Текст книги "Влюбиться во врага (СИ)"

Автор книги: Moretsuna yokubo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Убрав маркер, Дазай поспешил остановить Достоевского, взяв за запястье и приближаясь к нему. Осаму вновь впился в губы Фёдора. В последний раз перед уходом. Если в прошлый раз Фёдор и думал над тем, чтобы ответить на поцелуй, то в этот уж точно нет. Он просто неподвижно стоял, выжидая, когда же Дазай его уже отпустит.

Осаму легко провёл лезвием по ладони Достоевского. Абсолютно не опасно, но зато каждый раз об этой встрече напоминать будет. Хотя, Фёдор её и так не забудет.

Осаму отстранился от него, спрятал нож в карман и сказал:

– Отсчитай вслух до десяти и можешь открывать глаза. Это моя последняя просьба на сегодня.

– Верни мой нож, он дорог мне как память и я позволю тебе уйти, – холодно произнес парень.

Дазай вложил в руку Фёдора его нож и кое-что ещё.

– А теперь выполни мою просьбу, – сказал он, делая шаг назад, – вслух до десяти и не подглядывать.

– Раз, – медленно начал свой отсчет Фёдор, – Два. Три. Четыре…

– До встречи, Фёдор.

Дазай тепло посмотрел на него, с трудом сдерживаясь, чтобы вновь не запустить руку в волосы Достоевского.

Через несколько секунд Осаму исчез, будто его и не было, оставив Фёдора в придачу с бонусным маркером в руке и огромной надписью на щеке по-русски: «Идиот» и небольшое сердечко.

Закончив отсчет, Фёдор снял повязку и недоуменно посмотрел на оставленный ему в подарок маркер. Он легонько коснулся щеки, на которой Осаму оставил надпись и решил поискать в своей обители зеркало, чтобы понять, что же там наваял Дазай.

Отыскав наконец какую-то зеркальную поверхность, Фёдор скептически осмотрел своё лицо и хмыкнул заметив ошибку в написанном на, казалось бы, незнакомом для Дазая языке слове:

– Вот уж кто идиот, так это ты, Дазай, – вздохнул он, размышляя над тем, как смыть надпись не привлекая внимания Гончарова.

========== Встреча третья. Бар. ==========

Вечер уикэнда. Над Йокогамой нависли тяжелые тучи, но яркие огни города продолжали сиять, словно пытаясь уверить его жителей, в том, что всё будет хорошо и грозы ждать не стоит.

В этот раз Дазай решил провести свободное время, отдохнув в баре. Ничего особенного в этом для него не было. Осаму часто просиживал штаны в заведениях такого типа, иногда даже позволяя себе злоупотреблять алкоголем, после чего парень смело шёл шататься по улицам и тёмным переулкам, в надежде дойти до дома целым и невредимым.

Сейчас он был трезв, но лишь потому, что совсем недавно вошёл в заведение. Правда никто бы не удивился, если бы он уже был в неадекватном состоянии. Бармен хорошо знал его привычку приходить в бар уже подшофе.

У Дазая часто было много работы, что никак не гармонировало с его природной ленью, плюс ко всему он совершенно не мог найти подходящий способ самоубийства, поэтому в конце недели чувствовал себя разбитым.

Этот выходной он ждал особенно сильно. За последние несколько дней он успел дважды увидеться со своим врагом, вычислить его местоположение и даже раскрыть целое одно преступление. Отдых ему сейчас был крайне необходим, а как известно, лучше места для отдыха в шумном городе, чем бар не найти.

Расположившись поудобнее и выбирая чем же сегодня он напьётся, Дазай умудрялся покачиваться на стуле, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. В конце концов это привело к тому, что однажды лицо непутёвого отдыхающего чуть не повстречалось с полом, однако, в последний момент он успел схватиться руками за барную стойку, после чего решил свои упражнения в эквилибристике прекратить.

Но честное слово, лучше бы Дазай всё-таки шлёпнулся, да побольнее.

Достоевский в этот вечер тоже решил не сидеть в штабе. Он просто уже не мог стараться не поворачиваться к приближенным к нему подчиненным той щекой, на которой совсем недавно красовалась надпись маркером. А теперь появилось раздражение от слишком активного её удаления, и он ненавидел выходить на улицу. Но сейчас был вечер и столь раздражающий солнечный свет отсутствовал, а полицейские или кто-то более опасный его вряд ли могли заметить.

