Текст книги "Лед у подножья (СИ)"

Автор книги: Midnighter54

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Мишель пришлось оставить их. Еще пара секунд – и она оказалась возле швырявшего разгоряченные угли бандита в грязно-зеленом плаще и с всклокоченной рыжей бородой, сразу бросившейся в глаза. Только он оказался обладателем силы. Угольки взрывались по щелчку его пальцев, а создавались из воздуха. Мишель решила перенять его силу, чтобы испугать нападавших, но у нее ничего не вышло.

Она кинулась ему наперерез и даже сбила с ног. Зажав ногами тело, Мишель отвесила несколько ударов по груди, а затем потянулась ко лбу негодяя. Вот только он подумал, что его хотят ослепить, а потому перехватил руки Избранной и стиснул их как можно сильнее, пытаясь переломить. На лбу злодея вздулась жилка, он явно не собирался сдаваться.

На выручку ему поспешили товарищи, подхватившие Мишель под мышки. Они оттащили ее в сторону. Девушка начала вырываться, помогая себе ногами. Ей удалось заплести ноги того бандита, который взял ее под левый локоть. Негодяй рухнул на землю, а освободившейся рукой Мишель разбила нос второму. Только метатель углей успел скрыться.

Взору Избранной открылась ужасная картина. На рынке царил хаос. Люди бежали, но дикари их сбивали с ног, вязали веревками и закидывали на спину ящера. Палатки горели, и от некогда прекрасных шатров остались лишь рваные куски. Металлические каркасы оплавились и скрутились, поникли, признав мощь огня. Воронки от взорвавшихся бомб напоминали кратеры остывших вулканов.

Это прекрасное место было осквернено печатью насилия.

Мишель корила себя за проявленную слабость. Она пыталась спасти всех, но ей это не удалось. Слишком много врагов, а она – лишь одна.

Мишель недолго предавалась самобичеванию. Крыша трехэтажного магазина, примыкавшего к рынку, накренилась над головами простых людей. Мишель с невероятной скоростью добралась до них и оттащила в сторону. Когда же кусок крыши понесся вниз, Мишель отпрыгнула в сторону магазина и приклеилась к его стене, прижимая к себе мальчика, последнего спасенного. Спрыгнув на землю, Избранная отпустила мальчонку, тут же подбежавшего к матери.

Подмога запоздала, но все-таки пришла. Танки с двумя пушками и военные с лазерными автоматами заставили простых людей в панике пригнуться за обломками. Вооруженные силы стали теснить дикарей к выходу с рынка.

– Кто на вас напал? – спросила Мишель у женщины, обнимавшей мальчика.

– Татары. У них давние счеты с губернатором, – произнесла она, зажмурившись от выстрела танка.

Ящер лишь неодобрительно ворчал, ему выстрелы не доставляли особых неудобств.

Мишель запоздало поняла правоту Эллисон. Губернатор хотел ее руками разрешить проблему с татарами. Которую, наверняка, сам же и создал. Вот только он знал, что разрушения и пленение людей подействуют на Избранную. И она не сможет остаться в стороне.

Мишель рванула на поле боя. Пока сверхскорость при ней, ей не страшны пули. Добравшись до отступавших дикарей, она набросилась на одного из них.

– Говори, что вы задумали, – Миша припечатала его к стенке.

Татарин покрутил головой по сторонам, но его друзья бежали, сверкая пятками.

– Говори, – Избранная со всей дури затрясла бандита, пытаясь выбить из него если не слова, то дух.

– Мы в последний раз предупредили губернатора, что вернемся за данью, – выпалил дикарь. – Он нам всем должен по гроб жизни за то, что творите вы, русы! И мы не получили дань, поэтому заберем ее сами. А еще и вашего трусливого лидера!

Ударив локтем в лицо, Мишель разбила говорившему нос, и татарин заскулил. Его слова сочились ядом, отравлявшим накалившийся воздух.

А Мишель поняла, что Зейн находится в большой опасности. За губернатором началась охота.

Бросив печальный взгляд на людей, покалеченных, пострадавших в этой бойне, плененных, Избранная с тяжелым камнем на душе направилась к месту встречи с богачами, куда в последний раз направлялся Зейн. Она не смогла помочь многим, но друга обязана была спасти.

