Текст книги "Подруга Мародеров (СИ)"

Автор книги: Never Died

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 53 страниц)

– Всё в порядке, – надломленно выпалила она. – Джеймс… Я должна сказать тебе… Мы расстаемся.

Лицо Джеймса содрогнулось и покрылось тенью.

– Нет, – резко ответил он. И Джейн явно ощутила панику.

– Что нет?

– Не расстаемся, – и в голосе Джеймса сквозило отчаяние. Он сделал еще пару шагов к девушке, и она не сбежала. Теперь они стояли так рядом, что могли бы поцеловаться.

– Ты не понимаешь! – Джейн начинала злиться. На себя. Но повышала голос на Джеймса. – Между нами всё кончено! Ничего больше не будет! И это не исправит никакое «нет»!

Ей было страшно. Страшно и больно. Она боялась, что сломается и передумает. Боялась того, что будет. Она теряла Джеймса. Она отпускала его сама. И не было ничего больнее для неё, чем причинять ему боль.

– Но почему?! – теперь кричал и Джеймс. Не понимая и злясь. – Что случилось?

– Ничего не случилось, ясно? Ничего! Разве ты не видишь? Мы только ругаемся и заставляем друг друга страдать. Это никакое не счастье. Я не хочу так больше. И мне это не нужно.

– В самом деле? – руки Джеймса с силой вцепились в плечи девушки. Его глаза горели, лицо исказилось, голос надорвался. – С каких пор?

– Какая разница?

– Черт, Джейн! Мы ссорились даже когда были друзьями, всегда! Тебя это не волновало прежде.

Джейн сбросила с себя руки Поттера и отступила на шаг, чтобы не быть к нему так недопустимо близко.

– Что-то случилось, – не отступал Сохатый. – Я же вижу. Всё было хорошо еще днем, до того, как приплелся этот чертов Боунс!

– Он здесь ни при чем. И ничего не случилось! Но я устала от всего этого, Джеймс. Я не могу так больше. Просто… – дыхание резко сорвалось, – просто я не люблю тебя.

От этой лжи сердце Джейн разрывалось. Джеймс замер, и в глазах его блеснула боль. Губы дрогнули.

– Это неправда, – прошептал он. – Вчера ты говорила, что любишь.

– Я врала. Потому что мне было скучно. Но сейчас мне всё это надоело, и я больше не хочу играть тобой. Так что всё.

Джейн бы хотела ослепнуть прямо сейчас, чтобы не видеть столько боли в глазах парня, которого любит. А потом умереть. Ведь не могло быть ничего ужасней, чем после смерти семьи потерять еще и его.

– Нет, – как заклинание вновь выдохнул он. – Джейн, нет. Я видел твои глаза. Ты не врала, я знаю. Ты любишь меня, а я тебя. Так в чем дело? Скажи мне. Что бы ни было. Я помогу, я сделаю всё, я не оставлю тебя…

В этом и дело. Не оставишь. И значит, будешь страдать, глядя, как Джейн затухает, слепнет, становится инвалидом и забывает. Нет. Так не будет.

Одна рука Сохатого легла на талию Джейн, вторая обняла ее шею. Дыхание касалось лица девушки, и она то и дело переводила взгляд с его глаз на его губы и обратно. Ей так хотелось, чтобы миг этот не заканчивался. Последний миг их любви. Его последние объятья. Ей нужно запомнить это. Не навсегда, но до той поры, пока она не забудет всё.

– Прости меня… – прошептала Картер. – Прости, Джеймс. Но мы больше не вместе. И никогда не будем. Я не люблю тебя, и это не ложь.

Джейн отступила, и руки Джеймса упали, тепло пропало, оставив после себя холодную пустоту.

– Я не верю тебе!

– Не веришь?! – Джейн вдруг ощутила слезы. Снова слезы. Боли, отчаяния и истерики. – Я могу повторить это хоть сто раз, чтобы до тебя дошло, упрямый ты олень. Я не люблю тебя! Не люблю, не люблю, не люблю!

Джейн толкнула Джеймса с пути и выбежала из комнаты. Её трясло от слез. Столь незнакомое чувство истерики и абсолютной потери контроля.

Она почти не видела, как на нее оборачивались ученики, как вскочил с места Римус, толкнула какого-то первокурсника и вбежала по лестнице в свою комнату – единственное в замке место, где ни Джеймс, ни мародёры не смогли бы её достать.

