Текст книги "Тен-Тен пишет роман (СИ)"
Автор книги: Митэй Тиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
========== Глава I. Дом Масари ==========
Ио Номика запрокинул голову и, щурясь, взглянул на обжигающее солнце, на несколько секунд занырнувшее за тонкую пелену полупрозрачного облака. День был хорошим, жарким. После отметки об окончании миссии у Старейшины молодой шиноби был совершенно свободен и с удовольствием прогуливался по зеленым улочкам деревни, время от времени встречая знакомых и останавливаясь поболтать. Проходя в отдалении мимо полигонов, он невольно повернул голову, выискивая взглядом любопытную ему пару девчонок лет десяти, которые упорно занимались каждый день и заканчивали тренировки спаррингом. Одна из них, из семьи Тиба, отличалась необыкновенной скоростью ведения ближнего боя, а другая изо всех сил старалась ее догнать. Однажды заинтересовавшись, Номика еще несколько раз обращал на них внимание и заметил, что вторая девочка весьма упорна и делает успехи. Он все ждал, когда же она победит.
Вот и сегодня девочки сражались, пытаясь достать друг друга крепкими кулачками. Тиба Таюши, что была в розовом кейкоги, все еще имела большое преимущество и вынуждена была сдерживаться. Вторая девочка, в шортах и темно-синей футболке с тремя белыми звездами на груди, так напрягалась, что была похожа на натянутую струну, которая вот-вот лопнет. Номика невольно изменил маршрут и приблизился к краю тренировочной площадки. Здесь стояла очень высокая женщина с водопадом серебряных волос, сплетенных между лопаток и выпущенных ниже, и надменным лицом. Когда девочка в синей футболке пропустила удар и упала, женщина поджала губы и покачала головой.
– Добрый день, госпожа Инари, – обратился к ней Номика.
– Здравствуй… Номика, кажется? Ты ведь бывший ученик Као?
Юноша поклонился. Као и Инари когда-то находились в составе одной команды, а затем часто выполняли сложные миссии вместе.
– У тебя ко мне какое-то дело?
– Нет, госпожа, я заинтересовался поединком. У этой девочки, похоже, большой потенциал.
– Конечно, дети называют ее Рюсэй (Метеор).
– Я имел в виду другую девочку – ту, в синей футболке.
Инари неопределенно хмыкнула.
– Ее зовут Масари Кенара, она моя племянница.
– О, я не знал.
Представители семьи Масари, будучи прямыми потомками основателей клана Гинпатсу, обычно отличались серебряным цветом волос. У Кенары волосы были русые.
– Я заметил, что она не сдается и каждый раз применяет новые приемы. К тому же ее скорость ближнего боя растет на глазах.
– Этого, к сожалению, недостаточно, – ответила Инари. – Тайдзюцу никогда не было сильной стороной нашего клана, ей бы стоило сосредоточиться на ниндзюцу.
– Стихии Ветра?
– У нее нет склонности к техникам этой стихии, зато она освоила пару ниндзюцу Стихии Земли, что не свойственно не только Масари, но и в принципе большинству шиноби Звездопада.
– Я специализируюсь на техниках Стихии Земли, – скромно заметил Номика.
Инари с интересом посмотрела на него.
– Правда? Редкие способности. Погоди-ка, я вспомнила тебя… Ты сильно отличился на поединках во время экзамена на чунина десять лет назад. Ближний бой, земляные клоны и, кажется, каменные пули?
– Я называю эту технику Шрапнель.
– У тебя нет учеников?
– Мне ведь только двадцать два, я еще не успел обзавестись учениками, – Номика улыбнулся, отчего на загорелой коже по бокам от губ появились добрые морщинки.
Действительно, это тот самый парнишка, которого ей рекомендовал Као!
– Самое время, – решительно сказала Инари. – Я хочу, чтобы ты стал наставником моей племянницы. Похоже, ты можешь научить ее тому, в чем я не слишком преуспела.
– Я бы этого хотел, – ответил Номика, – но сам бы никогда не решился предложить подобное. Благодарю вас за доверие, Инари-сан, – он поклонился.
