохое сразу исчезло, подобно ночному кошмару.

Джеймс едва сдержал хрип. Его мамы больше нет. Она не просто бросила его на произвол судьбы. Она оставила его навсегда. И теперь, когда и Джейн нет рядом с ним, ничто уже не может быть хорошо.

Джеймс подхватил метлу, набор для ухода за ней и поплелся наверх, чтобы отнести все это, а заодно, чтобы скрыть свою печаль. Джейн бы разглядела ее сразу. Как и Сириус. Как и все его друзья.

А снег за окном всё сыпал и сыпал, предвещая приход зимы.

========== 84. ==========

***

– И где ты научилась этому убожеству? В своей тупой маггловской школе?

– Да ты и на такое не способен, так что молчи лучше.

– А то что? Не вижу желающих за тебя вступиться. Или, может, твой братик придет, чтобы мне навалять? Ой, прости, он же умер.

Книги с грохотом упали на пол, когда Джейн вскочила. Джеймс возвышался над ней с раздраженным выражением лица. Но в этот раз он зашел слишком далеко. Сириус застыл, предчувствуя неладное. Оба они, Картер и Поттер, когда злились, переставали себя контролировать и несли то, о чем потом жалели. Говорили, не думая. Желая обидеть сильнее, причинить больше боли.

– Еще слово хоть слово скажешь о моем брате – пожалеешь, – прошипела Джейн. Сириус ринулся к этой парочке, но находился слишком далеко, чтобы вовремя успеть прервать их ссору.

– Серьезно? – глумливо вскинул брови Джеймс. – И что же ты сделаешь? Нарисуешь мне ослиные уши на портрете?

Джейн скривила дрожащие губы.

– Нет.

Секунда – и звук от пощечины заставил половину присутствующих в гостиной учеников обернуться, оторвавшись от своих дел.

Сириус перескочил через разваленные на полу книги и втиснулся между Поттером и Картер, кипящими от злости. Он с легкостью оттолкнул Джеймса в сторону, спиной заслоняя от него Джейн.

– Иди отсюда! – прикрикнул он лучшему другу. – Ну же!

Джеймс дернул губами, словно собирался выплюнуть что-то едкое, но мотнул головой и пошел прочь из гостиной.

– А вы что уставились все?! – повысил голос на любопытных учеников Сириус. – Заняться нечем?

Наверное, это прозвучало грозно, потому что все сразу стали возвращаться к своим делам, хоть и сопровождая это перешептываниями. Оглядываясь, Сириус заметил на себе внимательный взгляд Амелии. Но сейчас ему было не до расшифровки того, что это значило, да и вовсе не до неё. Пытаясь унять дыхание, он обернулся к так и стоящей неподвижно Джейн. Она словно впала в транс. Руки дрожали, глаза будто стали больше, лицо вытянулось.

– Котенок… – хрипло позвал Сириус полушепотом, наклоняясь вперед. Джейн, пребывая в состоянии шока, его не услышала.

– Эй…

Сириус осторожно прикоснулся к плечу подруги. Сердце его сжалось, такой потерянной и беззащитной она сейчас была. Безусловно, Бродягу всегда восхищала сила Джейн, но её слабость, такая редкая, была не менее очаровательна.

Картер вздрогнула от прикосновения и взметнула на парня глаза.

– Я не хотела… – выдохнула она. – Сириус, я не хотела.

– Знаю, – кивнул он. – Но Джеймс переживет небольшую затрещину. Он напросился.

Предполагалось, что эти слова утешат Джейн, но вышло наоборот. Как и всегда с ней.

– Нет, – она с отчаянием затрясла головой. – Ты не понимаешь. Это я во всем виновата. Я не хотела этого… Не хотела так с ним поступать…

Джейн встряхнула волосами и убежала. Единственное, что оставалось Сириусу – это проводить её взглядом. Он же не дурак и видел, что с подругой что-то происходило. Она сама разлюбила Джеймса, но отчего-то страдала не меньше Поттера. И вряд ли дело было в постоянных придирках Сохатого. Нет. Было что-то еще.

