Текст книги "Лунный охотник (СИ)"
Автор книги: LittleShooter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 43 страниц)
– Так значит, высшие не хотят видеть на Темном Престоле Серебряную Госпожу…– Волк задумчиво рассуждал вслух, почти позабыв о замершем перед ним Ушастом.
– Да. Они хотят короновать госпожу Нуару.
– ЧТО? – подавился вопросом Волк.
– А чему вы удивляетесь, господин Варг? Высшие умирать не хотят.
– Я думал, они не потерпят над собой власти ребенка, – пораженный новостью, мужчина по привычке потер ладонью колючий подбородок. Надо бы побриться уже.
– Ребенок, которого можно будет воспитать так, как нужно …Такой ребенок желанен высшими гораздо больше, чем два подкидыша – отец и дочь. К тому же, при ребенке можно назначить регента.
– Ах, вот оно что. И, наверно, уже подобрана достойная кандидатура? -язвительно переспросил Волк.
– Разумеется…– спокойно подтвердил домовой.
– Загвоздка лишь в том, что дочь не может наследовать вперед матери, да, ушастый?
– Насколько я разбираюсь в вопросе – да, господин Варг, – в знак согласия домовой тряхнул ушами.
– И откуда же ты все это знаешь, толстун? – нахмурился Волк.
– Домовые обитают не только в людских жилищах, господин, -он уже совершенно успокоился и принял свой привычный размер – чуть выше колена взрослого мужчины. Продолговатый, как груша, миловидный, не смотря на три разноцветных, нестройно моргающих, глаза, – Мы служим тем, кто живет в доме, где мы родились.
– Странные вы, – хмыкнул мужчина, – Что пообещал тебе Сатана?
Он спрашивал сейчас из чистого любопытства.
– Он обещал не убивать, – вздохнул Ушастый.
– Отличная сделка.
– Я тоже так подумал, – рассудительно согласился толстячок.
– Вот что, Ушастый… Я тоже пообещаю тебе жизнь, но взамен ты должен молчать о том, что рассказал мне. Понял?
– Так вы меня не прогоните? – не верил всем своим ушам домовенок.
– Нет. На землю ты привести никого не сможешь, да и физически навредить кому-то – тоже. Разве что раздуешься до размеров слона и массой задавишь.
– Не смогу. Мы не можем вредить хозяевам дома, в котором обитаем.
– А посторонним? – в Дэро снова трепыхнулось любопытство.
– А вот посторонним – вполне, – смутился толстячок.
– И как же? – Волк снова всмотрелся в мягкую и уютную тушку Ушастого, но так и не нашел ничего, что хотя бы отдаленно напоминало оружие – ни длинных когтей, ни шипов, ни зубов даже.
– Я еще маленький, – совсем стушевался домовенок, – У нас взрослыми считаются те, у кого дому больше пятидесяти лет. Моему дому было всего три года.
– Но вот сейчас ты живешь в доме, которому больше трех столетий…
– Это не важно. Мы растем взрослеем вместе с домом. Так что не считово, – как-то совсем по-детски вздохнул Ушастый.
– Ясно. Но для трехлетки ты весьма осведомленный малый, – попытался приободрить малыша Дэро и похлопал ладонью по камню рядом с собой, приглашая того присесть. Домовенок мелко засеменил коротенькими ножками, подпрыгнул и ловко уселся рядом. Волк с дружелюбным любопытством рассматривал его, отметив, что толстячок и правда, весьма похож на ребенка – пухлый, ногами болтает, свесив их с камня, на коленках шерстка потертая и чуть темней.
– Это – да. Недаром же я родился в доме ученых. Если бы родился в доме престарелых, был бы забывчив и страдал запорами, – прыснул довольным смешком домовой. – Наш характер определяет то, кто первым умер в доме, вдохнул в него свою жизнь. В моем доме умерла женщина-математик. Она была очень любопытная, любила систематизировать знания. “Все точно как в аптеке,”– повторяла постоянно.
– Интересно. А в муниципальных зданиях вы живете?
– Только в тех, где люди живут постоянно. Мы не появляется ни в школах, ни в больницах, ни в офисах. Там совсем другие существа обитают. Отвратительные, если честно. И хорошо, если люди догадываются хоть иногда построить часовню, или комнату для молитв в этих зданиях.
