Текст книги "Я, мой фамильяр и жизнь в Нью-Йорке (СИ)"

Автор книги: Мрамория

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 50 страниц)

***

– Быть может, поедем дальше? – тихо поинтересовалась Донна.

С момента как Стивен уселся на капот и молча таращился в горизонт, прошло около часа и девушку это начало изрядно напрягать. Однако, кто его знает, вдруг этот человек был конченым психопатом? Она все же рискнула и потрепала его за плечо, и вот Стрэндж дернулся, выходя из глубокой задумчивости. Он моргнул и подошел к машине, открыл дверь водительского сидения и сел, включая зажигание. Мужчина молча ехал, смотря на дорогу. Долго, очень долго. Рыжая девчушка кашлянула и тихо спросила:

– Я… я не знаю, что случилось с твоей сестрой, но мне правда очень жаль.

– Моя сестра утонула, когда ей было восемнадцать лет, – сухо сказал маг, подперев пальцами висок, и продолжал вести машину одной рукой. Он продолжил, – Я пытался спасти ее, но у меня ничего не получилось.

– Какая она была?

– Теперь это не имеет никакого значения. Главное лишь то, что я любил и люблю до сих пор.

– Тебе… больно? – девушка нахмурилась, смотря в солнцезащитные очки. – Мне кажется ты страдаешь.

Брюнет чуть повернул голову и сжал зубы. У него чуть подрагивали губы, но человек быстро отвернулся и продолжил смотреть на дорогу.

– Расскажи мне, – она положила руку на его колено и посмотрела с глубоким сочувствием, —

Стивен.

Человек чуть дернулся от звука собственного имени. Эта девушка заставляла сжаться его сердце в маленький клубок и начать боязливо биться, боясь остановиться то ли от горя, то ли от радости. Жизнь не могла, просто не могла так щедро наградить его. Жизнь никогда не дарила ему подарков, но с тех пор, как он покинул НьюЙорк, отчего-то одаривала его всеми чудесами, на какие была вообще способна. Отчего вселенная вдруг решила так трепетно прижать его к себе, после сорока трех лет жизни полной скорби и убийств? Почему сейчас так любовно заботилась о нем?

Стивен только открыл было рот, и вдруг, в середине разговора осознал, что говорит девушке все. Всю свою подноготную, всю боль, что носил с собой годами. Рассказал все свое прошлое, все свое настоящее и в конце судорожно вздохнул, приподнимая очки и сжал пальцами переносицу, болезненно вздрагивая, а через секунду глубоко вздохнул и продолжил вести машину.

– Останови машину.

Стивен нервно улыбнулся уголками губ и стал притормаживать, остановившись у обочины.

– Да, ты права, я просто ужасен. – он усмехнулся, – В принципе, мотель уже за поворотом, а я тогда поеду дальше. Забудь, что знала такого челов…

Он не успел договорить, когда девушка вцепилась в него мертвой хваткой, прижалась к его груди и начала плакать, громко, болезненно сжимая его футболку пальцами изо всех сил. Она судорожно вздрагивала и всхлипывала, прижимая человека к себе, и Стивен впервые в своей жизни ничего не сказал. Он не пытался ее утешить, не пытался отцепить от себя или рассмешить. Мужчина лишь судорожно спросил:

– Почему… почему ты плачешь?

– Потому что ты не можешь себе этого позволить, – она всхлипнула, ничего не видя перед собой, – Я плачу вместо тебя… Стивен… Стивен…

Брюнет мелко задрожал и прижал ее голову к себе, второй рукой поглаживая по плечу, пока она, навзрыд, срывая голос, ревела, сжимая его пальцами. Рыжая девчушка кричала так, будто ее резали на мелкие куски, и Стрэндж готов был поклясться, что медленно, но ему становилось легче. Он глубоко вдыхал воздух через нос и прикрыл глаза. Душа его успокаивалась. Даже та часть, что сейчас смотрела на него из зеркала, впервые мягко улыбалась, чуть прикрыв глаза. Кем бы не была эта девушка, он был ей благодарен, как никому в этом мире.

Она едва сумела успокоиться, начав вздрагивать и толчками втягивала воздух через рот. Глаза Донны все покраснели и опухли от слез. Она вытерла ладонями слезы и тихо забормотала:

– У тебя вся футболка мокрая, – слезливо сказала девушка, все еще силясь успокоиться.

