Текст книги "С привкусом кофе (СИ)"
Автор книги: Немая реальность
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 44 страниц)
– Ева, – стук каблуков и громкий голос, разрывающий моё спокойствие, – Ева, вставай! – глубоко вдыхаю воздух через ноздри, сильнее сжав губы, и жду, что она уйдёт, ведь мечтать не вредно. Хотя в моём случае ничего полезного тоже не наблюдается. – Вставай, скоро приедет Кристофер, – приподнимаюсь на локтях, повернув голову в сторону матери, стоящей на пороге комнаты. – Отлично, – кивает она, считая, что выполнила свой долг, и удаляется, что помогает мне совладать с собой. Второй раз за этот день мне приходится перебороть весь свой организм и встать ради (также второй раз) чёртового Шистада.
Натягиваю чёрную толстовку, пряча часть волос, избавляюсь от обсыпавшейся под глазами туши, заново наношу слой, надеваю чистые голубые джинсы, кое-как справляясь с навалившейся тяжестью. Сверху доносится голос матери, просящий меня поторопиться, так как Шистад приедет с минуты на минуту, что отнюдь не прибавляет мне энергии.
Поднявшись на кухню, опустошаю стакан с водой и перехватываю кусочек бутерброда с сыром, особо не чувствуя голода, но понимая, что необходимо поесть. Присаживаюсь на корточки, гладя ластящегося ко мне Тоффи, который мечтает о вечерней прогулке. Мягко треплю его по кучерявой шёрстке, покачав головой, и уговариваю немного подождать, обещав погулять с ним, как только вернусь, хотя это действительно лишит меня сил.
– Завтра мы с Томасом уезжаем за город, – сообщает мать, сидя на диване в гостиной и оторвав взгляд от своей книги, – поэтому прошу тебя вести себя прилично в моё отсутствие, – оглядев меня с ног до головы, говорит она. – Надеюсь, что вы с Кристофером поладите и мне не придётся выслушивать о том, как ты невежлива.
Закатываю глаза, не считая нужным отвечать, и обуваю кеды у порога, всё ещё чувствуя взгляд матери, отчего действительно становится неприятно. Мы живем вместе всего пару дней, но негативные чувства уже легли в основу наших отношений, хотя я считала, что этот переезд станет шансом для налаживания связи, сблизит нас, как настоящих мать и дочь. Но этот приказной тон и холодность либо слишком сильно укрепились корнями, либо ей просто не хочется общаться со мной, что очень вероятно. И с чего я решила, что спустя столько лет мы сможем стать кем-то действительно важным друг для друга?
– Подожду на улице, – говорю, схватив с вешалки свою куртку, спешу покинуть коридор, вдохнув облегчающей сентябрьской свежести. Прежде чем дверь за мной закрывается, до ушей доносится громкий лай Тоффи, которое можно растолковать как прощание, и приказ матери замолчать.
Нащупав телефон в кармане, вынимаю его, проверяя на наличие новых сообщений, но таковых не оказывается, поэтому набираю текст отцу. Нажав на кнопку отправки, искренне надеюсь на быстрый ответ. Значит, мать уезжает, и я действительно смогу выдохнуть на целых два дня, провести их с удовольствием и расслабиться. Вспоминаю о завтрашнем завтраке с Эмили и улыбаюсь, осознав, что буду рада провести с ней время: мне правда хочется подружиться с этой девушкой.
Слышу звук приближающегося автомобиля, который останавливается у калитки, поэтому иду навстречу, искренне желая, чтобы закончить это всё, этот адски выматывающий день. Шистад стоит, облокотившись о капот своей машины, смотрит на меня из-под густой челки, упавшей на глаза, и поднимает руку в приветствующем жесте, но я игнорирую его. Усаживаясь на переднее сидение, пристёгиваю ремень безопасности и смотрю вперед, наблюдая, как парень пожимает плечами и усмехается, усаживаясь в машину.
– Кто-то совсем не в духе. Опять, – покачав головой, произносит он, посмотрев на меня. Отвечаю, закатив глаза:
– Давай побыстрее закончим это, – спасительно сжимаю телефон в кармане, понимая, что он так и не вибрировал, а значит, новых сообщений не поступало, что удручающе действует на моё и без того угнетённое состояние.
