Текст книги "Тен-Тен пишет роман (СИ)"
Автор книги: Митэй Тиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
– Масари Кенара, – произнесла куноичи Звездопада, приземлившись в прыжке рядом с куноичи Листа.
– Тен-Тен, – ответила та, поворачиваясь к ней.
– У вас тут жарко…
– Надо поторопиться, пока тот монах с сямисеном не прикончил Казекаге Гаару!
– Ого! Это сам Казекаге! А кто с ним рядом?
– Шиноби из Деревни Водопада, Фуу. Никак не могу одолеть ту девушку со стеклянными техниками: она постоянно угрожает своими иглами и может вызывать очень острые кристаллы из-под песка, так что будь осторожнее с прыжками.
– Спасибо! Поторопимся… – Кенара ушла под землю.
Выждав удобный момент, когда Рики атаковал водяными снарядами и отвлек на себя внимание, куноичи выпрыгнула на поверхность. Ее земляные клоны нейтрализовали стеклянных, сама же Кенара красивым апперкотом подбросила противницу высоко вверх. Водный Дракон, созданный Рики, метнулся вперед и поймал девушку в свою пасть.
– Готова! – воскликнула Тен-Тен.
– Ты займись тем странным существом в балахоне, – сказала ей Кенара, – нужно вывести пленников из-под действия гендзюцу. А я попробую кое-что…
Подобрав несколько игл, она побежала туда, где с человеком-ящером сражались Таюши и молодой Хьюга.
– Никак не пробить? – спросила Кенара, встав рядом с ним. Таюши в это время пыталась провести атаку.
Хьюга мотнул головой.
– И кунаями?
– Не удается его задержать, а когда он двигается, кунаи соскальзывают. У него толстая шкура, вдобавок покрытая слизью, от которой остаются химические ожоги.
– Может, это? – Кенара показала ему иглы. – В самое уязвимое место… Там, где нет шкуры.
Хьюга взял из ее руки пару игл и сложил их вместе.
– Нужно занять его лапы, – коротко сказал он.
– Поняла, – куноичи метнулась вперед, на ходу складывая печати и создавая теневого клона.
Проскользнув мимо Таюши, она сделала захват правой руки монстра, а ее клон – левой. Ящер легко поднял ее над землей и готовился отшвырнуть неожиданную помеху, как вдруг к нему подскочил Хьюга и в эффектном развороте с размаху вонзил ему двойную иглу в левый глаз. Ящер взревел и далеко отбросил Кенару и ее клона, а потом как будто осел, вновь приобретая человеческую форму и, наконец, свалился на песок без сознания.
– Сонно-паралитический яд, пахнет мерзко, – сказала Кенара, слегка оглушенная ударом, с трудом поднимаясь на колени. Хвост ее съехал набок, челка топорщилась. Лицо и одежда были покрыты зеленой слизью и песчаной пылью.
Хьюга ничего не ответил: он и его команда уже сражались с монахом. Всего через несколько минут существо в белом балахоне и монах с сямисеном были повержены, а Хьюга с помощью Джукена перерубил цепи, тянувшие чакру. Казекаге и Фуу приходили в себя.
По окончании экзамена команды собрались возле башни, чтобы отметиться и послушать речь Казекаге. Второй этап завершился раньше из-за песчаной бури и нападения на Гаару. Наступила ночь второго дня, по темно-синему небу проплывала огромная оранжевая луна. Каге объявил об отмене третьего этапа – этапа поединков. Решение о присвоении звания чунина должны были принимать Каге и Старейшины деревень на основании отчетов об экзамене. Так получилось, что в толпе генинов обе отличившиеся команды столкнулись друг с другом. Кенара уже немного привела себя в порядок, но оживление, охватывавшее ее в бою, спадало в обычной жизни, так что она несколько смущалась и не могла толком поддержать беседу.
– Думаю, звание чунина у нас в кармане, – улыбнулась Тен-Тен. – Повезло, ребята, что мы все встретились в нужный момент.
Хьюга Неджи хмыкнул и сложил руки на груди. Впрочем, он улыбался улыбкой, которую вполне можно было счесть довольной. Оба командира не особо горели желанием поболтать, так что инициативу взяли на себя их товарищи.
