Текст книги "Тен-Тен пишет роман (СИ)"
Автор книги: Митэй Тиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Она никогда не плакала из-за мужчин, если не считать смерти Номики, которая поразила ее в самое сердце чудовищной несправедливостью. Но вот теперь на глаза ее то и дело набегали слезы. Что она наделала? Зачем прогнала его? Неужели нельзя было затаиться, притвориться просто другом, старой приятельницей, и продолжать играть эту роль? Неужели теперь, разорвав с ним все связи, оставив кровавые раны в своей душе, она сделала лучше? С ужасом Кайса-сан осознавала, что Какаши был единственным проблеском в ее жизни, которую уже начали заволакивать тучи одиночества и сожалений, разочарования в себе. Казалось, она добилась признания, высокого положения в обществе шиноби, но разве это было ее заслугой? Не собственные таланты и сила возвели ее на этот пьедестал, а только лишь удачный брак и навыки дипломатии. Правда, возглавив клан, Кайса достойно выполняла свои обязанности и готова была любой ценой защищать тех, за кого отвечала. Но это было ее долгом, ее благодарностью судьбе.
Сильные женщины знают, как нелегко им дается эта роль. Они выглядят несгибаемыми, непобедимыми, со стальной волей и неисчерпаемой внутренней силой. Но однажды сам отыгрыш этой роли становится невыносим. Им уже не прощают слабости, не прощают того, что вполне обычно для других женщин: дурного настроения, капризов, переменчивости. Но однажды наступает момент, когда силы исчерпывают себя, и вместо отдыха, короткой передышки, они оказываются придавлены ожиданиями окружающих. Кайса хотела закрыться дома, наплакаться вволю, погрустить, пожалеть себя, но через шесть часов она снова должна была быть на службе – с прямой спиной, расправленными плечами и чистыми, не воспаленными от слез глазами. Так что даже плакать ей было нельзя, лишь кусать губы и отдавать на волю ветра волосы и одежду: пусть треплет, пусть рвет, пусть только немного охладит пылающую душу…
Она распахнула дверь и устало застыла на пороге. Кайса думала о том, что сейчас включит свет и увидит ту самую комнату, которая опостылела ей. Тот самый диван, на котором уже никогда не будет сидеть, откинувшись на подушки, расслабленный Какаши, с легкой улыбкой тягучим голосом рассказывая истории, смеша ее и любуясь ее смехом… Она разулась, прошла через прихожую в комнату, щелкнула выключателем.
На диване сидел Какаши. Он сидел на краю, подавшись вперед, опираясь локтем о колено и подпирая щеку ладонью, и спокойно смотрел на Кайсу. У куноичи подкосились ноги, так что она осталась стоять на пороге, прижавшись плечом к косяку и скрестив руки на груди. Слова не шли ей на ум, только в душе снова и снова поднимались новые волны горечи.
– Я пришел попрощаться, – мягко произнес Какаши. Всегда, со всеми он говорил ровно, а ей этот голос, оставляющий собеседнику инициативу придавать эмоциональную окраску разговору, казался ласкающим.
Сердце Кайсы сжалось. Попрощаться… Да, они должны попрощаться навсегда, ведь она сама этого хотела. Это было взрослым, мудрым решением – наконец-то, после всех этих детских игр! Только горло ее схватил спазм, и сказать что-либо было невозможно. Впрочем, куноичи ведь все уже сказала ему, последнее слово осталось за ним, так что она продолжала смотреть на него своими прекрасными черными глазами.
– Мы ведь с тобой старые друзья, – на секунду взгляд его сделался почти острым, впиваясь в ее лицо, но уже через мгновение снова стал равнодушным. – Не так просто перечеркнуть двадцать лет приятельства, правда? – легкая усмешка прочертила морщинки у внешних уголков глаз. Впервые эта усмешка показалась Кайсе едкой, злой. – Ведь все, что мы пережили вместе, имело какое-то значение для нас обоих, не так ли?
Какаши выпрямился. Его движения всегда были такими плавными, он, как кот, словно перетекал из одной позы в другую. Ах, эта показная расслабленность! Наверное, не один противник купился на нее и поплатился за это собственной жизнью… Кайса кивнула, отводя глаза. Какаши быстро встал. Он стоял, засунув руки в карманы своих брюк, и продолжал смотреть на куноичи.