Инари давно подумывала о том, чтобы найти племяннице другого наставника, а самой полностью сосредоточиться на успехах Нинаки; и дело было даже не в иной специализации, а в удивительной несхожести характеров учителя и ее ученицы. Кое в чем они, правда, были похожи – обе обладали завидным упрямством. Самой же несносной чертой Кенары было ее стремление все подвергать сомнению и общаться со старшими на равных.
«Номика ей подойдет: разница в возрасте у них не так велика, он прост в общении и не обидчив. И если он сможет поделиться с ней опытом в управлении Стихией Земли, это можно будет считать успехом», – так рассуждала Инари.
Кенара подходила к ней с довольно унылым лицом, пытаясь подавить вздох: она готовилась выслушивать наставления, которые ничего не значили в ее глазах, так как исходили отнюдь не из уст мастера тайдзюцу.
«Я еще ничего не сказала, а она уже противится», – раздраженно подумала Инари.
– С сегодняшнего дня твой наставник – Ио Номика, – сказала она. – Можете познакомиться и приступать к тренировкам.
Тетя ушла, а молодые люди остались разглядывать друг друга в неловком молчании. Номика добродушно улыбнулся, напомнив себе, что имеет дело с ребенком, и тем самым поборов смущение.
– Я, конечно, не выдающийся шиноби и сам довольно молод, но постараюсь научить тебя некоторым приемам. Думаю, тренируясь вместе, мы быстрее достигнем результата.
– Вы, значит, боец ближнего боя? – спросила Кенара. Она говорила серьезно, как будто совсем его не стесняясь и не замечая разницы в возрасте. Только вежливая форма обращения свидетельствовала о том, что она все-таки признает эту разницу.
Номика меньше всего был склонен внушать кому-либо почтение, поэтому его совсем не оскорбил пристальный изучающий взгляд ученицы. Наоборот, что-то очаровательное заключалось в этой детской серьезности.
– Да, и я с радостью научу тебя техникам Стихии Земли.
С этого дня Номика и Кенара тренировались вместе почти каждый день – за исключением тех дней, когда кто-то из них находился на миссии, а это случалось не так уж часто. Девочка полностью сосредоточилась на техниках ближнего боя, довольно быстро освоила дзюцу земляных клонов и шрапнель из камня, хотя дальнобойность последней оставляла желать лучшего. Ее сила и скорость возрастали по мере увеличения запаса чакры. Изнурительные физические упражнения повышали выносливость. Номике пришлось освежить в памяти теоретическую часть, а также регулярно проводить в библиотеке некоторое время, чтобы иметь возможность отвечать на многочисленные вопросы его ученицы и удовлетворять ее любопытство. Она стала отличным спарринг-партнером, так как догоняла его быстрыми темпами и не давала расслабиться. В силе она ему уступала, а вот в скорости практически нет.
Порядком устав от затянувшегося боя, Номика решил его закончить: схватил ученицу за кисть руки и за талию и перебросил через себя. Кенара, перекувыркнувшись через голову, упала на спину, не успев выставить ноги, но тут же снова вскочила.
– Ну уж нет! – рассмеялся Номика. – Проиграла так проиграла. Даже если ты побыла на земле всего секунду, твои лопатки все же ее коснулись, а это значит, что победа за мной…
– Номика! – раздался звонкий женский голос, и оба – учитель и ученица, – повернув головы, увидели на вершине холма Фукуда Кайсу.
«Крутой прикид, умное лицо», – так охарактеризовала ее про себя Кенара. Кайса была одета во все черное, что очень шло к ее темным волосам, за исключением кроваво-красной портупеи из скрещенных на груди ремней. Взгляд был острым, что несколько смягчалось насмешливой улыбкой и слегка опущенными ресницами. Куноичи смотрела только на Номику, лишь раз стрельнув глазами в сторону его ученицы. Кажется, она не собиралась спускаться с холма, а ждала, пока молодой человек поднимется к ней.
– Если мы закончили, то я пойду, – сказала Кенара.