Сириус покачал головой собственным мыслям и со вздохом пошел к креслу. Римус еще пару часов назад ушел на свидание с Эми, Питер участвовал в межфакультетском любительском турнире в плюй-камни вместе с Фрэнком и другими ребятами. Наверное, это хорошо, что их не было, и они не застали очередной скандал друзей. Но с другой стороны, быть может, Лунатик бы смог предотвратить то, что случилось. Он бы оказался ближе, чем Сириус и сделал то, что Бродяга не смог – нашел нужные слова.

На душе было тяжело. Сириус невидящим взглядом уставился куда-то в стену. Он не нашелся, что сказать, чтобы утешить Джейн и только испортил всё. Да ещё и толкнул Джеймса. Встал на сторону Картер. Сохатому и так непросто, хоть он и скрывает это. Такой поступок Сириуса может все усложнить. Но разве мог Бродяга поступить иначе? Стоило ему увидеть злого красного Поттера, нависающим над девушкой, такой хрупкой и маленькой, как единственное, что осталось в голове – это желание защитить её. Пусть даже от лучшего друга.

– Можно?

Амелия подошла очень незаметно, или же просто Сириус слишком увлекся собственными невеселыми мыслями.

– Ага.

Джойс зачем-то выждала пару мгновений, а затем уселась в соседнее кресло. И при этом уставилась на Сириуса сочувствующим влажным взглядом. На самом деле он ненавидел, когда девушки смотрели на него подобным образом.

– Что? – не сдержался Бродяга. Он не хотел грубить, но вышло слегка агрессивно. Амелия с вселенским пониманием на лице покачала головой.

– Ничего. Ты не сказал ей, да?

Сириус прекрасно понял, о чем речь. И пожалел, что когда-то рассказал Амелии правду. Повторять ту же ошибку с Джейн он не собирался.

– Сказал что? – нелепо переспросил парень. – И кому?

Амелия лишь склонила голову, поджав губы. И сейчас стала похожа на Макгонагал по выражению личика – такое явное «кого-ты-хочешь-обмануть-мальчик?».

– Прекрати делать вид, что не понимаешь, о чем я. И вообще, что это сейчас было? Что происходит у них с Джеймсом? Они поругались?

Сириус выгнул бровь.

– Амелия, тебе не кажется, что это не твое дело?

Джойс смутилась, но глаз не отвела.

– Верно, не мое. Зато твое. Я же видела, как ты пытался ее защитить от Джеймса.

Это было уже слишком! Вот чтоб еще раз Сириус не послушался своего здравого смысла и открылся кому-то! Да никогда! Избегай откровений любыми возможными способами – вот его новый девиз.

– Слушай, Амелия, – не выдержал он, – забудь то, что я тебе тогда рассказал. И не надо лезь ко мне с этим, не надо пытаться мне помочь. Я большой мальчик, разберусь сам.

Девушка покачала головой с каким-то разочарованием на лице.

– Ладно, извини. Не надо так злиться.

И Сириус опустил плечи. Он не хотел злиться, так получилось. Проблемы были не у него – у Джеймса и Джейн. Но ему тоже было тяжело. Видеть, как страдают самые близкие люди. И не иметь возможности помочь. Каждый день выбирать сторону кого-то одного. И чувствовать себя виноватым перед вторым.

– Знаешь, Амелия, я, пожалуй, пойду, – поднялся с места Сириус. Ему нужно было найти Джеймса. – Увидимся позже.

– Тебе нужно сказать ей о своих чувствах, Сириус, – раздался в спину тихий голос Амелии. – Пока это не сделал кто-то другой.

