Текст книги "Магистр дьявольского культа (ЛП)"

Автор книги: Мосян Тунсю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 102 страниц)

«Даоцзан Сяо Син Чэнь, тогда, в Башне Кои, ты так убедительно и обоснованно излагал свои мысли, говорил остро по форме и справедливо по содержанию! Ты обличал меня и строго вопрошал, почему я вырезал целый клан из-за каких-то мелких склок. Как думаешь, может быть, все случилось потому, что пальцы принадлежали не вам, и вы не страдали от мучительной боли?! Или же потому, что вы не слышали, как звучат вопли ужаса, вырывающиеся из ваших собственных ртов?! Зачем я умертвил его семью? А почему бы тебе не спросить у него, зачем он решил посмеяться надо мной из праздной тоски?! Сегодняшний Сюэ Ян – поклон от Чан Цы Аня тогдашнего! Клан Юэ Ян Чан пожинал лишь то, что посеял сам!»

Сяо Син Чэнь заговорил, словно не веря его словам: «Когда-то Чан Цы Ань лишил тебя пальца, и если ты жаждал мести, то мог бы просто лишить его пальца в ответ. Если же он и впрямь настолько обидел тебя, то ты мог бы лишить его целых двух, или даже всех десяти пальцев! Да отруби ты ему руку хоть по самый локоть, и то ладно! Но зачем тебе понадобилось убивать всю его семью? Неужели один твой палец стоит более пятидесяти человеческих жизней?!»

Сюэ Ян и в самом деле задумался, будто вопрос Сяо Син Чэня крайне его изумил: «Разумеется. Тот палец был моим, а жизни – других людей, и сколько бы я ни умертвил, им с ним не сравняться. К тому же, погибло всего пятьдесят человек – как может подобное количество соизмериться с моим пальцем?»

Сяо Син Чэнь бледнел на глазах, слушая тщательно взвешенные речи Сюэ Яна, наполненные безоговорочной уверенностью в собственной правоте. Он вскричал: «Тогда что с остальными?! Зачем ты стер с лица земли храм Байсюэ? Зачем ты ослепил даоцзана Сун Цзы Чэня?!»

Сюэ Ян спросил в ответ: «А зачем ты мне помешал? Зачем испортил мои планы? Зачем вступился за тех отбросов из клана Чан? Хотел помочь Чан Цы Аню? Или Чан Пину? Ха-ха-ха-ха, а ты помнишь, как поначалу Чан Пин заливался слезами благодарности? А потом, как жалобно он умолял тебя прекратить свое пособничество? Даоцзан Сяо Син Чэнь, с самого начала, во всем, что случилось, виноват только ты один. Тебе не следовало ввязываться в чужие препирательства и пытаться различить, где истина, а где ложь. Кто прав, а кто нет –  разве может человек со стороны разобраться во всем? Твоя наставница, Бао Шань Саньжэнь, и впрямь мудра. Почему ты ослушался ее и не остался смиренно достигать бессмертия в горах? Если тебе не понять распри этого мира, то нечего было и возвращаться сюда!»

Подобное Сяо Син Чэнь уже не смог снести: «Сюэ Ян… ты действительно… отвратителен до тошноты».

При этих словах зловещий блеск, не озарявший глаза Сюэ Яна уже довольно долгое время, вспыхнул с новой силой.

Он холодно усмехнулся: «Сяо Син Чэнь, вот именно поэтому я и ненавижу тебя. Больше всего мне противны люди, подобные тебе, хвастающие своей праведностью, добродетелью и чистотой; глупые, наивные дураки; болваны, считающие, что одни лишь их добрые дела делают этот мир лучше! Тебя от меня тошнит? Замечательно. Честно говоря, мне на это плевать. Однако ты и впрямь думаешь, что вправе считать меня отвратительным?»

Сяо Син Чэнь слегка помедлил с вопросом: «Что ты имеешь в виду?»

Сердца А-Цин и Вэй У Сяня едва не выпрыгивали из груди!

Сюэ Ян ответил, обращаясь, словно к близкому другу: «В последнее время мы не охотились на ходячих мертвецов. Но всего несколько лет назад мы почти каждую ночь истребляли кучку-другую, помнишь?»

Губы Сяо Син Чэня шевельнулись, будто он ощутил смутное беспокойство: «Почему ты вдруг заговорил об этом?»

