Текст книги "Человек, ради которого нужно жить (СИ)"

Автор книги: Marvenjen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Сотни раз она задавала себе вопрос: зачем её вообще пригласили сюда? И какого чёрта она согласилась прийти, если здесь она только мешает постоянными слезами.

Она была несказанно рада, когда Марон наконец согласился перейти из гарнизона в их подразделение. Она была уверена, что с появлением в её жизни старого друга детства она сможет хоть как-то справиться с этим отчуждением от других солдат. Но за те несколько лет, пока они не виделись, он сильно поменялся, похолодев к ней настолько, что она каждую ночь пыталась понять, что она сделала не так.

Но, как оказалось, это не холод, а просто его обычное отношение к людям. Нежелание подпустить их ближе очерченных им границ. Он был благодарен ей, но не сказал это при жизни. Она была дорога ему, но он этого не сказал…

За него сказала Юэла.

Юэла…

Лиана смахнула ещё одну слезу. Она ненавидела выставлять Юэлу в плохом свете даже в собственных мыслях. Потому что эта девушка стала для неё тем самым, чем Лиана в своё время стала для Марона.

Опорой.

И пусть Лиана не смогла, наверное, заменить ей прежних друзей, но она пыталась отдать как можно больше самой себя, чтобы Картрайт стало легче.

Роуз шмыгнула носом. Она так глубоко ушла в свои мысли, что даже не услышала, как сзади к ней кто-то подошёл. Она могла догадаться о том, кто это, буквально с двух раз: либо Юэла, либо Коул. Третьего не дано.

Третьего больше нет.

– Можно присесть? – спросил знакомый низкий мужской голос, едва заслышав который, Лиана сильно напряглась, сжав зубы, и испуганно обернулась.

– Командующий Аккерман? – тихо произнесла она.

Когда тот садился, Лиана мельком уловила, как его лицо слегка перекосило от боли. Очевидно из-за незажившей полностью с прошлого раза травмы ноги которую он повредил вчера вечером, когда, забрав Юэлу из-под носа гиганта, проехался по камням. Роуз подозрительно покосилась на мужчину, а тот даже не смотрел в её сторону, задумчиво уставившись в воду, обхватив руками колени.

Лиана не могла узнать своего командира. Если такое вообще было бы возможно, она была бы твёрдо уверена, что его подменили. Безразличие и вечное презрение ко всему миру исчезли, как будто их смыло водой. Она видела перед собой обычного, уставшего и по-своему печального солдата.

– Ты злишься на меня, да? – спросил он наконец. Голос его остался неизменным. По нему и можно было узнать того самого главнокомандующего Леви Аккермана.

Роуз застыла, не зная, что сказать и, главное, как сказать.

—Н…нет…сэр…– неуверенно ответила она. От недавних, уже высохших слёз, кожу у глаз немного стягивало. Лиана знала что, вероятнее всего, её лицо все ещё выглядит заплаканным и до отвращения несчастным. Из всех людей, которые есть здесь, Аккерман был последним, кому она хотела показать эти слёзы.

– Лиана, ответь честно, —попросил её Леви. Спроси он об этом Лиану полчаса назад, и мысленно она бы ответила ему чёткое «да».

А может быть и не мысленно…

Роуз медленно опустила глаза. Сейчас она не могла ответить ему на этот вопрос.

– В любом случае, прости меня, – произнёс он.

Он признавал свою вину. Он впервые, наверное, извинялся перед кем-то. А, может быть, и не в первый. От этих слов в глазах снова защипало. Роуз с трудом взяла себя в руки, чтобы снова не распустить нюни.

– Так Юэла пошла к вам…– догадалась Лиана вслух, испустив тяжёлый вздох.

– Да, она была у меня, – признался Леви.

– И…что? – спросила она.

– Ну…– протянул Леви.

Снова последовала неловкая тишина. Роуз уловила, что эта неловкость исходит не только от неё. В глазах перестало щипать, слёзы перестали отчаянно напрашиваться на глаза. Стало как-то… легче.

– Я не злюсь на вас, сэр, – сказала девушка и тут же поняла то, что это чистая правда.

– Почему? – спокойно спросил Аккерман. Лиана слегка улыбнулась.

