Текст книги "Подруга Мародеров (СИ)"

Автор книги: Never Died

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 53 страниц)

Джейн разочарованно захлопнула книгу. Великая Тьма, зло и прочее мало ее волновало. Ни слова о магии медали и её сторон. Ничего. Картер положила книгу на тумбочку и оглянулась на подруг. Лили и Амелия уже спали. А Джейн и не заметила, как прошли часы, пока она читала. И ей вдруг стало грустно и одиноко. От своей тайны, которую она не решалась открыть никому. От неизвестности и тяготящего чувства безысходности в груди. От проблемы, у которой не было выхода. От боли из-за слов Джеймса.

Джейн спустилась в гостиную. Она достигла последней ступеньки, когда на лестнице, ведущей в спальни мальчиков, увидела Джеймса. Он тоже остановился, заметив подругу. Но потом ринулся к ней. А Картер так и осталась стоять, потерянная и печальная.

Джеймс подошел к ней. В черной футболке, пижамных штанах, с взъерошенными волосами, он не выглядел сонным. Словно что-то мучило его, не давая спать.

Джейн молча взглянула ему в глаза, когда руки Джеймса потянулись к ее талии.

– Джейн… – прошептал Поттер едва слышно. – Прости меня. Прос…

Джейн прижала палец к его губам, прерывая речь. Зачем нужно что-то говорить, когда она всё видит в его глазах? Ведь слова – это не больше, чем ветер.

Джеймс затих, выжидающе глядя на Джейн. И тогда она улыбнулась ему. И поцеловала.

========== 79. ==========

За завтраком Джейн, пришедшая из компании уже обычно последней, слегка приобняла Джеймса сзади за плечи, прежде чем сесть на свое место. Сириус и Римус синхронно выгнули брови и переглянулись с весьма однозначными взглядами.

– Так… – Бродяга уставился на Джейн, – вы что, уже помирились?

– Ага.

Выражение лица Сириуса при этом ответе было бесценно. А вот Римус радостно улыбнулся, как и Питер.

– И Сохатый больше не злится? – словно все еще не верил Блэк. Джейн кивнула, мельком взглянув на Джеймса. Тот спрятал лицо за кружкой с соком, но девушка явно видела его улыбку.

– Да он у тебя совсем ручной стал, Киса.

Джеймс не выдержал и рассмеялся, разбрызгав сок. И Джейн подхватила его смех. Часть брызг попала на Сириуса, он фыркнул и, потянувшись за салфеткой, тоже заулыбался.

И все наладилось. Правда, было кое-что, что продолжало терзать и пугать Джейн. Древняя магия. Каждый день она на несколько часов уходила в библиотеку и перелистала там практически все книги по схожей тематике, но ни в одной из них не нашла ни единой подсказки, не говоря уже об ответах или помощи. Как-то она, уставшая и разочарованная, в очередной раз возвращалась из библиотеки и едва не столкнулась с Эдгаром и его друзьями, Кэталом и Брэдли. Джейн мысленно удивилась, осознав, что помнит их имена.

– Привет, подруга мародёров, – первым поздоровался с ней Брэдли. Кэтал усиленно заулыбался.

– Привет, – ответила Картер с довольно-таки правдоподобной радостью. Но Эдгару хватило одного взгляда, чтобы увидеть, что с его подругой что-то не так.

– Ребят, вы идите, – попросил он парней. Те заухали, потом захихикали, но ушли, перед этим смерив Джейн и Эдгара хитрыми многозначительными взглядами.

– Джейн, – Эдгар приблизился к девушке, рука его потянулась к ее талии, но не коснулась, зависнув в паре сантиметров от нее, – что с тобой? Что-то случилось?

Джейн бы и хотела соврать, но не могла. Слишком она устала от этого. Возможно, Гвин был прав, и ей давно стоило все рассказать хоть кому-нибудь.

– Кое-что – да.

Разговор с Гвином состоялся в последние выходные октября. Прошло уже две с половиной недели, а Джейн не продвинулась в своем расследовании ни на дюйм. И до сих пор не рискнула доверить свою проблему никому.

– Ты же знаешь, что можешь мне рассказать.

– Знаю. Но не сейчас.