– Мы хорошо сработались, – пропел нежный голос Таюши, и на ее щеках заиграли ямочки. Она обратилась к Неджи: – Вы, наверное, не очень ожидали получить помощь?
Хьюга пожал плечами. Его ответ, каким бы он ни был, мало мог повлиять на положение вещей.
– Надо полагать, ожидали – с того момента, как обнаружилось наше присутствие, – заметила Кенара, делая над собой усилие.
Неджи, вспомнив свой знак «прошу поддержки», показанный Кенаре посредством особым образом сложенных пальцев, уловил в ее ответе некоторую иронию и усмехнулся.
– Ваше совещание затянулось настолько, что я почти потерял надежду.
– Только не думайте, что мы сомневались! – воскликнул Рики. – Мы обсуждали тактику.
– Тактику, согласно которой ваш капитан носился по всему полю боя, вмешиваясь во все события разом? – сказано это было без улыбки, так что то, что задумывалось, как добродушная ирония, прозвучало, как упрек.
Кенара смутилась и почувствовала к Неджи некоторую неприязнь. В чем-то он был прав.
– Да ладно вам, мы же победили! – возмутилась Тен-Тен. Зачем было без нужды нагнетать обстановку в столь радостный день?
Но Кенара, задумавшись о собственных недостатках, выпала из беседы. Неджи, окинув ее внимательным взглядом, также предался размышлениям. На самом деле ему был симпатичен человек, настолько увлеченный своим делом. Ее быстрые, решительные действия все же не имели ничего общего с бестолковой суетой. Везде, где она успела благодаря своей необыкновенной скорости оказаться, она стала полезной.
Неджи вызывал у нее восхищение как капитан: его команда действовала особенно слаженно и мастерски на последнем этапе, сам он, продемонстрировав великолепный Джукен, окончательно решил дело. Кенара вспомнила, что слышала об этом человеке от тети и сестры: с Хьюга они находились в дальнем родстве, самого Неджи в семье и в Конохе называли гением клана. «Наверное, я и правда в его глазах выгляжу дилетантом, плохим командиром. У шиноби Листа намного больше возможностей бывать на миссиях, они гораздо опытнее нас», – и то, что представлялось удачной демонстрацией силы и командной работы, вдруг стало казаться Кенаре серией промахов, которые лишь благодаря определенному стечению обстоятельств обернулись успехом.
Что теперь сказала бы тетя Инари по поводу ее самоуверенности?
Глубокой ночью в одном из кабинетов башни шестеро шиноби сидели в креслах за овальным столом и, изредка переглядываясь, составляли отчеты о прошедшем экзамене. По воле случая они оказались в самом центре заговора против Казекаге Гаары, и теперь для расследования спецслужбы Деревни Песка требовалось описать произошедшее как можно подробнее. У входа в помещение стояли Темари, сестра Каге, и специальный агент Суреми Кайса, посвятившая значительную часть своей карьеры в Стране Ветра погоне за бандой «Коготь», обезвреженной во время экзамена совместными усилиями генинов Листа и Звездопада. Кайса усмехалась, хотя была оскорблена до глубины души несправедливостью сложившейся ситуации. Она разглядывала из-под ресниц Масари Кенару, которая за прошедшие шесть лет из девочки превратилась в высокую стройную девушку с гибким, хорошо развитым и натренированным телом. Правда, щеки ее уже не были такими по-детски пухлыми, но привычка хмуриться осталась при ней. Как ни странно, привычка эта не вредила ее лицу, наоборот, придавала особое выражение блеску темно-синих глаз. Даже нелепая одежда в виде слишком широких штанов и обрезанной рубашки не могла испортить общего впечатления. А хуже всего было то, что Кенара не обращала на нее внимания, делала вид, что не узнает ее!