– Потому что поступила бы точно также, если пришлось выбирать между человеком, который для меня почти ничего не значит, и человеком, которого я люблю.

– Ты должна была бы придумать что-нибудь, чтобы выбрать обоих. Или проигнорировать страх, который, по правде, всё и испортил, – возразил Леви.

– Вот именно, это сделали не вы, – ответила Лиана, – это сделал ваш страх.

– Но это неправильный поступок для командира, – сказал Аккерман.

– Может быть, – согласилась Лиана.

– Значит, для таких как мы…– начал Леви. – Привязанность – это слабость?

Роуз задумалась. Она не раз задавала себе тот же вопрос, каждый раз отвечая по-разному. Когда дело касается войны, вообще всё становится неправильным. И любовь, и привязанность, и ненависть. Сама война – это неправильно. Противоестественно. Когда люди погибают не собственной смертью.

Но разве любовь, это неправильно?

Ведь под словом привязанность Аккерман подразумевал именно любовь. Просто это слово было для него сильно громким.

– Но кто знает, а вдруг, если бы не вы, то вчера мы бы потеряли двух наших людей. Мы же иногда сами не осознаём, какое чудо только что совершили. Так что…может быть мне стоит сказать вам спасибо?

Аккерман озадаченно повернул голову на девушку. Та встретила его взгляд. Теперь она разглядела в нем того самого человека, о котором рассказывала Юэла. И не то чтобы она не верила ей, но просто не придавала этому особое значение. А надо было. Этот человек, оказывается, всегда лежал на поверхности, и Лиане было непонятно, почему она не могла заметить его прежде.

– Наверное, это я должен сказать тебе спасибо, – глаза Аккермана потеплели.

– Можно я…– начала вдруг Лиана, однако осеклась, прикусив губу.

– Можно что? – переспросил мужчина.

– Может быть это не совсем моё дело, но… кто был первым человеком, которого вы полюбили?

– А, – протянул Леви, снова переводя взгляд на водную поверхность. – Почему интересуешься?

Этот вопрос не звучал, как презрительное, но вполне справедливое «не лезь не в своё дело», но Лиане почему-то все равно стало не по себе. Действительно, зачем ей это. Она ведь не Юэла, не Эрвин и не Коул, чтобы спрашивать о таких вещах самого Аккермана.

– Я просто…хотела узнать, – ответила Лиана. – В конце концов я редко сталкивалась с подобным.

– Это были мои друзья, тогда, когда я ещё жил в подземном городе, – начал мужчина. – Изабель и Фарлан.

Друзья.

Лиана никогда и не предполагала, что у этого человека могли быть друзья. Хотя Эрвин Смит, несомненно, считал его своим другом, но Лиана всё-таки чувствовала, что отношения этих двоих нельзя было назвать только дружбой. Леви все равно был подчинённым Эрвина, верил в него, как в надежду для человечества. По сути, Смит, сам того не подозревая, заключил слишком тесный союз с их подразделением, попросив Леви перейти туда.

А может быть, он прекрасно всё «подозревает».

– А где они сейчас? – тихо спросила Лиана. Неприятная догадка стукнула ей в голову гораздо позже, чем этот вопрос сорвался с языка. Роуз поёжилась.

– Они погибли на самой первой вылазке, – безучастно ответил Аккерман. Лиану всегда поражал этот безразличный тон, которым он рассказывал об ужасных вещах. Теперь же она понимала, что безразличие – далеко не то, что он действительно чувствовал.

– А, понятно, – она знала, что должна была остановиться на этом, но любопытство брало верх. – А… так вы и примкнули…к разведке?

– Да, – ответил Аккерман. – А потом потерял и свой отряд.

Лиана тяжело сглотнула.

– Как? – осторожно поинтересовалась она.

– Просто, в один момент они все стали жертвами провалившегося плана, а потом, следовательно, и титанов.

– В один день? – поразилась Лиана.

– Да.

Роуз заставила себя замолчать, понимая, что совершенно бестактно расспрашивать малознакомого человека о его потерях. Забавно то, что час назад она ненавидела этого человека всей душой, а теперь чувствовала к нему сильную жалость.

– Признаться честно, ты напоминаешь мне одну из них, – внезапно заявил Аккерман. – Единственную девушку – Петру.