Сюэ Ян ответил: «Да так, к слову пришлось. Какая же все-таки досада, что ты слеп. Ты вырвал оба своих глаза, и поэтому не мог видеть «ходячих мертвецов», которых убиваешь. А ведь они так страдали, так мучились, когда твой меч пронзал их сердца. Некоторые даже падали на колени, рыдали и кланялись тебе в ноги, умоляя отпустить стариков и детей. И не отрежь я им языки, то, пожалуй, они бы выли и стенали «Даоцзан, пощади нас».

Сяо Син Чэнь задрожал всем телом.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он произнес: «Ты обманул меня. Ты хочешь, как всегда, меня одурачить».

Сюэ Ян сказал: «Верно, я обманул тебя. И все это время дурачил тебя. Но кто бы мог подумать, что ты примешь за чистую монету мою ложь, но поставишь под сомнение слова правды?»

Сяо Син Чэнь, пошатываясь, бросился на Сюэ Яна с мечом, выкрикивая: «Замолчи! Замолчи!»

Зажав правой рукой рану на животе, Сюэ Ян щелкнул пальцами левой и неспешно отошел в сторону. В выражении его лица не осталось ничего человеческого: глаза лучились зеленым светом, а пара миниатюрных клычков, обнажавшихся при ухмылке, довершали сходство с демоном-душегубом. Он воскликнул: «Как пожелаешь! Я замолчу! А если ты не веришь мне, то обменяйся парой ударов с тем, кто стоит за тобой! Пусть он поведает тебе, лгу ли я сейчас!»

Спину Сяо Син Чэня обдало легким порывом ветра, принесенным неизвестным мечом. Он завел руку назад и инстинктивно заблокировал атаку Шуан Хуа. Но стоило лязгу металла раздаться в тиши, и Сяо Син Чэнь замер как вкопанный.

Или, лучше сказать, обратился каменной статуей иссушенного житейскими невзгодами человека.

Сяо Син Чэнь с предельной осторожностью спросил: «Это ты, Цзы Чэнь?..»

Ответа не последовало.

За его спиной стоял труп Сун Ланя. Он словно пристально смотрел на Сяо Син Чэня, однако глаза его не имели зрачков. В руке Сун Лань держал меч, скрестившийся с Шуан Хуа.

В прошлом мужчины часто оттачивали искусство фехтования в сражениях друг с другом, и даже несмотря на то, что их мечи едва соприкоснулись, Сяо Син Чэнь был способен узнать своего противника по одной лишь силе удара. Однако сейчас он, словно не рискуя полагаться на чувства, медленно повернулся и трясущейся рукой дотронулся до лезвия меча Сун Ланя.

Сун Лань не двигался. Сяо Син Чэнь тщательно, не пропуская ни единого островка, ощупывал меч, постепенно подбираясь к рукояти. Наконец, он дошел до выгравированной надписи и мягкими движениями пальцев повторил каждую черточку иероглифов, образующих фразу «Фу Сюэ».

Его лицо приобрело мертвенно-серый оттенок.

Сяо Син Чэнь исступленно вцепился в лезвие Фу Сюэ, не замечая, как кровь струится сквозь его ладони. Он дрожал так сильно, что казалось, будто звуки, исходящие из его рта, осколками стекла разлетались по полу: «Цзы Чэнь… Даоцзан Сун… Даоцзан Сун… Это ты?..»

Сун Лань спокойно глядел на него, храня молчание.

Пара устрашающих пятен насквозь пропитала повязку вокруг глаз Сяо Син Чэня. Кровь лилась нескончаемым потоком, который, казалось, никогда больше не иссякнет. Он нерешительно протянул руку, желая коснуться мужчины, держащего меч, но не осмелился. Рука его покорно опустилась назад. Сердце А-Цин разрывала почти ощутимая физически боль. И она, и Вэй У Сянь едва могли дышать. Вскоре из глаз ее хлынули слезы.

Сяо Син Чэнь остался на прежнем месте, совершенно потерянный и беспомощный: «Что случилось?.. Скажи что-нибудь…»

Он был полностью сокрушен: «Может хоть кто-нибудь что-то сказать?!»

И Сюэ Ян исполнил его желание: «Думаю, мне уже нет проку говорить, какого именно ходячего мертвеца ты убил вчера».

Звяк.

Шуан Хуа упал на пол.