Номика кивнул, не отрывая глаз от Кайсы. Девочка пожала плечами и в пару прыжков достигла вершины холма, чтобы перебраться через нее и выйти к дороге. Невольно она повернула голову и еще раз взглянула на стоявшую в нескольких шагах от нее куноичи. За спиной в ножнах, прикрепленных к портупее, красовалась великолепная катана, по ее рукояти темно-красной змейкой вилась лента с вышитыми иероглифами. Кенаре удалось разглядеть лишь отрывок фразы: «…сгорая, угасая…», затем она побежала к дороге.
– Иди сюда, – тихо произнес Номика.
Кайса усмехнулась и спрыгнула вниз, упруго приземлившись на изящные ступни. Молодой человек обхватил ее за талию и крепко прижал к себе, целуя чуть подкрашенные губы. Он опустился на траву, потянув девушку за собой и ища пряжку на ее ремне, чтобы привычным движением стащить с нее оружие.
Выбежав на дорогу, Кенара обнаружила, что забыла свою фляжку. Она довольно быстро вернулась, но зрелище, которое открылось ей с холма, заставило ее залиться краской и повернуть назад с еще большей решимостью: ее учитель посредством сильного захвата подмял под себя Кайсу и целовал ее шею самым бесстыдным образом, явно намереваясь добраться до того, что скрывалось дальше под шелковой черной рубашкой.
«Хоть бы постыдились», – подумала было Кенара, но так и не решила, чего именно стоило бы стыдиться двум свободным молодым людям, явно влюбленным друг в друга и достигшим возраста вступления в брак. «Ладно, – вздохнула она, – он мог бы выбрать кого и похуже, а с этой девушкой явно встречается не из жалости. Хороший захват…»
Свой тринадцатый день рождения Кенара встретила в гипсе: Номика сломал ей пальцы. Точнее, юная куноичи сломала указательный и средний пальцы, отрабатывая удар на каменной защите учителя. Номика создавал два больших камня, которые вращались вокруг его тела и быстро меняли свою траекторию, подставляясь под вражеский кулак. Нинаки, старшая сестра Кенары, будучи медиком, немного подлечила ее, но не до конца, позволяя девочке усвоить урок, чтобы не действовать в следующий раз опрометчиво.
Номику, который не находил себе места и не знал, чем облегчить страдания подопечной, никто не винил. Даже если он и был в чем-то виноват, то расплатился за это своими переживаниями сполна.
Молодые люди втроем сидели на диване в гостиной в особняке Масари. Нинаки закончила перевязку и, собрав на поднос остатки гипса и куски бинта, вышла из комнаты. Номика подсел к Кенаре и взял ее за здоровую руку.
– Очень больно? – виновато спросил он.
Девушка сжала губы, чтобы не рассмеяться, и решительно покачала головой.
– Совсем уже не больно, сэнсэй, вам не нужно переживать: Нинаки меня почти что вылечила.
Номика отпустил ее руку и сделал строгое лицо.
– Ну, раз все в порядке, то я могу тебя отчитать. Почему ты не сказала, что тебе передали письмо для меня?
Кенара смутилась.
– Я собиралась вам его отдать, только вечером. Раз оно подписано рукой Кайсы-сан, значит ничего плохого не случилось, ведь так?
– Даже если и так, то это не оправдание. Если ты хотела, чтобы я прочитал его только вечером, чем ты планировала, чтобы я занялся днем? Думаю, что планы отменились? – он кивнул на перебинтованную руку.
– Хотела, чтобы вы угостили меня обедом в гриль-баре по случаю моего дня рождения, – опустив голову, едва слышно произнесла Кенара.
Номика, конечно, не мог на это обижаться.
– И чем бы помешало письмо? – по инерции проворчал он, хотя уже не был сердит.
– Да вы бы думали все время только о Кайсе-сан и торопились бы домой, чтобы бесконечно перечитывать ее письмо, покрывать его поцелуями и прочее.
– Покрывать поцелуями?! – смутившись, воскликнул Номика.
– И прочее?.. – бледнея, выдавила из себя Нинаки, бессильно опершись плечом о косяк двери.
– Да откуда я знаю, – пожала плечами Кенара.