Роуз изумлённо вскинула брови.

– Чем?

– В первую очередь внешностью. А потом… поведением, манерами, краткостью. Даже несмотря на то, что ты, как и она совершенно не похожа на воина, ты всё равно одна из первых бросаешься в бой.

– И одна из первых из него выбываю…– озабоченно буркнула девушка.

– Ну и что? Это не отменяет твоей силы.

– Силы? – горько усмехнулась Лиана.

– Не физической, разумеется. Картрайт и Роджерс сильнее тебя. Но в остальном, как солдат, ты ничуть не хуже них.

– Значит… вы не жалеете, что позвали меня сюда? – с надеждой сказала Лиана.

– Ничуть, – удивившись, возразил Аккерман. – Ты пока что не подавала мне повода на это.

– А как вы … справлялись со всеми этими потерями? – Лиана начала ненавидеть себя за этот расспрос, который она устроила, но доброжелательный тон Леви только подогревал её дерзость. Дерзость, конечно, в её понимании. Потому что для Картрайт, вероятно, эта дерзость была вполне адекватным разговором по душам.

– Наверное… благодаря Эрвину, – впервые за время всего разговора его тон не был таким уверенным. – Его принципам и мировоззрению.

– Вы чувствуете себя обязанным ему?

– Если бы не он, я или был бы мёртв, или, что ещё хуже, до сих пор барахтался в подземной дыре, так что…да, – задумчиво ответил мужчина. – Каждый раз он ставит на кон абсолютно всё и каждый раз выигрывает. Я восхищаюсь им все больше и больше с каждым годом.

– Не вы один, – заметила девушка.

– В своё время именно цель, которую он мне дал после смерти моих друзей, и стала смыслом моей жизни. Я был уверен, что только он и приведёт нас к этой цели. Наверное, это то же самое, как Коул идёт за мной.

– Но если Эрвин, его цели и принципы – ваш смысл жизни, то кто тогда она для вас?

Аккерман задумался, безучастно хрустнув пальцами.

– Опора? – предположила Лиана.

– Да, – кивнул Аккерман. – Вот только сейчас моя опора, кажется, летит к чертям.

Лиане было интересно, что такого её подруга наговорила ему. Однако больше вопросов она задавать не стала.

– Она просто ненавидит, когда из-за неё кто-то погибает, – сказала Лиана. – Это уже хроническая ненависть, сэр. Я её понимаю. Честно говоря, будь она на месте Йегера, она бы уже давно сошла с ума от того, сколько вокруг неё выстроено защиты. Но она любит вас, я это знаю. Может быть, она сама пока не признала это окончательно, но вы ей нужны, очень сильно.

– Да, я знаю, – выдохнул Аккерман.

– Хорошо, – улыбнулась Лиана, вставая на ноги. – Спасибо и…простите.

– За что?

– За… непонимание со стороны солдат, просто… мы не все так близки к вам, как ваш отряд. Многие из нас не знают о вас ровным счётом ничего.

– Не то, чтобы я жаловался на это, – скептически протянул Аккерман. – Какая разница, любите ли вы меня или нет, если у вас всё равно нет иного пути, кроме как подчиняться.

– Мы подчиняемся не потому, что у нас нет иного пути, сэр, а потому что уважаем вас и верим вам. Может быть не как человеку, но как лидеру, – Лиана протянула ему руку, вспомнив, что самому ему подняться с больной ногой будет трудновато.

Аккерман принял эту помощь. И, к его удивлению, Роуз оказалась достаточно сильной, чтобы удержать его.

Внезапно сзади послышался топот, и через несколько секунд рядом с ними оказался Арно, слегка запыхавшись.

– Господи, Андерсен, как у тебя до сих пор ноги не отвалились? – раздражённо буркнул Аккерман.

– Там… Юэла…– на выдохе произнёс парень.

– Что с ней? – в один голос воскликнули Аккерман и Роуз.

– Обморок… вчера её сбили с лошади и она получила сотрясение… но не сказала об этом…а сейчас она упала на то же место и …

Рассказ Арно был слишком сумбурным и скомканным, но и Лиане, и Леви удалось уловить суть.

– Она отключилась? – взволнованно спросила Роуз, шагнув к Андерсену.