Джейн подбежала к своей кровати, задернула полог и упала на нее, закрыв лицо руками. Но лицо Джеймса, искаженное болью, стояло перед глазами. Слезы вырвались с громкими истеричными рыданиями. Джейн плакала, прижимая ладони к лицу, сотрясаясь всем телом. Она знала, что сделала правильно, отпустив Джеймса, но от этого не было менее больно.

========== 81. ==========

Этой ночью Джейн почти не спала. Она слышала, как тревожно перешептывались Амелия и Лили, но заглянуть к ней за полог не решились, чему девушка была рада. Разговоров о случившемся она бы сейчас не вынесла. Подруги, наверное, были в шоке от её слёз. А Джейн поддерживала лишь вера в правильность своего поступка. Через пару лет она станет тенью. А два года её счастья не стоят загубленной жизни Джеймса.

Едва занялось утро, Джейн вылезла из постели и пошла умываться. Лили и Амелия еще спали, а когда Картер полностью собралась, прозвенели их будильники. Не желая встречаться с любопытными переживающими взглядами подруг, Джейн вышла из комнаты. Крайне редко она вставала в будни так рано. Лишь единицы учеников находились в гостиной и направлялись в Большой зал на завтрак. И Джейн присоединилась к ним.

Должно быть, утро было очень красивым. Холодное, ноябрьское, с белым солнцем и бледно-голубым небом. Но Джейн не замечала его красоты. Она чувствовала себя уставшей и опустошенной. И дело было отнюдь не в том, что в среднем ей осталось жить в нормальном состоянии несколько лет. А в том, что эти годы она проведет без Джеймса. Зная, что он будет её ненавидеть за те слова, что она сказала ему. За то, что бросила.

Джейн медленно спустилась по лестнице, когда слева по коридору услышала грохочущий топот ног. Она не успела оглянуться, как твердая рука крепко схватила ее за локоть. Картер стремительно повернулась, и дыхание её оборвалось.

– Джейн…

Джеймс выглядел ничуть не лучше чем она. Истасканный, измученный, с тоской в увеличившихся глазах и с кругами под ними.

– Что? – только и сумела полушепотом выдохнуть в ответ Джейн.

– Что это вчера было? – карие глаза Поттера прожигали девушку насквозь. – Что за цирк?

– Цирк? А тебе было смешно? – Джейн старалась, чтобы голос её звучал уверенно, но вместо этого выходило как-то надорванно. Джеймс не мигал и не сводил с неё глаз, и от этого становилось только больнее.

– Нет, – скривил он губы. – Тогда, чёрт возьми, что случилось? Объясни мне.

Как бы Джейн хотела всё ему рассказать! Больше всего на свете. Она поняла это именно сейчас, когда навсегда лишилась такой возможности. Ведь никогда не смогла бы она обречь его на страдания ради себя. И раз уж она не рассказала о происходящем с ней с самого начала, то теперь в этом уже нет смысла.

– Нечего объяснять.

Картер дернулась и вырвала свою руку из хватки Джеймса. Но отвести взгляда не смогла. В глазах Джеймса, таких любимых карих глазах цвета молочного шоколада, плескалось отчаяние. И невыносимо было осознавать, что причиной этого была сама Джейн. И потому её внезапно охватила злость. На саму себя. Просто злость, чтобы заглушить боль. Хоть ненадолго.

– Хватит, Джеймс! – всплеснула руками Картер. – Не нужно ходить за мной и пытаться что-то выяснить! Потому что выяснять нечего. Неужели ты не понимаешь? Между нами всё кончено, Джеймс.

Голос, наконец, обрел силу. И Джейн не повышала его больше, не злилась. Она вдруг ощутила какое-то пустое спокойствие, словно все её чувства сжались в комок, готовый взорваться в любую секунду. Джеймс стоял напротив и просто смотрел на нее несчастным потерянным взглядом. Словно он заблудился во тьме. И больше не видел света.

– Это конец, – сжала губы Джейн. – Это конец.

Джеймс смотрел на нее, словно не слыша, что она говорит, таким остекленевшим вдруг стал его взгляд. Джейн невольно прикусила нижнюю губу от отчаяния, рвавшегося наружу.

