Текст книги "Тен-Тен пишет роман (СИ)"
Автор книги: Митэй Тиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Двенадцать команд патрулировали разные тракты и дороги, провинции, проводили выборочную проверку транспорта и складов, с помощью различных техник пытаясь обнаружить следы незаконного перемещения оружия, взрывных печатей и свитков. Штаб настоял на том, чтобы проводилась сплошная проверка каждой провинции по очереди, и это свело все шансы на успех к нулю: Кайса обязана была докладывать, какая провинция будет проверяться следующей, так что контрабандистам поступал сигнал и они сворачивали свою деятельность, заблаговременно перемещаясь в другое место. Конечно же, АНБУ сдавались какие-то мелкие партии нелегальных товаров и наименее ценные работники, но «крупная рыба» неизменно ускользала.
У Тсучиторы было особое задание: тщательно, методично обследовать каждый уголок побережья. Куноичи перемещались на некотором расстоянии от берега, используя как прикрытие холмы и деревья, не показываясь на открытой местности. Призванные беркуты кружили над морем, выискивая одинокие корабли, сбившиеся с пути в открытые порты Страны Ветра, беркуты из чакры снижались и исследовали поверхность побережья. Ходира использовала особую технику «Клёкот», принцип действия которой заключался в отражении посылаемых звуковых волн. Принимая отраженные звуковые волны, птицы из чакры собирали информацию о том, что находится под ними.
В июне, когда команда едва сработалась, девушки обнаружили первую секретную бухту. В течение всего месяца они вели наблюдение и составляли график всех передвижений. Сведения передавались непосредственно Кайсе и дальше нее никуда не шли. Кайса-сан намеренно скрывала находку от штаба, чтобы не спугнуть контрабандистов. Но сколько могло быть таких бухт? В октябре девушки нашли еще одну бухту, а зимой – две другие. Следующие за тем поиски оказались бесплодны. Казалось, они побывали уже везде. Получалось, что всего в распоряжении бандитов четыре точки на побережье, скрытые от посторонних глаз.
Кайса-сан отпустила девушек отдохнуть в течение четырех недель, предупредив, что в следующий раз Тсучитора перейдет к активным действиям.
Отпуск Кенары выпал на май, так что она пропустила собственный день рождения и день рождения сына. Она намеренно отклонилась от основной дороги и обошла деревню стороной, чтобы за северной ее стеной выйти к изумрудным холмам, у подножия одного из которых тренировался Сейджин. Кенара достаточно хорошо знала своего сына, чтобы не сомневаться, где он проводит разгар такого чудесного солнечного дня.
Взобравшись на вершину холма – того самого, где они столько лет тренировались вместе с Номикой, – куноичи увидела своего сына со спины. Как он подрос! Она отлучалась на два-три месяца, но каждый раз по возвращении ей казалось, что сын ее стал намного выше. Конечно, ему было в кого: оба его родителя отличались высоким ростом.
– Шрапнель из камня! – раскатился звонкий голос, и каменные пули вырвались вперед на три метра, а затем осыпались на траву.
В груди Кенары разлилось тепло. «Он уже и это умеет! – подумала она. – Номика, на три метра, представляешь?» Внезапно куноичи вспомнила, как на этом самом месте впервые увидела Кайсу-сан. Могла ли она тогда предположить, что сэнсэй умрет, оставив ее вдовой с ребенком, а прежняя его возлюбленная будет снабжать ее особо секретными заданиями? Кенара вздохнула. Нет, конечно, она не представляла будущего, но ожидала от него намного, намного больше. Если не считать сына, конечно: он был чудом, которого Кенара не заслуживала.
– Отличная работа, – громко сказала она и улыбнулась. – Ты выучил эту технику…
Сейджин обернулся.
– Привет, мам, ты сейчас стала свидетельницей настоящего позора. На прошлой неделе шрапнель достигала четырех метров, не знаю, что сегодня не так.
«Самокритичный», – с гордостью подумала Кенара и спрыгнула к нему.
– Можно тебя обнять?
– Да, можешь не спрашивать вообще-то.