Подумав, что чай, который готовит Гончаров конечно вкусный, но совершенно однообразный, он решил отправиться в какое-нибудь заведение, где наливают не только чай, но и напитки покрепче. Выпивать он, однако, не собирался. Такое место было нужно ему потому, что в нём было относительно безопасно. Свет там тусклый, а посетители не замечают ничего, кроме своего стакана с алкоголем, так что Фёдор мог особо не беспокоиться о себе, поскольку в местах такого рода есть все шансы быть незамеченным.

Пришедший в это место ещё до Дазая, сейчас он сидел в углу, пытаясь скрыться за спинами других посетителей и мирно пил чай, наблюдая за дурачеством детектива, и с досадой раздумывая о том, насколько поход куда-нибудь сегодня был плохой идеей.

Опасения Фёдора подтвердились, потому что Осаму уже на него смотрел, заметив его в тот момент, когда чуть не оказался на полу. Но он решил не подавать виду.

Достоевский продолжал пить свой чай, мучаясь вопросом, как бы незаметнее покинуть это заведение. После той игры встреча с Осаму была тем, чего парню сейчас хотелось меньше всего. Но интерес к действиям детектива и мысль о том, что он всё же сможет переманить Дазая на свою сторону, заставляли его оставаться на месте, раздумывая при этом стоит ли уходить вообще.

Сейчас же, один из героев повествования думал о том, как обломать приятное времяпровождение другому. Подойти к нему? Может подождать пока он задёргается, а там что-то придумать? Или сразу, не вставая, сообщить ему через весь зал, что он обречён на вечные страдания?

Да, вопрос не из лёгких, однако губы Осаму растянулись в улыбке, что означало лишь одно – решение принято.

Фёдор внимательно всматривался в лицо Дазая, пытаясь делать это как можно незаметнее. По довольной ухмылке он понял, что тот что-то задумал. Ещё он абсолютно ясно понимал, что его «застукали», но продолжал сидеть, пытаясь делать вид, что ни о чём не подозревает. Он отвернулся к окну и попивая свой чай, начал любоваться пейзажем ночной Йокогамы.

Дазай повернулся к Фёдору лицом, разглядывая его с широкой улыбкой, как самого дорогого родственника.

Может быть он хотел, чтобы Достоевский подавился чаем и захлебнулся от такого взгляда, но Фёдора такое поведение лишь рассмешило и лишь лёгкая улыбка расцвела на его губах. Он сделал последний глоток чая и уставился на Дазая в ответ.

Сигнал об одобрении получен, улыбка на лице Фёдора видна, а значит Дазай готов действовать. Держите его семеро.

Осаму встал со своего места и засунув руки в карманы, и натянув подобающую ухмылочку, отправился к месту, где мирно попивал чай Достоевский.

Оценив подошедшего, Фёдор уставился в свою чашку, размышляя о том, стоит ли попросить принести ещё чаю. Всем своим видом он показывал, что ему совершенно наплевать на того, кто подошёл.

– Кхм-кхм, – Дазай деланно прокашлялся, обращая на себя внимание, – у вас не занято? – Фёдор покосился на Осаму, но промолчал, вновь вернувшись к созерцанию внутренности опустевшей чашки. – Значит свободно, – ухмыльнувшись, детектив уселся на стул напротив Фёдора, и тоже заглянул в его пустую чашку, пытаясь понять что же там такого интересного увидел Достоевский. – На чайных потёках гадаешь? – карие глаза округлившись смотрели на Фёдора с невинным любопытством.

– Для тебя всегда свободно, – произнёс Фёдор, поднимая спокойный взгляд на Осаму, – такой уж ты человек.

Услышав это Дазай улыбнулся:

– Может угостить вас чаем? – прошлые действия говорили о том, что отказываться бесполезно, и тем не менее принимать предложение Достоевскому не хотелось, потому он ответил:

– Спасибо, но мне достаточно, – и с равнодушной миной уставился в окно.

Осаму встал со своего места и направился к барной стойке, что-то сказав бармену, после чего вернулся на место.