– Но, – сказал он, приподнимая брови и сощурив от улыбки глаза, – наверняка у тебя были серьезные причины, чтобы перечеркнуть эти годы, так что я решил поддержать тебя в этом, как и во всем остальном.
Кайса-сан чувствовала себя раздавленной. И только мысль о том, что у них не может быть общего будущего, и о том, что такой мучительный разговор будет повторяться снова, и снова, если она даст слабину, укрепила ее в прежнем решении.
Когда она не смотрела на него, лицо Какаши делалось серьезным, а взгляд – испытывающим. Прославленный шиноби пытался понять, о чем думает его собеседница, но видел лишь, что она измучена и продолжает себя терзать. У Какаши, пожалуй, было не так много опыта в любовных отношениях, как воображала Кайса, но он твердо знал, что у женщин не бывает настоящих претензий к тем, до кого им нет дела.
Он медленно подошел и встал прямо перед ней, не доставая рук из карманов.
– Что ж, тогда прощай, Суреми Кайса-сама, – произнес он.
Кайса не могла поднять глаз, иначе он увидел бы ее слезы, поэтому она только кивнула и подалась в сторону, чтобы пропустить его в прихожую.
– Я, правда, вернусь через месяц, – сказал вдруг Какаши.
– Что?
Их глаза встретились.
– Я не могу заставить тебя передумать, но и мое мнение нужно учитывать, нас ведь двое в этих отношениях, не так ли? – мягко спросил он. – Я вернусь сюда через месяц и хочу, чтобы ты ждала меня… Знаешь, я подумал, что меня ведь никто никогда не ждал: ждали моих новостей, моей помощи, моих решений, но не меня. И ты – единственный человек, к которому я возвращался всегда. Просто так. Так ты будешь ждать меня?
– Да, Хатаке Какаши, я буду ждать тебя! – сквозь слезы воскликнула Кайса. – Черт, я так буду ждать!.. Это все, что я на самом деле умею…
И тут куноичи сделала то, чего не делала никогда – бросилась к нему на шею. Сама. Какаши крепко и нежно обнял ее и подумал с усмешкой: «Спасибо тебе, Благодарность». Никогда еще его любовь к историям не приносила ему такой несомненной пользы.
Три куноичи поднялись на вершину холма и стояли, глядя вниз, на бухту, которая полгода назад благодаря их вмешательству была очищена от контрабандистов. Теперь здесь ничего не было, кроме пустынного песчаного берега. Точнее, до вчерашнего вечера не было. Ближе к ночи в бухту вошло небольшое судно и встало на якорь у берега, прячась от внезапно разразившегося шторма. Корабль шел из Страны Рек в Страну Чая и не собирался делать остановку в Стране Ветра. С судна ничего не выгружалось, никакие товары не поднимались на борт, ни один человек не сошел на берег, но все же по правилам Тсучитора должна была осуществить его проверку, так как формально это считалось вторжением на территорию страны.
Длинными прыжками, прикрепляясь к склону за счет чакры, девушки быстро спустились к воде. Песок был еще влажным после ночного ливня, с моря дул холодный ветер. Кенара сложила печати и создала трех теневых клонов, которые побежали по волнам, удерживаясь на воде, как на твердой поверхности, с помощью чакры, и вспрыгнули на палубу. Куноичи рассказывала, что ее клоны обнаружили на корабле.
– Капитан говорит, что везут продукты – бобы и сою в основном – в Страну Чая. Команда – шесть человек. По-моему, он нервничает. Сейчас клон спустится в трюм и посмотрит груз. Черт! – выругалась Кенара. Глаза ее расширились. – Его развеяли!
– В трюме кто-то прячется? – спросила Ходира.
– Да, один человек. Он… погоди, второй клон спустится… – Кенара удивленно молчала несколько секунд. – Я знаю этого парня по наводке АНБУ Листа! Он рассеял клона с помощью жуков. Это пропавший Абураме Расука!
– Ведь он не числится как нукенин? – спросила Юджин.
– Нет, только как пропавший чунин, но он может быть опасен.