– Немедленно извинись перед учителем! – Нинаки подлетела к сестре и схватила ее за плечо.
Кенара, повинуясь толчкам сестры, низко поклонилась.
– Прошу прощения, Номика-сэнсэй, за мою дерзость и бесцеремонность, – монотонно произнесла она давно заученную фразу.
– Н-ничего… – пробормотал учитель, более смущенный вмешательством Нинаки, чем неуместными замечаниями ее младшей сестры.
Впрочем, Нинаки тоже чувствовала себя неловко и вскоре поспешила покинуть своих неприятных собеседников, чтобы навестить тетю Инари, занятую в Ратуше, и рассказать ей о переломе и пробелах в воспитании Кенары.
Номика, во избежание всяческих подозрений, решил прочитать письмо при свидетелях, отвернувшись, правда, к окну. Кенара от нечего делать ковыряла пропитанный гипсом бинт, отдирая его от остальных. Наконец, почувствовав, что прошло уже достаточно много времени, она заерзала на диване. Номика сложил письмо.
– Ну вот, – бледнея, сказал он, – больше я уже не буду думать о Кайсе-сан. Кажется, она довольно неплохо устроилась в Стране Ветра. Настолько, что новых писем не последует.
– Сэнсэй!
– Теперь Кайса – шиноби Деревни Песка. И она больше не Фукуда. Наследник клана Суреми – тот самый, с которым они безуспешно преследовали «Коготь» все эти четыре месяца, – сделал ее своей супругой пару недель назад. По крайней мере, она написала мне об этом сразу после свадьбы. Ну или через пару дней после нее, – Номика горько усмехнулся и убрал послание в карман.
– Вот гадина!
– Кенара!
– Прошу прощения, Номика-сэнсэй, за мою дерзость и бесцеремонность, но, по-моему, она настоящая гадина!
В общем можно сказать, что Номика стойко переживал предательство своей подруги, но ему было по-настоящему обидно, что все это время Кайса не снижала накала страстей в своих письмах, делая вид, что между ними все по-прежнему. Если бы она охладела к нему постепенно и это нашло отражение в ее посланиях, ему было бы не так больно. В конце концов, Номика не тешил себя иллюзиями, что является пределом мечтаний для этой девушки, да и сам не мог представить с ней светлого будущего. Тихого, уютного будущего в окружении большой и дружной семьи.
В этом же году он потерял свою настоящую семью: его отец, будучи человеком в возрасте и не отличаясь крепким здоровьем, скончался. Кенара была рядом с учителем, молчаливо поддерживала его, осмеливаясь время от времени пожимать ему руку или прижиматься щекой к его плечу. В день похорон девушка проводила Номику, зашла вместе с ним в его маленький домик и просидела с ним до глубокой ночи, слушая его трогательные истории из детства. Учитель немного выпил, наверное поэтому иногда тихонько плакал, быстро смахивая слезы и теша себя надеждой, что никто их не замечает. Кенара вздыхала, не зная, как по-другому дать выход своей жалости. Наконец учитель опомнился и решительно отправил ее домой.
Шел первый час ночи. Еще только подходя к особняку, Кенара заметила свет в окнах первого этажа и поняла, что ее дело худо. Тетя Инари ждала ее с огромным нетерпением, чтобы задать ей великолепную трепку. Девушка стояла, едва разувшись, у порога, низко опустив голову. Она выслушала весь поток упреков с философским спокойствием, но в конце подпрыгнула, словно ужаленная змеей. Угрожающий голос Инари вещал:
– Я давно хотела поговорить с тобой на эту тему, потому что твое поведение стало невозможным и неприемлемым. Тебе идет четырнадцатый год, ты уже девушка по всем возможным критериям, но все еще притворяешься наивной девочкой десяти лет. И я, и твоя сестра уже не раз замечали, как далеко ты зашла за границу допустимого в своих отношениях с господином Номикой. Ты, кажется, не понимаешь – или делаешь вид, – что он молодой мужчина, и пытаешься поступать с ним, как со своими подружками. Это безобразно, отвратительно, это недостойно семьи Масари!