– Я смотрю, ты смог отчистить надпись, – улыбнулся он.

– Это было не так уж и трудно, – ответил Достоевский, незаметно засовывая в карман плаща Дазая его же маркер, но без колпачка. В тот раз он на автомате сунул его в карман своего пальто вместе с ножом, а после просто забыл избавиться от него и как понял сейчас, к счастью.

– Ну-ну… – усмехнулся Дазай, вглядываясь в красное пятно на щеке Достоевского, – да уж, действительно не трудно! – Фёдор уловил его взгляд, но решил промолчать по этому поводу. Он снова равнодушно уставился в окно, не заметив при этом, как ворот его рубашки отклонился, открыв на шее метку, оставленную Дазаем. – А о шее ты, конечно же, не подумал, – усмехнулся последний, собираясь засунуть свои руки в карманы.

– А что не так с моей шеей? – Фёдор потерянно посмотрел на него.

– Окна плохо закрываешь, вот и комары появились, – Дазай хихикнул, прикрыв рот рукой.

Фёдор усмехнулся:

– А ты, значит, сравниваешь себя с комаром? – он начал задумчиво грызть ногти, пытаясь предположить, о чем таком Дазай договаривался с барменом. Он понимал, что скорее всего Осаму всё же решил угостить его этим несчастным чаем, но зная натуру суицидника, так же мог предположить, что его попытаются споить.

– А я не знал, что ты так плохо играешь в файтинги, – улыбнулся тот, засунув руку в карман, после чего сразу вытащил, недовольно всматриваясь в тёмные разводы на ней. Он достал маркер и прищурился, глядя на Фёдора.

– Что такое? – наигранно удивился Достоевский и его губы растянулись в кривоватой ухмылке, – я вернул тебе твою вещь, мне чужого не надо, а колпачок… Потерялся где-то… Ах, как жаль что на твоём прелестном светлом плаще теперь такое ужасное тёмное пятно. Как и на твоей душе, Осаму Дазай.

Подавив яростный вздох, Дазай изменился в лице, встал и снял свой плащ, повесив его на спинку своего стула:

– Ничего страшного, без плаща даже лучше, – улыбнулся Осаму.

– И теплее, конечно же, – согласился с ним Фёдор, снова поворачиваясь к окну и глядя на собирающиеся тучи. – Кажется, этой ночью будет дождь… – задумчиво протянул он.

– Надеюсь, что не раньше ночи. Не хотелось бы попасть под него, – подхватил мысль Дазай, обернувшись в сторону барной стойки.

Этот жест не ускользнул от внимания Достоевского, но он предпочел это не комментировать, делая вид что всё его внимание приковано к пейзажу за окном. «Что же ты задумал, Дазай Осаму?», – подумал Достоевский, глядя на упавшие на стекло пару прозрачных капель.

– Похоже у тебя нет выбора… – пробормотал он, вспомнив, что нужно что-то ответить.

Разговор прервали шаги официанта. Дазай незаметно улыбнулся, после чего уткнулся в окно, скроив серьёзное лицо.

– Добрый день, – поклонился подошедший официант. Это был молодой парень, возрастом, наверное, ещё младше Дазая с Достоевским. Скорее всего подрабатывал здесь, как и большинство подростков в Японии.

Дазай удивлённо повернулся к источнику звука, но отвечать ему не стал. Достоевский тоже посмотрел на официанта, а после на Дазая.

– Добрый вечер, – ответил он официанту, делая практически незаметный упор на слове «вечер» и наблюдая как парень чуть смутился, – что-то не так?

– Вам передали, – проговорил тот, ставя на стол чашку чая.

Осаму слегка нахмурил брови, Достоевский тоже нахмурился и посмотрел на Дазая, но тот на этот взгляд никак не отреагировал.

– Спасибо, – он снова перевёл взгляд на официанта, – это всё?

– Нет, – парень достал из кармана аккуратно сложенную в четыре раза салфетку, передав её Достоевскому:

– Просили, чтобы вы прочитали позже, – после этих слов, он с поклоном отправился обратно к барной стойке.

Русский устало посмотрел на салфетку и спрятал её в карман.