Армия отбросила татар к концу рынка, и ящер развернулся, покидая город. С людьми все будет хорошо. Успокоив себя, Мишель со сверхскоростью кинулась спасать Зейна…

*****

Эллисон не сразу поняла, куда делась подруга. Но это было не так важно. Взрывы продолжали грохотать. Люди в панике бежали к выходу, но там их уже поджидали дикари, в шкурах, измазанных под цвета камуфляжа. Эллисон хотела бы остаться в стороне, но то ли Мишель так на нее повлияла, то ли это было просто невозможным, но она кинулась на выручку людям. Правда, боец из нее был не ахти какой. Кинув драгоценности с прилавка в руки одному дикарю, Эллисон толкнула его ногой в живот. Впрочем, дальнейшей драки не получилось. Что-то прогремело возле выхода с рынка, и балкон жилого дома накренился, желая обрушиться на головы невинных людей.

Дикари забыли о сопротивлявшейся автогонщице, кинувшись грабить палатки. Эллисон пробралась на открытое место. К балкону дикари загоняли семерых. Плохи дела.

Эллисон выставила руки перед собой, зажмурившись. Она надеялась, что на этот раз это сработает.

Кусок балкона отвалился, но не упал на головы людей. Он завис в воздухе, и перепуганные женщины и мужчины отползли в сторонку. Балкон рухнул неподалеку от бандитов, заставив их броситься в рассыпную.

Эллисон не хотела применять силу. Она помнила, что родители выгнали ее на мороз и называли чудовищем за телекинетические способности. Эллисон была маленькой и совсем не понимала, что же плохого в них может быть. Но в ее памяти навечно запечатлелось слово: «Монстр!» Эллисон больше не хотела быть им, а потому старалась забыть о своей особенности, пыталась вести себя как обычный человек. В конце концов, не ее избрали для спасения мира, а потому она должна была остаться малозначимой фигурой на доске.

Эллисон поклялась, что применила силу в последний раз. В конце концов, ей прекрасно жилось и без нее. Но люди, которых стоило спасти… Мишель поступила бы так же.

Автогонщица хотела кинуться им на выручку, хотела разогнать бандитов, но ее остановил крик.

– Оставьте мою дочку в покое, ироды! – визжала женщина, но взамен получила по голове и осела на землю, рыдая. Дикарь перехватил девочку под мышкой и трусцой помчался к парку, за которым начинался лес. Его напарник перекинул через плечо полный мешок.

Эллисон решила вернуть ребенка матери, а потому пустилась в погоню. Пробегая мимо разрушенной палатки, она взяла металлический прут, когда-то бывший частью конструкции. Какое-никакое, а оружие. С ним наперевес она надеялась справиться с дикарями.

А они все убегали в густую чащу, только заточенные клинки сверкали. Эллисон неотступно следовала за ними, не понимая, зачем вообще согласилась на эту авантюру. Ее уводили в глубины парка, подальше от людей. Но автогонщице не было страшно, азарт подхлестывал, двигал вперед, и она бежала, ведомая незримой силой.

Они сделали паузу только тогда, когда парк оказался за спиной. Впереди простирался густой лес. Мрачный. Неприветливый. Мощные ветви, покрытые темно-зелеными листьями, укрывали обитателей леса от чужеземцев. Неприветливый лес раскрывал свои объятия только перед существами, сроднившимися с ним. Дикари на фоне леса терялись, не случайно они обмазывались глиной и листьями. На фоне вековых деревьев дикари казались невидимками, и Эллисон даже пару раз теряла их из виду. Камуфляж оправдывал свое предназначение.

Автогонщица хотела вернуться в город, позабыв о врагах. Но она не хотела оставлять в беде маленькую девочку. Когда-то давно помогли ей, настало время платить по счетам.

Запыхавшиеся бандиты опустили добычу на землю и перевели дух. Тут-то Эллисон бросилась на стоявшего ближе к ней. Только эффект внезапности мог ей помочь…

Она повалила дикаря на землю и вырубила его ударом железки по голове. Мишель бы не одобрила такой поступок. Она с бандитами дралась по правилам, даже себе во вред. Но Эллисон не обладала такой храбростью.