– Что?! Что?! – вскричала Кенара, пораженная до глубины души несправедливостью этих упреков.
– Кенара, но это же правда, – сказала Нинаки. – Вспомни, сколько раз ты говорила про господина Номику вещи… неприличные, о которых девушке не полагается не только говорить, но и думать. А сегодня вы… вы держались за руки. Я еще понимаю Номику-сана – в его горе он мог не обратить внимания на этот факт, – но как могла ты настолько забыться! Кенара, ведь он твой учитель.
– Я знаю это!
– Тогда соблаговоли обратить свой взгляд на стрелки этих часов, – холодно сказала тетя. – Тебе должно быть прекрасно известно, что бывать в доме учителя – да еще в такое время! – неприлично, за исключением самых экстренных случаев.
– Смерть отца – это разве не экстренный случай?!
– Не тот случай, который требует твоего пребывания в доме взрослого мужчины один на один в ночное время! Тем более пребывания, затянувшегося на несколько часов!
– Ты бы еще там до утра осталась, – уныло пробормотала Нинаки. Ей было мучительно стыдно за сестру. Два года изучения этикета коту под хвост! А ведь за практическую часть отвечала как раз Нинаки…
У Кенары глаза полезли на лоб. Да, она задержалась, да, было все не совсем по правилам, но разве могли тетя и сестра сокрушаться столь сильно по такому несерьезному поводу, если только… Если только не подозревали, что есть особая причина для подобного поведения. Неужели они могли подумать, что между ней и учителем… Что она испытывает к Номике…
– Это же… это же Номика-сэснсэй, – пробормотала она и почувствовала, что впервые в жизни еще немного – и ее родные добьются-таки ее слез.
Нужно было срочно что-то предпринять. Одна мысль о том, что такая светлая дружба может быть запятнана подозрениями, вызывала у нее ужас. Она уже представила, как холодно вынужден будет впредь держаться с ней учитель, чтобы не вызывать подозрений. А может, их и вовсе разлучат… И вновь впервые в жизни Кенара переступила через свою гордость и обратилась к родным с мольбой, униженной и жалкой:
– Тетя, Нинаки, я клянусь, что между мной и сэнсэем нет ничего, о чем вы подумали! Я просто жалела его в его горе… Я прошу, очень прошу, не ругайте его: он ни в чем не виноват. Это я взяла его за руку – сама; это я проводила его до дома и утешала его, слушая рассказы про его отца. Он ни в чем не виноват! Сэнсэй отругал меня и отправил домой. Если кто-то и нарушил правила, то это я – я это признаю и готова понести любое наказание. Честное слово, такого больше не повторится!
Инари и Нинаки переглянулись.
– «Ничего, о чем мы подумали»… О, Кенара, эти слова выдают твою испорченность даже больше, чем твое поведение! В том-то и дело, что мы ничего не думали, еще бы мы могли предположить!.. – Инари побледнела от гнева. – Ты даже не представляешь, что воспоследовало бы! Что я была бы за тетя тебе после этого! К счастью, Номика – человек, полностью достойный доверия, который никогда не оскорбит нашу семью. Я теперь знаю его достаточно хорошо, чтобы утверждать это.
«Номика – человек, достойный доверия, – подумала Кенара. – А я? Как же я?»
– Дело именно в твоем неразумном поведении. Ты полностью игнорируешь тот факт, как оно выглядит в глазах общества. Что касается твоего наказания… Ты пробудешь в своей комнате до пятницы, а в пятницу сдашь экзамен по этикету мне и твоей сестре – полностью, все три тома учебника, включая также практическую часть. Спокойной ночи.
Когда Кенара, понурив голову, вышла в коридор, Нинаки подошла к тете и тихо произнесла:
– Как она вступилась за него… Тетя, я не думаю, что между ними что-то возможно, но не влюблена ли она в него? В конце концов, так часто бывает: ученицы влюбляются в своих учителей.
Инари покачала головой.
