Текст книги "Побочный эффект (СИ)"

Автор книги: Miss Doe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 82 страниц)

Внезапно одна из дверей, выходивших в коридор, открылась и на пороге возникла бледная, поблёкшая и постаревшая Нарцисса. Увидав Драко, висевшего в полуобморочном состоянии в паре дюймов над полом, которого Снейп волок по коридору, придерживая за пояс, Нарцисса вздрогнула и, не говоря ни слова, бросилась к ним. Надо отдать ей должное – она не причитала и не суетилась над телом сына, и лишь ещё более побледневшее лицо да испуганный взгляд выдавали её истинные чувства.

– Сюда, Северус, – чуть слышно произнесла она хрипловатым непослушным голосом, открывая дверь в конце коридора.

Снейп вошёл в комнату, оказавшуюся спальней Драко и уложил мальчишку на кровать, с которой Нарцисса предварительно сорвала не тёмно-зелёное, как ожидалось, а фиолетовое, шитое серебром шёлковое покрывало. Мальчишка продолжал тихо постанывать, пока мать снимала с него лишнюю одежду. Тем временем Снейп вынул из кармана свою «аптечку первой помощи» – несколько флаконов с зельями, которые всегда клал в карман, собираясь к Тёмному Лорду. Эти зелья он заранее взял с собой в ожидании нападения на Хогвартс и вот уже несколько дней они оттягивали внутренний карман его мантии.

Не говоря ни слова, он отстранил Нарциссу и принялся проделывать над Драко те же манипуляции, которые проводил над самим Снейпом покойный Дамблдор после Круциатусов Тёмного Лорда. Манипуляции, надо сказать, действенные. Вскоре Драко полностью пришёл в себя, обвёл всех взглядом, становившимся с каждой минутой всё более осмысленным и узнал место, в котором находился.

Снейп не стал дожидаться, когда мальчишка сможет заговорить. Хватит с него на сегодня. Кажется, Снейп уже дошёл до предела, за которым он не смог бы поручиться за свои реакции. Ему нужно было отдохнуть.

– Нарцисса, где я могу поспать? – обратился он к безмолвно взиравшей на сына хозяйке дома, которая с некоторых пор перестала быть в нём хозяйкой. – Мне нужна комната, в которой я поживу какое-то время.

– Да, конечно.

Кажется, Нарцисса была рада любому поводу отвлечься от мыслей, рвавших её мозг на части. Тревога и страх за сына словно парализовали её. Но гордость и требования аристократического кодекса поведения не позволяли ей разрыдаться при постороннем – громко, безутешно, по-бабьи, как жаждала её измученная отчаянием и беспокойством душа. Когда она ответила Снейпу, голос её был хоть и тусклым, но ровным, лишённым каких бы то ни было эмоций. Снейп оценил её выдержку и умение владеть собой.

Нарцисса незаметно прищёлкнула пальцами, и в комнате тут же возник домовой эльф, одетый в чистое кухонное полотенце с вышитым в уголке гербом Малфоев.

– Проводи мистера Снейпа в гостевую комнату на третьем этаже. Позаботься, чтобы у него было всё необходимое. Ты будешь обслуживать его всё время, пока мистер Снейп будет находиться в замке.

Домовик почтительно поклонился хозяйке и Снейпу.

– Пойдёмте, господин Снейп. Уотти отведёт вас в вашу комнату.

Снейп резко развернулся и шагнул к двери.

– Северус, – услышал он у себя за спиной тихий голос Нарциссы.

«Ну что ещё?» – обернувшись к ней, Снейп всем своим видом продемонстрировал усталое нетерпение.

– Северус… – Нарцисса просительно заглянула в его глаза. – Он… Он не справился? И за это… был наказан?

– Как видишь, – Снейп кивнул в сторону лежащего на постели Драко.

– Но ты… сделал это за него?

– Да.

– Северус… Спасибо тебе.

Несмотря на опущенные глаза и закушенную губу, Нарцисса сохраняла гордую осанку – спина её оставалась прямой, плечи были расправлены, а подбородок надменно приподнят. «Аристократка», – отметил про себя Снейп, не испытав при этом ни восхищения, ни раздражения. Подумав так, он всего лишь констатировал факт – эта женщина была достойной женой Люциуса Малфоя.

– Не стоит, – губы Снейпа искривила горькая ухмылка. – Ты же знаешь – у меня не было выбора. Я обязан был это сделать. Но теперь я выполнил свой Обет – и я свободен.

– Да, – Нарцисса чуть склонила голову в лёгком кивке. – И всё же я благодарна тебе за то, что ты дал мне этот Обет.

Ухмылка на губах Снейпа стала ещё более ядовитой. Он отвесил лёгкий поклон и процедил сквозь зубы:

– Если тебе ещё что-то понадобится, Нарцисса – не стесняйся, обращайся в любое время. Только не сейчас – сейчас я слишком хочу спать. Так что, с твоего позволения, я откланяюсь.

Он резко развернулся на каблуках, так, что чёрная мантия парусом взметнулась за его спиной, и бросился вон из комнаты. Домовик Уотти быстро помчался следом, семеня своими маленькими ножками. Снейп едва удержался, чтобы не грохнуть дверью так, чтобы весь этот проклятый малфоевский «фамильный склеп» затрясся сверху донизу, чтобы с потолков посыпалась штукатурка и красноглазый монстр в своём логове подпрыгнул от неожиданности. «Спасибо, Северус…»! «Северус, прошу тебя…»! Если уж он вынужден выполнять все их просьбы и приказания, задания и обеты – почему бы им всем хотя бы не оставить его в покое? Неужели он в их глазах не заслужил хотя бы этой малости? Неужели так трудно не пытаться влезть к нему в душу, раз уж они требуют ради них и их «высших целей» рвать её на части?

«Кажется, у тебя сдали нервы», – сказал он сам себе, поднимаясь по лестнице на третий этаж и всё больше замедляя шаг, так, что домовику удалось-таки догнать его и вырваться вперёд, чтобы указывать путь к предоставленной ему спальне. Снейп тяжело дышал, сердце в груди колотилось как бешеное. Очевидно, это была реакция на тяжёлую ночь. Снейп взглянул в окно. Солнце поднялось уже достаточно высоко и окрашивало коридор ярко-оранжевыми лучами, приглушая на время ощущение безысходности и страха, прочно поселившееся в замке.

Снейп вошёл в предупредительно распахнутую домовиком дверь и, не обращая внимания ни на его писк, ни на окружающую обстановку, прямо в одежде повалился на кровать.

– Исчезни, – приказал он домовику, который попытался стянуть с него ботинки.

Домовик виновато поклонился и скрылся за дверью. Снейп закрыл глаза. Перед ними плавали красные и зелёные круги. Виски и затылок разрывала дикая боль. Снейп подумал, что надо бы достать из кармана обезболивающее зелье, но вспомнил, что оно осталось на прикроватном столике в спальне у Драко. Призвать его с помощью Акцио не было сил. Снейп быстро проваливался в черноту небытия, которая пульсировала вспышками боли и время от времени вздувалась видениями, словно мыльными пузырями, которые лопали и возникали вновь. В этих пузырях ему смутно мерещились то сползающий по стене Дамблдор, губы которого беззвучно шептали: «Северус, прошу тебя…», то искажённое болью лицо Драко, то красные глаза Волдеморта… В ушах всё время стоял яростный крик валяющегося на земле Поттера: «ТРУС! Сражайся, ТРУС!!!» и его искажённое ненавистью лицо. Но ярче и отчётливей всего ему виделось лицо Альбуса, падающего вниз с башни, его последний взгляд, требовательный и умоляющий одновременно. Видение озарялось ярко-зелёной вспышкой, разрывающей мозг в клочья. Снейп хотел проснуться, вынырнуть из этого сна – и не мог. И вот, когда ему показалось, что он больше не выдержит – сойдёт с ума или погибнет, перед ним возникло новое лицо. Оно приблизилось, закрыло собой все прочие видения, заслонило от боли и кошмаров – лицо девочки с огромными выпуклыми серебристо-серыми глазами, в которых было столько любви и нежности, столько искреннего беспокойства и теплоты, что Снейп мгновенно ощутил покой, окутывающий его, словно мягкое невесомое покрывало. Бледные губы девочки коснулись его лба – и боль утихла. Растрёпанные светлые волосы свесились над ним, отгородили его от всего, что мучило и рвало душу на части. Тихий голос прошептал: «Я люблю тебя, Северус». Девочка обвила его шею руками, и он прижался к ней, чувствуя, как с её прикосновениями в его тело возвращаются силы и способность жить дальше и бороться не только за свою жизнь, но и за жизни всех тех, за кого он чувствовал себя ответственным. Сон из мучительного постепенно становился животворным. Снейп проспал почти сутки. Никто не беспокоил его – и это было лучшее, что с ним случилось за последние два дня.

Первое, о чём подумал Снейп, пробудившись на рассвете следующего дня – что с Луной? Не пострадала ли она во время нападения на Хогвартс? Почему-то Снейп изначально был уверен, что они с Грейнджер не будут слишком добросовестно выполнять его распоряжение позаботиться о Флитвике и недолго проторчат в подземельях. Так оно и случилось. Убегая с Астрономической башни, он успел заметить стоявшую в стороне Луну. Разумеется, она участвовала в сражении с его «соратниками». Только бы она не пострадала!

Снейп беспокойно завозился в кровати. Он чувствовал, что нужно срочно вставать – организм требовал своё. Но, несмотря на то, что сознание было ясном, а мозг чувствовал себя отдохнувшим, тело жутко болело и подниматься категорически отказывалось. Волевым усилием Снейп всё же заставил себя сесть в кровати и недовольно поморщился – без соответствующих зелий ему не обойтись. Ну а пока нужно хотя бы принять душ.

Снейп оглядел себя. Да уж, хорош… Весь в грязи и копоти, мантия в нескольких местах разорвана… Он попытался вспомнить имя домовика, приставленного к нему Нарциссой – и не смог. Впрочем, он тут же подумал о том, что Малфои никогда не запоминают имён своих домовых эльфов, а просто призывают их, слегка прищёлкивая пальцами. Что ж, попробуем пожить «сладкой жизнью» чистокровных аристократов.

Снейп щёлкнул пальцами. Домовик возник перед ним мгновенно. Он поклонился Снейпу и пропищал:

– Чего изволит господин Снейп?

– Ванну. Чистую одежду. И завтрак.

Эльф поклонился и бросился исполнять приказание. Через несколько минут, лёжа в роскошной ванне с водой, благоухающей чем-то непонятно-приятным, Снейп думал о том, сумела ли Луна реабилитировать себя в глазах своих друзей и преподавателей. Выполнила ли она всё то, о чём он просил её? Не допрашивали ли её авроры? И если да, то смогла ли она оправдаться перед ними?

Тревога за Луну разрасталась в его душе с каждой минутой. Ему необходимо срочно узнать, что с его девочкой. Снейп выбрался из ванны, вошёл в комнату и поискал глазами мантию, которую он небрежно сбросил на пол. Мантии не было. Видимо, домовик забрал её в стирку.

Снейп огляделся. На небольшом письменном столе, стоявшем у окна, он увидел свою волшебную палочку, пару флаконов с зельями, в одном из которых был «Любовный щит», в другом – Охранное зелье. И несколько монет. Хвала Мерлину, среди них был и заветный галлеон. Снейп схватил его со стола, прикоснулся к ободку волшебной палочкой и прочёл: «Я в порядке. Как ты?»

У него отлегло от сердца. Когда он писал ответ, его руки не дрожали. «Я тоже. Люблю». Сообщение от Луны пришло не сразу и состояло лишь из одного слова: «Люблю». Что ж, с этим вполне можно было жить дальше.

Комментарий к Глава 56 https://vk.com/albums238810296?z=photo238810296_457241468%2Fphotos238810296

====== Глава 57 ======

ApocalypticaConclusion

Lara FabianJe T’aime (Instrumental)

Bullet For My Valentine Feat. ApocalypticaIntro

Допрос в кабинете у директора школы оказался вовсе не страшным, особенно для человека, которого ранее допрашивал Дамблдор. Следуя по коридору за профессором Флитвиком, Луна успела капнуть на язык зелье из висящего на шее флакона и теперь уже ничего не боялась. От воздействия Веритасерума она была надёжно защищена, обычных вопросов не боялась – сколько раз ей уже пришлось отвечать на такие вопросы! Следовало опасаться лишь одного – если к ней захотят применить легилименцию. Но Луна решила всеми силами противостоять подобному воздействию, как учил Северус. Мысли о нём тревожили её, но и придавали сил. Он хотел, чтобы Луна отстояла себя перед всеми, кто станет подозревать её в соучастии ему. И она сделает это. Чего не смогла бы ради себя – сделает ради него.

Впрочем, никаких особых усилий к этому Луне прилагать не пришлось. В директорском кабинете её ожидали сам министр, чья внешность была известна всему магическому миру по многочисленным колдографиям в «Ежедневном Пророке», профессор МакГонагалл и трое человек с суровыми каменными лицами, одной из которых была женщина. В жизни сходство Руфуса Скримджера со старым львом было ещё заметнее. Луна внимательно вгляделась в лицо министра, пытаясь найти в нём признаки, подтверждающие его вампирскую сущность. Не зря же папа написал об этом большущую статью после вступления Скримджера на пост министра магии. Однако о том, что этот человек – вампир, косвенно могли сказать лишь его желтоватые глаза, время от времени вспыхивавшие странным огнём, когда Луна рассказывала о так называемых «экспериментах» Снейпа над нею. Её слушали очень внимательно. В основном о кознях Снейпа расспрашивал министр. Люди с суровыми лицами, как Луна поняла, представители Аврората, лишь изредка задавали вопросы, к которым Луна относилась с наибольшим вниманием и крепко задумывалась, прежде чем давать ответы на них.

Главное, что никто не стал применять к ней никаких ментальных воздействий. Луна была несовершеннолетней, и допрос с применением к ней легилименции или Сыворотки правды по закону можно было проводить лишь с согласия и в присутствии совершеннолетнего дееспособного родственника, в данном случае – её отца. Но никому не хотелось тратить время на формальности и вмешивать в эти дела постороннего человека, тем более редактора скандального оппозиционного издания. Впрочем, Луна говорила убедительно, и ни у кого из присутствующих не вызвала никаких подозрений. Кажется, все поверили в её роль несчастной жертвы коварства Снейпа и недальновидной доверчивости покойного директора.

Когда её наконец отпустили, Луна первым делом отыскала укромный уголок в нише за доспехами и отправила с помощью монетки сообщение Северусу о том, что она в порядке. Подождав ответа, но так и не дождавшись его, Луна отправилась в гостиную Равенкло. Там было полно народу и, кажется, все ждали её, чтобы узнать подробности минувшей ночи. Луне пришлось ещё долго рассказывать о нападении и о своём участии в битве с Упивающимися смертью. И снова отвечать на подозрительные вопросы о своих занятиях со Снейпом. Эти вопросы уже стали для неё привычными и перестали причинять боль, которую девочка, вынужденная оговаривать любимого человека, испытывала вначале. Луна отвечала автоматически, заученным тоном, не акцентируясь на их сути, причиняющей ей страдания. Луне очень хотелось спать. Поэтому она постаралась как можно скорее улизнуть в спальню.

Лёжа в постели, Луна вдруг осознала, что что над замком стоит тишина. Пение Фоукса прервалось. Она поняла, не зная, как и почему, что феникса больше не будет, что он навсегда покинул Хогвартс, точно так же, как покинул школу и Дамблдор, как покинул он этот мир… Грудь сдавило так сильно, что у Луны прервалось дыхание. Северус! Где ты сейчас? Всё ли с тобой в порядке? Мне плохо без тебя, Северус!

Все уроки были отменены, экзамены отложены. В следующие два дня родители кое-кого из учеников поспешили забрать их из Хогвартса: близнецы Патил покинули школу на следующий после смерти Дамблдора день, еще до завтрака; Захарию Смита увёз из замка его надменный отец. С другой стороны, Симус Финниган напрочь отказался уехать с матерью домой, они долго и громко переругивались в вестибюле и в конце концов решили, что она останется в школе до похорон. Найти в Хогсмиде свободную постель ей оказалось трудновато – Симус сказал Гарри и Рону, что в деревню съезжаются волшебники и волшебницы, пожелавшие проститься с Дамблдором.

Среди учеников помладше, еще не видевших этого дива, немалое волнение вызвала белая с синим карета величиною с дом, запряженная дюжиной огромных крылатых коней с белыми гривами; она прилетела вечером накануне похорон и опустилась с небес на опушку Леса. Кое-кто наблюдал в окна, как по её ступеням сошла огромная, красивая женщина с чёрными волосами и оливковой кожей – сошла и бросилась в ожидавшие её объятия Хагрида. Тем временем в замке разместилась делегация чиновников Министерства во главе с самим министром магии.

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни в эти дни почти не разлучались. Чудесная погода словно смеялась над ними. Гарри представлял себе, как всё было бы, если бы Дамблдор не погиб, и они проводили конец учебного года вместе – Джинни уже сдала бы экзамены, с домашними заданиями было бы покончено… Луна старалась не попадаться им на глаза – и это ей удавалось. Ей не хотелось лишний раз выслушивать, как гриффиндорцы поливают грязью Снейпа. Она боялась, что в какой-то момент не выдержит и выскажет им всё, чего они знать ни в коем случае не должны. Большую часть времени она проводила в гостиной, в библиотеке или на фестральей поляне. Равенкловцы, в отличие от её гриффиндорских друзей, не посматривали на Луну косо и подозрительно. Для них её участия в сражении и официально принятых оправданий по поводу занятий со Снейпом оказалось вполне достаточно, чтобы снять с неё всяческие подозрения.

«Ежедневный Пророк» постоянно писал о том, что Снейпа ищут, но пока безрезультатно. За его голову даже объявили награду. Луна не сомневалась в том, что его не найдут. Но на всякий случай он написал ей на монетке, чтобы она пока не пользовалась этим каналом связи до тех пор, пока не уедет из Хогвартса и не окажется дома – там, где за ней не будет наблюдать столько посторонних глаз. Воспользоваться Протеевыми чарами Луна или Северус могли лишь в самом крайнем случае, если им нужно будет сообщить что–то очень важное.

В день прощания с Дамблдором Луна встала пораньше, чтобы уложить вещи. «Хогвартс-экспресс» уходил через час после похорон, но она знала, что не поедет поездом. Папа обязательно будет присутствовать на церемонии погребения, а после они вместе аппарируют домой. Сойдя вниз, Луна нашла Большой зал притихшим и торжественным. Все надели парадные мантии, голода никто не испытывал. Похожее на трон кресло, что стояло в середине преподавательского стола, профессор МакГонагалл оставила незанятым. Пустовало и кресло Хагрида: скорее всего, подумала Луна, он не смог заставить себя явиться на завтрак. Зато в кресле Снейпа бесцеремонно восседал Руфус Скримджер. И это вызывало у Луны какое-то неприятное чувство по отношению к министру.

Луна взглянула на гриффиндорский стол. Все её друзья сидели с мрачным видом и время от времени тихонько переговаривались, поглядывая на преподавательский стол.

За столом Слизерина негромко переговаривались Крэбб с Гойлом. При всей их массивности, в отсутствие сидящего между ними заводилы – высокого, бледного Малфоя – оба выглядели странно одинокими. При мысли о Малфое Луна испытывала смешанные чувства – к жалости примешивалось раздражение оттого, что Северусу пришлось взять на себя тяжесть убийства, которое было поручено Малфою. А ещё Луна понимала, что Северус сейчас скрывается там же, где и Драко и ей очень хотелось оказаться на месте Малфоя.

Но вот профессор МакГонагалл встала из-за стола, и нестройное, скорбное перешептывание, наполнявшее зал, мгновенно стихло.

– Пора, – сказала профессор МакГонагалл. – Пожалуйста, выходите из замка следом за своими деканами. Гриффиндорцы, за мной.

Все покинули свои скамьи почти в полном молчании. Во главе колонны слизеринцев Луна заметила Слагхорна, одетого в величественную изумрудно-зеленую мантию с серебряным шитьем. Да и профессора Спраут, декана Хаффлпаффа, она никогда еще не видела так чисто одетой: ни единого пятнышка не сидело на её шляпе. В вестибюле они обнаружили мадам Пинс, стоявшую рядом с Филчем, – она в густой черной вуали до колен, он в стареньком чёрном костюме и галстуке, от которого веяло нафталином.

Выйдя из парадных дверей на каменное крыльцо, Луна поняла, что направляются они к озеру. Теплый свет солнца ласкал её лицо, пока все безмолвно следовали за профессором Флитвиком туда, где были рядами расставлены сотни стульев. Посередине ряды разделял проход, а перед самым первым рядом возвышался мраморный стол. День выдался самый что ни на есть прекрасный, летний.

Половину стульев уже заняли люди самые необычайные – старые и молодые, кто в сильно поношенном, кто в щегольском платье. Большинства их Луна не знала, но были среди них и знакомые, в том числе члены Ордена Феникса: Кингсли Бруствер, Аластор Муди, Тонкс, чьи волосы чудесным образом превратились в ярко-розовые, Римус Люпин (он и она держались, кажется, за руки), мистер и миссис Уизли, Билл, которого осторожно поддерживала Флёр, а сразу за ними Фред и Джордж в куртках из черной драконовой кожи. Здесь были и мадам Максим, занявшая сразу два с половиной стула, и Том, владелец «Дырявого котла», и волосатый басист из волшебной группы «Ведуньи», и мадам Малкин, торгующая в Косом переулке мантиями, и еще какие-то люди, которых Луна знала только в лицо – бармен из «Кабаньей головы» или волшебница, возившая по «Хогвартс-экспрессу» тележку с закусками. Присутствовали и замковые привидения, едва различимые в ярком солнечном свете, увидеть их можно было, лишь когда они шевелились, нереально мерцая в сверкающем воздухе.

Луна уселась с краешка рядом с Джессикой и осмотрелась вокруг. Папу она заметила сразу – он сидел не в первых рядах, зато у самого прохода, откуда ему должно быть всё хорошо видно. Конечно, его привело сюда не только желание проститься с величайшим волшебником современности, но и профессиональный интерес. Луна знала, что завтра же в «Придире» появится статья, описывающая похороны директора Хогвартса. Статья об убийстве, содержащая множество предположений и догадок, связанных с его причинами и мотивами Снейпа, вышла в экстренном выпуске «Придиры» буквально на следующий день. Луна не успела рассказать отцу ничего о своём участии в этом деле. Но у неё впереди было ещё много времени на рассказы. Вот папа обрадуется возможности узнать всё из первых рук! Как бы Луне хотелось рассказать ему о том, что Северус на самом деле не преступник… Ну почему, почему она не может реабилитировать его хотя бы в глазах собственного отца?!

Направляясь к передним рядам, мимо прошел Корнелиус Фадж – лицо жалкое, в руках его обычный зелёный котелок; следом Луна увидел Риту Скитер – её пальцы с красными ногтями привычно сжимали блокнот; а затем – Луна глазам своим не поверила – она увидела Долорес Амбридж с притворно горестным выражением на жабьей физиономии, с чёрным бархатным бантиком на отливающих сталью кудряшках. Заметив кентавра Флоренца, застывшего, точно часовой, у кромки воды, она дернулась и поспешила занять место подальше от него.

Наконец расселись и преподаватели. Луна увидела Скримджера, который с мрачным и достойным видом сидел в первом ряду рядом с профессором МакГонагалл. В этот момент заиграла музыка, странная, неземная, и Луна огляделась по сторонам, пытаясь понять, откуда она доносится. Не только Луна – многие беспокойно вертели головами, отыскивая источник музыки.

Джессика дёрнула её за руку и молча указала в сторону озера. И тогда Луна увидела их: в нескольких дюймах под поверхностью чистой, зеленоватой, просвеченной солнцем воды хор водяного народа, пел на странном, неведомом ей языке. Мертвенно-бледные лица певцов были подёрнуты рябью, вокруг плавали лиловые волосы. Музыка рождала в душе у Луны странные жуткие ощущения, хотя неприятной она не была. Музыка ясно говорила об утрате и горе.

Тут Джессика снова дёрнула Луну за руку и указала глазами в другую сторону. Луна повернула голову. По проходу между стульями медленно шествовал Хагрид. Лицо его блестело от слёз, он безмолвно плакал, неся в руках, как сразу поняла Луна, тело Дамблдора, завёрнутое в тёмно-фиолетовый с золотыми звёздами бархат. От этого зрелища горло Луны сдавила острая боль; странная музыка и сознание того, что тело Дамблдора находится от неё так близко, казалось, на миг лишили летний день всякого тепла. У Луны из глаз покатились слёзы. Она на какое-то время забыла о той роли, которую сыграл Дамблдор в жизни Северуса и о неприятностях, которые он доставил лично ей. Сейчас Луна плакала, прощаясь не только с директором школы, но и с тем счастливым временем, которое уходило от неё безвозвратно. И не только от неё – от них всех, здесь собравшихся. Плакала искренне, жалея всех – и погибшего Дамблдора, и Северуса, вынужденного стать убийцей по приказу, и себя саму и даже Малфоя, который, несмотря на свои убеждения и воспитание, всё же оказался не законченным негодяем, раз не сумел совершить это страшное преступление.

Хагрид осторожно опустил тело на стол. Потом отступил в проход и трубно высморкался, заслужив несколько возмущённых взглядов, одним из которых, заметила Луна, наградила Хагрида Долорес Амбридж. Луна подумала, что Дамблдор на него не обиделся бы. Она видела, что глаза Хагрида, когда он возвращался назад, опухли от слёз настолько, что оставалось лишь удивляться, как он вообще что-нибудь видит перед собой. Лесничий направился куда-то назад, к последнему ряду стульев. Тем временем музыка смолкла и все обратили взгляды к мраморному столу.

Маленький человечек с клочковатыми волосами и в простой черной мантии поднялся на ноги и встал перед телом Дамблдора. Что он говорит, Луна слышала плохо. Лишь отдельные слова долетали к ней поверх сотен голов. «Благородство духа»… «интеллектуальный вклад»… «величие души»… Обычные дежурные фразы, которые, наверное, положено произносить на всех похоронных церемониях.

Со стороны озера донёсся тихий плеск, и Луна увидела, что водяной народ высунулся из озера, чтобы тоже послушать прощальное слово. Человечек в чёрном лопотал довольно долго. Луна видела, что папа, сидящий далеко впереди неё, что-то быстро записывает на большом куске пергамента. Когда говорящий умолк и вернулся на своё место, Луна решила, что сейчас с речью выступит Скримджер. Но ни министр, никто другой не двинулся с места.

Потом Луна едва не подпрыгнула, услыхав, как сразу несколько голосов громко вскрикнули. Она не сразу поняла, что произошло, когда яркое белое пламя полыхнуло, охватив тело Дамблдора и стол, на котором оно лежало. Языки пламени вздымались всё выше и выше, заслоняя собой тело. Белый дым винтом поднялся в небо, создавая очертания странных фигур. Сердце Луны словно остановилось на миг, ей показалось, что она увидела радостно уносящегося в синеву феникса, но в следующую секунду огонь погас. Там, где он только что бился, стояла белая мраморная гробница, укрывшая в себе и тело Дамблдора, и стол, на котором оно покоилось.

Снова испуганные крики – целая туча стрел взвилась в воздух, но все они упали на землю, не долетев до толпы. Луна до этого не замечала прятавшихся за деревьями кентавров, которые тоже пришли проститься с Дамблдором. Теперь, повернувшись к волшебникам спинами, они уже уходили в древесную прохладу. И подобно им, водяной народ тоже медленно опустился в зеленоватую воду и скрылся из глаз.