Подельник бандита выпустил девчонку, заверещавшую и пустившуюся наутек. Оставалась только месть.

Дикарь достал нож и метнул его в девочку. К счастью, он попал всего лишь в руку, хотя целился в голову. Девочка вскрикнула и рухнула в траву. Она боялась выйти из укрытия, боялась вновь угодить в лапы бандита.

Эллисон попыталась сбить его с ног, но он перехватил железку одной рукой. Дикарь был слишком силен.

Он потянул железку на себя, и Эллисон выпустила ее из рук, не желая попадать в его противные лапы. Дикарь ухмыльнулся и отбросил в сторону железку.

И Эллисон бросилась бежать. Но не в парк, а в леса. Пусть дикарь думает, что отогнал ее в знакомую местность.

Он и вправду пошел по ее следу, оставив в покое девочку. Когда же Эллисон убедилась в том, что малышка побежала прочь, в парк, то окончательно успокоилась. Она спасла чью-то жизнь; даже если потеряла свою, это того стоило.

Только сдаваться она не собиралась. В парке можно было что-нибудь обрушить на голову здоровяка. Хотя… даже перед лицом смерти Эллисон не желала применять силу.

Она принялась карабкаться на ветвистое дерево. Дикарь же махал клинком вдалеке, срезая верхушки кустарников. Он так и не заметил, куда же делась его противница. Вот и отлично.

Эллисон поняла, что внезапность нападения – ее конек. Не обладая должной силой и храбростью, она все равно могла драться, застав врага врасплох. Вот и теперь такой шанс представился.

Стоило только дикарю подойти близко к дереву, как Эллисон спрыгнула с ветвей, приземлившись на его спину. Ноги врага подогнулись, и он рухнул лицом в прелую листву. Сражение закончилось, не начавшись. Стукнувшись головой о землю, враг лишился сознания. Но жилка на шее пульсировала, и Эллисон вздохнула с облегчением.

Она повернулась к парку. Предстояло вернуться в Ктесифон…

Но в этот самый момент ее сбили с ног. Кто-то крепко вцепился в нее, и они кубарем покатились по земле, взметая в воздух клубы пыли и кучи листьев. Когда же они покатились со склона, то объятия разжались. Враги разбежались по разные стороны, оказавшись друг напротив друга. Тормозя ногами, они замерли почти у конца склона.

Эллисон увидела молодого лысого парня, мускулистого, в рваной кольчужной рубахе, закрывавшей правое плечо и половину груди. Живот прикрывал настоящий блестящий панцирь. Такого врага так просто не ранишь. Хотя внешне он и казался неопытным, ровесником автогонщицы. Только она выживала на улицах города, а он в еще более враждебной среде – в условиях дикого мира.

Если предыдущие противники брали свое физической силой, то этот же не гнушался подлых приемчиков, раз напал исподтишка. Он все пытался подобраться к Эллисон, но та умело отбивалась ногами. Подсмотрела такую тактику у Мишель, вот только Избранная в разы лучше дралась.

А лысый парнишка ловко ставил блоки, не давая себя ударить. А затем ухватился за ногу Эллисон и потащил ее к себе. Вот только не рассчитал силы, и они опять покатились вниз.

Только теперь остановились в куче прелых листьев. Эллисон тяжело дышала, а дикарь нависал над ней. Он вытащил из-за пояса зазубренный клинок и произнес что-то на своей тарабарщине.

Эллисон стало по-настоящему страшно. Она заворочалась, пытаясь выбраться. Но тяжеленный парень придавил ее к земле. Еще сжал ногами с обеих сторон, даже руками не пошевелить. Эллисон не хотела умирать, не так быстро. Она была готова даже применить силу. Перед лицом опасности-то…

Девушка зажмурила глаза, смирившись с тем, что больше не увидит прекрасное лицо Миши. Представив себе их прощальный поцелуй, Эллисон приготовилась к встрече со смертью.

– Я так не могу, – произнес парень, слезая с нее.