– Когда влюбляются, моя дорогая, не подшучивают с таким озорством над возлюбленным на предмет его интереса к другой. Если бы она страдала, переживала и мучилась, наблюдая за отношениями и перепиской Номики и Кайсы, я бы первая заподозрила это, но, боюсь, душа твоей сестры намного грубее и проще в этом смысле. Я бы скорее опасалась каких-то неразумных физических контактов, чем платонических чувств. Кенара ведь очень практична, а интереса к романтике я в ней никогда не замечала.
Нинаки с удивлением посмотрела на тетю. «Инари-сан, что вы имеете ввиду под неразумными физическими контактами? Чем вы тогда лучше племянницы, которую обвиняете в грубости?» Но Нинаки не могла долго плохо думать об Инари, ей было проще частично согласиться с ней, чем оправдать сестру ценой попрания авторитета тети.
На следующее утро Номика пришел в особняк, и тетя Инари заперлась с ним в своем кабинете. Кенара искусала себе все губы. Она, кажется, десять лет жизни отдала бы, чтобы услышать, о чем они говорят. А говорили они вот о чем:
– Инари-сан, я пришел извиниться за свое недопустимое поведение вчера. Прошу вас простить меня, что задержал вашу племянницу: в горе я потерял счет времени, – Номика склонился в низком поклоне.
– Присаживайся, Номика, – Инари указала ему на кресло напротив себя. – Мне жаль, что у тебя есть оправдание, тогда как у моей племянницы его нет. Все эти три с половиной года я пристально наблюдала за тобой и изучала все твои отчеты о миссиях – в силу обязанностей одной из Старейшин, конечно. У меня нет к тебе претензий: ты всегда был и остаешься прекрасным наставником для Кенары. Более того, подозреваю, что всему хорошему, что в ней есть, она обязана если не своей матери, то тебе.
Молодой человек зарделся от такой похвалы, несмотря на то, что считал ее несправедливой.
– Нинаки считает, что я излишне строга, требовательна по отношению к младшей племяннице, но только я вижу ту пагубную сторону ее пути, на которую она может скатиться. Кенара излишне самоуверенна. О нет, – Инари подняла руку, видя, что учитель хочет ей возразить, – не в смысле гордыни или тщеславия. Ее мнение для нее превыше всего. Мнению других людей она не доверяет, так как считает их глупцами или думает, что их опыт не сопоставим с ее опытом. Она упряма. Вы оба извинились за вчерашнее неразумное поведение, но ты извинился, искренне признавая свою ошибку, а она извинилась со снисхождением и притворством. «Я извинюсь, раз уж эти правила для вас так важны», – вот что она думала.
Так как Инари вынуждена была сделать паузу, чтобы успокоиться, Номика позволил себе вставить несколько слов:
– Инари-сан, это, возможно, правда, но в ней просто силен здравый смысл. Ее здравый смысл практичен, с нашей точки зрения – чересчур; то, что для нас является аргументом, например, общественное мнение, для нее лишь малозначительный фактор.
– Я считаю это возмутительным, – заметила тетя. – Подобное пренебрежение к этикету может быть свойственно выходцу из какого-нибудь семейства крестьян, но не одному из Масари. Защищая честь семьи, мы заботимся о том, как выглядим в глазах окружающих. Разве я не права, ожидая того же от младшей дочери Сирин?
– Вы, конечно, имеете право на подобные ожидания, но Кенара может им не соответствовать. Это не делает ее плохим человеком, – вежливо, но твердо ответил Номика.
– Но это делает ее плохой Масари, – с горечью ответила Инари-сан.
Конечно же, Кенару и ее учителя никто и не думал разлучать – наоборот, Номика казался единственным человеком, к которому она прислушивалась. Он даже мог некоторым образом на нее повлиять.
Со временем характер тренировок изменился. Возникла необходимость сформировать команду из трех человек для участия в будущем экзамене на звание чунина, команду, которая с честью представит Деревню Звездопада. Давление на Кенару усилилось: за два года ей предстояло стать достойным капитаном, так как с совместной подачи тети и наставника именно она заняла место лидера. Ее товарищи – та самая Таюши по прозвищу Рюсэй и близкий друг семьи Тиба, парень по имени Рики, – были талантливыми покладистыми ребятами и не создавали лишних проблем. Кенара с ее техниками Стихии Земли, Таюши с техниками Молнии и первоклассным тайдзюцу и Рики с водными техниками представляли собой довольно сильную команду.
