Текст книги "Измени себе со мной (СИ)"

Автор книги: MAD Gentle Essence

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

Том замер, чувствуя тепло рук и любимого тела.

– Расслабься, – Билл потерся носом о его затылок. Все было вроде в шутку, и в то же время Картрайт понимал, что в ревности Тома забавного очень мало. И решил сменить тему, от греха подальше. – Потанцуем еще?

–Да, потанцуем, конечно, – Том поерзал, устраиваясь удобнее в объятиях Билла. Он так быстро сдаваться не собирался. – Слушай, я тут подумал…

– И часто с тобой такое? – съехидничал Уильям.

– Бля! Ну, Билл, не перебивай!

– Я весь – внимание, Томми!

– Короче, – Том шмыгнул, потер нос. – Может, нам устроить вечеринку на четверых?

– Чего? – Билли чуть отодвинулся, начиная понимать, к чему клонит его парень, но мало веря в это.

– Ну, их двое, нас двое, – Том кивнул в сторону ушедших девушек. – Ну, ты понимаешь… Прикольно же будет! Я думаю, они согласятся.

Билли смотрел на Тома как на пришельца с другой планеты, а тот невозмутимо продолжал.

– Я рыженькую возьму, а ты светленькую, пойдет? Потом поменяться можем… Смотри какие, все на месте, есть за что подержаться… А? Давай?

Билли выдохнул. Медленно так выдохнул… А потом, прищурившись, очень спокойно сказал:

– Ну да, Том… Соскучился? У меня ж ни сисек силиконовых, ни пышной задницы. Окей, это мы уладим, – и спокойно встал, намереваясь догнать ушедших девушек.

– Эй! – Том вскочил, хватая за руку и пытаясь усадить его обратно.

Вырывающегося.

Обиженного.

– Ты чего, Томми? Я приведу! Для тебя – все что хочешь. Пусти! Передумал, что ли? Ты же рыженькую хочешь? Будет тебе рыженькая… Пусти, сказал!

– Тшшшш! – Том прижимал его к себе, не зная, смеяться ему или плакать. – Господи, малыш! Ну, перестань… Я же пошутил, мать его! Ну, может, неудачно! Билли! Прекрати! Ну, пожалуйста…

Том держал тяжело дышащего Билла за талию.

– Ну, какой же ты придурок! – шептал он ему на ухо, чувствуя, как, наконец, расслабляются напряженные мышцы. – Неужели ты поверил, а?

– Еще две недели назад ты спал с девушками, Том. Помнишь?

– Это было давно и неправда… Я тебя хотел. И ты это знал.

– Знал, – кивнул Билли после молчания и накрыл руку Тома своей. – Пойдем потанцуем? Хочу… Но если ты будешь заглядываться на телок…

– Нееее! Обещаю! – перебил Том своего грозного любовника, смеясь, чмокнул его в открытую шею и потянул обратно на танцпол.

***

Они ворвались в туалет, разгоряченные танцем, смеясь, вызвав к себе интерес двух парней, которые стали невольными свидетелями этого. Увидев их, Том и Уильям чуть присмирели, становясь к свободным писсуарам, еле сдерживая смех. Через несколько минут, оставшись одни, пока Том возился у раковины, Билли обнял его и зашипел, потершись пахом о его зад.

– Знаешь, милый, если бы не мои высокие моральные устои, я бы тебя прямо тут…

– Что? Ты – меня? Тут? – Том развернулся, захватив Билла за шею. – Да ты извращенец, Картрайт!

– Том! Я убью тебя!

И мелькнувшая некстати, а может, и очень кстати, мысль, в разгоряченном алкоголем, дурью и адреналином мозгу Томаса Трюмпера:

«И я тебя люблю».

***

Билли, развалившись рядом с Томом на заднем сидении такси, нервно мял лежащую у него на коленях куртку. Том жадно, крупными глотками, пил воду из бутылки, а Билли смотрел на ходящий ходуном кадык, на капельку, сорвавшуюся с уголка губ Тома и заскользившую по подбородку. Он невольно сглотнул, понимая, что если бы они сейчас были одни, эту каплю он бы просто слизал. Эта мысль родила стон, который пришлось задавить.

А Том оторвался от горлышка, протягивая минералку Биллу, вытирая рот рукой и тяжело дыша.

