Текст книги "Тен-Тен пишет роман (СИ)"

Автор книги: Митэй Тиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Сейджин открыл глаза. Они были такими большими, ясными, светло-зеленого, почти бирюзового цвета. Номика смотрел на него точно такими же глазами, но почти не видел. Он лежал на левом боку и правой рукой кое-как забрался в дорожную сумку (как хорошо, что Сейджин такой аккуратный – все всегда на своих местах!) и выудил нужные таблетки: обезболивающее средство и средство для поддержания чакры. Кроме всего прочего для мальчика существовала опасность погибнуть от болевого шока – сердце могло не выдержать нагрузки. Номика растер таблетки пальцами прямо в упаковке, потом кое-как разорвал ее и всыпал Сейджину в рот, затем той же рукой сорвал баклажку с пояса, вырвал большим пальцем пробку и дал сыну глотнуть воды. Мальчик не мог говорить и почти не моргал, словно не понимал, что происходит.

Номика наконец опустил голову на траву – мука закончилась, можно было отпустить и не терзать собственное тело, истекшее кровью, вспоротое от пояса до ребер. Он улыбнулся сыну, хотя уже совершенно ослеп и ничего не чувствовал. «Как бы я хотел быть с тобой подольше», – подумал он.

Сейджин закрыл глаза.

Кенара зашла к тете перед обедом, чтобы забрать направление на миссию и услышать последние наставления. Инари-сан только что получила какое-то срочное послание из Деревни Листа и едва успела развернуть свиток, сделав знак племяннице подождать. Но вот она изменилась в лице и схватилась за сердце, чего с ней еще никогда не бывало на памяти Кенары.

– Тетя, что? – куноичи нахмурилась, быстро обойдя стол, подхватила госпожу Старейшину под локоть и усадила в кресло.

Из побелевшей руки выпал свиток. Кенара схватила его и прочла, не спрашивая позволения: «2 Апреля в 16 часов Кураре Гекидо засекли в квадрате 91-14, направление движения на юго-восток, высланы 3 группы из Листа, требуется поддержка Звездопада, отправьте на перехват группы «Рюсэй» и «Мидори». Не требовалось смотреть на карту, чтобы понять, что это чудовище появится на тракте между Звездопадом и Листом примерно в то же время, что и Номика с сыном.

– Кей! Кей! – закричала, придя в себя, Инари.

Испуганная помощница забежала в кабинет и каким-то чудом успела отпрянуть в сторону, чтобы пропустить пролетевшую мимо Кенару.

– Стой! Возьми людей! – воскликнула госпожа Старейшина.

Кенара резко остановилась и обернулась. Ее глаза были черными на побелевшем лице.

– Делай, что считаешь нужным, я побегу вперед. Кто самый быстрый медик?

– Фугаму, он дома или на дежурстве в больнице, адрес… Кей?

– Там узнаю, – бросила куноичи и исчезла.

Ворвавшись в медицинский кабинет, Кенара увидела трех человек: двух медиков и сидящего на кушетке полуголого больного, которого они щедро смазывали каким-то раствором.

– Вы пойдете со мной, – сказала куноичи доктору, человеку небольшого роста, лет сорока на вид, с сухим, флегматичным лицом.

Фугаму-сан повернулся к медбрату и со словами «закончи тут» стянул с себя перчатки. Он с неожиданной прытью собрал сумку, задав лишь вопрос: «Что потребуется?»

– Не знаю, – хмуро ответила Кенара.

Через пару минут они уже были в дороге. Шиноби-медик оказался действительно быстроходным, но за Кенарой невозможно было угнаться: тело ее летело, как метеор, а душа неслась вперед еще быстрее и уже была на месте трагедии. Так что Фугаму-сану пару раз пришлось вкалывать себе запрещенное тонизирующее средство, отчего мышцы на его теле вздулись, как жгуты, а кожа приобрела малиновый оттенок. И все же, как бы быстро они ни бежали, потребовалось несколько часов, чтобы добраться до заветной рощи. Поляна, на которой Номика сражался с Кураре, находилась в нескольких шагах от дороги, но даже если бы она была полностью скрыта от глаз, Кенара нашла бы ее.