Он бросился бежать, а Эллисон так и лежала на земле, и злые слезы падали на землю.

*****

Миша боялась не успеть. Она вытирала выступавшие слезы на бегу. Она не виновата в том, что случилось… Она не могла всех спасти… Но почему тогда ей так тяжело?!

В квартале, где богачи недавно принимали губернатора и Зейна, царил форменный погром. Только Мишель не видела татар. Дикари вряд ли ушли бы с пустыми руками…

– Зейн! – кричала Мишель, срываясь на хрип. Но друг не отзывался.

Она оббежала все дома, но они казались опустевшими. Никаких признаков Зейна или губернатора.

Выбитые двери, отломленные ручки, разбитые стекла свидетельствовали об учиненном погроме. Варвары постарались взять как можно больше, утащить в свою берлогу, чтобы потом любоваться награбленным. Небось, еще и мерились украденным, бахвалясь тем, какой кусок урвали. А особо ретивые, наверное, взвешивали мешки, пытаясь показать свою удачливость. Да-да, скорее всего, так оно и было.

Но что будет с людьми, которых они увели в плен? Мишель думать не хотела о Зейне, который мог оказаться в числе похищенных.

Она вернулась к дому богачей. Набравшись смелости, она подошла к двери и легонько потянула ее на себя. Но дверь не поддалась, замок крепко удерживал ее на месте.

– Мы вам ничего не дадим, проклятые татары! – прокричал хозяин дома.

– Успокойтесь, я не из них, – Мишель даже обрадовалась, найдя живого человека на безмолвно-мертвой улице.

– Все равно убирайтесь! И идите с претензиями к губернатору. Мы делиться своим имуществом не будем!

Мишель потопталась на пороге. Но хозяева так и не появились. Их можно было понять. Такой стресс выдержать сможет не каждый. Они остались на свободе и еще не понимали, что смогли отстоять. Это для Мишель налет закончился, они же оставались под впечатлением от него.

Пришлось развернуться и вернуться к поискам. Среди всех домов один выделялся особенно. Он казался наименее пострадавшим. Это было странным. Мишель направилась к нему, думая, что губернатор мог скрываться там. Охрана должна была защитить его. Но тогда дом пострадал бы сильнее остальных. А если охрана взяла огонь на себя в тот момент, когда татары приблизились к дому? Или если… дикари нашли то, за чем пришли, потому и не стали трогать дом.

Дверь оказалась незапертой. Внутри царил погром и даже следы крови. Но не так много, чтобы можно было говорить об убийстве. За диваном кто-то судорожно всхлипывал. Мишель обогнула окровавленный стол и направилась в зал.

За диваном обнаружился прикрывавший голову руками губернатор. Целехонький и здоровый. Мишель легонько потрясла его за плечо, и губернатор испуганно вскрикнул. Но, увидев, кто перед ним, он расслабленно выдохнул и даже поднялся.

– Избранная, ты пришла! Я так рад! Ты нас всех спасешь! – улыбнулся он.

– Где Зейн? – Мишель уперла руки в боки. – Где мой друг?

– Его увели татары. Он храбро защищал меня, но его повязали. Он никому не сказал, где я прячусь. Мальчишке я обязан многим. Он молодец.

Мишель хотела было поругаться с губернатором, но вовремя спохватилась. Все-таки он в этом городе главный. Обезглавленный город стал бы легкой добычей. Но это не повод улыбаться широкой улыбкой и растекаться сахарным сиропом по разрушенному городу.

– Почему они напали на вас? – спросила Мишель. – Зачем им устраивать такое шоу?

– Дикари. Обезьяны. Мы выгнали их жить в леса, где им самое место, – отряхнулся губернатор. – Вы же видите, они не приспособлены к цивилизации.

– Так научили бы, показали своим примером, как хорошо жить дружно и мирно, соблюдая правила.

Губернатор лишь покачал головой. Наверное, эта мысль приходила и ему. Но, может, он просто как следует изучил врага?

– Но ты же все исправишь, верно? – губернатор порой говорил несусветную чушь. Одним вопросом он вызвал негодование, до тех пор дремавшее внутри Мишель.

