Текст книги "Тен-Тен пишет роман (СИ)"
Автор книги: Митэй Тиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
– Неужели вы не понимаете, что я не могу проиграть? – произнес он, отряхивая и натягивая халат. – Когда такой человек верит в меня…
Хьюга уже не использовал бьякуган, так как решил сберечь остатки чакры до возвращения Рагны. Кенара оглянулась, окинув взглядом темное ночное небо, затянутое пепельными тучами, раскинувшееся над границей Страны Медведя. Какой же здесь свежий ветер! Как прекрасно было бы мчаться по этим просторам, по каменистым холмам навстречу потокам ветра и чувствовать себя живой! Разве можно умереть в такую ночь? Неужели кому-то из них суждено умереть? «Если бы я умерла здесь сегодня, то могла бы стать только ветром… только ветром», – подумала Кенара. Так странно, что им, шиноби с техниками четырех разных стихий, было суждено встретиться в этих неплодородных землях, чтобы помериться силами. Кто-то падет, а кто-то двинется дальше, став сильнее. В эту минуту ветер наполнял ее силой: не тело напитывал чакрой, но душу – решимостью. Кенара и Неджи переглянулись. «Мы не проиграем, – подумала куноичи, – даже если умрем, им не пройти!» Хьюга кивнул.
– Мне всегда был по душе огонь, – сказал Сабато. – За это я полюбил его. Когда-то он сказал мне, что как мое лицо красивее его лица, так и моя душа прекраснее его души, но это неправда. Хотя техниками этой стихии владею я, Рагна суть есть огонь: сильный, неумолимый, вечно стремящийся вперед. Теплый, необходимый для того, чтобы жить. Вы не можете без трепета смотреть ему в лицо. Вы не смеете.
– Сабато…
– Заткнись! Если есть что-то, заслуживающее жизни, то это любовь. Вечное, сильное чувство. Вы не можете его победить. Что бы там ни было между вами двумя, наши узы крепче, их не разорвать.
Тело Сабато все еще светилось изнутри, как если бы он был куском раскаленной стали. Черные глаза отливали алым.
– Вы только отчасти способны понять мои слова. Вам неведомо, через что мы прошли, чем спаяны наши узы. Вы ничего не знаете о запретной любви!
– Считаешь, что наша смерть докажет силу вашей любви? – спокойно спросил Неджи.
Сабато усмехнулся.
– Да!
– Доказательства нужны только сомневающимся.
– Сабато! – воскликнул Рагна, вступая на черную траву. Он только-только сумел обойти теневого клона, чтобы прийти на выручку к другу.
Нукенин догадался, что тот, кого он принял за Неджи, был одной из двух копий Кенары, изменившей облик. Он сумел избавиться от нее, прыгнув ей навстречу и прямо в воздухе создав водный щит. Чакра захлестнула и развеяла слишком близко подобравшегося к противнику теневого клона.
– Это неправда, слышишь? Он не знает, о чем говорит! – Рагна прыгнул вперед, но между ним и Сабато встала Кенара.
Оставшийся теневой клон выскочил из-за деревьев и в пару длинных прыжков оказался возле Неджи, готовый его защищать.
– Убирайся с моей дороги, тварь! – воскликнул нукенин, быстро складывая печати. – Утопление! – с такого расстояния он мог использовать влагу из воздуха для этой техники.
Куноичи ушла под землю. Создание последних двух теневых клонов лишило ее сразу одной трети от изначального запаса чакры. Еще до этого она истратила больше половины. Развеять оставшегося клона Кенара не могла: это означало оставить Неджи практически без защиты. Он снова использовал бьякуган, но на технику уровня Вихря предчувствия был уже не способен. «Надо решить все сейчас, до того, как Рагна доберется до Сабато!» – подумала Кенара и начала складывать печати.