Сюэ Ян взорвался оглушительным хохотом.

Сяо Син Чэнь, отупело стоя перед Сун Ланем, обхватил руками голову и разразился горькими рыданиями, словно страдания раздирали его душу на части.

Сюэ Ян смеялся так остервенело, что в уголках его глаз проступили слезы. Он злобно бросил: «Что такое?! Встреча со старым другом так растрогала тебя, что ты даже расплакался! Желаешь поскорее заключить его в объятия?!»

А-Цин изо всех сил зажала себе рот рукой, сдерживая рвущиеся наружу всхлипы. Сюэ Ян расхаживал туда-сюда по главной комнате похоронного дома, извергал проклятия и леденящим кровь голосом, полным одновременно дикой ярости и крайнего упоения, приговаривал: «Это ж надо подумать – спасти мир! Да ты не способен спасти даже самого себя!»

Резкая боль пронзила виски Вэй У Сяня. На этот раз она исходила не от души А-Цин.

Окончательно сломленный Сяо Син Чэнь упал на колени у ног Сун Ланя. Он съежился всем телом, словно надеясь превратиться в крохотный, обессиленный комочек, сжимающийся до тех пор, пока совсем не исчезнет из этого мира. Кровь и пыль навечно въелись в ткань его белоснежного одеяния. Сюэ Ян закричал на него: «Ты ничего не смог сделать! Ты разбит в пух и прах! И это только твоя вина – ты сам напросился!»

На мгновение Вэй У Сянь увидел в Сяо Син Чэне себя.

Себя, разбитого в пух и прах, с ног до головы покрытого кровью, столкнувшегося с жестокими упреками и гневными порицаниями; того, кто был уже не в состоянии исправить свое положение, и кому оставалось лишь отчаянно и безнадежно рыдать!

Бывшие когда-то белыми лоскуты ткани, обмотанной вокруг головы Сяо Син Чэня, сейчас целиком покраснели. Отсутствие глаз не позволило ему плакать, поэтому все лицо его обагрилось кровью, струящейся вместо слез. Сяо Син Чэня несколько лет обманывали, заставили принять злейшего врага за доброго приятеля, а все его благие намерения безжалостно втоптали в грязь. Он считал, что борется с тварями, но на самом деле руки его по локоть омылись в крови невинных. И этими же руками он убил своего ближайшего друга!

Сяо Син Чэнь мучительно простонал: «Прошу, пощади меня».

Сюэ Ян спросил: «А разве не ты, не далее как пару минут назад, спешил пронзить меня мечом? Почему же сейчас ты просишь пощады?»

Он прекрасно знал, что пока труп Сун Ланя защищает его, Сяо Син Чэнь не осмелится поднять свой меч.

Он вновь победил. Безоговорочно и с блеском.

Но тут вдруг Сяо Син Чэнь резко схватил Шуан Хуа, лежавший в стороне, развернул острием к себе и приставил лезвие к своей шее. Чистый, серебристый свет промелькнул перед мрачными, наполненными беспробудной тьмой, глазами Сюэ Яна. Сяо Син Чэнь разжал руки. Алая кровь крупными каплями заскользила с лезвия Шуан Хуа.

Вслед за звонким эхом меча, прокатившегося по полу, и хохот, и шаги Сюэ Яна резко оборвались.

Простояв в тишине довольно долгое время, он медленно приблизился к неподвижному трупу Сяо Син Чэня и посмотрел на него налитым кровью взглядом. Уголки его искривленных губ постепенно опустились вниз. Вэй У Сянь не понял, показалось ему или нет, но все же он будто бы заметил легкое покраснение у краешка глаза Сюэ Яна.

В следующее мгновение тот свирепо лязгнул зубами: «Это ты меня вынудил!»

Затем Сюэ Ян холодно усмехнулся и сказал сам себе: «Ничего, труп даже лучше! Только мертвецы умеют слушаться».

Он проверил дыхание Сяо Син Чэня и сжал запястье в поисках пульса, словно полагая, что смерть еще недостаточно проникла в его тело, а трупное окоченение еще недостаточно сковало его члены. После он поднялся, принес из боковой комнатушки таз с водой и чистым полотенцем вытер с лица Сяо Син Чэня всю кровь. Сюэ Ян даже поменял его испачканную повязку на новые лоскуты и тщательно обмотал их вокруг глаз мертвеца.