– Я же сказал, что мне не нужен чай, – произнёс он, обращаясь к Осаму, – к чему этот пафос? Ещё и записка… – Фёдор фыркнул, – зачем тебе всё это?

– У тебя, похоже, появились поклонники, а ты зачем-то злишься на меня, – ответил Дазай, отвернувшись к окну, – и вообще, посмотри, какой ливень начинается…

– Это было предсказуемо. Но я всё равно не взял зонт… У тебя ведь тоже нет зонта, да? – Фёдор отрешённо смотрел на то, как крупные капли барабанят по стеклу.

– Верно… Однако мой дом совсем рядом. Я думаю, кое-как мы смогли бы дойти до него, – Осаму отвернулся, доставая телефон, чтобы посмотреть который час.

– Мы? – Фёдор, вскинув брови, посмотрел на него.

– Не думаешь же ты сидеть здесь до закрытия? – возразил детектив.

Достоевский тяжело вздохнул и встал, опираясь на столешницу:

– Значит, ты приглашаешь меня в гости? – он прищурился. С той ночи когда Осаму побывал у него в штабе, Достоевский пытался понять чего тот добивается. Если он нашёл его убежище, то почему об этом до сих пор не осведомлена полиция? И к чему были эти игры в домогательства? Всё это время он был занят ещё одной мыслью: стоит ли менять место дислокации штаба Крыс? Но пока ни к чему конкретному не пришёл, потому приглашение детектива уже мысленно принял, надеясь разобраться во всём.

– Да, а что такого? – удивился Дазай, рассматривая свой плащ на пригодность к замене зонтика.

«То, что мы враги, чёрт возьми!», – чуть было не выпалил Фёдор, но как всегда сдержался.

– Я принимаю твоё приглашение, – ответил он.

– Отлично, – на лице Осаму промелькнула едва заметная ухмылка, – пойдём сейчас? – спросил детектив, всецело поглощенный своим плащом.

– Да, – кивнул Фёдор, – не будем ждать пока дождь усилится.

Дазай встал, задвинул стул и убедившись, что Фёдор идёт за ним устремился навстречу колючим струям.

Фёдор накинул на голову пальто вместо зонта, и следом за Дазаем вышел из бара. Мех его пальто моментально намок, но Фёдора волновало не это, а то что он мог промочить себе ноги.

Выйдя на улицу, Осаму торопливо накинул на голову свой плащ и побежал домой.

– Давай быстрее за мной! – крикнул он, поспешив к своей двери.

Фёдор молча бежал за ним, размышляя о том, насколько безопасным для него будет этот поход в гости. Он согласился на предложение Осаму лишь потому, что надеялся ещё хотя бы на один шаг приблизиться к завершению своего плана. Ну и ещё потому что не хотел промокнуть и вновь заболеть. У него и так был слабый организм, поэтому болезни буквально преследовали его, а до штаба идти было намного дальше.

Дазай пока торчал в баре, не успел сделать даже глотка, но всё же детектив признавался себе в том, что эта встреча стоила того, что он абсолютно трезвым покинул это заведение.

Достоевскому был плохо знаком этот район. Он знал, что Дазай жил где-то здесь, знал даже точный адрес, но поисками его места обитания совершенно не занимался. Ему это просто было пока ни к чему.

Наконец увидев свой дом, Дазай бегом прошлёпал по лужам к двери, открыл её и вошёл, придерживая дверь в ожидании гостя. Тот влетел в дом вслед за его хозяином, про себя отмечая, что по всем правилам гостеприимства его должны были бы пропустить вперёд. Он стащил с головы мокрое пальто и начал осматриваться, стряхивая с него воду.

Осаму стянул с головы плащ и захлопнул входную дверь.

– Ванная прямо по коридору. Проходи туда, я буду ждать тебя на кухне, – сказал он, направляясь в сторону кухни.

Пожав плечами Фёдор повесил промокшее пальто на вешалку в корридоре и направился в ванную как и сказал Дазай.

Приведя себя в порядок, он прислушался откуда доносятся звуки и направился туда. Он не ошибся и, пройдя в храм приготовления пищи, сел на подушку, лежавшую на полу у стола. Осаму в это время стоял в противоположном конце кухонного помещения с чайником в руках.

Достоевский осмотрелся.