– Хух! Я уже забыл, как от колес сушняк давит, – улыбнулся он, возвращая крышку от бутылки и, забирая свою куртку, собираясь ее надеть.

Картрайт угукнул, присосавшись в свою очередь к бутылке, после чего удовлетворенно откинулся на спинку.

– Еще как давит! Хорошо хоть дома этого добра хватает, – Билл приподнял бутылку, говоря о минералке. – Как чувствовал, взял сегодня большую упаковку.

Том усмехнулся, тоже расслабляясь, и чуть съезжая вниз по сидению, положив руку на тонкое колено Билла, нежно сжимая его.

– Ну, ты всегда знаешь, что и когда надо…

Картрайт усмехнулся этой двусмысленности и уставился вперед с улыбкой на губах. Том же закусил губу и закрыл глаза, так и не отпуская колено. И через минуту на его руку легли прохладные пальцы, а к боку привалилось теплое тело, трогательно укладывающее на плечо голову.

– Как ты? – Том коснулся щекой лба своего парня, понимая, что как бы ни было темно в машине, водитель все равно видит, что происходит сзади.

Но в данный момент Тому это было глубоко безразлично, впрочем, как и Биллу.

– Волшебно… Почти отпустило, но все еще офигительно, – пальцы стиснули руку Тома и, оторвав ее от колена, медленно подняли вверх по бедру и положили на ширинку.

– Епт! – не удержался Том.

– Да, мальчик мой, именно так, – Билли, смеясь, вернул его руку на свое колено, хотя Том бы с удовольствием оставил ее там, где лежала.

Вот только Билли понимал, что для него это вполне может закончиться угробленными джинсами. Он чувствовал, что сейчас для этого ему не потребуется много усилий. Хотя действие наркотика уже почти сошло на нет, желание, накопившееся за этот вечер, давало о себе знать тяжестью в паху. Он невыносимо хотел секса. Разрядки. И знал, что Том так же возбужден, как и он сам.

– Я хочу тебя, – прошептал он, и Том наклонился к его губам.

– Повтори?

– Хочу тебя… Весь вечер, полночи, неделю, две, месяц… С самой первой минуты, когда увидел… Хочу… Всегда хочу…

И Том не выдержал.

Горячий шепот кромсал ему мозг, и он ловил его губами, пробуя на вкус, лаская языком губы Била, иногда даже не понимая смысла сказанного, потому, что это уже была смесь немецко-английского, и расслабленный, опьяненный Том далеко не все разбирал из этого рваного шепота. Да и не нужно было. Он чувствовал все, что хотел сказать Билли, и это было важнее.

– Знаю, малыш, знаю, – шептал Том в ответ и молил бога, чтобы они скорее добрались домой.

***

Картрайт не смог ни с первого, ни со второго раза попасть ключом в замочную скважину, Том отобрал у него ключи и попытался открыть сам, когда вдруг восторженно выдохнул, почувствовав, как Билли всем телом вжался в него сзади, просовывая руки под свитер над ремнем и притираясь еще ближе.

– Ох, Билли, – выдохнул он, чувствуя собственной задницей, как у его парня выпирает в штанах. – Как же тебя прет-то сегодня, малыш! Бля, дай мне хоть дверь открыть…

Они ввалились в темноту холла, понимая, что кроме желания секса есть еще и обычная жажда – ее-то и нужно было утолить в первую очередь. Кое-как побросав одежду и обувь, пошли на кухню за ледяной минералкой, и там же Билл, вытаскивая зажигалку из кармана, уронил на пол прозрачный пакетик.

– Fucking shit, – высказался он. – Мы про них забыли.

Том, жадно поглощая воду, смотрел, как Билли вскидывает на него хитрый взгляд и вопросительно выгибает бровь.

– Какой будет твой положительный ответ? – поинтересовался Билли, приседая за пакетом.

– Он будет, – Томми сощурил один глаз, глядя куда-то на потолок, – он будет положительным! – и протянул руку.

– Оh, yеееееs… Я знал! – cветло-бежевая, как оказалось, таблетка легла на ладонь Тома. Вторая перекочевала в рот Уильяма.