Волку было интересно слушать рассказ Домового. Волки никогда особо не интересовались жизнью Дворов, и как-то повелось, что и остальные духи, не принадлежащие ни одной из враждующих сторон, навроде домового, их побаивались.
– Зато мы живем в тюрьмах, психушках, домах терпимости, – подбоченился домовой.
– Изумительные для жизни места, – кисло кивнул Волк, – Ладно, Ушастый, пошли домой, а-то девчонки наши уже потеряли нас, наверно.
Лана работала. Никогда, кажется, жизнь ее не была так полна Охотой. Прежде львиную часть работы занимала слежка. Тварь надо было найти, выждать момент, когда рядом не окажется ни свидетелей, ни возможных случайных жертв и убить. Теперь же искать не приходилось – достаточно было просто выйти на улицу и там уж выбирай, кого тебе будет интересней на куски рубить. Главное – не выбирать слишком долго, иначе могут и схарчить зазевавшуюся недотепу.
Она работала уже почти два дня без отдыха и сна. Лишь пару раз заскакивала в высотку Тира, которая стояла пустая и нетронутая безумием конца света. За века, что людей защищал Белый Бог, они порядком подзабыли, как и от кого должны оберегать себя. В мире, где главным страхом был бородатый террорист в поясе смертника, умели воевать друг с другом, но уж никак не с голодными тварями, которых из дробовика не убить. Даже те, кто занимался этим профессионально, оказались почти беспомощны, без поддержки своего покровителя.
Мир погружался в кровавый хаос. Мир погибал.
Лана это чувствовала. Это знал Змей. Кочерыжке, похоже, было наплевать. Он просто прицепил на пояс свой молот и пошел размять кости, играя желваками на скулах, стараясь не выдать скорби по погибшему Пилоту. Никто из них не обсуждал тему гибели Тира. Да и что там было обсуждать? Некогда. Работать надо.
Зачем она заскакивала в высотку Тира и сама объяснить не смогла бы. Но во второй свой приход обнаружила там городскую Стаю из трех Волков и двух Волчиц. Лане приходилось контактировать с ними пару раз. Тир не всегда бывал в Городе, да и наводки давал без какой-либо географической привязки. Волки пару раз прикрывали Лану в особо сложных случаях, когда дело велось в крупных городах, битком набитых людьми.
Волки сидели в полутемном холле, тихо переговариваясь между собой, и сразу встали навстречу охотнице.
– А вы здесь откуда? – насторожилась девушка. Она никогда не забывала, с кем имеет дело, и сейчас было не ясно, как поведут себя оборотни.
– Надеялись, что появится хоть кто-то из Семьи и объяснит, что происходит, – лаконично ответил самый старший. Седые его волосы падали на широкие плечи. Рядом с ним стояла почти такая же крупная Волчица, смотрела недружелюбно, оценив матово поблескивающий эфес меча Ланы, да запах крови, который обволакивал девушку, как флер резких духов.
– Ваш Вожак погиб. Мир тоже близок к этому. Что бы вы хотели еще узнать у Семьи? – все так же недоверчиво смотрела в ответ Лана.
– Понять, на чьей мы стороне, – бросил Волк помоложе. Сивур. Его зовут Сивур, вспомнила Лана.
– Отличный вопрос! – хмыкнула охотница. – Если вы интересуетесь наследницами, то Дэро утащил их в неизвестном направлении. Найдете его – найдете и Семью Вожака.
– Ясно. А ты, охотница? На чьей стороне ты? – проскрипела сорванным голосом волчица Сивура.
– Успокойся, Ив. Лана была другом Вожака. А сейчас охотится на тех, кто решил, что раз Вожака больше нет, то можно творить все, что захочется. Она и тебе голову снесет, если будешь плохо себя вести. – Я верно говорю, Беглянка? – в вопросе слышалось предупреждение. Волк знал, что охотница крайне опасна и вполне может убить, если не всех, то большую часть Стаи, прежде чем Волки задавят ее числом, и ему не хотелось бы провоцировать драку.
– Я почти всегда на стороне людей. И, если вы сегодня не будете охотиться на них, я вас не трону, – спокойно пожала плечами девушка.
За спиной предупредительно громко хлопнула дверь, которая в принципе никогда никаких звуков не издавала, насколько помнила Лана.