Джеймс отыскался на поле квиддича. Сириус знал, что найдет его там. Куда еще друг мог убегать, чтобы выплеснуть боль? Джейн ведь делала так же. Удивительно, как эти двое еще случайно не встретились на поле за одним и тем же занятием – битьем бладжеров. Но как-то разминались все время. Словно судьба разводила их даже в этом.

– Это ты, – мрачно подметил Джеймс. Отбросил биту и, поймав сопротивляющийся мяч, запихнул его обратно в ящик. Словно при появлении Сириуса вымещение боли посредством ударов перестало иметь смысл. Будто это было нечто личное, что никто не имел права видеть.

– Чего тебе? – Джеймс с чемоданом и битой прошагал мимо друга в сторону раздевалки.

– Нужно поговорить.

– В самом деле? – Сохатый закинул чемодан и биту на место и решительно направился к школе, потирая покрасневшие озябшие пальцы. – Тебе нужно?

– Нет, тебе, – Сириус старался не отставать. – Джеймс, ты зашел слишком далеко…

– Не влезай, Бродяга. Это между мной и ей.

– Сохатый…

– Слушай, – Поттер остановился и взглянул на друга. И в глазах его не было злости или обиды, – ты мой лучший друг. Но ты и её друг, я всё понимаю. Ты поступаешь так, как считаешь верным. Твое право. И я не злюсь на тебя, расслабься. Но то, что происходит у меня с Джейн – это только и только между нами. Понимаешь? Ты не можешь пытаться нам помочь. Не нужно. Я ценю твою заботу, правда, но… нет.

Сириус с тяжелым вздохом кивнул. Наверное, друг прав. Это их любовь, а он в ней третий лишний. Как и всегда.

– Хорошо, – согласился Блэк. – Я не стану вмешиваться.

– Тогда не надо больше со мной об этом говорить. Так только хуже.

– Ладно.

До школы друзья добрались, разговаривая о квиддиче, погоде, приближающемся Рождестве и надвигающихся зачетах. И Сириусу нравилось это чувство – будто все хорошо, все просто и легко, как раньше. И шагая рядом с Джеймсом, плечом к плечу, Бродяга понимал, что на этом свете у него нет никого ближе Поттера.

Ночью Сириусу не спалось. Он отдернул полог и смотрел в окно на стареющую луну. Он думал, что полнолуние и обращение Лунатика вновь все наладят, но ничего не вышло. Да, ради Рема Джеймс и Джейн объединились. Но потом все вернулось. Поттер продолжал цепляться к Картер по любой мелочи, вымещая свою обиду и боль. И, разумеется, вспыльчивая, как и сам Сохатый, девушка тотчас отвечала не менее агрессивно. Так их разговоры выливались в ссоры, и всё только усложнялось. Сириусу казалось, что и Джеймс и Джейн на самом деле просто хотят друг с другом общаться, но из-за того, что не могут делать это как раньше, грубят. Они цепляются за любую возможность обратить друг на друга внимание.

Римус пытался их помирить, узнать, что случилось, но безуспешно. А Сириус не знал до конца, хотел ли он, чтобы Джеймс и Джейн снова стали парой. Это сделало бы их счастливыми, и Бродяга был бы счастлив за них. Но что, если Джейн правда разлюбила Сохатого? Ведь если это так, если её сердце свободно, быть может, она сумеет полюбить кого-то другого? Например… Сириус затихал при подобных мыслях. Он боялся давать волю той робкой надежде, что невольно зародилась в его душе после расставания Джейн и Джеймса.

Небо было ясное-ясное, морозное дыхание воздуха оседало на стекле причудливыми узорами. И они блестели в свете луны. Сириус перевернулся на бок, чтобы отчетливей видеть улицу. Но вместо этого увидел Джеймса. Друг не задернул полог, когда ложился спать. Лицо его даже во сне было сосредоточено, брови сведены, а губы искривлены. Будто бы то, что видел сейчас Сохатый, причиняло ему боль. И Сириусу больше всего хотелось помочь своему лучшему другу, но он не знал, как. Да и, наверное, это было не в его власти. Ведь вряд ли он сможет заменить собой Джейн Картер.