– Пожалуйста, Джеймс… – выдохнула она. – Не мучай ни меня, ни себя. Мы больше не будем вместе. И если тебе нужна причина, то я её уже называла – я не люблю тебя.

– Это ложь, – огрызнулся Сохатый. – Никто не может разлюбить за одну ночь.

Джейн лишь покачала головой. От того, как отчаянно и упрямо сражался за нее Джеймс, ей было еще тяжелее ломать все то, что они так долго строили с таким трудом.

– Верно, – она облизнула высохшие губы. – Но за одну ночь можно понять, что чувства давно ушли.

Лицо Поттера исказилось. Он все еще не желал сдаваться. Не так просто.

– Это из-за Боунса?

Голос пропал, и слова застряли в горле, так что Джейн не смогла ответить. В какой-то степени, да. Из-за Боунса. Правда, говорить об этом Джейн не собиралась. Но Джеймс, конечно же, заметил её замешательство. И это вызвало в нем злость.

– Разумеется, – выплюнул он гневно. – Ведь ты придумала всё это после разговора с ним. И если ты не скажешь мне, в чем дело, скажет он.

Сжав кулаки, Джеймс ринулся мимо Картер в сторону Большого зала. Но явно не на завтрак, а на поиски Эдгара. Этого Джейн допустить не могла. Не хватало, чтобы Поттер подрался с Боунсом, когда тот даже не знает, что происходит.

– Стой!

Теперь уже Джейн схватила парня за локоть, призывая остановиться.

– Я не люблю Эдгара, если ты подумал, что мы расстаемся из-за этого. Дело не в нем. Дело во мне. Как ты не понимаешь? Я не хочу больше быть с тобой. И это ничто не изменит. Так что будь добр, оставь и меня, и Эдгара в покое.

После этой убийственной тирады Джейн первой зашагала на завтрак, хотя туда ей меньше всего хотелось идти. Она не слышала шагов Джеймса позади, но буквально чувствовала, как он стоит, опираясь одной рукой о стену, и израненным взглядом смотрит ей вслед. И ей хотелось плакать, но, наверное, слезы закончились в ней за ночь, так как теперь глаза оставались совершенно сухими.

В Большом зале за столами всех факультетов сидели лишь те немногие ученики, что вставали так рано. Джейн впервые оказалась в их числе. Мародёров еще не было, и девушка в тяготящем молчании села на свое место и уставилась на тарелку с овсянкой. От каши шел мягкий пар, и Джейн принялась водить ложкой по дну, чтобы развеять его. Её раздражал этот пар. Словно дым её сгоревшего счастья.

– Ух ты, смотрите, кто встал ни свет, ни заря! – громкий голос Сириуса прозвучал над головой, что заставило Джейн отвлечься от своих невеселых мыслей.

– Привет всем, – безэмоционально ответила она, поднимая на друзей взгляд. Должно быть, по лицу её всё читалось, так как улыбку словно сдуло с губ Бродяги.

– Что с тобой? – спросил Римус с присущей ему заботой, садясь рядом. Сириус, расположившийся напротив, теперь не сводил с нее глаз. Да и Питер тоже выглядел слегка обеспокоенно и заинтересованно. Не хватало только Джеймса.

– Все в порядке, – солгала Джейн. А что ей оставалось? Не плакаться же им? Особенно, учитывая тот факт, что это она порвала с Джеймсом, а не наоборот.

– Нет, – несколько резко фыркнул Сириус. – Вы с Сохатым опять поругались? Его тоже из кровати рано выдуло.

Джейн взметнула на друга глаза, не зная, что ответить. Когда вдруг раздался жесткий сломленный голос:

– Нет.

Все обернулись на подошедшего Джеймса. Выглядел он еще хуже, чем когда Джейн видела его до завтрака. Таким убитым и несчастным он был в первые дни после смерти родителей.

– Не поссорились, – продолжил он. И губы его дрогнули. – Мы расстались.

Джейн ощутила, как бледнеет под прожигающим её взглядом Джеймса. Мародёры сидели с такими лицами, словно их всех разом пристукнули мешками по голове.

– Что? – первым опомнился Сириус. И осмотрел Поттера и Картер как сумасшедших. – С чего бы?

Он прищурился, словно не верил.

– Это правда, – выдохнула Картер неприятным хриплым голосом. И когда Сириус взглянул на нее, буквально ощутила его недоумение.