– Да, – сокрушённо вздохнул он. – Коул понёс её в больничное крыло.

Вот уж находка для врача.

Аккерман едва сдержал себя от рвущегося на волю рычания. Заработать себе сотрясение мозга и не сказать об этом никому, могла только она. Мало того, она как-то умудрилась проходить так целую ночь и никому себя не выдать.

– Идиотка, – ругнулся Аккерман настолько тихо, что услышала это только Лиана. И та не могла с ним не согласиться.

========== Пробуждение. ==========

– …И постарайтесь поменьше ходить, – в довершение ко всему прочему заявил доктор, поднявшись с соседней койки и направившись к выходу.

Аккерман сидел, задумчиво смотря в белую стену перед собой, практически пропуская слова мимо ушей и смутно припоминая, что хотел спросить ещё что-то у доктора. Но завораживающий транс настолько завладел им, что он не мог даже пошевелить губами. Однако старик сам остановился в проёме:

– Вы предпочитаете остаться здесь, или мне помочь вам спуститься в вашу комнату? – поинтересовался он.

– Я…– Леви отчаянно пытался вернуться в реальность. События этих трёх бесконечных дней медленно кружились около него, поджидая, когда тот наконец придёт в себя. – Я побуду здесь.

На лице старого доктора проскользнула едва заметная улыбка, когда он бросил быстрый взгляд на спящую за спиной Леви девушку. Это напомнило ему, о чём он хотел спросить.

– Да, кстати, как она? – хотя вчера Ханджи и Коул рассказали ему всё, что нужно и что не нужно, Леви хотелось узнать подробности от профессионала.

– Позавчера она получила сотрясение мозга. Думаю, вы знаете, какие последствия: головокружение, дезориентация, нарушение координации, сильная слабость и ещё множество возможных. Ещё непонятно, получила ли она вторичное сотрясение вчера, когда упала. Никто этого не видел. Возможно, это был просто обморок. Коул нашёл её уже лежащей без сознания на полу. Когда она очнётся, я точно скажу. Сейчас ей нужен покой. Месяц – никаких вылазок. Ни ей, ни вам.

– Только скажете ей это сами, а то мои слова для неё уже вообще ничего не значат, – угрюмо буркнул Леви, исподлобья взглянув на доктора. Старик рассмеялся:

– Хорошо. Мне нужно будет отлучиться. Если после пробуждения ей станет хуже, я внизу. Только сами не спускайтесь, а позовите кого-нибудь.

– Ладно, – ответил Леви.

Дверь за доктором закрылась. Мужчина тяжело вздохнул, подперев руками голову и закрыв глаза. Вчерашняя сцена, разыгравшаяся этажом выше, в его комнате, до сих пор вспыхивала перед глазами.

Он помнил, как она кричала на него, едва не срываясь на визг. Он помнил её глаза – горящие ненормальным огнём, уничтожающие, хищные. Её странную улыбку. Но сильнее всего были слова. Да, Леви был уверен, что Картрайт сама и не верила в то, о чём говорила, но слышать их было всё равно тяжело. И, к его ужасу, больно. Юэла на это и рассчитывала. На то, чтобы поглубже вонзить нож в его плоть. Заставить почувствовать вину. Настоящую вину – удушающую и жгучую. И ей удалось…

Хоть и с трудом, Аккерман встал и подошёл к кровати, на которой лежала Юэла. Нога нестерпимо болела. Аккерман был уверен, что и сам целый месяц не сможет исполнять свои обязанности.

«Сам виноват».

Но сейчас недееспособность уже не вызывала такое отвращение к себе.

Её дыхание было ровным, а на лице впервые за много времени отразилась безмятежность. Непроизвольно Аккерман осознал, что это первый раз, когда он видел, как она спит. Просто спит…

Не в бессознательном состоянии, не на грани смерти, а просто спит, как нормальный человек.

Нога вдруг стала ватной и начала подкашиваться, и мужчина сел на стул рядом кроватью Картрайт. Он никогда не наблюдал за спящим человеком и ненавидел, когда наблюдали за ним. Кажется, что он действительно слишком много в этом мире ненавидел. Или он просто неправильно подбирал синоним к слову раздражение.