– Плевать, – Стрэндж снял очки и протянул ей бутылку воды, – Попей, а то у тебя обезвоживание будет, после того океана что ты выплакала.

Донна чуть улыбнулась, снова всхлипывая. Маг улыбался ей со всей нежностью, мягко поглаживая рыжую девушку по голове. Она последний раз всхлипнула и тихо протянула:

– Я хочу пиццы.

– О, знаешь, как я хочу? – мужчина весело рассмеялся, жмуря глаза.

– Я люблю с ананасами.

– А я пепперони, – он выкрутил руль вбок и поехал вперед. Они приехали в штат Юта; городок под названием Грин Ривер. Маленький город с парой мотелей, забегаловок и крошечным магазином одежды. Донна весело забежала в него и осмотрелась. У них обоих была только та одежда, которую они сейчас носили. Поэтому девушка решительно втолкнула и Стрэнджа внутрь, отобрав у него сигарету, и силой потащила к отделу мужской одежды.

– Ты уже на бомжа похож. Нас арестуют и запрут в обезьяннике из-за тебя, Стивен, – цокнула языком рыжая, – Так что давай, давай, закупайся.

– Ваша дочь такая милая, – сказал старый консультант.

– Я правда настолько плохо выгляжу, да? – Стивен приподнял брови.

Консультант тактично покашлял в кулак, видимо теперь приняв другую теорию, и с осуждением покачал головой.

– Да, да, я цепанул ее у обочины. Правда милая? – крикнул Стрэндж.

– Да, дорогой, – так же ответила Донна, крикнув из примерочной, – Я та еще шлюха.

– Вот так, – чародей пожал плечами, – Так что это не моя дочь.

– П-п… п-простите, – зашептал старичок и быстро скрылся из виду.

Стивен чуть улыбнулся и прикрыл глаза. Эта девушка… слишком напоминала ему сестру, но маг отмахнулся от этой мысли в очередной раз и, просто выбрав одежду, лениво поплелся переодеваться, чтобы никого не смущать ни своим видом, ни ароматом.

Донна же весело крутилась в голубом платье. Поток рыжих волос поднялся в воздух, и девушка весело улыбнувшись посмотрела на Стивена, чуть склонив голову в бок. Пусть черты ее лица были совсем иными, пусть глаза не были голубыми, но Стрэндж тихо выдохнул. Время вокруг него будто замерло. Мужчина лишь медленно моргал и смотрел на нее.

– Ну как тебе, Стивен?

– Прекрасно, – он мягко улыбнулся, – Ты прекрасна, Донна.

– Правда? – она посмотрела вниз, на полы платья, быстро оглядела одежду Стивена и чуть хохотнула:

– Ты тоже ничего, на человека хоть стал похож.

– Эй! – он коротко толкнул девушку в бок, – Я бы Вас попросил, милая леди.

– Все, давай на кассу, а потом отправимся есть.

– Нахалка мелкая, – он толкнул ее обратно в примерочную, а сам отправился на кассу, пробивая по карте вещи.

Мужчина коротко вздохнул полуприкрыв глаза и ввел пароль. За время своего путешествия они не потратили даже больше 1000, хотя он в пути был уже месяц, скитаясь по городам и штатам своей страны, а впереди его ждала Небраска, и его маленький, любимый Бьют. Городок был такой крошечный, способный поместиться на ладони, но Стивен истосковался по нему всей душой. Дом, в котором он жил, поля которые принадлежали его семье. Город, с которого началась его жизнь. Дом, который теперь излечит его больное сердце.

***

Эверетт на сей раз проснулся, когда солнце было в шести часах, жара чуть спала, но в горле першило от сухости и жажды. Он судорожно вдохнул воздух через легкие и осмотрелся. Нигде поблизости даже ничего похожего на воду не было, к тому же теперь у него зверски горела спина, так, будто его пытали каленым железом, однако это был лишь могущественный эффект солнца пустыни, когда оно слишком уж старалось согреть его белую кожу своим светом. Спина побагровела и покрылась мелкими волдырями, но Росс лишь вздохнул, желая получить сейчас хотя бы один глоток воды. Все его существо буквально мучилось от этого. Эверетт старался хотя бы собственной слюной напиться, но во рту было так же сухо, как и в этом забытом богом месте.