Сперва Джейн хотела убедиться в том, что выход есть. Или – что нет.

– Представляешь, кое-что происходит со мной, – Джейн горько усмехнулась, опустив голову. – Я пытаюсь разобраться, мне сказали, что ответы есть в книгах, в Особой секции, но я не представляю, как туда попасть, а в общих книгах ничего нет…

– Кто сказал?

– Гвин.

Эдгар нежно коснулся плеча Картер. И Джейн ощутила прилив силы. То, что было с ней каждый раз рядом с Боунсом. Когда две стороны медали становились целой.

– Ты ведь скажешь мне когда-нибудь, – мягко произнес он, не настаивая и не злясь на ее секреты. И Джейн тихо ответила:

– Однажды.

***

– Прекрати, – рассмеялась Джейн, сталкивая руку Джеймса со своего живота. Но Джеймс и не подумал так просто сдаться, продолжая пальцами вырисовывать по футболке Джейн круги. От щекотки ей было смешно. Она вновь рассмеялась и легонько ударила ладошкой Поттера в плечо. Это рассмешило и его.

– Еще скажи, что тебе это не нравится, Картер.

– У меня от смеха живот скоро заколет, Джеймс.

Поттер фыркнул и убрал руку. Они лежали рядом на мягком пледе посреди теплицы. Здесь было тепло, и пахло растениями. Садом. Августом. В конце ноября. Через стеклянную крышу виднелись холодные голубые звезды. Рядом с пледом валялась мантия-невидимка, стояла бутылка с вином, два бокала и тарелочка с фруктами и печеньем – то, что Джеймс тайно сохранил с прошедшего Дня Рождения Сириуса.

– Даже не верится, что мы здесь последний год, – потянул Джеймс, задумчиво глядя в небо.

– Да, – согласилась Джейн, тоже устремляя глаза к звездам, сияющим в темноте.

– Куда ты после школы? Домой?

Джейн не знала. Она не представляла, как вернется туда, к бабушке, в мир без магии и друзей. В мир, где после смерти семьи, у нее не осталось ничего.

– Переезжай ко мне.

– Что?!

Джейн стремительно повернула лицо в сторону парня. Тот тоже теперь смотрел на нее и был крайне серьезен. Без тени шутки. Такой взрослый. Уже не мальчик.

– Правда, Джейн, – кивнул он. – Зачем тебе возвращаться туда? Тем более сейчас, когда Пожиратели нападают на все подряд. Нам нужно держаться вместе. Всем нам. Я уже говорил об этом с Бродягой и Лунатиком.

Джейн растерянно молчала. И сердце ее билось часто-часто. Она едва улыбнулась в ответ.

– И что мы будем делать?

Поттер игриво ухмыльнулся.

– Что-нибудь придумаем.

– А сражаться? Война же.

– Да, будем сражаться.

– А потом? Что будет потом?

Ладонь Джеймса мягко прикоснулась к щеке Джейн, и девушка ощутила приятное тепло. Не отрываясь, они смотрели друг на друга, и Сохатый ответил:

– Потом будет счастье.

Губы сами расплылись в широкой улыбке. Джеймс засветился в ответ ярче всех звезд над головой, а затем притянул девушку к себе и обнял. Джейн положила голову ему на грудь, слушая, как бьется самое любимое сердце.

– У нас будет чудный дом, – мечтательно потянул Джеймс, – с белым заборчиком. И садом. Большим-большим. В нем будут расти ромашки. Ты же любишь ромашки?

– Больше всех.

– Что, даже больше меня?

– Сложный выбор.

Джеймс фыркнул и вновь заговорил:

– По вечерам мы будем сидеть у камина, пить горячий шоколад и разговаривать.

– И с нами будет сидеть большой пес, – добавила и свое маленькое желание Джейн. Сколько она себя помнила, всегда хотела иметь собаку, но родители ее так и не завели. А затем Джейн уехала в Хогвартс, и вопрос перестал иметь всякий смысл.

– Сириус? – свел брови Поттер. Джейн хихикнула.

– Нет же! Нормальный пес.

– То есть Бродяга не нормальный? – усмехнулся Джеймс.

– Ты понял, – Картер легонько шлепнула ладошкой по его груди. – В смысле, тот, который не превращается в человека в свободное от полнолуний время.