Клон Кенары и Неджи стояли в пятнадцати шагах от Сабато, блокируя его и не давая ему вмешаться в столкновение куноичи и другого нукенина. Рагне оставалось пробежать до напарника не больше двадцати метров, когда он почувствовал колебание земли и накрыл себя водным щитом. Двухголовый земляной змей вырвался на поверхность и нанес удар одновременно сверху и снизу, но не смог пробить сферу. Вращающаяся на огромной скорости вода, смешанная с чакрой, разрушила змея и раскидала вокруг брызги грязи и комья земли. Почти всегда, создавая водный щит, Рагна оставлял в воздухе частицы влаги со своей чакрой, чтобы отслеживать происходящее снаружи. Так было и в этот раз. Колебание частиц подсказало ему, что Кенара стоит в десяти метрах впереди него и складывает печати. Убрав щит, Рагна двинулся вперед, собираясь еще раз применить технику утопления. Вязкая жидкость собралась на шее Кенары и поползла к ее лицу… Следующие события произошли одновременно.
Куноичи, стоявшая впереди, оказалась земляным клоном, который распался на куски из-за вражеской техники, Сабато предостерегающе крикнул, а за спиной Рагны из-под земли выпрыгнула настоящая Кенара и с криком «Каменный кулак!» ударила противника, сломав ему хребет. Рагна завалился вперед и лежал, как раздавленное насекомое. Над ним стояла Кенара, бессильно опустив руки – у нее не осталось чакры.
– Рагна! – Сабато рванулся вперед. Между ним и его напарником находились Неджи и теневой клон Кенары, но он бы все равно побежал навстречу своей смерти, не обращая на них внимания, если бы не увидел повернутое к нему лицо друга.
– Не надо, – с усилием произнес Рагна. Его бездонные карие глаза были расширены, он не мог поверить, что его тело в одну секунду оказалось искалечено, поломано. Сражен такой простой техникой! Последней, на которую у куноичи Звездопада хватило чакры. Он хотел соединить руки, сложить печати, но не мог пошевелиться, даже приподнять голову. «Все? Неужели все?» – подумал он, глядя в удивительно красивые, словно нарисованные тушью глаза Сабато. И только увидев слезы в этих прекрасных глазах, Рагна и сам заплакал. Закусив до крови губу, он заставил себя успокоиться и крикнул: – Беги отсюда, беги, слышишь?!
– Я никуда не уйду, – сказал Сабато, не отрывая глаз от любимого лица. Кожа его начала светиться.
– Не надо, Сабато, у тебя не хватит чакры, чтобы…
– Ты обещал, что не умрешь первым. Мой долг помочь тебе исполнить это обещание!
Неджи понял его намерение и крикнул Кенаре:
– Развей клона!
Куноичи качнула в ответ головой, повернулась и побежала прочь. Неджи стоял слишком близко к Сабато и не успевал убежать. Быстрым движением он поднес два пальца к шее клона над позвоночником, угрожая его развеять, но Кенара уже не видела этого, так что угроза пропала втуне. Она должна была сама это сделать, чтобы вернуть себе чакру и защититься. Клон начал складывать печати и воскликнул:
– Мощь тысячи крепостей!
В этот момент Сабато взорвался, превращаясь в огненный цветок. Рагна еще видел перед собой прекрасные черные глаза, когда ощутил смертельное прикосновение багровых лепестков пламени. Он улыбнулся, подставляя им лицо, и исчез навсегда.
Снаружи бушевало пламя. Оно начало стихать, но земля и воздух все еще были раскалены, хотя быстро остывали под порывами холодного ветра. Неджи стоял в темноте под земляным куполом, уже не способный использовать бьякуган, и тяжело дышал от волнения. Его пальцы, все еще направленные в шею клона Кенары, дрожали. Если куноичи погибла, не успев укрыться от огня, клон сейчас исчезнет, и Неджи никогда больше ее не увидит. Мир показался зыбким, как копия, стоящая перед ним. Ему хотелось схватить ее и прижать к себе, но он тут же понял, что хочет почувствовать не копию, а настоящую Кенару. Пальцы бессильно скользнули по спине клона, в этот момент он исчез.
