Текст книги "Тен-Тен пишет роман (СИ)"
Автор книги: Митэй Тиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Расука сделал шаг вперед, в упор глядя на Юу.
– Скажи мне, – хрипло произнес он, – что ты любишь Сэнго и это единственная причина, по которой ты посмел прикоснуться к ней!
Старший чунин понял, что беседа приняла опасное направление, и незаметно потянулся к кунаю. Юу лихорадочно думал, как ему поступить: он не хотел еще больше разозлить сильного товарища по команде, но гордость не позволяла подчиниться его требованию.
– Расука, – воскликнула девушка, – не надо, я сама могу за себя постоять!
– Что? – не выдержал Юу. – Ты думаешь, он за тебя заступается? Да он злится, потому что хотел бы сделать с тобой то же самое, да только не может…
Расука, чья любовь была безжалостно раздавлена, втоптана в грязь, не выдержал и закричал, вытянув вперед левую руку… Его жуки всегда отличались агрессивным поведением, но обычно он умел их сдерживать. Само его тело издавало волны, заставлявшие насекомых приходить в ярость… Огромная черная рука, состоявшая из роя перевозбужденных жуков, вытянулась вперед и схватила попытавшегося отпрыгнуть Юу, накрыв его с головой. Командир издал протяжный, почти нечеловеческий вой… Одновременно с ним закричала Сэнго… Через несколько секунд черная туча рассеялась над окровавленным телом: жуки втягивались обратно в тело Расуки.
– Юу! Юу! – рыдая, Сэнго упала на колени и коснулась изуродованного тела. Все каналы чакры внутри него были уничтожены, жуки проделали множество ходов в тканях, из них теперь сочилась кровь… Куноичи задрожала, отдернув руки. Она уставилась на белоснежные варежки, измазанные кровью, и вдруг засмеялась. Так Сэнго и сидела рядом с трупом: то рыдая, то смеясь, а Расука в это время, задыхаясь, бежал по улице и кричал:
– Помогите! Помогите!.. Помогите ей!
Он дрожал так сильно, как будто его изнутри сотрясал рой жуков, и чувствовал, хорошо чувствовал частички крови Юу, впитавшиеся в его тело вместе с насекомыми…
За окном падал снег, так что во время длинного перерыва дети высыпали на улицу, чтобы вместо обеда покидаться друг в друга снежками или повозиться на мягком белом одеяле, впервые в эту зиму плотно укрывшем землю. Эри сидела за своей партой одна. Она огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что в классе никого нет, а потом поставила на стол сумку и звонко и с удовольствием чихнула.
Сейджин, который в это время находился под своим столом, выпрямляясь, от неожиданности стукнулся головой о столешницу. Эри быстро обернулась на шум и воскликнула:
– Ты там прячешься, чтобы за людьми следить что ли?
Мальчик спокойно поднял на нее глаза и ответил:
– Я не прятался, просто нога зачесалась, вот и нагнулся.
– Мыться надо чаще, чтобы не чесалось, – проворчала Эри, но тут же покраснела и прикусила язык.
Ей еще в августе исполнилось двенадцать, она была старше большинства своих одноклассников и по этой и некоторым другим причинам ощущала некое превосходство над ними. Но только не в отношении Сейджина: она чувствовала, что он был умнее ее, хоть ей и не нравилось это признавать. И вот теперь, глядя на его снисходительную улыбку, Эри поняла, насколько глупо пошутила. Вдруг в сумке ее что-то громко зашуршало.
– Тише, тише, проснулся что ли? – прошептала девочка, расстегивая молнию.
Сейджин с любопытством наблюдал за ее действиями. «Кто у нее там? – подумал он. – Кот?» Эри достала из сумки упитанного хомячка и поставила его на лапки на листок бумаги.
– Можно посмотреть? – спросил Сейджин.
Девочка кивнула. Они вдвоем склонились над рыжим существом, глядя, как оно ловкими движениями запихивает рассыпанные перед ним семечки за щеки.
– Зачем ты носишь его с собой?
– Так получилось, – ответила Эри, – я его купила утром, а на домик не хватило. После занятий зайду к себе за деньгами, а потом вернусь в магазинчик.
– Можно ведь было и хомяка после занятий купить, – заметил Сейджин.