– Ладно, ладно, – кашлянул Поттер, – будет тебе собака.

– И черепаха.

– Эй! Давай не будем устраивать зверинец!

Джейн фыркнула. Затем приподнялась и потянулась за грушей, когда в глазах стремительно стало темно. Предметы исчезли, хотя девушка знала, что они там же, где и были. Дыхание сбилось. Снова. Это происходит с ней снова. Сигнал. Наказание. Плата. Как ни называй, исход одинаков.

Но за осень Джейн уже почти привыкла к подобным приступам слепоты, что даже не ощутила паники. Главное, чтобы Джеймс ничего не заметил. Медленно, наугад, она протянула руку вперед, пока пальцы не ткнулись в холодную чашку. Хорошо, что она сидит спиной к Сохатому, иначе он увидел бы ее пустой взгляд. Пальцы немного дрожали, когда ощупывали фрукты. Вот! Груша. Джейн сжала ладонь, беря фрукт. По крайней мере, со стороны все выглядит вполне естественно.

Джейн надкусила фрукт, когда зрение соизволило вернуться. С явным облегчением она обернулась к Джеймсу. Но стоило ей посмотреть на него, как расслабленное веселье словно ветром сдуло с его лица. Поттер резко поднялся. Сведя брови, он уставился на подружку.

– Что? – напряглась Джейн.

– Что с тобой? – в тоне Джеймса жесткости было не меньше, чем заботы.

– В смысле?

– В коромысле, Джейн. Ты… какая-то бледная.

Джейн скривила губы в немой досаде на саму себя.

– Голова закружилась. Думаю, мне не стоит больше пить.

Она мило улыбнулась и, отложив грушу, сжала руку Джеймса.

– Эй, Сохатый, расслабься. Я же подруга мародёров, я всегда в порядке. Давай не будем портить вечер, ладно?

Джеймс ехидно улыбнулся в ответ.

– Ты – ходячая проблема, Джейн Картер.

– Что? – Джейн с возмущенным писком шлепнула парня по плечу. Но вместо боли это принесло Джеймсу только смех.

– Кто у нас постоянный клиент больничного крыла, мммм?

– Неправда! Я там давно не была.

– Ну да. С тех пор, как чуть не умерла. Ах да, после этого ты еще ночевала там, спасая своего Боунса.

Джейн скривила рожицу, показывая, что сдается и не собирается продолжать разговор. Джеймс победно улыбнулся и, взяв отложенную девушкой грушу, откусил большой кусок. Картер улыбнулась в ответ. Её чемпион. Её Джеймс. Джейн не представляла себя больше без него. И не было ничего, что могло бы заставить ее отказаться от счастья с ним. По крайней мере, она так думала.

Уже поздно ночью они прокрались под мантией-невидимкой обратно в общую гостиную Гриффиндора. Там никого не было, все уже давно спали.

– Будь осторожен, не разбуди ребят, – прошептала Джейн на прощанье, стоя на ступеньках лестницы. Джеймс стоял напротив, на полу, благодаря чему они с девушкой оказались почти одного роста.

– Пожалуй, прислушаюсь, – так же тихо согласился он. – А то Бродяга опять разворчится или швырнет в меня чем-нибудь.

Джейн подняла левую бровь.

– Что? – выдохнул Сохатый. – В прошлый раз, когда я вернулся в три, он проснулся и кинул мне в голову учебником нумерологии.

– Нумерологии? – усмехнулась Картер. – Но ведь он на нее не ходит.

– Вот и представь, что для этого он не поленился вылезти из постели и добраться до стола Рема.

Джейн рассмеялась. Она ярко представила эту ситуацию. Но в том, что Поттер увернулся, не сомневалась. Сонный Сириус, очевидно, кидается книгами не так резко, как летают бладжеры. Джеймс тоже засмеялся.

– Ладно, спокойной ночи, Джеймс Поттер.

– Спокойной ночи, Джейн Картер.

Джейн уже отвернулась, чтобы уйти, как Джеймс вдруг резко схватил ее за руку и развернул к себе. Его глаза горели каким-то странным отчаянием.

– Что с тобой, Джеймс? – Джейн вдруг испугалась такой перемене. Поттер все тем же необъяснимым взглядом смотрел на нее, не мигая, когда прошептал:

– Я люблю тебя.