***

Рвущее вены желание, концентрированный адреналин вместо крови, выступившая испарина на висках, и такая же испарина над верхней губой, которую слижет ОН…

Стон, когда нетерпеливые пальцы зацепляют ширинку, расстегивая ремень и вырывая его из петель.

– Черт…

– Что, малыш? Я сделал больно?

– Ты еще пока ничего не сделал… А пора бы! Пока я не кончил в штаны.

Смех, самый любимый смех в мире. Счастливый смех… Который, услышав однажды, хочется слышать всегда.

– Тооом, я серьезно! – Билли понимал, что этот гад просто издевается над ним. – Давай, сними их уже!

– Как скажешь, – и нежный поцелуй, глубокий, горячий, расстегнутая ширинка и рука под плавки, уже чуть влажные от смазки, и стон Тома, от бьющего по мозгу прикосновения к разгоряченной плоти, пульсирующей в его жадных пальцах.

А потом и стон Билла, когда скручивает от экстаза, грозящего вылиться в оргазм.

– Пожалуйста… не могу больше… не могу…

Том содрал свитер с себя и помог раздеться Картрайту, которого уже била мелкая дрожь, целуя при этом его грудь и плечи. А потом полетели в сторону и джинсы вместе с бельем. Том уложил его обнаженным на постель, склоняясь, целуя и умудряясь при этом раздеваться сам.

Обхваченная ногами поясница, соприкасающиеся, твердые, как камень, члены, капельки смазки, влажные мягкие поцелуи и хриплые стоны нетерпения.

Разорванная зубами упаковка, торопливо раскатанная резинка.

– Все хорошо? – кивок, и осторожные пальцы внизу, чуть нервно подрагивающие, ласкающие сжатые мышцы, растирающие смазку. – Расслабься, малыш… Еще…

Протяжный глухой стон Билла, когда пальцы входят глубоко внутрь, и ему кажется, что еще секунда – и он кончит.

– Давай, Томми, можно…

Чуть увлажняющиеся от боли глаза, когда тонкие пальцы резко впиваются в предплечья, оставляя синяки, и выгибающееся под ним стройное тело, выдыхающее со стоном от дикого микса удовольствия и боли. Том знал, что простит Биллу что угодно, в момент, когда входит в него. И очень скоро, после короткой передышки, все больше теряя ощущение пространства и времени, они попадают во власть безумной, всепоглощающей страсти, когда нет ни желания, ни возможности остановиться, может еще и потому, что Том знал – Билли не остановит его в такой момент.

Не сможет. Не захочет. Не посмеет.

И Том дал себе волю. А через несколько минут, вместе с наслаждением его накрыл и приход от дури, и, хочешь – не хочешь, пришлось притормозить, вцепившись в шею горящую огнем, склоняясь к Биллу.

– Сейчас, малыш… Отпустит чуть… Накрыло, блядь… не вовремя, – рвано цедил он сквозь зубы, а Билли обнимал его в ответ, целуя.

Когда отпустило, Том поднял руки Билли вверх, прижимая их к кровати, не давая прикасаться к себе.

– Том… пожалуйста… – Билли попытался освободить руки, но Том не отпустил, все так же двигаясь в податливо отвечающем теле, наклонился к уху и хрипло зашептал.

– Нет… давай без рук… Не хочу, чтобы ты кончил раньше меня…

И продолжил, ловя на себе затуманенный экстазом взгляд Билли, понимая его тщательно скрываемое смятение. Том, конечно же, знал, что отпустит его, если поймет, что Биллу это необходимо, но сейчас, он хотел именно так – чтобы Билли кончил только от его члена, а не от своей руки.

Том все глубже тонул в сумасшедшем кайфе не только от секса, но еще и от дури, и при этом он чувствовал, что накрыло не только его. Билли отдавался так, как будто делал это в последний раз в жизни. И Том уже не сомневался, что парень сможет кончить, ни разу не прикоснувшись к себе.

Том входил в него глубоко и сильно, чувствуя, какой Билли узкий и горячий, какая влажная у него кожа, такая же, как и у самого Тома, потому, ощущая, что по позвоночнику вниз стекает пот. Хрипел, сжимая зубы, чтобы не стонать слишком откровенно от разрывающего на части концентрированного наслаждения, разливающегося жаром по всему телу...

Параллельно, по краю сознания, проходила мысль, что это еще далеко не все, и ночь, начавшись в клубе, обещала вылиться в полное безумие.