– Как пожелаешь, Е-е-ва, – отъезжая от дома, соглашается он, манерно растягивая букву «е», отчего хмурюсь, отвернувшись к окну. Вынимаю телефон, глядя на засветившийся экран, неосознанно выдыхаю, прикусив нижнюю губу, снова прячу мобильник. Запах кофе, витающий в салоне, врезается в ноздри, отчего чувствую себя ещё хуже. Это как показать ребёнку конфетку, но не давать её съесть.
– Чего ты так напряглась? – с интересом бросив на меня косой взгляд, спрашивает Шистад, на что я неоднозначно качаю головой, отвернувшись к окну. В машине повисает тишина, которую необходимо разбавить хоть чем-то, поэтому сама сдаюсь:
– А музыку в твоей машине слушать запрещено? – скрестив руки на груди, поднимаю на парня глаза, который пожимает плечами, нажимая несколько кнопок на руле. В машине раздаётся песня с нежным мотивом.
– Такая пойдёт? – спрашивает Шистад, на что киваю, сделав погромче.
Музыка:ℒund – all we do.
Тёплые огни встречных машин и фонарей, расположенных у обочины магистрали, мягко освещают путь, придавая атмосферу уюта, мелькающие немного вдалеке здания дарят эстетическое наслаждение. Машина будто в замедленном действии въезжает в подсвечиваемый такими же оранжевыми огнями тоннель – хочется открыть окно и высунуть руку, чтобы почувствовать холодный поток воздуха между пальцами. Вид завораживающий. Какое-то строение с зеркальной отделкой красиво отражает огни автомобилей, переливаясь разными цветами. Небо постепенно темнеет, хотя ещё виден край солнца, уходящего в закат. Мягкий малиновый свет покрывает горизонт, темнеет на высоте. Непроизвольная улыбка озаряет губы.
– Классная песня, – шёпотом говорю я, сама не веря своим словам.
– Мне тоже нравится, – соглашается Шистад, поставив на повтор.
Мягкий свет аккуратно ложится на его лицо, играет в тёмных волосах, придавая им более светлый, спокойный для глаза цвет, скрывает желтеющий синяк под глазом. Когда Шистад поворачивается ко мне, ухмыльнувшись, рыжий огонь падает в карие радужки глаз, заиграв молочным шоколадом и зеленью. Хмурюсь. Пару секунд мы смотрим друг на друга, пока песня переключается на следующую, но я быстро отворачиваюсь, удивившись себе. Что за чёрт? Чтобы отвлечься, достаю свой мобильный, проверяя, ответил ли отец, но ничего нет.
– Ждёшь от кого-то сообщение? – кивнув на телефон, спрашивает Шистад. Кидаю на него многозначительный взгляд, давая понять, что это не его дело. – Мы почти приехали, – оповещает он.
Гляжу по сторонам, замечая лишь безлюдный пустырь вокруг, и поднимаю вопросительный взгляд на парня, на что он смеется:
– Я сказал: почти.
Автомобиль сворачивает налево и паркуется – я осматриваю местность, остановив взгляд на простой деревянной лавке, стоящей у края обрыва.
– Приехали, – радостно оповещает Шистад, отстегнув мой ремень безопасности. Сам он не пристёгивался. Выбирается из машины и смотрит на меня, дожидаясь, когда я сделаю то же самое, как и поступаю, желая узнать, что мы здесь делаем. – Заметив твой непонимающий взгляд, спешу объяснить ситуацию. Изначально я подумал, что невозможно показать весь город за день, но потом вспомнил об этом месте, – приглашающим жестом позвав меня за собой, он идёт к скамейке, но не усаживается, встав на неё во всю высоту своего роста. – Отсюда действительно можно увидеть весь Осло, если обладать достаточным ростом, – усмехнувшись мне, говорит он, предлагая подняться и посмотреть.
Нехотя встаю рядом, посмотрев на открывающийся вид, который оказывается действительно захватывающим, учитывая мою слабость к ночному городу, но вместо восхищения, говорю:
– Видела и лучше, – пожимаю плечами, приподняв голову. Не знаю, зачем грублю и постоянно напрягаюсь, но не могу позволить себе расслабиться. Это кажется неестественным. Шистад усмехается, приподняв левый уголок рта.