Ночь не спешила прийти и забрать его в свои объятия, однако у него все же было одно утешение, способное его поддержать. Снег. Белые хлопья сыпались с небес медленным потоком, так медленно, что, казалось, время попросту замерло. В голову вдруг забралось воспоминание о том, как Стивена лихорадило, когда с потолка комнаты так же сыпался снег. Будет ли снег в Нью-Йорке? Сейчас на улице стоял конец ноября, и возможно, там было холодно. Возможно. Он никогда не видел зим в этом городе, а это будет его первая. И она же последняя.

Мужчина слегка улыбнулся краями губ. Жажда и голод отошли на задний план, когда он ощутил, как все эти навязчивые видения касались его души. Если бы Стрэндж вернулся домой, как бы он вел себя? Что бы сделал Эверетт? Блондин фыркнул. Даже если бы он извинился, в их взаимоотношениях все равно бы была огромная дыра. Дыра настолько гигантская, настолько широкая, что вряд ли бы Стивен услышал его со своей стороны обрыва. Лучше будет если он просто уйдет в дальние берега, а Стрэндж продолжит жить, как жил. Чародей в конечном счете страдал: скорее всего, ему будет лучше без него. Росс чуть кивнул самому себе. В таком случае он просто перед уходом оставит кольцо ему на память, и полностью сгинет. Это все, что от него останется. Кольцо о просьбе простить его. Кольцо с пожеланием о жизни и счастье. Эверетт будет лишь еще одной ступенькой в его жизни. По-крайней мере лучше так, нежели если Стрэндж будет убиваться от горя. Он ничего не поймет и не узнает, потому что все эти тонкости, слава богу, Стивена не интересовали. Чародей просто подумает, что Эверетт отправился скитаться, гулять и продолжать жить без него.

Эверетт чуть усмехнулся, качая головой.

Жить без него. Ну, разумеется.

Волк вздохнул, уже ощущая прохладу ночи. Он стоял и смотрел на звезды. Огромные, сверкающие за миллионы лет отсюда… Что там могло быть, в глубинах этого бесконечного космоса?

***

Разместившись в мотеле, Стрэндж посмотрел на себя в зеркало. Он уже не казался таким уставшим и измотанным. Из зеркала на него смотрел человек, на котором осела пыль дорог и ласковый загар от солнца. Стивен чуть усмехнулся, обнаружив у себя еще одну тонкую седую прядь и тихо вздохнул. Он седел, и этот факт придавал его жизни особую, острую печаль. Это значило, что он старел, а этого Стрэндж совсем не хотел. Его душа была по-прежнему молода и хотела веселья, хотела драйва и восторга. Мужчина прихватил ножницы с раковины и, пытаясь сконцентрироваться, медленно начал отрезать отросшие пряди. Те черным ворохом падали в раковину. Медленно и осторожно, так, чтобы не отрезать себе палец ненароком, брюнет чуть насупился и цокнул языком. Он слишком давно этого не делал, поэтому руки болели больше, чем когда-либо от такой работы, требующей точности. Однако сейчас это значило, что он понемногу перерождался, менялся и приходил в норму. Это значило, что человек был готов сделать первые шаги в своем долгом пути. Когда этот путь закончится, он снова проделает эту процедуру. В конечном счете все лишнее было отсечено, и маг фыркнул, сплевывая короткие волоски, что лезли в глаза и рот после стрижки. Он отряхнул голову над раковиной и взял бритву. Электрический прибор зажужжал в руках и при каждом соприкосновении с кожей начинал глухо урчать, снимая толстый слой волос на щеках. Он знатно оброс, и стал взаправду похож скорее на бомжа. Таким он когда-то пришел в Камар-Тадж, ожидая исцеления, а сейчас исцелялся снова, только немного иначе. Он подровнял короткую бородку, идущую по кругу от губ к подбородку и чуть подкрутил ус. Мужчина мягко усмехнулся, смотря на себя в зеркало.

– Другое дело, – он подмигнул сам себе, и доктор в отражении чуть склонил голову вбок.

– Не хочешь убрать это? – тот показал на своем лице бороду.

– Это часть меня. Неотъемлемая часть, а так как ты мое прошлое, а не настоящее, то помалкивай. Без нее я буду все равно что голый.

– Ну, как знаешь, – доктор фыркнул, – Врачам не полагается иметь бороду.

