Текст книги "Я, мой фамильяр и жизнь в Нью-Йорке (СИ)"

Автор книги: Мрамория

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 50 страниц)

– Твой отпуск окончен, Стрэндж, пора возвращаться в НьюЙорк! – фамильяр дернула его за руку, и брюнет тут же вырвал ее из оков захвата.

– Я сам решу, когда мне возвращаться, знаешь ли.

– Ты не понимаешь! – девушка подскочила спереди, упершись руками в его грудь, – НьюЙорк в опасности! Мир в опасности!

Стивен нахмурился и чуть язвительно улыбнулся:

– Если террористы, то вы можете обойтись и без меня.

– Да не террористы, а Эверетт! – она всплеснула руками.

– Не говори ерунды, Эверетт не может быть опасен для целого мира, – брюнет улыбнулся и обошел ее стороной, – Он ведь фамильяр, как и ты. Сомневаюсь, что моя лапушка способна разнести мир в клочья. Это просто очередной трюк Щ.И.Т., чтобы я вернулся.

Чародей подхватил полотенце и вытер волосы, тихо посвистывая. Романофф, сжав кулаки, больше не могла молчать. Они и так слишком долго это скрывали ото всех; весь ее народ хранил эту тайну.

– Он не фамильяр и никогда им не был! – пронзительно закричала женщина, вскидывая ногой песок от безвыходной злости, – А пока ты тут прохлаждаешься он будет забирать жизни, Стрэндж!

Стивен медленно, почти деревянно повернулся, сглотнув:

– Что значит «он не фамильяр и никогда им не был»?

– Он Бог! – она вздохнула, – Упуаут, Чур, Жеводанский зверь…

– Стоп, стоп, стоп! – маг подскочил, хватая ее за плечи, – То есть как это? Быть такого не может… это все разные существа, последний так и вовсе существовал в истории Фанции, а Упуаут в древнем Египте.

– Бог войны и бог границ, я знаю, – она вздохнула, – Он стал опасен в XVIII веке, и мы его спрятали.

– Ему… – Стивен попытался прикинуть, – 8000 лет, хочешь сказать?

– 8100, если быть более точным, – Романофф закачала головой.

– 8100 лет? – он приподнял брови, – Ну… он хорошо сохранился для своего возраста.

– Не язви, Стрэндж! Сейчас не время для этого! – женщина отмахнулась, – Ты хоть представляешь, насколько сильным может быть разгневанный бог войны?

Стивен попытался представить и закачал головой:

– Нет, не представляю. Боги войны никогда не жили в моем храме. Хотя, Кали та еще озорница.

– Стивен, – она сглотнула, – Умоляю, будь серьезным.

– Я должен знать все с самого начала.

– У нас нет на это времени!

– У нас есть время всего мира. Начинай. – мужчина присел и подложил руки под подбородок, предлагая соседний шезлонг девушке.

– Хорошо… – она вздохнула и села, нервно облизнув губы, – Давным, давно, когда наш народ был куда больше, чем сейчас, наши соплеменники из Франции столкнулись с проблемой…

Девушка прикрыла глаза и вспоминала лишь с рассказов Ма. В холодный летний день люди нашли очередное растерзанное тело. Животное убило еще одного человека, и в Жеводане подняли охоту. Люди использовали все силы, чтобы истребить волка, что убивал людей. Существо оказалось куда хитрее и сильнее, чем они рассчитывали, и поимка ни разу не увенчалась успехом. Многие охотники просто гибли, попадая в пасть огромного волка. Люди, как всегда, умом не блистали, и вот решили сжечь все леса Жеводана, раз уж не получалось выманить зверя. Самая большая деревня фамильяров во Франции сгорела дотла вместе с ее поселенцами. Тогда ее раса подняла тревогу и стала звать на помощь любого, кто мог оказать содействие. Ма рассказывала, как переплыла океан, чтобы оказаться в Жеводане. Они объявили войну дикому и неуправляемому чужаку в волчьей шкуре.

– Она рассказывала, – Наташа сглотнула, – Что этот волк был просто огромным. Он был больше даже медведя.