– Исправлю? Я? Зачем мне исправлять то, что натворили вы? Там люди пострадали. Город разрушен. И все из-за того, что вы не можете найти общий язык с татарами! – всплеснула руками Мишель. – И не говорите, что не предвидели такого исхода!

Губернатор осклабился и положил руки на плечи Мишель, призывая успокоиться. Он нацепил одну из тех добродушных улыбок, какими любят козырять пожилые люди. Только в его добрые намерения Миша не верила.

– Но учинил разгром не я. И не я провоцировал этих людей. Да и вообще, это твоя работа – спасать людей. Ты же Избранная, – укоризненно произнес правитель Ктесифона.

Миша захотела провалиться под землю. Спокойному времяпровождению в усадьбе пришел конец. За все пришлось заплатить. Обидный укол, в больную точку, которую губернатор слишком легко нащупал. И теперь давил, уповая на совесть Мишель. Только ведь если он был прав, то он же и подставил ее.

– Я верну людей. Верну друга. Потом мы с вами поговорим, – оттолкнула его Мишель, разворачиваясь и направляясь к двери.

– Подожди, – губернатор переступал с ноги на ногу в нерешительности. – Ты же не знаешь, куда идти.

И то верно. Мишель пришлось замереть у двери. Опустив голову, она повернулась к губернатору.

– И где же живут татары?

– Мы прогнали их в лес. Они называют его великим и считают живым. Ты найдешь их жилища, если постараешься. Они находятся в глубине леса. Последний посланный мною отряд сообщил это, но так и не вернулся.

Губернатор отправлял ее на верную смерть. Но оно и понятно. Он боялся за свою жизнь, цеплялся за власть. Этот трус не собирался никого защищать, прячась за чужими спинами.

– Я тебя отблагодарю, не волнуйся, – заверил ее губернатор. – Только реши проблему, пожалуйста.

Мишель не стала терять времени на его заискивания. Развернувшись, она пошла прочь, зная, куда направится первым делом. Не вмешивая Эллисон, не подвергая больше ничьи жизни опасности, она положит конец вражде.

Лес шумел вдали. Пожарные тушили догоравшие палатки. Полицейские вывозили граждан из пострадавшего района. Город потихоньку оправлялся от удара.

Мишель помчалась со сверхскоростью, не желая больше смотреть на плоды варварских трудов. Она не смогла защитить людей, не смогла всех спасти. Но она могла предотвратить новые набеги. Ради этого стоило бороться.

Комментарий к 7. Modus Operandi

Modus Operandi – “образ действия”, юридическая конструкция. Описывает способ совершения преступления.

И мы плавно переходим к биопанковской части.

========== 8. Ты – Человек, если себя им считаешь ==========

Дремучий лес спал. Сумерки тонкими тенями ложились на листья, затемняя некогда ярко-зеленую листву. Ветки превращались в руки скелетов. Острые травинки казались разброшенными по земле иголками.

Скрипели покинутые аттракционы, к которым никто и за версту не подойдет. Мишель видела людей, в спешке покидавших район, близкий к лесу. Армия постепенно разворачивала свои силы, готовясь к обороне. Наступать они не спешили, губернатор явно надеялся на Избранную. И она очень хотела не допустить кровопролития. Конечно, дикари виноваты в случившемся. Но это не значит, что их нужно выдавливать из лесов и давить как тараканов.

Она опустилась на одно колено. День только плавно перетекал во вторую половину, а лес уже отгородился от всего мира, создав под кронами унылый полумрак. Выпрямившись, девушка шагнула в этот мир теней и мрака. Ветви кустарника хлестали по щекам, рукам, ногам, колючие растения желали расцарапать лицо, но вскоре Мишель продралась сквозь них. Выпутавшись из вертлявых объятий очередного куста, она вышла на прогалину. Свет почти не пробивался сквозь кроны деревьев, и Мишель с трудом видела тропинку, устремлявшуюся к холму.

Она так и не нашла следов, оставленных дикарями. Будто их и не было тут вовсе. Либо замели все следы, растворились среди грязи и зелени, которой обмазывались перед нападением. Дети леса позаботились о том, чтобы сбить со следа гостей из Ктесифона.