– Жуки – это плохо, – заметила Ходира.
– Попробую поговорить с ним.
Третий теневой клон Кенары решил вести переговоры через закрытую дверь трюма.
– Расука! Абураме Расука, с тобой говорит агент АНБУ Песка. Ты числишься как пропавший чунин, мы не причиним тебе вреда. Спустись с корабля и сдайся, мы передадим тебя Листу.
– Вранье! – раздался крик из-за двери. – Ты не агент АНБУ Песка, а его теневой клон.
Расука уже отправил нескольких своих жуков на разведку и видел трех куноичи, стоявших на берегу. Его все-таки нашли… А ведь он с таким трудом выбрался из Страны Огня, несколько недель прятался на территории Страны Рек и почти ускользнул под носом РЗО в нейтральную Страну Чая… С самого начала он не верил в этот план. Абураме Расука так страдал от того, что натворил, что уже не боялся смерти. Больше всего на свете он боялся вернуться в Коноху и встретиться с Сэнго, увидеть ее глаза… Страшнее этого уже ничего не могло быть! И вот теперь он попался, ему уже не сбежать…
«Я попрошу казнить меня в Суне, – подумал он, – точно, я попрошу казнить меня в Стране Ветра. Или пусть меня убьют эти агенты, только не в Коноху…» Он опасался развязывать бой на корабле, так как не мог поручиться за своих жуков и боялся навредить ни в чем не повинным людям.
– Спустись с корабля и сдайся, мы не собираемся драться с тобой и использовать силу без нужды, – прокричал клон.
– Хорошо, я спущусь на берег, но сначала развейте клона. Хочу убедиться, что вам можно доверять. И вести переговоры я хочу с живым человеком, а не копией.
Кенара развеяла теневого клона. Три куноичи стояли и смотрели на корабль. В небе над ними кружил беркут Ходиры, сотворенный из чакры.
На палубу вышел высокий молодой человек в темном плаще с капюшоном. Щурясь, он посмотрел на солнце, вдохнул холодный воздух полной грудью и спрыгнул на воду. Кенара сделала девушкам знак отступить на пару десятков шагов назад в сторону холма. Абураме Расука распахнул плащ и сбросил капюшон с взлохмаченных темных волос. Он медленно шел по волнам навстречу куноичи, вглядываясь в ее лицо, и остановился в двадцати шагах от нее.
– Мы не собираемся убивать тебя, – спокойно сказала Кенара.
– Это было бы не так уж плохо, – глухим голосом отозвался юноша.
– Ты хочешь умереть?
– Я лишь не хочу возвращаться в Коноху. Дайте слово, что не выдадите меня АНБУ Листа.
Куноичи была озадачена. Обмануть его? А если он сможет разгадать обман?
– Моя задача – доставить тебя в Суну, – сказала она.
– А если… если Страна Огня потребует привести меня к границе и передать в руки АНБУ Листа?
– Такая вероятность есть, – призналась Кенара. – Но пока мы отправимся в Суну. Ты готов сдаться? Не стоит осложнять ситуацию: она не безнадежна.
– Не безнадежна? – отозвался Расука, и лицо его исказила горькая усмешка. – Я убил человека!
– Я знаю. Обстоятельства… честно скажу: я понятия не имею о том, что произошло, – но нам сказали, что ты пропал при невыясненных обстоятельствах, значит, не все так плохо. Твоя вина может оказаться не такой тяжкой.
– Не говорите о том, чего не знаете, – устало произнес юноша. – Как я могу поверить вам? Вы не станете оглушать меня или ловить в гендзюцу? Я буду в сознании и смогу понять, куда мы направляемся?
– Хорошо, если ты так хочешь.
Что-то было в глазах этой женщины… Какие-то тени в глубине темно-синих глаз. Непроницаемое лицо, не слишком располагающее к себе и не очень дружелюбное. Впрочем, дружелюбным лицам Расука уже давно не верил. Он лишь боялся быть обманутым…
– Я подойду к вам, поднимите руки, чтобы я видел, что вы не складываете печати.
Расука уже сделал несколько шагов вперед, когда Кенара медленно начала поднимать руки. Вдруг она почувствовала какое-то движение под жилетом: от внутреннего кармана оторвался стеклянный шарик на цепочке, подаренный Кайсой, и скользнул вниз.