Куноичи под конец оторвалась от доктора и вбежала под сень деревьев уже без него. Лучи заходящего солнца алым светом пронизывали просветы между осин и ложились на поляну. Кенара увидела их: Номика и Сейджин лежали рядом, левая ручка мальчика прикрывала крупную правую руку его отца. Куноичи показалось, что ее сердце вырвали из груди и швырнули ей под ноги. Она метнулась вперед и упала на колени рядом с сыном. Щеки его были бледными, на губах запеклась кровь, глаза были закрыты, но он дышал! Кенара сообразила, что его нельзя трогать: судя по всему, имелись внутренние повреждения. Она повернулась к Номике и увидела его лицо. Глаза были наполовину прикрыты веками, губы улыбались. Вдруг в свете алых лучей она увидела кровавую дорогу, которую проложил своим телом в весенней траве ее муж – от скорчившегося изуродованного тела убитого им монстра к любимому сыну. Она увидела ужасные раны в его теле – раны, от которых человек умирает мгновенно. И задохнулась. Несколько секунд она не могла вдохнуть в себя воздух и дрожала. Наконец из глаз брызнули слезы и Кенара уткнулась лицом в грудь своего мужа. Губы ее беззвучно шептали: «Сэнсэй, сэнсэй, сэнсэй…»

Рядом встал на колени Фугаму-сан и без лишних слов начал осматривать мальчика.

– Что? – спросила куноичи через несколько секунд. Она уже снова владела собой.

– Время, – коротко бросил шиноби-медик и начал передавать Сейджину чакру.

Солнце скрылось за лесом, сгустились сумерки. Кенара закрыла Номике глаза, сидела и гладила его холодную руку. Сначала она была уверена, что, раз сын ее выжил, теперь с ним все будет в порядке, но Фугаму-сан уже побагровел, покрылся испариной, а все никак не мог закончить с лечением. Несколько раз он подскакивал на месте и как будто еще больше напрягался. Кенара не знала, что в эти мгновения доктор силой заставлял сердце ее мальчика биться. Край одной штанины у доктора задрался и обнажил нижнюю часть икры: сосуды в ней полопались, и нога под кожей покрылась ужасающими кровоподтеками. Это было расплатой за нечеловеческую скорость.

Прошло часа полтора, но для Кенары – намного, намного больше. Однако даже этого оказалось недостаточно. Фугаму-сан вздохнул и отвалился в сторону, едва дыша.

– Я… кровотечения остановлены, внутренние органы в стабильном состоянии, но… его кости поломаны, некоторые раздроблены, в мышцах много осколков. Это мне не по силам, это даже десятку медиков не по силам.

– Но он не умрет? – как ни пыталась Кенара овладеть собой, в ее голосе слышалась мольба.

– Нет, но вы понимаете, что жить так нельзя. Могут начаться воспалительные процессы и множество других последствий. Мальчика нужно лечить, но медик должен быть… – Фугаму-сан перебил сам себя. – В Руоши! На горячих источниках с февраля отдыхала Цунаде-сама, это невероятное везение, ведь она уже творила подобные чудеса.

– Я должна доставить сына в Руоши? Его можно переносить?

– Если только зафиксировать тело. Я покажу вам, что нужно сделать.

– Вы отправитесь со мной?

– Конечно, только через два часа, не раньше, – Фугаму-сан откинулся, прислонившись спиной к осине, и словно потерял сознание.

Кенара поняла, что он истратил слишком много чакры. Она крепко держала теплые ручки сына в своих руках. Они казались сейчас такими маленькими!

Через два часа поляна была наводнена АНБУ. Одновременно явились три команды из Листа и две – из Звездопада. Все были поражены: простой джонин уничтожил Кураре Гекидо!

– Ваш муж – герой, – сказал один из людей в масках. – Мы доставим его тело в Звездопад, а вам дадим двух человек для сопровождения в Руоши: кажется, Фугаму-сан не сможет передвигаться сам.

В этот момент медик открыл глаза.

– Не так уж я беспомощен, но от поддержки не откажусь: вся моя чакра нужна этому молодому человеку.

В соответствии с подробной инструкцией медика Кенара собрала подобие носилок, на которых закрепили Сейджина. Она несла их вместе с агентом из команды «Рюсэй», другой его товарищ должен был тащить на спине Фугаму-сана.