Исчез и купол. Неджи стоял один посреди черной поляны. Было темно, холодный ветер развеял жар, но земля еще была горячей. Хьюга собирался с силами, чтобы использовать бьякуган, и в этот момент услышал, как Кенара зовет его негромко:
– Неджи, помоги…
Когда Сабато взорвался, Кенара бежала. У нее не было чакры, так что она не могла ускориться и бежала так, как бежал бы на ее месте обычный человек, спасая собственную жизнь. Никогда еще ее тело не казалось ей таким неуклюжим. Увидев, где заканчивается подпалина, куноичи прыгнула вперед, перекатилась и свалилась с обрыва. В темноте она не видела, что край плато находится так близко. Скатываясь по довольно крутому склону, она цеплялась руками и ногами, хватаясь за камни, корни, не имея даже куная, чтобы закрепиться, но все-таки продолжала сползать. Она могла бы развеять клона, который защищал Неджи, но не была уверена, что уже безопасно, а потом клон сам развеялся, так как у него тоже закончилась чакра.
Неджи в несколько прыжков оказался у обрыва, пробежал по склону, прикрепившись за счет остатков чакры, подхватил Кенару и взбежал с ней обратно на плато. Там он не отпустил ее, наоборот, крепче прижал к себе.
– Неджи, – обронила Кенара.
Когда губы ее произносили его имя, ему казалось, что его грудная клетка разворочена, раскрыта и в горячей ране все видят его тяжело пульсирующее сердце, уязвимое для любого удара. Неджи поцеловал ее со всей страстью, которую не мог сдержать даже его властный рассудок. Кенара увидела совсем близко его темные ресницы и прямые, как стрелы, разлетающиеся к вискам брови и… закрыла глаза.
Лишь через несколько секунд опомнившись, куноичи попыталась отстраниться. Пришлось приложить усилия. Оторвавшись от него, задыхаясь от волнения, она воскликнула:
– Лучше бы я умерла!.. – и увидела, как молочно-белая кожа Неджи становится белой, как снег. Он выпустил ее талию из рук. – Чем полюбить кого-то кроме мужа, – тихо добавила она, с тоской и болью глядя ему в глаза.
Щеки Неджи порозовели. Кенара отступила и начала метаться по выжженной траве, словно искала что-то. Она была в отчаянии. Кенара полностью разочаровалась в себе. Порядочный человек, верная жена, профессиональный ниндзя – вот кем она себя считала до сих пор и кем потеряла право считаться. Она была уверена, что способна полюбить лишь однажды, что ее чувство – незыблемо, нерушимо. Кенара ненавидела себя за смятение, в котором находилась, за свое безумно бьющееся сердце и голову, охваченную огнем.
Неджи молча стоял на том же месте и смотрел на нее с сочувствием. Если он и чувствовал себя виноватым, то только в том, что причинил ей нравственные страдания.
Холодная бусинка уколола Кенару в лицо: с неба посыпался мелкий, как бисер, град и вскоре усеял целиком черное поле боя.
– Чертов дождь, – пробормотала куноичи.
Она слегка разметала ногой кости Рагны, затем пепелище, которое осталось от Сабато. Убедившись, что оба окончательно мертвы, Кенара испытала не только удовлетворение, но и некоторое сожаление.
«Вы ничего не знаете о запретной любви!» – крикнул тогда нукенин. Что ж, теперь они знали о ней немного больше. Преданность этих двух отступников друг другу вызывала сочувствие. Кенара сожалела, что бой закончился именно так, но так обычно и бывает – редко удается захватить опасных шиноби в плен, нельзя же позволить им творить что попало.
– Пойдем, – мягко сказал Неджи, встав рядом с ней. Дотронуться до нее он не решался.
Кенара кивнула. Чакры у нее не было, нести себя она бы теперь не позволила, поэтому стало очевидно, что придется заночевать в лесу. Они забрали свои вещи из тайника, сделанного перед битвой, и решили остановиться под сенью одной из дубрав в глубине плато. Неджи набрал хвороста и развел большой костер. Куноичи теперь мерзла. Она забралась в спальный мешок и пробормотала:
– Можно, я посплю?