– Да возле него там дети крутились, я побоялась, что не успею, а другие мне не понравились: сонные какие-то. Он знаешь, как их гонял? Настоящий боец, задал всем жару!
– Кажется, он тебе и сумку погрыз…
– Ага, смотри-ка, вот зверюга… Знаю, как его назвать, – девочка усмехнулась. – Помнишь, был такой свирепый ниндзя-отступник с когтями, которого все боялись? Точно, назову его Кураре Гекидо.
Сейджин выпрямился и побледнел. Его лицо словно сделалось прозрачным, одни лишь огромные глаза горели на нем.
– Ты чего? – Эри даже немного испугалась. – Что случилось, Сейджин? Ты куда? Что-то не так? Что случилось? – повторяла она, глядя, как он молча вернулся за свой стол и машинально начал складывать письменные принадлежности в сумку.
Забросив сумку на плечо, он так же, не говоря ни слова и все с тем же белым лицом, пошел к выходу.
– Сейджин…
Сейджин остановился возле ее стола.
– Кажется, я больше не люблю тебя, Райюн Эри, – сказал он глухим голосом и ушел.
Эри показалось, что ничего страшнее она не слышала в жизни, из глаз ее брызнули слезы и она горько разрыдалась, сама не понимая, почему.
Юная куноичи подошла к дому и перед дверью еще раз быстро вытерла лицо, чтобы точно избавиться от последних следов слез: у отца сегодня был выходной. Когда она умылась, переоделась и хлопотала на кухне, накрывая к обеду, Тетсуо вышел из своей комнаты и молча сел за стол. Будучи еще юношей, этот шиноби лишился на войне одной руки, что, однако, не помешало ему заниматься любимым делом, хотя и осложнило этот процесс: он был связистом и служил в Резиденции Хокаге. Его жена, мать Эри, была родом из Деревни Облака, она погибла больше трех лет назад на сложной дипломатической миссии, примиряя две враждующие друг с другом маленькие страны. Тетсуо был человеком молчаливым, суровым, но его дочь перед ним не так сильно робела, как можно было ожидать. В ее памяти жил образ матери, которая свободно общалась с ним, сохраняя на лице улыбку и одаряя его своим теплом. Эри старалась так же вести себя с отцом и радовалась, когда ей удавалось вывести его из угрюмого состояния.
Но сегодня девочке было так грустно, что она не могла вымолвить ни слова и молча ухаживала за отцом. Тетсуо поднял на нее глаза.
– Как твои дела в академии? – спросил он.
– Хорошо, отец.
– Почему у тебя глаза красные? Что-то случилось?
– Поссорилась с подружками, – соврала, заливаясь краской, Эри.
– Хм.
– Отец, можно тебя спросить?
Тетсуо кивнул.
– Тот страшный человек, о котором все говорили какое-то время назад, Кураре Гекидо…
– Ну? Разве детям положено знать о таком?
– Он ведь был нукенином и погубил много наших шиноби?
– Да, это был просто монстр. Джонин из Деревни Звездопада прикончил его.
Эри вздрогнула.
– Как его звали, отец?
– Ио Номика. Спасибо за обед, – Тесуо поднялся из-за стола и ушел к себе.
«Ио Номика, – повторила про себя Эри, – джонин из Деревни Звездопада… Может, это был его учитель или кто-то другой, кого он знал?»
Масари Сейджин появился в академии на следующий день, ничем не выдавая своих переживаний. Только мать могла бы заметить, насколько он подавлен, но она в этот момент патрулировала побережье Страны Ветра. Мальчик был так же молчалив, как всегда, и, казалось, полностью сосредоточен на учебе. В сторону Эри он даже не смотрел. Юная куноичи слишком часто оборачивалась, надеясь поймать его взгляд, и пару раз даже получила замечания от учителя.
После занятий девочка увязалась за Сейджином и шла за ним до самой тренировочной площадки. Он, делая вид, что не замечает ее, достал свои кунаи и приготовился метать их в мишень. Сейджин больше не обижался на нее, просто был смущен и печален и не мог совладать со своими чувствами. Эри нерешительно подошла и остановилась в нескольких шагах от него.
– Знаешь, – сказала она, – я избавилась от хомяка.