Эверетт был свиреп и опасен. Он с легкостью ломал кости у тех, кто выходил на бой с ним. Обуздать гнев и бешенство зверя получилось лишь у их славной старушки – в схватке она чуть не лишилась головы. Это существо могло лишь одним касанием поднять землю на дыбы, или забрать жизнь просто щелкнув зубами. Божество отчего-то озлобилось, и потому устроило войну. Они едва сумели заковать огромного зверя в цепи, и силой перевезли его из Жеводана в Сот – это была маленькая деревушка по соседству. Маг, который отправился вместе с Ма, ее муж, сумел укротить разум этого существа и в безумном бреде оно шептало лишь одно:

– Я голод, я война, мор и смерть. Я приду и убью всякого, кто встанет на моем пути, – Наташа покачала головой.

– Это… – мужчина нахмурился, – Предзнаменование? Как в Библии?

– Бог войны, чего ты хочешь? – женщина махнула рукой, – В него перестали верить. Ты бы не спятил на его месте?

– Ну ка… поподробнее.

– Мне рассказывала Ма…

– Итак?

– Когда он был молод, ему дали имя Упуаут, – фамильяр подперла рукой лицо, – Люди поверили в него, создали образ волка, что сопровождает людей в битвах, и он сопровождал, верой и правдой. Всегда приходил на поле сечи и защищал людей, что верили в него. Потом, когда бои заканчивались, он провожал умерших в дальние земли, на тот свет, иначе говоря, в паях с Анубисом. Постепенно вера в него таяла, поскольку войн не было. Упуаут ушел в историю, а перевозкой мертвых душ занялся исключительно Анубис. Наш добрый друг это стерпел и ушел, поэтому, когда Рим напал на Египет, ты знаешь, что случилось.

– Он пал, – чародей кивнул головой.

– Упуаут, преданный людским племенем, переметнулся сначала к грекам, а потом к римлянам и имя ему было…

– Марс, – Стивен сжал виски, – или Арес. Он обращался волком. Арес сопровождал Александра Македонского.

– Верно, – девушка вздохнула, – Марс, наделенный копьем и щитом, не знал пощады, как и его народ, и вот, когда Рим развратился и ослаб, нашему Богу вновь перестали поклоняться, потому что римская империя была самой могущественной. Угадай, что произошло?

– Рим пал, – Стрэндж судорожно выдохнул, – Погряз в разврате и ослаб. Вел теплую и сытую жизнь.

– И тогда он нашел другой народ, где нужна была его бушующая мощь.

– Монголы.

– Теперь его звали Сульде, и когда монголы пожаловали на Русь, захватили ее и присвоили себе, долго и затяжно мучая ее своими набегами, Сульде был счастлив, безмерно счастлив. Война – его конек. Однако люди не могут вечно воевать, верно?

– Монголов прогнали, – мужчина усмехнулся, – Воцарился мир во всем мире. И что же тогда?

– Славяне народ мирный и тихий. У них всегда найдется место для заблудшей души. Сульде стал Чуром, – она мягко улыбнулась, – Наш Эверетт смягчился и подобрел, стареть видимо начал. Ему нравились дети, и то, что славяне жгли для него костры, как и мы, ирландцы. Он долгое, очень долгое время распределял границы между людьми и защищал их, не воюя при этом… однако языческая вера всегда слабеет. Даже будучи богом мира, его сместили. Его идолы сломали, и на землях воцарилось христианство. Чур взбесился и обратился Жеводанским зверем. Отправная точка нашей истории. Круг замкнулся.

– Когда там Наполеон развязал войну?

– Быстро схватываешь, – девушка потерла затылок, – В 1766 году муж Ма сумел заковать его в цепи, подобные тем, что сдерживают Фенрира. Волк принял человеческий облик, и за это время он успел нанести на его тело сдерживающий контракт.

– Что? – Стивен выдохнул, – В смысле?

– Да, Стрэндж, мы заставили его думать, будто он фамильяр.

– Вы заперли его в собственном теле, – он судорожно вздохнул, – Вы не имели на это права!

– Он сказал то же самое, и сожрал мужа Ма, – девушка вздохнула, – Растерзал его на куски.

Чародей потер лоб рукой:

– Дальше.

– Ее муж сумел запечатать все воспоминания бога о себе из прошлого, все до единого. Эверетт стал Эвереттом, он считал себя фамильяром; был уверен, что обязан встретить мага… пока на улице не наступил 1800 год.