– О! Беглянка! С кем это ты тут шушукаешься? – пробасил на весь холл Кочерыжка. Девушка обернулась к великану вполоборота, краем глаза следя за Стаей. Од был просто безбожно чем-то испачкан – на лице, почерневшем то ли от копоти, то ли от пыли, блестели лишь глаза, да крепкие белые зубы. Од не улыбался, к его лицу прилип напряженный, злой оскал.
– Это Стая, – кивнула Лана и слегка отступила вбок, открывая обзор Кочерыжке.
– Стая – это хорошо, – прогудел довольно прохладно Од и встал плечом к плечу рядом с охотницей. С огромного его молота, болтающегося на ременной петле, на пол капала какая-то отвратительного вида жижа, источающая острое зловоние. Лана наморщила носик и громко фыркнула. Заметив ее гримасу, Кочерыжка тут же пояснил:
– Прямо у входа из канализации какая-то неведомая мне хреновина выскочила. Я даже разобраться не успел, что это было – пристукнул. Если б знал, что она такая вонючая окажется – кинул бы в нее чем-нибудь, чтобы не мараться.
– Например? – Лана критично осмотрела Ода, намекая на то, что ничего годного для метания у него с собой не имелось и в помине.
– Да хотя бы машиной! Их там сейчас хоть жопой ешь. Пардон, мадам, – слегка поклонился Од, виновато взглянув на Волчиц. Лана демонстративно хмыкнула: перед нею Од извиниться за грубые выражения даже не подумал.
– Короче, господа хорошие, знаете вы, где логово у Волка? – это бессмысленное топтание в холле небоскреба охотнице уже порядком надоело.
– Знаем. Да только чужакам об этом не говорят, охотница, – ответила Ив. Сивур недовольно оглянулся на жену.
– Раз так, то сами за наследницами и идите. Только пусть коронацию ждут на волчьей земле. Сейчас там, как ни крути, безопасней всего, – нахмурилась Лана.
– А кто сказал, что Дэро позволит короновать свою Волчицу? – презрительно скривился Сивур.
– Так Хэлен и не Волчица, – огрызнулась охотница.
– Они заключили Брак и, значит, она его Волчица. Пусть не по крови, но по сути. Эти узы разрываются только смертью, – так же злобно ответил Волк.
– Ну так ей как раз придется умереть!
– Так! Успокойтесь все! Еще не известно, отменен ли договор крещения!
– А если не отменен, то Нуара займет место своего деда, – сдавленно, сквозь зубы едва смогла произнести девушка.
– Да в своем ли ты уме, охотница?! Она же младенец…нельзя же ее на костер, – совершенно растерялся Од.
– А вот их? … Их можно? …– Лана махнула рукой в сторону двери, указывая на улицу, – Знаешь сколько сейчас таких же, как Нуара гибнет? И смерть у них конечная, а не как у вас – дверь в бессмертие. Вы совсем уже ополоумели за бесконечные века своих нечеловеческих жизней! – Лана развернулась на каблуках и, зло печатая шаг, направилась прочь.
– Охотница! – донеслось из-за спины.
Девушка неохотно обернулась.
– Мы найдем Дэро и его семью, но принуждать ни к чему не станем. Они должны сами решить, стоит ли этот мир спасения. И, если они решат не в пользу земли, то ты еще можешь уйти. Возьми с собой людей, сколько сможешь и уходи. Ты же умеешь, – надменно роняла слова самая старшая Волчица, стоя за плечом своего мужа, – Только ни один Волк не станет принуждать другого спалить свою жену на костре.
– А дочь? С дочерьми у вас, вроде, попроще дело обстоит? – ядовито процедила Лана и вышла на улицу.
Змей нашел ее на второй день, перевязывающей руку. Он не выглядел ни уставшим, ни удрученным. Просто сел на небольшой диванчик рядом и перехватил ее взгляд своими агатово-черными глазами. Лана внутренне содрогнулась от поразительного сходства его глаз с глазами сына.
– Лана, послушай… – Змей замялся на мгновение и, не найдя подходящих слов, перехватил у нее узкую ленту бинта. Ему было неловко – длинные, инкрустированные серебром когти цеплялись за махристую и неплотную ткань.
– Ой, заткнись лучше! – раздраженно скривилась девушка, но позволила себя перебинтовать, – Знаю я, что ты мне сейчас будешь пытаться в мозг втирать.
– Да? – притворно удивился Змей. У него никак не получалось завязать бантик на повязке, – И что же?
– Что мне пора валить, вот что, – она отняла руку и просто заправила кончик бинта под последний слой ткани.