Неджи подождал, пока она задремлет, развернул свой мешок как одеяло и накрыл ее. Завтра, когда ее чакра восстановится, они доберутся до поселка. Всю ночь он не спал, бродил, собирая хворост, стругал щепки и поддерживал огонь. Время от времени он возвращался и осторожно трогал грязные пальчики Кенары, выглядывавшие из-под края одеяла, чтобы убедиться, что она не мерзнет. Хьюга думал о том, как ему теперь себя вести.
Если бы все закончилось поцелуем, он мог бы извиниться и делать вид, что ничего не было. Они оба постарались бы вернуться в прежние рамки товарищеских отношений и субординации. Но… она призналась ему в любви. Это было признание – по-другому он не мог и не хотел воспринимать ее слова. Неджи с удивлением обнаружил в себе полное равнодушие к чужой семейной жизни, отсутствие какой-либо мужской солидарности или чего-то подобного. Разум напоминал ему, что целовать чужих жен неправильно, но не приводил ни одной стоящей причины, которая не искупалась бы тем, что его любят. Неджи невольно улыбался при мысли об этом. Он не мог не чувствовать радости от того, что первое же его сильное чувство встретило взаимность, от того, что его полюбила женщина, которой он восхищался. И дело было не только в словах, которые у нее так неосмотрительно вырвались, но во всем, что она делала и говорила.
Неджи отнюдь не впервые сталкивался с женским восхищением в свой адрес. Немало юных девушек и девочек клана воображали, что отдали ему свое сердце, ведь он был лучшим молодым шиноби среди Хьюга, к тому же вполне приятной наружности, что является необходимым условием для первой влюбленности, лелеющей придуманный образ, как по лекалу подогнанный исключительно под внешние достоинства. Можно ли было придавать этим чувствам большее значение, чем они имели на самом деле? Но с Кенарой все было иначе: ее симпатия к нему возрастала по мере узнавания, а не убывала, и не являлась надуманной. Уважение, основанное на его заслугах и способностях, стало более глубоким, когда она лично убедилась в них. Но при всей своей самоуверенности Неджи даже не предполагал, что влюбил ее в себя. На что же он надеялся, когда поцеловал ее, о чем думал? Он попросту не успел ни о чем подумать, поддавшись порыву.
Она могла бы ударить его, и была бы права. Но вместо удара, который он заслужил, Неджи услышал, что его любят.
========== Глава IV. Последствия ==========
День был пасмурным, так что Кенара не сразу смогла сориентироваться во времени. Она проснулась и села на своем спальном мешке, отбросив одеяло. Ее чакра восстановилась по меньшей мере на четверть. Неджи подошел и молча подал ей стакан с горячим чаем, обернутый в платок, и полную фляжку с водой: попить и умыться.
– Спасибо, – Кенара поставила стакан на землю, слегка вдавив его, чтобы не опрокинулся, и отошла привести себя в порядок.
Когда она вернулась, на ее спальнике лежала парочка онигири, завернутых в бумагу. Неджи растаскивал головешки в костре в разные стороны, чтобы огонь быстрее шел на убыль.
– Откуда это? – спросила куноичи, разворачивая бумагу. Их собственные припасы уже закончились.
Джонины встретились взглядами. Оба хорошо владели собой, так что почти не покраснели.
– Ночью здесь был отряд из четырех джонинов с заставы Инари. Они разведали обстановку и поспешили назад.
– Как думаешь, что было бы, если бы они явились вчера?
Неджи хмыкнул.
– Трудно сказать.
Перед глазами обоих развернулись события предыдущего дня: столкновение, схватка, все подробности боев и разговоров. Сущность ниндзя взяла верх, поцелуй оказался на время почти забыт, так что ушла и неловкость. По меньшей мере полчаса потребовалось, чтобы восстановить друг для друга полную картину событий. Как только все выяснилось, джонины свернули стоянку.
Неджи хотел отыскать свой протектор, поэтому для начала они отправились туда, где он сражался с Нерифу. Масштаб разрушений впечатлял: несколько молоденьких дубрав оказались смяты, по периметру валялись каменные валуны, земля кое-где была сильно размыта. Поломанные кусты, вырванные с корнем деревья, приглаженная трава указывали на места взрывов чакры. Лужи и брызги черной крови остались там, где было ранено морское чудовище. Только сейчас Кенара смогла представить, какая жаркая здесь состоялась битва. Неджи против огромной призванной твари! Куноичи запретила себе восхищаться, и вся сила подавленного чувства обратилась в боль.