– Вы можете попрощаться с мужем, – обратился один из капитанов к куноичи. – Потом мы запечатаем тело в свиток.

Кенара в последний раз посмотрела на лицо Номики.

– Прощай, сэнсэй, я всегда буду любить тебя, – беззвучно прошептала она. – Ты подарил мне сына и защитил его от чудовища. Не беспокойся: теперь о нем позабочусь я. Клянусь тебе, я сделаю все, что смогу… Нет, больше: сделаю то, что на моем месте делал бы ты!

При этих словах Кенара стала еще бледнее, хотя это казалось невозможным. Как, как она о нем позаботится?! Как она скажет ему о смерти любимого отца… Сейджин возненавидит ее… Представив горе своего сына, она заплакала, но, к счастью, уже пора было отправляться в дорогу.

Цунаде уже неделю как покинула Руоши, куда именно она отправилась, никто не знал. Фугаму-сан хмурился и силился принять ответственное решение.

– Ждать нельзя. Вы, конечно, можете отправиться на поиски Цунаде-сама, оставив мальчика со мной, но я намерен приступить к лечению самостоятельно. Многого сделать я не смогу, но надо хотя бы начать.

Отправиться на поиски Цунаде? Конечно, бегать от города к городу налегке приятнее, чем просиживать сутки напролет у постели больного сына, это дело для нее привычнее и больше ей подходит. Но только вот оставить Сейджина она не могла.

– Я никуда не уйду, – устало ответила Кенара. – Я буду помогать вам, Фугаму-сан, хочу быть здесь, когда он очнется. Напишу в Звездопад, пусть отправят людей на поиски Цунаде-сама: к счастью, я не единственный шиноби в моей деревне.

– Когда он очнется, ему будет больно, готовьтесь к этому. Вообще готовьтесь к тому, что будет тяжело – и это теперь надолго.

– Я понимаю. Я хочу, чтобы он жил. Ради этого можно вытерпеть все, что угодно.

Кенара снимала пару комнат в гостинице на горячих источниках. Она услышала, как кто-то стучит в раздвижную панель, отделявшую ее часть от остального дома. Куноичи поднялась и пошла открывать. Она распахнула створки и увидела свою сестру. Нинаки стояла перед ней, едва дыша, во что превратилось ее белоснежное одеяние! Похоже, она неслась сюда из Звездопада напрямую, на своей предельной скорости, впервые в жизни не думая о том, достойно ли она выглядит в глазах окружающих. Она не могла выговорить ни слова, но по ее дрожащим губам и заплаканным глазам все было понятно. Сестры порывисто обнялись.

– Спасибо тебе, Нинаки, – тихо сказала Кенара и, зажмурившись, прижалась к плечу сестры.

– Мы вылечим его, вылечим, – пробормотала Нинаки сквозь слезы.

Шикамару и Неджи стояли в коридоре Резиденции Хокаге в оконной нише и тихо переговаривались.

– Я все понял, – произнес помощник Седьмого. – Это твое право.

Хьюга хмыкнул.

– Естественно. Команды Сурудой больше нет, я не хочу пока набирать новых людей. Когда проводишь с ними столько времени, привязываешься и потом… – он нахмурился.

– Пока? Так ты вернешься в РЗО?

– Думаю, да, но не сейчас. Хочу обычные, скучные миссии. На них, по крайней мере, мои чунины не умирают.

Шикамару смотрел на него во все глаза. С каких пор Неджи не стесняется обнаруживать в себе что-то человеческое и говорить о своих чувствах?

– Столько новостей сразу, – помощник Седьмого вздохнул. – Ты уже слышал про Гекидо или раньше отправился в отставку?

– Что я должен был слышать? – с неудовольствием спросил Хьюга.

– А то, что он мертв. Наконец-то эту бешеную псину прикончили.

– Какая команда? – ревниво поинтересовался Неджи. Сколько он пробегал в поисках этого монстра, как хотел с ним встретиться еще недавно!

Шикамару покачал головой.

– Не команда. Один джонин из Звездопада. Убил его и сам погиб, к сожалению.

Неджи похолодел.

– Кто? Не Масари? – быстро спросил он.