Сейджин опустил руку с кунаем и повернулся к ней, удивленно приподняв брови.
– Бедное животное, – сказал он, – зачем ты так с ним?
– Что? – переспросила Эри. – Да нет же, я просто отдала его подруге, – помявшись немного, она добавила: – Нинджин назвала его Дерзкий Пушок.
– Серьезно? Звучит так, словно шестикурсник решил отпустить бороду.
Девочка хихикнула, но тут же снова сделалась серьезной.
– Слушай, Сейджин, я хотела извиниться перед тобой… Прости меня, пожалуйста…
Юноша слегка покраснел, но внимательно смотрел в ясные глаза Эри.
– За что? – тихо спросил он.
– Я… я сама не знаю, просто чувствую, что сильно обидела тебя. Мне от этого очень, очень плохо…
Сейджин молчал какое-то время.
– Мой отец отдал свою жизнь, чтобы убить это чудовище.
– Твоего отца звали Ио Номика?
– Да. Это был лучший человек на свете. Его драгоценная жизнь стала платой за то, чтобы избавиться от Кураре Гекидо. Чем страшнее монстр, тем большую жертву он требует, чтобы исчезнуть навсегда.
Сейджин произносил эти слова, но как будто отсутствовал, глядя куда-то в небо: он видел две огромные звезды, черную и белую, которые неслись навстречу друг другу и столкнулись, чтобы поглотить противоположно направленное движение. Эри смотрела на него, приоткрыв рот, на ресницах ее дрожали слезинки. Отвернувшись и быстро отерев их, девочка произнесла серьезно:
– Я была полной дурой, прости меня за это. Если бы я только знала, то никогда не посмела бы… Сейджин?
Мальчик вздрогнул.
– Я понял тебя, Эри. Спасибо.
Кажется, им больше нечего было сказать друг другу, и оба стояли несколько секунд хмурые, в полном молчании, потом Эри попрощалась и ушла. Сейджин почти не заметил этого, вновь погрузившись в свои размышления. Внезапно, решившись, он быстрым шагом пошел обратно в учебный корпус и поднялся на этаж, где располагался кабинет директора.
– Господин Шино, я хотел бы изменить свою фамилию в документах академии. Это возможно?
В конце декабря Нинаки прибежала в Деревню Листа, чтобы навестить племянника. В этот же день из Страны Ветра вернулась Кенара. Когда она, запылившаяся, с телом, ноющим от приятной усталости, вошла в дом, Сейджин сидел на диване в гостиной и болтал с тетей, хлопочущей у плиты.
– Привет, – стряхивая с ног сандалии, поздоровалась Кенара.
Сейджин подошел, чтобы обнять ее, а Нинаки воскликнула:
– Ну знаешь! Чем это ты кормишь ребенка?!
– Мясом, рисом, овощами, – ответила куноичи, скидывая дорожную сумку с плеча и тут же начиная ее разбирать, чтобы сразу почистить оружие и забросить белье в стирку.
Сын, ни слова не говоря, взял у матери из рук походную аптечку и набор метательного оружия и унес их в комнату.
– Ты это безобразие видела? – Нинаки показала сестре ковш, в котором застыла однородная масса из вареного риса и рыбы. – Как это вообще можно есть?
– Так это он сам себе варил, его и спрашивай, – усмехнулась Кенара.
– У тебя две кастрюли, нет ни специй, ни сковороды нормальной, ни вока, ни пиал… Не говоря уже о лопатках, прихватках и прочем. Вы тут пару месяцев прожили или пару дней? Мальчику нужно хорошо питаться!
Кенара слушала, как ворчит ее старшая сестра, но это ее уже нисколько не раздражало. Она подошла и, опираясь локтями о столешницу, пристально посмотрела на Нинаки.
– Спасибо тебе за то, что заботишься о нас, – произнесла куноичи, улыбнувшись.
Нинаки смутилась и пробормотала:
– Да что уж там… Но так жить нельзя!
– Эх, я знаю, что нельзя, но так, как надо, у меня не получается… – Кенара обернулась и, убедившись, что Сейджин уселся в своей комнате перебирать оружие и их не слышит, сказала: – Послушай, Нинаки, когда мы говорили с тобой в прошлый раз, я словно тебя обманула. Я не сказала ни слова лжи, но у тебя сложилось неправильное мнение…
Нинаки отложила нож и очищенную морковь в сторону и с удивлением смотрела на сестру.