Утро началось уже со ставшей привычной стычки Сохатого и Джейн.

– Молодец, Картер, из-за тебя я вляпался в кашу, – пробурчал Джеймс за завтраком. Отвлекшись на подошедшую подругу, он случайно заехал локтем в тарелку Питера.

– Нашел крайнюю, умник, я только пришла, – парировала Джейн не без раздражения.

– Просто ты рушишь всё, к чему прикасаешься.

– Тогда радуйся, что к тебе это больше не относится.

– Эй! – не выдержал Сириус. Он сердито отбросил ложку и взглянул сначала на Джейн, затем на Джеймса. Его уже порядком достало выслушивать подобные ссоры. – Вы теперь всегда собираетесь так общаться?

Джейн покраснела и опустила голову, спрятав лицо за волосами. Джеймс поджал губы и тоже отвел глаза. Удовлетворенный прекращением споров Сириус вернулся к завтраку. При этом он поймал взгляд Римуса и понял, что друг с ним согласен. Просто Лунатик никогда не смог бы сказать так грубо. Но это не значит, что не хотел. Питер все еще ерзал, ему тоже было неуютно. Ведь пока они все были просто друзьями, всё было прекрасно. А потом отношения Джейн и Джеймса перешли на нечто большее, сменившись любовью. Но теперь, когда эта любовь рухнула, и их старая дружба с детства не выдерживала под грузом обиды и боли. «Наверное, – думал Сириус, – на самом деле им никогда не стоило начинать встречаться».

На защите от Темных искусств Джеймс теперь сидел с Питером, а Сириусу пришлось переместиться на его место рядом с Джейн. Прежде они не разговаривали на уроках, Картер всегда сосредоточенно слушала или писала, будто не желая отвлекаться на кого-то, кто не был Поттером. А Сириус и не пытался завязать с ней разговор. Но в этот раз что-то подтолкнуло его прошептать, спрятав лицо за учебником:

– Джейн, ты как?

Картер не повернула головы, но ответила, продолжая сверлить взглядом страницы книги:

– В порядке.

– Мне так не кажется.

– Брось, Джеймс, я королева порядка.

Джейн не сразу поняла, что только что сказала. Ведь это было так привычно для нее – говорить с Сохатым. Сердце Сириуса дрогнуло. Если Джейн разлюбила Поттера на самом деле, то почему с губ её срывается его имя?

– Сириус, – Джейн вдруг поняла, что только что назвала друга не его именем. На лице ее появилась досада, и девушка прикусила нижнюю губу. – В смысле, Сириус. Я оговорилась.

Щеки вспыхнули, став цвета помидоров.

– Ничего, – мягко ответил Блэк в несвойственной ему манере. Того и гляди, превратится в Лунатика. – Джейн, если тебе нужно поговорить…

– О, Бродяга, – Джейн, наконец, повернулась к Сириусу, лицо ее было абсолютно спокойно, даже казалось немного веселым, – прекрати вести себя словно Рем, ладно? Тебе не идет. И успокойся, со мной все хорошо. Если хочешь помочь, иди к Джеймсу. Ему ты нужнее.

– То есть ты не переживаешь? – удивился Сириус. Джейн покачала головой.

– Нет. Я просто хочу снова стать ему другом, если получится. И я понимаю, почему Сохатый так ведет себя со мной, – губы девушки дрогнули. – И мне очень жаль.

Голос сорвался, и Картер отвернулась, закрыв лицо руками. «Плохая ты актриса, Котенок», – с грустью подумал Сириус, глядя на тонкую согнувшуюся фигурку подруги. Он же ясно видел, что Джейн переживала ничуть не меньше Джеймса. После расставания оба они словно сломались. Их силы ушли, и сейчас от них остались лишь блеклые тени прежних Картер и Поттера. И хуже всего было наблюдать за этим со стороны – как страдают два самых близких человека, и не иметь возможности им помочь.