Кенара быстро писала, составляя как можно более четкие формулировки, и закончила раньше других. Но и тогда она даже не взглянула в сторону Кайсы, а сидела, выпрямившись, сложив руки на столе и глядя прямо перед собой. Напротив нее как раз расположился Хьюга Неджи и, однажды оторвавшись от бумаги и встретив пристальный взгляд куноичи, принял его на свой счет, несколько смутившись. На самом деле Кенара думала об учителе и о том, какая обида была нанесена ему три года тому назад. С тех пор после Кайсы он больше ни с кем не встречался, что было странно для такого симпатичного неглупого мужчины его возраста. Неджи закончил отчет, аккуратно сложил его и поднял глаза. Теперь Кенаре пришлось смотреть в сторону.
Старейшины Деревни Звездопада получили самые лестные отзывы о команде, выставленной на экзамен. Рики, Таюши и Кенаре были присвоены звания чунинов. Даже тетя Инари была удовлетворена результатом, хотя похвала ее прозвучала примерно так: «Рада, что ты не подвела товарищей и не опозорилась». Однако в скором времени мир шиноби был взбудоражен очередной войной. От прежних она отличалась тем, что на этот раз шиноби пяти стран объединились, чтобы выступить против общего врага. Инари и Нинаки руководили батальонами бойцов дальнего боя, Номика – ближнего. Кенаре достался один из взводов в составе батальона, подчинявшегося командованию Хьюга Неджи. Им пришлось провести несколько напряженных боев против клонов Белого Зецу, а затем столкнуться с основными силами противника.
Во время сражения с копиями Джуби Кенара получила тяжелое ранение: несколько костей плечевого пояса было переломано, одна – частично раздроблена, куноичи потеряла много крови из обширной открытой раны. Позднее выяснилось, что ее подобрала и оказала ей первую помощь в критический момент наследница клана Хьюга, молодая госпожа Хината. Когда Кенара пришла в себя в палатке медиков, война, продлившаяся трое суток, уже закончилась. Совершенно вылечить ее не могли – на всех больных у ниндзя-медиков попросту не хватало чакры, – так что, немного срастив и восстановив кости, ей обычным способом наложили швы, перелили немного крови и оставили выздоравливать так медленно, как это задумано природой в подобных случаях.
Вскоре ее навестил Ио Номика, очень бледный и легко раненный в руку. Учитель постарался это скрыть, но позднее выяснилось, что он оставил свой батальон сразу же после объявления окончания боевых действий, прибежал в лагерь медиков и не имел ни минуты покоя, пока не убедился, что его ученица идет на поправку. Крепко сжав ее пальцы, он не выдержал напряжения последних суток, зажмурился и прошептал: «Я так боялся тебя потерять…»
– Ну что вы, сэнсэй, я прекрасно себя чувствую, – улыбнулась Кенара обескровленными губами.
Номика вскочил и выбежал из палатки так быстро, словно собирался расплакаться. «Да нет, – сказала себе девушка, – это вряд ли: я же не умерла». Перебирая события последних дней, она убедилась, что стыдиться ей нечего, но и гордиться особо тоже нечем: никаких подвигов она не совершила, ничего выдающегося не сделала. Разве что всячески оберегала свой взвод, пока сама не оказалась при смерти.
Октябрь и ноябрь Кенара провела без тренировок, ожидая, пока кости окончательно срастутся и рана заживет. На этот период выпало немало дождливых дней, так что куноичи по большей части осваивала теорию: ее повысили до джонина, и требовалось сдать Старейшинам устный экзамен. Впрочем, этот статус ничего особо не изменил, так как миссий Деревне Звездопада перепадало по-прежнему мало.
В тот день, когда она вышла наконец из дома и отправилась к своему привычному месту для тренировок, куноичи впервые после войны должна была встретиться с учителем. Номика довольно много времени провел на севере, в отряде с шиноби Песка и Листа, разыскивая и уничтожая остатки клонов Зецу.
Он ждал ее у подножия холма, стоя в одной позе и крепко задумавшись. Фиолетовая форма джонина и жилет темно-кофейного цвета шли ему больше, чем привычная одежда для миссий. Кенара задержалась, разглядывая его со спины, и подумала о том, всегда ли он был таким высоким и широкоплечим? Номика обернулся и увидел ее. Куноичи ожидала, что смуглое лицо его, как всегда при ее появлении, озарит широкая улыбка, но этого не произошло. Уголки его губ лишь слегка дрогнули, брови озадаченно нахмурились. Учитель как будто больше был занят своими внутренними переживаниями, чем тем, что его окружало.