Джейн оторопела. Не то, чтобы они с Джеймсом никогда не признавались друг другу в чувствах, но сейчас… было в этом что-то пугающее, что-то на надрыве эмоций, что-то, заставляющее душу перевернуться.

– Почему ты мне это говоришь? – Джейн с надеждой на ответ взглянула на Джеймса. Она слышала, как сильно и быстро колотится его сердце. И её собственное тоже забилось быстрее. – Почему сейчас?

Джеймс потерянно моргнул и слабо улыбнулся.

– Я не знаю. Просто я захотел тебе это сказать.

Джейн внимательно прищурилась. Сейчас Поттер казался таким маленьким и отчаянным, растерявшимся и напуганным, что девушка не понимала.

– Я люблю тебя, – ответила она с робкой улыбкой и поцеловала Джеймса. Он нежно прижал ее к себе и поцеловал в ответ.

На следующий день, когда Джейн и мародёры шли с обеда, их догнал Эдгар.

– Привет, – поздоровался он со всей компанией в своей привычной дружелюбной манере. Столь же приветливо ответил ему лишь Лунатик.

– Можно тебя на пару слов? Это важно, – попросил Боунс, выделив слово «важно» голосом. Но даже без этого Джейн бы согласилась.

– В чем дело? – спросила она, когда друзья ушли, оставив их вдвоем. Эдгар загадочно улыбнулся и вытащил из сумки листок бумаги.

– Что это? – удивилась Джейн. – Наш брачный контракт?

Эдгар закашлялся, глаза его округлились. И Картер тотчас покраснела.

– Забей. Неудачная шутка. Так что у тебя?

Она уже мысленно ругала себя за это. Эдгар не Джеймс, с ним такие шуточки не прокатят.

– То, что тебе нужно.

Эдгар протянул листок Джейн. Гадая, о чем речь, она взяла его и прочитала. Это было разрешение на посещение Особой секции, подписанное Флитвиком. На месте фамилии ученика было пусто.

– Но… как? – ахнула Картер. Эдгар скромно улыбнулся.

– Я попросил Флитвика, он не отказал мне, даже не взглянул, что фамилии нет, просто поставил подпись. Знаешь же, он наш декан и любит нас. А фамилию… впиши сама.

– Спасибо, Эдгар, – улыбнулась парню Джейн. Это то, в чем она нуждалась уже давно. Ответы. – Спасибо! Ты меня безумно выручил. Я бы никогда его не получила. Буду должна.

– Я просто хотел помочь тебе, – Эдгар тепло сжал руку Джейн. – Как я понимаю, сейчас ты пойдешь туда?

– Я слишком долго этого ждала.

– Тогда удачи.

– Ты лучший.

Джейн улыбнулась Боунсу и помчалась в библиотеку. Весь мир подождет, когда у нее появилось разрешение. Ключик к той самой запретной двери, отделяющей ее от отгадок.

В Особой секции библиотеки за все семь лет Джейн была второй раз. Если, конечно, первый раз можно считать полноценным. Тогда, на третьем курсе, она, Джеймс и Сириус ночью пробрались в Особую секцию, чтобы посмотреть, что такое скрывают от учеников. Но на тринадцатилетних беззаботных детей стеллажи темных древних книг по высшей и запретной магии впечатления не произвели.

Наверное, все-таки у Джейн была кошачья интуиция, так как она довольно быстро нашла нужные полки. Здесь стояли ужасно старые книги, которые, казалось, могли рассыпаться от одного чересчур глубокого вздоха в их сторону. Гвину бы здесь понравилось. Настолько, насколько ему в принципе может что-то нравится.

«История Древней магии» оказалась внушительным фолиантом с шершавой серой обложкой и поблекшими буквами на заглавии. Заняв самый дальний столик в тихом углу, Джейн медленно открыла книгу, чувствуя, как замирает ее дыхание. В другое время она бы с удовольствием и интересом прочитала все тысячу страниц, но не сейчас. Найдя оглавление, она со страхом стала вчитываться в названия. Пока не увидела нужное. «Две стороны одной медали. Магия жизни и её последствия. Двести семьдесят четвертая страница».