В эту ночь Сириусу снова не спалось, и он спустился вниз, в гостиную. Каково же было его удивление, когда в кресле у камина он увидел Джейн. Девушка сидела, поджав колени к груди, и рассматривала книгу в коричневой обложке. Лишь подойдя ближе, Сириус понял, что это был фотоальбом.

– Ностальгия, Котенок? – произнес он, нарушая тишину. Джейн вздрогнула от неожиданности и обернулась.

– Напугал меня, – ответила она. Слова эти вызвали в груди тоску. Прежде Картер бы съязвила что-нибудь, пошутила или сообщила Бродяге, что убьет его, если он еще хоть раз подкрадется к ней так незаметно, но не была бы так покорно равнодушна.

Парень прошел и сел на подлокотник кресла подруги. С фотографий на него смотрели мистер и миссис Картер, а так же высокий парень с точно такой же, как у Джейн улыбкой – Ник. Сириус так ни разу и не видел их вживую, но слышал о них так часто, что словно бы знал. И ему было жаль, что встретиться с семьей Джейн теперь уже не получится никогда. Наверное, миссис Картер была такой же доброй, как Джейн, а мистер Картер – столь же отчаянно-храбрым. А Ник… Сириус знал, что старший брат был для девушки всем.

– Мне всегда будет их не хватать, – печально улыбнулась Джейн. Ее тонкие пальчики провели по изображению родителей. – Быть может, всем было бы лучше, если бы я была с ними в той машине.

Сердце заколотилось часто-часто, а дыхание сбилось. Мысль эта казалась такой невозможной. Такой… страшной. И как она только пришла Картер в голову? Почему? Почему сейчас?

– Не думай так, – Сириус резко одернул девушку. – Джейн, не смей! Не было бы лучше никому!

Джейн выглядела так жалко, словно в любое мгновенье могла заплакать. И на одно короткое мгновенье Сириус поверил, что сейчас она все ему расскажет, всё, что её терзает, что пугает и заставляет думать о смерти. Но все-таки Джейн Картер была собой. Глаза ее оставались сухими, а губы дрогнули, впустив короткий хриплый вдох, и она ответила:

– Извини. Глупые мысли. Больше не буду. Просто я скучаю по ним.

«Нет, – хотелось ответить Сириусу, – дело не в этом. В чем-то еще. В Джеймсе?» Он не понимал, но чувствовал.

Джейн захлопнула альбом и поднялась из кресла. Сириус встал следом. Теперь они стояли друг напротив друга, и больше всего на свете Бродяге хотелось обнять эту девушку, прижать к себе и поцеловать. Никогда прежде это желание не было в нем столь сильным. Его всегда сдерживало то, что Джейн была девушкой его лучшего друга. Но теперь это препятствие больше не существовало.

– Доброй ночи, Сириус, – улыбнулась ему Джейн. И зачем-то мягким движением легко коснулась ладошкой его щеки. Мимолетно – как ветер.

В животе Сириуса вдруг стало тепло и щекотно. И в висках застучало так, словно он пробежал все поле для квиддича по кругу. Разум затупился, поглощенный вспыхнувшими словно пламя чувствами. «Тебе нужно сказать ей о своих чувствах, Сириус. Пока это не сделал кто-то другой», – прошептала в голове настойчивая Амелия Джойс.

– Джейн! – выдохнул Сириус в спину уходящей подруге. Картер обернулась. Личико ее внимательно вглядывалось в парня, пытаясь понять, что случилось. И в полумраке карие глаза казались черными, и в них блестели огни.

– Я… – голос внезапно стал хриплым и чужим, – я люблю тебя.

Сказал. Отступать было поздно. Затаив дыхание, Сириус смотрел на Джейн. Ощущая подступающий к горлу ледяной страх. И панический голос в голове вопил: «Зачем?! Не нужно было ничего говорить!».