Повязка шиноби отыскалась, Неджи сразу ее надел и про себя вздохнул с облегчением: пока печать на его лбу оставалась неприкрытой, он не мог смотреть Кенаре в глаза, не испытывая мук уязвленной гордости. Джонины двинулись по направлению к Рюсону тем же путем, как пришли сюда, по собственным меткам. Едва начали сгущаться сумерки, как они столкнулись с двумя отрядами АНБУ, вызванными из Рюсона. Трое агентов продолжили путь, чтобы исследовать поле боя, другие трое задержались ненадолго, так как их капитан желал услышать некоторые подробности.
Он снял маску и говорил с Неджи как со старым знакомым. Они вместе отошли под деревья, чтобы обменяться несколькими фразами. Кенара достала баклажку, чтобы напиться воды. Двое других АНБУ подступили к ней и забросали вопросами с нетерпением, свойственным разве что новичкам.
– Следуя меткам, вы найдете место, где нам пришлось уничтожить тела Саяны и ее бойцов, – сказал Неджи. – К сожалению, они не сумели выбраться из ловушки, а я из-за потоков чакры не смог разглядеть, что происходит, в противном случае мы могли бы успеть прийти к ним на помощь.
Капитан Ямато смотрел на собеседника немигающим взглядом больших черных глаз.
– Я здесь только из-за нее, – произнес он. – Она всегда была такой яркой, талантливой девочкой… Лучшей моей ученицей. Такая глупая ошибка – не то, что я мог бы ожидать от нее.
– Все могут ошибаться, – ответил Неджи. – И мы ошиблись, не пойдя следом сразу же.
– Нет, это не было случайностью, – помолчав, сказал Ямато и снова обратил свой пронзительный взор на Хьюга. – Ты знал, что Саяна любила тебя?
Неджи подумал о том, что самоуверенные куноичи никогда его не привлекали. То качество, которое он презирал в себе, не могло нравиться ему в других. Из уважения к скорби капитана Ямато он, естественно, не мог сказать этого вслух.
– Мне жаль.
– Мне тоже очень жаль, хотя я не виню тебя, но и простить тебя от всего сердца мне будет трудно, даже если твоя совесть чиста. Прощай, Неджи.
Капитан Ямато дал сигнал своим людям, и АНБУ исчезли в ноябрьских сумерках.
Хьюга Неджи хмыкнул.
«Вот и вся благодарность особого подразделения», – подумал он.
Джонины бежали всю ночь и весь следующий день, почти не переговариваясь. Они спешили в Рюсон, чтобы встретиться там со своими чунинами и убедиться, что миссия успешно завершена. По дороге они решили остановиться на ночь в Косуне, в гостинице, живописно расположенной на берегу озера, чтобы привести себя в человеческий вид и хоть ненадолго расслабиться.
Кенара вымылась наконец-то в горячей воде, сменила одежду на темно-фиолетовые брюки и рубашку джонина. В ее маленькой комнатке кроме матраса и окна ничего не было. Куноичи распахнула ставни, впуская холодный воздух, и залюбовалась высоким чистым небом с россыпью звезд. Погода стояла ясная, безветренная. Перед гостиницей проходила дорожка, взбиравшаяся на пригорок, обсаженный акациями. С пригорка открывался вид на обширное озеро, отражавшее в своей поверхности город, расположенный на возвышенности и освещенный фонарями, и небо, усеянное звездами. Белые огни фонарей на черной водной глади тоже казались звездами. У Кенары вырвался вздох.
– Не спится? – Неджи стоял у раскрытого окна в соседней комнате и точно так же любовался окрестностями. – Спустимся к воде?
Сердце куноичи громко забилось. Стоит ли это делать? Сейчас все иначе, это уже не совместная миссия. Однако ей было противно бояться, так что она схватила свой плащ и одним быстрым движением перемахнула через оконную раму, спрыгнув вниз. Неджи спрыгнул тоже, и они пошли к скамье, укрытой под акациями.