– Тогда поехали дальше, – кивает, спрыгивая со скамьи, и идет к машине, обернувшись на меня, всё ещё впитывающую данную картину ярких огней и удивительных зданий.
– Я думала, на этом наша экскурсия закончится, – недовольно заявляю я, поглядывая на время на экране своего телефона и попутно проверяя сообщения, а точнее их отсутствие.
– Я обязан накормить тебя, – сообщает Шистад, заводя двигатель.
– Ты единственный, кто так считает, – смягчившись, более миролюбиво отзываюсь я.
***
Остаток вылазки проходит относительно спокойно: мне удаётся не раздражаться так сильно на банальные жесты парня. В кафе мы пьём кофе (точнее, он кофе, а я какао, как только с досадой обнаружила, что «Апельсинового рая» у них нет), на вопрос почему я не пью кофе, отвечаю, что это абсолютно не его дело и мне поскорее хочется домой. Шистад пару раз бросает пошлые, но терпимые шутки, поэтому до дома мы доезжаем без происшествий и стычек; скорее всего, потому что я вконец вымотана и сил совершенно не осталось даже на пререкания. Ответа от отца так и нет, что расстраивает меня, вызывая негативные эмоции, и совершенно выбивает из меня последний дух, поэтому, прощаясь с Шистадом, я лишь шепотом произношу:
– Пока.
– До завтра, – отвечает он, вызывая хмурость и непонимание на моём лице.
– В смысле? – спрашиваю, приподняв брови и остановившись на полпути выхода из машины.
– Завтра я перевезу последние вещи, – сообщает Шистад, ухмыльнувшись тому, что смог удивить меня. – Думал, ты знаешь.
– Э-э… Класс. Надеюсь, завтра меня собьёт машина, и мне не придётся лицезреть тебя в одном доме со мной двадцать четыре часа в сутки, – растянув губы в притворной улыбке, говорю я, поспешно выбираясь из автомобиля и хлопнув дверью за собой, на что Шистад возмущенно бьёт по стеклу мне в ответ, но не обращаю внимание и, не оглядываясь, иду домой.
– Класс, – повторяю шёпотом, переступаю порог, где снимаю кеды и куртку, сжав телефон в руках. Непонимающе смотрю перед собой, правда ошарашенная данным известием. Разве переезд не должен был закончиться на следующей неделе? Нет, они действительно говорили про следующую неделю, никак не о выходных, я бы запомнила. Это сумасшествие. Она мне не сказала. Да и как он может перевести свои вещи, если дома никого не будет? Мама с Томасом уезжают за город, здесь буду только я. О, боже.
Прикусив губу, быстрым шагом следую по коридору, проигнорировав запрыгивающего на меня Тоффи, поднимаясь по лестнице на второй этаж, подхожу к двери и, не постучав, вхожу. Мать сидит в кровати, читая свою книгу с ночником, и поднимает на меня удивленный взгляд.
– Почему ты мне не сказала? – слёту говорю я, наплевав на её озадаченный взгляд, и сама вопрошающе смотрю на неё.
– Не сказала о чём? – терпеливо интересуется мать. – И пусть пёс выйдет из моей комнаты.
– О том, что переезд почти закончен и завтра Шистад привезёт свои оставшиеся вещи, – раздражённо выплёвываю я. Тоффи, скуля и пятясь, выходит. – Ты вообще собиралась мне говорить или я не имею право знать?
– Зачем? – отложив книгу, спрашивает мать, скрестив руки на груди. – И не разговаривай со мной в таком тоне.
– Зачем? – передразниваю я, вскинув брови. – Да и правда. Только мне одно непонятно: почему ты думаешь, что можешь приказывать мне, если не считаешь меня жильцом этого дома? – вскидываю подбородок, с отвращением уставившись на женщину.
– Я сказала прекратить! – повышает голос она. – Мы поговорим об этом в воскресенье, когда все члены семьи будут в сборе, – заявляет, вновь беря книгу. – А теперь иди спать, Ева, – я возмущённо раскрываю и закрываю рот, задохнувшись и злобно сверкнув глазами. – Я сказала: всё!