– Так… – мужчина прикинул, – В 1800 году он встретил «человека из прошлого», имени которого он не помнит. Верно?

– Да, – она кивнула, – Этот мужчина постоянно просил его участвовать в мелких разборках, что творились в Ирландии, пока в 1807 году на Англию не напал Наполеон, и на нас заодно. Зверь почуял запах крови, у него сорвало башню. Этот целитель смог угомонить его спустя семь лет их совместной жизни.

– Он же говорил, что они прожили двадцать пять лет.

– Так оно и было, – девушка пожала плечами, – Они бы прожили и больше, вот только когда солдаты пожаловали в нашу страну, и Эверетт перебил их всех до единого, целую армию, этому человеку пришлось отдать все свои силы, чтобы угомонить зверя. Когда они встретились магу было всего сорок два года. Для вас умереть в шестьдесят семь – означает умереть молодым. Сколько в среднем вы живете?

– Ну, сто пятьдесят это средний возраст… – он запнулся, – Во сколько встретил?

– Сорок два года, и звали его Стефан, – фамильяр перехватила чужие руки, – Это был ты. Это всегда был только ты.

Стрэндж дернулся и отскочил. Он нервно улыбнулся, прикрыв глаза. Всякий раз во снах он видел себя бредущим по снегам, а позади выли волки. Чародей мотнул головой:

– Нет. Это бред. Бред.

– Тогда чародей потратил все свои жизненные силы, и ему осталось лишь совсем чуть-чуть. Почему Смерть знает тебя в лицо? Почему тебе все время хочется покоя?

– Нет… вот это уже бред.

– Откуда у тебя, в таком случае, дар от нее? – девушка наступала, – Ты помнишь, как прошел испытание своего учителя? Смерть лишь улыбнулась, тебе даже ничего не пришлось делать, чтобы стать почти бессмертным.*

– Нет.

– Нестареющим, неуязвимым к болезням. Твою жизнь может забрать лишь обычная пуля или клинок. Твое тело даже магией не убьешь.

– Прошлая жизнь? Эверетт бог? – он усмехнулся, – Ты хочешь, чтобы я проглотил это за две минуты? Ничего себе. А как же Гитлер?

– С 1938 года по 1945 он спал, а мы защищали его усыпальницу. Он проснулся, продолжая думать, что все это время бодрствовал.

– Вы сделали из него свою игрушку, – Стрэндж закачал головой, – Вы просто сломали его.

– Стивен.

– Вы лишили его воли, свободы и веры, – маг облизнул губы, – Он стал покорным, и сейчас мстит за это. Что ты просишь меня сделать?

– Спаси нас. Ты единственный, кого он послушает, Стрэндж. Люди дерутся на улицах, убивают друг друга. Твои люди.

– Ты просишь меня убить его?

Романофф сглотнула. Она чуть прикусила губы и кивнула:

– Если так будет лучше.

– Так не будет лучше, Наташа! – рявкнул чародей, – Вы пленили его, заковали в цепи, заставили верить, что он раб, и он поверил! Вы дали ему неисполнимую мечту, чтобы он был смирным! Люди сами его создали! Дали ему власть вести войну, нуждались в нем, и просили его о помощи, а теперь ты просишь меня убить Бога!

– Я…

– Я не буду выбирать! – он злобно оскалился, – Я не буду убивать его! Хватит! Я не палач!

– Ты убивал, – девушка сложила руки в молитвенном жесте, – Ты карал тех, кто убивал людей. Эверетт стравливает людей, и заставляет их убивать друг друга, так возьми свой чертов топор и неси возмездие.

– Нет, – он отряхнулся, – Я не стану этого делать.

Мужчина пошел вдоль пляжа, двигаясь к своей гостинице.

– Люди умирают на улицах Нью-Йорка пока ты медлишь. Он собственными руками уничтожает их, и ты должен выбрать: или люди, или Эверетт!

Чародей ничего не ответил. Он продолжил идти, полностью игнорируя ее.

– Стивен! Стивен Стрэндж! Я прошу тебя спасти нас!

Мужчина остановился и чуть повернулся. Он с горечью улыбался, доставая из брюк двойное кольцо, и очень нехотя одел его на пальцы, тихо хрипя:

– Хорошо, я сделаю это.

Она ответила таким же болезненным взглядом и на глазах девушки проступили слезы. Наташа слегка кивнула.