Пальцы дрожали, и сердце стучало в груди, как после интенсивной игры в квиддич, когда Картер открыла нужную страницу. И начала читать. С первых строк она поняла – это то, что ей нужно. И если она не найдет помощь здесь, то не найдет нигде.

========== 80. ==========

Если бы Джейн спросили, сколько прошло времени, она бы сказала, не больше пяти минут. На самом же деле – несколько часов.

«Древняя магия разделила свои силы между людьми, и некоторых из них связала навечно особенной связью, высшей. Магией двух сторон одной медали. Их жизненные силы и энергия переплетены. При их соединении ничто больше не является невозможным. Эта магия связывает двоих людей, и они не в силах противостоять ей, являясь одновременно и самой большой силой друг друга и самой большой слабостью. Ибо если кто-то пожелает уничтожить одного из них, то уничтожит и другого. Однако сила эта не влияет на человеческие отношения. Наиболее благоприятно, когда две стороны одной медали являются друзьями или супругами, и наиболее страшно, когда врагами. Тогда в битве друг с другом они могут уничтожить мир. Ибо когда жизненные и магические силы двух сторон соединяются, и медаль становится целой, мощь удваивается, и законы мироздания рушатся перед ними.

Впервые о силе двух сторон медали стало известно из легенды, передаваемой Жрецами Древней магии из поколения в поколение. История эта произошла на заре времен. Юный волшебник, имя которого утрачено во времени, был умен и отважен. Он мечтал о подвигах и любви, о славе и подвигах. Создавал он магию, но все же чувствовал, что не хватало ему чего-то. Однажды услышал он об огромном бессмертном вепре, что убивал людей в далеких деревнях, и отправился туда. В лесу, среди сломленных ветвей нашел он девушку, прекрасней которой не видел. Они были связаны магией медали, и сразу ощутили друг к другу притяжение. Словно знали друг друга всю жизнь. Будто прежде шли по жизни рядом, следуя друг за другом как тени. Девушка была ранена, а позади нее стоял огромный вепрь чудовищной силы и размеров. Озарились глаза героя золотым светом, и бросился он на вепря. Долго шла битва, и проиграл бы юноша, но встретился он взглядом с той девушкой, соединились две стороны медали в одну, и вырвалась на волю великая сила. Пал бессмертный вепрь замертво, ибо общая магия покорила себе и жизнь, и смерть. Но ранее вепрь успел ранить юношу в живот смертельной раной. Никто бы не выжил. Но девушка сорвала ленту со своих волос, запачкав её своей кровью, и прижала к кровоточащей ране юноши. А затем прижалась своими губами к его губам и вдохнула в него часть своей жизненной силы. Часть того времени, что было отведено ей на свете. Часть своей магии. Счастья и боли, улыбок и смеха, боли и смерти. Часть себя.

Тогда волшебник открыл глаза и ожил. Так смерть отступила перед магией медали. После юноша этот стал мужчиной и Жрецом. Он и другие Жрецы стали изучать произошедшее. Так и появился обряд по передаче жизненной силы от одной стороны медали другой. Секрет проведения данного обряда в сей книге не приводится, так как автору он неизвестен. Эта тайна строго хранится Жрецами, и не носителям Древней магии не разглашается.

Однако позднее с тем магом стали происходить необъяснимые происшествия. И так выяснилось, что и у обряда есть обратная сторона.

Точно неизвестно, по каким критериям Древняя магия выбирала людей, которых соединяла. Но по её негласным законам каждому человеку наделена особая жизнь – её время и её сила. Она принадлежит лишь ему, и никто не может забрать её. Но если человек сам добровольно и безвозмездно решит передать часть своей жизни другому, Древняя магия не может этому помешать. Но так как это противоречит её постулатам, тому, кто поделится своей силой, придется за это платить.

По законам, если где-то прибыло, то где-то убыло. Так и с жизненной силой. Человек, отдавая её, извлекает её не из ничего, а из того, что принадлежало ему. Иными словами, спасая другого, даря ему новые дни, он у себя эти дни отбирает.

Та сторона медали, что принимает жизненную силу другого человека, лишь становится сильнее и крепче, чем была. Связь усиливается. Но жизнь этого человека уже не станет той, что должна была быть. Однако на его физическом или душевном состоянии данный обряд никак не отражается. Тогда как для стороны, отдавшей свою силу, все меняется.