Закончив с омовением, он нарисовал на полу магическое поле, разложил необходимые для ритуала предметы и осторожно уложил тело Сяо Син Чэня внутрь круга. Лишь после всех приготовлений он, наконец, вспомнил о ране на своем животе.

Похоже, Сюэ Ян был твердо убежден, что очень скоро они с Сяо Син Чэнем встретятся вновь, поэтому настроение его становилось все лучше и лучше. Он подобрал с земли раскатившиеся по углам овощи и фрукты и стройными, аккуратными рядами поместил их обратно в корзину. Повинуясь внезапному и нечастому порыву усердия, Сюэ Ян прибрал дом и постелил в гроб А-Цин толстый слой новой соломы. Напоследок он вынул из-за пазухи конфету, которую дал ему Сяо Син Чэнь вчера вечером.

Он уже почти отправил ее в рот, но рука его вдруг замерла на середине пути, а сам Сюэ Ян задумался. Сдержав свой запал, он спрятал конфету обратно, плюхнулся за стол и, от скуки подперев щеку одной рукой, начал ждать, пока Сяо Син Чэнь примет сидячее положение.

Но так и не дождался.

Небо за окном постепенно омрачалось тьмой, а вслед за ним и лицо Сюэ Яна. Он нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

Когда город И окончательно утонул в вечерних сумерках, Сюэ Ян пнул стол и выругался. Он встал, опустился возле тела Сяо Син Чэня на одно колено и проверил написанные им заклинания. Оказалось, что магическое поле нарисовано по всем правилам. Но все же, некоторое время похмурив брови, вероятно, размышляя над чем-то, Сюэ Ян полностью все стер и изобразил заново.

На этот раз Сюэ Ян уселся прямо на пол и, не отрываясь ни на секунду, терпеливо следил за Сяо Син Чэнем. Прошло еще некоторое время. Ноги А-Цин уже три раза успели отойти и онеметь вновь. Теперь они горели огнем и невыносимо чесались, словно тысячи муравьев вгрызались прямо в плоть. Лицо ее совсем распухло от слез, а взгляд немного затуманился.

Прождав еще с час, Сюэ Ян понял, что ситуация вышла из-под контроля.

Он положил руку на лоб Сяо Син Чэня, закрыл глаза и сосредоточился, однако уже через пару мгновений его веки резко распахнулись вновь.

Вэй У Сянь знал, в чем дело. Сюэ Ян смог ощутить лишь несколько тонких нитей – обрывки распавшейся души.

А из души, разорванной в клочья, сотворить лютого мертвеца нельзя.

Сюэ Ян явно никак не ожидал подобного исхода. На лице его, вечно растянутом в улыбке, впервые в жизни проявилась пустота.

Он бездумно, словно не понимая, что уже слишком поздно, зажал руками порез на шее Сяо Син Чэня. Но поток крови давно иссяк, а лицо Сяо Син Чэня приняло белый, словно бумага, цвет. Два огромных темно-красных пятна подсыхали у его ключиц. Перевязывать рану сейчас не имело ни малейшего смысла.

Сяо Син Чэнь умер. Умер окончательно.

Даже душа его разбилась вдребезги.

Между ребенком из истории Сюэ Яна, громко плакавшим из-за невозможности насладиться пирожными, и нынешним Сюэ Яном пролегала бездонная пропасть. Соотнести этих двоих друг с другом было практически невозможно. Однако сейчас Вэй У Сяню, наконец, удалось поймать отражение того глупого, растерянного ребенка на лице Сюэ Яна.

Внезапно глаза Сюэ Яна в один миг налились кровью. Он резко встал, сжал обе ладони в кулаки и принялся разносить похоронный дом, швыряя, пиная и уничтожая только что наведенный им же самим порядок.

В тот момент выражение лица и звуки, издаваемые им, подходили под описание «сумасшедший» точнее, чем все его предыдущие состояния, вместе взятые.

Разрушив дом сверху донизу, он вновь успокоился, присел на корточки на прежнем месте и тихо позвал: «Сяо Син Чэнь».

«Если ты сейчас же не встанешь, я заставлю твоего дорогого друга Сун Ланя убивать людей».

«Я истреблю в городе И всех до единого и обращу их в живых мертвецов. Ты же жил здесь так долго, так неужели тебе все равно?»

