Текст книги "С привкусом кофе (СИ)"
Автор книги: Немая реальность
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц)
– Да, – кивает Шистад, весело приподняв уголок рта. – Но я также сказал “пожалуйста”.
– Да иди ты! – схватив свой ноутбук, выпаливаю я, стремительным шагом покидая комнату.
Я и правда веду себя как психованная сука.
***
Утро воскресенья состоит из головной боли, громкого шума на кухне и раздражения на кончиках пальцев.
Еще не открыв глаз, я понимаю, что чувство злости, с которым я уснула вчера в своей комнате, возвращается наряду с огромной усталостью, будто всю ночь я не спала, а бегала марафон – такое бывает, когда спишь без сновидений. Кое-как разлепив веки, смотрю в потолок, пытаясь расфокусировать слух, изолировавшись от внешнего шума, и прикусываю щёку зубами, медленно моргая. Я бесконечно устала, тяжесть во всём теле вызывает ещё большое раздражение. Сажусь на кровати, опустив голые ступни на холодный пол и прислушиваюсь к собственным ощущениям, ощутив слабую боль внизу живота.
– Чёрт, – ругаюсь, прикусив губу, – ну, только не сегодня.
Быстро поднимаюсь, отчего кружится голова и темнеет в глазах. На ощупь отыскиваю халат на стуле и, справившись с головокружением, хватаю свежее бельё из шкафа, намереваясь пройти в ванную и справиться с новой проблемой, которая оказывается очень некстати, но объясняет мою вчерашнюю эмоциональную нестабильность.
Шистад на кухне бросает на меня странный взгляд, но оставляю этот жест проигнорированным, лишь отдалённо осознав, что он без футболки.
В ванной закрываюсь, скидываю одежду и сразу забираюсь в душ, не дожидаясь, когда сойдет холодная вода, о чём тут же жалею, вздрогнув от ледяных капель. Неприятное чувство усиливается, перерастая в откровенную боль, отчего стоять становится некомфортно. Поэтому быстро расправляюсь с душем, стремясь поскорее покончить с утренними процедурами, выпить таблетку обезболивающего и вернуться в кровать, предварительно сменив постельное белье. Но прежде чем я смогу принять спасительное лекарство, необходимо чем-нибудь перекусить, чтоб не вызвать отравление.
На кухне я, не поднимая глаз на парня, сидящего за стойкой и спокойно потягивающего свой кофе из кружки, ставлю чайник кипятиться, искренне надеясь побыстрее перекусить и наконец занять удобную позу, в которой боль, нарастающая с каждым движением, не будет такой кошмарной. Пока вода греется, закидываю листья “Апельсинового рая” в кружку и занимаюсь приготовлением тоста с шоколадной пастой. Шистад похоже решает не утруждать себя беседой, что безусловно играет на руку: если сейчас он заговорит со мной, то я ещё раз накричу на него и тогда оправдаю статус “психованной суки”.
Тру глаза, ощущая, как боль становится совершенно невыносимой – попытки передвигаться или просто стоять превращаются в настоящую пытку, поэтому придвигаю к себе стуле, усевшись и сжав ноги, стремясь тем самым уменьшить неприятные ощущения.
На кухне становится совершенно тихо, когда перестаю громыхать посудой, и тут до меня доходит, почему Шистад молчит: он не разговаривает со мной! Кроме того, как я вошла на кухню, он на меня даже не смотрит! Боже. Мысль о том, что Шистад мог обидеться на мой вчерашний выпад, заставляет пустить громкий смешок, но и этот жест оказывается проигнорированным, что ещё больше веселит. Он серьёзно?
Чайник кипит, что отвлекает меня от забавных раздумий. Заливаю кипятком “Апельсиновый рай” и ставлю на стойку, напротив Шистада, стараясь при этом двигаться как можно меньше, хотя боль не уменьшается. Усевшись, недолго ёрзаю на стуле, зажав ладонь между ног. Откусываю кусочек тоста, почувствовав лёгкое наслаждение от привкуса шоколада, и делаю осторожный глоток горячего напитка.