Мишель помнила, что найти татар сможет в центре леса. Только вот чаща казалась бесконечной. И однообразной. Все те же гигантские деревья, под ними деревца поменьше, лианы, кустарники, мох, россыпи грибов, каких-то ягод, густые заросли травы, а порой – и камыша. Тропинка изредка уходила в кусты, но общее направление Мишель запомнила. А уж на холме-то разглядит дальнейший путь.

Только чем дальше она углублялась в лес, тем мрачнее и темнее он становился. Еще пугало полное отсутствие звуков. Птицы не щебетали, звери не бегали, с треском ломая веточки, не переговаривались меж собой и даже не рычали. Лес казался мертвым, будто обитатели покинули его чертоги.

Мишель стало по-настоящему страшно. Она не хотела оказаться единственным живым существом в лесу. В голове мелькнула паническая мысль: «А вдруг, это ловушка, и в лесу никого отродясь не было? Заманили меня сюда, чтобы избавиться…»

Но Мишель уняла панику. Она подумала, что городских жителей тут боятся и опасаются не меньше, чем в Ктесифоне – татар. Возможно, своим появлением она спугнула всю живность, ныне наблюдавшую за ней издалека, проверяя, несет ли девушка угрозу лесу.

Она себя тоже боялась. Ведь бандитов наказывать легко, даже мародеров. Но дикари, жившие в лесу, отправили в Ктесифон только самых сильных и выносливых представителей. Дети и старики остались в поселениях, и как поступать с ними, Мишель не знала. Зато ее возмущало до глубины души, что дикари увели в плен и женщин, и детей, и немощных стариков.

С холма открывался неплохой вид. Слева расположились топи, вязкие и дремучие. Туда Мишель решила не соваться. Если попадет в зыбучие пески, то выбраться будет сложно. И никакая сверхсила не поможет. А вытягивать-то некому. Справа дорожки разбивались на несколько троп. Легко запутаться и ходить по кругу. По центру же… дорога была одна, но хорошо просматриваемая с двух сторон. Можно стать легкой мишенью для лучников. Параллельно дороге расположилась жижа невнятного цвета, тонкая и наверняка плохо пахнущая. Приток речушки.

Мишель решила идти вдоль него. И дорогу не потеряет, и запах замаскирует, а почувствует слежку – сунет ноги в воду и продолжит путешествие, не оставляя следов.

Выбрано – сделано. Мишель стала искать удобного случая, чтобы свернуть чуть левее, но колючий кустарник не давал пробраться за заслонку. Девушка, впрочем, не действовала сгоряча, а потому после десятка шагов останавливалась и осматривалась. В кустах не было шевеления, зато неприятный запашок достиг ее носа.

Вскоре девушка заметила зазор в плотном ряду кустов. И шмыгнула, несмотря на усилившуюся вонь.

Приток реки вонял просто ужасно. Мишель зажала нос, но помогало слабо. Если бы она выросла среди одногруппников, в богатеньких семьях, точно бы потеряла сознание. Но она не была такой слабохарактерной чистюлей. Как-то раз проходила по Авалону мимо мусорных баков, там воняло не менее ужасно. Только там мусор не выкидывали неделю. А тут, казалось, целую вечность.

Возможно, эта речушка была не притоком, а обмелевшим ответвлением, связанным с подземными водами. Иначе и не поймешь, почему сброс промышленных отходов оказался так далеко от города. Если только река не начиналась возле заводов, в промышленной зоне.

Бурным потоком несло и контейнеры, и осколки, и даже какие-то металлические конструкции. Порой встречались рваные штаны или рубахи, а один раз даже попался на глаза сапог с оторвавшейся наполовину подошвой.

Вскоре Мишель потеряла тропу. Она встрепенулась, перепугавшись, и кинулась прочь от реки. Одурманили ее запахи реки, затуманили взор.

С треском продираясь сквозь кустарник, Мишель вышла на тропу и лишь тогда отдышалась. Вдали от реки воздух казался чистым, и девушка жадно глотала его, словно рыба, выброшенная на берег. Она даже упала и перевернулась на спину, раскинула руки, прикрыла глаза. Поход сильно утомил ее, но до центра леса было все так же далеко.

