Текст книги "С привкусом кофе (СИ)"

Автор книги: Немая реальность

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

– Ты где? – спрашиваю я, перебивая девушку. Холод опускается по шее к ладони, сжимающей телефон. Она становится влажной.

– Дома, – непонимающе отвечает девушка. – Что-то случилось?

– Да. То есть нет, – выпаливаю на одном дыхании. Мозг тщательно пытается придумать хоть что-то, но выходит из рук вон плохо. – Ты сегодня не собираешься никуда с Бодваром?

– М-м, – тянет Эмили. Печальные нотки в её тоне приводят меня в замешательство, – нет. Элиот следит за мной, как собака на привязи за хозяином. Может, Крис пригласит его к себе, чтобы я смогла улизнуть? – немного подумав, предлагает Флоренси. Мне приходится проглотить облегчённый выдох, чтобы не выдать внезапной радости.

– Не думаю: Крис очень занят, – ложь звучит не слишком правдоподобно, но у меня нет времени, чтобы придумать другую отговорку.

– Так вы помирились? – к счастью, подруга сама меняет тему, но и этот разговор вгоняет меня в рамки обмана.

– Вроде того, – неоднозначно отвечаю я и передёргиваю плечами, хотя Эмили этого не видит. – Всё сложно. Ты же знаешь Шистада: он слишком властный, – а я слишком своевольная.

– Да, мне трудно представить, как вы уживаетесь в одном доме, – со смехом замечает подруга, и я неловко усмехаюсь в ответ. – Когда возвращается твоя мама?

– В воскресенье, – немного подумав, произношу я. Я совершенно позабыла о том, что взрослые вернутся в эти выходные. Разговор медленно, но верно превращается в смесь лжи и неприятных эмоций, хотя в этом нет вины Эмили. – Может, погуляем завтра? – предлагаю я, чтобы разрядить обстановку.

– Вечером мы с Генри собирались в кино, – задумчиво говорит Флоренси, а моё лицо непроизвольно кривится в гримасе. – Мы можем увидеться днем.

– Да, отлично, – поспешно соглашаюсь я. – Тогда до завтра.

– Пока, – прощается Эмили и кладёт трубку.

Несколько секунд я слушаю гудки, ощущая, как внутри разрастается шар, заполненный паникой. Тревога давит на органы, сплющивая их и вытесняя всё пространство. Я кусаю губы, сжимая телефон. Мыслительный процесс запускается нарочито медленно, и найти выход из ситуации становится в разы сложнее.

Неожиданный запах пригоревшего картофеля вырывает меня из раздумий, и я бросаюсь к сковороде, тут же снимая с конфорки, чтобы оценить масштабы проблемы. К счастью, на овощах появляется лишь чересчур запечённая корочка, но в целом ужин не испорчен.

Я раскладываю еду по тарелкам, и сервирую барную стойку вместо стола, и, чтобы занять руки, сразу же мою посуду, наплевав на то, что горячая сковорода может обжечь кожу. К тому времени как я заканчиваю с уборкой, на кухне материализуется Тоффи, радостно повиливая хвостом. Опустившись на колени, я глажу щенка, который прижимается к рукам, удовлетворённый лаской. Я чувствую вину за недавнюю необоснованную ярость, но питомец, кажется, совсем об этом забыл и теперь приветливо лает. Он переворачивается на спину, призывая погладить животик, и поджимает лапы от удовольствия, когда я выполняю безмолвную просьбу. От Тоффи ожидаемо пахнет собакой и немного снегом. Его нужно будет помыть чуть позже. Я пропускаю вьющуюся шерсть сквозь пальцы, щекочу кожу, и собака удовлетворённо урчит. Дёргаю его за лапки, играясь, на что Тоффи вскакивает и, громко гавкнув, подпрыгивает, пытаясь достать до моего лица. От неожиданности я немного заваливаюсь назад и ударяюсь головой о шкафчик. Ойкнув, поднимаюсь на ноги и растираю больной участок на затылке. Тоффи, упершись передними лапами в мои икры, громко гавкает и виляет хвостом. Я достаю из верхнего шкафчика корм и насыпаю в миску. Собака тут же отвлекается на еду.