Лицо Джейн вытянулось, губы приоткрылись, глаза расширились. Осторожно она сделала пару шагов навстречу парню. Сведя брови, Картер смотрела на него, пытаясь заметить подвох.

– Что? – наконец, выдохнула она как-то дергано. – Что ты сказал? Это не смешно, Бродяга. Это… это глупо…

– Нет, Джейн, – торопливо выпалил Сириус, испугавшись, – ты не так поняла.

Джейн нахмурилась еще сильнее, крепче прижимая к себе фотоальбом. И под ее подозрительным взглядом Сириус ощущал себя нашалившим ребенком.

– Я лишь имел в виду, что люблю тебя, как друга. И только. Как и все мы. Как Лунатик и Хвост. Поэтому ты не можешь думать о том, что кто-то из нас хотел бы, чтобы ты была в той машине. Тем более Джеймс.

Напряжение на лице Джейн сменилось явным облегчением. Плечи расслабленно опустились, руки перестали так цепляться за альбом, словно он был спасательным кругом. Картер даже позволила себе легкий смешок.

– Спасибо, Бродяга, – кивнула она. – Я тоже вас очень люблю. И обещаю, больше никогда так не думать.

– Вот и славно, – выдавил ответную улыбку Сириус, хотя все внутри него дрожало. – Не впадай в депрессию и до завтра, Киса.

– Спокойной ночи.

Джейн ушла. И тогда Сириус позволил внутренней дрожи охватить его всего. Вся уверенность пропала. Ноги подкосились, и он тяжело опустился на диван. Он был близок к провалу, как никогда. Идиот, дурак, тупица. Послушался Амелию на свою голову! Снова послушался чувств, позабыв, что всегда нужно руководствоваться разумом. Как в тот день, когда открылся Джойс. А теперь-то что? Разве то, что происходит между Джейн и Джеймсом сейчас не должно было стать уроком? Нельзя, нельзя рушить дружбу ради призрачной надежды. Лучше иметь хоть что-то, чем не иметь ничего. Лицо Джейн было красноречивее всех слов мира. Ее реакция. Ее глаза. Этот странный колючий взгляд. И облегчение при его попытках оправдаться. Ей не нужна его любовь. Ни сейчас, ни когда-либо еще. А значит, она никогда о ней не узнает.

========== 85. ==========

***

Тьма – всё, что осталось в разрушенном сломленном мире. Меньше, чем даже тень того счастья, что было раньше. И больнее всего было от осознания того, как хорошо всё было. И рухнуло непонятно почему.

Кто-то сказал, что лучше иметь разбитое сердце, чем не иметь его вовсе. Сейчас Джеймс бы отдал все, чтобы перестать чувствовать эту боль. Он бы лучше лишился всех чувств в принципе, чем так страдать. Наверное, это был признак слабости. Но быть сильным у Джеймса теперь плохо получалось.

Он видел, что друзья готовы прийти к нему на помощь в любой момент, но их слова не могли уменьшить его боль. А их сочувствие и жалость только делали все хуже, тянули Джеймса ко дну вместо света. И потому Сохатый бодрился, делал вид, что все хорошо, шутил и смеялся, хотя во рту от этого становилось горько. Прошло уже полмесяца, а расставание с Джейн словно случилось вчера. И при виде Картер у Поттера просто сносило крышу. Он начинал нести бред, цеплялся к любой мелочи, нападал на нее словесно. Джейн, разумеется, отвечала. И на время это как наркотик заглушало боль. А когда эффект от ссоры проходил, Джеймс искал новую возможность зацепить девушку, вызвать ее на словесную перепалку.