– Я маг, – он закрутил печать над раковиной, сжигая волосы и смыл пепел, потом умылся и обтер лицо полотенцем, – Маги – это мудрецы, а борода у нас знак отличия.* У моего учителя была борода, у Мерлина была борода, даже у Гэндальфа.

– Они все выдуманные персонажи, отрасти тогда бороду до груди, в чем проблема?

– Ага, чтобы чесать её сутки напролет?

Боевой маг не может иметь такую бороду, к несчастью, – он недовольно нахмурился, – Я ее опалю или печатью, или меня схватят за нее в пылу сражения, а короткую можно.

– Ну почему нельзя нормально побриться, а?

– Не хочу, – он буркнул, – Я ее люблю. С ней уютно, и она не колючая – для поцелуев самое то, а еще зимой тепло, и не хочу я больше быть как прежде. Это напоминает мне, что отныне я другой, я больше не нейрохирург: я маг, чародей, волшебник, кто угодно, но теперь не медицина мой профиль, а чудеса, которыми я решаю проблемы людей.

Доктор мягко улыбнулся из зеркала, а бывший верховный маг коротко моргнул, осознавая, что сказал истину, к которой шел так долго. Он чародей, а не врач, а доктор отныне не медицинского характера. Доктор – скорее такой, что спасает людей духовно от их боли, от их отчаяния и скорби. Доктор, что лечит не прикосновением, а словом и если подумать, то лечил он куда больше, чем убивал.

– Да, – кивнула из зеркала его половина, – Ты правильно думаешь, так оно и есть. Теперь ты лечишь души, а не тела, и пусть я не верю в религию, пусть я не такой как ты, но все же… возможно ты лучше меня, потому что теперь научился ценить основу человечества: чувства. Когда им больно, когда они плачут – ты спасаешь их. Когда они счастливы – ты счастлив. Ни одна операция на мозге не может так утешить человека, как-то, что ты будешь рядом с их сердцем.

– Ты, – мужчина потупился, – Становишься сентиментальным.

– Я просто начал принимать тебя, как ты пытаешься принять меня, а не просто загнать вглубь своего сознания. Я неотъемлемая часть тебя, и теперь ты это понимаешь. Ты никогда не сможешь избавиться от своего прошлого, но однажды ты все же примешь его, и будешь жить дальше.

– Выходит, – он приподнял бровь, – По твоей логике, мне симпатичен Тони Старк?

– Ты ценишь его, да, – закивал доктор, – Потому что Вы похожи… вернее не так… Я похож на него, и тебе очень, очень его жаль из-за этого. Что для тебя теперь самое важное в жизни?

Стивен сглотнул, смотря на свою половину, и выдавил:

– Дом, моя большая семья, включающая в себя богов моего храма, Рози и Вонга, моя драгоценная жизнь – Эверетт и, пожалуй, мои люди.

– Ты так мило его называешь в своей черепной коробке: Твоя жизнь. Обычно, когда он рядом, ты еще дополняешь про себя: Моя любовь, моя душа.

– Отстань, – чародей отмахнулся.

– Ты никого не забыл?

– А кого я забыл? – он приподнял бровь.

– Сестру.

– Ты хотел сказать покойную сестру, верно?

– Стивен, ты ведь знаешь, что это совсем не так, – доктор нервно облизнул губы, – Она живая, во плоти, спит в соседнем номере.

– Она мне не сестра, просто девчонка похожа, вот и все.

– Настолько? – мужчина усмехнулся, – Неужто я верю в то, во что не способен поверить маг?

– Перестань.

– Она выплакала все глаза от твоей истории, сама не зная почему; бьет тебя в плечо, печет яблочные пироги и ведет себя, как Донна. Эта девчонка единственная, Стивен, единственная, кто смог ударить тебя, когда ты этого не хотел. Она смогла по тебе попасть, с твоей-то дурацкой монетой. Она наша Мона Лиза, наша с тобой Джоконда.*

– Я… – он нахмурил брови.

– Отвези ее в Денвер, и уверяю тебя, она не пробудет там и дня, – врач закивал, – Она кинется вслед за тобой, потому что, Стивен, она наша сестра, и ты должен это признать.

Чародей вдарил о раковине и тихо зарычал:

– Это бред, понятно?

– Почему ты не можешь принять такой расклад?