К этому моменту приятный запах пищи доносится до моего носа и вызывает спазм в низу живота. Я быстро мою руки и присаживаюсь на стул. Крис всё ещё не пришел, но я так голодна, что не хочу ждать. Отчасти я ещё и зла на его скрытность, но признаваться парню в том, что подслушала его разговор, не хочу, поэтому предпочитаю списать всё на здоровый аппетит.

Пропёкшийся картофель приятно тает на языке, а поджаренная морковь отдаёт мягкой сладостью. Я с удовольствием прожёвываю приготовленные овощи и пытаюсь вспомнить, когда последний раз вот так просто наслаждалась едой.

– Могла подождать меня, – недовольно произносит Крис за спиной. Его слова выводят меня из себя, поэтому решаю просто промолчать, наблюдая за тем, как парень с хмурым выражением лица занимает место напротив. Невооруженным взглядом видно, что Шистад раздражён, поэтому я не вступаю в полемику, продолжая есть. В комнате повисает тишина, нарушаемая лишь хрустом, который издает Тоффи, жующий корм, и звоном встречи тарелки с вилкой. Хмурая сосредоточенность на лице Криса навевает негативные мысли, поэтому отворачиваюсь и быстрее орудую столовыми приборами, чтобы найти какое-нибудь занятие до того, как Шистад успеет доесть. Расправившись с едой, мою посуду и ускользаю к себе в комнату, оставив парня наедине с собой. Кажется, наше хрупкое перемирие дало трещину. На фоне возвращения матери и Томаса эта новость ощущается ещё более отвратительно.

В комнате я решаю вернуться к земным делам: домашней работе. Включив настольную лампу, я с головой ухожу в написание эссе по норвежскому, выполнение упражнений по английскому и делаю несколько задач по экономике. К концу последнего задания мои глаза устают от сосредоточенности и спина болит от долгого сидения в одной позе. Потянувшись, выключаю свет и разминаюсь несколько минут, ходя от двери до стола. Тревожные раздумья вновь овладевают сознанием, вызывая лёгкий приступ паники.

Несмотря на долгое отвлечение, реальность неизбежно настигает меня, поэтому обессиленно опускаюсь на кровать и перевожу дух. За всё это время Шистад так и не пришёл проверить меня. От этого обида подступает к горлу. С одной стороны, можно подумать, что он предоставляет мне больше личного пространства, но, с другой стороны, в его действиях скользит явное безразличие, и теперь слова о том, что мы «вроде как вместе» вызывают сомнения и не кажутся такими уж правдивыми.

С лёгким раздражением я думаю о том, что сегодня мне стоит спать в своей кровати, чтобы Крис не смог вновь запудрить мне мозги. Мне не хочется делать первый шаг, но тоска щемит в районе груди, напоминая о том, что уже в это воскресенье вернётся мать, а уединение станет привилегией. Размышляя над этим, я прихожу к выводу, что нам необязательно разговаривать. По крайней мере, я не буду инициатором беседы, но это не помешает мне насладиться теплом парня и подушкой, пропитанной запахом кофе. Мгновения счастья слишком быстро ускользают, и я беспомощно пытаюсь уцепиться за них: спасение утопающего – дело рук самого утопающего.

Немного взвинченная, поднимаюсь по лестнице и через коридор подхожу к спальне Шистада. Дверь раскрыта, и я вижу, что парень сидит на кровати, немного ссутулившись и опустив ноги на пол. Он повёрнут ко мне спиной, поэтому не вижу его лица, но напряжённые плечи говорят о явном раздражении парня. Понаблюдав за ним ещё пару мгновений, прохожу в комнату и бесшумно закрываю за собой дверь. На столе горит тусклая лампа, освещая ближайшее пространство – большая часть комнаты утопает во мраке. Не хочу выдавать своего присутствия, поэтому просто жду, когда Крис заметит меня: стою, скрестив руки на груди, и рассматриваю его пристальным взглядом. Немного отклонившись в сторону, замечаю, что лицо Шистада освещает белый экран телефона, тёмные брови сдвинуты к переносице, и между ними пролегла небольшая морщина. Парень дёргает носом и кривит губы, пока что-то печатает, но с такого расстояния я не могу прочитать, что именно.