Стремительно покидаю комнату, хлопнув за собой дверью, и так же быстро спускаюсь по лестнице, останавливаясь в кухне, чтобы выпить воды и перевести дух. Все члены семьи? Она, должно быть, шутит. Злобно стискиваю зубы, обхватив себя руками, не замечаю, как слеза медленно скатывается по щеке. Да, слёзы действительно всё решат! В этот момент остро ощущаю свою беспомощность и никчёмность. Новая жизнь? К чёрту! Уважение? К чёрту! Считаться с моим мнением? К чёрту! Отвалить от меня, когда этого прошу? К чёрту! К чёрту! К чёрту! К чёрту! Все думают, что могут помыкать мной, приказывать и вертеть, как только возможно. Это отношение свысока, презрение словно грязь на коже: ты пытаешься стряхнуть с себя, но она всё льётся и льётся сверху, покрывая твои волосы и тело. Как будто я никто и звать меня никак, что не так уж далеко от правды в этом доме. И за его пределами в виде придурка Шистада, считающего, видимо, что может играться мной и делать то, что ему хочется, стоит лишь сказать матери, что так похоже на истину. Так забавно, наверное, наблюдать со стороны, как безвольная девчонка подчиняется любым приказам. И всё из-за того, что я живу в этом чёртовом доме, который вызывает тошноту в горле. Чёртов переезд. Если бы осталась с отцом, то всё было бы в порядке. А он? Даже не может ответить на мое сообщение. Неужели так трудно набрать пару слов днём или позвонить вечером? Вот она, моя жизнь – дешёвый стеклянный шар с фальшивым снегом внутри, который встряхивают каждый раз, не дождавшись, когда всё уляжется.
Слезы безвольно текут по щекам; ничего не могу с ними поделать. Медленно иду в свою комнату, споткнувшись о лежащего на пороге Тоффи, ругаюсь на него, отчего пес, поджав хвост, идёт на свое место, отведенное в углу комнаты. Приседаю на кровати, пытаясь стереть солёную жидкость с лица, громко всхлипываю, не имея сил бороться с собой. И опять эта усталость, тяжесть – всё накрывает с головой, выливаясь в новый поток слёз, а я лишь надеюсь, что от этого действительно станет легче.
========== Глава 3 ==========
Утро субботы состоит из солнечного света, проникающего сквозь окно, мягких тёплых простыней, в которых запутались ноги, и вибрации телефона где-то на столе.
Открываю один глаз, перевернувшись на другой бок, чтобы солнце не слепило глаза. Периферийным зрением замечаю, что Тоффи спокойно лежит на своём месте.
Рукой пытаюсь дотянуться до мобильника, но выглядит это, наверное, довольно комично, учитывая, что даже сидя этого никогда не удавалось сделать. Приходится быстро вскочить, чтобы не пропустить звонок, отчего темнеет в глазах, но на ощупь пытаюсь найти гладкий экран, подобно слепому водя по столу. Хватаю телефон, нажимаю на кнопку, но он перестает вибрировать – не успела. Тру глаза, справляясь с головокружением, и жму на повторный вызов.
Через два гудка Эмили отвечает:
– Я тебя разбудила? Извини, – шепчет девушка.
– Нет, просто телефон далеко лежал, – отмахиваюсь, не желая её расстраивать, усаживаюсь на стол, почесав лодыжку, и перехожу к делу, – так что насчет завтрака?
– Да, я поэтому и звонила, – заверяет девушка, явно повеселев оттого, что не причинила неудобств, – хочешь я зайду за тобой?
– Было бы классно, – отвечаю я и , улыбнувшись, смотрю время на экране телефона, прикидывая, как долго буду собираться, – тогда в половине десятого нормально будет?
Эмили соглашается и кладёт трубку.
Оставляю телефон, спрыгнув со стола, хватаю халат, накидывая на плечи, собираю волосы, чтобы они не мешались, пока буду умываться и чистить зубы. Наверное, дома уже никого нет, что играет мне на руку и поднимает настроение.
Пока поднимаюсь, улавливаю какие-то звуки на первом этаже и напрягаюсь, ведь мама сказала, что они уезжают в семь утра, а время почти девять. Хмурю брови, как можно тише двигаясь на лестнице, медленно пробираясь наверх. Слышу, как Тоффи поднялся со своего места и, шкрябая ногтями по полу, поднимается ко мне. Я оборачиваюсь к нему, цыкнув, отчего пёс поджимает уши и смотрит в ответ. Продолжаю свой путь, стараясь оставаться незамеченной, но разве это возможно, если Тоффи, громко гавкнув, несётся мимо меня, видимо, осознав, что в доме кто-то чужой. Я ударяю себя по лбу, скорчив гримасу, и бегу за ним на кухню.