– Нет, – удивленно ответил Шикамару. – А для тебя в Звездопаде только Масари существует? На самом деле его звали…

– Не важно, – устало ответил Хьюга. – Мне кажется, за этот год пришлось запомнить слишком много имен погибших товарищей. Не хочу больше ничего знать.

Помощник Седьмого смотрел в спину Неджи, пока тот не скрылся в другом конце коридора.

– Так у тебя все-таки не бесконечный запас сил? – произнес он ему в след. – Поздравляю: значит, ты человек.

========== Глава VI. Песок ==========

В течение всего апреля Фугаму-сан оставался в Руоши, так как его чакра, помощь и консультации требовались Нинаки. Состояние Сейджина все еще вызывало опасения. Каждый день оба шиноби-медика проводили операции длительностью от двух до четырех часов, сращивая кости мальчика и извлекая из его тела бесполезные осколки. Ему требовалось множество операций, на все сразу не хватало чакры, да и подвергать детское тело таким нагрузкам было бы опасно. Некоторые кости срастались сами, иногда их приходилось ломать и сращивать заново.

Первые сутки Сейджин провел под действием снотворного, но долго держать его в таком состоянии было нельзя; ему предстояло очнуться и столкнуться лицом к лицу с нравственными и телесными страданиями, которых с избытком хватило бы и на долю взрослого. Кенара сидела на стуле у его постели. Это было неудобно и непрактично, но она поставила кровать прямо посередине комнаты – так, чтобы, поворачиваясь направо, Сейджин видел, что происходит за окном, а поворачиваясь налево, мог любоваться садом за распахнутыми створками. Куноичи казалось, что красота природы способна умиротворить болящую душу как ничто другое.

Мальчик вздохнул и открыл глаза. Несколько секунд он приходил в себя, затем нашел взглядом лицо матери и произнес:

– Папа умер?

Кенара несколько раз кивнула, на время лишившись способности разговаривать из-за охватившего ее волнения. Глаза Сейджина наполнились слезами, рот скривился, он отвернулся и сказал очень тихо:

– Я надеялся, что мне привиделось.

Он помнил как отец, весь в крови, с онемевшими холодными руками дал ему таблетки и воду, а потом прилег, словно хотел отдохнуть, повернулся к нему и улыбнулся, как улыбался, прощаясь с сыном на ночь. Глаза сделались неподвижными, изо рта вырвался вздох… Сейджин тогда потерял сознание и не успел осознать то, что видел, но теперь эта картина стояла у него перед глазами со всем тем страшным смыслом, который заключала в себе.

– Вы столкнулись с настоящим чудовищем – Кураре Гекидо, ты слышал о нем. Он был слишком силен…

Сейджин повернулся.

– Не сильнее моего отца, – сказал он.

– Не сильнее, – подтвердила Кенара.

Мать и сын обменялись взглядом, полным веры в дорогого им человека.

Сейджин проявлял большое терпение и мужество, которое не соответствовало его возрасту. Только по крепко сжатым губам, побелевшим пальчикам, вцепившимся в покрывало, задержанному, а потом учащенному дыханию Кенара понимала, что он испытывает сильную боль. Невозможно было все время держать его на лекарствах. К счастью, с каждым днем ему становилось чуть лучше, но иногда наступали периоды кризиса и казалось, что он никогда не выздоровеет.

– Мама, посмотри на мое тело, – с горечью говорил он, пальцами стягивая покрывало с изломанной грудной клетки, – ты веришь, что я стану прежним?

– Да, – твердо отвечала Кенара. – Нинаки обещала мне, что ты полностью поправишься, но на это уйдет много времени, возможно, несколько месяцев. Вместе с Фугаму-саном они должны восстановить каждую поврежденную кость в твоем теле.

– Так долго… – отвечал мальчик, с тоской глядя в окно. Он устал от этой постели, от комнаты, от неподвижности и беспомощности, а ведь прошло всего несколько дней! Вынужденный покой невыносим для человека, который привык много двигаться…

Кенара понимала его. Она знала, что для Сейджина его тело стало настоящей темницей, и пыталась помочь ему так, как хотела бы, чтобы помогали ей, окажись она на его месте: вела себя спокойно, уверенно, не демонстрировала жалости, не показывала страха, ничего не скрывала. Ее мальчик хотел точно знать, что с ним происходит, так что Кенара попросила сестру каждый день рассказывать ему подробности об операциях. Однажды Сейджин выразил желание увидеть куски костей, с помощью чакры извлеченных из его тела.