– Что ты тут делаешь? – недовольно спрашивает Шистад, и от его тона у меня по коже бегут неприятные мурашки. Его вопрос кажется настолько возмутительным и обидным, что я решаю тут же развернуться и уйти. Крис беспардонно топчется по моей гордости, от которой, кажется, совсем скоро ничего не останется.

– Что, уже уходишь? – произносит он с иронией, отчего ёжусь и прищуриваю глаза.

Отвратительное поведение Криса, возможно, и имеет какое-то оправдание, но парень не спешит объясняться. Я проклинаю тот момент, когда решила, что должна прийти сюда и попытаться сделать хоть что-то. Что именно я собиралась сделать, остаётся загадкой даже для меня, но единственное, чего сейчас хочется, – покинуть душное пространство и сбежать от Шистада. Он легко притупил мою бдительность, и я благополучно забыла о том, что Крис на самом деле отвратительный кретин.

– Да, ухожу, – злобно говорю я и оборачиваюсь, чтобы рассмотреть, какие эмоции в этот момент испытывает Шистад.

Его губы растягиваются в акульей однобокой усмешке, которая знакома мне до неприятного зуда на кончиках пальцев. Этого оказывается достаточно, чтобы я прошмыгнула в коридор и с громким хлопком закрыла дверь.

Вместо того, чтобы вернуться в собственную спальню, я иду в ванную и щёлкаю замком. Эмоции набирают разгон от простого раздражения до кипящей злости, поэтому тёплый душ оказывается кстати. Стянув тесную одежду, встаю под струи воды, опаляющие обнажённую кожу. Щемящая обида разъедает горло, но я проглатываю её, напоминая себе, что нельзя верить человеку, который так легко может обмануть, глядя прямо в глаза. Я утешаю себя тем, что очень легко притупить взор, если этого отчаянно желать. Тем более, Крис мастерски пускает пыль в глаза. Мне нравится думать, что он способен измениться, но в правда в том, что акула не может резко стать безобидным мальком. На задворках сознания мелькает мысль о том, что ещё в нашу первую встречу я знала, что с Шистадом не стоит связываться, но всё равно нырнула в этот омут, наплевав на собственное спокойствие. Мне бы разобраться с тем, что творится в моей душе, а не лезть в чужую.

Нельзя быть с другим человеком, который не хочет быть твоим. Эта простая догадка удушает меня, и я решаю, что на сегодня слишком много открытий.

Запоздало я вспоминаю, что так и не позвонила отцу, заплутав в этих бесконечных дебрях отношений с Крисом и страхе за Эмили. Но, к своей радости, я понимаю, что это не такое уж срочное дело и его благополучно можно отложить на завтра.

Выключив воду, я обматываюсь полотенцем, затем чищу зубы и недолго рассматриваю лицо в мутном от пара зеркале. Несмотря на сегодняшние волнения, я выгляжу свежо. Данный факт придаёт сил и мотивации, поэтому решаю, что завтрашний день посвящу куда более важным вопросам, а не вспышкам агрессии Шистада. Это он сказал, что мы вместе, так пусть сам и разбирается с этими изначально обречёнными отношениями, которые достаточно быстро идут ко дну.

Выходя из ванной, бросаю раздражённый взгляд на закрытую дверь в спальню Шистада и, громко фыркнув, удаляясь в свою комнату.

Мокрые после душа волосы неприятно липнут к телу, отчего футболка мгновенно становится влажной. Выключив свет, я укладываюсь в кровать, затем укрываюсь одеялом и откидываю пряди в сторону, чтобы они не мешались. Усталость оказывается сильнее беспорядочных мыслей, и совсем скоро я засыпаю.

***

Я просыпаюсь от жуткого чувства голода, сковавшего желудок. Неприятные ощущения в совокупности с засухой во рту побуждают меня встать и отправиться на кухню. Укутавшись в одеяло, я прохожу наверх и бросаю быстрый взгляд на часы. Время едва перевалило за четыре утра, на улице ещё темно, но свет уличного фонаря проникает на кухню, освещая раковину и пол. Он изломанной полосой ложится на пространство – этого вполне достаточно, чтобы не зажигать лампочки.