– Ты сказала, что Номика похож на Мичи и я никогда не смогу полюбить другого человека, но это не так. Не хочу, чтобы ты думала обо мне лучше, чем я есть на самом деле.
– Ты кого-то любишь? – большие глаза Нинаки сделались огромными. – Я его знаю? Как его зовут?
– Хьюга Неджи, – произнесла Кенара так тихо, что сестра скорее прочитала по губам, чем услышала это имя.
– Хьюга Неджи?! Племянник главы клана? Тот самый «гений»? Тот, который капитан АНБУ?
Младшая куноичи несколько раз кивнула. Изумление Нинаки достигло предела. Она мельком видела Неджи и много о нем слышала. В ее голове никак не складывалась картинка: суровый, надменный Хьюга и ее сестра, ничем не примечательная куноичи, самые явные достоинства которой острый ум и первоклассное тайдзюцу. Что могло вызвать искру между ними двумя?!
– А он тебя тоже любит? Как вы сошлись?
– У нас была совместная миссия пять лет назад, – ты об этом слышала, – так что познакомились мы давно. В последнее время общались… по работе. А теперь я живу в Конохе и мы чаще видимся.
Наконец в голове Нинаки нарисовался нужный образ. Она представила себе, как где-то в глухом лесу после совместной опасной миссии встречаются два агента АНБУ: Песка и Листа. Один подходит, снимает маску и говорит: «Я наблюдал за вами какое-то время и пришел к выводу, что вы можете составить мне достойную партию. Каково ваше мнение?» А другой, в свою очередь открывая лицо, отвечает: «Я принимаю ваше предложение…» Нинаки помотала головой, избавляясь от наваждения. Ничего другого представить она не смогла.
– Ты сильно разочарована? – спросила Кенара.
– Ну… мне, конечно, немного обидно за Номику, но я рада, что ты не будешь одна. Думаю, никто тебя за это не осудит, – произнесла Нинаки, но тут же они с сестрой переглянулись и вспомнили о тете.
– Лучше вообще об этом не думать, – пробормотала Кенара.
Продолжить обсуждение этой темы не удалось: из своей комнаты вернулся Сейджин.
– Мам, – сказал он, подойдя к Кенаре и поднимая на нее большие зеленые глаза, – тебе нужно зайти к господину директору и заполнить кое-какие бумаги.
– Какие еще бумаги?
– Я решил присоединить к своему имени фамилию отца. Теперь я буду Ио-Масари Сейджин.
– Это ты так разрешения у матери спрашиваешь? – возмутилась Нинаки. Однако она не умела по-настоящему сердиться на племянника, так что ее возмущение, получив выражение в одной-единственной фразе, сразу же улеглось.
– Ему не нужно мое разрешение, – вздохнула Кенара, – он все правильно решил.
– Спасибо, мам, – сказал Сейджин и, стрельнув лукавым взглядом в сторону Нинаки, спросил: – А можно мне отправиться в Звездопад вместе с тетей?
– Зачем? Разве у тебя каникулы?
– Я пропущу всего пять-шесть учебных дней, если ты получишь для меня разрешение господина директора.
Кенара задумчиво посмотрела на сына. Она догадалась, что он хочет побывать на могиле отца – больше его ничто не держало в родной деревне. Что произошло, пока ее не было? Почему ему так важно стало взять фамилию отца и навестить его могилу? Позднее тем же вечером она попыталась осторожно расспросить его, но ничего конкретного не добилась. Оставалось только терзать себя вопросами и угрызениями совести. Впрочем, если бы она все свое время проводила рядом с сыном, разве это гарантировало бы отсутствие у него тайн?
Через несколько дней, скрепя сердце, Кенара проводила Нинаки и Сейджина в дорогу. Ей было страшно его отпускать, но нельзя было жить в страхе из-за воспоминаний о прошлом. Как только ее переживания в душе немного утихли, она отправилась на поляну Неджи, чтобы оставить для него сообщение. Кенара написала записку следующего содержания: «На этой неделе С. не будет дома. Приходи ко мне», – свернула и убрала ее в капсулу, а капсулу привязала к ветке на уровне глаз. Неджи обнаружил это послание только в среду утром, но уже через полчаса был у Кенары.