Краем глаза наблюдаю за Шистадом, который действительно не смотрит на меня, уставившись куда-то за мою спину, и продолжает потягивать, вероятно, уже остывший чёрный кофе. Терпкий запах напитка из его кружки, заставляет меня поглубже вдохнуть, насладившись ароматом запретной жидкости. Парень всё ещё блуждает взглядом по помещению, хотя и так понятно, что не замечать меня сейчас становится невозможным, учитывая, что сижу прямо перед ним. В конце концов он скользит по мне равнодушным взглядом, похоже оценивая внешний вид, лицо его ничего не выражает.
В голове меня пробирает на смех, но внешне остаюсь также непоколебима, поморщившись лишь от тянущей боли: мне срочно нужна таблетка. Прикончив тост, я поднимаюсь со стула, ту же ощутив резкую боль в животе, аккуратно двигаюсь в сторону шкафчика, в котором лежат медикаменты, но становится только хуже, отчего на глаза наворачиваются слёзы. Почему так больно? Прижавшись боком к стене, беспомощно оборачиваюсь на Шистада, который наблюдает за мной краем глаза, приподняв брови.
– Что с тобой? – рушит тишину он, обернувшись ко мне. – У тебя что-то болит?
– Да, – признаюсь, пытаясь подавить слёзы, – можешь дать мне обезболивающее из аптечки в том ящике? – указав на нужный шкафчик, прошу я, рукой слегка надавив на живот.
Парень без слов поднимается, быстро находя нужное лекарство, и приносит мне таблетку в комплекте с недопитой кружкой чая.
– Что не так? – спрашивает он, указав на мою скрученную от боли фигуру, но я качаю головой, зажав ладони между ног.
Прежде чем таблетка подействует пройдет минимум полчаса, а мне необходимо спуститься вниз, сменить простыни на чистые, а грязные закинуть стирать, но в таком положении всё это кажется невозможным.
Мягко опускаюсь на пол, чувствуя, что от стоячего положения мне становится только хуже. Прижимаю ноги к себе, обхватив колени, и пытаюсь справиться с новой волной неприятных ощущений. Шистад похоже наконец понимает, что не так, поэтому перестает задавать ненужные вопросы, оглядывая пространство в поисках помощи.
– Таблетка точно поможет? – спрашивает он, очевидно, забыв про свою обиду.
– Да, – выдавливаю я, проглотив слёзы, – но только через некоторое время. Ты можешь идти. Спасибо за таблетку. Я пока тут посижу, – растирая лицо рукой, говорю я, не поднимая глаз.
– Хочешь я отнесу тебя в комнату? – предлагает парень, не желая оставлять меня одну.
– Ээ… нет, – отрицательно качаю головой, вообразив лицо Шистада, когда он увидит кровь на простынях, – всё в порядке, скоро пройдёт.
Но сегодня он отличается настойчивостью, поэтому упрямо стоит на своём:
– Серьёзно, я тебя отнесу, просто скажи, как сделать, чтобы было не слишком больно, – просит он, приседая рядом со мной на корточки.
Я качаю головой, выдавливая:
– Никак, – я не грублю, просто это факт – мне в любом случае больно.
– Тогда мы сделаем это быстро, – предупреждает он меня, приближаясь ко мне.
Шистад аккуратно обхватывает мою спину и пропускает руку между коленей, наблюдая за моей реакцией, и начинается медленно подниматься, стараясь при этом причинить как можно меньше неудобств. Боль вновь пронзает тело, но лишь стискиваю зубы, не высказываясь вслух, в то время, как парень стремительным шагом спускается по лестнице ко мне в комнату. Ногой Крис комично пытается скинуть одеяло, и, если бы не данное происшествие, я бы усмехнулась. Ему удается отбросить ткань, увидев пятно крови Шистад, никак не демонстрирует эмоции и аккуратно усаживает меня на стул.
– Где постельное белье? – ровно спрашивает он, сдёргивая испачканную простынь и стягивая пододеяльник.
Я указываю на свой платяной шкаф, который и открывает Шистад. Он берёт с верхней полки бельё, тут же застилая простынь. Самостоятельно добираюсь до кровати, всё ещё чувствуя неловкость и ужасную боль в животе и ногах, укладываюсь, а брюнет укрывает меня одеялом.
Он молча собирает грязное бельё и также тихо, но быстро выходит из комнаты, оставив меня одну. Тишина и положение лёжа благотворно влияют на моё состояние, неприятные ощущения немного утихают, поэтому могу прикрыть глаза, глубоко вдохнув комнатный воздух. Ноги поджимаю под себя, стремясь превратиться в маленький комочек. Слёзы больше не скатываются по моим щекам, становится немного легче от того, что могу занять удобную позу и притупить боль.