Джеймсу было лень идти на трансфигурацию сегодня. Потому вместо урока он вернулся в общую гостиную. По пути он завернул на кухню и набрал пряничных человечков. Обычно это печенье появлялось ближе к Рождеству, но в этом году домовикам то ли стало скучно, то ли они перепутали даты, но это лакомство уже вовсю пеклось на кухне под их началом.

Сейчас, сидя на полу, Джеймс разложил перед собой на развернутой тетрадке пять человечков. Все как один – румяное тесто, голубые пуговки и глазки из глазури, рукава и штанишки из белого крема и улыбка из красного масла.

– Лунатик, – Джеймс указал пальцем на первого слева человечка, а затем на следующих, – Бродяга, Хвост… Я. Джейн.

Последнего человечка Джеймс взял в руки и поднес к лицу.

– Джейн Картер. Джейн. Джейни…

– Кто здесь?

Джеймс резко опустил пряник вниз, пряча за спиной, и обернулся. Он и не услышал, как хлопнул портрет, и в гостиную кто-то вошел.

– Джеймс? – Лили удивленно вскинула брови, увидев парня. Джеймс удивился не в меньшей степени, чем она. Чтобы староста разгуливала по школе во время урока Макгонагал!.. Это что-то новенькое.

– Эванс, – Джеймс незаметно вернул пряник, олицетворявший Джейн, к остальным, – что ты тут делаешь?

– Аналогичный вопрос, – ответила староста. – У меня-то закончился чистый пергамент, и профессор разрешила мне сходить за ним.

– А у меня закончилось желание учиться на сегодня, и я разрешил себе никуда больше не идти, – сказал Джеймс. Он уже потерял интерес к происходящему, и ему вновь захотелось остаться одному. Однако Эванс явно не собиралась предоставлять ему такую возможность. Вместо того, чтобы просто пройти к себе, взять пергамент и вернуться на урок, она подошла к парню.

– Пряничные человечки, – губы Лили растянулись в улыбке. – Мама всегда печет их на Рождество. Раньше мы делали это вместе, а теперь я приезжаю слишком поздно, и она делает это одна. Вряд ли Петунья ей помогает, из-за того, что этим занималась я.

Вначале радостный голос к концу речи заметно погрустнел. Джеймс слышал и раньше о сложных отношения Лили с сестрой. Та, магл, ненавидела магию и саму Лили потому, что на самом деле ужасно завидовала.

– Можешь взять одного, – улыбнулся девушке Джеймс, желая поднять ей настроение. Он не хотел, чтобы староста грустила по его вине. А ведь это он вызвал в ней печальные воспоминания. – Вряд ли Макгонагал разрешит есть прямо на уроке, но ты можешь спрятать его под мантию и скушать на перемене.

Лили улыбнулась и покачала головой.

– Спасибо, – кончиком языка она облизала губы, – тогда можно мне вот того?

Лили указала на тот самый пряник, что второпях бросил Джеймс. На того, что был Джейн.

– Его? – это было глупо, по-детски, но что-то в Потере шевельнулось при мысли отдать кому-то Джейн. Пусть это и был только пряничный человечек с ее именем, такой же точно, как четверо остальных.

– Да. А что? В нем что-то особенное?

Джеймс взглянул на Лили. Ее зеленые глаза светились непониманием и любопытством. Ну что мог ответить ей Сохатый? Не правду же.

– Да нет, ничего, – выдохнул он. – Бери, если хочешь.

И Лили взяла. А затем пошла наверх за бумагой. Джеймс с сожалением взглянул на оставшиеся четыре пряника. Мародёры без Джейн. В груди его кольнуло как от предчувствия чего-то плохого. Будь он более суеверен, то счел бы сложившуюся ситуацию плохим знаком. Предвестником беды.

Джеймс покачал головой, не давая этим глупым мыслям волю. Он же не Траутен, чтобы во всем видеть символизм. Лили тем временем вернулась.

– Больше не прогуливай, Джеймс, – напоследок заметила она, но без прежней суровости. – Сегодня я скажу Макгонагал, что ты болеешь, но впредь не стану.