– Собственно, так оно и есть, – обронил мужчина. Змей сидел совсем близко, и Лана чувствовала едва уловимый запах гари, исходящий от его одежды. В высотке Тира было, по-прежнему, свежо, электричество ненавязчиво подсвечивало кабинку лифта. Вот что значит вышколенные духи.
– Ты должна уйти, Беглянка. Это не твой мир, и тебе совершенно ни к чему гибнуть вместе с ним. Во всех мирах ты найдешь работу для себя… А здесь уже ничего не исправить.
– Вы только послушайте его! Долго речь готовил? – Лана только бровь изогнула. – Ты сам-то уходить и не думаешь, верно.
– Я родился здесь, Лана. Это обязывает…
– Тогда почему меня прогоняешь?
– Хочу, чтобы жил тот человек, который знал нас всех такими, какими мы были. Не только чудовищами.
– М-м. Знаешь, Змей, была бы я поэмоциональней, наверно купилась бы. Правда, – ядовито улыбнулась девушка.
– Вот был бы тут Тир, он бы тебя уже силой запихивал…– выпалил Змей, впервые на памяти Ланы, потеряв холодное самообладание.
– И куда бы он меня запихивал?
– В другой мир!
Лана вздохнула.
– Вот что, Змей. Никуда я не уйду. Хватит, набегалась.
– Подыхать, так с музыкой? – криво усмехнулся Змей, обнажив клыки.
– Именно так. Кстати, я давно спросить хотела: у тебя почему зубищи такие нечеловеческие? Ты же не упырь…
– Дед был чем-то вроде упыря. Предпоследний Повелитель Темных Путей. Суровый был мужик, – покачал головой Змей и откинулся на спинку дивана. Черный бархатный плащ мягко зашелестел, словно стая птиц одновременно всплеснула крыльями.
– А почему ты не стал Князем Темного Двора? Почему ждали Тира?
– У меня было иное предназначение…Каждый в нашей Семье рождается с отпечатком будущей стези. И я совсем не уверен, что Хэлен смогла бы править…А брать на свои плечи груз, который не в силах нести и не можешь отпустить – это жутко. Даже для бессмертного. Особенно для бессмертного.
Змей как никто другой знал, что это такое.
– Ну и семейка, – фыркнула охотница. – Ты, ведь, не просто так сейчас меня нашел. Случилось что-то совсем уж нехорошее?
– Светлые явились, – кивнул Змей буднично, словно говорил о нелюбимых соседях, которых просто не получается игнорировать.
– Быстро они. И кого убивают в преимуществе? – без особого интереса осведомилась Лана. Ей-то было отлично известно, что теперь ей придется убивать и Темных, и Светлых в равной степени – ведь и те, и другие, людей не любят почти одинаково.
– Пока рубятся с Темными. Пользуются силовым преимуществом. И тоже ищут наследниц, – тихо уточнил мужчина.
– А они с какой целью?
– Да кто ж их знает? Светлые никогда не отличались логичностью поступков, – Змей брезгливо щелкнул челюстями.
Лана помолчала несколько мгновений, пытливо вглядываясь в бесстрастное лицо Змея, стараясь понять, какая борьба сейчас идет внутри Властелина Времени.
– Змей, а ты как бы поступил на месте Дэро? – наконец осторожно спросила она.
– Уже тащил бы девочек по Звездному Пути куда-нибудь подальше, – совершенно спокойно ответил он, и Лане было ясно – Змей не лукавит, он так бы и сделал, и не винил бы Волка в эгоизме, – Не пойми меня неправильно, Лана, но Волк просто физически не может рисковать ею.
Девушка вопросительно глянула на Змея.
– Луна прокляла их – да. Но проклятие не только в том, что они перекидываются в Зверя, не в том, что насилуют своих жен. Луна привязала Волков к своим женщинам чем-то вроде любви своеобразной. Страшно это – быть зависимым от человека, который ненавидит себя всей душой, который тебя боится и презирает.
– Но проклятия больше нет, – напомнила Лана.
– Проклятия нет, а вот узы остались. Луна больше не делает их безумными. Их делает безумными Брак.
– Жуткая женщина, – с отвращением подытожила Лана.
– Разве? – удивился Змей. – Ты не забывай, что первой жертвой Волка была она сама. Луна имела право на месть.