– Думаю, ему стоит привыкнуть ко мне, – замечает парень, опустившись на одно колено, чтобы погладить Тоффи, который поддается, лизнув ему руку.
Предатель!
– Думаю, тебе не стоит врываться в чужой дом с утра пораньше, – опёршись о стену, парирую я, разглядывая парня снизу вверх.
Рядом с Шистадом лежат несколько коробок, который он, очевидно, куда-то нёс перед тем, как собака напала на него с лаем.
Кивнув на коробки, интересуюсь:
– Не мог подождать хотя бы до полудня, когда я проснусь?
– Меня это не волнует, – отвечает Шистад, пожимая плечами, при этом парень пытается ухватить все коробки разом, соорудив из них пирамиду, что ему и удается, хотя самая верхняя коробка так и норовит упасть.
– Может поможешь?
– Конечно, – копируя его невозмутимый тон, киваю я, коварно улыбнувшись.
Отхожу от стены, рукой тянусь к верхней коробке, слегка подтолкнув её, отчего вся конструкция рушится и вещи разлетаются по паркету.
– Обращайся.
Как можно быстрее покидаю кухню, откровенно удирая от парня, который кидает мне в спину злобный взгляд, и, перешагнув какую-то тетрадь, убегаю в сторону ванной.
Чищу зубы и умываю лицо, не решаясь залезть в душ: есть вероятность, что парень захочет отомстить за мою маленькую шалость. К счастью, этого не происходит, пока я занимаю ванную комнату.
Запахнув халат, выхожу в коридор, оглядываясь. Дверь напротив оказывается приоткрыта, поэтому заглядываю в щелку, желая узнать, чем там занимается Шистад.
– Это же комната для гостей, – шепчу, нахмурив брови, и рассматриваю изменившуюся обстановку внутри.
– Ну теперь не будет комнаты для гостей, им придется ютиться в другом месте, – также шёпотом говорит Шистад, склонившись над моим ухом, отчего по телу пробегают мурашки.
Я отпрыгиваю в сторону, раздражённо и немного смущенно воззрившись на парня, закатываю глаза, будто эта ситуация не кажется неловкой, и удаляюсь в свою комнату.
Переодевшись и накрасившись, сверяюсь со временем. Думаю о том, успею ли заварить “Апельсиновый рай”, чтобы после завтрака с Эмили, выпить. Пока размышляю на кухне, рассматривая жестяную коробку с чаем, дверной звонок раздается на весь дом.
Но прежде чем успеваю подойти, слышу где-то из коридора:
– Я открою.
– Не вздумай, – бросаю коробку, поспешив за парнем, но не успеваю, услышав дверной щелчок.
– Слушай, Ева, эта машина… – начинает Эмили, оглядываясь через плечо на калитку, из-за которой явно не видно автомобиля, но и без этого понятно, о чём она говорит.
Но девушка тут же осекается, вернув взгляд на открывшего.
– Моя, – заканчивает Шистад, обернувшись на меня и криво ухмыльнувшись, – привет.
– Господи, – возведя глаза к небу, стону я, отпихивая парня от двери, – уйди, а.
Шистад пожимает плечами, задев меня локтем, и подмигивает Эмили, заставив ту покраснеть до кончиков волос.
– Извини! Заходи внутрь, – прикусив губу, оглядываюсь на коридор, в котором исчез парень, и пропускаю подругу в дом, прикрыв дверь.
– Это что, Кристофер Шистад? – шепчет Эмили, выпучив глаза на меня.
Поэтому отворачиваюсь, натягивая свой кардиган поверх бледно-розовой водолазки, шнурую кеды, старательно игнорируя вопрос.
– Вы что…?
– О, боже, нет, – застонав, отзываюсь я, поднимаясь с корточек. – Забудь, ладно? Потом расскажу, – хватаю девушку под руку, спеша покинуть дом.
– Пока, – слышу крик Шистада, вновь почувствовав лёгкое раздражение, и закатываю глаза.
Что за идиот?