Раскрыв глаза, Мишель захотела посмотреть на лучи солнца, прорывавшиеся сквозь кроны деревьев. Но вместо них наткнулась на полную темноту, ибо ветви переплелись самым жутким образом. Многие деревья казались не одиночками, а частями единого организма, вросшего корнями в землю и упиравшегося в небо кроной.

Но даже в темноте Мишель разглядела домики, расположившиеся на ветвях на высоте шести-девяти метров от земли. Вот она и нашла поселение дикарей.

*****

Эллисон мчалась, не разбирая дороги. Трещали ветки под ногами, сердце гулко билось, а голос разума твердил, что она могла попасть в западню. Но Эллисон знала, что ее неудавшийся убийца переживал куда сильнее. Он нашел в себе силы отказаться от кровопролития. Значит, дикари еще не потеряны для общества.

Автогонщица надеялась, что лысый парнишка либо приведет ее к лидеру дикарей, либо поможет освободить людей, попавших в плен. Конечно, она могла развернуться и вернуться в привычный город. Вот только смогла бы она почувствовать себя в безопасности? Вряд ли. Тем более, убегать в столь ответственный момент она не имела права. Эллисон знала, что и Мишель не сбежала бы. Возможно, она тоже рыщет по лесу, примчавшись по следам бандитов.

В боку начало колоть. Раньше Эллисон не устраивала такие забеги. Ее всегда выручал верный паромобиль. Теперь же она понимала, как далеко продвинулись дикари, обратившись к опыту предков. Не надеясь ни на кого, они стали выносливыми и крепкими физически. Находясь в хорошей форме, они с легкостью одерживали верх над разнеженными жителями городов.

Еще и камуфляж… Дикарь сливался с деревьями, и если бы не блестящая лысина, Эллисон потеряла бы его из виду.

Наконец, у парня тоже закончились силы. Он остановился, опершись о дерево, и тяжело задышал. Переведя взгляд на спешившую к нему на всех парах девушку, дикарь выставил перед собой кулаки, готовясь к драке.

– Эй, – тяжело дыша, Эллисон согнулась в две погибели. – Не гони так быстро. Нужно поговорить.

Дикарь нахмурился. Кулаки не разжал, но и не предпринимал попыток к бегству.

– Почему ты не убил меня, хотя мог? – спросила Эллисон, переводя дух.

Дикарь не ответил. Немигающим взором он смотрел на нее и тяжело дышал, словно загнанный зверь.

– И нож сейчас не держишь в руках, – заметила Эллис. – Так в чем же дело?

– Грабить – это одно, убивать – другое, – поморщился парень. – Я не убийца. Не собираюсь никого убивать. Но не все так думают, поэтому тебе лучше бежать.

– Без своих людей я не уйду. И моя… подруга отправилась их выручать.

– Глупая у тебя подруга. Из леса еще никто не возвращался.

– Ну это мы посмотрим.

Эллисон была готова бросить вызов даже силам природы. Дикари возомнили себя непобедимыми? Да они же простые мародеры, изображающие из себя жертву. С такими и переговоры не стоит вести.

Но Эллисон знала, как обуздать свои эмоции. Она не собиралась разрезать хрупкую нить доверия, которая могла превратиться в канат. Парень был нужен ей, а она могла о многом рассказать ему. Например, о том, что никто не собирался причинять им вред.

– Только мне интересно, почему вы ведете войну с Ктесифоном? – Эллисон решила сменить тему. О лесе она может узнать и позже. Тем более, что путь назад сама не отыщет, значит, пришло время двигаться вперед и только вперед.

– Русы сами виноваты, – хмуро произнес парень.

– С чего ты это взял?

– Так нам говорят.

Вот она, жертва пропаганды. Разубедить будет сложно, ибо дикари привыкли в рот смотреть авторитетам, жадно ловя каждое слово. А уж если их лидер – великолепный оратор, то дело принимает совсем скверный оборот. Не переубедишь ведь упрямца, упрется рогом, и на этом разговор будет закончен.