Билли же, понимая, что уже давно бы кончил, если бы не прихоть Тома, сейчас был ему невероятно благодарен, ощущая непрекращающееся острое удовольствие, о котором раньше даже не догадывался. Иногда он словно проваливался в пропасть, заполненную раскаленной лавой, настолько его тело горело, что казалось – еще миг, и под ним начнет дымиться постель. Билл задыхался, захлебываясь в нежности, его тело билось под Томом так, что казалось, он кончает, но это было пока только сумасшедшее наслаждение… А когда оно все-таки переросло в неудержимый оргазм, Билли испугался, что мозг разорвет от прилива крови. Том впервые видел, чтобы так кончали. Вбиваясь в трепещущее тело, глядя на него сверху, Том матерился, кончая сам, боясь, что его парню действительно плохо.

Он отпустил его руки, когда и самого еще не било в неконтролируемом экстазе, и теперь обнимал судорожно цепляющееся за простыни и за самого Тома, дрожащее тело. Задыхающееся, хрипло стонущее…

– Билли… Билли… Господи…

А Биллу не было плохо.

Просто ему еще никогда в жизни не было ТАК хорошо…

***

Том лежал на животе рядом с приходящим в себя Биллом и ругался хриплым шепотом:

– Бля… Какой же ты Картрайт придурок, у меня чуть сердце не остановилось! Я же думал, что тебе плохо!

– Сам ты… Кто меня довел, помнишь? Кто мне руки держал? Ты же мне не давал… Ты, чертов сексуальный подонок, – Билли улыбался, поглаживая свою грудь, до сих пор чувствуя отголоски убойного завершения этого секса.

– А ты и не вырывался особо, – оправдывался Том, пытаясь восстановить дыхание.

– Не вырывался. Я просто доверяю тебе, – ответ, от которого пропустило удар сердце, и перехватило горло обручем.

«Блядь!»

И нет сил что-то сказать, съязвить, возразить. Есть силы только молить, чтобы он посмотрел в глаза.

И Билли не отрывался от его подернутых наркотической дымкой глаз, сглатывая и кивая.

– Иначе я никогда бы не позволил тебе меня держать, – прошептал он и облизал пересохшие губы.

А Том, молча, так и не разворачиваясь на спину, притянул его к себе, к своим губам – нежного, разгоряченного, влажного и растрепанного – и поцеловал глубоко и страстно, прикусывая язык, лаская гладкие зубы и штангу, ощущая, как теплая рука скользит по спине, машинально сжимая сильными пальцами напряженные мышцы.

И они чувствовали оба, что какой бы убойной не была эта разрядка, желание полностью не ушло. Вернее оно снова возвращалось, медленно, но верно. Экстази давал о себе знать, не позволяя расслабиться и уснуть. А под рукой обнаженное, любимое тело, невольно прогибающееся под нежностью и теплом настойчивой руки. И оторвавшись от губ, Билли продолжил целовать Тома в плечо, шею, когда тот со стоном откинул голову, а потом, склоняясь над невыносимо красивым телом, целовал лопатки, медленно и осторожно опускаясь губами и языком, все ниже по позвоночнику, лаская выбитого дракона, кончиками пальцев ощущая, как под кожей играют мышцы. Сейчас, когда Тома ласкали любимые губы и руки, нежность разрядами, будто уколами, проникала в каждую клеточку тела, отдаваясь в нервных окончаниях мелкой дрожью. Руки касались бедер, поясницы, прижимали к себе, возбуждая и распаляя все сильнее. Билли терся о бедро Тома стоящим членом, чуть постанывая, закинув на него ногу, прижимаясь всем телом.

А Том, начинающий терять голову, не просто позволял ему себя ласкать, он хотел этой ласки, этой нежности. Очень хотел. Еще не совсем осознавая, что желание начинает трансформироваться во что-то, не осознавая, КАК начинает отвечать его тело.

Билли бездумно делал то, чего требовало его распаленное воображение, ища выход тем эмоциям и желаниям, что рвались изнутри. Он чувствовал, как Том начинает расслабляться, плавясь под его руками, и Картрайта перло от сознания, что его любовник так откровенно реагирует на него.