– Просто ты уже такой взрослый…
– Я, кажется, всегда был взрослым. Потренируешься со мной? Или хочешь отдохнуть? – Сейджин усмехнулся, так как знал, что его мать почти никогда не отдыхает.
Они устроили спарринг, а потом сидели на траве и беседовали, пока бирюза неба не начала угасать. Сейджин был единственным человеком, от чьего общества она не уставала, если не считать того, другого, которого стоило снова забыть. Кенара гордилась тем, что после времени, проведенного вместе с сыном в процессе его лечения и выздоровления, Сейджин свободно делился с ней своими новостями и размышлениями, как когда-то делился ими с Номикой. Вот только шутить у нее получалось хуже.
Так сложилось, что оба они практически переехали жить в Особняк Масари, поскольку Сейджин проводил там большую часть времени, а Кенаре было неохота заниматься каждый раз его переездом туда и обратно. Поэтому их с Номикой дом стоял запечатанным.
Несмотря на то, что отсутствовала долгое время именно Кенара, она почти молчала за ужином, слушая больничные новости Нинаки и новости Инари об обстановке в деревне в целом. Впрочем, служба в АНБУ и секретность миссий исключали полную откровенность.
– У тебя все в порядке? – спросила вдруг Нинаки, обратившись к ней.
Кенара улыбнулась и кивнула. После ужина, помогая сестре убирать посуду, она вдруг сказала:
– Расскажи мне о Мичи.
Лицо Нинаки сделалось одновременно нежным и грустным. Во время долгих переходов и сидения в засаде Кенара не раз размышляла над судьбой Деревни Звездопада, семьи Масари и каждой из ее женщин. Ей было лет двенадцать, когда на миссии погиб жених сестры, но Кенара почти ничего не помнила об этом. Ее гораздо больше тронула смерть отца Номики. Теперь она жалела о том, что вела себя как чужая по отношению к Нинаки, никогда не задумывалась о ее горе. Кенара считала, что здоровьем сына полностью обязана ей – и господину Фугаму. Понимая, что прежние ошибки не исправить, Кенара хотела сделать хоть что-то, чтобы укрепить связь со старшей сестрой. В конце концов, если однажды она не вернется, Нинаки останется самым близким человеком для Сейджина.
– Он был самым красивым и самым сильным мужчиной из всех, кого я знала, – произнесла старшая куноичи, присев на стул и все еще не выпуская из рук стопку мокрых тарелок. – Самым благородным… Знаешь, Мичи никогда не кичился своей внешностью, он всегда защищал тех, кто был слабее него. Однажды он сказал, что я похожа на застывшие во льду лепестки лотоса, его восхищала моя красота, которую он называл холодной и совершенной, как зимнее небо. Но… он сказал также, что мы не можем быть вместе, потому что я избалована и не соответствую его представлениям об идеальной женщине, – Нинаки улыбнулась, хотя светло-серые глаза ее наполнили слезы. – Я так старалась достичь этого идеала, старалась быть лучше, скромнее и добрее. И однажды Мичи признал меня…
Куноичи опустила голову, на тарелки закапали слезы.
– Ох, Нинаки, мне так жаль…
– Ничего, ничего, – пробормотала молодая женщина, быстро отирая щеки. – Знаешь, это уже светлая скорбь, самые лучшие воспоминания в моей жизни. Я больше никого не смогла полюбить. Нет никого, кто был бы похож на Мичи.
– Мне кажется, я могу это понять, – Кенара подошла и положила руку сестре на плечо. – Наверное, он был замечательным человеком.
Нинаки обняла сестру, не вставая со стула, и прижалась щекой к ее животу.
– Конечно, ты понимаешь, – тихо сказала она. – Ведь и ты после Номики никого не сможешь полюбить…
В этот момент Кенара почувствовала себя очень, очень плохим человеком.
– Как у вас хорошо, – протянула Тен-Тен и, неохотно поднимаясь с диванчика, добавила: – но мне пора, меня дома ждут.
– И я пойду, – сказал Ли.
Неджи, Хината и Наруто поднялись со своих мест, чтобы проводить гостей.