Я достаю из верхнего шкафчика глубокую миску и ложку из ящика, затем насыпаю хлопья – квадратики с корицей – и заливаю их молоком. Готовый завтрак приятно хрустит на зубах, хотя от холодного молока слегка сводит челюсть. Я сажусь у раковины на полу, но не чувствую льда пола, тщательно обмотанная одеялом. В доме царит гудящая тишина, отчего ощущаю себя немного странно. Чувство такое, будто я погружена в вакуум и парю в прострации. От резкого упадка сил подступают безвкусные слезы, которые, впрочем, не удаётся остановить. Неожиданная тоска и обида душат, одиночество обволакивает, вызывая внутреннюю апатию ко всему происходящему. Я чувствую мерзкое отчаяние от собственного бессилия в любом из аспектов жизни, и оказывается, что я совершенно не готова к тому, что моя судьба не подвластна мне. Мгновения утекают сквозь пальцы песком, оставляя после себя лишь неприятный осадок. Мне хочется выть от беспомощности, и я наверняка выгляжу жалко, сидя на кафеле ночью с одеялом и тарелкой хлопьев.

Внезапно эта картина представляется мне чем-то до жути забавным, и я смеюсь, не обращая внимание на слёзы, щекочущие щеки. Сначала я просто тихо хихикаю, вырисовывая в сознании собственный внешний вид, а потом и вовсе хохочу, не сдерживая истерический приступ. В этот момент жизнь – и я в частности – кажется каким-то цирковым представлением, в которое я попала и никак не могу найти выход. Всё происходящее вокруг кажется абсурдной комедией, и поэтому я смеюсь, наплевав на то, что сейчас больше похожу на сумасшедшую.

Я не прекращаю смеяться, когда на кухне загорается свет и крепкие пальцы обхватывают мои предплечья, причиняя слабую, но ощутимую боль. Я хохочу в голос, задыхаясь, из глаз брызжут слезы, которые являют собой смесь комичности и отчаяния. Я так долго смеюсь, что в горле вновь пересыхает, но никак не могу остановиться. Слова, которые произносит Крис, тонут в моём смехе, и его твёрдые движения не оказывают на меня никакого влияния.

И только когда тарелка выскальзывает из моих рук, разбиваясь об пол, а молоко растекается по кафелю вместе с размякшими хлопьями, я замолкаю. Осознание обрушивается достаточно быстро, чтобы я успела прийти в себя.

– Отпусти, – рычу я, дёрнув запястья, которые всё ещё сжимает Крис. Его внезапная участливость только больше раздражает.

Откинув одеяло, я поднимаюсь и старательно делаю вид, что голые ступни не обжигает льдом холодного пола. Из раковины беру тряпку и принимаюсь вытирать остатки молока. Я чувствую себя глупо из-за сложившейся ситуации, но собственная неловкость не способна вытеснить злость на Криса, которая, впрочем, оказывается сильнее, чем я ожидала.

– С чего ты вообще пришел? – злобно бросаю я, даже не глядя на него, но спиной ощущая внимательный взгляд глаз орехового цвета.

– Может, потому что ты хохотала, как сумасшедшая, в четыре часа утра на весь дом? – со сквозящей в голосе иронией интересуется Шистад, и это ещё больше выводит из себя.

– Почему бы тебе просто не оставить меня в покое? – окончательно разозлившись, гавкаю я, круто развернувшись на пятках. Я злобно гляжу на парня. Его волосы в лёгком беспорядке, и лицо помято после сна, но уже пышет показушной насмешкой.

– Хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? – спрашивает он, прищурившись.

Я стойко выдерживаю взгляд и шиплю в ответ:

– Именно это я и сказала.

Не желая оставлять за парнем последнее слово, я бросаю тряпку в раковину, подхватываю скомканное одеяло и ухожу к себе в комнату. Легче отчего-то не становится, и только боль пульсирует на месте сердца, разгоняя кровь.

Комментарий к Глава 22

Итак, я потихоньку начинают двигаться сюжет. В этой главе очень много мыслей, но я надеюсь, что скучно не было.