Скорее на автомате, чем осознанно, Билли, поднявшись, поставил колено между его бедер, и внезапно ударяло по мозгам понимание того, как естественно Том раздвинул ноги, давая место его колену, как будто делал это сотни раз. Билли сглотнул, остановившись, окидывая взглядом обнаженное тело под собой, в такой соблазнительной позе, что темнело в глазах от фантазий.

«О, мой бог!»

И мечущиеся обрывки мысли, картинки, вспыхивающие в сознании, которые невозможно выкинуть из головы.

«А если? О, черт… Ну, а вдруг? Я же просто ласкаю… Пока. А потом? Позволит целовать? Это – да, я чувствую… А если языком? Убьет? Я хочу… Я ТАК ХОЧУ… ЕГО…»

Испарина на спине от дерзкого, острого желания обладать, которое раньше в нем прорывалось мыслями, стиснутыми в кулак пальцами, побелевшими скулами. Фантазия, в которой Уильям даже себе не признавался.

Сейчас он, стараясь не думать дальше, чем на секунду вперед, ни на что не рассчитывать, просто продолжал ласкать Тома, губами, языком, пальцами, своим телом. Спускался все ниже, с силой оглаживая бедра ладонями, видя, как Том комкает простыни, слыша его тихий, заглушенный подушкой стон, и улыбался, понимая, как его любовник сейчас беззащитен. Билли целовал ямочки на пояснице, вылизывал, засасывая кожу, чуть прикусывая, и сходил с ума от этого. А потом целовал ягодицы, сжимая, тиская, чуть разводя в стороны, и стонал сам от начинающего скручивать его внутренности в тугой узел жестокого вожделения. И уже мало себя сдерживая, провел горячим языком посередине, чувствуя, как Том вздрогнул, рефлекторно сжимаясь, а потом снова расслабился, зарываясь лицом в подушку, и Билли понял, что ему дают добро, даже сгорая от смущения.

И Билли молчаливым жестом поблагодарил Тома, проведя ладонью по его спине, чувствуя, как сильно бьется у того сердце под лопаткой. Продолжая целовать ягодицы, чувствительно прикусывая и зализывая, вырывая у Тома шипение от боли, смешивающейся с кайфом.

Чувствуя, как он открыт, Картрайт решился пойти дальше, и когда Том почувствовал горячую влагу, скользящую от копчика вниз, между ягодиц, он замер на пару секунд, а потом вцепился пальцами в руку Билли, когда дерзкий упругий язык прошелся по сжатым мышцам.

«Все хорошо, мой мальчик… Позволь, я хочу… Тебе понравится!»

Том замер, разрешая ТАК себя ласкать.

Он сходил с ума от желания и от смущения.

Спустя какое-то время Том ощутил, что в нем все сильнее разгорается огонь и начинает его сжигать изнутри. Зажатость и неловкость исчезли сразу же, как только появился этот невероятный жар, а вместе с ним и яркие спазматические вспышки кайфа, парализующие его мозг, подчиняющие его тело чужой воле беспрекословно. Это могло бы испугать, если бы все это происходило не с Биллом, хотя, это априори не могло произойти ни с кем другим. А Биллу, он доверял как себе самому.

И он ЛЮБИЛ его, в конце концов…

Том знал, что не может и не хочет сопротивляться этому огню, зажженному в нем темноволосым англичанином. А язык все ласкал, проникая глубже, потому, что Том расслаблялся. Почувствовав это, Билли не стал больше сдерживать себя и, поднявшись вверх, целуя и покусывая Тому шею, он гладил его внизу мокрыми пальцами, а когда осторожно, но настойчиво раздвинул ими тугие мышцы и вошел внутрь, Тому показалось, что ток проскочил по его позвоночнику, иглой вонзаясь прямо в мозг. Нет, это не боль… Просто это было то, чего он не позволил бы никому и никогда.

Но сейчас это не казалось чем-то недопустимым, наоборот, Том понял, что этого проникновения он хотел с самого начала, как только Билл коснулся его там.

Судорожный вздох, мелкая дрожь и теплые губы возле уха горячо шепчут:

– Тшшшш… Все окей, расслабься…

Нет, Билли даже сейчас не имел в виду ничего идущего дальше интимной ласки, он просто знал, что это тоже приносит наслаждение, и очень хотел, чтобы Том его почувствовал.