– Кстати, – обуваясь, сказала Тен-Тен, – Неджи, если ты в следующий раз проигнорируешь моего мужа и не пригласишь его вместе со мной, Ноа на тебя обидится и я не стану тебя больше оправдывать в его глазах. А ты ведь обещал подружиться с ним.
– Я лишь обещал, что не стану мешать этому процессу, если он вдруг возникнет.
– Ой, да это одно и то же…
– Благодарю за модель модернизированного куная.
– Не за что, ты один из первых счастливых обладателей, хотя еще даже проверка качества не закончена…
– Вот как? – Неджи хмыкнул. – Им вообще безопасно пользоваться? Не получится так, что метнул во врага, а попал в товарища?
– Ха-ха, потренируешься и узнаешь.
После бурного обмена прощаниями и благодарностями компания окончательно разделилась. Как только дверь за Ли и Тен-Тен захлопнулась, Неджи сообщил, что ему тоже пора идти. Хината сделала мужу знак глазами, напомнив Наруто об их договоренности: он на этот раз не помогает жене мыть посуду, а взамен болтает по душам с ее братом.
– Неджи, слушай, остался бы, а то мне надо с тобой обсудить дела… всякие…
Наруто и Неджи уселись обратно на диван, Хината забрала остатки посуды на кухню и устроила там уборку. Дети спали, слегка перевалило за одиннадцать. Хьюга выжидающе смотрел на шурина, который судорожно пытался придумать тему для разговора. Вздохнув, Наруто сказал:
– Может, выпьем? Хината не будет против.
Неджи кивнул, подумав о том, что никогда и никто не узнает, на что он спрашивает разрешения у своей жены, а на что – нет. Если когда-нибудь таковая появится.
Саке было разлито по о-тёко, но тем для разговора не стало больше. Мужчины молча пили, слушая, как на кухне плещется вода. Наконец Наруто почувствовал заветное тепло внутри и ляпнул:
– Кэзуми-чан вчера родила второго сына.
– Поздравляю, – сухо ответил Неджи.
«Я тут при чем?» – подумал он.
– Помнишь, когда-то она за тобой бегала?
– Ты намекаешь на то, что я мог бы быть счастливым отцом? – прямо спросил Неджи.
– Ну… да, – Наруто смущенно заулыбался, отчего глаза его сузились и возле них появились добрые морщинки. Невозможно было обижаться на него. – Знаешь, тебе ведь за тридцать перевалило. Я ничего не хочу сказать – для шиноби это самый расцвет, конечно, – но человеку плохо без семьи, он от этого становится странным. Серьезно тебе говорю, я знаю кучу людей, которым под сорок и у каждого свои странности. Прикинь, наш сосед – только я тебе не говорил – по выходным переодевается в женщину и ведет беседу на два голоса, мы сначала думали, что к нему приходит кто-то, но нет… Все случайно выяснилось – так неловко было….
Неджи смотрел на него своим непроницаемым взглядом.
– Продолжай, Наруто, – раздельно произнес он.
– Я не имею в виду, что ты станешь странным, просто одиночество никого не делает лучше, понимаешь?
Оба ощутили насущную необходимость опустошить токкури еще немного. Наруто почувствовал, что запорол данное Хинате обещание, и начал распаляться. Ему подумалось, что когда-то, больше пятнадцати лет назад, во время поединка ему проще было пробить защиту Неджи, несмотря на разницу в силе, чем сейчас.
– Ты думаешь, что это касается только тебя. Я не буду даже говорить о тех, кому ты дорог и кто беспокоится о тебе… Возьмем работу… У меня есть три куноичи, которые каждый раз просят дать им совместную с тобой миссию, каждый раз! И одна сумасшедшая девчонка, которая набила себе татуировку на плече… Сейчас скажу… «Под солнцем Неджи», – вот что там написано. Я попросил Сакуру убрать это безобразие и заживить кожу, но ума так просто не прибавишь. Ей девятнадцать всего!