Леви прислонился плечом к шершавой стене.

Нет.

В нём бурлили и раздражение, и ненависть, и вообще всё, что могло бурлить в таком надменном человеке, как он. И Леви всегда было уютно в своём угрюмом коконе, в котором он сидел, отпугивая всех, кто хотел приблизиться. И почти никто и не приближался. Сквозь кусты его колкостей и заросли его раздражительности почти никто пробираться не хотел. Но ведь были же люди, которым было плевать на эти препятствия… Которые все равно умудрились принять его и полюбить. Невзирая на ожоги и порезы, которые оставлял на них его характер. И этих людей было…достаточно: его отряды, Ханджи, Юэла… Петра

Аккерман вздохнул. Раньше он никогда не испытывал стыда перед этими людьми, а сейчас вдруг резко почувствовал его. Он думал, что эта броня отгоняет его от проблем, от слабости, а в итоге она медленно уничтожала его, обжигая и тех, кто хотел егг спасти.

Петра не противилась его приказам, никогда, за всю свою печальную и короткую жизнь. Как и Лиана, как и многие люди в разведке или даже здесь… Он говорил, они делали.

Но из-за их покладистости они казались ему неживыми.

Идеальными механизмами, рабами, неспособными оспорить приказ. Ведь именно такой Юэла была, когда пришла сюда. Обрезала волосы, вышла на ринг с мужчиной, который был в два раза крупнее её, даже глазом не моргнув, просто потому что он ей приказал. Он раньше не ненавидел себя за приказы, которые отдавал. И тем более за то, что эти приказы выполняются. В Юэле сидела эта святая покорность, но не проявлялась тогда, когда дело касалось собственной безопасности, и именно такие моменты она казалась живым, мыслящим человеком. Пусть даже полностью плюющим с высокой колокольни на собственную жизнь, но человеком.

Аккерман против воли, будто бы инстинктивно, протянул руку к её лицу и аккуратно, чтобы не разбудить, откинул с него упавшие пряди волос. Ладонь задержалась на её лбу. Девушка даже не пошевелилась.

– Красивая, правда, Леви? – тихо произнёс знакомый голос за спиной, заставивший Аккермана вздрогнуть и молниеносно обернуться.

—Эрвин…– облегчённо вздохнул мужчина. Смит подкрался слишком бесшумно. Он ухмыльнулся уголком рта, а потом пододвинул уцелевшей рукой второй стул поближе к Аккерману и присел, не отрывая выразительного взгляда от лица Юэлы, на котором всё это время покоилась ладонь Леви.

– Я…просто…проверял, есть ли у неё температура, – объяснил Аккерман, убрав руку. Улыбка на похудевшем, измученном лице блондина стала шире. Несмотря на травму и усталость, Эрвин уже был в парадном виде, гладко выбритый, подстриженный и причесанный. Вероятно, Эмма помогла. Леви стало неприлично любопытно, как она отреагировала на его травму. Конечно…шок. Но она не подала виду, как ей тяжело.

– Я ведь тебя не об этом спросил, – с улыбкой заметил Эрвин. – Плюс ко всему, повышение температуры не относится к последствиям сотрясения.

Леви перевёл взгляд на лицо девушки, а потом снова покосился на блондина, подозрительно подняв брови:

– И в чём подвох?

Наигранный тяжёлый вздох, последовавший за его вопросом, явно говорил: «Ты безнадёжен».

– Нет здесь подвоха, Леви, просто дружеский вопрос, – устало проговорил Смит. Как и несколько минут раньше, когда он перебирал в уме людей, пострадавших от его характера, ему стало неловко. Аккерман задумчиво посмотрел на Юэлу. Сейчас, мирно посапывая, забывшись в глубоком сне, она была обычной. Но когда её глаза блестели от горящей в ней жизни, когда она плакала или смеялась, или когда произносила свои пылкие тирады… её можно было назвать необыкновенным человеком.

Но лишь потому, что была Юэлой Картрайт. Её лицо, возможно привлекательное, само по себе не привлекало так сильно. Будь эта внешность у другого человека, оно бы не было настолько красивым. Красоту выражало её имя и всё, что связано с ним.

Он не помнил, называл ли он кого-нибудь в своей жизни красивым.