– Спасибо и на том, Лили, – с благодарностью и удивлением улыбнулся ей Джеймс. Эванс кивнула ему и пошла к выходу. А Сохатый провожал ее взглядом. И впервые за долгое время заметил, как красива её походка. Джеймс не обращал на это внимания с шестого курса. Но именно походка Эванс была одной из тех причин, почему он в свое время в нее влюбился.

Когда Лили ушла, Джеймс вернулся к пряничным человечкам. Но теперь ему было все равно, кто из них кто. Он просто взял ближайшего и принялся жевать, глядя за окно. И с удивлением обнаружил, что тяжелые мысли куда-то пропали. И в наступающей тьме на мгновенье словно стало светлее.

Над замком раздался звон колокола, возвещающий об окончании очередного урока. После трансфигурации у мародеров не было занятий, и Джеймс знал, что скоро шумные однокурсники ворвутся в гостиную подобно вихрю.

Не то, чтобы Сохатый собирался избегать их, определенно это было не то, чем он занимался, но все-таки он поднялся наверх, в спальню.

Здесь было так непривычно тихо одному, без друзей. Оставшихся несъеденными пряничных человечков Джеймс забросил на стол. А затем подошел к своей кровати и открыл верхний ящик тумбочки. Под несколькими тетрадками и картой мародеров там лежал маленький аккуратный сверток упаковочной бумаги круглой формы. Джеймс зачем-то вытащил его и, не разворачивая, повертел в руках. Подарок на День Рождения Джейн он приготовил еще тогда, когда они были вместе. И теперь не знал, что с ним делать.

– Сохатый, ты здесь? – в комнату ворвался Сириус. – Пойдем скорее, Питу Робинсу дядя из Италии прислал гигантскую ящерицу. Ты бы видел, она нереально огромная!

– Да, да, иду, – Джеймс едва успел спрятать подарок. Сириус забросил сумку на кровать и умчался подобно вихрю. И Поттеру не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

Старшекурсники подобно маленьким детям собрались кольцом вокруг довольного Робинса. Джеймс протолкался через ряды учеников, чтобы лучше видеть. На руках Пита сидела действительно большая ящерица. Более чем просто большая. Пурпурного цвета, с овальными лимонными глазами, она вертела головой по сторонам, высунув тонкий подвижный кончик языка. На уроках о магических существах пару лет назад говорилось об огненных ящерицах. Температура их тела всегда высокая, а перед опасностью они могут полностью воспламеняться, превращаясь в один огромный огненный шар.

Джеймс уже собирался уйти, когда заметил Джейн в толпе прямо напротив себя. Она стояла в первом ряду и со слабым интересом смотрела на ящерицу, автоматически потирая одной ладонью другую. Даже на расстоянии Сохатый заметил красные следы на костяшках и тыльной стороне ладоней.

Он не понимал. Он честно не понимал, почему страдала Джейн, если она его разлюбила. Это был её выбор. И только её. Тогда в чем дело? Это сводило Джеймса с ума.

– Что там? Можно мне взглянуть? – раздался за спиной голос. Джеймс обернулся. Лили, явно только что подошедшая, пыталась протиснуться вперед, чтобы узнать причину собрания, но у нее не очень-то получалось.

– Эванс!

Джеймс шагнул назад и схватил девушку за руку. А потом протащил за собой вперед.

– Вип-места, – коротко бросил он. Лили не сдержала смущенной улыбки.

– Спасибо. Что это?

– Огненная ящерица, – пояснил Джеймс. – Питу прислал из Италии… кто-то там.

Поттер ожидал преувеличенных восторженных возгласов, как и у всех остальных в этой толпе, но Лили выдала совсем другое.

– Я думала, она будет больше.

– Что?

– Профессор говорил, что особи огненных ящериц настолько велики, что могут проглотить кота. Максимум, кого может проглотить эта, мышь.