– Утешьтесь, Хокаге-доно, – небрежно бросил Неджи и пригубил саке. – На подходе новое поколение завидных холостяков. В конце концов, мне ведь скоро под сорок? – в его голосе не так уж трудно было распознать иронию.
Седьмой вздохнул. Неджи был прав: те несколько девушек, которые когда-то намекали ему о своих чувствах, уже давно обзавелись семьями, лишь пара девчонок по инерции мечтали о нем, просто потому, что он был самым сильным мужчиной в клане – и таким загадочно одиноким. Но уже на слуху были новые имена, так что Неджи с облегчением чувствовал, что его оставляют в покое: реже провожают взглядами, реже перешептываются, в кои-то веки перестали присылать по праздникам цветы на дом.
– Так почему ты уже не выберешь себе кого-нибудь?
– Потому что таковы объективные обстоятельства, – ответил Неджи. – С теми женщинами, которые ниже меня, я не хочу иметь ничего общего, а те, кто равен мне или превосходит по своим моральным качествам и духовной силе, не подходят мне из-за возраста, особенностей характера или не привлекают внешне. Это же очевидно.
Наруто пытался переварить слова о «моральных качествах и духовной силе», но не мог уразуметь, о чем речь, пока не вспомнил о Хинате. Да, о ней можно было так сказать, он понимал, что это нечто особенное, чего не встретишь на каждом шагу.
– Но тебе ведь все равно приходится с кем-то… э… ну, встречаться? – неуверенно спросил он.
– Это унизительно, Наруто, – откинувшись на спинку дивана и скрестив руки, произнес Неджи.
– С каких это пор свободного человека встречи с обычными женщинами унижают?! А с собственной правой рукой возвышают что ли?!
– Я весь этот разговор имел в виду, – Неджи тяжело вздохнул. – А вообще, это философский вопрос: что унижает больше. В первом случае о твоем унижении и неумении справиться с желаниями собственного тела знает как минимум еще один человек, а во втором – только ты сам… Не могу поверить, что обсуждаю это с тобой…
Наруто рассмеялся. Только Хината могла бы сказать, насколько принужденным был этот смех на самом деле. Напрасно все-таки она мыла за него посуду.
– Если мы закончили с неловкими темами, может, все же поговорим о работе?
Седьмой почувствовал себя увереннее.
– Как тебе новая служба?
Неджи не так давно прошел практику при штабе АНБУ Листа и выполнял обязанности координатора.
– Если не считать суточные дежурства, постоянное напряжение и ответственность за жизни людей…
– Ну, этим тебя не напугать!
– Я плюсы перечислял. Мне не нравится только сидеть в четырех стенах, но сутки через трое вполне можно потерпеть.
– Ямато-сэмпай уже не наставляет тебя?
– Он приходит иногда узнать об общем положении дел.
– Вот незаменимый человек!
– Не могу не согласиться: он спас мой бьякуган.
Неджи вернулся домой после полуночи. К сожалению, он был не настолько пьян, чтобы сразу уснуть, но выпил достаточно, чтобы потерять контроль над общим направлением своих мыслей и настроением. Разувшись у порога, он шагнул босиком на прохладные доски пола (солнце скрывалось за тучами и за целый день не смогло раскалить их), прошел в угол комнаты, где стоял его рабочий стол, включил лампу и повернул к себе альбомный лист, на котором еще утром рисовал что-то с большим вдохновением.
Под светло-синим небом раскинулись зеленые холмы, кое-где по ним были разбросаны кусты еще не отцветших диких белых роз. Это было похоже на волны моря с пенными барашками… Как только Неджи в голову пришла эта мысль, он вспомнил… Вспомнил то мимолетное впечатление, которое заронила в его душу Кенара, когда они только встретились на миссии сопровождения. Вместо обеда она побежала любоваться видом с утеса. «Обозреть окрестности – так она сказала», – подумал Неджи. Это не было причудой, она и вправду будто подпитывала свои душевные силы красотами природы, ветром, дождем. Когда они сражались с Рагной и Сабато и в какой-то момент оказались на краю плато, Кенара посмотрела на холмы и небо, и они наполнили ее решимостью… Такая восприимчивость свойственна лишь настоящим художникам, но в то же время куноичи не только не умела рисовать, ее схемы приводили Неджи в ужас. Он улыбнулся, вспоминая, как они обсуждали свои перемещения и знаки, оставленные для АНБУ. Казалось, Кенара делает в точности то же, что и он: проводит точно такие же линии тем же самым карандашом, но вечно случались недоразумения (то обломится грифель, то край ладони дотронется до листа в неудачном месте), превращавшие простейший чертеж в небрежную мазню, которой постыдился бы ученик Академии первых курсов. И все же писала она аккуратно, мелко, удачно подбирая формулировки. Неджи помнил ее лаконичные отчеты наизусть.