– Ну и отрубила бы насильнику член, как только снова стала богиней. Зачем было возводить насилие в культ?
– Мы – Боги, охотница. Мы не умеем по-простому, – натянуто улыбнулся Змей.
– Это заметно, – согласилась она. – Ну что? Пошли? Отдохнули и хватит.
– И то верно. Ты далеко не убегай. Приятно, знаешь ли, когда рядом кто-то свой.
Они вышли на притихшую было улицу. Тварей вокруг Тировой высотки Лана уже повыбила, а в само здание никто и не совался – боялись по старой памяти. Солнце смутно просвечивало сквозь жирные клубы дыма.
– Змей! – крикнула Лана сквозь звуки пожаров, выстрелов, отдаленных криков людей, воя сигнализаций, – Как ты думаешь, нет надежды на то, что мы сможем навалять Разрушителю? – в прозрачных глазах ее горел злой, азартный огонек безумия.
Раз подыхать, так с музыкой!
– Его еще найти надо, – улыбнулся в ответ Змей – ему мысль нравилась.
– Зачем меня искать? Я здесь, – из-за угла вышел невысокий юноша. Лана вздрогнула и отступила на пару шагов, пораженно опустив руки. Змей удивленно обернулся к охотнице:
– Твой знакомый? – вопрос был риторический. Ясно было, что так реагировать можно только на пережитое когда-то потрясение.
– Что-то вроде, – кивнула утвердительно Лана, приходя в себя.
Змей всмотрелся в незнакомца. Роста тот был совершенно невыдающегося, но сложен хорошо; белоснежные от корней волосы жесткими прядями откинуты назад, словно перья; Массивный лоб нависает над глубоко посаженными желто-зелеными глазами; короткий курносый нос, надменно изогнутые губы – все это странно гармонировало, хоть и не создавало ощущения красоты. Одет незнакомец был в обычные черные джинсы, такого же цвета куртку, на ногах – армейские ботинки. Змей поймал себя на мысли, что есть в нем какая-то неуловимая схожесть с Тиром.
– Так вот, значит, почему тебя заперли на моей Земле, – медленно выговорила Лана, леденея глазами. У Змея по спине побежали мурашки, чего с ним не случалось уже довольно давно.
– Да, Ланька, сложно было выбраться. Если бы не ты, я бы уж свихнулся совсем и растер ее в порошок. Вместе с собой. Очень уж недружелюбный мир у тебя к таким как я, – Разрушитель улыбнулся, и лицо его сразу помолодело, осветилось.
– Вот и родичи твои сбежали. Только тебя оставили. Видят Боги, я их за это не виню.
Змей никогда не видел на лице охотницы такой неприкрытого брезгливого отвращения.
– Ну так что, прямо сейчас начнем? – Лана смотрела на юношу зло и нетерпеливо.
– Что начнем? – притворно удивился Разрушитель. – Меня убивать?
Он смеялся и почти ласково улыбался девушке, совершенно не обращая внимания на Змея.
– Ну да. Ты попытаешься разрушить этот мир, а мы тебя убьем, – пожала плечами Лана.
– Неправильно ты, Ланька, глаголы в предложении расставила… Но, может, повременим? Мне не к спеху, в принципе,– склонил голову на бок юноша, доброжелательно поглядывая на охотницу. Он явно не верил в то, что она способна взять, да и пустить свое оружие в ход против старого знакомого.
– Вот это было бы просто изумительно! – воскликнул Змей. – Лана, ты не представишь мне своего друга?
– Никакой он мне не друг! – прошипела в ответ охотница с внезапной злостью, обращенной почему-то на Змея, – Он меня обокрал!
– Очень спорный вопрос, – тут же встрял с замечанием Разрушитель. – Я забрал у тебя кое-что – не отрицаю, но я и оставил кое-что взамен…Надеюсь, ты воспользовалась подарком.
– Ничем твоим я не пользовалась! Можешь обратно забрать, что ты там… то есть здесь оставил!
Лана свирепела просто на глазах, и Змей стал осторожно к ней подходить на случай, если она совсем обезумеет и кинется на пришельца с кулаками, отнимая тем самым их шанс на отсрочку. Змей осторожно положил ей на плечо прохладную ладонь. Вздрогнув от этого холодного прикосновения, девушка изумленно уставилась на Змея.