Именно кухня отличалась от остальных комнат своей простотой. Помещение было практически ничем не украшено. Плита, не отличающаяся ничем особенным, простенькая небольшая раковина рядом и стол для готовки в одном конце, да небольшой столик для принятия пищи в другом.

Дазай взял в другую руку чашки и поставил их вместе с чайником на столик, за которым уже сидел Фёдор:

– Сахар, молоко, печенье? – предложил хозяин, наливая кипяток в чашки с чаинками.

– Сахар, если можно, – ответил Фёдор рассматривая интерьер кухни.

По неизвестным причинам он ему понравился именно этой простотой. От Осаму он ожидал чего-нибудь экстраординарного, потому был приятно удивлён, когда не увидел на кухне никаких странных штучек, вроде петли или картинок, изображающих инструменты пыток.

Дазай встал и взял сахарницу вместе с ложкой, после чего сел на своё место и протянул её Достоевскому:

– Держи, пожалуйста.

В голосе, выражении лица и действиях детектива чувствовались спокойствие и уверенность. Он вёл себя вежливо и, на удивление, не доставал Фёдора своими шуточками и подковырками. У себя дома Дазай Осаму был совершенно другим человеком.

– Благодарю, – Достоевский принял из рук Дазая сахарницу и, бросив несколько ложек сахара в чай, начал методично размешивать его, глядя куда-то сквозь хозяина.

Детектив взял чашку в руку и отхлебнул, заметив отсутствующий взгляд Фёдора, мягко улыбнулся. «Красивые… Невероятно красивые глаза…», – подумал он.

– А ты любишь виолончель? – неожиданно спросил Фёдор. Он смотрел в потолок, задумчиво покусывая ложечку.

Осаму сначала слегка опешил, но потом быстро ответил:

– Музыкальные инструменты по-своему прекрасны, особенно когда исполняют классическую музыку. Так что я могу сказать, что… Да, мне нравится этот инструмент, – светло улыбнулся он, помешивая сахар в чае.

На губах Достоевского появилась нежная мечтательная улыбка:

– Ты прав. Я вот виолончель обожаю. Недавно я, правда, слышал как звучит электронная версия этого музыкального инструмента и… Я был разочарован…

«О, Господи. Когда он не злится на меня, а так невинно рассуждает, он похож на милого котёнка», – мысленно умилился Дазай, отмечая насколько красивы утончённые пальцы врага, которые он так любит нервно грызть до крови.

– Классическое звучание инструмента нельзя сравнить ни с чем. Для меня, как и для тебя, оно превосходно именно в такой тональности, – произнёс он вслух.

– Я когда-то уже говорил тебе, что мы очень похожи, – Достоевский сделал глоток чая и улыбнулся. Напиток был на удивление хорош и такой ценитель как Фёдор, наслаждался им, что являлось редкостью. Он припомнил как тот же напиток приносил ему Гончаров и сравнив, отметил что чай Дазая импонирует ему больше.

– Конечно, литературные вкусы у нас наверняка различны, – начал Достоевский, – но всё же… Может расскажешь о книгах, которые тебе нравятся помимо книг о суициде? Такие вообще есть?

– Книги, которые мне нравятся, но суицида в них минимум? – проговорил детектив, слегка посмеиваясь, – как насчёт Есенина, если стихи брать в расчёт? – улыбнулся он, попивая чай.

– Ты читаешь русских поэтов? – удивился Достоевский.

– Как видишь, – гордо улыбнулся Дазай, отхлебнув немного чая, – мне вообще интересно всё, что касается России! Слушай, Фёдор, а расскажи мне что-нибудь интересное о своей родине?

Достоевский только брови задрал, но вслух своё недоумение не высказал. Такая беседа его слегка расслабила, хотя сам парень прекрасно понимал: расслабляться нельзя. Дазай явно позвал его к себе не просто чаю попить, и Фёдор хотел быть уверен в том, что сможет сбежать если это будет нужно. Он снова сделал глоток ароматного чая и задумчиво поднял глаза к потолку.

– Ну… Я могу рассказать тебе, как в давние времена у нас заваривали чай, – предложил он, чуть подумав.

Дазай, почему-то и не сомневался, что выбор главы Крыс падёт именно на что-то связанное с чаем, но был этому только рад.