***
Любимое кафе Эмили олицетворяет её внутренний мир : круглые столики, покрытые розоватыми скатертями, цветы в вазах, запах ванили и мягкая музыка на фоне – здание идеально соответствует вкусам Флоренси.
Мы заказываем по кружке какао и свежие булочки с шоколадом и занимаем один из столиков с видом на шумный город.
– Так, что насчёт Кристофера? – аккуратно интересуется Эмили, заправив одну из коротких кудрявых прядей, которые сегодня свободно обрамляют лицо, делая девушку ещё миловиднее.
– Мм, – протягиваю я, прикусив губу, – я расскажу тебе, только пообещай, что никто не узнает об этом сумасшествии.
Эмили смущённо краснеет и кивает в ответ, отчего я дружелюбно улыбаюсь ей, усмехнувшись, и на минуту задумываюсь, с чего начать рассказывать. Но прежде чем успеваю открыть рот, перед нами материализуется фигура, подняв глаза на которую, мы с Эмили обе смущаемся.
– Мистер Бодвар, – улыбаясь, здороваюсь я, рассматривая лицо преподавателя.
Чёрные волосы в лёгком беспорядке и красиво гармонируют с серыми глазами, по-доброму смотрящими на нас, дружелюбная улыбка трогает розовые губы Бодвара.
– Юные леди, – он кивает нам.
Я замечаю стакан с кофе в его руке, затем разглядываю рубашку белого цвета и чёрное кашемировое пальто, поверх которого накинут полосатый шарф в том же стиле.
– Не слишком ли рано для тех, кто мог бы хорошенько выспаться в субботу? – интересуется Бодвар, вновь улыбнувшись нам своей очаровательной улыбкой.
– Мы здесь по той же причине, что и вы, – кивнув на кружки с какао, отвечаю я, тут же пожалев, что не заказала хотя бы чай, – завтрак.
Эмили смущённо молчит, уставившись под стол, на свои ботинки. Я толкаю её ногой, заставив поднять удивлённый взгляд на меня, и глазами призываю её поддержать беседу.
– Тогда не буду вам мешать, – улыбнувшись в очередной раз, отзывается Бодвар, указав на свой кофе, но Эмили, неожиданно для всех, предлагает, тут же густо покраснев:
– Можете позавтракать с нами.
Я удивлённо смотрю на неё, как и учитель, который явно не ожидал такого предложения от столь робкой ученицы.
Он качает головой, желая отказаться, но тут же подхватываю тему Эмили, уговаривая:
– Нам бы очень хотелось послушать об истории завтрака, – убеждаю, улыбнувшись мужчине, хотя и понимаю, что это откровенная наглость.
Отодвигаюсь ближе к окну, предоставляя место для Бодвара, который оглядывает полупустое кафе, раздумывая пару секунд, а затем растягивает губы в улыбке и садится рядом.
– Так, что же думали наши предки о завтраке? – тут же спрашиваю я, пытаясь помешать тишине за столом.
– Римляне считали, что необходимо есть всего один раз в день, поэтому завтрак не был необходимым ритуалом, – тут же сообщает Бодвар, сделав глоток из своего стакана.
– Ева, а откуда ты к нам переехала? – поменяв тему, спрашивает мужчина, обратив своё внимание на меня.
Эмили делает несколько поспешных глотков какао, очевидно, чтобы поддерживать молчание.
– Последние три месяца мы с отцом были в Германии, но перед этим четыре года жили в Стокгольме. Мне нравится изучать новую культуру. Например, прибывая в Осло эту неделю я убедилась, что парни здесь довольно нахальны, девушки невероятно дружелюбны, – подмигнув Эмили, уверяю я, – а преподаватели милы, – подняв взгляд на Бодвара, замечаю я.
В ответ он смеётся, сделав ещё пару глотков из стакана.
– Что ж, звучит правдоподобно, – соглашается учитель. – Хотя с погодными условиями ты прогадала, – указав на кардиган, замечает он.
Бодвар переводит взгляд на Эмили, которая тут же прячет глаза и продолжает опустошать свой стакан с какао слишком быстро, отчего мне думается, что она может обжечь язык.
– Эмили, как поживает твой брат?
– Все хорошо, спасибо, – поспешно отзывается Флоренси, подняв взгляд из-под опущенных ресниц.