«Чертова безделушка!» – успела подумать Кенара, боясь шевельнуться, спина ее мгновенно покрылась холодным потом.
В это мгновение Расука отскочил на пару шагов назад, с громко колотящимся сердцем уставился на шар, в котором лихорадочно кружились золотистые блестки, и воскликнул:
– Гендзюцу! Вы обманули меня!
– Нет, это просто игрушка! Ра…
Юноша взмахнул рукой, и целый рой насекомых метнулся вперед, подобно гигантской черной длани захватывая куноичи Листа… Кенара мгновенно отреагировала, прыгнув вверх, но тут же почувствовала ужасающую боль и закричала, будучи не в силах вытерпеть ее…
– Крик беркута!
Мощная звуковая волна обрушилась сверху и накрыла обоих шиноби, прибивая к земле оглушенных насекомых. Расука упал, из носа и ушей у него лилась кровь, голова сильно кружилась, он вдруг потерял связь с реальностью и видел только рой золотого песка перед глазами…
Кенара лежала на песке и не могла пошевелиться: все тело ее пронзала ужасающая боль, равной которой она еще никогда не испытывала. Она ничего не слышала и почти ничего не видела, только ощущала вкус крови на своих губах.
«Что должно произойти, чтобы ты считала себя наконец счастливой?»
«Я сама не знаю…»
«Хорошо. Мы решим этот вопрос вместе, когда ты вернешься…»
«Неджи… Неджи… – думала Кенара, дрожа от боли. – Что, если я не вернусь? Если мы уже никогда… не будем… вместе…» – голова куноичи откинулась на песок, заливая его кровью.
========== Глава X. Вместе ==========
Комментарий к Глава X. Вместе
Это конец пути. Спасибо всем, кто прошел его вместе со мной. Отдельное спасибо моей дорогой сестре Валентине и чудесному автору Zmiischa, которые ждали выхода каждой новой главы и делились своими впечатлениями от прочитанного. Большое человеческое АРИГАТО!
Абураме Расука должен был быть доставлен в Деревню Листа в течение десяти дней после происшествия на побережье. На пятый день с почтовой птицей прибыли отчеты трех куноичи Тсучиторы, с которыми успели побеседовать дознаватели Песка. Седьмой Хокаге и его помощник уже ознакомились с этими документами и молча сидели в кабинете друг напротив друга, погруженные в мрачные раздумья. Дознаватели какое-то время назад заглянули в память Сэнго и восстановили события того страшного дня, когда был убит Юу. И вот теперь появилась новая жертва, притом куноичи дружественной деревни.
Когда поступили первые новости о захвате Расуки, Песок не сообщил подробностей, просто упомянул об одном раненном агенте АНБУ. После получения отчетов ситуация прояснилась.
– Надо сказать Неджи, – произнес Шикамару. – Отправить за ним человека?
Наруто провел рукой по волосам.
– Черт, я не уверен, что его присутствие сейчас облегчит ситуацию…
– Да он все равно примчится сюда, вот увидишь. Надо сразу оформлять ему отгулы и искать замену. Вообще, я считаю, что служба в штабе не идет ему на пользу, – Шикамару поднялся с кресла и вышел ненадолго в коридор. Отдав распоряжение одному из чунинов, он вернулся.
– Жаль эту куноичи, она могла бы стать шиноби Листа.
Наруто, чьи мысли были почти целиком заняты судьбой Расуки, поднял глаза.
– Что, настолько серьезные раны?
– Считай, осталась без ноги – можешь представить, что с ней сделали жуки Абураме. А это значит конец ей, как шиноби: ближний бой, шансов нет, – Шикамару нахмурился.
– Черт, черт, – Наруто потер лоб. – Что же ты натворил, Расука… Еще и Неджи…
Неджи, полный дурных предчувствий, не замедлил явиться. Поздоровавшись, он подошел к столу.
– Вызывал? – коротко спросил он Седьмого
– Ознакомься, – Шикамару протянул Хьюга пару листов бумаги.