– Я получил твою записку, – сказал он с порога. – Не каждый влюбленный может похвастаться столь нежным письмом.
Кенара слегка покраснела. Она чувствовала, что ее послание суховато, но ничего лучше придумать не смогла. Слова любви ей даже произнести не удавалось, не то что написать.
– Видишь, со мной все в порядке: я могу служить в АНБУ и не попадать в неприятности.
Неджи разулся и по ее приглашению прошел в гостиную. В ответ на ее слова он мог лишь хмыкнуть.
– У вас сейчас должно быть довольно тихо, – сказал он, подразумевая участок границы Страны Ветра, который охраняла команда Кенары. – Как тебе твои новые товарищи?
– Тсучитора, – улыбнувшись, ответила куноичи, – я снова служу вместе с Ходирой и Юджин.
Неджи посмотрел на нее с легким удивлением.
– Это, похоже, вызывает у тебя радостные ассоциации? Почему?
Кенара села на диван рядом с ним.
– Потому что все хорошо закончилось.
– Только не для меня. Я не смогу забыть, как отдавал приказы против тебя и твоих людей. Если бы вы погибли… – Неджи взял ее руку и крепко сжал.
– Ты был бы не виноват, – сказала Кенара и вдруг начала краснеть под слишком настойчивым взглядом светло-серых глаз. Сердце в груди трепыхнулось, как вспугнутая птица, и быстро-быстро забилось.
Неджи наклонился к ней и нежно поцеловал в шею возле уха.
– Только не здесь! – воскликнула куноичи, отстраняясь. – И не в те дни, когда мой сын отправился поклониться на могилу отца… Прости…
– Я все понял, – быстро ответил Неджи. – Ты права.
Он поднялся и отправился на кухню, чтобы приготовить чай, так как у Кенары это плохо получалось. Она не могла выждать нужное количество времени: или слишком торопилась или отвлекалась и забывала про чай. Куноичи кусала губы и гадала, не обиделся ли он. Неджи ругал себя за поспешность: был бы он терпелив, не пришлось бы получать отказа.
– Я наблюдал за твоим сыном, пока тебя не было, – произнес Хьюга. Он включил чайник и стоял, опираясь спиной о стол и скрестив руки на груди. – Один раз мы провели тренировочный бой. Он удивился, когда я рассказал ему о том, что мы с тобой сражались однажды. Сейджин даже не осознавал, насколько ты сильна.
Кенара удивлялась, как Неджи хорошо владел собой. Сейчас его лицо было таким невозмутимым, а дыхание ровным, как будто это не он минуту назад в порыве страсти целовал ее. Но все же куноичи чувствовала, что он смущен, как и она сама. Только ей никак не удавалось одним лишь усилием воли избавиться от горящего на щеках румянца.
– Спасибо, – вымолвила она, не поднимая глаз. – Как бы ты оценил его потенциал?
– Выше среднего, конечно, но ему нужно много трудиться. Как часто ты занимаешься с ним?
Тема тренировок и обучения надолго увлекла Неджи и Кенару. На столике перед диваном стояли уже пустые и остывшие стаканы, когда раздался стук в дверь.
– Ты кого-то ждешь?
– Нет, – с удивлением ответила куноичи.
Неджи взял стаканы и отправился на кухню, чтобы их сполоснуть. Этим он достиг еще одной цели: покинул ту зону квартиры, которую можно было обозреть через открытую входную дверь. Ему не хотелось попадаться на глаза случайным визитерам.
– Ну что ты так на меня смотришь? Могу я войти или нет? – раздался с порога недовольный голос Инари-сан.
– Конечно, тетя, – неестественно спокойным голосом ответила Кенара. – Я всегда вам рада.
Неджи невольно бросил взгляд на раскрытое окно. Но если бы даже господин координатор решился сбежать, забыв о чувстве собственного достоинства, было уже поздно: Инари вошла в коридор, разулась и, выпрямившись, встретилась с ним взглядом. Хьюга поставил стаканы на стол и произнес, сохраняя невозмутимость, завидную в сложившихся обстоятельствах:
– Добрый день, Инари-сама.