– Почему? – теперь уже подал голос Римус. Он поднял брови, а взгляд его был таким, словно это он расстался с Эми, а не его друзья друг с другом.

– Потому что расстались, – ответила Джейн. Она видела, как криво усмехнулся Джеймс после этих слов.

– Потому что расстались? – скорчил рожицу Бродяга. – Это не причина.

Он задрал голову вверх, глядя на Джеймса. Но тот вместо того, чтобы ответно посмотреть на друга, продолжал буравить глазами Джейн.

– Видимо, причина.

Он злился. Но сильнее, чем злость, была его боль. Она казалась такой большой, плотной и осязаемой, что Картер могла бы протянуть руку и потрогать её.

– Джейн! – Римус умоляюще взглянул на подругу. – Это все бессмыслица какая-то. Вы обязательно помиритесь.

Питер согласно закивал. И Джейн поняла, что друзья не верят в расставание с Джеймсом. Они думают, Поттер и Картер просто поругались, как всегда. Но это не так. И они должны принять это сейчас. Чтобы потом уже не возникало вопросов.

– Не помиримся, – отрезала она. – Мы расстались, и это уже не изменится. Сохатый всегда был моим другом. Лучшим другом. Но я не буду с ним. На этом всё. И больше не нужно это обсуждать.

Джейн отодвинула тарелку и решительно поднялась с места. Не глядя на мародёров она пошла прочь из Большого зала, предоставляя друзьям право расспрашивать Джеймса и гадая, что он им скажет.

В подземелье еще никого не было, и Джейн в одиночестве стояла в коридоре у закрытых дверей, подпирая спиной стену. Пальцы ее нервно теребили лямку сумки, напрасно пытаясь успокоиться.

Джейн не думала, что после того дня, когда потеряла всю семью, ей еще когда-нибудь придется пережить нечто подобное. Этот день только начинался, а уже стал одним из худших в ее жизни. Больно, когда тебя бросает тот, кого ты любишь. Но никто не сказал, что тому, кто отпускает любимого, будет легче.

Постепенно в коридор стали стягиваться ученики. Так как на седьмом курсе не все изучали зельеварение, то в сборном классе были представители всех факультетов. Джейн почти с отчаянием взглянула на двух слизеринцев. Ей вдруг внезапно захотелось пойти и зацепить их, встрять с ними в спор. Ей было просто нужно выпустить свою боль на кого-то, заменив её ненавистью. Сжав крепче палочку, она уже ринулась к слизеринцам с самым решительным выражением лица, когда вдруг возникший перед ней Сириус толкнул её в плечо, останавливая.

– Какого черта ты собираешься делать? – прошипел он раздраженно. Джейн сфокусировала на нем взгляд и поняла, что Блэк слишком хорошо её знает и всё равно уже просчитал все её действия.

– Видимо, уже ничего, – ответила она, стараясь скрыть свою досаду. Сириус придирчиво склонил голову на бок, вглядываясь в лицо подружки.

– Джейн, – вкрадчиво произнес он, – ты только что собиралась нарваться на драку. Мало мне Сохатого удерживать, чтоб он не разбил нос никому, так и ты туда же!

Картер мало интересовали нравоучения Сириуса, и она лишь устало возвела глаза к потолку.

– И не надо делать такое лицо, ладно? – заметил это Бродяга. Мелькнувший в его голосе гнев рассердил Джейн.

– Вот только не надо меня отчитывать, – огрызнулась она, скрестив руки на груди. – Джеймс ведь вам все рассказал, да?

Глаза Сириуса выдали правоту её слов.

– Отлично, – фыркнула Картер. – Рада, что всё прояснилось. Но не смей меня осуждать или пытаться переубедить, понял? Это наше с ним дело, не твоё!

Слова эти ударили Сириуса словно пощечина. Но он выдержал это стойко.

– Верно, – холодно ответил он, – не моё. Но если ты еще не поняла, я на твоей стороне.

– Чт… что?

Джейн, не веря своим ушам, уставилась на Блэка. Он на её стороне? Не на стороне своего лучшего друга? Мир сошел с ума? Сириус кисло скривил губы.

– Я знаю, что такое, бросать кого-то, кто тебя любит. Это непросто. Но нужно идти до конца. Даже если это больно.