– Успокойся, – голос его рассыпался нечеловеческими звуками. Словно гладкие каменные чешуйки скользнули по тяжелому насыщенно-алому шелку, усмиряя беснующуюся в гневе кровь. Никогда прежде в общении с ней он не переступал черты вежливого уважения. И вдруг такое…
– Родич? – вскинул свои глаза Разрушитель, будто только теперь заметил Змея.
– Не совсем, – спокойно ответил тот, все еще всматриваясь в лицо охотницы – все ли в порядке?
– Я же слышу…– настаивал на своем юноша.
– Великий Змей, Крылатый Повелитель Времени, это мой старый знакомый, – выдавила через силу Лана, – Viime Siivekäs, Последний Крылатый. Он – Дракон, которого заперли в моем мире.
Виймэ поклонился Змею, ни щадя ни спины, ни самолюбия. Змей ответил сдержанно, но с изрядной долей уважения и интереса.
– Я рад нашей встрече, – улыбнулся Дракон.
– К сожалению, не могу ответить тем же, – горько усмехнулся Змей. – И если Дракон пришел разрушить этот мир, значит, он погибнет в огне.
Виймэ лишь кивнул в ответ.
– Змей, если мы не будем прямо сейчас его убивать, то я пойду. А вы тут расшаркивайтесь в любезностях и титулах, сколько влезет, – проворчала Лана и пошла дальше по улице с совершенно бесстрастным лицом. Дракон провожал ее глазами.
– Я смотрю, она здорово на меня обижена..? – полувопросительно пробормотал Виймэ двинувшемуся вслед за охотницей Змею.
– «Обижена» – слово, совершенно не отображающее всю глубину обуревающих Лану чувств, – злорадно ухмыльнулся мужчина.
Внезапно среди какофонии полыхающего Города стали слышны гулкие удары, словно невидимый великан бил огромным молотом по мостовой. На оплавленный, потрескавшийся кое-где асфальт с воем что-то упало. Разлетелись каменные брызги и осколки битого стекла. Лана, отскочив на пару шагов, напряженно всматривалась в клубы оседающей пыли. К ней тут же подошел Дракон и встал рядом, с любопытством разглядывая место падения неопознанного пока объекта.
– Ланька, а ты набожный человек? – одурело хмыкнул Дракон.
– Еще немного и стану, – в тон ему ответила девушка – с пробитого асфальта в крошеве стекла и щебенки вставал человек. С крыльями.
– Нам что, и ангелов тоже…того? – растерянно оглянулась на Змея Лана.
– Думаю, что если сами не полезут, то не стоит, – Змей ближе подходить не стал и наблюдал действо с расстояния.
– Занимайся, чем занималась, охотница. В этой битве мы на одной стороне, – прогремел чистый и величественный голос ангела.
– Ты только посмотри! У него перья перламутровые! – прыснул смехом Дракон. Его, похоже, совершенно не волновало, что в руках у ангела внушительных размеров меч.
– Всяко лучше, чем твои перепонки и шипы! – фыркнула Лана и пошла в противоположную сторону. Ангел равнодушно и высокомерно смерил Виймэ взглядом, презрительно скривился и зашагал по дороге к ближайшему перекрестку, где хмельная компания из трех упырей загоняла в угол голосящую толстушку в разодранном платье.
– Мда. Обиделась – явно не то слово, – кивнул Дракон и двинулся следом за девушкой.
Обедали шумно, распахнув все окна навстречу празднично-солнечному полудню. Два отдельных места за столом были великодушно предоставлены Ушастому и зайцу Нуары. Ушастый, который долго отказывался, раздулся от скромности и гордости одновременно и сразу сесть на свое место не смог – обширная его попа не помещалась на стуле. Неловкая возня домового приводила в восторг Нуару, которая смеялась и хлопала в ладоши. Ей ласково улыбался Кристоф, стараясь не встречаться глазами с Хэлен. Дэро сразу заметил за Кристофом некоторую натянутость, но понадеялся, что Хэлен ничего не заметит. Она и не заметила – весело и беззаботно болтала с Ушастым, подначивала мужа, расспрашивала Кристофа о детстве Штефана, и старик с удовольствием рассказывал, не опуская лишь мрачные детали, чтобы не смущать племянника.
– Да-да, проказник был еще какой! Но добрый, отзывчивый, – улыбался старик.
– Крис, прекрати, ты подрываешь мой волчий авторитет. Еще подумают, что меня можно не бояться…– беззлобно ворчал мужчина, подбирая с тарелки подливку кусочком хлеба.