В дверях тихо появляется Шистад, он смотрит на меня, подходя ближе, и усаживается на полу рядом с кроватью, аккуратно тронув меня за локоть. Второй раз увидев парня в моей комнате, Тоффи вскакивает, громко гавкнув на чужака, но я бросаю на пса предостерегающий взгляд, и он обиженно возвращается на своё место, уложив голову на лапы и изредка поглядывая в сторону Шистада.
– Так лучше? – спрашивает Крис, слегка нахмурив брови и вглядываясь в моё лицо.
Выгляжу я, наверное, отвратительно с мешками под краснеющими от слёз глазами, серой натянутой кожей и страдальческим выражением лица. Но несмотря на все внешние признаки, Шистад серьёзно разглядывает меня, видимо, хочет удостовериться, что так действительно лучше, при этом смотрит прямо в глаза, заставляя меня немного смутиться. Я отвечаю на зрительный контакт, всматриваясь в карие глаза с зелёными вкраплениями.
– Да, нормально, – киваю, мысленно рассчитывая, когда подействует таблетка. – Думаешь, полчаса уже прошло?
– Пока я тащил тебя сюда мог пройти и час, боже, что ты ешь на ужин? – усмехнувшись, отшучивается он, растирая при этом лицо ладонью.
Похоже данная ситуация тоже повлияла на его нервы, но, должна признать, стрессоустойчивость у него хорошая.
Я слабо улыбаюсь, ощутив, что боль наконец отступает. Лекарство подействовало? Чувствую себя немного лучше, хотя всё ещё неприятно, но уже могу говорить и вести себя более адекватно.
– Ты на меня обиделся? – пустив смешок, спрашиваю у парня, затем поджимаю губы, пытаясь не улыбаться, и оценивающе смотрю на его лицо.
– Ага, – кивает он. – На сегодня сделаю исключение, но завтра можешь не надеяться – ты обидела меня, – с серьёзным лицом отвечает он, при этом глядя мне прямо в глаза, но я до сих пор смеюсь, находя забавной данную ситуацию.
– Окей, но вообще-то ты сказал, цитирую: “Я надеюсь, ты прекратишь себя вести как психованная сука”, – закатив глаза, парирую я.
– Неточная цитата, – философски замечает Шистад, – там ещё было что-то вроде: “…и наконец приготовишь мне что-то поесть”, – хмыкнув, добавляет Крис, при этом лицо его не меняет серьёзного выражение.
– Это неважно, – отмахиваюсь я, – ты в любом случае назвал меня психованной сукой.
– Это неважно, – передразнивает меня, состроив гримасу, – я в любом случае завтра не разговариваю с тобой.
– Договорились, – соглашаюсь, кивнув, и прикрываю глаза, в ожидании, что Шистад уйдет, но он никуда не собирается, продолжая сидеть возле меня.
– Может фильм посмотрим, а то мне скучно? – предлагает он, уже поднявшись, чтобы взять ноутбук.
Открывает вкладку с фильмами, быстро пролистывая список в поисках занимательного кино. Моего согласия не требуется, но все равно киваю, разглядывая обложки фильмов через его плечо. Честно сказать, оставаться одной как-то не хочется, а компания отвлекает от мыслей о боли, которая становится всё меньше, по мере того как действует обезболивающее.
– Что насчёт этого? – указав на картинку с Гордоном-Левиттом, предлагает парень, на что хмыкаю, заметив:
– Не знала, что такие парни, как ты, любят кино про любовь.
– Брось, это классика, – отмахнувшись, он щёлкает по ссылке, где высвечивается описание и плеер с фильмом.
Я лишь пожимаю плечами на такое заявление и поудобнее устраиваюсь на кровати.
– Хочешь лечь рядом? – предлагаю, чувствуя обязанность, но Шистад в защитном жесте поднимает руки, резко покачав головой.
– Отстань, Кровавая Мэри.
***
Просыпаюсь от громких голосов и смеха где-то на кухне.