Том, напряженный как струна этими новыми ощущениями и невероятной силы возбуждением, с которым его собственный член упирался в постель, кусая губы и сжимая веки до вспыхивающих звездочек под ними, тихо застонал. Движение пальцев возобновилось, и через минуту Том почти захлебнулся в волне резкого нахлынувшего удовольствия, когда Билли, чуть поменяв положение, коснулся какой-то точки внутри него, и электрический импульс, который разошелся по телу Тома, вдруг превратился в сильнейший разряд удовольствия…

Вожделение буквально сводило яйца. Хотелось орать и материться. На каждое движение Билла, сопровождающееся прерывистым дыханием, срывавшимся с его губ и обжигающим шею, Том отвечал стоном. Мозг отказывался воспринимать что-либо, кроме захлестывающих его волн кайфа. Впрочем, с Биллом происходило то же самое. Он не мог поверить, что Том, похоже, собирался отдаться ему, не верил, но, видя сходившее с ума от томления тело под собой, не знал, что и делать.

А времени на размышления уже не было. Члены дымились у обоих, и надо было на что-то решаться. И Билл решился, понимая, что попытка – не пытка, ведь можно просто спросить напрямик.

«Ну, не убьет же он меня, в конце концов?»

И он прижался вздрагивающими губами к уху Тома:

– Томми… Я правильно понял?

И Том, шумно выдохнув, уткнувшись лбом в подушку, невнятно буркнул что-то утвердительное.

– Оh, God! – вырвалось у Билла. – Океy…

За дальнейшим Билли наблюдал, словно со стороны. Взял тюбик и дрожащими пальцами открутил крышку, выдавив на пальцы прохладный гель, ловя себя на том, что почти не дышит. Он не верил, что все это наяву. Но когда, сглотнув, провел пальцами между ягодиц Тома, и тот, зашипев как от боли, не зажался, а наоборот, двинулся навстречу пальцам – Билл чуть не задохнулся.

Пальцы вошли сразу, на всю длину, настолько Том был расслаблен, и настолько он хотел снова их почувствовать в себе.

Еще минута подготовки, не столько физической, сколько моральной, и Билл, чувствуя, что Том почти на грани, уверенно раздвинув его бедра еще шире, сжав челюсти так, что казалось, трескается эмаль на зубах, приставил член и пытался осторожно войти.

Все, произошедшее в следующие несколько секунд, осталось очень смазанным в памяти Уильяма. Мгновением позже, он осознал, что сам оказался лежащим на животе, крепко прижатым к постели телом любимого.

– Что… – выдох, и резкий, перехвативший горло страх, когда до его раскрошенного мозга, наконец, с задержкой дошло то, что случилось за секунду до этого:

Негромкий вскрик Тома, его вздрогнувшее тело, рычание, глухой стон и движение прочь, когда, вывернувшись всем телом, Том рукой захватил шею Билли, и через секунду тот оказался в том же положении, что и Том до этого – лицом в подушку, придавленный бедрами к постели.

«Твою мать! Что я сделал не так? Слишком резко? Чеееееерт…»

– Том… Томми! – Билл, вцепившись в подушку нервно дрожащими пальцами, безуспешно пытался повернуться, желая что-то услышать от Тома. Его молчание было сейчас невыносимо. Хотя, он говорил языком тела. Билл почувствовал, как Том хрипло дышит, упирается в него напряженным членом, грубо целуя плечи, прикусывая зубами. Руки Тома стискивали его талию, опускаясь все ниже к бедрам.

Все это чувствовал Билл. А что случилось с Томом за минуту до этого?

Все оказалось просто, как дважды два. Наркотик сыграл с ним злую шутку, обострив все ощущения до предела и дав его сознанию иллюзию свободы. Том оказался не готов к тому, чтобы его телом овладели. Никто. Даже Билл. Да, он балдел от своего парня, от его рук и языка. Но как только он почувствовал вторжение более явное, чем пара пальцев – это хлестнуло по его мозгу не только болью, но и ярко вспыхнувшим осознанием, насколько ЭТО для него неприемлемо.

Пелена желания отдаться слетела так же быстро, как до этого накрыла. Но осталось другое, не менее сильное – взять. И сейчас Том брал. Страстно, сильно, уверенно.