Должно быть, всему виной саке. Иначе не объяснить, почему он снова поддается этому безумию, с которым покончил два года назад. Пальцы Неджи впились в лист бумаги, уголки его начали сползаться, центр сморщился продольными волнами… еще секунда – и он бы скомкал его, порвал, вышвырнул прочь; но рука расслабилась и прижалась ладонью к столу, разглаживая рисунок. Хьюга Неджи знал, что его считают бездушной скотиной, холодным эгоистом, высокомерным гадом, но все это время он также знал, что есть на свете человек, за которого он отдал бы свою жизнь не только без раздумий, но и без сожалений. И каким бы это было счастьем, если бы этот человек захотел, потребовал такой жертвы!
Все лучшее, что было в нем, все худшее, что было в нем, было связано с ней, с ее именем, лицом, фигурой, со всем, что она делала и говорила и что навсегда оставило след в его душе. И все, что он из себя представлял: его тело, душа, мысли, способности и черты характера, – имело смысл только в сопоставлении с ней. Только она по-настоящему понимала и принимала его, именно это ощущение он не мог и не хотел забывать. А иначе и жить не стоило.
Рука Неджи скользнула к выключателю, он задел и едва не опрокинул стаканчик с водой. На мгновение сердце его замерло – так он боялся испортить рисунок, который парой минут ранее едва не уничтожил по собственному желанию. Работа над рисунком так захватила его утром, что он убрал только краски и кисти, а воду оставил. Пальцы скользнули по альбомному листу чуть ли не с нежностью…
Хмыкнув, Неджи быстро убрал листок в папку, а папку – в стол.
– Я сентиментален – значит, я чертовски пьян, – сказал он сам себе, презрительно скривив губы, но где-то в глубине души испытывая облегчение от того, что в принципе способен на подобные чувства.
С моря задувал солоноватый ветер, над сине-зеленой гладью то взлетали вверх, то обрушивались вниз черно-белые чайки, издавая крики, от которых хотелось плыть, и плыть куда-то за океан. Три куноичи лежали в траве над обрывом, вглядываясь в пустынный берег. Было жарко.
– Многообещающий был залив, – вздохнула Юджин, опуская бинокль. – Такое удобное, уединенное место.
– Мы ведь еще не закончили, – спокойно ответила Кенара.
– К востоку отсюда холм огибает проселочная дорога и словно ведет в никуда, – произнесла Ходира. Она лежала, зажмурившись, закинув руки под голову, и видела окружающий мир глазами своих беркутов.
– Хорошо, это уже что-то. Она раскатанная или заросшая травой?
– Там много травы, но такое ощущение, что ее проложили относительно недавно по дикому полю, – договорив, Ходира начала складывать печати и воскликнула: – Клёкот!
Куноичи Песка использовала эту технику уже семь или восемь раз наугад на разных участках берега, но пока безуспешно.
– Корабль на горизонте, – вдруг сообщила она.
Девушки оживились. Ходира подождала, пока ее беркут подлетит поближе к цели и пояснила:
– Грузовое судно. Куда направляется, пока не могу сказать.
– Добавить чакры? – спросила Юджин.
– Да, пожалуйста.
Юджин села и вытянула руки. С ее ладоней соскользнула прозрачная вуаль очень светлого изумрудного оттенка и протянулась до плеча Ходиры.