Открыв веки, я несколько раз моргаю, пытаюсь стряхнуть пелену, застилающую глаза, тру лицо, снимая сонливость, и тихо зеваю, ощущая, что наконец смогла выспаться за последние несколько дней. Присаживаюсь на кровати, оглядывая комнату и с удивлением замечаю, что Тоффи в углу нет. Отыскав резинку, сооружаю на голове пучок, чтобы волосы не мешались, и накидываю кофту поверх футболки, почувствовав лёгкий озноб, и поднимаю наверх.
Скрестив руки на груди, разглядываю собравшихся на кухне мать и Томаса, которые что-то шумно обсуждают, потягивая при этом красное вино из бокалов. Увидев меня, мама удивлённо вскидывает брови, поставив свой напиток на стойку, и полностью обращает своё внимание на меня.
– Ты выглядишь нехорошо, – критически заявляет она, рассматривая меня с ног до головы, но игнорирую данное замечание, проходя мимо парочки к холодильнику.
Мама несколько мгновений молчит, но затем добавляет, будто неожиданно вспомнив:
– Ева, я думала, что ты приготовишь что-то на ужин, – тон недовольный, отчего вздрагиваю, – но, видимо, пока меня не было, ты совершенно забыла о своих обязанностях, – хмурюсь, не оборачиваясь на такие заявления, продолжая рассматривать полки с едой. – Кристофер выгуливает твоего пса, – продолжает мать, – и закрой наконец холодильник.
Дрожь снова пробирает тело, но стараюсь никак не реагировать, что получается из рук вон плохо.
– Я не просила Кристофера гулять с Тоффи, – раздражаюсь я, громко хлопнув дверью холодильника.
Томас, первоначально наблюдавший за разворачивающейся драмой, теперь безразлично уставился в экран своего телефона, медленно водя пальцем вниз, дожидаясь, пока ссора закончится, и они смогут продолжить свой ужин.
– Извини, мам, – с иронией говорю я, – но сегодня я поужинаю в другом месте, – скривив губы, бросаю взгляд на разложенные на стойке продукты, и разворачиваюсь, желая покинуть кухню.
Мама решает не продолжать ссору, лишь наклоняется к Томасу, громко шепнув:
– Она вся в отца.
Звучит как обвинение.
В комнате сменяю пижамные штаны на свободные джинсы и накидываю чёрную куртку, кладу свой телефон в карман. Поднимаясь наверх, оставляю парочку проигнорированными, направляясь в ванную, чтобы немного умыться. В коридоре обуваю кеды и, не глядя в зеркало, покидаю ненавистный дом, предварительно захватив ключи от дома.
Выскочив на улицу, ощущаю спасительную прохладу, которая освежающе действует на организм. Я медленно вышагиваю к калитке, попутно вынув телефон, чтобы посмотреть уведомление.
“Привет, милая, извини, что не отвечал. Поговорим вечером?”
Улыбка медленно, но верно расплывается по лицу, настроение сразу взлетает на несколько ступеней, поэтому, не раздумывая, нажимаю на телефонный контакт отца, дожидаясь, когда нас соединят.
– Привет, – почти моментально взяв трубку, здоровается отец, что отдается теплом у меня в груди. – Как у тебя дела? Прости, что не отвечал, был безумно занят, но я обещаю исправиться. Как новая школа? Нашла друзей? И, боже мой, как Тоффи? Он скучает по мне? Я – да!
Я смеюсь от такого наплыва вопросов, начиная отвечать по порядку:
– Привет, пап, всё в порядке, – улыбаюсь, пока говорю, – ничего страшного, что не отвечал, просто я волновалась, что у тебя что-то случилось, – выхожу за калитку, бросив беглый взгляд на припаркованный автомобиль. – Школа вроде ничего, хотя на мой вкус слишком много предметов, – папа смеётся при таком заявлении, что радует меня, – да, познакомилась с одной девушкой, довольно милая и интересная.
– Хорошо, – соглашается отец, давая понять, что действительно слушает меня. – А Тоффи?
– Самый верный пёс, – с гордостью заявляю я, – не даёт Шистаду проходу, хотя сейчас гулять с ним пошёл. Похоже Тоффи чем-то опоили, – в шутку заявляю.
– Шистад? – с интересом переспрашивает мужчина, и тут я понимаю свою ошибку. – Кто это?
Молчу в ответ, прикусив губу. Разве не мама должна была ему об этом рассказать?