Он получал много пожеланий и обещаний по поводу собственного здоровья, но никто не мог сказать, когда боль перестанет терзать его душу.

Однажды, еще на первой неделе пребывания в гостинице на источниках, когда Сейджин пришел в себя после операции и смотрел, как Нинаки передает ему чакру, он сказал:

– Хочу к папе.

Кенара, стоявшая у изголовья, коснулась рукой его лба и ответила:

– Я знаю, сынок.

Сейджин заволновался и хотел пошевелиться, но ему стало больно и он снова замер.

– Не знаешь, – сквозь слезы сказал он и повторил: – Я хочу к папе.

Нинаки, до которой дошел настоящий смысл этих слов, не смогла скрыть дрожь в руках, быстро встала и выскочила за дверь, чтобы не разрыдаться при племяннике.

Кенара, бледная, как мертвец, с почерневшими глазами и тенями под ними, села на стул, на котором раньше сидела Нинаки. За эти дни она изменилась так, что ее трудно было узнать.

– Твой отец в Чистом мире, – сказала куноичи и осторожно погладила пальцы сына. – И ты обязательно встретишься с ним – после того, как проживешь отмеренную тебе жизнь и уйдешь в положенный тебе срок.

– Я не хочу ждать, – Сейджин заплакал. – Я не хочу жить без папы… он мне очень, очень нужен. А здесь мне только больно – и все! Почему он не забрал меня с собой, он должен был…

Кенаре казалось в этот момент, что в ее груди вместо сердца – тяжелый раскаленный камень, и он сжигает ее изнутри.

– Номика бы ни за что не расстался с тобой, если бы мог, – твердо сказала она, собрав все свое мужество. – Он хотел спасти тебя больше всего на свете. Подумай, как он встретил бы тебя после всего, как посмотрел бы на тебя? Разве он был бы доволен?

– Мне все равно, – отводя глаза, обиженно проговорил Сейджин, но Кенара знала, что это не так.

– Мужайся, сынок. Боль утихнет, я буду рядом с тобой, мы достойно проживем наши жизни и в конце обязательно встретимся с ним. Ты будешь взрослым мужчиной. Номика увидит тебя, удивится, как вырос его сын, улыбнется и пожмет твою руку…

– Ладно, я потерплю, – плача, сказал Сейджин и попытался сделать решительное лицо. Через минуту он произнес: – Знаешь, мама, не думай, что я совсем не люблю тебя, но я бы хотел… если бы мог… жить вместе с папой.

Кенара кивнула.

– Я знаю, ведь вы – настоящие друзья. Клянусь тебе, если бы я могла поменяться с Номикой местами, я бы это сделала. Но я не могу… Так бывает: в жизни происходят несправедливые вещи. Помнишь, когда тебе было шесть, летом мы запускали воздушных змеев? У тебя их было два: желтый и красный. Красный тебе больше нравился, но он сорвался и улетел. Остался только желтый змей. Сначала ты сердился и не хотел даже смотреть на него, а потом запускал его и радовался. Не так сильно радовался, как красному змею, но все же…

Кенара не смогла продолжать и замолчала, низко опустив голову.

– Я помню, мам. Не плачь, пожалуйста, ты намного лучше желтого змея.

– Кто сказал, что я плачу? Подожди, принесу тебе воды…

Неджи мечтал напиться холодной воды: та, что была в его фляге, уже нагрелась. Он и сам, пожалуй, раскалился до предела, пока мчался сквозь Сады Масари к Ратуше, будучи не в силах замедлить свой бег. Приняв однажды решение, он уже не сомневался в нем.

Мирная жизнь с ее скучными однообразными миссиями не принесла покой в его душу. Впрочем, Хьюга Неджи почти ничего не знал о состоянии внутреннего покоя или гармонии. Получилось так, что он лишь освободил себе больше времени, чтобы маяться. Он был молод и хотел жить, используя все ресурсы своего тела. Да, это было унизительно, но Неджи был вынужден признаться сам себе, что ему плохо одному, что ему нужен другой человек для счастья. Образ Кенары никак не мог изгладиться из воспоминаний, она оставалась единственной женщиной, которую он видел рядом с собой. Восхищение и интерес к ней не шли на убыль, а Неджи все ждал, что время излечит его от влюбленности – ждал напрасно.