«Я своими собственными руками задушу слепышку А-Цин и отдам ее труп на растерзание псам».

А-Цин молча вздрогнула.

Не получив ответа, Сюэ Ян внезапно в бешенстве выкрикнул: «Сяо Син Чэнь!»

Он ни с того ни с сего вцепился в ворот Сяо Син Чэня и пару раз потряс, уставившись в безжизненное лицо в своих руках. Затем Сюэ Ян вдруг потянул его руку и ловко взвалил труп себе на спину.

Он понес тело Сяо Син Чэня к двери, шепотом повторяя нараспев одну фразу, словно умалишенный: «Мешочек-ловушка для духов, мешочек-ловушка для духов. Точно-точно, ловушка для духов, мне нужен мешочек-ловушка для духов. Мешочек-ловушка для духов, мешочек-ловушка для духов…»

Лишь только когда его фигура растаяла в ночи, А-Цин осмелилась привстать.

Но ноги ее тряслись от слабости, и в следующую же секунду девушка неуклюже шлепнулась на землю. Через некоторое время она с трудом поднялась на четвереньки, медленно выпрямилась и, пошатываясь, сделала пару шагов вперед. Мускулы ее вновь наливались силой, она пошла все быстрее и быстрее, пока постепенно не пустилась во всю прыть.

Добравшись до безлюдной пустоши и оставив город И далеко за спиной, А-Цин, наконец, дала волю душившим ее слезам: «Даоцзан! Даоцзан! О-о-о, Даоцзан!..»

Картинка неожиданно сменилась, и перед глазами Вэй У Сяня предстал совсем иной пейзаж.

Похоже, что к этому моменту А-Цин находилась в бегах уже пару-тройку дней. Она шла по улицам неизвестного города, вновь притворялась слепой, выстукивая путь перед собой, и спрашивала каждого встречного: «Простите, но нет ли здесь поблизости крупных орденов?»

«Извините, вы не знаете никого действительно могущественного? Какого-нибудь выдающегося заклинателя?»

Вэй У Сянь подумал: «Она ищет тех, кто поможет ей отомстить за смерть Сяо Син Чэня».

К сожалению, никто не воспринимал А-Цин всерьез, и порой люди просто проходили мимо, даже не дослушав ее речь. Но девушка совсем не отчаивалась и терпеливо задавала свои вопросы, пусть большинство и отмахивалось от нее. Вскоре она поняла, что здесь ответов не добиться, и покинула город, свернув на узкую тропинку.

А-Цин целый день провела на ногах, пытаясь хоть что-то разузнать, и, вконец обессиленная, доплелась до небольшого ручейка. Она сложила ладони лодочкой и сделала пару глотков воды, промочив пересохшее горло. В своем отражении А-Цин увидела тонкую, деревянную шпильку, туго сидевшую в волосах, и, протянув руку, вынула ее из прически.

Когда-то эта шпилька была совсем грубой и неотесанной, словно заготовка под палочки для еды. Но Сяо Син Чэнь ловко обстругал ее, превратив в изящное украшение, и даже вырезал на конце маленькую лисицу с острой мордочкой, большими глазами и лукавой улыбкой. А-Цин погладила крошечные лисьи уши и невольно хихикнула: «Ну надо же! А ведь и впрямь похожа на меня!»

Губы А-Цин задрожали, словно слезы вновь комом встали в ее горле.  Но тут в животе раздалось неожиданное урчание. Девушка достала из-за пазухи маленький, белый мешочек, тот самый, что она стащила у Сяо Син Чэня в их первую встречу, и, выудив оттуда маленькую конфетку, пару раз лизнула. Едва язык ее ощутил сладость, она спрятала угощение обратно в мешочек.

Эту конфету Сяо Син Чэнь дал ей в последний раз.

А-Цин опустила голову, убирая кошелек на место. Внезапно глаза ее поймали отражение еще одного человека.

Из воды на нее глядел улыбающийся Сюэ Ян.

А-Цин заверещала пронзительным голосом и тут же, спотыкаясь и снова падая, попыталась вскочить на ноги.

Сжимая в одной руке Шуан Хуа, Сюэ Ян, неизвестно сколько времени наблюдавший за А-Цин из-за спины, распахнул объятия навстречу девушке: «А-Цин, куда же ты бежишь? Мы ведь так давно не виделись!  Разве ты не соскучилась?»