Человек, подаривший свою жизненную энергию, со временем начинает терять здоровье. У всех это происходит индивидуально, в разные сроки, но симптомы известны, одинаковы и необратимы. В среднем, до первого случая проходит около десяти лет. Сперва начинаются временные приступы потери зрения. Спустя год после первого приступа проявляется второй этап симптомов – проблемы с ногами. Они будут терять чувствительность и силу, слабеть. И в завершение, когда человек уже полностью лишится зрения и возможности ходить, наступает третий этапа, самый страшный – потеря памяти. В итоге поправший законы Древней магии теряет всё, что ему дорого. Возможность видеть мир, возможность ходить и исследовать его, возможность на воспоминания и прошлое. А значит – и возможность на будущее. Ибо нет будущего без прошлого. Худшей расплаты сложно найти. Остановить, замедлить, отменить или смягчить последствия обряда для той стороны медали, что поделилась своей силой, невозможно. Ибо у героев не может быть легкого пути – и за свет приходится платить тьмой.

Иногда на проявление и развитие симптомов уходят годы. Но в некоторых случаях всё случается намного быстрее, буквально сразу же после обряда. И проходит в ускоренном темпе. И тогда уже через пару лет человек полностью теряет зрение, а вскоре и все остальное.

Древняя магия – не магия добра и света, она родилась в жестокое время и сама такова. В ней нет места милости и самопожертвованию. Поэтому к тем, кто проявил данную слабость, она беспощадна.

Но есть один выход для тех, кто силен и жаждет спасти себя вопреки всему.

Внимание! Нижеизложенный текст представлен только для ознакомления. Свершивший то, что описано далее, будет проклят в глазах людей и новой магии».

Мира не существовало для Джейн сейчас. Только то, что она читала, и стук собственного бешено стучавшего сердца. Выхода нет. И не было с самого начала. Ведь Гвин предупреждал её. Разве не должна она быть готова к этому? Но даже если да, от этого не становится легче.

«Жрецы установили, что существует один-единственный способ спасти свою жизнь после данного обряда, отменить зародившиеся физические процессы, сохранить свое здоровье. Этот путь был найден спустя почти сто лет после обнаружения связи двух сторон одной медали. И лишь единицы рискнули пойти по нему.

Обряд крови. Один из самых темных и жестоких обрядов Древней магии. Методы его проведения приводятся в книгах Жрецов по Древней магии, но здесь не приводятся, ибо они чрезмерно ужасные и немыслимые для новой магии, нарушают все гуманистические принципы.

Произведя первый обряд, обряд жизни, человек отнимает у смерти душу, и потому в наказание обрекает на мучения свою. Чтобы восстановить нарушенный баланс, человек должен вернуть всё на круги своя. Убить. Заплатить жизнью за жизнь. Чужой за свою. Невинной за виновную. А затем выпустить из убитого всю кровь, наполнив ей сосуд или ванну, и искупаться в ней, произнося магические заветы. И тогда вся та жизнь и сила, что была предназначена убитым, перейдет к живому. И он не только восстановит свое прежнее здоровье, но обретет его стократно. А вместе с ним – долгую-долгую жизнь. Несвойственную простым смертным.

Но ни один обряд не проходит бесследно. За всякую магию нужно платить. И душа того, кто убьет невинного ради собственного спасения, начнет меняться. Она погибнет, обратившись тьмой. Сердце почернеет от злобы. И не будет на свете никого безжалостней и неумолимей, чем такой человек. Его зло абсолютно. Без единого намека на свет. Непреклонно. Человек такой не познает отныне ни жалости, ни любви. И навек покорится тьме. А обладающий Древней магией, он превратится в самого могущественного и страшного волшебника в мире, способного уничтожить всё».