Кудрявая прядь волос падает на лицо, и девушка тут же откидывает её назад, поставив кружку на стол.
– Ему нелегко после аварии, нога все еще болит, гипс должны снять только на следующей неделе.
– Авария? – приподняв брови, спрашиваю я, не акцентируя внимание на то, что вообще не знала о брате.
– Да, Элиота, моего брата, недавно сбила машина. У него было несколько переломов, но сейчас всё намного лучше, – заверяет она, глядя на меня виноватым взглядом, высказывая сожаление о том, что не успела сама рассказать о брате.
– Что ж, девушки, – поднимаясь, говорит Бодвар, глядя на нас, – думаю, мне уже пора. Спасибо за завтрак. Увидимся на уроке.
Он дружелюбно улыбается нам и, отряхнув пальто, бодрой походкой направляется к выходу, вновь обернувшись у двери.
– Класс, мы только что завтракали с самым сексуальным учителем, – откинувшись на спинку диванчика, заявляю я, глубоко выдохнув при этом, а после делаю глоток из кружки, с сожалением осознавая, что моё какао уже остыло и на вкус похоже на холодную воду с молоком.
– Боже, не говори так, – смущённо выпаливает Эмили, уставившись на меня.
Лицо её всё такого же красного оттенка, как и последние пятнадцать минут, что Бодвар провёл за этим столиком.
– Почему? Ты сама пригласила его, – напоминаю я, задорно улыбнувшись девушке, которая качает головой, стыдясь своего поступка. – Да ладно, всё отлично, – заверяю я, переводя взгляд на экран своего телефона. – Похоже, наш завтрак немного затянулся, время уже одиннадцать, мне нужно домой.
В пару глотков опустошаю кружку с остывшим напитком, спрятав булочку с шоколадом в бумажный пакетик, чтобы спокойно донести до дома, и поднимаюсь с места, поправ кардиган. Эмили поступает так же, накинув на плечо сумку с длинным ремешком и отряхнув пальто от хлебных крошек.
Вместе выходим из кафе, направляясь в сторону моего дома, потому что с ориентированием у меня неполадки, и я заранее попросила Эмили проводить меня. Кроме того, мы провели ничтожно малое количество времени вдвоём, совершенно ничего не узнав друг о друге, а ведь я рассчитываю подружиться с ней.
– Значит брат? – переходя дорогу, напоминаю я. – И какой он?
– Слишком неугомонный, – улыбнувшись, заверяет девушка, – раз уж попал под машину.
– Ага, наверное, невероятно самодовольный, как и все парни в Осло, – замечаю я, на минуту вспомнив о том, кто и что ожидает меня по возвращению домой.
– Это точно, – рассмеявшись, соглашается Эмили.
Не заметив, как пролетело время, мы уже оказываемся возле моей калитки, где стоит припаркованный автомобиль, напомнивший девушке о Шистаде. Я заверяю ее, что расскажу позже, поэтому Эмили кивает, прощаясь.
– Тогда до понедельника? – киваю в ответ, остановившись у входа во двор, и машу подруге рукой, которая улыбается в ответ и поворачивает за угол, оставив меня одну.
Смотрю на машину Шистада, закатив при этом глаза, и пинаю её заднее колесо, ожидая услышать сигнализацию, но ничего не происходит, поэтому разочарованно отворачиваюсь от автомобиля и в приподнятом настроение от прошедшей прогулки следую домой.
***
Сижу на кухне, помешивая отвар из “Апельсинового рая”, который приобретает более тёмный оттенок. Запах разносится на всю комнату, ноутбук тихо жужжит, воспроизводя фильм, который как раз подходит к своей кульминации.
Делаю пару глотков, ощутив апельсиновый вкус на языке, и машинально проверяю телефон на наличие сообщений или звонков, но последнее оповещение приходило около получаса назад, когда написала Эмили.
Тяжело вздыхаю, почувствовав отчаяние где-то под ребрами. Скорее всего, отец просто занят, раз не может ответить. После того, как мы уехали в Германию, с работой всё стало более напряжённо – папа всё чаще казался усталым, рано уходил спать, но, когда я уезжала, он обещал поддерживать связь. Что ж, винить его в чрезмерной занятости глупо и неправильно.