– Я – Эллисон, – представилась девушка, протягивая руку.

Дикарь недоверчиво смотрел на нее, а потом пожал руку.

– Рикки, – сообщил свое имя парень. – Меня так зовут.

– Хорошо, Рикки, – Эллисон пыталась не спугнуть паренька. – Отведешь меня в свой город?

– Деревню. Хорошо. Но тебя могут взять в плен. Станешь рабыней. Будешь мыть полы и готовить пищу хозяевам.

Дикарь говорил это с сожалением. Наверное, он не только не был способен на убийство, но и испытывал сострадание к пленным.

Эллисон прошла мимо парня, не боясь получить ножом в бок. Если начинать их знакомство с недоверия, то в деревне ей точно придется несладко. Если Мишель не доберется до поселения, Эллисон придется выкручиваться в одиночку. Авантюра чистейшей пробы. Но деваться некуда. Она вернула домой одного ребенка, но сколько детей сидело в заточении? Эллисон даже наверняка сказать не могла. Это удручало.

– Стой. Ты не туда идешь, – Рикки махнул рукой. – Следуй за мной, я покажу дорогу. Только не пойму, зачем тебе это нужно. Русы редко вступаются друг за друга.

– Я не из Ктесифона пришла. А моя подруга и вовсе – Избранная. Ей выпала высокая миссия, и чтобы она была выполнена успешно, нужна координация всех сил. А вы устраиваете распри на пустом месте.

– А если нас не берут на заводы работать? Если нас выгнали в резервацию? Что мы можем сделать? – раздраженно сыпал вопросами Рикки. – Легко тебе рассуждать, пришлая. Ты судишь поверхностно, а потому делаешь неправильные выводы.

В словах парнишки сквозила неприкрытая обида. Хотя кое-что важное он сообщил. Запрет на прием на работу пришлых людей? Понятно, почему они стали выживать так, как умели. Но какой умник это придумал? Не великий ли губернатор, которого Миша считала человеком добрейшей души?

Рикки часто останавливался возле кустарника и раздувал ноздри. Порой он надрезал деревья и пробовал их сок. Все эти действия казались непонятными. Лишь когда они вышли на покрытый невысокими цветами холм, Рикки признался, что его с детства обучали искусству идти по следу. Пока он стоял и выбирал дальнейшее направление, Эллисон наклонилась к одному из цветов и решила сорвать парочку. Автогонщица так долго скиталась по безжизненной пустыне, что забыла, как они выглядят.

– Не срывай их, – Рикки так резко метнулся к ней, что автогонщица отпрыгнула в сторону, примяв пару цветов. Дикарь с сожалением покачал головой. – Они же живые.

– Но твои братья и сестры не считают, что стоит сохранять жизнь кому бы то ни было, – парировала Эллисон. – Хотя я и не собиралась срезать цветы… Красотой можно любоваться издалека.

Рикки махнул рукой, предлагая возобновить путь.

– Я тоже так думаю, – произнес он. – Потому и смотрю на Ктесифон издалека. И ты не понимаешь, русы, которые там живут, заслужили такое обращение. И мы великодушно оставляем их в живых, обращая в плен.

– Очень великодушно, – пробурчала Эллисон.

Но она была довольна хотя бы тем, что Рикки сохранил ей жизнь. Свобода автогонщицы оставалась в его руках. Стоит им прийти в деревню, как он может отдать ее в рабыни. Их больше, драться не имеет смысла.

Потому автогонщица подумывала о бегстве, как только они дойдут до деревни. Их пути разойдутся, а вот что делать дальше – Эллисон еще не решила. Это все-таки не из железок собирать мотор.

*****

Но недолго Мишель любовалась домиками на деревьях. Оттуда на лианах спустились на землю дикари. Мишель пожалела, что не взяла с собой нож. Обрезала бы лианы, никто бы не свалился с неба на голову…

Дикари же обнажили зазубренные мечи и принялись окружать девушку. Их было восемь человек, но на деревьях могли сидеть лучники. Пока Мишель их не видела, но знала, что без прикрытия они вряд ли станут ее встречать.