***

Марс чуть усмехнулся, ощущая внутреннее ликование. Люди, которых он любил, как своих детей; люди, что создали его, предавали его, а потом и пленили, сейчас убивали друг друга, пытаясь изничтожить. Это их природа, их нутро. Они всегда хотели этого на самом деле до судорог – выпустить кому-нибудь кишки и умыться в чужой крови. Сколько бы столетий не прошло, люди всегда будут такими. Арес стукнул копьем об асфальт, и земля разошлась в разные стороны, а в небе загрохотали молнии. Они пронзали все своим огнем, охватывая каждый уголок Нью-Йорка, и бог решил, что люди – все те, кого он любил; все, кого он благоговейно защищал, сейчас падут от его руки. На земле разверзся ад. Всюду стояли крики и вопли, кровь так и лилась по земле, окрашивая багровым цветом каждый уголок этой прогнившей насквозь планеты. Локи чуть улыбнулся, стоя с ним рядом.

– Ты великолепен, Марс, – он хохотнул, – Какая сила, какая мощь! Мы убьем их всех.

– Да, – оскалился мужчина, снова стукнув копьем о землю.

Стивен в ужасе осмотрелся по сторонам. Он открыл рот и содрогнулся от увиденного. Это был Апокалипсис в чистом виде, и главный всадник этого ужаса был где-то здесь. Тот, кто карал и убивал. Эверетта переполняла горечь и злоба и бог хотел мести. Жестокой, злой мести. Стрэндж судорожно наморщил лоб, ощущая в руке топор и болезненно выдохнул. Он должен был забрать жизнь самого дорогого ему существа. Так вот зачем вселенная так щедро одаривала его. Чтобы замолить свои грехи перед Стивеном, и в очередной раз нести его руками возмездие во имя Земли и людей, живущих на ней. Среди криков и стонов чародей услышал тихий топот копыт. Мужчина повернулся и посмотрел на цилиня. Божество решило поучаствовать в грядущем суде, и сейчас огромный и древний как мир зверь со струящейся гривой осторожно преклонил одно колено и чуть склонил голову, увенчанную рогом.

– Ты хочешь мне помочь, да? – он болезненно улыбнулся, подходя ближе и быстро забрался на чешуйчатую спину, – Тогда, пожалуйста, отвези меня к Эверетту.

Древний зверь коротко кивнул, поднимаясь на ноги, и тряхнув головой, рванул вперед, перепрыгивая через машины. Люди вслед за его бегом приходили в себя, а от осознания, что натворили, приходили в ужас и судорожно опускались на колени, рассматривая тех, кого убили собственными руками. Стивен болезненно поджал губы, и вцепившись одной рукой в чужую гриву, пригибался поближе к спине животного. С каждым прыжком цилиня он все сильнее ощущал влияние и мощь разгневанного бога. Его сила буквально толчками сходила по сторонам. Эверетт повернулся на звук копыт и приподнял бровь, силясь понять, кто же это спешит к нему навстречу. Божество пренебрежительно и легко выставило копье вперед. Цилинь остановился неподалеку, и чародей спрыгнул на асфальт, сжимая рукой черенок топора.

– Эверетт, умоляю, остановись! – крикнул мужчина, – Прошу тебя, заклинаю!

– Эверетт? – Марс приподнял бровь и задумался, – Почему мне кажется, что я знаю это имя?

– Это имя тебе дали фамильяры, Арес, – с язвительной усмешкой сказал Локи, наблюдая за их диалогом.

Бог войны тут же оскалился и обернулся волком. Эта громадина подняла шерсть на загривке и облизнула десны, грозно рыча.

– Эверетт, – нервно выдохнул чародей, – Пожалуйста, не надо.

Животное, прищелкнув зубами, медленно пошло на встречу. С его пасти капала слюна, волк непрерывно морщил нос и сейчас готовился к прыжку. Стивен услышал звон своего оружия. Мир жаждал суда. Мир хотел, чтобы Стрэндж забрал его жизнь, и возложил эту задачу именно на его плечи. Голова Эверетта. Голова его дорогого, его любимого Эверетта. Чародей судорожно задышал; топор в его руке заходил ходуном, он приподнял голову и закрыл глаза.

– Убей меня, – тихо шепнул мужчина, – Убей меня, Эверетт, потому что я не могу.