Джейн удивленно выгнула брови, позабыв о злости.

– Ты не просишь меня помириться с Джеймсом?

Что-то здесь было не так. Почему Сириус ведет себя подобным образом? Он всегда за Джеймса горой, в огонь и в воду. Почему теперь отступает?

– Нет, – Сириус покачал головой. – Если ты правда его не любишь, как сказала, то всё равно не сделаешь его счастливым. А если любишь, но бросаешь, то я этого не понимаю.

Джейн заглянула в глаза друга и внезапно для себя увидела там почти что мольбу о чем-то, ей непонятном. Она грустно опустила голову и прошептала:

– Не люблю.

В конце коридора показались только что подошедшие Римус, Питер и Джеймс. Лунатик о чем-то с убеждением говорил с Поттером. И Джейн невольно подумала, что Рем принял сторону Джеймса. А она-то была уверена, что все будет наоборот – Лунатик с ней, а Сириус с Сохатым. Но все вышло как-то странно. Питер, разумеется, будет придерживаться нейтралитета.

Слизнорт открыл кабинет, и ученики столпились у дверей, медленно продвигаясь внутрь. Джейн и Сириус оказались почти в самом конце, и когда вошли, Джеймс уже занял свое место. Настороженно Джейн направилась к себе. Слишком рядом её котел стоял с котлом Поттера. И Джейн разрывалась от противоречивых чувств – с одной стороны ей хотелось быть рядом с Сохатым хотя бы так, но только бы с ним, видеть его, а с другой – находиться вблизи и знать, что они не вместе, это слишком больно.

Джеймс сидел за партой и с безучастным видом листал учебник. Прежде Джейн бы сострила что-нибудь по этому поводу, но теперь промолчала. Да, они перестали быть парой. И отчего-то Картер казалось, что и друзьями они не будут. Не после того, что между ними было. Потому что всё это слишком сложно.

Объяснения Слизнорта Джейн пропустила мимо ушей, строчки книги воспринимались с трудом, потому к концу урока она была уверена, что допустила как минимум одну ошибку, не смотря даже на то, что её зелье сна без снов приняло необходимый лиловый оттенок.

Когда прозвенел колокол, Джеймс одним из первых рванул из класса. Джейн тоскливо проводила его взглядом.

– Мы можем поговорить? – внезапно возникший Римус заставил Картер отпустить Поттера.

– Валяй, – почти равнодушно ответила она, прекрасно зная, о чем будет разговор. Лунатик терпеливо дождался, пока она соберет все свои вещи и полностью переключит внимание на него. И лишь когда это произошло, начал:

– Я не знаю, почему ты так поступила с Джеймсом, и это не мое дело. Но Джейн, какой бы ни была причина, она того не стоит.

– О чем ты?

Рем мягко посмотрел в глаза Джейн, и ей вдруг стало безумно грустно.

– Когда двое любят друг друга, любую проблему можно решить, – тихо ответил он с легкой полуулыбкой. И Джейн захотелось перестать быть сильной, обнять друга и заплакать на его плече. Но вместо этого она лишь покачала головой:

– Это не так, Рем. Не в моем случае.

– Что бы ни случилось, Джеймс будет с тобой.

– Я знаю. И я этого не хочу. Чёрт, Рем, не смей уговаривать меня вернуться к Джеймсу! Потому что этого не будет. Я не люблю его!

Щеки горели. Джейн никогда еще так не злилась на Лунатика, и это было чем-то новым и тем, что ей совсем не нравилось. Римус выглядел удивленно и расстроено.

– Я знаю тебя, Джейн, – осторожно произнес он, – и ты его любишь.

Картер не думала, что всё будет так сложно. Не только с Джеймсом, но и с друзьями. Но теперь нужно идти до конца.

– Значит, не знаешь так хорошо, как думаешь, – отчеканила она и пошла прочь. Если бы Римус сейчас догнал её, если бы просто взглянул своим трогательным заботливым взглядом и прикоснулся к ней, она бы, наверное, всё ему рассказала. Но он не догнал. И Джейн ушла, расколотая на части.

Вместо урока у Нолан она направилась на спортивную площадку. Ей все равно, что в конце ноября для квиддича было слишком холодно, ветер завывал, задувая под одежду, а голая мерзлая земля наводила уныние, но это было тем, что сейчас было необходимо Картер. В продуваемой со всех сторон раздевалке она переоделась в свою форму для квиддича, но вместо метлы и квоффла достала биту и ящик с бладжерами.