Это было место, специально отведенное для любования красотой озера. Набережная проходила внизу, вдалеке. Фонари были прикрыты сверху и с боков и освещали только дорожку, не нарушая гармонии пейзажа. Оттуда доносились иногда звуки юных голосов или приглушенный смех. Время близилось к полуночи, в гостинице свет горел только у входа и в двух соседних комнатах на втором этаже.
Джонины расположились на скамье. Неджи откинулся на спинку, Кенара набросила на плечи плащ. Оба вспомнили ночь, проведенную в Стране Волн во время праздника, беседку на понтоне и плеск воды, теплый ветер и фейерверки. Завтра они прибудут в Рюсон и с разговорами наедине будет покончено. Отправляясь в погоню за нукенинами, они не знали, куда приведет их этот путь, и были даже не озадачены, а ошарашены результатом. Хьюга выпрямился, и оба вдруг поняли, какой их ждет напряженный разговор. Кенара вздрогнула под плащом, хотя пыталась греть себя чакрой изнутри. Неджи произнес:
– Ты не боялась, когда мы сражались с опасным противником, почему боишься сейчас?
Куноичи хотелось сжаться в комочек и даже исчезнуть. Сердце предательски громко стучало в груди. Неджи хмыкнул в своей обычной манере, но в этот раз он насмехался над собой.
– Я ничего не сделаю. Безрассудный поступок, который я совершил, был вызван не только силой моего чувства к тебе, но и особыми обстоятельствами. Я испугался за тебя, подумал на секунду, что ты погибла, ведь твой клон исчез. Даже я оказался не в силах подавить столько эмоций сразу. Но я не хочу сожалеть о том, что поцеловал тебя, и не хочу, чтобы ты сожалела о своих словах.
Кенара покраснела.
– Но я…
– Не надо. Это самое прекрасное, что я слышал в жизни. Ты можешь, как и я, сослаться на обстоятельства, но не убедишь меня в том, что сказала неправду. Я почувствовал твой интерес ко мне.
Это было сказано без излишней самоуверенности, непривычно мягким для него голосом. Неджи смотрел прямо перед собой, на трепещущие от порывов ветра акации. Почувствовав, что может сохранять внешнее спокойствие, он перевел взгляд на собеседницу. Сердце Кенары билось учащенно, она молчала, пытаясь справиться со своим волнением.
– Было бы странно не заинтересоваться таким человеком, как ты, – тихо сказала она. – Я много раз слышала о тебе, как о выдающемся шиноби и хорошем командире, и в конце концов лично убедилась в этом. Но больше всего меня восхищает не то, как ты ведешь бой со своими врагами, а то, как ты ведешь его с самим собой. Ты знаешь о своих недостатках и пытаешься возобладать над ними. Ничего прекраснее я не видела в жизни, чем борьба твоего холодного рассудка с твоим горячим сердцем. Это странно. Странно, что это так завораживает меня.
Неджи смотрел на нее с удивлением, не отрывая глаз. Впервые в жизни кто-то говорил подобное о нем. Он видел себя ее глазами и ощущал себя чем-то большим, чем просто человек.
– Если бы мне сказали, что ты можешь полюбить меня, я бы не поверила. Но даже ради тебя я не могу отказаться от моей семьи.
Неджи знал, что, скорее всего, она ответит именно так, но все равно почувствовал себя летящим в бездну. Он понял, что до сих пор лелеял безумную надежду в глубине своей души. Надежду, что семейная жизнь Кенары была не такой уж счастливой, а ее муж был не так уж любим. Это было бы не только оправданием для них, но и поводом для множества изменений.
– Ты любишь своего мужа? – спросил он с таким чувством, словно открывался для смертельного удара.