Кенара спрыгнула вниз и выпрямилась. Встреть он ее как раньше, она бы, пожалуй, даже приобняла его после долгой разлуки, но теперь несколько замялась. Номика наконец улыбнулся.
– Вижу, ты поправилась? Рана больше не беспокоит? – ясные, светло-зеленые глаза его в обрамлении угольных ресниц добродушно сощурились.
«Все-таки все по-прежнему», – радостно подумала куноичи.
– Хочу с тобой драться! – заявила она. – Я уже два месяца без тренировок.
Номика засмеялся и без лишних слов принял боевую стойку. Кенара заняла позицию напротив, но, поднимая левую руку, скривилась от боли.
– Что? – учитель быстро подскочил к ней. – Покажи, шов не кровоточит?
Кенара расстегнула ворот и приспустила рубашку с плеча. Номика склонился над ней, коснулся было нежной кожи у свежего шрама, но тут же одернул руку. Он даже отступил на шаг, а щеки его залила краска. В этот момент его ученица почувствовала себя так, словно сделала что-то дурное. Никогда раньше, нарушая правила этикета, она не испытывала подобного и не могла относиться к ним серьезно. Но теперь это правило – не оголять определенные участки тела без необходимости и не позволять к ним прикасаться – почему-то показалось не лишенным смысла.
– Чтобы кожа не грубела и оставалась эластичной в области шрама, необходимо постоянно разрабатывать руку и плечо, постепенно увеличивая нагрузку, – Номика покачал головой. – Почему сестра тебе не сказала?
– Не то чтобы я спрашивала…
Они никогда прежде не расставались на такой долгий срок: неудивительно, что учитель отвык от нее. Раньше он просто взял бы и растер ей плечо, еще бы и мазь посоветовал и показал, как правильно делать упражнение.
Спарринг пришлось на время отложить, и теперь Номика и Кенара встречались в читальном зале библиотеки, чтобы позаниматься теорией. Куноичи надеялась, что они скоро снова привыкнут друг к другу, но синхронное чтение книг как-то не особенно сближало.
Выпал снег. Учитель откладывал тренировку, как только мог, но и у него в конце концов закончились отговорки. Они стояли друг напротив друга под низким свинцовым небом, трава под тяжестью белоснежного покрова клонилась к земле. Номика дрался вяло, словно боялся прикоснуться к ней, поэтому довольно скоро пропустил удар в живот. Опрокинувшись, он свез часть снежного покрова, затем вскочил на ноги, отряхиваясь, и засмеялся наигранным смехом:
– Вот видишь, я уже не так хорош, чтобы быть тебе достойным партнером. Пора подыскать тебе другого соперника…
Кенара мотнула головой.
– Глупости! – возмутилась она. – Да вы специально мне поддались!
– Я не поддавался, – грустно сказал Номика, отводя глаза.
Кенара хмыкнула.
– Неправда. Я знаю, как вы можете драться, сейчас вы даже не старались. Жалеете меня из-за раны? Но она уже давно зажила. Соберитесь, сэнсэй, и задайте мне как следует!
– Кенара! – оборвал ее учитель, краснея, и добавил тише: – Прошу тебя, перестань…
Куноичи проводила глазами Номику, от удивления даже не опустив руки, приготовившиеся к защите. Только спустя полминуты она выпрямилась. Не может быть, чтобы она стала сильнее его! Нет, дело не в этом, не стоит себе льстить. Она могла стать сильнее после упорных тренировок, но не после четырех месяцев щадящих разминок. А если он жалел ее, то что в этом постыдного, почему бы прямо не сказать?