Кенара посмотрела на напарниц. Она представляла, что сейчас чувствует куноичи из клана Суреми, так как сама пару раз прибегала к помощи Юджин. Ее чакра была прохладной, приятной, как воздух после дождя, и так же бодрила.
Через некоторое время Ходира смогла с уверенностью сказать, что корабль заплывет в залив, который они обследовали.
– Значит, база где-то здесь и сегодня будет погрузка товара. У хороших дельцов суда не простаивают без дела. Может, конечно, завтра, но точно в ближайшие дни.
За несколько десятков метров от берега судно исчезло, и стало понятно, что пристань скрыта от посторонних глаз с помощью гендзюцу. Это внушало наилучшие надежды, так как предыдущие бухты не были столь хорошо замаскированы. Ходира начала «прощупывать» берег с помощью Клёкота.
– Причал, складское здание, навес для волов и повозок, жилое помещение на два этажа, в бухте один корабль – тот, что мы видели. Семь человек на открытом воздухе, – Ходира перевернулась на живот, развернула лист бумаги и быстро начертила на нем расположение перечисленных объектов, их размер и расстояние между ними.
– Пока больше не используй эту технику, иначе твоя птица привлечет внимание. Отправь самого быстрого беркута к госпоже, – Кенара внимательно рассмотрела план, запоминая подробности.
– Сегодня? – коротко спросила Юджин, глаза ее сверкнули.
– Скорее всего, да. Тот человек, что использует мощное гендзюцу, может быть только шиноби, и достаточно высокого уровня. Думаю, он имеет связь со штабом.
– Свидетель, которого мы искали, – произнесла Ходира.
Кенара кивнула.
– Помните предупреждение госпожи, – девушки из осторожности избегали упоминания имени Кайсы-сан, – этот человек может пожертвовать жизнью, чтобы сохранить свои тайны. Давайте отдохнем, пока ждем ответа.
Ответ пришел к ночи. Кайса отдала приказ четырем командам двигаться к побережью и в восемь утра начать захват бухт контрабандистов. Приказ, направленный Тсучиторе, имел значительное отличие, в нем значилось: «захватить как можно скорее, взять живым любой ценой, передать в руки только мне или главному дознавателю».
К этому времени куноичи успели обсудить дальнейшие действия и подобраться ближе к цели. Ходира сползала на разведку и вернулась обратно. Она сообщила, что гендзюцу, скрывающее от них бухту, хоть и мощное, но простое – обычный легко проницаемый мираж в форме купола, который можно развеять. Однако делать это Кенара запретила: им нельзя было выдать свое присутствие раньше, чем они захватят и обезвредят предполагаемого свидетеля. Попасться в руки врага для него означало расколоться, потому что невозможно спрятать ни один уголок сознания от дознавателей АНБУ, не обладая особыми техниками. А особые техники – маркер определенного клана.
Высокое черное небо раскинулось над побережьем. Ветра не было, море серебрилось под светом звезд и нежно урчало, лениво накатываясь на темный остывший песок. Несколько земляных клонов Кенары обошли купол под землей и выглянули на поверхность уже внутри его границ. Куноичи отправилась за ними следом, миновав несколько довольно простых ловушек.
К пристани было пришвартовано грузовое судно, которое охраняли два человека, еще двое сторожили склад, но по ленивым движениям и небрежному разговору было понятно, что нападения никто не ждет. Двухэтажное жилое помещение было освещено масляными лампами: на первом этаже горели два окна, на втором – одно. Рабочие и матросы отдыхали перед утренней погрузкой. Кенара почти наверняка знала, что не встретит серьезного сопротивления ни от кого, кроме, возможно, создателя гендзюцу: услуги нукенинов стоили дорого, а об отбросах, которые покидали путь ниндзя на ранних этапах, чтобы творить беззакония, не стоило беспокоиться.