В конце концов он решил, что так никогда ее не забудет, ведь она превратилась в мечту. Нужно было увидеть ее, поговорить с ней, посмотреть на нее, как на живого человека… и избавиться от наваждения. Неджи хотел узнать, осталось ли что-то в ее душе от прежнего чувства. Может, Кенара лучше владела собой и обошла его, быстрее достигла успеха и справилась с задачей забыть о прошлом… Может, она и вправду забыла о той совместной миссии, о том, как они сражались, защищая друг друга, о поцелуе…

От воспоминаний о поцелуе точно не стало прохладнее и еще больше захотелось пить, но девушка по имений Кей уже вежливо обращалась к нему, отрывая от мыслей и приглашая в кабинет Старейшины, так что Неджи вздохнул и заставил себя сосредоточиться.

Инари-сан поднялась со своего кресла и встретила самого выдающегося Хьюга той разновидностью вежливой улыбки, которая была припасена для особых случаев. Еще недавно она выглядела намного моложе своих лет, но после трагедии, произошедшей в апреле, меньше сорока ей уже невозможно было дать. И все же Инари держалась прямо и не отказывалась от надежд на светлое будущее. Когда-то она надеялась, что Номика сменит ее на посту Старейшины, теперь ей нельзя было расслабляться, пока она не выберет и не подготовит другого достойного кандидата. Впрочем, она любила зятя не только из-за честолюбивых помыслов, связанных с ним и его способностями, Инари считала его лучшим человеком под сенью небес – после ее любимицы Нинаки, конечно. Теперь эти два дорогих ей человека были отринуты от нее: один на бесконечно долгий срок, другая – неизвестно, на сколь долгий. Госпожа Старейшина отодвинула в сторону печальные мысли и предложила джонину сесть.

– Кей, принеси нам чай, – обратилась она к помощнице.

– Воды, пожалуйста, просто холодной воды, – бросил через плечо Неджи.

Девушка поклонилась и выскользнула за дверь. Инари и Неджи какое-то время изучали друг друга взглядом с той спокойной уверенностью, которая рождается только от осознания собственной силы. Против воли Хьюга искал сходства тети с младшей племянницей, но не нашел ни одной черты, кроме разве что грациозной шеи и красивых рук. Только у Инари пальцы были белоснежными, а мышцы – менее развитыми. Она была настоящей Масари: с огромными светло-серыми глазами, копной серебряных волос, крупными, царственными чертами лица и фигуры. Неджи стало неинтересно, и он отвел взгляд.

Кей принесла чай и воду в стаканах и снова удалилась. Неджи все выпил сразу, отставил пустой стакан и сменил позу, несколько подавшись вперед и опираясь о подлокотники.

– Хокаге-доно уполномочил меня решить вопрос с АНБУ Песка. Прошу вас как можно более четко обозначить позицию Звездопада.

Инари положила руки на стол и сцепила пальцы.

– Песок внедряет в действие план по расширению рядов АНБУ. Им нужны наши люди, а я не имею ничего против, но не хочу, чтобы из-за этого ухудшились отношения с Деревней Листа. Принимать решения, не учитывая мнения Хокаге, было бы неправильно, ведь между Листом и Звездопадом существует особая связь.

Неджи хмыкнул.

– Сейчас это не так важно. Седьмой искренне верит в установившийся мир и в свете этого не делает различия между интересами стран. Господин Хокаге уверен, что, действуя на благо Страны Ветра, ваши шиноби косвенно принесут пользу и Стране Огня.

– Это так, и я считаю это весьма разумной точкой зрения. Но существуют некоторые тонкости, которые не исчезнут из-за одного лишь нашего желания единения и мира.

Неджи кивнул: он тоже так считал. Инари продолжила:

– Может наступить такой момент, когда Деревня Листа обратится за нашей помощью, но мы не сможем оказать ее в должной мере.

– Разве у вас мало людей?