– Слушаю, – оживился он, поставив чашку на стол.

– Чай – уникальный напиток, который популярен в России с незапамятных времен. Многие начинают день дома или в офисе с чашечки хорошего чая. Чаепитие собирает членов семьи и гостей за одним столом. Чай может подаваться в любое время суток, отдельно со сладостями или в завершение трапезы. На Руси чайная церемония была настоящим ритуалом, во время которого велась задушевная беседа. В современном мире традиции семейного чаепития сохранены не в полном объеме, но многие обычаи до сих пор поддерживаются, – начал свою лекцию Фёдор, делая ещё глоток.

Осаму задумчиво слушал, слегка улыбаясь и иногда кивая головой. Со стороны он был похож на любопытного мальчишку, который слушает школьного учителя.

– Чай заваривали разными способами, – продолжил Достоевский, – самый распространенный способ – это засыпать заварку черного чая в чайник, обваренный кипятком, залить кипятком, закрыть крышкой и накрыть сверху грелкой. Спустя некоторое время чай можно разливать по чашкам. Еще один способ – заварка двумя чайниками. Сначала заварка разливается из чайника по чашкам, затем разбавляется кипятком из самовара. Нужно объяснить что это такое? – поинтересовался Фёдор и получив отрицательный ответ, продолжил, – но данный способ стал использоваться немного позже, в рабоче-крестьянской среде, когда на чае стали экономить. Исконно русским обычаем является пить чай из стаканов с подстаканниками. Так чай подавали в трактирах еще в 17-18 веке. Подстаканник давал возможность не обжечься. Выпускались простые подстаканники из никеля, меди, а также дорогие из серебра. В настоящее время чай в подстаканниках разносят только в поездах дальнего следования. В некоторых домах пили чай из блюдечек. Обычно это происходило только в семейном кругу, поскольку такой способ чаепития считался вульгарным, – закончил парень, глядя на сидящего с открытым ртом Осаму. Тот явно был заинтересован полученной информацией. Он слушал с горящими глазами и замиранием сердца, запоминая каждое слово из длинной речи Фёдора об обычаях этой загадочной страны, находящейся по соседству, но о которой в Японии почти ничего не знали.

– А про еду можешь рассказать? – с живым интересом выпалил Дазай.

– Смотря что ты хочешь узнать, – Достоевский допил свой чай и отставил чашку в сторону.

– Твоё любимое национальное блюдо, – Дазай взял в руку чайник, – ещё чаю?

– Не откажусь, – Фёдор чуть призадумался, а после улыбнулся, – моё любимое русское блюдо – чай.

– Это я уже заметил – Дазай нежно улыбнулся, наливая чай, – а ещё ты что-то любишь?

– Да нет, – качнул головой Фёдор, – больше ничего.

– Борсьч? – на ломанном русском и допустив ошибку, проговорил Дазай. Ситуация выглядела слегка нелепо.

Достоевский замер на несколько секунд, недоуменно глядя на детектива, а затем весело рассмеялся. Таким искренне смеющимся его не видели даже его приближенные. Сначала Дазай даже не понял что произошло. Он пару раз удивлённо мигнул, а после широко улыбнулся.

– Эй, я тут вообще-то слово на незнакомом языке попытался сказать, – слегка обиженно, но не сдерживая улыбки произнёс он, – я же правильно произнёс?

– Почти, – ответил Фёдор, всё ещё улыбаясь.

– Борсьщ? – предположил Осаму.

– Чуть мягче, – ласково улыбнулся Достоевский, – борщ.

– Борсь? – искренне недоумевая, произнёс Дазай, мысленно отмечая, что когда Фёдор говорит по-русски его голос слегка меняется.

– Зачем ты пытаешься это выговорить? – поинтересовался Достоевский. Теперь он был уже серьёзен и у Дазая даже промелькнула мысль о том, что ему не хватает очков как у Куникиды.

– Сначала хотел узнать немного о твоём родном языке… А теперь я чисто принципиально обязан это выговорить, – сказал Осаму, машинально помешивая уже давно остывший чай.

– Что ж, попробуй, – Достоевский с искренним весельем наблюдал за потугами Осаму сказать что-то на родном для главы Крыс языке.