– Я… хм, – сохраняю тишину пару секунд, пытаясь отважиться на сообщение данной новости. – В общем, мама сошлась кое с кем, и этот мужчина со своим сыном вроде как переехали, теперь в доме нас четверо, не учитывая Тоффи, – под конец пытаюсь пошутить, чтобы сгладить обстановку, но это не помогает.
– Вот как, – отстранённо отвечает отец, пытаясь придать голосу равнодушный тон. – Понятно. И как ты с этим справляешься? В смысле всё так быстро и ты только переехала, – пытаясь отвлечься, что заметно невооруженным взглядом, интересуется папа.
– Мм… нормально, – говорю, подыскивая новую тему для разговора. – Как твоя работа? Всё наладилось?
– Да… – отвечает он, явно потускнев, – всё нормально.
Сворачиваю со своей улицы, пытаясь припомнить, где мы с Эмили завтракали день назад, чтобы там выпить чая и перекусить выпечкой, раз уж поужинать в доме нет возможности. Всё это время занимаю папу разговором, пытаясь увести от мыслей о матери с её женихом.
– Ладно, милая, мне пора, ещё очень много дел. Я позвоню тебе, когда буду свободен, хорошо? – предлагает отец.
Улавливаю в его голосе задумчивые нотки, с сожалением осознав, что не смогла помочь, поэтому мне остается лишь согласится и спрятать мобильник в карман куртки.
Отыскав то самое кафе, захожу внутрь, чтобы сделать заказ. Я беру горячий чёрный чай, хотя предпочитаю в последнее время зелёный, и ванильный кекс.
Я усаживаюсь за свободный столик, которых здесь довольно много. Грызу свой кекс в одиночестве, запивая его чаем, и смотрю в окно, разглядывая проходящих мимо людей. Странная отстранённость охватывает тело, медленно перетекая в апатичное состояние, но радует то, что характерные боли не возвращаются.
Сзади на двери звенит колокольчик, оповещающий о новом посетителе. Я лениво оборачиваюсь назад, безразлично рассматривая вошедшего, и узнаю Бодвара, который подходит к кассиру, чтобы сделать заказ. С интересом наблюдаю за преподавателем, который, осматривает полупустое кафе, затем расплачивается, забрав свой напиток и что-то из выпечки в бумажном пакете. Повернувшись к залу, историк оглядывается в поисках свободных мест. Заметив меня, он улыбается своей коронной и без слов направляется в мою сторону.
– Ева, – здоровается он, присаживаясь напротив меня, – ужинаешь чаем? Не слишком хороший вариант.
Я, слегка удивлённая его появлением за столиком, но теряющая хватки, отвечаю:
– Кофе тоже так себе, – указав на его бумажный стакан, говорю я.
Делаю глоток чая, тут же жалея, что выгляжу действительно ужасно. Ну, почему я не потрудилась хотя причесать волосы, а пошла в этом ужасном растрёпанном пучке?
– Согласен, – кивает Бодвар, глотнув кофе. – Как выходные?
– Ужасно, – легко отвечаю я и поддерживаю беседу, – а ваши? Уже успели разбить пару сердец вашими историческими знаниями.
– Не думаю, – усмехнувшись, отвечает Бодвар. – Сейчас исторические знания затмила поэзия, хотя много забывают, что литература – это часть истории, – замечает он, подмигнув мне.
– Почему вы ужинаете здесь, неужели ваша девушка не умеет готовить? – аккуратно интересуюсь я, пытаясь понять происходит ли сейчас то, о чём я думаю.
– Если бы я искал девушку, то это был первый критерий, по которому она проходила отбор, – отвечает Бодвар, чем заставляет меня рассмеяться.
Я делаю ещё пару глотков из стакана, с огорчением осознав, что чай закончился, а значит и пребывание вместе с Бодваром тоже.
– Мне, наверное, пора, – отвечаю, складывая остатки моего ужина в бумажный пакет, чтобы выкинуть в мусорную корзину на улице рядом с кафе.
Поднимаюсь из-за стола, отряхнув куртку от невидимых крошек и беру пакет, готовясь попрощаться с историком.
– Я могу проводить тебя до дома, – неожиданно предлагает мужчина, отчего удивлённо вскидываю брови, а он смущённо улыбается, но выжидающе смотрит на меня.
– Конечно, – соглашаюсь, удивлённая таким поворотом событий.
Выйдя из кафе, выкидываю мусор, а Бодвар, сжимая в руке стакан с кофе и пакетик с выпечкой, стоит у двери, дожидаясь меня.