Неджи вздрогнул, узнав знакомый мелкий почерк. Забывая дышать, он быстро пробежался глазами по отчету. «Жива, ранена, Абураме…»
– Можешь сразу отправляться в Суну, – произнес Наруто.
Хьюга положил листы на стол и поднял глаза на Хокаге. Его взгляд мог прожечь насквозь.
– Я понимаю твое желание поскорее от меня избавиться, – сказал он со спокойствием, от которого кровь стыла в жилах. – Но нужно решить еще два вопроса. Во-первых, найди мне замену: я не смогу больше выполнять обязанности координатора. Во-вторых, что ты собираешься делать с Расукой?
Наруто тяжело вздохнул и прикрыл глаза ладонью на несколько секунд.
– Чего ты хочешь от меня? Чтобы я наказал его за то, что он сделал с Кенарой?
– Это ведь очевидно, не так ли? – со злой издевкой спросил Неджи. – Или подобное уже не считается преступлением?
– Ты читал? – Седьмой вскочил со своего места, подхватил листы, исписанные Кенарой, и встряхнул ими. – Она сама пишет, что Расука не виноват, и просит смягчить наказание!
– А Юу с того света тебе не писал о своем прощении?
Шикамару неодобрительно покачал головой.
– Спокойнее, спокойнее, господа, давайте без лишних эмоций, – произнес он. – Проблема в том, что этот случай принципиален: убийство в команде. Я не уверен, что за такое можно прощать.
– Даттебайо! – возмущенно воскликнул Наруто и с обидой посмотрел на своего помощника: до этого он был уверен, что Шикамару на его стороне.
– Наконец-то, – Неджи скрестил руки на груди. – Шикамару ты не обвинишь в том, что он судит предвзято.
– Его спровоцировали! Юу первый схватился за кунай! А в случае с Кенарой он был уверен, что против него используют какую-то технику… Расука – обычный честный чунин, я хорошо его помню, я чувствую такие вещи. Он не преступник…
– Мы тоже не палачи, – хмуро ответил Шикамару, – и вся эта ситуация огорчает нас так же, как и тебя. Но что можно сделать? Он убил товарища. Правила одинаковы для всех.
– Правила, – проворчал Наруто. – Кому ты о них говоришь? Ты знаешь, что я не сторонник… – Седьмой замолчал на пару секунд, подбирая нужное слово, – унификации, я за индивидуальный подход. Каждая ситуация особенная, как и каждый человек, и оценивать их нужно с разных сторон!
Неджи, который, кажется, задумался о чем-то своем, вдруг смягчился.
– Я напомню тебе об этих словах, когда придет время, – произнес он. – Мне пора.
«Иди уже», – с облегчением подумал Шикамару.
– Но я предупреждаю: если этот человек сломил мою куноичи, я сам убью его, и даже ты не помешаешь мне, – Хьюга повернулся и вышел из кабинета.
– Будем надеяться, что дух ее крепок, – пробормотал помощник Седьмого.
– Никогда, ни разу в жизни он не облегчил мне задачу! – в сердцах воскликнул Наруто. – Ну что за человек…
– А теперь давай обсудим все заново, и я скажу то, что действительно думаю, – сцепляя пальцы перед собой, произнес Шикамару.
У Кенары была своя палата: чистенькая, пустая и практически без окон, потому что через то круглое отверстие, которое находилось почти под потолком, невозможно было ничего рассмотреть. Впрочем, довольно часто за стеклом бушевали песчаные ветра, закрывая и без того плохой обзор. Куноичи сидела на своей койке, облокотившись спиной о подушку, и смотрела в стену. Жуки Расуки прошлись по каналам чакры ее левой ноги, пожирая чакру и стенки каналов, прогрызая тенкетсу, мышцы и кожу и выбираясь на поверхность. Если бы Ходира своей техникой не оглушила юношу и не прервала посылаемые его телом сигналы, насекомые забрались бы выше и куноичи Звездопада пришел конец.