– Я не могу не любить его, – Кенара на секунду зажмурилась, потом взяла себя в руки и продолжила: – Он был моим учителем. Мы познакомились, когда мне было десять, а ему – двадцать два. Большую часть моей жизни я провела с ним. Когда он влюбился в меня, все должно было измениться: либо мы отдалились бы друг от друга, либо оказались бы навсегда связаны. Это было эгоистично, но я выбрала второе. Он был единственным, кто по-настоящему любил меня и заботился обо мне, только он понимал и принимал меня безо всяких условий. Я не могла его потерять. Замужество решило эту проблему. Несмотря на свой возраст, я выходила замуж с открытыми глазами и добровольно приняла ответственность за свою семью. Она ценнее тем более, что у меня до этого и не было никакой семьи.
– Это я могу понять. Кажется, – с усилием ответил Неджи. – Но я не понимаю его. Не понимаю, как можно взять в жены столь юную, неопытную девушку. Эгоисткой была не только ты.
– Я не могу позволить тебе говорить плохо о моем муже.
Неджи подавил желание хмыкнуть и отвернулся на несколько секунд.
– Не имел такого намерения, – наконец сказал он.
Молодые люди молчали какое-то время. Было слишком тихо: ни плеска воды, ни шороха листьев.
– Я никогда никого не любил, кроме моего отца, – произнес Неджи. – И слова любви слышал лишь единожды – от него. Он умер, когда мне было пять лет. Семья? Я не знаю, что это такое. Но у меня есть сестра. И два друга. Если бы мои действия причиняли им боль… – он хотел сказать, что понимает ее, что поступил бы так же, что она приняла единственно верное решение. Но горячая волна поднялась в нем и затопила сердце, разрывая грудную клетку. – Я бы оставил их ради тебя! – вдруг сказал он.
Кенара вздрогнула, не веря собственным ушам. Она не ожидала, что им придется дойти до такой степени откровенности. Ее глупые, неуместные, предательские слова любви дали ему какую-то надежду! Разговор снова сделался мучительным. Отбросив щадящие формулировки, они заговорили прямо, как если бы обменивались мыслями, не облекая их в слова.
– Своего ребенка ты бы не оставил. И… неужели ты смог бы уважать и любить женщину, которая так поступила?
– Сейчас мне кажется, что да. Видимо, я не так благороден, как всегда о себе думал. За один вечер ты сделала меня лучше и хуже, чем я когда-либо рассчитывал стать. Этого не должно было случиться.
– Не должно было, – повторила Кенара, и несколько секунд они хмуро смотрели друг другу в глаза. Почему время не остановилось, когда они были еще только хорошими товарищами или друзьями? Как можно было это остановить? И можно ли?
«Да!» – со злостью подумала Кенара.
«Нет», – с грустью подумал Неджи.
– Все пройдет, – произнесла куноичи, отводя глаза, – влюбленность всегда проходит.
Но оба с ужасом думали в этот момент: «А если не пройдет?!»
– Сколько потребуется времени? – спросил Неджи.
– Это же не миссия, рассчитать не получится.
– Я просто хочу знать, сколько мне ждать.
– Мне это неизвестно, – сказала Кенара. – Но мы же шиноби, а шиноби…
– Это тот, кто может вынести все?
Она кивнула и низко опустила голову. На этом тема любви между ними была закрыта.
Куноичи хотела вернуться в гостиницу и уже придержала плащ руками, чтобы встать, но Хьюга не мог ее отпустить, ведь это была их последняя ночь наедине друг с другом. Но о чем говорить, если знаешь, что больше не увидишь человека, с которым вовсе не хотел бы расставаться? Нужно было найти какие-то безопасные темы, чтобы не дать ей повода начать избегать его.
– Те двое, – сказал он, – были по-настоящему талантливыми шиноби. Жаль, что они выбрали дурной путь.
– Люди по-разному ведут себя, когда ощущают в себе силу: одни стремятся защищать, другие – подавлять.
– Но и те, и другие уже не считают себя обычными людьми и относятся с презрением к слабым.
Кенара посмотрела на Неджи и нахмурилась.
– Я понимаю, к чему ты ведешь. Да, мы с ними очень похожи. Смысл жизни мы видим в том, чтобы развить способности и раскрыть по возможности свой потенциал. Тогда существование становится оправданным, обретает объяснимые начало и конец и логическую связь между ними. Ты уже не падаешь в бездну, а летишь по намеченной траектории.