– Не стоит ходить одной ночью, это большой город, мало ли что случается в темноте, – сомнительно поясняет свое предложение историк, при этом всё ещё улыбаясь мне.
Кивком соглашаюсь, чувствуя некоторую неловкость, которую Бодвар разбавляет диалогом.
До дома мы доходим спустя некоторое, хорошо проведённое время, – я, справившись со смущением, смогла поддержать разговор и наконец расслабиться.
Оказавшись у моей калитки, где стоит припаркованный автомобиль, Бодвар с интересом окидывает его взглядом, поинтересовавшись:
– Твоя машина?
– Мм… нет, – отвечаю, бросив взгляд за его спину.
– А чья? – спрашивает учитель.
Я не успеваю ответить, заметив знакомую золотистую шерсть пса, трусцой бегущего на поводке, а чуть дальше него Шистада, который увидев меня и Бодвара, удивлённо вскидывает брови. Нахмурившись из-за моей реакции, мужчина оборачивается, также рассмотрев Шистада, и слегка теряется, вновь повернувшись ко мне.
– Мне пора. Увидимся в школе.
Я киваю в ответ, глядя вслед мужчине, который неизбежно пересекается с парнем, который бросает ему пару слов, судя по движущемся губам и насмешливой ухмылке на лице. Терпеливо дожидаюсь брюнета, скрестив руки на груди.
– Мне всегда было интересно, а скольким ученицам он помогает с домашней работой? – рассуждает вслух Шистад, приблизившись ко мне. – Привет.
– Чего? – непонимающе смотрю на парня, который закатывает глаза, вручив мне поводок Тоффи.
– Он ужасно скулил, пришлось выгулять, – оставив мой вопрос проигнорированный, сообщает брюнет. – Мне кажется, мы подружились, – слегка потрепав Тоффи по шерстке, говорит Крис и, не дожидаясь, когда я что-то отвечу, уходит, оставляя калитку за собой открытой, но всё равно кричу ему в спину:
– Тебе кажется.
Комментарий к Глава 3
Ох, это было тяжко. Ни один час потрачен на эту главу. Что ж, читаем, наслаждаемся, пишем, что ждете от следующей главы и вообще от истории. Да будет актив!!!
========== Глава 4 ==========
Просыпаюсь от того, что Тоффи скулит под ухом, требуя немедленной прогулки. Нехотя открываю глаза, недовольно посмотрев на пса, и опускаю голые ступни на пол, чувствуя пробегающий по телу холод. Нащупываю мобильник, проверяю время и издаю недовольный стон, обнаружив, что всего половина шестого утра.
Щурясь и сонно ссутулившись, бреду к шкафу, откуда вынимаю толстовку и сразу же натягиваю, спасаясь от холода. Недовольным шёпотом зову пса, который тут же вскакивает, высунув язык, и несётся к лестнице, по пути оглядываясь на меня. Беру резинку для волос со стола, соображая на голове пучок.
Вяло поднимаюсь на второй этаж, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить других обитателей дома, хотя делаю это из чистого эгоизма, не желая получать нагоняй от матери. В коридоре обуваю кеды прямо на босые ноги и открываю дверь, выпуская Тоффи во двор. Он пулей вылетает на улицу, бросаясь к ближайшему кусту, названия которого я всё ещё не знаю. Сама усаживаюсь на ступеньки и сжимаюсь в комочек в попытке сохранить тепло, но холодный ветер и утренняя свежесть вызывают мурашки и озноб. Опустив голову и слабо прищурившись, оглядываю двор, где Тоффи, высунув язык и изредка подавая голос, носится в своё удовольствие. Небо ещё тёмное, но уже занимается рассвет, окрашивая горизонт в рыжий.
Невольно вспоминаю о том, как мы вместе с отцом встречали восход солнца, когда до самого утра пересматривали «Звёздные войны» на заднем дворе нашего съёмного дома, укутавшись в тёплые пледы, в пушистых носках и мягких свитерах, со сладким попкорном и остывшими кружками кофе (когда я ещё могла его пить без угрозы для здоровья).