А-Цин завопила: «Кто-нибудь, спасите!»

Однако ее окружали лишь пустынные горы да безлюдные леса. Никто не придет ей на помощь.

Сюэ Ян поднял бровь: «А я как раз закончил свои дела в Юэ Яне, и совершенно случайно наткнулся на тебя, достающую расспросами каждого встречного-поперечного. Что за удивительный поворот судьбы! Кстати, об удивительном. Твоя актерская игра заслуживает наивысших похвал. Ты столько времени водила всех за нос, включая меня. Просто поразительно».

А-Цин понимала, что на этот раз смерть наверняка настигнет ее. Когда первый испуг прошел, она вдруг подумала, что уж если ей в любом случае суждено погибнуть, то почему бы перед этим не доставить себе удовольствие и не выругаться всласть? Воодушевившись этой мыслью, она вскочила на ноги и плюнула: «Скотина!  Неблагодарная свинья! Дешевая дрянь! Твои родители, должно быть, трахались в хлеву, чтобы зачать такого выродка! Гнусный червяк, вскормленный дерьмом!»

А-Цин, годами бродившая по рыночным площадям, слышала огромное множество людских перебранок и непристойных слов. Она яростно изрыгала любые проклятия, которые приходили ей на ум. Сюэ Ян же лишь посмеивался в ответ: «А у тебя неплохо получается! Что же ты ни разу не разошлась в присутствии Сяо Син Чэня? Ну что у тебя там еще припрятано?»

А-Цин продолжила: «Пошел ты, бесстыжий кусок говна! Ты еще смеешь произносить имя даоцзана и держать в руках его меч! Думаешь, ты достоин этого оружия? Ты запятнал то, что принадлежало ему!»

Сюэ Ян занес перед ее лицом левую руку, сжимающую Шуан Хуа: «О, так ты об этом? Теперь он принадлежит мне. Думаешь, твой даоцзан такой уж неоскверненный? Очень скоро и он будет…»

А-Цин перебила его: «Мечтай дальше, осел! Не тебе называть даоцзана нечистым. Ты всего лишь лужа рвоты на его пути, и даоцзану просто-напросто не посчастливилось вляпаться в тебя! Ты единственный, кто здесь грязен! Отвратительная и мерзкая лужа блевотины!»

Лицо Сюэ Яна помрачнело.

А-Цин столь долго жила в страхе, оттягивая момент встречи с неизбежным, что когда ее время, наконец, настало, она вдруг почувствовала странное облегчение.

Сюэ Ян зловещим тоном произнес: «Раз тебе так нравится притворяться слепой, то, может быть, пора ослепнуть на самом деле?»

Он взмахнул рукой, и неясного вида порошок покрыл лицо А-Цин, попав прямо в глаза. В то же мгновение весь видимый мир превратился для нее в сплошное кроваво-красное пятно, через пару секунд сменившееся непроницаемой мглой.

Ошалев от жгучей, пронзающей глазные яблоки насквозь, боли, А-Цин издала хриплый вопль. Откуда-то сверху донесся голос Сюэ Яна: «Ты слишком много болтаешь. Язык тебе тоже ни к чему».

Нечто твердое, острое и ледяное проникло в рот А-Цин. Вэй У Сянь успел почувствовать сильную резь в корне языка, но вдруг услышал звон колокольчика.

Пронзительное и ясное дзиньканье звучало, словно находилось на расстоянии вытянутой руки, но эмоции А-Цин все еще отказывались отпускать Вэй У Сяня. Перед глазами его все плясало, и он никак не мог вернуться в этот мир.

Лань Цзин И помахал рукой перед его носом: «Никакой реакции! Надеюсь, он не съехал с катушек!!!»

Цзинь Лин заметил: «А я ведь предупреждал, что «Сопереживание» слишком опасно!»

Лань Цзин И буркнул: «Может быть, все потому, что ты, вместо того, чтобы вовремя зазвонить в колокольчик, витал в облаках, думая незнамо о чем!»

Цзинь Лин застыл: «Я…»

Но тут, к счастью, Вэй У Сянь пришел в себя и, опершись о гроб, поднялся на ноги. А-Цин уже покинула его тело и тоже стояла, прислонившись к гробу. Юноши, словно выводок поросят, гурьбой окружили Вэй У Сяня, и наперебой затараторили: «Он встал, встал!»