– Потому что… – он судорожно выдохнул и зажмурился, – Потому что это будет значить, что миру что-то нужно от меня. Думаешь, он будет вот так просто одаривать меня?

– А может, – врач положил руку на чужое плечо, – Он благодарит тебя? Не меня, а именно тебя? Ведь восемнадцать лет она жила, и Вы не пересекались, но стоило тебе собрать вещи, как тебе вернули твою машину, ты встретил сестру и едешь домой. Быть может, это твое исцеление?

Мужчина прикрыл глаза и протер глаза рукой, закрыв веки.

– Быть может, этот дурацкий, сумасшедший мир наконец решил тебя приласкать? Не вечно же тебе страдать. Сначала умерли все, кого ты любил, потом ты стал калекой, потом блевал и дрался на благо этого чертового мира, а в конце тебя использовал тот, кого ты любил больше себя. Что, если мир плачет по тебе? Что, если ему больно смотреть на тебя?

– На убийцу, гордеца и циника?

– Ну, видимо, – мужчина чуть улыбнулся, – Это не так, раз уж столько любви посыпалось на твои уставшие плечи. Эта красотка из снов даже приголубила тебя, Стивен.

– Эротика просто симпатизирует мне.

– Поэтому она не эротические сны посылает, напитываясь от твоего удовольствия, а гладит тебя во сне руками Росса и говорит, что любит. Признай, – он нервно усмехнулся, – Что как бы это ни было забавно, но ты заставил мир растрогаться. Тебе осталось лишь принять его любовь и найти лекарство от своей боли. Я не хочу этого признавать, но Эверетт изменил тебя.

– С чего бы? – он оперся на раковину, опустив голову.

– Потому что, – пожал плечами доктор, – Ты стал… человеком благодаря этому гаденышу. Чужие эмоции теперь важны для тебя, ты научился у волчонка состраданию, и, в конце концов, – его копия закатила глаза, нехотя признавая, – Любви.

– Что я слышу от тебя?! – весело рассмеялся чародей, – Я, верно, сплю. Или в коме.

– Ой, заткнись.

– Ты несешь такие милые речи. Ты.

– Отвянь, – отмахнулось отражение.

– Умолкаю, – мужчина прошел мимо, а доктор проводил его взглядом.

Стивен улегся в кровать и накрылся одеялом, сооружая свою обычную конструкцию и закрыл глаза, услышав голос из-за стены. Тихий, но хорошо ему знакомый. Донна молилась, и Стрэндж, подумав пару секунд, прижал ухо к холодной поверхности, и прислушался.

– Господи, – бормотала девушка, – Помоги всем нам. Помоги мне найти свой путь и помоги этому идиоту Стрэнджу, он совсем заплутал в своей жизни, в своей тяжелой, долгой жизни. Прошу тебя, помоги ему.

– Слышишь, – шепотом сказал доктор, будто боясь, что его могут услышать, – Она молится о тебе.

– Я знаю, что ты слышишь меня, Стивен! Пошел нахрен, я говорю с Богом, а не с тобой!

Стрэндж мягко, нежно улыбнулся, приоткрыв глаза и тихо сказал:

– Спасибо тебе, Донна.

Он лег обратно в кровать и закрыл глаза, проваливаясь в объятия сна, где его уже ждала Эротика. Она улыбнулась ему губами Эверетта и мягко подозвала к себе рукой. Чародей полуприкрыл глаза, и осторожно забрался на такую же кровать, что стояла у него в храме, уткнулся носом в чужую грудь и обнял Эротику за спину, разрешая гладить себя по вискам и лицу. Мужчина плотно зажмурился и болезненно нахмурил брови, прижимаясь как можно ближе, пытаясь чуть ли не вдавить его тело в себя, будто желая слиться воедино.

– Я люблю тебя, – шепнула Эротика губами фамильяра, – Я люблю тебя, Стивен.

– Знала бы ты как Я люблю его, – он прижался щекой к чужой груди и вздохнул.

– Я знаю милый. Поверь, я знаю.