Волк приподнял уши и шире открыл глаза. На его морде проступило удивление. Почему этот человек не хочет убивать его? Почему его глаза и запах так хорошо знакомы ему? Почему?

Великий Жеводанский зверь подошел ближе и чуть опустил голову, втягивая запах носом. В его голове туманом воспоминаний всплыли костры; как когда-то его возлюбленные дети прыгали вокруг пламени и подкидывали душистые травы. Как они смеялись, смотря на него. Его любимые дети. Сердце внезапно обожгло нежным теплом. Этот человек, что сейчас поднимал голову, оголяя горло. Отчего он уверен, что он знает его? Почему ему казалось, что он важен?

Волк коротко моргнул, приоткрыв пасть, и новые воспоминания накатили на него. Самый добрый, самый нежный человек, который верил в него; тот, что никогда и словом не обмолвился, будто он чем-то уступает ему, даже когда он был рабом. Его самый преданный, самый любимый человек. Бог прижал уши к голове и тихо заскулил, преклоняя передние лапы. Марс упал на колени, прижимаясь лицом к чужому животу, тихо и судорожно выдавил:

– Я помню тебя, – он болезненно взвыл, – Я помню тебя, Стивен Стрэндж.

Чародей выронил топор из рук и посмотрел на Росса, а потом и на людей, что смотрели на них, на цилиня, и громко сказал:

– Я не палач и не буду убивать его! – маг показал рукой на небо, – Ты слышишь меня, тварь? Я не буду убивать его! Посмотри! Посмотри на него! Мы, люди его создали! Мы пленили его и, если он захочет изничтожить весь этот чертов свет, я не буду ему мешать. В конечном счете, это только наша вина! – он посмотрел на людей, – Посмотрите на себя!

Граждане испуганно осмотрели себя и свои залитые кровью руки.

– Посмотрите! Вы сами это творите с собой! Мы убиваем, не задумываясь, потому что это часть нашей природы. Мы создали бога, который будет помогать нам убивать, а потом предали его! Предавали множество раз! Мы пленили его, когда он любил нас! Мы чудовища, и его месть заслужена! Вы убили всех своих близких, родных и друзей, потому что это Ваша природа, и не смейте, слышите, никогда больше не смейте вешать на него свои грехи. Я не хочу больше убивать! Умоляю, – он судорожно вздохнул, – Сделайте и Вы такой выбор. Марс принес Вам боль, и я несу за него полную ответственность. Поэтому я преподам Вам урок. Всем Вам. Этот урок ляжет в основу Вашей души. Вы всегда будете помнить его! – он стукнул себя в грудь, – Даже Ваши дети будут помнить эту жертву! И только посмейте разочаровать меня!

Эверетт же, как стоял на коленях, так стоять и остался. Стрэндж опустился рядом и быстро щелкнул божеству по уху. Серебряная монета тут же оказалась в его руке, и пока Эверетт не успел среагировать, чародей поставил ее на ребро у чужой груди и хлопнул рукой. Блондин судорожно вздохнул и ощущая странное тепло, лишь выдохнул:

– Нет, нет… не смей! Стивен! Не смей!

Маг мягко улыбнулся, приоткрывая глаза и схватил его руками за лицо:

– Я ведь говорил… однажды ты примешь и мою жизнь, – он нежно коснулся губами чужого лба, – Обещай, что будешь беречь себя.

– Стивен, нет, – Арес перехватил его за спину, прижимая к себе, – Умоляю, только не это!

– Позаботься о Рози и Вонге вместо меня, – чародей прижал божество к себе за затылок, ощущая, как створки его резервов открываются.

– Нет, остановись! – он истошно закричал, пытаясь силой перебороть чужую магию. – Я запрещаю тебе, Стрэндж! Я запрещаю!

– Я искуплю все твои грехи, Эверетт. Я знаю – ты того стоишь, я знаю. Если я ветер, то ты настоящий огонь. Так пылай же! Пылай ради меня! – глаза его сильно подсветились, – Самое ценное, что у меня есть, принадлежит лишь одному тебе. Не оплошай Эверетт!

– Стивен, Стивен… я умоляю тебя… я умоляю, – Росс ощутил, как по щекам его текли слезы, окрашивая щеки в красный цвет, когда человек в его руках стремительно заливался светом, – Остановись!