– Ты ведь признаешь своё поражение? – спустя несколько секунд спросил блондин.

Аккерман был в шаге от того, чтобы закатить глаза. Конечно, как всегда, Эрвин Смит оказался прав. Но раньше он никогда не акцентировал на этом своё внимание. Просто наблюдал за тем, как всё, что он предвидел, медленно реализовывалось и всплывало на поверхность, а он продолжал молча стоять за их спинами и смотреть на то, как их сомнения рушатся. А сейчас он специально зацепил его.

– Какое поражение? – уклончиво спросил Леви.

– Не притворяйся, – раздражённо буркнул Эрвин. – От твоего притворства ей лучше не станет.

Ей лучше не станет.

Разве он притворялся?

Перед другими людьми его чётко выдрессированный образ холодного, бездушного солдата просто не позволял признаться в том, что его замурованное сердце способно на привязанности.

Но в словах Эрвина его зацепило совсем другое.

– Давно ли ты волнуешься о том, кому от чего легче? – слова прозвучали даже жёстче, чем он планировал.

Эрвин удивлённо посмотрел на него, но перебивать не стал.

– А может быть ей было бы легче, если бы ты не вмешивался в наши дела и не давил на неё с этим идиотским третьим отрядом? – голос Аккермана постепенно шёл на крещендо. – А может быть ей было хотя бы немного легче, если бы ты не отступил тогда, во время вашей вылазки за стену, где она провела целую неделю, а вышел бы ей на подмогу? А может быть я как раз-таки облегчаю её жизнь, пока ты думаешь только о великой цели спасения человечества?

Эрвин сглотнул и медленно опустил глаза.

– И в конце концов… может быть мне было бы легче, если бы я остался в разведке, где от моих решений зависит немного меньше, чем судьба целого подразделения? – спросил Аккерман наконец. – Именно по твоей просьбе я перешёл сюда, именно по твоей просьбе я согласился быть главнокомандующим этой задницей, и…

Картрайт вдруг кашлянула во сне. И Эрвин, и Леви одновременно уставились на неё. Аккерман чертыхнулся про себя, совсем забыв, что помимо него и Эрвина в комнате находится ещё кое-кто.

Смит начал тихим, глухим тоном:

– Я не настаивал на этом, Леви. Окончательный выбор сделал ты. Как и она.

Аккерман тяжело выдохнул, облокотившись на спинку стула. Его взгляд всё ещё был прикован к бледному лицу, лежавшему на подушке. Ей нужен был покой, по наставлению доктора, а в итоге она чуть не проснулась от громкого выяснения отношений между своими командирами. Разве не чудесно?

Возражать Смиту по-прежнему было трудно.

По крайней мере потому, что он был прав.

– И всё равно…прости меня, – продолжил блондин.

– Я… перегнул палку, – смутился Аккерман. – Просто я…боюсь.

– Чего? – удивился Эрвин.

– Того, что не смогу оправдать ожиданий своих солдат. Того, что мои решения не смогут спасти их, когда я буду им нужен. Ты ведь знаешь, Эрвин, именно страх заставил меня сделать это.

– Сделать что?

– Позволить своему солдату умереть, – ответил мужчина. – Я обменял жизнь Марона на её жизнь. Я испугался за неё, и страх решил всё за меня. Какой я после этого командир?

– Я не видел, что там произошло, Леви, но…

– Она смогла бы вытащить его, да любой бы смог.

– Как и любой бы испугался, – просто ответил Эрвин. Аккерман плотно сжал челюсти, не отводя взгляда от Юэлы.

– Она сведёт меня в могилу, Эрвин, – с горечью произнёс он. Смит засмеялся.

– Думаешь, я так не думал?

– Но Эмма не твоя подчинённая, которой плевать на свое здоровье, – возразил Леви. – Она не как маленький ребенок, за которым нужен присмотр.

Улыбка, начавшая раздражать Аккермана, не покидала лица Эрвина. Естественно он не принимает его слова всерьез…

– Леви, Картрайт не маленький ребенок и за ней не нужно никакого присмотра. Она самостоятельный, взрослый солдат. А все твои опасения только в твоей голове.