Им как раз исполнилось по шестнадцать лет (Кенаре – за несколько дней до начала экзамена), когда они подали совместную заявку. В начале мая Ио Номика провожал свою команду в Деревню Листа и давал последние наставления:
– Таюши, побольше решимости! Ты очень сильная, я знаю, и сделаешь все, чтобы защитить своих друзей. Рики, ты настоящий мужчина, отличная опора для наших куноичи. Кенара… будь хорошим командиром, от тебя зависит очень многое. Ребята, помните: этот экзамен очень важен для каждого из вас и для Деревни Звездопада в целом, вы должны его сдать, но… только не ценой ваших жизней.
Последние слова он особо подчеркнул, глядя прямо в глаза Кенары. Перед ним стояла серьезная взрослая девушка, хмурый взгляд которой свидетельствовал о понимании всей ответственности. Номика мог полностью положиться на нее.
Теоретическая часть экзамена проходила в Конохе и не представляла для троицы из Звездопада никакой сложности. Затем началась гонка на скорость и выносливость до Пустыни Демона, располагавшейся на территории Страны Ветра. В этой гонке команда Кенары пришла второй после команды из Деревни Листа. В нескольких десятках метров перед ними мелькнули спины трех человек: парня в зеленом трико, подстриженного под горшок, девушки с гладкими темно-каштановыми волосами, заплетенными в оданго, и юноши из клана Хьюга в соответствующем одеянии. Кенара их запомнила и обратила внимание своей команды на них, как на возможных сильных противников.
Второй этап экзамена представлял собой битву за свитки, разворачивающуюся по всей Пустыне Демона, со всевозможными засадами и ловушками.
В середине второго дня команда Кенары двигалась по направлению к башне экзаменаторов, имея при себе оба свитка – Земли и Неба. Это означало, что этап успешно пройден, оставалось только зарегистрировать его окончание. В Пустыне разразилась песчаная буря, и, тогда как другие команды вынуждены были укрыться и ждать, Кенара вместе с товарищами продвигалась вперед благодаря ее умению гасить ветер. Собственно, это была ее единственная техника Стихии Ветра.
Внезапно впереди за пеленой из песка показалось обширное открытое пространство, не затронутое бурей. Напрягая зрение, ребята смогли разглядеть несколько сражающихся людей. Кенара отправила на разведку земляного клона, скрывавшегося под поверхностью песка.
– Черт знает что там происходит! – проворчала куноичи. – О, кажется, один из них нас увидел… и делает знак «прошу поддержки». У него бьякуган!
Ее клон наблюдал следующую картину: двое шиноби стояли на коленях, их головы были оплетены чем-то наподобие паутины, а над ними нависало странное существо в белом балахоне, по-видимому захватившее их сознание посредством своего гендзюцу. Из груди шиноби выходили цепи, тянущие из них какую-то чудовищную по своей мощи чакру, и передавали ее монаху с сямисеном, сидящему на валуне. Монах играл мелодию, быстро перебирая струны, – очевидно, это была часть его техники. Кенара решила пока не трогать эту компанию, так как не до конца понимала, что именно там происходит.
Рядом сражались трое шиноби Деревни Листа, и именно им требовалось оказать поддержку. Их враги не имели знаков различия и, возможно, вообще не являлись участниками экзамена.
– Девушка с оданго сражается с рыжей куноичи, – быстро объясняла Кенара товарищам, – бой ведется на дальних дистанциях, так что вмешаешься ты, Рики. Помоги девушке с оданго: она осыпает оружием свою соперницу, которая закрывается от ударов клонами из жидкого стекла и мечет иглы. Будь осторожен: иглы могут быть отравлены.
– Таюши, как мастер тайдзюцу, ты вмешаешься в основной бой: там какой-то Хьюга с бьякуганом сражается с человеком в облике ящера. Оба очень быстры, но, очевидно, Хьюга не может пробить шкуру соперника и своей чакрой достать его тенкетсу. Его Джукен бессилен против такого противника. А я вмешаюсь в бой третьей пары… Вперед!