– Борсь? – повторил он свою прошлую попытку.

– Да, всё верно, – ответил Фёдор, который был уже не в силах слушать как издеваются над языком его страны. Свой родной язык он считал довольно сложным, потому понимал что так быстро произнести верно слово по-русски у Дазая не выйдет.

– Я молодец? – глаза Осаму засверкали, а на лице появилась счастливая улыбка.

– Да, – кивнул Фёдор, обхватывая руками чашку в попытке согреться. Без своих пальто и шапки он ужасно мёрз, но виду не подавал.

– Е-е-е, – радостно протянул парень, искренне улыбаясь, – у вас, у русских, такой сложный язык. Думаю, для туриста «борсь» и «идиот» хватит в самый раз, – посмеялся Осаму, – хотя, нет, не хватит… Фёдор? Помоги мне осилить всего одну фразу, пожалуйста, – просительно улыбнулся Дазай.

– Зачем тебе? – спросил Достоевский, сильнее сжимая в руках чашку. Он искренне надеялся, что Дазай не заметит как от холода зябко ёжатся его плечи. Житель холодной страны, он не хотел чтобы окружающие думали, что Бог может мёрзнуть как обычный человек.

– Для полного набора туриста, – улыбнулся Дазай, заметив всё же, что собеседнику холодно и решив не оставлять его в таком положении, собирался пойти в другую комнату за пледом, но после того, как Достоевский согласится, – ну, пожалуйста.

– Ты собираешься отправиться в Россию в качестве туриста? – Фёдор сделал глоток уже холодного чая.

– Может быть, когда-нибудь поеду, – улыбнулся Дазай, вставая со своего места, – поможешь мне выучить фразу?

Достоевский прищурился. Слышать такие вещи от Дазая было совсем непривычно. Конечно для него было в порядке вещей говорить что-то в этом стиле, но поездка в Россию… Особых усилий, чтобы догадаться какую именно фразу хочет выучить Дазай Фёдору приложить не пришлось, но у него скорее возникал вопрос кому он собирается эту фразу говорить? Хотя, если учесть характер детектива, то эту фразу он мог повторять каждому встречному, за что, если действительно отправился бы в Россию, получил бы пятками по макушке.

– Дай угадаю, – елейным голоском начал русский, – это фраза: «Я тебя люблю»? Или нет, скорее: «Давай же совершим двойное самоубийство!»? Хотя в твоём случае пригодятся обе и за первой тут же последует вторая.

– Первый вариант, пожалуйста, – произнёс Дазай, затем поднялся и ушёл в другую комнату.

Фёдор улыбнулся, допив свой чай и отставив чашку в сторону. Мотылёк попал в паучьи сети.

– Глупый ты, Осаму, – пробормотал он по-русски, проводив того взглядом.

– Эй, можно правильный вариант, без чёткого «Осаму»? – послышалось из другой комнаты.

«Чуткий же у него слух!», – пронеслось в голове задумчиво кусающего фалангу указательного пальца Достоевского.

– Как-то не очень удобно объяснять когда тебя даже в комнате нет, – буркнул он.

Послышались шаги, Дазай остановился на пороге, за спиной гостя, положив руку на дверной косяк.

– Я здесь, – он держал что-то в другой руке, спрятав это за прикрытую дверь.

– Как ты выучил «идиот» и «борщ»? – обернулся к нему Фёдор.

– Первое с переводчиком, а со вторым ты мне помог. Ну же, последний раз прошу тебя сказать что-то на родном языке, помоги. Последний раз, – с лёгкой грустью проговорил тот.

– Я. Тебя. Люблю. – произнёс Фёдор на чистом русском, чётко разделяя слова, – это звучит так, – пояснил он уже на японском.

– Я тебя люблю, – с сильным акцентом произнес Дазай и накинул лёгкий плед на плечи Фёдору, – правильно?

– Это что? – парень посмотрел на плед.

– Чтобы ты не замёрз, – Осаму взял в руки полупустой чайник и отошёл к столу для готовки.