– То есть тогда, когда она спасла Андерсена, Роуз и Макклагена и осталась в лесу, что равносильно самоубийству, тоже было у меня в голове? – огрызнулся Леви.

– Ну-у-у– протянул Смит.– Это исключение.

– Исключение…– раздражённо повторил Аккерман.

– Да, – как ни в чём не бывало ответил Эрвин. – Разве ты не видел, на что она способна? Она уникальный воин, разведчик и командир. Просто…

– Просто что?

– Люди, которыми мы дорожим, кажутся нам слишком уязвимыми. И это нормально, – заявил он. – Это наш естественный…инстинкт. Тебе нельзя позволять твоим привязанностям брать верх, Леви. Тебе нужно хоть немного доверить её самой себе. Перестать её контролировать во всём.

– Тебе легко говорить: Эмма не солдат.

– Но Эмма сказала бы тебе то же самое, – сказал Смит. – Она доверяет мне.

Леви фыркнул и зло дёрнул Эрвина за пустой правый рукав блузки:

– И вот куда её привело это доверие. Если ты умрёшь, Эрвин, ты уничтожишь и её тоже.

– Она знала, на что идёт. И прекрасно понимала, куда это может её привести.

Аккерман вздохнул, и его взгляд опять против воли переместился на Юэлу.

«Ну и скажи мне, как я могу тебе доверять, Картрайт? Когда ты самостоятельно даже к врачу обратиться не соизволила?».

Доверие…

Тем не менее, Эрвин был прав: Леви ей не доверял.

—Какое доверие, если её жизнь для неё ничего не значит.

– Это потому что её жизнь значит слишком много для тебя, – вот и всё, одна фраза, а возразить невозможно. – Но ты не сможешь вечно всех от всего защищать.

– В этом-то и проблема, – вздохнул Леви, – в этом наша слабость.

– Можно бесконечно спорить о том, что для нас является силой, а что слабостью. Я вообще не уверен, что в нашей жизни есть хотя бы какие-то моральные устои, ценности и правила, настолько она неестественна.

– Ты сам сказал мне беречь её, – произнёс Аккерман.

– Я не имел в виду установление полного контроля над ней. Я не имел в виду «ни в коем случае не давать ей исполнять свои воинские обязанности». Я имел в виду другое.

– Значит, я не знаю, что это такое, – глухо фыркнул мужчина.

– Командир Эрвин, вас искал Конни Спрингер! – послышался сзади голос Саши. Смит за одну секунду снял с себя тёплую, дружескую улыбку и нацепил на себя выражение сурового лидера. Леви не раз наблюдал такое поразительное превращение.

– Я иду, – отозвался он и тут же встал.

– Ох! Это же Юэла Картрайт! Что с ней? – зашептала Саша со смесью испуга и благоговения.

– Всё хорошо, пойдём Блауз, – убийственно спокойным тоном произнес Эрвин, направляясь к выходу и кивком головы приказывая Саше следовать за ним.

– Она точно жива? Она…

– Это по поводу титана в его деревне? – спросил Леви., перебивая девушку.

– Да.

– Мои люди нужны?

Эрвин помедлил с ответом.

– У нас нет определенного плана действий, пока что. Да и сейчас все слишком устали, чтобы предпринимать ещё что-то. Так что нет, пока не нужны.

– Хорошо, – отрезал Леви и повернулся обратно к Картрайт.

Эрвин кинул ему в спину многозначительную улыбку и удалился, уводя за собой любопытную Сашу.

***

Солнце за окном неумолимо стремилось к закату, отбрасывая тени от редких деревьев на зелёные холмы. Ясное небо, без единого облака, окрашенное в насыщенные оранжевые и розовые оттенки, отражалось в небольшом озере. Какое-то время ему казалось, что весь мир замер, что никого в этом мире больше нет, настолько тихо и пусто было вокруг. В палату больше никто не приходил. Даже врач. Очевидно, Ханджи завербовала и его для своих исследований. Хотя и так все было понятно.

Всё это время они убивали людей.

Себе подобных существ. Только …каких людей?

От этих настырных, вездесущих размышлений и от больного осознания того, насколько неполные их познания об этом мире, голова шла кругом. Мысли путались. Тишина и пустота давили на разум, и всё вокруг казалось каким-то чужим. Это медленно сводило с ума. Впервые, наверное, рядом с Картрайт он не ощущал покоя.