На следующий день Номика привел с собой Таюши и попросил ее тренироваться с Кенарой почаще. Обе девушки двигались очень быстро и демонстрировали восхитительное тайдзюцу. Поначалу казалось, что ни у одной из них нет преимущества. Номика вдруг поймал себя на том, что смотрит на одну лишь Кенару. Серая безрукавка полностью открывала ее загорелые крепкие руки, тренировочные штаны не скрывали очертаний стройных сильных ног, при определенных движениях под футболкой прорисовывалась тонкая гибкая талия. Она вся была словно выкована из какого-то удивительно прочного, но упругого металла, ее тело летало и, казалось, если она пропустит удар, с ее кожи сорвется сноп золотистых искр…
Таюши после комбинации с подножкой оказалась на земле.
– Хватит! – смеясь, воскликнула она. – С тобой стало опасно иметь дело…
Номика понимал, что поддается безумию, и изо всех сил пытался бороться с ним. Кенара была младше него на целых двенадцать лет, но он всегда считал ее взрослой не по годам. Еще будучи ребенком, она поражала его развитой логикой и здравым смыслом, серьезным – в сравнении со сверстниками – практическим умом. Однако это не делало богаче ее жизненный опыт и не позволяло перешагнуть через необходимые этапы взросления. Насколько ему было известно, Кенара еще никогда не влюблялась и была совершенной девочкой во всем, что касалось романтических отношений. Можно ли считать, не лукавя, что тридцатилетний мужчина и восемнадцатилетняя девушка ждут от любви одного и того же? Он слишком хорошо знал ответ на этот вопрос.
Кенара происходила из самой благородной семьи Деревни Звездопада, восходившей корнями к великому клану Гинпатсу. Предки Номики даже не были шиноби. Он смог обучаться управлению чакрой лишь благодаря доброте Као-сэнсэя, случайно обратившего внимание на его способности. Как джонин, он получал определенное жалование, но его было недостаточно, чтобы поддерживать необходимый уровень жизни.
Все это было бы не так важно, если бы Кенара могла ответить взаимностью на его чувства, но об этом он даже не смел мечтать. Природная скромность мешала ему увидеть в себе какие-либо привлекательные качества, способные завоевать симпатию такой девушки.
Добровольное изгнание на север, продлившееся более двух месяцев, ничего не дало. Номика с ужасом обнаружил, что не может общаться с ней как раньше. Шутить и изображать доброго приятеля, тогда как по ночам ему снятся ее теплые губы, раскрытые для поцелуя, и бездонные синие глаза, затуманенные нежностью… Он не мог даже коснуться ее, так как боялся обнаружить перед ней свое смятение. Не мог замедлить сумасшедший бег сердца, когда она стояла слишком близко или заглядывала ему в глаза.
Обычно жизнерадостный, он совсем приуныл. Зима близилась к концу, начинала расцветать весна, но Номика думал лишь о том, что у него нет никакой надежды.
Все же в конце апреля Кенара смогла вытащить его в гриль-бар, чтобы отпраздновать вместе с ним, Рики и Таюши свой восемнадцатый день рождения. Они сидели парами друг напротив друга. По нежным взглядам и ласковым, но робким прикосновениям Номика догадался, что Рики и Таюши начали встречаться. Это сделало их немного более скучными собеседниками, чем обычно, так что иногда, пока на одном конце стола раздавалось счастливое воркование, на другом повисала неловкая пауза. Кенара искоса поглядывала на своего учителя, наблюдая за ним с большим вниманием, чем казалось со стороны.
Как раньше она была уверена, что между ней и ее учителем ничего нет, так теперь, даже не имея опыта в подобных вопросах, она обрела уверенность, что нечто появилось. Оставалось лишь убедиться, что Номика действительно в нее влюблен. Мысль об этом согревала и как будто щекотала ее изнутри: было приятно и любопытно.
Наблюдая за его отстраненностью, тихой задумчивостью и попытками избегать опасных контактов, Кенара вздыхала про себя и жалела учителя. Он был ей слишком дорог, чтобы спокойно смотреть на его мучения. Ее утешала мысль о том, что однажды все обязательно хорошо закончится. Но как?
Рики и Таюши попрощались и ушли. Номика и Кенара молча брели вдоль улицы, все еще запорошенной лепестками цветущих деревьев. Куноичи была очень хороша в своем легком голубом платье и сандалиях. Учитель ее в честь праздника надел брюки и белоснежную рубашку. Девушка улыбалась про себя, думая о том, что прохожие, несомненно, принимают их за пару.