***

Новый день тоже прошел для него болезненно и с сухостью во рту. Его мучили видения, галлюцинации и бредовые сны. Когда же его наконец избавили от колодки, Эверетт рухнул на бок, как мешок с картошкой. Он пребывал где-то между сном и явью. Мужчина лишь почувствовал, как его бросили в клетку к остальным. Тут было прохладно и сухо. Эверетт тихо застонал от счастья, укладываясь на сухое сено и судорожно вздохнул, когда кто-то поднес ему в ковше немного воды. Фамильяр пил жадно, тяжело вздохнул и отключился. В их общем небольшом чане, осталось на один половник меньше воды, но у Росса были все симптомы солнечного удара, и блондин тихо стонал в бреду. Его тошнило и мутило. Он перевернулся на живот и прижался к холодному настилу, мелко вздрагивая, и погружаясь в очередной безумный сон.

Лишь спустя день он медленно пришел в себя, и первое, что обнаружил, это что теперь его цепи были прикованы к стене, а в клетке расхаживал чародей. Он приметил себе каракала, и мягко улыбнулся, проведя рукой по ее детской щеке.

– Хорошенькая. Ты мне нравишься.

Девочка вцепилась мужчине в палец и зарычала. Маг быстро отдернул руку и зарычал, разглядывая мелкие проколы от укусов.

– Ах ты мелкая сучка, ну ничего, сейчас мы посмотрим, как ты запоешь! – он прищелкнул пальцами, – Привяжите ее к столбу, пусть это послужит уроком для всех них.

Росс рванулся в цепях, стараясь ухватить ребенка. Маленькая девчушка закричала, брыкаясь и царапаясь. Несколько людей насилу ее удержали, они дернули с нее одежду и силой обвязали руки вокруг столба. Чародей встал напротив, утерев пальцем рот. В его руке появился сверкающий хлыст. Агент быстро смекнул, что к чему, и стал рваться пуще прежнего, но когда раздался первый короткий щелчок, а потом крик ребенка, внутри у него все оборвалось.

– Нет! – Эверетт орал срывая голос, – Нет! Не смейте!

Цепь, не выдержав такого напора, рухнула, и волк, вырвавшись вперед, загородил столб собой, злобно смотря на чародея. Если бы не оковы, что сдерживали его, он давно бы обернулся волком и порвал их мелкие лоскуты, но плененным, с тяжелыми цепями и без пистолета, в окружении целого отряда магов, которые могли при большом старании хорошенько скрутить его, он подошел к столбу вплотную, злобно и надменно разглядывая своего обидчика.

– Вы посмотрите, у нашей паразитки появился заступник. Ой, как мне страшно.

– Сними с меня эти кандалы, и ты узнаешь, на что я способен.

– Я не настолько глуп, – маг осмотрел раздетого по пояс фамильяра и прищелкнул языком, – Это северный. Откуда тут северный фамильяр?

– Это агент Росс. Он установил пакт о свободе этих гнид.

– Так это твоих рук дело? – чернокожий широко улыбнулся и прищелкнул кнутом, отчего волк, быстро загородив ребенка собой, прижался грудью к ее спине.

– Отвечай, когда с тобой разговаривает маг, ты, выродок! – мужчина рявкнул, и первый щелок хлыста взрезал чужую спину, как нож режет масло. Росс на секунду закрыл глаза и тут же оскалился.

– Пошел ты, – блондин плюнул на песок, так и не отойдя ни на шаг.

– Дерзкий, – он усмехнулся, – Знаешь, что я делаю с теми, кто мне не подчиняется?

– Пошел ты нахуй, – весело уточнил агент и зарычал громче от еще одного удара по спине, – Выблядок.

Мужчина уже начал терять терпение, принявшись жевать губы:

– Отошел от нее.

– Нет, – волк злобно нахмурился, обняв девочку, даже плененный кандалами, – Спокойно, никто тебя и пальцем не тронет, ребенок.

– Какой герой. Вы посмотрите на него, – чародей громко рассмеялся, – Ну тогда стой, потому что если ты хоть на секунду осядешь, я превращу эту девчонку в фарш для своей собаки. Она давно не ела таких деликатесов.

– Пошел ты, – Росс усмехнулся и чуть дернулся от очередного удара.

Маг злобно оскалился и взмахнул снова, потом еще раз и еще, выпуская свою злобу диким потоком, пока спина мужчины от каждого нового удара не превратилась в кровавое месиво. Тут и там отходили куски кожи, кровь медленно стекала вниз по спине, пачкая одежду. От боли парализовало все тело, внутренности сворачивались в трубочку, но больше всего он боялся, что сейчас упадет и потеряет сознание. Мужчина вздрагивал при каждом очередном щелчке и плотно зажмурился, тихо, одними губами шепнув:

– Умоляю, держи меня, ребенок.