На поле было еще холоднее. Обледеневшие трибуны пустовали. И гробовая тишина стояла на стадионе. Полная противоположность дней матчей. Но Джейн именно это и было нужно – одиночество. Покрасневшими пальцами она склонилась над ящиком и открыла его. Бладжеры, скрепленные ремешками, подпрыгивали и дрожали, яростно желая вырваться на свободу. Как и боль Джейн. Картер раскрепила один ремешок, и мяч тотчас рванул вверх. Девушка стремительно подхватила биту, когда бладжер с бешеной скоростью нацелился ей в голову.

Удар. Еще удар. Четкие. Яростные. Вмещающие в себя всю боль и злость. Всё отчаяние и пустоту. Весь спектр эмоций и чувств, что захлестывали Картер. Она била до изнеможения, позабыв о времени. Била, пока не заболели руки и спина. Колотила по ненавистному мячу, сдерживая рвущийся наружу крик. В надежде, что станет легче. Но легче не становилось.

========== 82. ==========

***

Удар. Снова удар. Уверенно и четко. С силой и злостью. Вымещая свою боль. Джеймс снова и снова бил по бладжеру, а тот снова и снова летел на него. Уже начинало темнеть. Должно быть, прошло несколько часов с тех пор, как Джеймс пришел сюда сразу после уроков. Джейн не явилась на последнее занятие, но Поттер и не хотел её видеть. Ему было всё равно, где она и с кем. К тому же, ему казалось, что он знал ответ. И это вызывало в нем новую волну злости. И теперь ударяя по мячу, он мысленно представлял на его месте Эдгара Боунса.

Джеймс удивлялся самому себе – почему он до сих пор не разбил когтевранцу его хорошенькое личико? Что его удерживало от этого поступка? Быть может, тот отчаянный крик Джейн: «Я не люблю Эдгара, если ты подумал, что мы расстаемся из-за этого. Дело не в нем. Дело во мне. Как ты не понимаешь? Я не хочу больше быть с тобой». Не хочу. Быть. С тобой. «Я не люблю тебя». Не люблю. Не. Люблю. Все эти фразы как заевшая пластинка снова и снова крутились в голове. И Джеймс что есть силы бил по бладжеру, словно надеясь таким образом выбросить эти слова из сознания. Но ничего нет сильнее боли от разбитой любви. Невозможно выразить все то опустошение, отчаяние и растерянность, что охватывает, когда человек, которого любишь, оставляет тебя. И не просто уходит, а бросает. Когда говорит, что больше не любит. И это чувство разбитого сердца в груди не может уйти.

Джеймс закрывал глаза и видел Джейн. Открывал – и всё равно её видел. Его внутренний стержень, всегда позволявший быть сильным, дал трещину после смерти родителей этим летом. А сейчас он, казалось, был готов рассыпаться в прах. И сломать Джеймса.

Бладжер со свистом улетел в небо после очередного удара. Теперь его темное круглое пятно едва различалось в фиолетовом небе. Джеймс перехватил биту поудобнее замерзшими красными пальцами.

– Сохатый!

Стоило догадаться. Джеймс ощутил приступ раздражения, когда на кромке поля показался Сириус. Бродяга кутался в плащ и шарф, но все равно выглядел продрогшим и недовольным.

– Чего? – откликнулся Поттер, с размаху ударяя по вернувшемуся мячу. Сириус проскользил по обледеневшей земле к другу.

– Пойдем в школу, Сохатый, – позвал он. Джеймс искоса глянул на Блэка и заметил старый пергамент в его руках. Карта Мародёров. Так вот как Сириус его нашел.

– Зачем? – опять хлесткий удар. Интересно, это когда-нибудь принесет облегчение?

– Холодно, – потянул Сириус. – Джеймс, правда. Я понимаю всё. Но это не повод.

Наверное, нет. Не принесет. Иначе бы уже сработало – так много ударов нанес Джеймс по мячу.

– Сохатый.

– Уйди, Бродяга. А то прилетит по голове.

Джеймс развернулся и круто нанес бладжеру особо смачный удар. В его воображении голова Эдгара Боунса слетела с плеч. Казнен и предан земле.