Хьюга покачал головой.
– Как я могу сравнивать? – сказал он. – Ты никогда не станешь использовать силу в эгоистических целях, разрушая чужие жизни и заставляя людей страдать.
– Разве я не сделала именно это три дня назад? Ты не слышал треск ломающихся костей и горестные крики? Не видел муку в их глазах? – куноичи отвернулась, чтобы успокоиться. – Мы придумываем причины, чтобы подавлять. Не так открыто, как нукенины, но мы тоже ломаем других людей – тех, кто имел неосторожность проявить слабость.
Неджи не ожидал услышать нечто подобное.
– Если тебя это так ранит, зачем ты стараешься быть хорошим шиноби? – спросил он.
– А ты всегда хочешь только то, что приносит радость?
Неджи смешался.
– Как мастер тайдзюцу, – произнесла Кенара, – ты должен хорошо понимать меня. С самого детства мы привыкаем терпеть боль, она для нас неотделима от удовольствия. Однажды мы перестаем ее замечать, потому что ее перекрывают другие эмоции: целеустремленность, страсть к победе, желание показать себя и подавить соперника. Когда твои руки и ноги в синяках и ссадинах, каждый мускул тела болит, но ты превзошел соперника или себя вчерашнего, ты счастлив. Раны неотделимы от успеха. И до тех пор, пока я буду испытывать хоть какое-то сочувствие к побежденным, я не потеряю человеческий облик. А я… очень боюсь его потерять.
Возможно, куноичи сказала больше, чем хотела, потому что в смущении замолчала. Если бы все учителя были такими, как тетя Инари, она вполне могла бы сбежать из собственной деревни.
– Я понимаю тебя, – спокойно ответил Неджи. – Потерять человеческий облик намного проще, чем кажется. Для этого достаточно лишь замкнуться в собственных обидах и ощущать себя загнанным зверем, против которого объединился весь мир. Быть одиноким… быть в оковах. Важно, чтобы в этот момент рядом оказался кто-то, кто покажет тебе, как в зеркале, твое собственное лицо. Я видел себя таким, и это меня отрезвило.
– Как это было? – спросила Кенара.
И Неджи рассказал ей. Это было так глупо, так странно – узнавать друг друга ближе перед расставанием навсегда. Кружась в сумасшедшем вихре жизни, случайно столкнувшись однажды и схватившись нечаянно за руки, они уже не могли разжать рук и отпустить друг друга. Им казалось, что они в безопасности на расстоянии больше метра один от другого, на разных концах скамьи. Казалось, что они слишком хорошо владеют собой, чтобы совершать глупости. Но кого не губила такая самонадеянность? Господа джонины добровольно пили яд этой ночи, очередной бессонной ночи, которая связала их души навсегда. Как божество, которое невозможно лицезреть безнаказанно, в последние дни они увидели друг друга настоящими и не могли не поплатиться за это.
Оставалось часа два до рассвета, нужно было поспать. Вернувшись в гостиницу с этой целью, оба провалялись на своих матрасах, не сомкнув глаз, и встали еще более уставшими. Неджи думал о ее жизни, о том, что она рассказала о своем происхождении, детстве и семье. Кенара думала о нем и о его положении в клане и Конохе. Мучительнее всего было вспоминать их первое знакомство на экзамене на чунина. Он проклинал свое равнодушие и зазнайство, она – свою застенчивость, которые помешали им лучше узнать друг друга. Но ведь они тогда были детьми…
Кенара привела себя в порядок, оправила форму джонина Деревни Звездопада, надела повязку с протектором, собрала сумку. За окном уже было светло. Она дала себе слово больше не думать о Хьюга Неджи. Такой человек, как он, никогда не будет обделен вниманием окружающих, а она должна заботиться лишь о Номике и Сейджине, которые по-настоящему нуждаются в ней. Ей очень хотелось увидеть сына, но мысли о муже только растравляли совесть. Кенара не могла не понимать, что поступила подло по отношению к нему. И дело было даже не в поцелуе, который не казался таким уж преступлением перед лицом смерти, а в том, как мало она боролась со своей тягой к Неджи.