Она всхлипывала, тоже вздрагивая от каждого удара, нервно, трясущимися руками перехватила его ладони и сжала в своих, и это было как раз тем, что было способно удержать его в вертикальном положении. Мужчина почти бессознательно сжал ее руку трижды и прижался к столбу лбом. Чародей устал, он судорожно вздохнул и протер лоб. Хлыст исчез из его рук, и он лениво махнул рукой:

– Оттащите их в камеру к остальным, я утомился.

Эверетт еле сумел разлепить глаза, когда его поволокли под руки к широкой клетке вместе с ребенком. Он ощутил, как его толкнули и тут же упал на землю, стараясь не орать от боли, чтобы этот сукин сын даже его писка не услышал. Малышка подсела и дрожащими руками коснулась края рассеченной кожи. Он чуть усмехнулся, наблюдая, как глаза ее переполняются слезами. На нем не осталось ни одного живого места. Спина напоминала скорее поле, которое недавно избороздили, нежели кожу.

– Думаю, после такого, – он едва сумел протянуть руку с болезненным оскалом, – Мы друзья? Не правда ли?

Ребенок взвыл, прижавшись к тыльной стороне его руки лбом, прижимая к лицу.

– Мой друг… – он захрипел, стараясь улыбнуться, – Мой друг в такие моменты обычно говорит: Ну-ну, сейчас я буду весь в твоих слезах и соплях, так что заканчивай.

Она чуть улыбнулась сквозь слезы и слегка кивнула. Всхлипывая, девочка еле выдавила, вздрагивая через каждый слог:

– Спа-спа-си-бо, – ребенок поджал губы и судорожно выдавил, – Спасибо.

– Скажешь мне это, – он улегся на живот, вытянувшись, – Когда я вытащу нас всех отсюда, а пока я ненадолго отключусь, если ты не против, малышка.

Она судорожно кивнула, утирая слезы живой рукой и прижалась к его ногам, укладывая голову на голени, мягко и ласково погладила рукой штанину, стараясь не вздрагивать от слез слишком сильно, чтобы ее спаситель не заметил.

В следующий раз, когда мужчина открыл глаза, на дворе была поздняя ночь. Прохлада щекотала его щеки и голые плечи, но примечательным было не это. Он удивленно приподнял бровь, когда понял, что все фамильяры, заточенные в одной с ним клетке, окружили его кольцом и не дают пройти магу. Они закрывали и защищали его от посягательства чародея, как бы громко тот при этом не орал на них и не угрожал.

– Я сказал отошли! – рявкнул мужчина, – Вы, мерзкий скот!

Эверетт сплюнул песок и поднялся на ноги. Спина его уже зарубцевалась, но эти тонкие белые шрамы всегда будут напоминать ему о его поступке. Он будет смотреть и помнить. Мужчина даже много лет спустя ни секунды не пожалел о своем выборе. Никогда. Он выпрямился в струнку, выпуская белые клубы холодного воздуха через нос:

– Пропустите меня, ребят.

Фамильяры, однако были не согласны, они толкнули названного собрата назад, к стене и злобно оскалились. Никто не посмеет тронуть его, пока они живы, поэтому Росс быстро осмотрел свои кандалы, а потом взгляд его упал на девочку, она кивнула ему.

– Бей, – шикнул Эверетт, – Бей что есть силы, малышка!

Она подскочила, ударив протезированной рукой по кандалам, потом еще раз и еще. Пока одно из звеньев не ослабло полностью, тогда волк широко оскалился и зло рассмеялся, дергая руки в разные стороны. Цепи разорвало на куски и человек обернулся волком, встав посреди камеры. Животное скаля зубы выступило вперед. Волк оскалил зубы и поднял шерсть на загривке, приводя в ужас кучку магов. Огромное животное внушало почти благоговейный трепет. Он щелкнул зубами и зарычал. Его обидчик тихо взвыл, и отступая назад, упал, теперь продолжая ползти. Росс наступил мужчине на грудь и с нескрываемым удовольствием улыбнулся, сломанные кандалы на его руках и шее тихо звякнули.

– Я тебя сейчас разорву на мелкие лоскуты, и ты даже не успеешь позвать свою мамочку.