Будет приятно, если оставите пару слов внизу ❤

========== Глава 23 ==========

Я медленно бреду вдоль улицы. Белоснежные хлопья влагой оседают на волосах и плечах. Погода сегодня неожиданно радует: ветра почти нет, а мягкий снегопад вызывает приятные эмоции. Мягкий покров под ногами не издаёт ни звука, и на дороге остаются следы от подошвы моих ботинок. Несмотря на ночное происшествие, я чувствую себя на удивление хорошо; состояние становится только лучше, когда покидаю душное пространство дома, неслышно прошмыгнув за дверь. Я ухожу раньше назначенного времени, чтобы случайно не пересечься с Крисом, поэтому теперь неспеша прогуливаюсь по заснеженным улицам, раздумывая о круассане на завтрак. Встреча с Эмили должна состояться через пару часов – у меня есть время, чтобы обдумать слова и найти рычаги давления. Вдали от Шистада я не чувствую морального давления и теперь чётко осознаю, что зла на него. По многим причинам.

Я сворачиваю на углу и останавливаюсь на пешеходном переходе, чтобы дождаться зелёного света. Сейчас чуть больше одиннадцати утра, улица полна людей, спешащих по своим делам в субботнее утро. Рядом со мной появляются несколько незнакомцев, которые так же озабоченно ждут сигнала. Я рассматриваю людей на другой стороне улицы: пожилая женщина с мальчиком лет шести, две девушки примерно моего возраста и высокий мужчина. Он, облачённый в чёрную куртку и такого же цвета штаны, тёмным пятном выделяется на фоне остальных. Я недолго изучаю незнакомца, но из-за расстояния не могу разглядеть лица. Неприятные мурашки проникают сквозь нагревшуюся ткань пуховика, когда я неосознанно ловлю его взгляд, хотя в действительности трудно понять, смотрит ли мужчина на меня. Его тёмный силуэт навевает неприятные мысли, и я отвожу взгляд.

Светофор загорается зелёным и тем самым избавляет от необходимости неловко смотреть по сторонам. Быстрым шагом я пересекаю дорогу, стараясь глядеть прямо перед собой. Мимо меня проносятся те две девушки, о чём-то бурно переговариваясь, и я невольно отвлекаюсь на них, провожая взглядом, поэтому не замечаю небольшого препятствия перед собой. Не успев повернуть голову, влетаю прямо в крепкое тело перед собой. Чужие руки обхватывают мои предплечья, и я испуганно оборачиваюсь и смотрю на того самого мужчину. Вблизи его лицо кажется мне по-жуткому бледным. Я быстро моргаю и отскакиваю в сторону, вырываясь из цепких рук.

– Извините, – бормочу я, желая поскорее уйти.

– Осторожнее, дорогуша, – произносит мужчина и улыбается, обнажая зубы. Этот ледяной оскал отзывается спазмом паники в низу живота.

– Извините, – ещё раз лепечу я и бросаюсь наутек.

Страх, сковавший тело, преследует меня вплоть до того, пока я не оказываюсь в толпе прохожих, сливаясь с ними. Несколько раз я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что мужчина ушёл; его силуэт давно пропал, оставив после себя лишь неприятные ощущения.

Впереди вырисовывается вывеска кафе, в которое меня водила Эмили почти три месяца назад. Кажется, я не была здесь тысячу лет, поэтому толкаю дверь и захожу внутрь. В помещении пахнет ароматным чаем и свежесваренным кофе, пряной выпечкой и сладостями. Запах приятно обволакивает, проникает в лёгкие и вызывает слабое головокружение от внезапных воспоминаний о том, как мы с подругой встретили Бодвара и предложили присесть. Было ли это поворотным моментом в их с Эмили сюжете? Сейчас каждый необдуманный шаг по отношению к мужчине кажется своеобразным катализатором. Эмили, неосознанно втянутая в густое нечто, чего я и не сама до конца понимаю, находится в шатком положении, мечась между чувствами, и я, наверное, могу её понять. Про себя я гадаю, способна ли она отказаться от запретных отношений, которые, вероятно, не принесут ничего хорошего – ответ на этот вопрос теряется где-то в пучине раздумий.

Не желая омрачать чудесное место мрачными мыслями, я подхожу к кассе, у которой собралась небольшая толпа, и терпеливо дожидаюсь своей очереди, между тем думая о том, чем бы хотелось подкрепиться. Выбор падает на круассан с абрикосовым джемом и чай с лимоном: он компенсирует отсутствие утреннего «Апельсинового рая». Когда наступает мой черёд делать заказ, передо мной возникает знакомая фигура бариста, которого я уже встречала здесь несколько раз. Он приветливо улыбается и здоровается, видимо, узнав меня, затем интересуется, чего бы я хотела, и я мысленно говорю, что хотела бы, чтобы меня не окружал такой ворох проблем или кто-нибудь решил их за меня, но такого напитка нет в меню, поэтому я заказываю чай с круассаном и забираю чек.

Оглядев пространство кафе, замечаю свободный столик почти в самом углу и иду к нему, чтобы провести пару часов в одиночестве, собираясь с мыслями. Стягиваю куртку, кладу её на соседний стул, тем самым показывая, что место занято, и присаживаюсь, корпусом поворачиваюсь к кассе, чтобы не пропустить заказ.

Желанная пища оказывается передо мной всего через пару минут, и, только вдохнув сладкий аромат горячего напитка, я понимаю, насколько сильно проголодалась. Круассан оказывается не таким, как я ожидала, но чай компенсирует недостаток вкуса, приятно согревая стенки горла. Пока я в молчании поглощаю завтрак, голова остаётся на удивление пустой. Я растворяюсь в естественном гуле кафе: некоторые фразы, вырванные из разговора посетителей, сливаются в один монолог и превращаются в абсурдную речь. Где-то слышен смех, звон кружек и работа кофемашины. Звуки действуют успокаивающе, обволакивая кору мозга, и я чувствую себя почти нормальной. Нервный комок тревожных мыслей всё ещё сковывает движения, застыв в низу живота, но, потерявшись среди толпы, дышать намного легче.

Но, когда с едой покончено и желудок полон, я внезапно осознаю, что не придумала, как собираюсь отговорить Флоренси от вечерней встречи с Бодваром. На данный момент моя затея кажется чем-то из области фантастики. Даже если сегодня я смогу предотвратить их контакт, то они увидятся завтра или в любой другой день. Мне нужно деликатно и предельно осторожно вложить в голову Эмили тот факт, что эти отношения не только запретны, но и опасны. Под корой головного мозга до сих пор пульсирует обрывочная фраза Шистада об участии Бодвара в чём-то ужасном. Обстоятельства усложняет и то, что я не знаю, в чём именно, а бросаться ничем не обоснованными обвинениями – рыть себе могилу. Я не могу прийти к Эмили и, основываясь лишь на кусках разговоров и слепой интуиции, попросить её прекратить отношения с человеком, который, судя по всему, вскружил ей голову, раз Флоренси наплевала на запрет и угрозы брата и погрузилась в любовные дебри. Мысль о том, что подруга лишь влюблена, держат меня на плаву, и эти чувства нужно пресечь, пока симпатия не переросла в привязанность или – что ещё хуже – одержимость.

В любом случае, я должна выиграть немного времени для составления дальнейшего плана, но собственные проблемы буквально топят меня, и, выбираясь из одной пучины, я бесконечно вязну в другой. Это похоже на замкнутый круг, и я начинаю верить, что жизнь – это бесконечная череда проблем.

Отставив остывшую кружку с чаинками на дне, я бросаю быстрый взгляд на часы: сейчас полдень, а прогулка с Эмили назначена на час дня. У меня ещё остаётся немного времени для раздумий и разработки хотя бы хиленького оправдания, но голова буквально пухнет от мыслей, поэтому решаю немного отвлечься и позвонить отцу.

Сегодня четырнадцатое декабря, и до Рождества ещё одиннадцать дней, но я всё равно хочу обсудить с папой нашу небольшую затею. Сейчас надежда на свершение задуманного кажется тёплым светом в конце туннеля, и, приободрённая, я отыскиваю номер в быстром наборе и нажимаю на кнопку вызова. Несколько секунд раздаются однотипные гудки, а затем шуршание, оповещающее о том, что отец всё же ответил.