Оставляю негативные мысли, уткнувшись в экран ноутбука и попытавшись сконцентрироваться на фильме, но сегодня это оказывается совершенно невозможно: входная дверь закрывается с громким хлопком.
Вскакиваю со своего места, нахмурив брови, и быстро иду в коридор, желая узнать, что происходит, хотя в голове уже возник образ Шистада, который явился домой. И мой мозг меня не обманывает: на пороге стоит парень, расшнуровывающий ботинки. Увидев меня, Шистад криво усмехается и выпрямляется в положении сидя, оставив шнурки свободно болтаться на закиданной на колено ноге.
– Классно выглядишь, – указывает на мои пижамные штаны, в которые я переоделась, чтобы чувствовать себя комфортно, и серую майку, с красующимся пятном от чая на груди, пролитым мной несколькими минутами ранее от невнимательности.
– Довольно сексуально, – соглашается с собой он, посмотрев мне в глаза.
Я закатываю глаза от пошлого комментария и скрещиваю руки на груди, мельком бросив взгляд на Шистада.
– Не могу сказать о тебе того же, – заверяю его, тихо фыркнув.
Он в ответ качает головой, слабо оскалившись, и тянет свой ботинок, откидывая его к стене.
– Убери, – требовательно говорю я, кивнув на разбросанную обувь, но в ответ придурок лишь пожимает плечами, кинув на меня раздражённый взгляд.
– Сама убери, я гость в доме.
– Чего? – восклицаю я, пустив смешок. – Если ты занял гостевую комнату, это не означает, что ты гость. Ты теперь здесь живёшь.
– Ладно, ладно, только прекрати так злобно смотреть, – сдаётся парень, пнув ботинки, которые отлетают в сторону.
Передергиваю плечами и ухожу на кухню, боком зацепив парня.
– Грр, какая злая.
***
– Что у нас на ужин? – интересуется Шистад, мягко захлопнув крышку моего ноутбука и воззрившись на меня.
Отвечаю на его взгляд, согнув брови, и наклоняю голову, высказывая своё непонимание:
– Что? Откуда мне знать, что у тебя на ужин? – отвечаю я, откинувшись чуть назад, подальше от лица парня.
– Ну, ты же приготовила что-то, – непонятно куда указав рукой, намекает он, при этом улыбнувшись, отчего я больше раздражаюсь.
– Приготовила, – подтверждаю я, – себе!
– Что в этом такого? – интересуется Шистад, скрестив руки на груди и явно забавляясь моей реакцией. – Я тебе поражаюсь, почему простая просьба кажется тебе неземным бедствием? Будь проще, малышка.
– Может тебе быть проще и приготовить что-нибудь самому? Как тебе такой вариант, малыш? – скрипнув зубами, выпаливаю я, сама не понимая, откуда берётся такая бурная реакция.
Просто эта нахальная самоуверенность наряду со сложившей ситуацией, мамиными указами и молчанием отца заставляет меня дергаться. Так всегда, когда в течение нескольких дней чувствую эмоциональное напряжение, выпустить которое нет возможности. И обычно всё это выливается в таких простых недоразумениях, как сейчас. Но даже все обстоятельства не делают такого заявления менее наглым.
– Не знал, что ты такая истеричка, – будто говоря сам с собой, замечает Шистад, с интересом взглянув на меня. – Я просто попросил ужин, а ты кричишь так, будто я предложил трахнуться на этом столе.
Ухмыльнувшись, он поднимает руки, показывая, что сдаётся, но явно насмехается надо мной, рассматривая с ног до головы.
– Боже, – стону я, – ну почему ты такой?
– Живу – не жалуюсь. Знаешь, если бы ты меньше психовала, то была вполне ничего себе, но такое отвратное поведение затмевает милое личико. Е-е-ва, я понимаю, что для тебя это немного слишком, но я же не виноват, что твоя мама не имеет чувства такта и построила свою жизнь без тебя, ладно? Не нужно выливать гребанную злость на меня, – теперь похоже Шистад тоже разозлился моему выпаду, но его тон остается холоднокровным.
– Я надеюсь, что ты прекратишь вести себя как психованная сука и наконец сделаешь что-нибудь поесть, – и помолчав пару секунд, добавляет, – пожалуйста.
– Ты только что назвал меня психованной сукой? – вкрадчиво интересуюсь я, слегка опешив от такого монолога.