И, кажется, Юэла тоже его не ощущала. Периодически она хмурила брови и сжимала белые простыни в кулаках. Каждый раз это заставляло Аккермана резко выныривать из своих раздумий и настороженно наблюдать за ней. Снова эти кошмары…

Она их хотя бы видит…

Леви и не помнил, когда он в последний раз видел сон. Или у него уже вошло в привычку забывать собственные сны. Одной проблемой меньше.

В этот раз Картрайт издала хриплый звук, похожий на кашель, и поднялась на руках так резко, что кровать под ней отчаянно скрипнула. Леви от неожиданности вздрогнул. Юэла сидела, обхватив одной рукой колени, а другой рукой подперев голову, и тяжело дышала.

В этот момент всё вернулось на круги своя. Больничное крыло приобрело привычные очертания. Чуждость этого места исчезла, как и кошмар Юэлы. Девушка заметила Аккермана и сокрушенно вздохнула. Хотя у Леви появилось острое желание припомнить все совершённые ею грехи, он дал ей время прийти в себя.

– Я…в обморок упала? Как маленький ребёнок? – глухим, безжизненным голосом спросила она.

– Ты и есть маленький ребёнок, Картрайт, – процедил Леви.– Маленький, упёртый ребенок, который не додумался своей головой сходить к врачу. Который, в конце концов, постоянно делает всё по своему и не слушает умных людей. Ты же прекрасно понимаешь, как сотрясение опасно для тебя же самой…

– Леви…– прошептала Юэла умоляюще и пугающе рассеянно. Как будто находилась в нетрезвом состоянии.

Одного этого тона было достаточно, чтобы Аккерман тут же замолчал, тяжело вздохнув и отводя взгляд от девушки. Наступила гнетущая тишина.

– Ты специально ждал, когда я проснусь, чтобы высказать мне всё это, да? – спросила она, медленно поднимая бледное лицо с коленей.

– Кто-то же должен…– грубо ответил Аккерман и повернулся к ней.

Её лицо приняло ещё более болезненный вид. Он тут же осёкся. Жалость сдавила связки.

Жалость…

Как же он ненавидел это чувство.

Последнее, что ей в этот момент нужно было – это очередная промывка мозгов от своего командира.

И одно из первых – осмотр врача.

– Совсем плохо, да? – спросил он, заглядывая ей в лицо. Юэла ничего не ответила. Только отвернулась, уставившись в окно, и медленно легла на подушку. Она не была такой вялой вчера, судя по её вполне себе бодрому поведению.

– Картрайт, я с кем разговариваю? – с напором произнёс он.

– Ты же лучше меня знаешь, – произнесла девушка уставшим и севшим голосом, в котором не читались ни укор, ни презрение. Леви даже сначала и не понял, шутка ли это, или грубость. Аккерман молча поднялся со стула.

– Ты куда? – удивилась Юэла.

– За врачом, – коротко бросил Леви. Но нога тут же больно заныла и подкосилась. Это не ускользнуло от цепкого внимания девушки. Из её груди вырвался слабый смешок:

– Ты же самостоятельно даже по лестнице не спустишься.

– Ничего, как-нибудь справлюсь.

– Тебе так… противно моё общество? – бесстрастно спросила она, запинаясь. Не от злости… Очевидно, это тоже был один из признаков сотрясения. Этот рассеянный взгляд пугал его. Не знай он о её состоянии, точно бы подумал о том, что у Юэлы просто сильное похмелье. Затуманенные глаза, трясущиеся руки, заикание.

– Общество тебя спящей было куда приятнее, – парировал он. Нога подкосилась, и ему пришлось схватиться за изножье соседней кровати, чтобы не упасть. Он услышал, как койка за его спиной скрипнула, а через несколько секунд за ней угрожающе повторил старый пол. В следующий момент его резко развернули на месте её руки.

– Картрайт, тебе нельзя вставать! – громко сказал он, убирая со своих плеч её ладони.

– Говоришь мне…что я как ребенок, а сам ведёшь себя не лучше…– процедила она. – Так мы и угробим друг друга когда-нибудь – два упрямых…идиота. Умереть не встать!