Человек, которого она искала, обнаружился в комнате на втором этаже. Прикрепившись за счет чакры к внешней стене, Кенара подобралась к окну. Створки были распахнуты наружу, впуская вечернюю прохладу в помещение, так что сквозь щели между ними и рамой можно было отлично рассмотреть всю комнату, оставаясь незамеченной. В дальнем углу лежал футон, кроме него в комнате находились плетеное кресло, небольшой столик и квадратная корзина с крышкой. На столе лежали тетради, исписанные только цифрами, карандаши, лезвие, чтобы их точить, и приоткрытая шкатулка с купонами. Мужчина лет сорока в распахнутом халате прохаживался по комнате, очевидно, предаваясь глубоким размышлениям, и время от времени останавливался, вздыхал, потирал усталые глаза или лоб ладонью. В один из таких моментов Кенара заметила у него на запястье маленькую татуировку в виде спирали – очевидно, привычное средство для наилучшего сосредоточения чакры. Да, это был шиноби. Несмотря на то, что его физическая форма оставляла желать лучшего, в движениях была какая-то упругость, собранность (обычные люди двигаются как-то расхлябанно по сравнению с ниндзя). В целом он не производил впечатления порочного человека, видимо, какие-то личные причины побуждали его заниматься сомнительными делами.
Нужно было действовать осторожно: Кенара вовсе не хотела, чтобы этот человек воткнул себе лезвие в мозг через глаз, проглотил яд или использовал какой-либо из способов быстрого удушения, воспламенения или взрыва, чтобы не попасться в руки АНБУ живым. Она также ничего не знала о его реакции и способностях, так что опасалась нападать в лоб. Пришлось создать теневого клона и подождать, пока он проберется в здание и займет позицию за дверью нужной комнаты.
– Не повезло с ветром – вот в чем дело, – пробормотал мужчина, высчитывая про себя быстроходность судна, и вдруг услышал стук в дверь. – Что там? – спросил он с неудовольствием и дернулся было открывать, как вдруг удар в шею сбоку заставил его мгновенно потерять сознание и упасть.
Кенара рассеяла теневого клона и ударом ноги опрокинула корзину. Крышка слетела, на пол выпал протектор с символом Деревни Песка, сумка со снаряжением шиноби, одежда и сандалии. Куноичи подхватила мужчину на руки и выпрыгнула с ним из окна. Прижав тело к себе, она прошла сквозь землю под краем купола и вернулась к своим напарницам.
– Юджин, обследуй его полностью как можно быстрее, – сказала она, опустив пленника на песок.
Юджин кивнула и выпустила из ладоней видимую чакру. Эта чакра быстро наполнила тело мужчины.
– Мозг не поврежден, он ничего с собой сделать не успел, просто в обмороке. Но в щеку изнутри зашит инородный предмет.
– Яд, наверное, давай-ка извлечем.
Девушка сделала надрез на щеке снаружи, чтобы мужчина не захлебнулся кровью, и достала небольшую капсулу. Разломив ее, Юджин высыпала содержимое на песок.
– На глазок не скажу, что за яд, но он без запаха, – сообщила она и быстро залечила рану. – Запечатать его?
– Да.
Куноичи сложила печати:
– Бинты из чакры, полное покрытие!
Мужчину крепко стянули и спеленали ленты, созданные Юджин, по его груди расползлись символы.
– Неподвижен и невредим. Даже если он придет в сознание, останется парализованным.
– Хорошо, – произнесла Кенара, – бережем его, как зеницу ока. Смотрите, гендзюцу спало…
Три куноичи повернулись и увидели здания и пристань. Сами девушки находились в густой тени под склоном холма и не боялись быть замеченными.
– Отправь птицу к госпоже с сообщением: «взят, выдвигаемся в Суну, пришлите команду для захвата пятой базы». Координаты ты ей сообщала?
Ходира кивнула и занялась призывом.
– До Суны четыре дня пути, напряженный бег и редкий отдых сократят это время до двух с половиной суток, но двигаться придется на пределе. Побежим по прямой вдоль побережья и границы Страны Рек, не расслабляемся, пока не передадим свидетеля главному дознавателю, понятно? В отделе дознания, говорят, шпионов не бывает.