– Нет, умоляю, нет! – вскрикнул маг.

Эверетт чуть склонил голову вбок и покосился на остальных опешивших магов, они испуганно рассматривали это существо, силясь понять, как такое в принципе возможно. Волк размером с лошадь по-прежнему не покидал их, стоило лишь прикрыть веки. Росс же решил преподать урок всякому, кто собирался тягаться с ним. Он склонился ниже и прихватив мужчину за руку, с легкостью сломал ему кисть, раздался истошный вопль, а Росс чуть усмехнулся.

– Итак, я буду говорить и, если мне придутся не по душе ваши ответы, я буду ломать кости в его теле. Благо их целых 205, хватит на долгий, очень долгий разговор. Первое, что я попрошу – снимите цепи с меня и моих друзей.

Чародеи стояли, боясь пошевелится, тогда Эверетт прищелкнул языком и рявкнул:

– Живо!

Один из людей с трясущимися руками выступил вперед и щелкнул пальцами, цепи на шее Росса и всех ему подобных пали. Блондин чуть мурлыкнул и хищно оскалился, все еще удерживая мага за сломанную руку, не давая прижать конечность к груди, под его дикий скулеж.

– Дернешься и я разорву тебе горло, а потом и всем твоим друзьям. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Чародей, лежа на земле, коротко всхлипнул от боли и кивнул.

– Хорошо. Люблю, когда мои слова понимают сразу. Тогда продолжаем. Итак, ответьте на вопрос: кто все-таки нанял Вас?

В ответ послышалось молчание и Эверетт вздохнул, сжимая руками чужое предплечье. Раздался крик и хруст. Мужчина в его руках забился от боли и закричал:

– Визирь короля! Визирь короля… умоляю, – он содрогнулся от рыданий, – Остановитесь.

– Оооо теперь я не тварь, ты даже на Вы ко мне обращаешься, – волк хохотнул, – Какая прелесть. Итак, продолжим. Как долго визирь занимался работорговлей?

– Мы 3 года продавали ск… фамильяров. 3 года.

– Так, интересно, – он потер рукой подбородок, – А новый пакт, который мы установили с королем. Его не пропустил визирь, верно? Именно поэтому тут до сих пор не появилась гвардия, судя по всему.

– Я не знаю, он не посвящает нас в такие вещи, мы лишь наемники!

Древний дух поджал губы и закачал головой. С учетом того, что сотворили эти ублюдки, их хорошо бы всех к чертовой матери порешить, но Эверетт поступил так, как говорил закон:

– Сейчас, – он склонился ниже, – вы все выстроитесь в ровный рядок, мы наденем на вас цепи и пойдем к королю Т`Чалле. Пусть он решает, что с вами делать. Если вы откажетесь, я разорву вас. Попытаетесь бежать, я разорву вас. Будете докучать этому народу и ныть, и я разорву вас. Надеюсь правила игры вам понятны?

– Почему нельзя просто убить их, брат? – крикнул какой-то фамильяр из толпы.

– Потому что это будет значить, что мы такие же, как и они. Вы этого правда хотите? – Эверетт слегка повернул головой, – Но кое-что вы можете сделать с ними…

Фамильяры, коротко усмехнувшись, смотрели с нескрываемым злорадством. Люди, пленившие их; люди пытавшие их, и мучавшие жаждой и голодом, сейчас сидели в тесном фургоне, скованные цепями и лишенные магии, смотрели с некоторой обидой и злобой. Росс наложил шину на руку мерзавца, что избил его кнутом. Его забавляло что человек этот теперь даже не поднимал взгляда, пытаясь не смотреть на Эверетта и выражал всем своим видом покорность. Волк с иронией поинтересовался, поправив его цепи на шее:

– Не жмет?

В ответ послышалось лишь молчание, тогда блондин подмигнул и закрыл дверцу фургона. Им предстоял долгий, жаркий путь обратно в Ваканду, когда народ Африки весело бежал вверх по пескам, обдуваемый ветрами пустыни и Эверетт чуть зажмурил глаза, сидя в кабине фургона, под тихий шелест кондиционера. Бегущие по бокам фамильяры, обернувшиеся гепардами, ягуарами, гиенами и антилопами олицетворяли своего рода истинную свободу. Девочка рядом с ним чуть улыбнулась и сказала: