Текст книги "Побочный эффект (СИ)"

Автор книги: Miss Doe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 82 страниц)

Снейп кивнул ей на небольшой потёртый диванчик, стоявший у стены. Иногда Снейп пользовался этим диваном, чтобы немного отдохнуть в перерыве между варкой зелий, если ему не хотелось покидать лабораторию или нужно было последить за поведением какого-нибудь снадобья. Рядом стоял небольшой книжный шкаф, в основном со справочной литературой. С другой стороны от шкафа – скромных размеров письменный стол, гораздо меньший, чем в гостиной. На столе в относительном порядке лежали пергаменты и клочки бумаги с какими-то записями и пометками. Всё это Луна разглядела, усевшись в уголке дивана и обведя взглядом помещение.

Впрочем, она недолго глазела по сторонам. Всё её внимание сосредоточилось на профессоре, который стоял у большого лабораторного стола перед котлом с остывшим зельем. Сняв крышку и заглянув внутрь, Снейп, кажется, остался доволен и приступил к отбору ингредиентов для следующего этапа приготовления. Среди них Луна узнала ту самую драконью печень, которую ей пришлось нарезать в прошлый раз. Она слабо улыбнулась. Сейчас она чувствовала, что готова отдать ему не две капли, а всю свою кровь – без остатка. Только бы это помогло сварить зелье, полностью защищающее его от боли. Может быть, нужно добавить в него больше её крови, чтобы усилить этот эффект? Предложить ему? Луна открыла было рот, но, взглянув на сосредоточенное лицо профессора, одёрнула себя. Не стоит сейчас мешать ему. Она скажет об этом тогда, когда придёт время порезать палец. Или не палец… Неважно. Когда придёт время отдать ему свою кровь.

Луна тихонько наблюдала за действиями Снейпа. Сейчас никто не мешал ей любоваться им, и Луна полностью отдалась этому занятию. Она получала истинное удовольствие, наблюдая за его чёткими, выверенными движениями, за его бесстрастным лицом. Особенный восторг вызывали у неё руки профессора – такие гибкие, утончённые…

А Снейп, чувствуя на себе её взгляды, испытывал странный подъём. Ему, как мальчишке, почему-то очень хотелось вызывать в ней восхищение. Ему нравилось это. И как он ни насмехался мысленно над собой, как ни называл себя идиотом и болваном – так и не смог избавиться от этого ощущения.

Наконец ему удалось заставить себя сосредоточиться на зелье и не думать о глупостях. С этого момента все его мысли и действия были подчинены одной цели – получению Охранного зелья высшей пробы. Но даже полностью сосредоточившись, Снейп продолжал ощущать на себе восхищённый взгляд Лавгуд и отдавать себе отчёт, что взгляд этот непривычно окрыляет его и наделяет каким-то дополнительным, никогда ещё не испытываемым им могуществом.

В прошлый раз Луна не видела, как Снейп готовил необходимые для зелья ингредиенты. Поэтому сейчас она с нескрываемым интересом наблюдала, как он отколол от рога дромарога несколько кусков с помощью какого-то невербального заклинания, взвесил и отправил в ступку, после чего стал толочь их, время от времени добавляя щепотку какой-то травы.

Иногда он заглядывал в котёл, видимо ожидая, когда зелье в нём приобретёт должный вид. Луна, как завороженная, наблюдала за его действиями. Вдруг ей в голову пришла мысль, от которой она едва не подпрыгнула на месте. Ведь она может ему помочь! Почему бы не поручить ей что-нибудь? Хотя бы снова нарезать эту драконью печень.

Позабыв о приказе Снейпа что-либо говорить и делать без его разрешения, Луна тихонько позвала:

– Господин профессор…

Он бросил на неё угрожающий взгляд, явно призывающий к молчанию. Но Луна словно не замечала его, поглощённая идеей помочь, быть полезной Снейпу.

– Господин профессор, а можно я помогу вам? – Её голос звенел от волнения. Просительные нотки в нём вызывали у Снейпа сильное раздражение, но он продолжал молча толочь в ступке рог дромарога, превращая его в тончайшую пыль. – Давайте я нарежу драконью печень? Как в тот раз… Чтобы всё было, как тогда. Можно?

Снейп снова бросил взгляд в котёл. Зелье становилось прозрачным буквально на глазах. Пора разводить огонь.

– Идите сюда, – раздражённо позвал Снейп, ставя котёл с зельем на огонь.

Луне не нужно было повторять дважды. Она мгновенно оказалась у стола, как раз рядом с разделочной доской, на которой лежала печень дракона.

– Режьте, – скомандовал он, протягивая ей серебряный нож. – Но не вздумайте порезаться без моего ведома и разрешения. Вы поняли меня, Лавгуд?

– Конечно, – кивнула Луна и принялась за работу.

Она действовала неторопливо и аккуратно. Кубики получались ровными и совершенно одинаковыми по величине. Луна внимательно следила за тем, чтобы не подставить пальцы под лезвие ножа. Она закончила нарезку в тот момент, когда Снейп высыпал в котёл содержимое ступки и стал помешивать вспенившееся варево. Луна не могла оторвать взгляд от этого завораживающего зрелища. Из задумчивости её вывел резкий голос Снейпа, уже успевшего вымыть серебряный нож и теперь вытиравшего его чистой белой тканью.

– Лавгуд!

Луна вздрогнула и подняла на него глаза.

– Вы готовы?

Луна молча кивнула. Отчего-то она испытывала сейчас волнение, настолько сильное, что голос отказывался повиноваться ей. Как будто, отдавая ему свою кровь не случайно, а осознанно, она делает какой-то очень важный шаг в своей жизни. Становится ближе к нему. Незримо соединяется с ним какими-то новыми, неизвестными ей, но такими желанными узами.

Луна судорожно сглотнула и сделала шаг ему навстречу.

– Дайте руку, – резко скомандовал Снейп, положив свою волшебную палочку на стол рядом с разделочной доской.

Луна доверчиво протянула ему руку ладошкой вверх, не сводя глаз с его сосредоточенного сурового лица. Ощутив пальцы Северуса на своём запястье, Луна вздрогнула. Сердце ухнуло вниз и заколотилось часто-часто. Место соприкосновения их рук отзывалось странным покалыванием – словно тысячи малюсеньких колючих искорок пробегали оттуда по её руке, поднимались вверх, к горлу, к груди, разливались жаркой волной по всему телу и заставляли его сладко трепетать. Луна напряглась, пытаясь унять эту приятную дрожь. Снейп метнул на неё быстрый пронизывающий взгляд и тихим, ровным голосом произнёс:

– Не бойтесь.

«Совсем как фестралу», – подумала Луна, а вслух произнесла:

– Я не боюсь.

И сама поразилась тому, насколько хрипло прозвучал её голос. Снейп ещё раз посмотрел на неё. Их взгляды встретились, и Луна с удивлением заметила промелькнувшее в его глазах… Смятение? Не может быть. Наверное, ей показалось. Но что взгляд его в тот момент не был холодным и пустым – в этом Луна могла бы поклясться.

Несмотря на горевший под котлом огонь, пальцы Снейпа оставались холодными. Не ледяными, но значительно холоднее её собственных пальцев. Снейп сжал её запястье сильно, но мягко, не причинив боли или неудобства. Не было в этом движении ни резкости, ни грубости.

Взяв в правую руку серебряный нож, Снейп молниеносным движением полоснул Луну по запястью, неглубоко разрезав её тонкую бледную кожу. Она вздрогнула скорее от неожиданности, чем от боли. Снейп повернул её руку порезом вниз. Несколько капель крови стекли на аккуратно нарезанные кубики драконьей печени. Снейп попытался вернуть руку Луны в исходное положение, но она не позволила ему сделать этого, продолжая держать её над разделочной доской.

– Господин профессор, можно, я дам вам побольше крови, чем в прошлый раз? – в голосе Луны слышалась мольба. Она не смотрела на Снейпа. Взгляд Луны был прикован к красным каплям, падающим с её запястья вниз.

– Лавгуд! Вы дадите столько крови, сколько я вам скажу – ни больше, ни меньше, – с этими словами он с силой повернул её руку порезом вверх. Но Луна с неожиданной силой вырвала её и вернула в прежнее положение. Свободной рукой Луна сжала запястье, чтобы выдавить как можно больше крови из своей ранки. Ей не было больно. Она не думала об этом. Её целью сейчас было – отдать ему вместе со своей кровью как можно больше любви, которая станет для него защитой от боли в тысячу раз сильнее этой. И поэтому Луна изо всех сил сжимала запястье, мысленно уговаривая стекающую вниз алую струйку: «Ну давай же! Давай! Ещё!»

В этот момент холодные пальцы Снейпа обхватили её руку стальной хваткой и с силой повернули порезом вверх. Кончик его волшебной палочки коснулся ранки, и кровь мгновенно перестала стекать из неё по руке. Луна не видела, откуда Снейп достал флакон с каким-то зельем. Очевидно, он приготовил его заранее, как и лоскут белой чистой ткани. Смочив лоскут в зелье, Снейп приложил его к порезу на руке Луны. Спустя несколько секунд он убрал ткань от ранки. Крови не было. На запястье Луны красовался тонкий розовый шрам. Снейп ещё раз смочил ткань в зелье из флакона, приложил её к шраму и резко произнёс:

– Вы свободны, Лавгуд.

«Как? Неужели это всё?» Разочарованию Луны не было предела. Она с мольбой подняла глаза на Снейпа и тихо попросила:

– Господин профессор. А можно я останусь здесь, пока зелье не будет готово? Я не буду вам мешать – просто посижу тихонько. Вдруг… Вдруг вам понадобится моя помощь? Или моя кровь?

– Вашей крови здесь и так более чем достаточно, – холодно ответил Снейп. – Но вы можете остаться, чтобы мне не пришлось возиться с дверью. Пора загружать драконью печень. И ни одного слова! Слышите? – рявкнул он.

– Спасибо, господин профессор!

Луна бросилась к дивану и умостилась в уголке, наблюдая, как Снейп аккуратно отправляет в котёл печень дракона, политую её кровью. Семь помешиваний по часовой стрелке, два – против. Прозрачная жидкость приобрела ярко-зелёную окраску. Снейп не сводил глаз с котла. Вот они – эти золотистые нити – результат попадания в зелье крови Лавгуд. Теперь их значительно больше, их невозможно не заметить. Они блестят и переплетаются между собой, словно тонюсенькие змейки, беспорядочно мельтешат, будто гоняются друг за другом.

Но вот их движение замедлилось, они потускнели и вскоре исчезли. Снейп продолжил взвешивать, резать и толочь ингредиенты, помешивать зелье и время от времени произносить над ним необходимые заклинания. Он совершенно забыл о тихо сидящей в уголке дивана Луне. А Луна не сводила с него глаз до тех пор, пока веки её не стали тяжёлыми, а мысли – медленными и путанными. В какой-то момент голова Луны тяжело опустилась на грудь, глаза закрылись, и девочка уснула, убаюканная монотонным гудением огня под котлом, бульканьем зелья да тихим постукиванием ножа о разделочную доску. Уже во сне Луна немного повозилась, устраиваясь поудобнее – повернулась боком, подтянула колени к животу и опустила голову на спинку дивана.

Уловив какое-то движение, Снейп бросил взгляд в её сторону. Кажется, девчонка устроилась здесь на ночлег? Разбудить? Но ему не хотелось отвлекаться от зелья. Тем более что его приготовление уже вступило в завершающую стадию, а спящая девчонка ему вовсе не мешала.

Это даже хорошо, что она не увидит, как он разрежет кожу на руке, чтобы добавить в зелье свою кровь с целью «привязать» его к себе, сделать своим. Вида крови она не боялась – в этом Снейп убедился. Но ему не хотелось обнажать в её присутствии свою руку, как будто этим действием он лишал себя части своей защиты, той брони, которой он вечно отделял себя от окружающих. Он не подумал об этом, разрешив девчонке остаться. Но теперь был даже благодарен ей за то, что она уснула, и ему не пришлось выгонять её в самый ответственный момент.

Полоснув себя ножом по запястью, Снейп отправил несколько капель крови в котёл. Пока он останавливал кровь, жидкость в котле успела помутнеть, покрыться бурой пеной и очиститься, приобретя цвет густого гречишного мёда.

Снейп погасил огонь и накрыл котёл крышкой. Дело сделано. У него есть защита от Круциатусов Тёмного Лорда и материал для исследований странного эффекта, который придавала этому зелью кровь влюблённой в него девчонки. Девчонки, которая мирно спала на диване в его лаборатории, проявляя тем самым то ли глупую доверчивость, то ли безграничное доверие.

Снейп подошёл к дивану и встал напротив Луны. Теперь, когда она спала, он мог беспрепятственно разглядеть её, не боясь быть уличённым кем-то в этом занятии. Глаза девчонки, всегда производившие впечатление удивлённо-выпуклых, теперь были закрыты голубовато-бледными веками, поэтому лицо её казалось более беззащитным и в то же время умиротворённым. Оказалось, что у неё длинные ресницы, хоть обычно их не было заметно оттого, что они были довольно светлыми. Зато сейчас, когда глаза были закрыты, ресницы эти выделялись на щеках, подчёркнутые собственной пушистой тенью. Рот был слегка приоткрыт и казался по-детски припухшим. Спутанные светлые волосы рассыпались по плечам и частично закрывали лицо. Весь облик спящей Луны говорил о какой-то её трогательной детской беззащитности.

Снейпу вдруг совершенно некстати вспомнилось, как эти губы, будучи невидимыми, коснулись его щеки. И привычное приятное тепло снова растеклось по телу. Ему жаль было будить девчонку. Очень жаль. Но не оставлять же её на ночь здесь! Ещё не хватало, чтобы по школе поползли слухи, будто он спит со студентками. Причём с юными пятикурсницами. Но какой же трогательной выглядит эта девочка без своего обычного полусонного выражения на лице! Её даже можно было бы назвать красивой…

Девочка? Он действительно мысленно назвал её девочкой, а не девчонкой? И это он, Снейп, стоит сейчас над студенткой, разглядывает её и размышляет о том, что её можно назвать красивой? Он спятил? До чего же довело его близкое общение с Лавгуд! Если уж нельзя избежать этого общения, стоило хотя бы держать под контролем собственные мысли. Он может выстроить непробиваемый окклюментный барьер перед Тёмным Лордом. Так почему же он не в состоянии держать в узде свои мысли в присутствии этой девчонки?

Снейп сделал решительный шаг вперёд и открыл было рот, чтобы позвать её – грозно и резко, как делал это всегда. Но в последний момент будто наткнулся на прозрачный барьер, окружавший спящую Лавгуд невидимой стеной. Её лицо во сне было таким трогательным, а вся фигурка, скрючившаяся в уголке дивана такой беззащитной, что Снейп не смог заставить себя прервать её сон. Совершенно непонятный, нелогичный и неуместный приступ острой жалости пополам с нежностью вдруг сжал горло и вызвал не привычную досаду, а лишь сильное недоумение. В который раз тщетно спросив себя, что же это такое с ним происходит, Снейп решил отлевитировать спящую девчонку к башне Райвенкло и уже там разбудить её. Решение это было совершенно диким, дурацким, нелогичным, но Снейп давно уже понял, что, когда дело касается Лавгуд, можно смело наплевать на логику. Общение с ней заставляло его совершать поступки, которые он никогда бы не совершил при других обстоятельствах. Снейп твёрдо уверился в непреложности простой житейской мудрости: «С кем поведёшься, от того и наберёшься». Общаясь с сумасшедшими, сам постепенно сходишь с ума – в этом он теперь был уверен. А посему не слишком долго копался в себе, пытаясь выяснить, откуда в его мозгу могло появиться подобное желание.

Взмахнув палочкой и прошептав «Мобиликорпус», Снейп приподнял спящую Луну в воздух и тут же подхватил её почти невесомое, благодаря заклинанию, тело, чтобы дать ему необходимую опору в пространстве. Одной рукой он придерживал её под лопатками, другой – под коленками. Девчонка почти лежала у него на руках, с тою только разницей, что он лишь придерживал её в таком положении, не ощущая тяжести тела.

Произнеся про себя дезиллюминационное заклинание, Снейп сделал их обоих невидимыми и направился к выходу из лаборатории. Пройдя гостиную-кабинет, освещённую отблесками догорающего в камине пламени, Снейп вышел за дверь, запечатал её необходимыми чарами и медленно направился к выходу из подземелий. Ему некуда было спешить. Это передвижение в полумраке со спящей девчонкой на руках было настолько же иррациональным, насколько и приятным. Снейп отдавал себе в этом отчёт, совершенно не понимая, что движет им сейчас. Он ощущал лишь одно – ему хотелось, чтобы путь этот продлился как можно дольше.

Поднимаясь по лестнице, ведущей на второй этаж, Снейп почувствовал, что девчонка зашевелилась. «Просыпается, – подумал он. – Ну вот и хорошо». Сердце его отчего-то вдруг заныло, давая понять, что ничего хорошего в этом не находит. Внезапно невидимая рука обвила его шею, и Снейп почувствовал, как голова Луны легла на его плечо. Её волосы защекотали его щёку, и он машинально повёл головой, чтобы избавиться от щекотки. Получилось, однако, что он потёрся щекой о её волосы, и девчонка крепче прижалась к нему, сильнее обвивая рукой его шею.

– Лавгуд! – грозно, но очень тихо прошипел Снейп. – Вы не спите?

Ответа не последовало. Вместо него у его уха раздалось сонное сопение. Снейп стоял в растерянности, не зная, как с этим быть. Вполне возможно, что она во сне инстинктивно прижалась к нему, совершенно не сознавая, что делает. И если сейчас резко разбудить её, она испугается и расстроится. А если нет? Если она сделала это нарочно и только притворяется спящей? И не поймёшь ведь – девчонка невидима. Значит, он сам должен решить – одёрнуть её или продолжить свой путь с нею на руках. Чего ему хочется? Он знал ответ. А как велит ему поступить долг? Это он тоже знал. Но, как уже было сказано, с Лавгуд всё становилось с ног на голову, приоритеты менялись и поступки становились абсолютно нерациональными. Поэтому Снейп продолжил путь к башне Райвенкло, неся на руках прижавшуюся к нему Луну.

И даже сквозь плотную ткань мантий – её и своей – он остро ощущал её близость. Её дыхание на своей шее, волосы на щеке, прикосновение её упругой, маленькой, но уже вполне ощутимой груди… От этого прикосновения его иногда бросало в жар, разливавшийся по телу и вызывавший испарину на высоком лбу. Мерлинова борода! Какую же глупость он совершил. Нужно поскорее заканчивать эти игры. Немедленно разбудить девчонку, поставить её на ноги, сказать ей что-нибудь резкое, обидное… Ведь он умеет делать это, как никто другой.

Но вместо этого Снейп продолжал медленно вышагивать по лестницам и коридорам со своей драгоценной ношей на руках. Его бросало то в жар, то в холод, было скверно, тревожно, но так хорошо…

Скрытый толстыми досками вход в башню Райвенкло возник перед ним совершенно неожиданно. «Ну вот и всё», – с сожалением подумал он и тихо позвал:

– Мисс Лавгуд. Просыпайтесь.

Снейп почувствовал, как вздрогнуло тело в его руках, как девчонка подняла голову, видимо, озираясь по сторонам. В районе плеча и щеки моментально возникло ощущение холода и пустоты. Такое привычное для него ощущение, сейчас вызвавшее чувство сожаления и потери.

Снейп поставил Луну на пол. Она не сразу отпустила руку, обвивавшую его шею. Какое-то мгновение он ещё ощущал её дыхание на своей щеке. Казалось, она тоже не спешит убрать руку с его шеи. Но вот она отстранилась и тихо произнесла:

– Спасибо вам, господин профессор. Спасибо за всё.

– Вы не спали? – в шёпоте Снейпа слышалось скорее утверждение, нежели вопрос.

– Нет, – виновато прошептала Луна.

«Если сейчас она попросит прощения – я её убью!» – отчего-то подумалось Снейпу.

Но Луна молчала, словно ждала его реакции на своё признание. Постояв с минуту, и, так и не дождавшись его гнева, Луна тихо произнесла:

– Спокойной ночи, господин профессор.

Снейп не стал дожидаться, пока девчонка будет выслушивать вопросы этой дурацкой двери и отыскивать на них ответы. Он развернулся и быстро зашагал прочь. Всё происшедшее с ним сейчас походило на абсурдный сон, хуже того – на горячечный бред. Но самым отвратительным было то, что он при этом ощущал себя лёгким, невесомым и радостным – таким, каким ему приходилось бывать несколько раз во время и после встреч с Лили в их далёком забытом детстве. Сейчас это сравнение не казалось ему кощунством. Снейп не жалел о своём поступке. Чувство долга почему-то молчало – очевидно, уснуло в столь поздний час, измученное постоянной неусыпной бдительностью.

Комментарий к Глава 30 https://sun1-99.userapi.com/qTYTBDcq_OSzIOBLmONLKTEza4Lqgd1ldZDGTQ/iKoC1mvBO5Y.jpg

====== Глава 31 ======

Garbage#1Crush

Apocalyptica feat. Ville Valo & Lauri YlönenBittersweet

Lorna VallingsTaste

Снейп решил не откладывать эксперименты с вновь сваренным зельем в долгий ящик. Уже на следующую ночь ему хотелось узнать, возможно ли для него такое же проникновение в сознание Лавгуд, как во время Круциатуса, но только без Пыточного заклинания. Снейп решил максимально увеличить дозу зелья. Если никто и ничто не помешает ему, это должно сработать – чисто теоретически. На практике же были возможны любые варианты. Именно поэтому Снейп решил дождаться глубокой ночи, когда он будет абсолютно уверен, что вызова к Волдеморту не последует. И когда Лавгуд будет крепко спать.

С её слов Снейп знал, что, когда во время действия зелья девчонка спит, она видит сны, в которых становится Снейпом. Это было ему на руку. Во сне она не сможет осознанно разглядывать всю изнанку его души. А что от усиленной дозы зелья его душа будет вывернута перед ней наизнанку во всей красе – в этом Снейп не сомневался. Уж лучше пусть она спит – во сне реальность расплывчата и неопределённа. Снейпу не хотелось представать перед девчонкой абсолютно незащищённым, без брони и покровов, хоть он и понимал: она столько раз видела его таким, что скрывать ему уже нечего. И всё-таки он предпочёл бы не обнажать перед Лавгуд душу. Теперь, когда Снейп знал, что он весь открыт перед девчонкой, его охватывало чувство дикой неловкости при мысли о своей полной беззащитности перед ней. Беззащитности, но не беспомощности.

Снейп почувствовал, что испытывает страх. Но не тот мерзкий липкий инстинктивный страх, который он ненавидел и который всегда беспощадно подавлял в себе. Нет. Это был страх, который испытываешь в самый последний момент перед прыжком в бездну и последующим полётом – сладкий, трепетно-тревожный, заставляющий сжиматься сердце и щекочущий под ложечкой. Ему было страшно остаться обнажённым перед мысленным взором этой девчонки и втайне хотелось этого. Осознав это, Снейп привычно обругал себя идиотом за столь дикие желания и приказал себе выкинуть из головы эти глупости. Мозг, привыкший подчиняться его приказам, и на этот раз послушно выполнил команду. И тем не менее весь следующий день Снейп ощущал где-то в самом тёмном закоулке сознания тайное томление и желание поскорее совершить задуманное.

«Только бы Лорд не вызвал меня этой ночью!» – тихонько нашёптывало сознание. Снейп периодически цыкал на него, и оно ненадолго затихало, чтобы через какое-то время вновь тревожно всколыхнуться: «Только бы ничто не помешало…»

Самыми мучительными были несколько ночных часов, которые Снейп провёл в ожидании, когда весь замок уснёт. Ему нужно было убедиться, что ни одному из хозяев не вздумается вызвать его к себе. И дождаться времени, когда все дети, даже самые беспокойные, обычно уже спят крепким сном. Он пытался читать, но вскоре понял, что не осознаёт прочитанного. Голова полнилась какими-то спутанными мыслями и расплывчатыми образами, совершенно ему несвойственными. «Кажется, ты хорошо подготовился к проникновению в сознание девчонки, – мысленно ухмыльнулся Снейп. – Каша в голове у тебя абсолютно такая же, как у неё».

Снейп отложил книгу и попытался сосредоточиться на причинах своего странного состояния. Но не смог найти ни одного вразумительного аргумента, объясняющего то, что с ним происходило. Устав от подобного самокопания, Снейп резко встал и направился в лабораторию.

Часть зелья уже была разлита по флаконам и спрятана в шкаф. Но в котле под крышкой ещё оставалось не меньше трети варева. Призвав с помощью Акцио стакан, Снейп зачерпнул содержимое котла и наполнил им стакан до краёв. «Не многовато ли»?» – мысленно спросил он самого себя, вложив в вопрос максимум сарказма. «Я должен понять», – ответил он самому себе.

«А если?..» – засомневался мозг. «Охранное зелье не убивает», – отрезал Снейп. «Как знаешь, – отозвался его внутренний двойник. – Тебе видней».

Со стаканом в руке Снейп прошёл в гостиную и опустился в старое кожаное кресло. Взглянул ещё раз на содержимое стакана и медленно выпил его, глоток за глотком, прислушиваясь к собственным ощущениям.

На вкус зелье оказалось довольно приятным – горечь и сладость смешались в нём в равных пропорциях, нивелируя друг друга и рождая вполне гармоничное сочетание. По мере того, как стакан пустел, Снейп чувствовал, что голова его начинает слегка кружиться. Привычные жёсткие рамки собственного сознания расплывались и постепенно исчезали вовсе. Да и само сознание медленно растворялось и улетучивалось. Всё меньше и меньше оставалось в нём Снейпа. Теперь сознание принадлежало не ему. Это был внутренний мир Лавгуд, и лишь крохотная часть Снейпа оставалась в нём, имея возможность запоминать и анализировать это состояние.

Разумеется, Снейп помнил, что значит, быть Луной Лавгуд. Для него всё увиденное и почувствованное не было новостью. Но запоминать и анализировать всё это в то время, когда мысли направлены на удержание окклюментных щитов и имитацию дикой боли от Круциатуса бывало довольно проблематично. Поэтому Снейп помнил о том, что творится в голове у Лавгуд, урывками и, скорее, информативно, нежели через призму чувств. Зато теперь ничто не мешало ему сосредоточиться и почувствовать себя полностью этой странной девочкой, отчего-то влюблённой в него – старого, желчного, злобного и неприветливого профессора Снейпа.

Что девчонка влюблена в него, Снейп понял сразу. Даже не понял – ощутил всем своим существом, каждой клеточкой тела – своего тела, в котором сейчас царило сознание Лавгуд. Жалость, сострадание, желание помочь, сделать всё, что в её силах и даже больше – только бы ему было хорошо. Вывернуться наизнанку, отдать всю кровь по капельке – лишь бы это помогло уменьшить его страдания. Да что там кровь – готовность отдать жизнь за него, не задумываясь и ни минуты не сомневаясь в целесообразности такого поступка… Страх потерять его. Боль от сознания, сколь тяжела его ноша и горячее желание разделить с ним эту ношу. Тяжесть на душе от невозможности поделиться своими чувствами с папой – самым близким и родным до недавнего времени человеком. Укоры совести от того, что теперь Снейп стал для неё ближе и роднее собственного отца. Страх быть непонятой им. Боязнь, что придётся выбирать между двумя любимыми мужчинами. И ревность. Ревность к призраку мёртвой женщины, которую девочка Луна считала предательницей и страдала от того, что именно этой женщине, а не ей, Луне, принадлежит его любовь.

Всё это обрушилось на Снейпа в одночасье, ошеломило его и потрясло. Он понял, что зря боялся за способность девчонки хранить секреты. Она любит его до такой степени, что ни под какими пытками не выдаст его тайны – скорее, позволит разорвать себя на куски. Любит преданно и самоотверженно – так, как можно любить один раз в жизни. Как он сам любил когда-то… И как никто другой никогда его не любил.

Маленькое, съёжившееся до размеров точки сознание Снейпа вдруг взорвалось вулканом нежности и благодарности к этой девочке. Теперь он понимал всё, что происходило и происходит с ним в последнее время. Всё, что он ощущает в её присутствии или когда думает о ней. Он просто любит её. Любит, несмотря на запреты собственного здравого смысла, на разницу в возрасте, на то, что она совсем ещё ребёнок, а он преподаватель и не имеет права на подобные чувства. Любит вопреки доводам рассудка и запрету думать о ком бы то ни было, кроме Лили… Неужели она стала для него значить больше, чем Лили?

Сознание Снейпа отказывалось отвечать на этот вопрос. Он подумает над этим позже. Сейчас Снейп почти перестал существовать, растворившись в мире девочки Луны, влюблённой в него, жаждущей дружбы сверстников и верящей во всяких фантастических существ. Девочки, постепенно взрослеющей, в мыслях и в теле которой начинают бродить смутные, ещё неясные ей самой, но такие понятные Снейпу и опасные для них обоих желания… Луна-Снейп мечтала о Северусе, о прикосновениях к нему, о поцелуях, об объятиях, о близости тел… Это было странное ощущение – хотеть себя. Он физически ощущал трепет Луны, когда она вспоминала о прикосновении к его руке и о том, как её губы коснулись его щеки. Его собственное тело дрожало и сладко замирало при воспоминании о том, как он нёс её на руках и как она обнимала его за шею и прижималась к нему. Горячие волны, разливавшиеся от воспоминания о соприкосновении её груди с его грудью, погружали тело в сладкую истому, и Снейп уже не понимал, чьё это было тело. Сейчас они были одним целым, её сознание и тело принадлежало ему, он был ею, а она им. И Снейп знал только одно – он жарко, страстно, до дрожи хочет ласкать это тело. И неважно, кто он сейчас – Северус Снейп или Луна Лавгуд. Он позволил себе плыть по течению мыслей и тайных желаний девчонки, и для него сейчас не существовало ни чувства долга, ни многочисленных барьеров и запретов, которыми он долгое время тщательно ограждал свою душу от любых проявлений нежности к кому бы то ни было, кроме драгоценного призрака той, которая никогда не любила его. Тем более – ТАК не любила.

Снейп не знал, сколько времени он провёл в подобном состоянии. Постепенно действие зелья стало слабеть. Луна Лавгуд медленно исчезала из его сознания, будто растворялась в нём, всё больше превращаясь в Северуса Снейпа. Луна исчезала, а ощущения в теле оставались. Только теперь желания, столь привлекательные для неё, становились мучительными для Снейпа. Привычное чувство долга брало верх. А тело сопротивлялось, требуя вернуть мысли о нежных полудетских ладошках, гладящих его и о неумелых губах, робко прикасающихся к нему. Томление, разливавшееся по телу вместе с кровью, концентрировалось теперь внизу, требуя выхода, немедленной разрядки и облегчения.

Дракклово дерьмо! Его студентка, почти ребёнок вызвала в нём такую реакцию? Да, самоотверженно и преданно влюблённая в него, но – студентка! Что он себе позволяет? Видимо, он слишком давно не бывал в Лютном переулке и вот теперь скопившееся напряжение дало о себе знать. Нужно будет как-то побывать там. Жаль, что сегодня уже слишком поздно. Или слишком рано?

Снейп взглянул на часы. Двадцать минут четвёртого. Ни о каком Лютном переулке не может быть и речи. Отчего-то эта мысль была встречена им с облегчением. Отчего? Раньше ведь это помогало ему?

Снейп вспомнил женщин, с которыми он встречался в заведении мадам Стокс и содрогнулся от омерзения. После всего, что он видел в сознании этой девочки, после её чистых чувств и таких светлых желаний, после нежности, с которой она мечтала прикасаться к нему, мысль о проститутках показалась Снейпу настолько кощунственной, что его едва не стошнило. Какой там, к дракклу, Лютный? Разве теперь он сможет осквернить своё тело прикосновениями тех рук, если мысленно его касались эти маленькие нежные ладошки?