Медики Суны мало чем могли помочь: восстановить каналы чакры было практически невозможно. По разрушенным каналам нельзя было передавать целебную чакру и заживлять раны изнутри. Все, что оставалось сделать, – это подтолкнуть сращивание мышц и заживить раны снаружи. Кое-что пришлось зашивать вручную. Первое время нога Кенары представляла собой плачевное зрелище: она была вся в швах и кровоподтеках, но постепенно медики подлечивали ее, приводя хотя бы внешне в нормальный вид. Только вот куноичи сразу предупредили, что функционировать, как раньше, нога не сможет: мышцы будут срастаться, образуется соединительная ткань, менее эластичная и более твердая, она будет затруднять движения, мешать тянуть и сгибать суставы. Не говоря уже о том, что ток чакры от ступни до верхней части бедра не восстановится. Значит, нога станет всего лишь подпоркой для ходьбы, и то, возможно, не достаточно надежной, чтобы обойтись без трости.
В первые сутки было слишком больно, чтобы думать о чем-то другом. Потом пришли дознаватели, и Кенара какое-то время беспокоилась о судьбе Расуки. Она не злилась на него, случившееся казалось ей несчастным случаем, юношу ей было даже более жалко, чем себя: его ожидали казнь или пожизненное заключение. Кенара не могла забыть, как он чуть ли не просил о смерти, просил убить его в Стране Ветра – доведенный до крайней степени отчаяния человек, почти мальчик…
На третий или четвертый день ступор во всем, что касалось ее личных дел, прошел, и Кенара осознала произошедшее. Ей было стыдно жалеть себя, но иногда среди ночи в темноте она просыпалась и плакала, вжимаясь лицом в подушку, а потом делала вид, что ничего не было – просто небольшая слабость из-за болезни, боли и лекарств. Иногда накатывали волны страха и тоски, и жизнь без свободы движения казалась страшнее смерти. Но куноичи не раз встречала примеры героической борьбы с увечьями. Бывший учитель Неджи, Гай-сэнсэй, повредил на войне ноги и передвигался в инвалидном кресле, нисколько не потеряв от этого бодрости духа. Као, прославленный боец Деревни Звездопада и отец нынешнего Старейшины Каоро, лишился обеих рук, но все равно воспитал не одно поколение шиноби, специализирующихся на тайдзюцу. С малоподвижной ногой жить можно… Можно самостоятельно передвигаться, создавать техники, – если привыкнуть к новому балансу чакры в теле, – обучать других.
Нельзя только бегать, прыгать и сражаться врукопашную… Именно то, что ей нравилось больше всего. И с РЗО, как и с выполнением обычных миссий, можно было распрощаться навсегда. Она уже не шиноби, и надо как-то это принять.
А как это принять, если быть шиноби – все, что она умела?! Все, что она из себя представляла, все, к чему когда-либо стремилась… Зачем ей теперь было жить?!
Но Кенара запрещала себе думать об этом и лишь твердила мысленно, что найдется какой-то другой смысл, какой-то другой, не связанный с ее любимым делом… Например, стать для Сейджина образцом стойкости и мужества… Хотя через увечья он уже проходил. Правда, тогда у него была надежда, а у нее надежды на восстановление нет.
Мысли о Неджи не облегчали ситуацию. Конечно, он был слишком благороден, чтобы бросить ее в трудный момент, но Кенара не сомневалась, что потом он охладеет к ней и отдалится, потому что нет у нее теперь ни той силы, ни той красоты, которые его привлекали.
И все-таки она ждала его. Каждый день. Кенара не сомневалась, что он прибежит в Суну, как только узнает о случившемся и освободится от своих обязанностей, но не знала, когда именно это произойдет.
Слух ее восстановился, лопнувшие из-за техники Ходиры сосуды в глазах и носу зажили, лицо выглядело как прежде, только бледнее.
На девятый день пришел Неджи. Он был уставшим, запыленным, с песком в волосах, и Кенара с радостью подумала, что его ничто не задержало на пути к ней, даже тяжкие раздумья и любовь к чистоте. Неджи подошел и опустился на край койки рядом с ней, взял ее за руку, вгляделся в ее лицо. Отвечая на этот немой вопрос, Кенара слегка улыбнулась и сказала:
– Со мной все нормально, если не считать ноги.
Увидев эту улыбку, пусть и невеселую, Хьюга испытал невероятное облегчение и крепко обнял свою куноичи. Разве смог бы он породить хоть тень улыбки, если бы лишился своих глаз? Она была сильнее его.