– Расскажи, Кристоф! Расскажи! – взмолилась девочка, совсем позабыв о еде. Ее жутко увлекали рассказы из детства родителей.
– Ладно. Но не смей повторять его проделки! Мое старое сердце может и не пережить такого ужаса, – зловеще насупил густые седые брови Кристоф, – Дело было как-то по весне. В прежние-то времена в магазинах фрукты зимой не продавались и их выращивали в оранжереях. Была и у нас такая. Чего там только не было! Даже ананасы росли. Но твой отец страсть как любил клубнику. Была в оранжерее целая грядка этих ягод. Как раз и поспевать стала она. А хозяйка надумала званный ужин устроить. Клубнику хотели подать на десерт. И вот иду я проверить, довольно ли ее поспело, да и собрать, как вижу – пуста грядка-то! Нет ягод. Зеленцы одни остались, да и тех мало! Присмотрелся – куст один шевелится… Я сперва даже испугался слегка – ну как тварь какая забралась. Однако, оказалось, что это твой папаша под кустом сидел и через силу уже в себя последние спелые ягоды запихивал. Вся мордашка красная от сока, руки тоже. И видно, что уж не хочется ему – наелся, но есть продолжает! Из вредности, значит, – кивнул Кристоф. – Поймал я его, наказал, чтоб впредь неповадно было…
– Выпорол?! – ужаснулась девочка.
– Да что ты… Заставил грядку эту прополоть. А ему это не особо понравилось, он и надумал, что надо как-то меня проучить. Как с грядкой закончил, отлежался чуток…
Нуара опять не стерпела и встряла с вопросом:
– Неужели так устал?
– Не-е-ет. Живот у него разболелся. Шутка ли – столько ягод слопать! В общем, прокрался он ко мне домой, пока меня не было, да и напихал мне лягушачьей икры в суп, кофейник, в кувшин с молоком (который для него же, хулигана, и стоял), жульен еще грибной был, так он и туда пару ложек подмешать умудрился – старательный твой папа был. Но то не все… Он еще жаб во все щели в доме распихал – в одежду мне, в шкафчики, под кровать, на чердак даже пару штук закинул. Пришел я вечером, сел ужинать. Ем суп и понимаю, что не то что-то, зернистый он какой-то и тиной здорово отдает. Но я человек неприхотливый – доел. Вот когда дело дошло до кофе, тут-то я и понял, в чем дело было. Всю ночь из туалета не выходил.. Лягухи, кстати, как ненормальные орали всю ночь! Я их, в перерывах между приступами икрометания, находил и на улицу выбрасывал. А по утру смотрю – стоит твой папа в пижаме еще и с листочком в руке.
– А зачем же листочек-то? – увлеклась рассказом девочка, совершенно позабыв о еде.
– Так список у него был – куда какую лягушку спрятал. Это он их выручать пришел. А еще в списке значились два паука и один уж. Которого мы найти так и не смогли, кстати.
– О, это очень на тебя похоже, – рассмеялась Хэлен, хитро поглядывая на мужа.
– Я боролся с тиранией взрослых доступными мне способами. Кстати, этот старый хрыч заставил меня того молока с икрой отхлебнуть пару раз…– криво улыбался Дэро.
– Папа! Так, может, у тебя в животе живут лягушки! – глаза девочки расширились от невероятной догадки.
– Да это сто процентов! И потому каждое второе полнолуние я на луну не вою, а квакаю, – доверительно сообщил мужчина дочери.
Смех летел в раскрытые окна, мешаясь с густым запахом прогретой земли, смолы, молодой травы и хвои. Штефан с наслаждением вдыхал этот пряный воздух, как никогда остро ощущая, насколько счастлив, но взгляд его случайно остановился на лужайке перед домом и счастье сразу померкло – за окном была Стая.
Он встал из-за стола, поцеловав Хэлен в макушку:
– Там ко мне пришли. Вы обедайте. Я ненадолго.
Хэлен встрепенулась и выглянула в окно. Волки стояли в отдалении, не пытаясь подойти ближе к дому – они ждали, когда хозяин заметит их и выйдет наружу. Всех троих она узнала – они ходили с ней на Охоту в полнолуние, когда она отбирала жизнь Брая. Сивура Хэлен знала чуть лучше – он был приближенным лицом Тира. Именно Сивур привел ее к отцу после изнасилования. Волчиц Хэлен прежде не видела.