– Пойдем на Юяке? – вдруг спросила она. – Проводим этот день.
Номика кивнул, не в силах отказаться. Они вышли за город и отправились к Сопке Заката. Забраться туда можно было только вскарабкавшись и прикрепляясь к склону с помощью чакры, зато вид стоил того: с сопки было видно великолепное колышущееся море Садов Масари, живописные холмы, покрытые молодой травой, и опускающееся к горизонту пламенное солнце. Молодые люди стояли на широкой проплешине между кустов багульника и любовались бездонным белесо-голубым небом, кое-где зарумянившимся в предвосхищении заката. Наконец они сели прямо на траву.
– Я хотел поговорить с тобой, – произнес Номика, и сердце в груди Кенары подпрыгнуло.
Она кивнула.
– Ты уже достаточно взрослая, и мне, кажется, больше нечему тебя учить. Кое в чем ты даже меня превзошла, в остальном – догонишь очень скоро. Думаю, я не могу оставаться твоим учителем и должен отказаться от этой почетной должности.
– Вы всегда будете моим наставником – и не только в отношении техник, – тихо ответила Кенара. Почему он так печален? Может, хочет уехать?
– Только не думай, пожалуйста, что я пытаюсь отдалиться от тебя и прервать… ту связь, которая между нами уже давно образовалась. Для меня это было бы невозможно, – Номика повернулся к ней, охватил ее взглядом и вновь посмотрел на небо. – Ты стала моей семьей, самым родным и близким мне человеком. Я хотел бы, чтобы вместо учителя и ученицы мы сделались друзьями. Это теперь будет больше соответствовать истине.
– Хорошо, – произнесла Кенара. Она хотела услышать больше.
– И раз так, прошу тебя впредь обращаться ко мне по имени и на «ты», хотя это может оказаться непросто.
– Да, это будет непросто, – куноичи улыбнулась, – но я постараюсь. Как бы там ни было, ты останешься моим сэнсэем навсегда.
Номика улыбнулся в ответ, но это была грустная улыбка. Может, он и вправду останется для нее навсегда лишь учителем и только? Так как он замолчал, Кенаре пришлось взять инициативу в разговоре на себя:
– Сэнсэй, ты всегда мечтал о большой семье. Неужели в Деревне Звездопада ни одна девушка не привлекла твоего внимания настолько, чтобы попытаться воплотить эту мечту?
– Может быть, одна… но это невозможно.
– Почему?
– Потому что она превосходит меня всем: талантом, внешностью и умом. К тому же ее родственники ни за что не одобрили бы наш союз.
– Кажется, я знаю эту девушку, – произнесла Кенара, – и ты сильно преувеличил ее достоинства.
Она хотела поднять на него глаза, но не смогла побороть смущение. Номика на несколько мгновений онемел, не зная, что ответить.
– Не может быть, – наконец тихо сказал он, – чтобы ты ее знала…
– Думаю, нужно спросить ее саму, чего она хочет, а не ее родственников, – Кенара, краснея, крутила пальцами травинку и не могла оторвать от нее глаз.
Сердце Номики так сильно билось последние несколько минут, что он не ощущал: может, оно уже совсем остановилось? Не отрывая взгляда от ее склоненного лица (хотя он видел только розовую щеку и темные ресницы), он сказал:
– Кенара, неужели ты бы хотела…
– Да, – ответила девушка и посмотрела прямо ему в глаза.
Номика наклонился к ней и поцеловал одними губами.
– Я люблю тебя, Кенара, – сказал он, – и не могу выразить словами, как ты мне дорога…
– И я тебя люблю, Номика, – куноичи улыбнулась, – ты самый лучший на свете человек.
– Не хочу, чтобы ты обманывалась, – ответил он, все еще очень близко глядя в ее лицо и касаясь пальцами прядей волос, спадающих на лоб и щеки. – Я так далек от идеала… но даю тебе слово, что сделаю все, чтобы ты была счастлива, даже если мне придется для этого умереть.
В его голосе было столько силы, что Кенара затрепетала.