Госпожа Старейшина едва удержалась от гримасы недовольства: ей не нравилось явно потребительское отношение к шиноби Звездопада. Одно дело, когда у тебя просят поддержки и испытывают благодарность за то, что ты ее оказал, другое – когда у тебя просто забирают излишки, которые ты вроде как сам не знаешь, куда девать. Даже если это было правдой, то лишь усугубляло обиду.

– Позвольте привести некоторые цифры, – ответила Инари. – На данный момент в Деревне Звездопада насчитывается сто пятьдесят семь шиноби уровня джонина и выше, одиннадцать из них состоят на службе в АНБУ: шестеро в РЗО, двое в штабе, остальные в других отделах.

– Мне это известно.

– Было еще четыре человека в трех разных командах РЗО, которых уничтожил этот монстр Кураре Гекидо – надеюсь, демоны прямо сейчас терзают его душонку, разрывая ее на куски, – Инари побледнела от гнева, но затем взяла себя в руки. – Прошу прощения, от его руки погиб мой хороший друг и преемник…

– Сочувствую вашей потере, – спокойно сказал Неджи.

Так как сочувствие выражалось лишь на словах, но не читалось ни во взгляде, ни в голосе, Инари быстро вернулась к официальному тону.

– Может быть, чтобы вы разделили мои опасения, я должна обрисовать масштаб предполагаемого сотрудничества с Деревней Песка? Ряды их спец служб значительно расширяются, образуются новые отделы. Отдел по борьбе с организованной преступностью, например, будет расформирован, и на его основе возникнет несколько подразделений: борьба с контрабандой, шпионажем, дельцами черного рынка и так далее. Казекаге-доно решительно настроен очистить Страну Ветра от разного рода мусора.

– Однако АНБУ, чтобы действовать успешно, должна оставаться узкой и закрытой организацией. Насколько мне известно, Казекаге-доно в личном разговоре с Седьмым обещал следовать этому принципу. Ваши слова входят с этим обещанием в некое противоречие.

– Простите за вопрос, но сколько вам лет, Неджи-сан? Вы должны помнить господина Данзо и его организацию «Корень» внутри АНБУ.

– Двадцать девять, – спокойно ответил Хьюга. Он не стал упоминать, что аудиенция у Старейшины как раз пришлась на день его рождения. – И я помню историю с Корнем. Считаете это уместной аналогией?

– Почему бы нет? Если исключить злонамеренные устремления господина Данзо, сам принцип схож: сердце организации обособится, секретность будет соблюдена, новые подразделения станут некоей переходной ступенью.

– Сколько им нужно людей?

– Десятки. Пока поступил запрос на тридцать наших лучших джонинов, но это только начало.

– В довоенное время это вызвало бы серьезное беспокойство, – заметил Неджи. – Но сейчас Песок и Лист действуют заодно.

Инари испытывающее посмотрела на него, но бьякуган был непроницаем. Она вздохнула.

– Вам не кажется это забавным, Неджи-сан: я беспокоюсь о том, достаточно ли мы привержены интересам Конохи, а вы успокаиваете меня (или себя) сказками о мире. Ответьте мне откровенно – как шиноби и разумный человек, а не как лицо официальное – сколько, по-вашему, продлится мир?

– Думаю, достаточно долго, – холодно ответил Хьюга.

Госпожа Старейшина тонко улыбнулась.

– Считаете меня наивным? – глаза Неджи недобро блеснули.

– Нет, считаю, что вы принадлежите к другому поколению, чем я – это факт. Просто хочу убедиться, что вы осознаете последствия решений, которые из добрых, несомненно, побуждений, принимает Хокаге. В ближайшее время глобальных конфликтов, скорее всего, не будет, но потом… Произойдет смена поколений, и не раз. Молодежь разбегается из Деревни Звездопада, предпочитая служить более успешным деревням. Некоторые из них уже перестали быть шиноби Звездопада. Наладив крепкие связи с Песком и оторвавшись от Листа, мы рискуем однажды очнуться, оглянуться вокруг и увидеть, что шиноби этой деревни больше проникаются интересами Страны Ветра, чем Страны Огня.

– Такая вероятность есть, – неохотно согласился Неджи. – А какова ваша личная позиция по этому вопросу? Вам нужен сильный Звездопад или Звездопад, преданный Стране Огня?

Инари-сан опустила глаза, чувствуя, что не сможет выдержать пронизывающий насквозь взгляд бьякугана.