«Фух, он не съехал с катушек!»

«А разве он уже не был немного того?»

«Не неси чепуху!»

Оглушенный их нескончаемым галдежом, Вэй У Сянь подал голос: «Не шумите. У меня перед глазами все рябит».

Ученики тотчас же умолкли. Вэй У Сянь заглянул в гроб и сдвинул край воротничка Сяо Син Чэня в сторону. И действительно, на шее мертвеца обнаружилась узкая, но смертельная рана.

Вэй У Сянь мысленно вздохнул и обратился к А-Цин: «Спасибо за помощь».

Причина, по которой призрак А-Цин не мог видеть, но в то же время стремителен и проворен, в отличие от прочих незрячих, состояла в том, что она потеряла зрение перед самой своей гибелью. При жизни А-Цин всегда была бойкой и подвижной девушкой.

Все эти годы она скрывалась в густом тумане города И и исподтишка мешала Сюэ Яну, пугая путников, забредших сюда, предупреждая их об опасности и уводя прочь. Удивительно, сколько же храбрости и самоотверженности таилось в ее душе.

А-Цин, облокотившись на край гроба, сложила ладони вместе и несколько раз поклонилась Вэй У Сяню. Затем она подхватила бамбуковый шест и замахала им словно мечом, изобразив смертельные выпады, коими она частенько угрожала обидчикам в прошлом. Вэй У Сянь ответил: «Не беспокойся».

Он обратился к юношам: «Оставайтесь здесь. Ходячие мертвецы не доберутся до вас, пока вы в доме. Я скоро вернусь».

Лань Цзин И не смог удержаться от вопроса: «Что ты увидел во время «Сопереживания?»

Вэй У Сянь ответил: «Долгая история. Расскажу позже».

Цзинь Лин подхватил: «Ну а вкратце? Мы же сгораем от любопытства».

Вэй У Сянь сказал: «Вкратце: Сюэ Ян должен умереть».

Над городом повсюду, куда ни кинь взгляд, висел демонический туман. Но А-Цин стуками бамбукового шеста перед Вэй У Сянем указывала ему путь, и вскоре человек и призрак, спешащие со всех ног, вернулись на прежнее место.

Лань Ван Цзи и Вэй У Сянь сражались уже на улице. Вихри Би Чэня и Цзян Цзая столкнулись в воздухе – в ходе битвы явно наметился переломный момент. Би Чэнь неторопливо и уверенно брал верх, Цзян Цзай  же, отчаянно бросаясь на соперника, словно бешеный пес, насилу держался и постепенно терпел поражение. Однако в густых клубах зловещей дымки Лань Ван Цзи лишился своей привычной зоркости, а Сюэ Ян же, напротив, после стольких лет, прожитых в городе И, подобно А-Цин, чувствовал себя как рыба в воде, поэтому переломный момент в итоге обратился тупиковой ситуацией. Порой в белой мгле грохотали звуки гуциня, отгоняя ходячих мертвецов, пытающихся приблизиться. Вэй У Сянь приготовился выудить из-за пояса флейту, но тут вдруг прямо ему под ноги, тяжело и шумно, словно стальные башни, плюхнулись две черные фигуры. Вэнь Нин вдавливал Сун Ланя в землю. Лютые мертвецы до хруста костей вцепились друг другу в шеи.

Вэй У Сянь приказал: «Держи его!»

Он склонился над Сун Ланем и ловко нащупал шляпки гвоздей, вколоченных в его голову. У Вэй У Сяня тут же отлегло от сердца: гвозди оказались на порядок тоньше тех, что он обнаружил в черепе Вэнь Нина, и к тому же, изготовлены из совсем иного материала, поэтому привести Сун Ланя в сознание должно было быть относительно просто. Вэй У Сянь с двух сторон схватился за торчащие бугорки и принялся потихоньку вытаскивать их наружу. Сун Лань же, почувствовав, как что-то чужеродное взбалтывает его мозг, широко распахнул глаза, издав низкий рев, и Вэнь Нин смог удержать его на месте, лишь приложив еще больше силы. Однако едва гвозди покинули его голову, Сун Лань, словно марионетка, которой перерезали веревочки, замертво упал на землю и остался лежать без движения.

Внезапно с места схватки Лань Ван Цзи и Сюэ Яна донеслось: «Отдай!»