Я помню, как отец поставил кино на паузу, отчего проектор слегка вздрогнул и изображение на стене дома стало нечётким, затем указал нам за спину, бесшумно призывая меня оглянуться, что я и сделала. Небо было окрашено в тёплый розовый цвет с вкраплениями алого и красного у горизонта, хотя выше всё ещё царила ночь с уже тусклыми редкими звездами.
– Как красиво, – на выдохе прошептала я, не желая рушить волшебную атмосферу рассвета.
– Что бы не случилось, оно каждый раз появляется, – ответил отец, неотрывно глядя на горизонт, но слегка подавшись ко мне навстречу.
– Солнце, – уточнил он, повернув голову ко мне и улыбнувшись лишь уголками губ. – Что бы не происходило в мире, оно каждый раз возвращается, находит силы появиться вновь.
Возможно, это и звучит пафосно и банально, но не в тот момент, когда мы, уставшие, но охваченные чудесной красотой утра, взирали на невероятно красивый рассвет.
Наверное, в такие моменты чувствуешь себя особенно счастливым, потому что есть только ты, родной человек и чудо природы, которое в обычное время кажется чем-то обыденным. И хотя ты по сути лишь пылинка в огромном мире, где значение имеет лишь время, когда всё началось и когда всё закончится, ты невероятно ценен для самого себя.
Растворившись в этом мгновении, впитываешь, впитываешь миг, который длится всего ничего, но именно это и значимо здесь и сейчас. И если не эта секунда – счастье, то что тогда? Что значит быть счастливым, если не простой рассвет в обычную ночь за просмотром фантастических фильмов с кем-то близким тебе? Что вообще значит быть человеком, если ты не живёшь этими краткими моментами, когда становишься чем-то большим, оставаясь собой? Что есть всё это?
И я отказываюсь верить, что смысл жизни заключается в чём-то высоком. Вероятно, мы существуем в мире, полном обыденных вещей, которые необходимо сделать особенными в один миг, чтобы отыскать нить, которая позволит цепляться за то, что у тебя есть, а потом бесконечно вспоминать этот всплеск, проигрывая в памяти снова и снова во имя себя, во имя счастья, жизни. И, может быть, в этом и есть смысл: пережить миг счастья и вечно ностальгировать о нем…
Второе моё пробуждение случается через час, хотя на этот раз меня тревожит будильник, напоминая о том, что всё ещё необходимо ходить в школу и выполнять свои основные обязанности в обществе. Сонно потягиваюсь на кровати, стараясь растянуть минуты пребывания там, комкаю одеяло, сжимая в ладонях, звучно зеваю, жмурюсь, наслаждаюсь утром. Наконец поднимаюсь, натягиваю халат, собираю волосы в пучок и следую наверх с целью принять душ и окончательно проснуться перед занятиями. Пока иду до ванной, подавляю зевки, хотя и не сожалею о том, что Тоффи вытащил меня так рано на улицу: всегда приятно ностальгировать. Дёргаю ручку двери, слегка нахмурившись, когда она не поддаётся, и прислушиваюсь к звукам с той стороны комнаты. Шум воды. Неужели мать решилась воспользоваться нижней ванной, хотя наверху расположена ещё одна? Скрещиваю руки на груди, облокотившись о стену, пока жду свою очередь и растираю помятое лицо, стряхивая сонливость и лёгкую усталость от недосыпа. Пытаюсь привести мысли в порядок и разбудить сознание, при этом подсчитывая, сколько уже жду. Сбоку раздается щелчок открываемой двери, и первоначально думаю, что ванная наконец освободилась, но это лишь Шистад выбрался из своей комнаты, высунувшись наполовину в коридор.
– Утро, – здоровается, оглядев меня с ног до головы, но я не придаю этому значения, мысленно закатив глаза, и оставляю его без ответа. Парень сонно щурится, потирая щеку, на которой остался отпечаток от подушки, и задает вопрос: – Ты не видела?.. – но, прежде чем успевает закончить, дверь ванной наконец открывается, и оттуда выходит девушка. Первое, что понимаю: я её не знаю. Карамельная кожа покрыта капельками воды, мокрые тёмные волосы свисают с правого плеча, тонкий нос и пухлые губы составляют привлекательное лицо в дополнении с карими большими глазами.
– Привет, – здоровается, слегка нахмурив брови и окинув меня взглядом, – Крис, – оставляет дверь ванной открытой, выходя в коридор, а Шистад распахивает перед ней дверь своей комнаты, пропуская внутрь, и губы изгибает в фирменной ухмылочке, когда девушка довольно откровенно прижимается к нему, целуя в губы. Пару секунд смотрю на эти обжималки, раздраженно закатив глаза, а затем спешу в ванную, получив наконец желанное.
– Не очень красивая, – шёпотом заявляет девушка, даже не дождавшись, когда я закрою дверь.
– Оставь, – увлекая за собой брюнетку, бросает Шистад, громко прикрыв за собой дверь.
Закатываю глаза, решая пропустить их слова мимо ушей, да и вообще оставляю ситуацию, не желая портить настроение, которое всё же немного сходит на нет. Стягиваю вещи, распуская волосы, которые мягко падают на спину, щекоча кожу. Рыжие ли они? Я всё же предпочитаю каштановые с медовым оттенком, да и вообще, смотря под каким светом. Включаю воду, тут же заметив, что мое молочко для ванны стоит не на своем месте. Ну, раз уж я не очень красивая, зачем пользоваться моими средствами?
Пока принимаю душ, пытаюсь восстановить расписание на сегодняшний день, вспоминая, стоит ли у меня урок Бодвара сегодня. Вчерашняя прогулка была немного странной, но приятной, хотя я не уверена, что хочу повторить. Всё-таки, каким бы привлекательным не был Бодвар, он учитель, а я ученица, и чашка кофе (в его случае) или чая (в моём) ничего не решает. И то замечание Шистада, намекающего на отношения историка со студентками, тоже сыграло свою роль, сея сомнение и вызывая соответствующие мысли.
Сушу голову с помощью фена, отчего волосы начинают слегка виться, поэтому приходится нанести пенку для волос и пройтись по ним горячим утюжком, затем чищу зубы, надеясь, что у той особы не хватило наглости схватить мою щётку. Пижаму закидываю в стирку. Натягивая полотенце на голое тело, выглядываю наружу. Никого не обнаружив, свободно следую к себе, уловив звуки смеха из закрытой дверь Шистада. Фу. Просто фу.
На кухне завариваю чай, тихонько напевая себе под нос. Необычно хороший настрой, явно связанный с перепадами настроения ближайших дней, заставляет двигаться и улыбаться, несмотря на утренний инцидент у ванной. «Апельсиновый рай» быстро разносит свой сладкий аромат по помещению, отчего живот урчит, довольный скорым приемом пищи. Из холодильника достаю шоколадную пасту, которую намажу на тост, и наслажусь завтраком в тишине впервые за несколько дней. Уже предчувствую удовольствие от данного факта, но, прежде чем усаживаюсь за стол, из коридора поворачивают двое: Шистад и его подружка-«она-не-очень-красивая», – которая бросает высокомерный взгляд, проходя к двери, будто меня выставляют из дома без завтрака после «потрясающей ночи» с обещанием позвонить, чего, вероятно, не произойдет. С презрением смотрю на эту девушку, закатив глаза, и возвращаюсь к завтраку, почувствовав, как былое настроение падает на пару ступеней. Когда Шистад возвращается, не обращаю на него внимания, продолжив пережёвывать свой тост, на что парень не реагирует, отмалчиваясь, а я вспоминаю о том, что он не разговаривает со мной, обидевшись на грубые слова в его адрес. Ухмыляюсь этим мыслям, радуясь молчанию между нами, потому что его неуместная пошлость и глупые намеки по-настоящему раздражают. Он, похоже, заваривает себе кофе, поскольку терпкий аромат тут же врезается в нос, распознаваемый мозгом, отчего на кончике языка возникает немного горьковатый, но приятный вкус. Странно так реагировать на простой напиток, но для меня кофе, что сигареты для курильщика – наркотик. Прикончив тост, делаю пару глотков «Апельсинового рая», вкус которого кажется тусклым по сравнению с кофе, и даже огромное количество ароматизаторов не спасают положение. Спиной ощущаю взгляд Шистада, но не поворачиваюсь, не поддаюсь провокациям. Опустошаю кружку с чаем, желая поскорее покинуть кухню, чтобы успеть собраться, не столкнувшись с матерью или Томасом в коридоре, что явно не предвещает ничего хорошего. Так же думаю успеть заскочить в кафе, взять пару круассанов и наведаться к Эмили с завтраком: хочется сделать что-нибудь для неё, чтобы отплатить за её доброту.