– Неджи-сан?!
По мере того, как Старейшина Деревни Звездопада припоминала и осознавала все подробности открывшихся ей взаимоотношений ее племянницы с этим человеком, лицо ее покрывалось густым румянцем. «Шесть дней! – думала она, ощущая нараставшую в душе ярость. – Им понадобилось шесть дней! От Листа до Звездопада… джонинам… по прямой!» От Кенары она могла всего ожидать, но Хьюга?! Это просто в голове не укладывалось…
– Могу я узнать, что вы здесь делаете? – кое-как сдерживаясь, спросила она. – Вы большие друзья? Или, может, решаете какие-то служебные вопросы? Хотя и трудитесь в АНБУ разных стран… Но, прежде чем вы дадите ответ, я попрошу вас, господин Хьюга Неджи, не кривить душой и не унижать ложью ни себя, ни меня!
– Тетя…
– Замолчи! Замолчи, племянница, или я за себя не ручаюсь!
Кенара, несмотря на угрозу, хотела сказать еще что-то, но Неджи поднял руку, сделав ей знак не вмешиваться. «Да как хотите!» – с досадой подумала куноичи, пожав плечами, и, нахмурившись, осталась стоять в коридоре и наблюдать за разворачивающейся перед ее взором сценой.
– Мне не совсем понятно, на каком основании вы вмешиваетесь в наши дела, – сказал Неджи. – Здесь не задеты интересы Деревни Звездопада.
– Не задеты? – возмутилась Инари. – Речь идет о чести дома Масари!
– Если бы вы не устраивали бурю на пустом месте, может, и честь Масари пострадала бы не так сильно?
Кенара невольно ссутулилась, услышав эти слова. Ей казалось, она чувствует исходящие от тети волны гнева, и вправду похожие на порывы яростного ветра. «Вот позорище, – думала она, – эта честь Масари уже в печенках сидит… Даже здесь меня достала…»
– И это вы считаете достойным поведением представителя сильнейшего клана Конохи? – ядовитым голосом поинтересовалась Инари. – Вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, бросаете мне упреки, хотя это недопустимо, ведь я выше вас и по жизненному опыту, и по статусу. Ставите мою племянницу в сомнительное положение, компрометируя ее визитами в интимной обстановке. Не хотите взять на себя ответственность за сложившуюся ситуацию…
– Достаточно, – прервал ее Хьюга, – не нужно отчитывать нас, как подростков. Я вполне могу озвучить свои мотивы и мне нечего стыдиться. Я имею самые серьезные намерения в отношении вашей племянницы, и если до сих пор не осуществил их, то лишь из уважения к чувствам ее сына.
Кенара покраснела. Инари замолчала и некоторое время сверлила Неджи взглядом своих прозрачно-серых глаз.
– Вы хотите сказать, что собираетесь жениться вот на ней? – Старейшина Звездопада указала рукой в белоснежной перчатке на насупленную племянницу.
«Вот на ней, – мысленно передразнила ее Кенара. – Кто так вообще говорит?»
Неджи скрестил руки на груди и хмыкнул в своей привычной манере.
– Эта женщина полностью отвечает моим вкусам и требованиям. Как только это станет возможным, брак будет заключен. Вы не имеете возражений по этому поводу? – Хьюга едва сдержал усмешку.
«Почему он просто не мог сказать «да»? – с тоской подумала Кенара. Чувство унижения, которое она испытывала в эту минуту, достигло апогея.
– Нет, не имею, – поджав губы, ответила Инари-сан. – Хотя предпочла бы, чтобы меня спросили об этом раньше.
Она подозревала, что ее согласия вообще никто не собирался спрашивать.
– Тетя, ты приехала в Коноху по делам? – подала голос Кенара.
Инари повернулась к ней. В ее глазах все еще сверкали молнии.
– Да, у меня есть дело к Седьмому Хокаге, и я прямо сейчас отправлюсь к нему, – она быстро обулась и добавила: – Я вернусь очень скоро, так что… ведите себя достойно.
Кенара закрыла за ней дверь.
– Эта женщина… – произнес Неджи и смолк, чувствуя, что не сможет сохранять совершенное хладнокровие. К тому же он не мог позволить себе нелестно отзываться о родственниках Кенары.