– Мне все равно.

Джеймс резко обернулся. Глаза Сириуса чернели особенно ярко в тусклом свете уходящего дня. И был друг явно настроен решительно. На секунду Джеймс подумал, что ему плевать, и если Бродяге и правда прилетит мячом, то это его проблемы. Но все равно, когда бладжер опустился, сбил его не вверх, а на землю, а затем запихал обратно в ящик под яростное сопротивление.

– Доволен? – хмуро фыркнул Поттер, не глядя на друга. И, подхватив ящик, направился в раздевалку. Сириус хвостиком поплелся за ним.

– В чем дело? – бросил через плечо Джеймс. – Чувствуешь свою вину?

– О чем ты? – отозвался Сириус. – Не я же сказал, что не люблю тебя.

Слова эти больно ударили по Джеймсу, всколыхнув в нем злость. Он обернулся и уставился на друга гневным взглядом.

– Но ты принял её сторону! – выкрикнул он, срывая голос. – Её, а не мою!

Обида на друга захлестнула Джеймса. Он чувствовал себя преданным вдвойне – сначала любимой девушкой, затем лучшим другом.

Сириусу удалось сохранить лицо, хотя губы его и дрогнули.

– Лишь потому, что так будет лучше вам обоим, – ответил он с печалью в голосе. – Я знаю, каково это, встречаться с тем, кого не любишь. Это никому еще не принесло счастья. И лучше всё закончится сейчас.

Слова эти звучали слишком благоразумно для Бродяги, что заставило гнев Поттера исчезнуть.

– Но я не понимаю, Сириус, – выдохнул он, опуская руки, – позавчера вечером мы стояли на лестнице, и она сказала, что любит меня. А вчера пришла и заявила, что всё кончено. Что такого могло случиться за несколько часов, Сириус? Скажи мне.

Сейчас Джеймсу было плевать, что слова его звучали как мольба, что в глазах было слишком много отчаяния, а в сердце боли. Он открылся самому близкому своему другу, тому, кого считал братом, кто никогда бы не стал ничего от него скрывать или делать что-то против него. Открыл ему свою душу.

Сириус подошел и положил руку на плечо Поттера. Сейчас Бродяга казался взрослым, как никогда, таким серьезным и здравомыслящим.

– Я не знаю, – прошептал он. – Но бегая за Джейн и пытаясь всё выяснить, ты её не вернешь.

– Тогда как? – Джеймс с надеждой заглянул в глаза друга. Но увидел в них лишь темноту. – Как мне её вернуть?

Сириус покачал головой.

– Может, никак. Быть может, тебе нужно отступить.

И Джеймс вдруг осознал всю тяжесть сложившейся ситуации. Сириус прав. Никак. Ничто уже не исправить. Джейн бросила его. И Джеймс ничего не сможет с этим поделать. Потому что разве может быть хоть какая-то причина, чтобы оправдать ту боль, что причинила ему Картер? Нет. Никакое оправдание не будет достаточным, чтобы он когда-нибудь смог её за это простить.

Джеймс понял, как замерз, лишь оказавшись в своей комнате. Он разделся и забрался под одеяло, надеясь согреться и забыться. Хорошо было бы сейчас остаться одному, но друзья словно решили помешать этому плану. На место ушедшему в гостиную Блэку пришел Римус. Он тихонько сел на подоконник и принялся читать какую-то книгу, делая вид, что увлечен её содержанием. Но Джеймс-то знал, что это не так.

– Ладно, давай, – спустя какое-то время произнес он. Голос чуть хрипел, то ли от затяжного молчания, то ли Джеймс простудил горло.

– Давай что? – поднял брови Рем, однако, с поразительной быстротой отвлекаясь от книги, что только подтвердило догадки Джеймса.

– Начинай давать советы, жалеть меня или вести душевный разговор. За этим же ты пришел.

– Сохатый…

Римус спрыгнул с подоконника, подошел к кровати Поттера и сел на край, рядом с другом.

– Вы с Джейн любите друг друга, это видно.

– Разве? Она так не считает.

– Джеймс.

Джеймс нехотя взглянул на Лунатика. Он всегда замечал, как в трудные минуты Джейн всегда тянулась за разговорами к Люпину. И теперь понял, что Римус в этом вопросе уже давно был асом. Одно выражение его лица чего стоило. Не говоря о тоне голоса и словах. И этому парню семнадцать? Да он ведет себя как психолог с огромным стажем.