Это конец. Выбора нет. Джейн закрыла глаза, внутренне сжимаясь от ужаса. Чувство безысходности захватило её с головой. Все бесполезно. Но, наверное, она уже давно в глубине души на самом деле знала, что исход будет таким. Раз даже Гвин не верил, Последний Жрец. Тот единственный выход, что был, для неё невозможен. Она никогда не сможет никого убить. Тем более ради себя. Она пожертвовала собой для спасения Эдгара. И не сможет отнять чью-то жизнь. Сам обряд казался ей противным и мерзким. Никакая жизнь не стоит тьмы в сердце. А значит, ей не спастись. И то, что происходит с ней, неизменимо. Она все потеряет со временем. Зрение. Способность ходить. Память. Свою жизнь. Воспоминания о своей семье – больше у нее ничего от них не осталось, со временем она лишится и их. И это больнее всего. Забыть тех, кого она так любила. И будет любить. Это нечестно не только по отношению к ней, но и к ним. Ведь она обещала помнить свою семью всю жизнь. И, выходит, не сдержит слово.

«Последствия обряда по передаче жизненной силы очень болезненны для обеих сторон. Это доказывает автобиографический дневник одной из волшебниц, спасенной таким способом своим супругом. Мария Стэнли умирала от неизлечимой болезни. Её муж Карлос Стэнли обратился к Жрецу Древней магии с просьбой помочь. Ему повезло, Карлос и Мария были связаны как две стороны одной медали. И Жрец провел обряд жизни. Болезнь ушла. Но спустя двенадцать лет у Карлоса проступили первые симптомы. И затем начавшееся уже было не остановить. Он ослеп, но Мария стала его глазами, помогла ему освоить жизнь с помощью слуха. Ибо их любовь была сильнее трудностей. Когда Карлос потерял возможность ходить, руки его опустились. Ему казалось, что он лишился смысла жизни. Но и тогда Мария поддержала его, став для него опорой и надеждой. Но не было для нее ничего сложнее того, когда ее муж начал терять память. Она ухаживала за ним, как за ребенком, которого не могла иметь из-за проблем супруга, отдавала ему всю себя, положила к его ногам свою жизнь. Чтобы он, слепой и безногий, не узнавал её, каждый день глядя как на чужую.

Вот выдержка из её дневника: «Сегодня я вновь не хотела просыпаться. А когда встала, Карлос уже не спал. Он как всегда сидел в кресле у окна, повернув лицо к солнцу. Ему нравилось тепло, хотя видеть свет он уже не мог. А когда я подошла, чтобы узнать, как он, то увидела как некогда мои самые любимые глаза смотрят на меня как на пустое место. Он не узнал мой голос, мои руки. Он вновь не узнал меня. Человек, который когда-то любил меня больше жизни. Я смотрю в его лицо снова и снова, и это невыносимо, потому что оно не выражает прежних чувств. И ради меня он пожертвовал собой. Но сейчас я понимаю, что не хотела этого. Потому что нет большего мучения, чем каждое утро встречать его чужую холодность и беспомощность. А по вечерам вспоминать о том, чего я лишена. Ведь теперь, спустя годы, я понимаю, что в моей жизни уже никогда не будет ничего из того, о чем я мечтала. Ни дома, ни настоящей семьи, ни сыночка. Всё это разрушено. Я потеряла то будущее, которое хотела. Я уничтожила его, потому что осталась с Карлосом»».

Джейн не выдержала и захлопнула книгу, не дочитав. Ей было горько и больно. Незачем читать дальше о том, как сложно было той женщине. И так ясно, что она мучилась, мучался её муж, их любовь превратилась в страдания. Мария жалела, но уйти не могла.

Картер больше не могла это читать. Она обхватила голову руками, запустив пальцы в волосы, и закрыла глаза. Нет. Лучше бы она никогда не получила это разрешение и не попала в Особую секцию. Дело даже не в разрушившейся надежде, нет. Дело в этих словах Марии. В этом крике мольбы со страниц, в этом плаче о её сломленной жизни. «…Я понимаю, что в моей жизни уже никогда не будет ничего из того, о чем я мечтала. Ни дома, ни настоящей семьи, ни сыночка», – снова и снова звучало в голове, разрывая её болью. И внезапно сменились другими словами, произнесенными мечтательным нежным голосом: «У нас будет чудный дом, с белым заборчиком. И садом. Большим-большим. В нем будут расти ромашки. По вечерам мы будем сидеть у камина, пить горячий шоколад и разговаривать». Джеймс.