– Да, это моя тетя, – просто ответила куноичи. – И если мы поженимся, она станет и твоей родственницей тоже…
– Я готов на эту жертву. Но объясни, откуда взялось такое отношение к тебе? Неужели всегда так было?
Молодые люди снова опустились на диван, Неджи взял Кенару за руку, но лишь слегка касаясь ее. Куноичи задумалась на несколько мгновений, и за это время обида и злость на тетину бестактность почти совсем испарились.
– Я так привыкла к этому, что почти не ропщу. Это так же бесполезно, как жить в Суне и жаловаться на ветер, несущий пыль и песок: неприятно, но ничего не поделаешь. К тому же, если задуматься, тетя всегда говорит правду, просто судит о некоторых вещах слишком строго. Сегодня она ругалась, потому что боялась, что из-за нашей с тобой встречи пострадает моя репутация. И ведь такая опасность в самом деле существует. Просто, к сожалению, тетя Инари выбирает неподходящие средства для достижения целей и неудачную форму для выражения своих мыслей.
– Это было очень глупо и крайне неловко.
– Она бы вела себя иначе, не будь здесь меня, и не потеряла бы душевного равновесия. Думаю, все дело в прошлом. Когда погибли мои родители, мне было три года, а Нинаки – восемь лет. Представь, на мою молодую, свободную, не имевшую понятия о семейной жизни и воспитании детей, тетю свалилась такая ноша. Нинаки хотя бы слушалась ее во всем, подавала большие надежды и даже внешне была настоящей Масари. А я… – Кенара пожала плечами. – Думаю, тетя до сих пор считает меня той девчонкой-сорванцом, которая грубила ей и подвергала сомнению ее авторитет.
– Ты ведь не первый и не последний непослушный ребенок на свете, – заметил Неджи.
– Да, но представь, как должен был относиться к этому строгий, властный человек, испытывающий необходимость все контролировать… Тетя ощущала огромную ответственность перед погибшей сестрой. Все мои ошибки были ее ошибками. Я заставила ее испытать то, что она не могла вынести: бессилие и вызванный им страх. Хуже этого для тети ничего нет. А я – ходячее напоминание о ее беспомощности.
– Как давно ты это поняла?
– Когда осталась единственным родителем Сейджина. Хотя я его родная мать, мне и то было страшно, что я все испорчу и не смогу достичь с ним взаимопонимания. Так что… я благодарна тете Инари за то, что она меня вырастила. Пусть ворчит и относится ко мне, как угодно. Мне только было неприятно, что она тебя задела.
Пришел черед Неджи пожимать плечами.
– К счастью, мы всего лишь пили чай, – тихо сказал он.
После того, как Неджи ушел, а Инари вернулась, Кенаре пришлось выслушать новую порцию возмущений. Госпоже Старейшине Звездопада в самом деле нужно было увидеться с Хокаге, но также она хотела лично обсудить с Кенарой желание Сейджина изменить фамилию. Оборвав саму себя на полуслове, Инари замолчала, прищурившись и опираясь подбородком на кулак. Хьюга Неджи вызывал у нее стойкую антипатию, а его желание жениться на Кенаре – недоумение, но Инари-сан вдруг задумалась о возможных выгодах такого брака. Конечно, ее племяннице придется стать частью Деревни Листа, но если она родит еще ребенка, тот вполне может унаследовать и бьякуган, и серебряные волосы и стать воплощением наследия Ооцуцуки Нохары… Вскоре Инари смягчилась и думала только о том, как бы уговорить обоих родителей будущего чудесного ребенка дать ему двойную фамилию: Хьюга-Масари. В свете этих размышлений желание Сейджина быть Ио-Масари перестало казаться шагом к вырождению самой славной семьи Звездопада.
В пятницу Кенара отправилась в Деревню Звездопада за своим сыном, чтобы вместе с ним вернуться в Коноху. Он выглядел так, будто обрел душевное равновесие, которого искал, и все же куноичи хотелось убедиться в этом наверняка, прежде чем она снова отправится в Страну Ветра. За пару часов пути до Конохи Кенара предложила перейти на шаг.
– Я заполнила все необходимые бумаги у Кей, тетя обещала их подписать. Ты доволен, что будешь носить фамилию отца?