Слегка перевалило за полночь, три куноичи быстро пересекали один холм за другим, стараясь держаться на открытой местности. Впереди бежала Кенара, и ей даже не слишком приходилось сдерживаться, так как ее напарницы были достаточно быстроходными. Следом за куноичи двигалось порождение «Техники переноса раненных»: подушка и шесть коленчатых лап из чакры, похожих на паучьи. Амортизация была отличной, спеленутого и запечатанного пленника почти не трясло. За ним бежала Ходира, продолжая вести наблюдение с помощью своих беркутов, а за Ходирой двигалась Юджин, иногда вытягивая руки и подпитывая чакрой подругу или переноску.
– Нам навстречу движется другая команда АНБУ, – сообщила Ходира.
– Постараемся избежать этой встречи, направление на два часа.
Команда свернула к северо-востоку.
– Они тоже повернули. АНБУ за теми холмами и быстро приближаются.
– Можем от них уйти?
– Слишком скоростные. Вы и Юджин быстрее, но из-за меня и переноски…
– Понятно. Остановимся и узнаем, что им нужно. Будьте готовы к нападению.
Трое агентов АНБУ вскоре вынырнули из-за гребня и приблизились на расстояние десяти шагов. По маленькому вышитому значку Кенара определила, что это шиноби главного подразделения, непосредственно подчиняющиеся штабу, и внутренне напряглась. Возможно, предатель уже знал о захвате свидетеля. Вперед выступил командир и произнес, не снимая маски:
– Главное подразделение, команда «Кирин». Нам приказано помочь вам доставить пленника в штаб.
Так как никакого пароля от Кайсы не прозвучало, поводов для беспокойства было достаточно: эти люди под прикрытием помощи могли увести свидетеля у них из-под носа или уничтожить его, даже не понимая, что делают. Долго раздумывать над приказами из штаба у агентов не принято, как и задавать начальству лишние вопросы. И, конечно же, от кого конкретно поступил приказ, они не скажут.
– Борьба с контрабандой, команда «Тсучи Тора», – с деланным спокойствием ответила Кенара. – Нам действительно нужна помощь, но не с пленником, а с захватом базы, – куноичи сообщила координаты.
– Для захвата базы отправлена другая команда, из вашего же подразделения. А мы – отряд поддержки для вас. Передайте пленника моим людям.
Переноска сделала пару шажков назад и, словно испуганный паучок, прижалась к ногам Юджин.
Кенара даже не могла сослаться на приказ Кайсы: штабу подчинялись все подразделения.
– В чем дело? – произнес командир «Кирина». – Предупреждаю, что в случае вашего неподчинения я имею полномочия применить против вашей команды силу. Не глупите, новички.
В одно мгновение множество мыслей пронеслось в голове Кенары: две молодые девушки в ее подчинении, которые могут погибнуть вследствие принятых ею решений; сын, оставшийся дома и уже лишившийся одного из родителей; всего лишь контрабанда, незаконная торговля; войны в маленьких странах, где кровь проливается благодаря оружию и технологиям шиноби; долг, служебные обязанности; бой с опытными АНБУ… Вдруг она почувствовала, как где-то под лопаткой со спины в нее вошла маленькая ниточка светло-изумрудной чакры Юджин: ее напарница готовилась передавать ей чакру. Кенара усмехнулась с таким страшным, одновременно отчаянным и грозным, выражением лица, как будто за ней пришел сам Джашин и ткнул в нее своим когтистым пальцем. «Ты следующая, маленькая куноичи Звездопада», – она могла поклясться, что слышит этот утробный голос, заставляющий волосы шевелиться на голове.
В следующее мгновение словно раскололся ад: шесть земляных змеев вырвались с разных сторон от агентов АНБУ и, уцепившись за собственные хвосты, начали быстро вращаться, то вырываясь из земли на поверхность, то ныряя обратно, поднимая тучи пыли, расшвыривая песок, камни, комья земли и не давая агентам вырваться из ловушки. По более широкой окружности стояли шесть теневых клонов Кенары и складывали печати. Куноичи заранее спрятала их под землей, предвидя возможный печальный исход встречи. Конечно, она не собиралась убивать АНБУ, надеялась лишь выиграть время.