Джейн ощутила горечь во рту. Ничего этого не будет. Сейчас ей вдруг стало ясно это, как никогда. Слепой и беспомощной, она не сможет иметь нормальную жизнь ни с ним, ни с кем-то другим. Не посадит ромашки в саду, не выкрасит забор белой краской, не будет выгуливать собаку и танцевать с Джеймсом. Не родит сына. Никогда.

И чувство пустоты задавило её своей тяжестью, погрузилось на плечи, сгибая и готовясь сломать. Она потеряла свою жизнь. Свое счастье. И что теперь? Что же будет теперь? Неужели она сможет заодно со своей сломать еще и жизнь Джеймса? Чтобы он страдал так же, как Мария Стэнли. Чтобы и его мечты разрушились. Джейн не сможет дать ему семью и детей. Не сможет подарить ему счастье. И даже ее любовь у нее отнимут вместе с памятью. Джеймс этого не заслужил. Только не он. Он имеет право на лучшую жизнь, чем просто мучительное существование. Чем то, что ждет её.

Джейн знала это. И сейчас вдруг поняла, что должна сделать. Она никогда не подставит Сохатого. Она слишком сильно его любит. И не позволит сломать ему жизнь ради нее. Она ведь понимает, что благородный верный Джеймс никогда не отвернется от нее сам, не бросит ее, слепую и беспомощную. Значит, она сделает это сама. Пусть лучше ему будет больно сейчас и какое-то время. Чем всегда. Если её не будет с ним, то у него получится все – дом, семья, сын и счастье. Но не с ней.

Это было больно. Слишком больно. Но Джейн заставила себя подняться, убрать книгу и выйти из библиотеки. Все было как во сне. И ей хотелось, чтобы путь до гостиной был как можно длиннее. Она шла как в трансе. Не различая встречавшихся ей учеников, не замечая ничего. Дыра в груди разрасталась с каждым шагом. Но путь не мог быть вечен.

– Джейн, эй, ты что пароль забыла?

Картер моргнула и вдруг поняла, что уже давно стоит перед портретом. На нее слегка удивленно смотрел Фрэнк.

– Да, – туманно кивнула она. Долгопупс все еще пребывал в недоумении, произнес пароль и первым вошел в гостиную. Он оглянулся, и Джейн пришлось последовать за ним.

Каждый шаг давался ей с трудом. Словно она шла на казнь. И каждый метр приближал её к плахе. Но так будет лучше. Для Джеймса. Он не должен страдать всю жизнь и ломать свои мечты.

Сириус и Питер сидели в креслах у камина. Римуса не было с ними, но Джейн заметила его рядом с Эми на диване. Сохатого не было.

– Где Джеймс? – голос оказался чужим и надломленным. Это заставило Сириуса поднять на подружку глаза, и они тотчас засветились тревогой.

– Наверху, – ответил первым Питер. Блэк смотрел все так же внимательно, но Джейн не обратила на него внимания.

Сейчас. Она должна сделать это сейчас. Или потом у неё не хватит духа. Она стала героем для Эдгара. Пора сделать то же самое для Джеймса.

Лестница еще никогда не казалась столь крутой и короткой. Спустя пару мгновений, как показалось Картер, она уже оказалась около нужной двери и без стука вошла.

Джеймс рылся в своем шкафу – что-то искал. На звук он обернулся, и лицо его озарилось.

– А вот и ты, – заметил он. – Я бы подумал, что ты сбежала от меня с когтевранским принцем, да карта показала, что ты опять зависла в библиотеке, и я не стал мешать.

Язык словно окаменел, и Джейн не могла выдавить ни слова. Вместо этого она вдруг ощутила сдавленный вздох в груди и едкую боль в глазах. Лицо Сохатого изменилось. Вся беззаботность сменилась тревогой.

– Джейн… – Поттер сделал шаг ей навстречу, протянув руки вперед. И Джейн отшатнулась.

– Не надо.

Если он обнимет её, если прикоснется к ней, она не сможет сделать то, что должна.

Джеймс нахмурился.

– Что с тобой? Что случилось?

Глаза в глаза. Джейн слышала, как колотиться её сердце, как срывается дыхание, чувствовала, как всё внутри дрожит. Она должна сказать. Должна. Но не знает, как.