– Когда я влюбился в Эми, – продолжил Рем мягко, – то первым делом попытался её бросить. И я бы сделал это, чтобы её защитить. Но она мне не позволила. Она боролась за меня до конца. И теперь я счастлив. Если бы она опустила руки, если бы не сражалась, а смирилась, мы так и страдали бы по отдельности.

Если после этой истории Джеймсу должно было стать легче, то ничего не сработало. Тоска в его груди лишь стала сильнее. Это было неудачное сравнение – Джейн и Римуса. Это совсем не одно и то же.

– У тебя была причина, Лунатик, – горько усмехнулся Джеймс. – И ты честно признался в ней Эми, прежде чем попытаться её оставить. Джейн не сказала мне ни слова. Она просто взяла и разбила всё, что мы создавали. Что за причина может быть у нее?

Джеймс потряс головой, ощущая, как отчаяние тянет его на дно. И он устал сопротивляться этому гнетущему чувству. Пора ему опустить руки, поддаться этой пустоте и утонуть с головой в своей боли.

Рем молчал. Не знал, что сказать. Потому что говорить было нечего. Даже в его всепрощающих глазах не было оправдания поступку Джейн.

– Я хочу спать, – соврал Джеймс. Но Лунатик понял, что это означало, что друг хочет остаться один, и разговор окончен. Он поднялся, подхватил свою книжку. Напоследок сжал плечо Поттера и пошел к дверям. Однако на пороге остановился и тихо добавил:

– Всегда есть причина. И ты не узнаешь её, если отступишь.

Джеймс не ответил. Он тяжело опустился на подушку, глядя в потолок. Но там, в темноте, он видел лицо Джейн. Она улыбалась ему той особенно улыбкой, что всегда загоралась на её губах только для Поттера. Никому и никогда она не улыбалась так же. При этом в её карих глазах вспыхивали яркие фейерверки. Джеймс слишком хорошо знал Картер, и образ этот был четким, словно вырезным на потолке. Она была там такая настоящая, так близко, но в то же время недосягаемо далеко.

Джеймс знал, что когда Джейн занята чем-то сложным, она запрятывает прядку волос за ухо, даже если та ей не мешает. Когда девушке скучно, она всегда рассматривает собственные пальцы. А если прикусывает нижнюю губу, значит, её что-то терзает или она придумывает, что сказать. Она терпеть не может, когда кто-то меняет её имя, кроме Джеймса. Громко фыркает при ласковых прозвищах, данных ей Бродягой, и совершенно не ведется на его очарование. Любит красный цвет, скорость, клубничные кексы и рисовать. О, рисовать она может сутки напролет. Что угодно. Особенно людей. А еще Джейн обожает Рождество и радуется ему больше, чем Дню Рождения. Она знает кучу маггловских книжек и готова на всё ради друзей. Вспыльчивая, упрямая, самоуверенная и до глупости благородная. Джейн Картер. Девушка, которую Джеймс потерял.

Он закрыл глаза, стараясь отключить свои мысли. Но ведь так всегда – чем сильнее пытаешься уснуть, тем меньше на это шансов. Устав ворочаться, Джеймс поднялся и подошел к окну. Туч не было, и в черноте неба сияли звезды. Одна из них, маленькая, у самого горизонта, словно подмигнула Поттеру. Та звезда, что Джеймс когда-то подарил Джейн. Кажется, так давно. А всего-то на пятом курсе. Тогда они еще были просто друзьями. Кем же они друг другу стали теперь?

– Сохатый, ты не спишь? – в приоткрытую дверь вместо со светом ворвался голос Питера. Вот кто еще не проводил с Джеймсом сегодня курс психотерапии. Что ж. По крайней мере, они могут покончить с этим сейчас. Чтобы больше не возвращаться к данной теме.

– Заходи, Хвост.

Питер ввалился в комнату и включил свет.

– Если ты пришел узнать, в порядке ли я, то да, – произнес Джеймс, садясь на кровать. – Нет необходимости обращаться со мной, как с тяжелобольным.

– Я знаю, – Питер с самым невинным выражением лица сел напротив Джеймса. – Я вообще-то пришел не за этим.