– Что Хокаге решил насчет мальчика? – спросила Кенара.
Неджи выпрямился и нахмурился.
– Пока ничего. Но ты понимаешь, что ситуация слишком сложная.
Куноичи кивнула.
– Я хочу забрать тебя в Коноху: медики Суны не произвели на меня благоприятного впечатления.
– Зря, ведь они неплохо обо мне позаботились. Сделали все, что смогли.
– Хм.
– Не стоит надеяться, что в Конохе что-то изменится.
Неджи промолчал, хотя у него надежда была. Его взгляд упал на вазу на столике, битком набитую алыми розами.
– Красивый букет, – с напускным равнодушием произнес Хьюга. – Кайса-сама прислала или твои напарницы?
– Это Мотори-сан принес, капитан «Кирина», – спокойно ответила Кенара, хотя сердце ее сделало пару болезненных толчков: она не представляла, как Неджи отреагирует на ее слова.
«Каким нужно быть наглецом, чтобы ухаживать за чужой женщиной?» – возмущенно подумал Неджи, а потом покраснел и даже отвернулся на несколько секунд.
– И что должны символизировать эти цветы? – спокойно спросил он через некоторое время.
– Наверное, радость от того, что я не умерла, – предположила Кенара с простодушным выражением лица.
Неджи очень многое хотелось сказать в ответ, но усилием воли он заставил себя промолчать, чтобы не оказаться в унизительном положении. Куноичи почла за благо сменить тему.
– Чувствую себя потерянной. Так странно думать, что жизнь моя изменится и уже никогда не будет прежней…
– Главное, что ты жива. Иметь дело с Абураме всегда было крайне опасно.
Оба вспомнили ее недавние слова: «я могу служить в АНБУ и не попадать в неприятности». Если бы только они оставили в покое тот корабль… Тогда и Расука был бы сейчас где-то в Стране Чая, а не под стражей в ожидании приговора.
– Если я больше не шиноби, не представляю, кем мне еще быть.
– Моей женой и матерью моих детей?
Неджи с горечью отметил, что Кенару эти слова не порадовали, а лишь заставили разволноваться. Нахмурившись, она сказала:
– Ты ведь хотел жениться на другой женщине: сильной и красивой куноичи, а ее больше нет.
Хьюга возмутили эти слова, но он промолчал, а потом решил, что если причина ее сомнений в этом, то нужно радоваться.
– Я думал, ты знаешь, хотя и не говорил тебе… Дело ведь не в красоте и силе, хотя они вместе с твоим умом и характером заставили меня всерьез заинтересоваться тобой, а в том, что я вижу тебя насквозь. Вижу тебя единственным похожим на меня человеком.
Неджи смотрел на Кенару, но задевал взглядом эти дурацкие пышные розы и невольно думал о том, что совсем не романтичен. Почему он не додумался принести цветы? Почему сказал «вижу тебя насквозь»? Надо было сказать «вижу твою прекрасную душу»… Но куноичи, кажется, и так его понимала и чувствовала в этот момент, что тонет в чудесных светло-серых глазах без зрачка, забывая обо всем на свете, включая израненную ногу.
– С того самого дня в Стране Волн я больше никого не мог представить рядом с собой – кроме тебя. И было не так, что я задумался о создании семьи, а потом выбрал тебя: наоборот, именно встреча с тобой заставила меня по-настоящему захотеть семью. Без тебя я не вижу в этом смысла, без тебя мне это не нужно. Так что сам вопрос о том, подходишь ты мне или нет, ошибочен.
Может, Хьюга Неджи и не говорил красивых слов, зато он в точности выразил свою мысль. По мере того, как Кенара слушала его, с ее глаз спадала пелена. Она вспомнила то ощущение шестилетней давности: доверия и взаимопонимания, неодолимого притяжения друг к другу. Получается, для Неджи оно не исчезало… Кенара поняла все, что он хотел сказать, тем более что это совпадало с голосом ее интуиции, который она давно уже всячески старалась заглушать. Ей приходилось принижать силу его чувства к ней, иначе она бы не смогла жить все эти годы так, как жила, и ее терзали бы еще горшие муки совести. И теперь она осознала не только его истинные чувства, но и свои собственные – и испугалась.