– До свидания Эверетт, – Стрэндж мягко улыбнулся, приподнимая уголки губ и яркая вспышка прокатилась по всей Земле, толчком разнося волну во все галактики. Его огромная сила добралась даже до других миров, где Смауг, вскинув голову, громко взревел, ощущая кончину его друга. Артур уронил чашку, и лишь почувствовал, как по щеке течет слеза от удивительной, всепоглощающей любви к этому огромному, светлому миру. Он почувствовал себя таким маленьким, таким слабым в сравнении с мощью целой вселенной и болезненно взвыл, сам не зная почему переполняясь восторгом и ужасом его короткой, ужасающе короткой жизни.

Ветер миров коснулся всех, заставив ощутить этот непередаваемый трепет. Существа разных планет невольно привставали со своих мест, чувствуя нечто потрясающее. Им хотелось плакать и хотелось смеяться. Все казалось совершенно иным. Слишком чистым и прекрасным, слишком красивым, отчего волей-неволей начнешь рыдать от счастья. Это наложило отпечаток на каждого в целой вселенной, в целой галактике. Тот, кто отдал им все, что имел, ради мира, который заслуживал каждый из них, и каждый плакал, ощущая эту потрясающую, самую восхитительную любовь.

Эверетт сорвался на крик, прижимаясь лицом к чужой груди, Марс ощущал, как его сердце наполняется этой ужасающей по силе благодатью, как она врастала в его нутро, как канат. Сила, способная не просто придать сил или доблести. Эта сила была способна поставить на колени миллионы, миллиарды и заставить рыдать от счастья, что у них есть возможность жить. Это было то, что показал Стивену его учитель; это было тем, что он чувствовал рядом с Эвереттом; и это было то, зачем он жил. Любовь к жизни, ко всем ее печалям и невзгодам, к ее радостям и шалостям, но это было самое ценное, что имел каждый из них. Это жизнь.

Рози, заливаясь слезами, осела на пол. Она болезненно кричала, и не знала, почему это странное чувство так обжигающе сильно коснулось ее сердца. Донна же, выронив лопату, задохнулась и сжала рукой рубашку. Что это? Отчего она плачет? Почему кричит? Боги в Санкторуме, бросив свое оружие, с ужасом оглядели друг друга. Кали закрыла рукой рот и посмотрела на безутешного Вонга, упавшего на пол. Он всхлипывал, закрывая глаза и только бормотал:

– Мой мастер… мой мастер.

Убитые родные открывали глаза, осматривая себя и не веря, что живы. Они задыхались от счастья, смеясь и ужасаясь, что пережили все это; что был человек, который одарил их так щедро. Росс кричал навзрыд, ощущая, что подарок, который дал ему Стивен, был слишком щедрым для него. Стивен отдал ему все, что у него самого было. Стрэндж навсегда очистил его имя и забрал ту боль, что он носил с собой восемь тысяч лет. Он заставил его переродиться, и больше Эверетт не сможет никогда быть прежним, именно благодаря Стивену, и то, что монета так обжигала его сердце своим теплом, было свидетельством тому, что чародей любил его так же сильно, как и собственную жизнь. Она всегда будет напоминать ему об этом. Каждый божий день.

Комментарий к Возвращение в НьюЙорк

Примечание беты: *спряталась за щитом капитана Америки от рыдающих комментов* >-< Крепитесь, родные :’с Мы с вами в трауре(

Alan Menken & Stephen Schwartz – Farewell (в этот раз она правда важна здесь)

* – Стрэндж по комиксам проходил испытание своего учителя. Смерть и правда знала Стивена в лицо.

Итак… Я знаю, что вы сейчас все сидите в шоке, кто-то даже плачет, как плакала и я, пока писала. Это должен быть официальный конец истории. Ее логическое завершение, когда Стивен сделал все. Однако… я подумала: “Это ведь Стивен”( а еще я просто очень, очень люблю вас, и не могу заставлять реветь в конце. Не могу, это выше моих сил)

========== Любимчик вселенной ==========

– Вот мы и снова встретились, – девушка усмехнулась, – могу лишь поаплодировать тебе!

– Дай угадаю: Смерть, – он чуть хохотнул, разглядывая пустое белое пространство, – Да… что-то мы часто видимся.