Сейджин кивнул.
– Спасибо, что поддержала меня в этом.
– Знаешь, иногда мне кажется, что фамилией Ио можно гордиться больше, чем Масари, – с грустной улыбкой произнесла Кенара.
– Я ими обеими горжусь, – тихо ответил Сейджин. – Два месяца назад, когда ты была в Суне, господин Хьюга преподал мне урок ближнего боя и сказал, что вы однажды сражались с ним на равных. Я был удивлен: ты никогда не рассказывала об этом, почему?
– Это было пять лет назад, сейчас все могло бы быть по-другому.
– Хотел бы я посмотреть! Правда, мам, господин Хьюга, похоже, относится к тебе с уважением, ты не можешь предложить ему поединок? Я хочу видеть, как моя мама сражается с обладателем бьякугана.
Кенара смутилась.
– Ты обещала подавать мне пример, – напомнил Сейджин. – Не поверю, что тебе не хочется проверить собственные силы.
На самом деле куноичи давно уже мечтала о поединке с Неджи, только без свидетелей. Она боялась, что под пристальным взглядом сына не сможет скрыть истинные чувства к противнику. Но соблазн был слишком велик: проверить свои возможности, подняться в глазах сына, показать ему настоящий поединок…
Неджи согласился. Бой должен был проходить на специальной площадке для джонинов, куда не допускались посторонние. Давно уже не имея нормального спарринга, Неджи попросил Ли потренироваться вместе с ним в качестве разминки и рассказал ему о предстоящем поединке с Масари Кенарой. В качестве благодарности Ли попросился быть зрителем, а на следующий день привел с собой Тен-Тен.
Таким образом, в назначенный день все пятеро сошлись на площадке. Сейджин во все глаза смотрел на старшее поколение.
– Какие будут условия боя? – спросила Тен-Тен. Ее предубеждение против куноичи Звездопада истаяло без следа, она теперь старалась быть вежливой и сгорала от любопытства.
Неджи и Кенара переглянулись. Оба были одеты в черные кейкоги и немного волновались, хотя не показывали этого. Им предстояло слишком многое отмести, чтобы настроиться на бой. Было сложно заставить себя ощущать опасность от тела противника, которое ассоциировалось лишь с любовью, вместо нежности причинять друг другу боль, желать победить в одиночку, тогда как оба уже знали, что могут делать это вместе и одновременно.
– Как тогда? – предложила Кенара.
Неджи кивнул.
– Три перекрытые тенкесту против одного хорошего удара, – сказал он. – Я использую бьякуган, ты ускоряешься и усиливаешь себя за счет чакры.
– О, – воскликнул Ли, выразив в этой короткой реплике собственное восхищение. Как давно он не видел Неджи, сражающимся в полную силу!
Тен-Тен отошла к краю площадки, едва не потирая руки. «Ну что, любовнички, – ласково думала она, – сможете ли вы побить друг друга? И кто первым не выдержит?» Мысленно она ставила на победу куноичи Звездопада, так как та казалась ей менее влюбленной.
Сейджин стоял рядом с Ли и искоса поглядывал на этого прославленного шиноби: он был мастером тайдзюцу и достиг невероятных успехов без использования чакры. Рок Ли был исключением из правил и почти легендой среди тех, кто специализировался на ближнем бое.
Неджи и Кенара стояли друг напротив друга. Темно-синие глаза смотрели в светло-серые без зрачка. «Ничего больше нет, – думала куноичи, – только я, ты и этот бой». «Ничего больше нет, – думал Неджи, – вся наша жизнь – этот бой». Прошлое оживало, пробуждая воспоминания: поединок во время праздника в Стране Волн, поцелуй на обожженной поляне, страсть, охватившую их по дороге в Звездопад… Взгляды, прикосновения, внутренний огонь… Усилием воли оба джонина подавили в себе эти воспоминания. «Ничего больше нет, только бой…» Его тело, ее тело – орудия боя, лишенные чувств.
– Начинайте уже! – крикнула Тен-Тен. К сожалению, она не умела читать мысли, поэтому за их игрой в гляделки ей было скучно наблюдать, тем более что оба сохраняли невозмутимое выражение лица.