– Ну уж нет, – сказала она, – умирать тебе точно не нужно, – и на этот раз сама поцеловала его.
Это снова был легкий, нежный поцелуй. Номика все еще запрещал себе неразумные порывы, изо всех сил сдерживая тлеющую внутри страсть. Он обнял Кенару за плечи и прижал к себе, и так они сидели какое-то время.
– Как же нам теперь вести себя? – спросила девушка, позволяя ему играть ее пальцами. Номика гладил их и пропускал между своими, время от времени крепко сжимая ее руку.
– Никогда не думал, что посмею сказать это вслух, но я хотел бы, чтобы однажды ты стала моей женой.
– Как скоро?
– Когда ты будешь к этому готова.
Кенара ненадолго задумалась.
– Сейчас апрель, думаю, мы могли бы пожениться в июле.
Рука Номики замерла. Он отстранился и внимательно посмотрел в темно-синие глаза, казавшиеся черными в наступающих сумерках.
– Но ты достаточно серьезна? – спросил он, сдерживая волнение. – Понимаешь, что это значит?
– Я вообще не собиралась выходить замуж – хотела посвятить свою жизнь делу шиноби, – сказала Кенара. – Ты говоришь, что мы поженимся, когда я буду готова, но я никогда достаточно не подготовлюсь. Так пусть лучше это случится поскорее.
– Ты рассуждаешь не как человек, готовый к подобному шагу.
– Почему же? – куноичи села напротив Номики, чтобы лучше видеть его лицо. – Ты для меня самый дорогой и любимый человек на свете. Единственный родной человек, если не считать тетю и сестру, с которыми мы совсем не понимаем друг друга. И я хочу – очень хочу – прожить с тобой вместе всю мою жизнь.
– Но ты уверена, что любишь меня не как отца или брата, а именно как… мужчину?
– Было бы ужасно испытать что-либо подобное к отцу или брату! – воскликнула она.
Номика очень хотел снова поцеловать ее, но испугался темноты, жара, своих дрожащих рук.
– Нам пора, – сказал он, вставая с земли и крепко сжимая ее пальцы.
На следующее утро Номика проснулся очень рано и особо тщательно привел себя в порядок. К восьми часам он отправился в Ратушу, в кабинет Старейшины Инари. Стоя у порога, плотно закрыв за собой дверь, он обратился к тете Кенары со словами:
– Инари-сама, я должен заранее принести извинения за те гнев и возмущение, которые непременно вызовут мои слова, – он склонился в низком поклоне, – но я прошу у вас разрешения сделать Кенару моей женой.
Инари была так поражена, что ничего не смогла ответить. Она вскочила с кресла, подошла к окну и несколько минут, стоя спиной к Номике, смотрела на улицу. Затем госпожа Старейшина снова села за стол, взяла с него ручку, покрутила ее между пальцами, снова положила на место и, наконец, произнесла, поднимая глаза на Номику:
– Собственно, а почему бы и нет?
Теперь пришла очередь молодому человеку потерять дар речи. Инари предложила ему присесть в кресло напротив.
– Единственное возражение, которое у меня могло бы быть – это твое простое происхождение. Ты достаточно разумный человек, поэтому я говорю прямо. Но в Деревне Звездопада в этом отношении Кенаре в принципе нет равных, даже если она и кажется непохожей на нас. Любой брак, заключенный с шиноби Звездопада, был бы некоторой уступкой. Но… семья Масари сейчас переживает не лучшие времена, всем нам грозит упадок. Я была уверена, что моя младшая племянница из своих эгоистических соображений никогда не согласится связать себя узами брака. Для меня замужество невозможно, а жених Нинаки погиб несколько лет назад – скорее всего, она будет хранить ему верность, несмотря ни на что. Есть еще троюродные сестры, но это побочная ветвь Масари и в них течет недостаточно нашей крови. Нам ли привередничать? Это чудо, что Кенара решилась принять твое предложение!
Инари помолчала минуту, одолеваемая горестными мыслями.
– Но семья выдвинет определенные условия, и главное из них – наследники должны носить исключительно фамилию Масари.
– Я это предполагал, – тихо ответил Номика.
– Когда вы хотели заключить брак?