– Привет, милая, – здоровается папа.

– Привет, – отвечаю я и поудобнее усаживаюсь на стуле, немного поелозив. – Ты не занят?

– Я работаю, но могу найти время на перерыв, – заверяет отец, и я слышу, как колёсики его стула катятся по полу.

– Сегодня суббота, разве у тебя не должен быть заслуженный выходной? – поддразниваю я, но при этом слежу за интонацией отца, чтобы осознать масштаб проблемы. Сейчас необходимо прощупать почву, чтобы сформировать дальнейший диалог.

– Перед праздниками столько дел, – беззаботно оправдывается папа.

В моей голове ускоренно крутятся шестерёнки, пока я думаю, стоит ли спросить отца о рецепте для лекарств. Говорить об этом сейчас, когда он в хорошем настроении, совершенно не хочется, а в часы усталости и тревоги – тем более. Я принимаю решение пока что всё пустить на самотёк, ведь пока я всё ещё могу контролировать перепады настроения и излишнюю эмоциональность. Состояние не дошло до критической точки, а это значит, что я могу справиться сама. Зато в голову приходит идея спросить о другой немаловажной проблеме.

– Мне нужен совет, – произношу я, настраивая папу на более серьёзный лад.

– Да? – вопрошает он, обращаясь вслух.

– Моя подруга связалась с не очень хорошим человеком, – пару секунд молчу, размышляя, как лучше объяснить ситуацию, – и я чувствую, что он опасен в некоторой степени, но никаких доказательств нет. Я волнуюсь за неё и хочу помочь, но не знаю, как это сделать.

– Если он опасен, может, стоит обратиться в полицию? – встревоженно предлагает папа, и я понимаю, что неаккуратно подобранные слова заставляют его волноваться.

– Нет, он опасен не на таком уровне, – вновь пытаюсь объяснить. – Я просто чувствую, что он не подходит ей, и поэтому переживаю.

– Ты говорила подруге об этом? – пытаясь отбросить волнения в сторону, рассуждает отец.

– Не совсем. Я сказала, что ей стоит прекратить эти отношения, но если сунусь со своей интуицией, то могу потерять её доверие, – терпеливо произношу я. Я рада, что папа пытается помочь, но из-за незнания ситуации он оказывается бесполезен, поэтому я уже жалею, что подняла эту тему.

– Мне кажется, – предполагает мужчина, – если ты откровенно скажешь ей о своих переживаниях, она задумается об этом. Это в любом случае посеет зерно сомнения, так что лучше просто поговорить, чем бесконечно умалчивать и ждать, когда всё само разрешиться.

Последние слова отца кажутся мне вполне разумными, и я безмолвно соглашаюсь с ними, утвердительно кивнув, хотя папа и не может видеть этого.

– Спасибо, – благодарю я, – это действительно неплохой совет.

– Ещё бы, – весело отзывается отец. Видимо, он тоже рад перейти к более приятным темам. – Тогда поговорим насчёт Рождества?

Некоторое время мы обсуждаем новогодние праздники, и эти разговоры согревают душу, теплом оседая на кончиках пальцев.

– Прости, милая, но мне нужно закончить работу, – спустя пару минут говорит папа, и я чувствую вину в его тоне.

– Да, хорошо, – отвечаю я и сама смотрю на часы, убеждаясь, что мне стоит собираться на встречу.

– Если получится, поговорим вечером, – обещает мужчина. – Люблю тебя!

– И я тебя.

Я прячу телефон в карман и стягиваю куртку со стула. Сейчас без четверти час, поэтому мне стоит поторопиться, чтобы не заставлять Эмили ждать. Мы договорились встретиться в центре у книжного магазина, и мне придется ехать туда на автобусе, чтобы сократить время на дорогу.

На улице уже прекратился снег, и отсутствие ветра создает благоприятную погоду для прогулки. Я радуюсь, что именно сегодня прекратились бесконечные завывания, и мы с Эмили можем насладиться зимней атмосферой, несмотря на то, что я в действительности не люблю зиму.