– Уже третий раз за эту жизнь.

– Верно, – мужчина хмыкнул, – Первый раз мы встретились на испытании моего учителя. Тогда ты сказала, что неплохо знаешь меня.

– Верно, странный человек, я весьма неплохо знакома с тобой.

– Второй раз в мире Кошмара, – он повернулся и посмотрел украдкой на белокурую девушку, – Третий раз пошел.

– Да… – она махнула рукой, – Ты часто пытаешься сдохнуть, согласна.

– В чем истина?

– Что?

– В чем истина? – он приподнял бровь, – Я не помню, как умер в прошлой жизни, а в этой умирал уже трижды. В чем истина? Почему ты всякий раз отпускаешь меня?

– Просто ты забавный, – девушка улыбнулась, качая своими светлыми волосами.

– Быть может и в этот раз отпустишь?

– Только при одном условии.

– Каком же?

– Я хочу услышать от тебя точный ответ на вопрос: почему твоя душа развалилась на три части? Если скажешь, я отпущу тебя.

– Договорились.

– Тогда, – она подняла руку, собираясь щелкнуть пальцами, – Мотор!

Звук щелчка пронесся в мозгу удивительным треском, а в следующую секунду он увидел снег. Снова. Бесконечный, белый, снег. Брести по снегу было тяжело и даже больно. Холодный воздух буквально вспарывал легкие, но он все равно шел, окутываемый ужасом и страхом за своих детей. Ему нужна была помощь. Его помощь. Это существо было единственным, кто мог помочь ему. Человек встал на поляне, сжимая в руках корзину. Волки себя ждать не заставили: они, будто почуяв его, сгрудились вокруг, выглядывали из-за деревьев и скалились. Их вожак был больше всех прочих, и шерсть его отливала в серебро. Взгляд животного казался куда осмысленней и серьезней его сородичей. Он принюхался, и чародей, будто вспомнив о манерах, поставил корзинку на снег, учтиво поклонившись.

– Все для тебя, – он качнул головой и отошел на шаг назад, – Отведай.

Животное, навострив уши, недоверчиво сощурило глаза, но к подношениям все же приблизилось, первым делом отведав яблоки. В миг, когда веки мужчины сомкнулись, чтобы моргнуть, перед ним уже сидел человек. Это был симпатичный блондин в серой хлопковой одежде, на его плечах лежала волчья шкура, а на поясе висел кожаный ремень с ножнами. Все было так, как ему рассказывали его знакомые ведьмы. Значит, он не прогадал; значит, все сделал правильно. Его тут же настиг восторг и трепет.

– Так я не ошибся? – он судорожно выдохнул, выпуская белые облака пара в воздух.

– Нет, да и с чего бы? – создание, приподняв бровь, рассматривало его с весельем во взгляде.

Чародей невольно прикусил губы, ожидая, что теперь может попросить того, чего так сильно желал. Помощи, поддержки.

– Тогда, раз ты принял мои подарки, станешь моим?

– Нет, я не могу.

То безразличие, с каким говорил фамильяр, выбило его из колеи. Зачем же тогда он так старался? Зачем искал его? И главное: зачем существо в таком разе приняло его дары? Его окутал гнев напополам со страхом. Мужчина зло выдохнул:

– Почему?

– Я не чувствую что ты мой человек, вот и все. Хотя я благодарен тебе за подношения.

Он сглотнул, ощущая безмолвную и ужасающую боль. Все его тело разрывало на части от той немощности, того бессилия, что обитало в его сердце и теле. Он никак не мог помешать этим ублюдкам англичанам, которые сейчас сидели с их детьми, и, возможно, собирались натворить что-нибудь непоправимое: быть может, убить или надругаться над ними, а может и то, и другое. Голос этого молодого фамильяра, помогающего людям, вдруг вновь прорезал тишину.

– Какая боль привела тебя сюда, человек?

Брюнет болезненно всхлипнул:

– Я надеялся, что ты согласишься помочь, моих сил не хватит на это… мои дети. Мои дети.

– Дети? – в его взгляде скользнул огонек интереса.