– Кенара предложила пожениться в июле, но я не уверен, что это было бы правильно.
– Значит, в июле! – Инари хлопнула рукой по подлокотнику кресла. – В данной ситуации лучше не откладывать, чтобы невеста не передумала.
– Если бы я предполагал, что она может передумать, то отложил бы свадьбу на более долгий срок. Такое решение нельзя принимать поспешно.
– Да-да. Но я не припомню случая, чтобы Кенара передумывала, по-моему, наоборот, она всегда с удивительным упорством придерживается принятых решений, даже в тех случаях, когда они далеки от разумного. Что касается твоего дома и доходов, то они слишком скромны, чтобы отвечать если не нуждам самой Кенары, то уровню жизни, достойному моей племянницы. За ней, конечно, будет закреплена ее доля наследства, а также, я думаю, ты примешь в качестве свадебного подарка от меня и Нинаки удобный и полагающийся вам по положению дом?
Номика, если и чувствовал себя оскорбленным, был слишком умен, чтобы показать это. Ему придется пройти через все унижения бедного жениха богатой наследницы, но какое это имеет значение, если в конце он получит Кенару?
– Надеюсь, ты выпьешь со мной, дорогой племянник? – спросила вдруг госпожа Старейшина, извлекая из ящика стола изящную бутылку.
– Номика и Кенара! – воскликнула Нинаки. – Быть не может, чтобы она согласилась выйти замуж!
– Однако это так.
– Но что… что могло привлечь их друг в друге? Конечно, у сестры много достоинств, но я бы сказала, не тех, которые вызывают восхищение у мужчин. Совершенно не тех!
Инари пожала плечами.
– Мы должны радоваться, что она решила связать свою судьбу с единственным человеком, который хоть сколько-нибудь может на нее повлиять. Теперь она будет под присмотром до конца своих дней, – тетя, вынужденная с самого утра подкреплять моральные силы расслабляющими средствами, на этот раз вместо чего-то покрепче налила себе бокал вина. – Впервые с момента смерти Сирин я чувствую себя так спокойно! Если моя любимая покойная сестра наблюдает за нами из Чистого мира, она знает, что ни разу с тех пор, как Кенара находится под моей опекой, я не засыпала без тяжких мыслей о ней…
Нинаки покосилась на тетю, и ей стало неловко за ее слова. Так радоваться, что перекладываешь ответственность на другого человека! Но неужели Кенара так плоха? В конце концов, ничего ужасного она не совершала – если не считать ужасных нарушений этикета. И ее упрямства. И непредсказуемости. И этой дикой привычки подвергать сомнению каждое услышанное слово… Куноичи мотнула головой, отгоняя эти мысли, и сказала:
– Но будут ли они счастливы? Все-таки такая разница в возрасте и характерах…
Тетя вспомнила, что хотя бы ради приличия нужно обсудить и эту сторону вопроса.
– В том, что им хорошо друг с другом, я не сомневаюсь. Они не разлей вода с самого первого дня знакомства. Номика меня удивляет, конечно, но с ним не возникнет проблем: он покладистый и ответственный человек. А также первоклассный шиноби, что очень важно для будущих наследников. Хм, точно так же было с вашим отцом. Тэйкен ведь был никем… То есть, он стал выдающимся шиноби, конечно. Его родителей никто не знал, он был усыновлен архитектором Симидзу в столице, а потом принят в лоно семьи Масари.
– Это правда. Кенара очень похожа на отца.
– К сожалению, да. В ней не так много крови Гинпатсу, а у ее будущих детей она будет еще сильнее разбавлена.
Нинаки почувствовала глубокую печаль в словах тети. Как бы то ни было, время расцвета клана Гинпатсу давно миновало.
– И все же это решение кажется мне поспешным, – с сомнением в голосе сказала она. – У сестры так мало опыта… Не лучше ли отложить свадьбу хотя бы на год и отправить Кенару в Деревню Листа? Там она познакомится с новыми людьми, станет сильнее и взрослее; многочисленные миссии позволят ей повидать мир. И тогда, если ее и его чувства не изменятся, можно будет обсудить возможность брака.