До остановки я дохожу достаточно быстро, но некоторое время всё же приходится ждать нужный автобус, затерявшись среди других прохожих. Я прячу руки в карманы, изредка выглядывая на дорогу, чтобы не пропустить нужный номер. Несмотря на то, что погода хорошая, минусовая температура заставляет прятать покрасневший нос в шарф. С беспокойством смотрю на часы и понимаю, что если попаду в неожиданную пробку, то всё же опоздаю, поэтому достаю телефон и заранее предупреждаю Эмили, чтобы она не мёрзла на улице, дожидаясь меня, а вошла в магазин.

Внезапно мурашки пробегают по телу, но не от холода, проникающего сквозь ткань куртки. Почувствовав на себе пристальный взгляд, я хмурюсь и аккуратно оглядываюсь по сторонам, чтобы найти человека, для которого я стала источником наблюдения. Но люди вокруг выглядят вполне обыденно, занятые своими делами, и я списываю всё на излишнюю паранойю. Даже после этого оправдания чувство страха не покидает тело. Я резко вскидываю голову и оборачиваюсь, прищурившись, чтобы отыскать что-то подозрительное. В нескольких метрах от меня – настолько, что я не могу разглядеть лица – стоит тёмная мужская фигура, и я тут же осознаю, что именно она и наблюдает за мной. Отвратительное ощущение паники заставляет сделать шаг вперед, приглядываясь. Сомнений о том, что это тот же мужчина, которого я встретила утром на пешеходном переходе, практически нет, хотя помимо чёрного одеяния на таком расстоянии мне сложно уловить другие сходства. Пристальное внимание со стороны вводит меня в легкий ступор, и испуг поднимается по горлу, застревая на корне языка.

Мне хочется крикнуть и узнать, чего незнакомец хочет, но в этот момент к остановке подъезжает нужный автобус, и я отвлекаюсь. Когда я вновь оборачиваюсь, на том месте уже никого нет, что пугает меня ещё больше.

С едва контролируемой дрожью в руках я прохожу в салон и оплачиваю проезд. Автобус оказывается почти полным, но мне удается найти свободное местечко ближе к дальнему выходу, и, пробравшись к нему, я присаживаюсь, незаметно для остальных переводя дух. Разве кто-то сможет напасть на меня в толпе?

Проникшись этой мыслью, я расслабляюсь и всю дорогу до нужного места не смотрю в окна, чтобы не пугать себя лишний раз.

***

Эмили стоит у стеллажа с фэнтези и рассматривает книгу, на обложке которой изображен огромный кальмар; его щупальца простираются и на задний разворот. Я не вижу название, но сама обложка кажется мне отталкивающей. Никогда бы не подумала, что Флоренси увлекается таким.

В любом случае, я подхожу к подруге. Она развёрнута ко мне полубоком и не замечает моей приближающейся фигуры, поэтому вздрагивает, когда я негромко здороваюсь.

– Привет, – неловко отзывается девушка, затем ставит книгу на полку и наконец поворачивается ко мне. – Выпьем кофе?

– Я только что позавтракала, но можем заглянуть в кофейню, – отвечаю я.

Мы вместе выходим из книжного магазина. Я ещё не успела согреться в помещении, из-за чего почти не чувствую холода, но Флоренси вздрагивает: видимо, прождала немного дольше.

В моей голове существует набросок плана, следуя которому мы первоначально должны просто прогуляться и расслабиться, и лишь после этого я затрону болезненную во всех отношениях тему.

Улица наполняется прохожими: в обеденное время все спешат по своим делам или просто прогуливаются. Я и Эмили выбираем умеренный темп для прогулки, чтобы никому не мешать, но и не идти слишком быстро. Пока блуждаем в поисках кофейни для Флоренси, обсуждаем домашнее задание и некоторые уроки. Эмили рассказывает об общих занятиях, которые я пропустила в пятницу, и следом вытекает вполне логичный вопрос:

– Почему ты не пришла?

Я пытаюсь подыскать какой-нибудь вразумительный ответ и перебираю заготовленную ложь, но оправдания кажутся настолько глупыми, что лучше совсем промолчать.

«С другой стороны, – рассуждаю я, – как Эмили может быть откровенна со мной, если я сама постоянно лгу?»