Билли выгнулся со стоном, когда Том вошел в него сразу и на полную. И замер, целуя взмокшую спину, и для Уильяма это было как просьба о прощении за сумасшедший порыв. Он улыбался, сжав увлажнившиеся веки, и вовсе не от боли, а просто его разносило от смешанных чувств. Комкая подушку, он, почти не дыша, принимал поцелуи, которыми сейчас Том покрывал его плечи. Сумасшедшая страсть, с которой Том буквально вбивался в его тело, растворила остатки страха, что он сам мог причинить ему боль или неправильно понял его желание. Горячий коктейль из адреналина, желания принадлежать, любви и потребности отдаваться каждой клеточкой своего тела пьянил сознание.

Том, разгоряченный и заведенный до предела, уже не смог сдержать себя, ему казалось, что никогда раньше у него не было такого невероятно сильного желания кончить. Перед тем как взорваться, он сдавленно зарычал, а потом вскрикнул, судорожно хватая ртом воздух, пока его тело содрогалось, получив долгожданную разрядку.

Все случилось слишком быстро, и Билли еще не кончил. Том это прекрасно знал. В те несколько минут, пока он приходил в себя, пытаясь нормально дышать, лежа навзничь рядом со своим парнем, он чувствовал, как теплые пальцы гладят его шею, плечи, и чувствовал губы на своем виске. И вместе с тем, как Том остывал, приходило понимание того, как себя сейчас должен был чувствовать Билли. Ведь, по большому счету, он, Том, продинамил его, намекая на одно – а сделав совершенно другое.

«Так получилось, бля…»

Он медленно повернулся и наткнулся на блестящие, почему-то показавшиеся ему влажными, даже в тусклом свете, проникающем в спальню из коридора через открытую дверь, глаза. Самые красивые на свете глаза, в которых застыл немой вопрос, смятение и растерянность. И нежность…

– «Я такой ублюдок», – подумал Том и со стоном притянул к себе черноволосую голову, мягко целуя в губы.

– Прости, малыш, прости… Я не смог…

Билли тихонько кивал в ответ на этот вымученный шепот, все понимая, прощая. Да, они просто слишком рано попытались зайти дальше. Слишком рано.

– Все нормально, – шепот в ответ и робкая улыбка.

А Том тихонько целовал его подбородок, шею, спускаясь все ниже, вылизав ямочку под ключицей, где так трогательно билась жилка, оглаживая ладонью его тело, вздрагивающий живот, слыша хриплые страстные выдохи Картрайта. И все сильнее заводился и сам и от нежности к парню, который таким невероятно разным мог быть в постели – то неистовый, как дикий зверь, до горящих безумием глаз, то сводил с ума покорностью, которая разрывала Тома осознанием, что Билли ЕГО, и он может сделать с ним все, что захочет.

И Том уже знал, как именно он попытается загладить свое странное поведение после «озарения», что он, Том Трюмпер, мужик, а, следовательно, никто не может его безнаказанно трахнуть.

Тому было стыдно. Вот только он не понимал, за что больше: за то, что он вообще почувствовал желание отдаться? За то, что повелся на него? Или за то, что так грубо поступил с Биллом после того, как сам же его спровоцировал. Но пока он решил этим не заморачиваться. Сейчас для него важно было другое – Билли все еще не кончил.

И хотя Том понимал, что в его представлении то, что он собирался сделать, тоже не очень по-пацански, все равно знал, что за это ему стыдно уж точно не будет. Ему очень хотелось загладить свою вину.

«Скорее, зализать, епт!» – мелькнула правильная мысль, и Том невольно улыбнулся.

И хорошо, что Билли не видел этой улыбки. Он млел от сладких прикосновений рук и губ Тома. И принимал все это, с наслаждением закрыв глаза, впитывая в себя ощущения от каждого касания, как губка впитывает воду. Чтобы потом – когда будет нужно – вернуть обратно, приумножив в разы.