– Кристоф, как они нас нашли? – все внутри похолодело от жуткого предчувствия.
–Хэлен, Волки одной Стаи всегда знают, где располагаются логова друг друга, – старик тоже был встревожен, но из-за стола не встал. Он, похоже, не видел во внезапном визите никакой угрозы.
– А можно я пойду поздороваюсь? – пискнула со своего места Нуара. Ей Волки были хорошо знакомы с тех пор, как Тир стал ее забирать к себе в гости.
– Подожди, мышонок. По-моему, твоему отцу нужно поговорить о чем-то со Стаей.
– Интересно, почему Тир сам не прилетел, а послал Волков к нам? – насупилась девочка.
Хэлен вскочила со стула, побелев как полотно.
– Сидите тут! – бросила отрывисто и выскочила за дверь.
Кристоф тяжело поднялся из-за стола.
– Нуара, деточка, покажи-ка мне, как ты прибрала библиотеку. Я там лет пятьдесят уже не был, – он удрученно вздохнул, глянув за окно.
– Крис, не сейчас! Ты же видишь, что происходит что-то жутко-интересное. Или просто жуткое, – почувствовала неладное и она.
– Вот пусть с этим взрослые и разбираются, а мы пойдем посмотрим, что там с библиотекой. Ты все узнаешь, но в свое время.
Девочка не посмела перечить и потянула со стула своего зайца.
В столовой остался один Ушастый. Он всеми тремя глазами видел сквозь закрытое ветром окно, как замерла рядом со своим мужем Хэлен, пораженная страшной вестью. Она не закричала, не разрыдалась, только ухватилась ледяными пальцами за руку своего Волка, сжала до боли. «Не может быть!»– видел он в расширившихся от ужаса глазах. Она уже не слышала сквозь неподъемную глыбу своего горя, что там говорили Волки – выражали сочувствие, или обвиняли в смерти отца?
– Госпожа, мы соболезнуем Вашему горю, но это не все, что мы должны были сообщить Вам, – Сивур слегка склонил голову к ней, игнорируя гневный взгляд Дэро.
– Разве? Я умудрилась убить еще кого-то? – выговорила она через силу.
Старший в Стае открыл было рот, чтобы продолжить начатое Сивуром, но Штефан наградил его таким взглядом, что тот осекся на полуслове.
Дэро знал, что сейчас Хэлен согласится пойти на что угодно, лишь бы искупить хоть часть своей несуществующей вины, наказать себя любым способом. Он не стал ждать, пока кто-то из Стаи проговорится о коронации и спасении мира, схватил в охапку совершенно безвольную ко всему девушку и стремительно направился в сторону леса. Никто из Волков не посмел последовать за ним. Отойдя на приличное расстояние он обернулся:
– Дом в вашем распоряжении.
И надо было сказать что-то, убедить ее в том, что не виновата она в гибели отца, но Волк знал, что не услышит, а если и услышит, то не поверит.
– Волчонок мой, – только и смог сказать Волк, чуждый нежным словам.
– У них такое хрупкое бессмертие, всхлипнула она, – Я думала, что пока они вместе, с ними не может случиться ничего дурного…
– С кем » с ними»? – не понял Дэро.
– С Тиром и Блудницей.
И футболка намокала на груди Волка, впитывая горький ужас потери.
– Ох, малыш…– Волк сжал ее еще крепче. Противоречия разрывали его. Надо было..надо было поступить честно. Видят боги, она заслуживала знать всю правду. И Дэро почти смог. Почти. Он уже чувствовал во рту вкус слов, которые перевернули бы их жизнь с ног на голову. «Хэл, ты должна занять место своего отца. Должна принять свое предназначение и спасти наш мир…Нет времени скорбеть.» Волк знал, что не сказать этого нельзя, ведь она никогда не простит такого обмана, жертвой которого станут миллиарды жизней, и сказать не мог! Завяз во рту язык, онемел, и только руки судорожно сжимали хрупкую и беззащитную ЕЁ. Как будто легкие ему уже заполнил едкий дым жертвенного костра, и он слышал, всем существом своим чувствовал ее невыносимую, сводящую с ума боль, пока ненасытное пламя костра плавило серебристо-молочную кожу, вгрызалось в плоть. Все в нем содрогалось от мысли о том, что ей придется перенести прежде, чем умереть.