Неджи смотрел на нее, не просто желая, а жаждая услышать ответ.
– Я вижу, что ты напряженно думаешь, но не вижу, о чем, – он с легким беспокойством нахмурился. – Ты испытываешь то же самое ко мне?
– Да!
Светло-серые глаза начали излучать тепло.
– Тогда что тебя тревожит? – мягко спросил Неджи.
– Ведь я не растворюсь в тебе?! – воскликнула Кенара.
– Тебе нужно объяснить, что ты имеешь в виду, – произнес Неджи, не зная, то ли ему улыбаться, то ли беспокоиться.
– Твоя воля может быть сильнее моей, – тихо сказала куноичи. – Ты всегда был для меня командиром, авторитетом, гением. Твои слова, твое мнение много значат для меня – и часто больше, чем мои собственные. Я всегда боюсь разочаровать, огорчить, рассердить тебя, и требуется большое мужество, чтобы идти на это, когда необходимо…
Неджи внимательно смотрел на нее и слушал, вдумываясь в каждую фразу. Теперь он понял, в чем все это время заключалось главное препятствие.
– Неужели ты думаешь, что я хочу сделать тебя своей подчиненной? Ты помнишь, как перед битвой с Рагной и Сабато сказала мне, что мы оба джонины, что мы оба равны? Я признал тебя как равную, когда мы сражались друг с другом, но главное, когда мы вели бой с сильными противниками. Я понял, что могу довериться тебе, рассчитывать на тебя, и это незабываемое чувство до сих пор живет в моей душе. Кенара, мне нужна именно ты – женщина, которая не сломается рядом со мной.
Кенара слегка покраснела, подумав, что это и вправду похоже на нее.
– Ты, наверное, хочешь отдохнуть и помыться? Пойдешь в гостиницу?
– Я останусь здесь, с тобой, а через пару дней, когда придумаю, как это лучше сделать, мы отправимся в Коноху.
– На этаже есть душевая кабинка.
Через час, закончив свои водные процедуры, Неджи сидел на ее койке, опираясь спиной о стену и положив ноги Кенары (одна из которых была забинтована от пальцев до верхней части бедра) к себе на колени.
– Так почему ты попросила смягчить приговор?
– Он испугался – я видела страх в его глазах – и не хотел меня убивать. Не было у него ни злобы, ни ярости по отношению ко мне.
– И все же он приказал своим жукам напасть на тебя.
– В том-то и дело, что нет. Они… как бы это сказать… сами вырвались на свободу. Мне даже показалось, что он не очень хорошо ими управляет.
– Странно. Это противоречит самой сути техник клана Абураме.
– Ходира оглушила тех жуков, которые были снаружи, но не тех, которые… – Кенара слегка побледнела. – Не в моей ноге.
Неджи кивнул, показывая, что внимательно ее слушает.
– Однако они остановились, мгновенно перестали быть агрессивными и просто выползали наружу.
Теперь побледнел Хьюга. Что должен чувствовать человек, из которого выползают жуки, превратившие его мышечную ткань в кровавое месиво? Он осторожно коснулся кончиками пальцев забинтованной ноги куноичи. И она еще могла делать в тот момент какие-то наблюдения?!
– Если бы Расука с самого начала отдал им приказ, они бы довели свое дело до конца. Но его оглушило, и, не чувствуя больше его страха, жуки успокоились.
– Звучит правдоподобно, – Неджи все еще испытывал стойкую неприязнь к юноше из клана Абураме, но не мог не учитывать всех фактов. – Наруто яростно защищал этого чунина, а он хорошо разбирается в людях и видит даже больше, чем я.
– Я должна написать Хокаге снова: письмо будет в Конохе в любом случае раньше нас.
– Я сам напишу, – и, отвечая на удивленный взгляд Кенары, Неджи добавил: – При последнем разговоре с ним я был не очень вежлив.
Куноичи тяжело вздохнула про себя.
– Ты хотел, чтобы Расуку наказали за то, что он сделал со мной? – тихо спросила она.
Хьюга сделал вид, что рассматривает дверь в палату, и едва заметно кивнул.