– Я не знаю, – честно ответила она. – Но предвижу вероятность трагического развития событий.

Хьюга откинулся в кресле. Больше всего ему хотелось, чтобы здесь была Кенара. Что она думала по этому поводу? Сомневалась или была решительно настроена?

– Мне как-то довелось выполнять общую миссию с вашей племянницей, – напуская на себя равнодушие, сказал Неджи.

Госпожа Старейшина слегка нахмурилась. «Кенара? При чем здесь она?»

– Она сказала мне, что у Звездопада и Листа общие цели.

«И что с того?» – едва не выпалила Инари, но сдержалась.

– Тем не менее она бы одной из первых согласилась на службу в АНБУ Песка, если бы имела такую возможность, – произнесла она, не сумев до конца скрыть свое раздражение.

Неджи нахмурился: ни любви, ни понимания по отношению к племяннице не ощущалось в лице или словах ее тети. Видимо, Кенара и правда считалась паршивой овцой в семье. Он-то в глубине души надеялся, что Инари поддержит разговор о Кенаре и ему хоть немного станет легче.

– Кенара-сан сейчас находится в деревне?

– Нет, она в Руоши с семьей, – с легким удивлением ответила госпожа Старейшина. Ей казалось странным, что такой человек, как Хьюга Неджи, справляется о ее племяннице. И что их связывало? Общая миссия более чем двухгодичной давности? Не удержавшись, Инари спросила: – У вас к ней какое-то дело? Могу я ей передать что-то от вашего имени?

Жалкие остатки воодушевления Неджи улетучились, сразу все потеряло интерес: дипломатическая миссия, беседа со Старейшиной, сама деревня. Он мучился от неизвестности и ожидания, пока добирался сюда, представлял разные варианты развития событий: встречу неожиданную или с большим трудом организованную, – но не ожидал, что Кенары попросту не окажется дома. Почему он не подумал об этом, ведь она регулярно выполняла миссии? По какой-то причине он был уверен, что должен увидеть ее, а из этой уверенности вытекала и другая – что он застанет ее дома. Совершенно лишенная оснований уверенность… И где же она? Не на задании, а в курортном городке на горячих источниках! Воображение рисовало Неджи картину семейной идиллии (хотя он сам не имел о ней понятия, но мог себе представить что-то похожее на семью его сестры): Кенара с мужем и сыном отдыхают, радуются сияющему лету, веселятся на большом празднике… Это было так обидно! Обидно, что она веселится и радуется жизни, когда у него выдался такой тяжелый год… При мысли о том, что Кенара его с легкостью забыла, сердце Неджи ожесточилось. Он хмурился и хотел поскорее отделаться от своей дипломатической миссии, тем более что от него ничего не зависело.

– Неджи-сан?

Он пропустил мимо ушей последние ее вопросы, так что и не собирался на них отвечать.

– Каким бы ни было мое мнение по этому вопросу, – сказал он, – решение принято: Седьмой приказал передать вам его полное согласие на сотрудничество Звездопада с Песком.

– Что ж, благодарю вас, – ответила Инари, хотя не испытывала никакого удовлетворения. – Оставим опасения при себе и будем надеяться на лучшее.

Неджи отправился в гостиницу и встал в душевой кабинке под холодную воду. Все, что было связано со Звездопадом, отзывалось болью и раздражением в его душе. С того самого момента, как Номика появился перед ним, нежно улыбаясь своей жене и окидывая ее заботливым взглядом, его сердце непрестанно жалила ревность. Сначала Неджи считал это ненавистью, но потом, побыв наедине с собой и несколько остыв, понял, что это была именно ревность. Он не мог представить, понять и принять, что Кенара связана с другим мужчиной. Какими бы иллюзиями он себя не тешил, очевидно было одно: Номика ее муж. Невозможно было спокойно думать об этом. Неджи жаждал сразиться с ним – и победить. Избить его, растоптать и заставить исчезнуть из ее жизни. Но этого хотела лишь часть его личности, которую он надежно держал в узде. Перед ним вставало лицо Мичжуна, склонившегося к его собственному лицу и тянущего пальцы к бьякугану. Отчасти Неджи понимал его чувства, но никогда не опустился бы до столь низких поступков.