Фёдор, потупившись, укутался в плед. Значит всё-таки заметил. Наблюдательный. Не зря, видимо, он один из лучших в агентстве. Только вот зачем ему беспокоиться о своём враге? Пытается выведать всё о планах главы Крыс, чтобы предотвратить атаку? Русский прекрасно знал, насколько умён Дазай. Он единственный мог быть ему достойным соперником и если бы он узнал хоть что-то из плана противника это… Это было бы крайне неудобно для его плана. Достоевский, конечно, мог легко изменить план, но делать этого ему не хотелось.

– Ты всё правильно произнёс, – улыбнувшись, он поднял взгляд на Осаму.

– Спасибо, – нежная улыбка появилась на лице детектива. Он поставил на стол горячий чайник и разлил кипяток по чашкам с новой заваркой.

– Я просто отвечал на твой вопрос, – пожал плечами Фёдор. Он уже согрелся, но плечи всё ещё слегка подрагивали.

– Нет-нет, спасибо, что научил, – сказал Дазай, передавая Достоевскому чашку и сахарницу, – русская культура очень интересная. Надеюсь, что когда-нибудь побываю в этой стране.

Фёдор на это лишь улыбнулся, добавляя сахар в чай. Он методично размешивал его ложечкой, глядя в чашку с явно задумчивым видом.

– Фёдор, ты же любишь чай? Как мой оценишь? – Дазай приподнял чашку и сделал глоток.

– Мне нравится, – улыбнулся Достоевский, подымая взгляд на Дазая.

– Рад, что тебе понравилось, – глаза детектива улыбались. Он перевёл взгляд на окно, после чего достал телефон:

– Уже довольно темно, а дождь совершенно не стихает, даже наоборот…

– Интересно, высохло ли моё пальто… У тебя есть зонт? – Достоевский сделал глоток чая, явно наслаждаясь его вкусом и ароматом.

Осаму перевёл удивлённый взгляд на собеседника:

– Только не говори мне, что ты в такой ливень собрался пешком идти в штаб по этим лужам!

– А почему нет? – спросил Фёдор с лёгким недоумением, – если я буду под зонтом, то особо не намокну.

– Помимо дождя на улице ещё и холодно, к тому же там плед не согреет, – проговорил Осаму, смотря в окно, – и ты можешь заболеть, промочив себе ноги! – закончил он, произнеся самую главную причину.

– С каких это пор тебя волнует моё здоровье? – Достоевский сделал ещё глоток чая.

Осаму промолчал, не торопясь отвечать на вопрос Фёдора. После небольшой паузы, он продолжил свои размышления:

– Транспорт в такое время не ходит, так что тебе придётся потратить много времени, чтобы добраться до штаба…

– Хорошо, я понял на что ты намекаешь, можешь не утруждать себя подбором этих причин, – он поставил на стол пустую чашку.

Дазай снова взял в руки чайник. Он давно удостоверился в том, что чай действительно любимый напиток его гостя.

– Время позднее… – снова начал он.

– Больше чая не нужно, спасибо, – прервал его русский, – если таким образом ты пытаешься намекнуть на то, что пора ложиться спать, то я не против. Только вот у меня проблемы со сном, так что, боюсь могу помешать тебе, – он встал, сильнее заворачиваясь в плед.

– Ничего страшного, – сказал Осаму, понимая, что сегодня он, похоже, будет спать без одеяла. Вернее на нём, так как футон только один. Он хоть и довольно большой, но Фёдор уж точно не ляжет с ним, а гостя на пол класть как-то неприлично.

Русский улыбнулся:

– Тебе так кажется. Я ведь знаю, как ты любишь поспать. – И тут же понял, что допустил осечку.

Не стоило упоминать, что ему известна о Дазае такая, казалось бы, мелочь. Тот может понять, что Достоевский как-то странно интересуется его персоной. Но парень решил отчасти внимание Дазая от этого фактика. Он сможет выиграть для себя хоть какую-то выгоду в любом случае, он был уверен в этом.

– Нет, правда, всё нормально, – поспешил уверить его Дазай.

На самом же деле настроение Дазая сошло на нет от мысли о том, что сегодня он точно не сможет выспаться, хотя и хотел. Но не отпускать Достоевского из своего дома ему хотелось ещё больше. Осаму надеялся, что Фёдор не поймёт зачем Дазаю это нужно, и он даже не обратил внимания на фразу которую обронил русский.