Собравшиеся ещё какое-то время сидели на своих местах, оглушённые и подавленные, но вскоре стали подыматься и медленно разбредаться, кто поодиночке, кто, собравшись кучками. Луна подошла к папе и обняла его. Только теперь она поняла, как соскучилась по нему. И как нужен ей был рядом кто-то родной, близкий и понимающий. Луна чувствовала, что папа тоже очень соскучился по ней. Но сейчас он был страшно возбуждён, ощущая «журналистский зуд» и желание поскорее описать только что увиденное, донести всё до читателей, ничего не растеряв по дороге.

– Ну, здравствуй, здравствуй, капелька!

Ксенофилиус торопливо поцеловал дочку, крепко прижал к себе и быстро отстранился, нежно оглядывая свою подросшую и как-то неуловимо повзрослевшую девочку.

– Ты уже собрала вещи? Идём домой?

Луна заметила, что папа тщетно пытается скрыть нетерпение. Она не стала мучить его – призвала с помощью Акцио свой собранный чемодан и вместе с отцом направилась к воротам замка. Краем глаза Луна успела заметить Гарри, шедшего по берегу озера. Рядом с ним, опираясь на трость и припадая на одну ногу, шёл Руфус Скримджер. Они о чём-то говорили, при этом лицо Гарри показалось Луне сердитым и упрямым. Проходя мимо стульев, на которых всё ещё сидели Рон, Джинни и Гермиона, Луна помахала им рукой со словами:

– До встречи.

Ей никто не ответил. Гермиона, плакавшая на плече Рона, кажется, вовсе не услышала её слов. Рон, обнимавший её, не обратил на Луну внимания, полностью сосредоточившись на утешении подруги. А Джинни, не отрывавшая взгляд от Гарри, не заметила Луну или сделала вид, что не замечает её.

Подойдя к воротам, Луна в последний раз оглянулась на замок. Сердце её тревожно сжалось. Она вдруг почувствовала, что не хочет никуда уезжать. На мгновение ей показалось, что стоит ей вернуться и войти в Большой зал – как всё станет по-прежнему: за преподавательским столом она увидит и Дамблдора, и Северуса, все вокруг будут жевать и весело болтать… Луна с сожалением вздохнула и вслед за отцом вышла за ворота. Ксенофилиус взял дочь за руку, свободной рукой ухватил её чемодан, и они все вместе аппарировали к странному дому на горе, над которым днём и ночью светила луна.

Первое, что сделала Луна, оказавшись в своей комнате – написала на ребре монеты послание Северусу: «Я дома. Люблю». Ответ пришёл не сразу, но заставил сердце Луны трепетать от нежности: «Я в порядке. Л.»

Написав о том, что он «в порядке», Снейп слукавил. Порядка и покоя в его душе не наблюдалось вовсе, хотя внешне он был, как всегда, холоден и подчёркнуто равнодушен. На следующий день после того, как он почти сутки проспал в комнате для гостей в Малфой-мэноре, Снейп вновь явился пред красные очи Волдеморта и попросил позволения укрыться в убежище, которое уже давно приготовил для себя, планируя убийство Дамблдора. Убежище было тем более надёжным, что готовил он его не без помощи покойного директора, рассчитывая скрываться в нём не только от авроров, которые будут разыскивать его, как преступника, но и от самого Волдеморта, в случае, если это понадобится. Однако Волдеморт приказал Снейпу по-прежнему оставаться в замке впредь до особого его распоряжения, чем очень раздосадовал зельевара. «Тебя будут разыскивать, Северус… И мне бы не хотелось, чтобы тебя нашли». Какая забота о подчинённых! Снейп понимал, что на самом деле это контроль. Возможно, у Хозяина были на него какие-то планы, что не совпадало с планами самого Снейпа. Разумеется, он не подал виду, насколько сильно раздосадован. Поклонившись Повелителю и изобразив на лице готовность выполнить любое его приказание, Снейп в ярости вернулся в свою комнату и, не раздеваясь, повалился на кровать, тщательно заправленную домовым эльфом. Закинув руки за голову, Снейп томился вынужденным бездельем, разглядывая от нечего делать обстановку, на которую он до этого не обратил ни малейшего внимания.