Шиноби Звездопада выскочили из песчаной бури и бросились на помощь товарищам из Деревни Листа. Кенаре предстояло столкнуться с перевертышем: перед ней сражались два совершенно одинаковых парня в зеленых тренировочных костюмах, более обтягивающих, чем хотелось бы. Они дрались врукопашную. В момент короткой передышки Кенара прыгнула и встала между ними.
– Шиноби Листа, я пришла к тебе на помощь, – сказала она, посмотрев сначала на одного, потом на другого. Они даже отреагировали одинаковым радостным восклицанием. – Начнем с тебя, – Кенара повернулась к тому, кто стоял справа от нее. – Проверка: сколько фонарей располагается вдоль центральной улицы Конохи?
– Э… Если считать с одной стороны или с обеих? – чуть удивленно ответил парень.
– С одной, – строго сказа Кенара.
– Но я… я не знаю!
Куноичи молниеносно подскочила к нему и ударила в живот. Парень отлетел на несколько шагов, задохнувшись, упал на песок, а потом закашлялся. Кенара выпрямилась. Уперев руки в бока, она повернулась спиной ко второму из сражающихся и наставительно заметила:
– Настоящий шиноби Листа должен знать такие вещи.
В то же мгновение в спину ее вонзился кунай, но Кенара исчезла – это был лишь теневой клон. Выдавший себя противник вскрикнул: в его лодыжки крепко вцепились показавшиеся из песка руки земляного клона. Прямо из песка впереди него выскочила Кенара и одним мощным ударом закончила бой: противник со смятой грудной клеткой отлетел в сторону и уже не поднялся. Куноичи подбежала к парню в зеленом и помогла ему сесть.
– Прости, – сказала она. – Удар должен был быть сильным на случай, если попадет в того, кого надо. Как тебя зовут?
– Рок Ли. А сколько фонарей на самом деле? – круглые глаза с любопытством смотрели в ее лицо.
– Сто сорок три – в Деревне Звездопада, – серьезно ответила Кенара. – А про Лист мне ничего неизвестно…
В то же мгновение она бросилась на Ли, опрокинув его обратно в песок. Над ними пролетело грузное тело человека-ящера, получившего двойной мощный удар совместно атакующих Хьюга и Таюши. Кенара вскочила на ноги и сделала движение пальцами. Ее земляные клоны оплели множеством рук чешуйчатое склизкое тело, но противник, издав грозный рев, вырвался из них. Куноичи выхватила из сумки кунаи со взрывными печатями и метнула в ящера. Он не успел уклониться, но взрывы как будто не оставили на его шкуре никаких повреждений. Таюши и парень из клана Хьюга подскочили и встали рядом с Кенарой.
– Непробиваемый! – воскликнула Таюши.
Кенара стрельнула глазами в сторону подруги. «Как смотрятся вместе!» – невольно подумала она про себя. В самом деле, молодые люди действовали синхронно, демонстрируя свое мастерство, и это производило самое лучшее впечатление. Молодой Хьюга понравился Кенаре с первого взгляда, и именно поэтому она решила держаться от него по возможности подальше. Он был крепким, чуть выше нее ростом (Кенара считалась высокой), больше всего ей приглянулись его длинные темно-русые волосы, такие аккуратные, несмотря на роспуск, классическое одеяние клана – светло-серые одежды, – и, конечно, глаза. Удивительно прозрачный и чистый бьякуган без видимого зрачка. Таюши, воплощенная женственность и красота, с ее теплыми, огромными карими глазами и отличной фигурой составляла ему достойную пару. Сражаясь бок о бок, они словно дополняли друг друга.
Позволив молодым людям продолжать действовать вдвоем, она прыгнула в сторону и побежала на помощь Рики. Девушка с оданго, использовав большую часть своих свитков с оружием, немного отступила и стояла на бархане, пытаясь выровнять дыхание после напряженного боя. Рики сражался с ее противницей, атакуя водяными бомбами из пасти Дракона.