Волк, после данного обещания человеком, рванул вперед, напрямик через лес, полный сил и уверенности в себе. Что ему стоило напасть да уничтожить всех этих идиотов? Животное без страха и тени сомнения рвало глотки или ломало руками черепа и кости об колено, не зная ни жалости, ни пощады. Он был жаден до крови и убийств, и совершенно не ценил чужие жизни. Он не боялся ни ружей, ни ножей. Эверетт с легкостью высадил дверь ударом с ноги и довольно оскалился, стирая кровь с лица. В таверне сидела пара солдат, которых волк с яростью раскидал, перекусывая горло и ломая хребет зубами. Фамильяр лишь позже увидел, как маг любовно сжимает своих детей, закрывая детям глаза, но сам он смотрел без страха, и не испытывал ничего, кроме глубокой благодарности и радости.

Их жизнь менялась, наполняясь все новыми и новыми витками. Однако он всегда, исправно как часы приносил каждую неделю по корзинке подношений. Его благодарность была настолько безграничной и глубокой, что ему было даже все равно, сколько еды еще осталось про запас. Главное было лишь то, что он мог по-прежнему целовать своих дочерей перед сном. Они были теплыми и живыми только благодаря этому фамильяру. Поэтому, когда ему было жаль яблок или мяса, он поглядывал на своих смеющихся дочек и улыбался, собирая новую корзинку. Странный интерес к его персоне, вызванный явно не потребностью в еде, а чем-то еще, сильно насторожил мага.

– Хэй, человек! – чародей, услышав этот зов, тут же выбежал на улицу, обтирая руки полотенцем.

– Я вроде недавно оставил тебе подношения.

– Мне больше это не нужно.

Его тут же окатила тошнота и страх. Сузив глаза, мужчина посмотрел на своих детей, готовый при крайней необходимости вступить в схватку. Пусть даже он скорее всего и проиграет, но без боя своих детей не отдаст.

– О, нет, нет, – он тут же замотал головой, – Хочу знания иметь. Научи, а я буду сторожить вас, пока есть нужда.

Чародей приподнял бровь и выдохнул:

– Зачем тебе это?

– Скучно мне.

Так началась их странная совместная жизнь. Всех их, четверых. Он рассказывал и показывал Эверетту самые простые вещи, учил варить настои, определять силу ветра, движение звезд, как ухаживать за скотом. Чародей рассказывал ему все, что знал сам; все что умел.

– А боевая магия? Существует боевая магия? – фамильяр приподнял бровь.

– Я не занимаюсь боевой магией, Эверетт. Я просто целитель, вот и все, – чародей пожал плечами, – Ухаживаю за садом, скотом. Если приходят люди, я варю для них настои из трав.

– Подожди, маг. А почему ты не практикуешь боевую магию?

Человек усмехнулся и протянул руку, впервые за то время, что это существо жило рядом с ним:

– Стефан, меня зовут Стефан, – он добродушно улыбнулся, – Я знахарь, а не воин.

– Ты впервые сказал, как тебя зовут. Почему? – волк недоуменно ответил на рукопожатие.

– Чтобы ты запомнил, что мое имя будет ровняться целительству, а не войне.

– Интересный ты человек, Стефан. В таком случае доверь войну мне.

Мужчина чуть улыбнулся. Только с этого момента он начал вдруг доверять фамильяру. Их дом всегда был под защитой. Никто и никогда не мог причинить им вреда, пока Эверетт был рядом. Волк всегда очертя голову бросался вперед; скалясь и ощетинившись, он мог уложить хоть целое войско, да так, чтобы при этом ни одна яблоня не пострадала от пули или клинка. Он был храбр и молод. Стефан не сразу и заметил этот томительный и заинтересованный взгляд; то как молодой фамильяр его разглядывал, как иногда судорожно облизывался, стоило ему пройти неподалеку. Чародей старательно делал вид, что не замечает такого поведения. В конце концов, они оба были мужчинами, а это уже было чересчур странно. Однако, однажды этот мальчик все же застал его врасплох, когда он шел из своей маленькой комнаты, читая на ходу очередной рецепт. Волк, образовавшись будто из-под земли, перекрыл ему коридор, и чародей, пытаясь обойти его, чуть усмехнулся:

– Ты что-то хотел, Эверетт?

– Да, тебя. Прямо сейчас.

– Эверетт, – он хохотнул, – Боюсь это невозможно.

– Почему?

– Мы оба мужчины.

– Это не должно тебя останавливать, – он фыркнул, прижав человека к стене, —