И когда уверенные пальцы сжали его напряженный член, сдвигая тонкую кожицу, обнажая головку, он глухо застонал, даже не подозревая, что в следующее мгновение почти взвоет от опаляюще горячей, влажной ласки рта Тома. Такой ласки, которую тот подарит Биллу впервые. И от которой Картрайт забудет не только его предыдущую резкость, но и свое имя…

Спустя несколько минут после того, как Билли кончил – настолько бурно, что Тому пришлось впиться губами в его рот, чтобы в ночной тишине не так разносились стоны – они оба, опустошенные, утомленные этой длинной, сумасшедше насыщенной ночью, просто вырубились, обнявшись, чтобы прийти в себя далеко за полдень.

***

Расположившись на сидении байка, поглаживая пальцами шлем, лежащий рядом, Том, не успев выйти из гаража у дома, где его застал звонок мобильника, улыбаясь, слушал голос Кэти.

– Кэт, ну, я поздравляю, ты скоро станешь самым востребованным архитектором в городе!

– Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Ты знаешь, я очень надеюсь, правда.

– Реально рад за тебя, я всегда знал, что ты своего добьешься, сестренка! Я уже вижу, как проезжая по Гамбургу через несколько лет, я буду гордо хвастать друзьям: «А этот комплекс проектировала моя подруга!» В общем, когда станешь богатой и знаменитой, не забывай нас, простых смертных!

– Да ладно тебе, Том, брось! До этого мне еще далеко, хотя все равно – спасибо! Но что мы все про меня, да про меня? Рассказывай, как у тебя дела? Ты как сквозь землю провалился. Или – вы, провалились?

Том засмеялся, слушая Кэти, понимая, о чем она. Вернее, о ком.

– «Вы», сестренка. Мы вместе этот уикенд с ним провели. Уже второй.

– Да ты что? Том, давай подробности! Хотя, уже то, что вместе – вселяет оптимизм.

– О, да, вселяет, – Том смеялся своим мыслям, насколько у них оптимистичные планы и на следующие выходные.

– Томас, хватит ржать, расскажи мне? Хоть чуть-чуть, какой он, нууу…

Том немного сконфуженно прокашлялся, понимая, чем, собственно, хочет поинтересоваться Кэти.

– Ага! И вообще, не томи, Рафаэль!

Смущенный смех Тома, и пальцы, невольно погладившие пах.

– Он охренительный, сестренка! Просто ходячий секс, настолько, что от этого плохо становится… Знаешь, меня просто распирает рядом с ним. Смотрю на него, когда он курит или ест, или телек смотрит, ну так, я имею в виду на расстоянии, и чувствую, как меня скручивает от его энергетики. И дико хочешь его все время, понимаешь? Он потрясающий, Кэт, во всем, в каждом слове, в жесте, во взгляде. А уж в постели – это просто обалдеть. Темперамент у Билли такой, что боишься взорваться рядом с ним. Знаешь, этот сексуальный гаденыш балуется экстази иногда, и в пятницу мы были с ним в клубе…

– В клубе? Ты серьезно? В смысле, в обычном клубе – и не побоялись спалиться?

Том запрокинул голову, поджав губы, потом выдохнул:

– Конечно, в обычном! Ты что думала, я с ним в гей-клуб пойду? Мне вот даже интересно стало, был ли он когда-нибудь сам в подобных местах? Надо будет спросить при случае. По крайней мере, мне он такого не предлагал. Так вот, у него же в пятницу, оказывается, день рождения был, а он, зараза, не сказал мне ничего! Приезжаю, а у него там стол накрыт, вино, все дела, а он молчит к чему это, пока я сам, совершенно случайно, не нашел открытки поздравительные. Хотел уже как бы и обидеться, а он говорит, что я знаю, ты бы заморачиваться подарками начал, а мне кроме тебя не нужно ничего, и так далее.

Том замолчал на секунду, сглатывая.

– Том, я даже не знаю, что сказать. Тебе несказанно повезло с мальчиком, – очень серьезно произнесла Кэти.

– Да, Кэт, я понимаю… И, короче, я его вытащил в клуб, так сказать, отметить, расслабиться. Мы же немного выпили за его здоровье еще дома. Вернее, не чуть, но не о том речь. Когда я с ним, мне пофигу, что увидят наши отношения. Пофигу, что скажут, что подумают, понимаешь? – Том потер переносицу. – И я… Я целовал его в клубе, Кэти. И в такси… И я знаю, что это было не потому, что выпил или еще от чего. Просто с ним я не могу строить из себя стопроцентного натурала. С ним я… С ним я не умею играть. И не хочу.