Текст книги "Лунный охотник (СИ)"

Автор книги: LittleShooter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 43 страниц)

Тишина не нарушилась вздохом. Лишь кровь громко и влажно капала на стол.

– Отец! Помоги! Впервые прошу тебя! Помоги! – с ненавистью кричал Тир, сжимая плечи своего умирающего, сдавшегося ребёнка.

Из распахнутого окна шагнул высокий мужчина. Створки жалобно тренькнули стеклом, ударившись о стены. Ледяной ветер ударил по лицам, заставил прищуриться, склонить головы. Чёрные волосы незнакомца струились по плечам синеватыми змеями. Странный старомодный наряд напоминал о временах, когда костры Святой Инквизиции пылали по всей Европе, сжигая заживо невинных людей. Пальцы правой руки, одетые в перстни, покоились на эфесе изогнутой хищной сабли.

– Она ещё не мертва, ты же знаешь, – тихий шелестящий голос наполнил гулкий простор комнаты.

Приглашённый не спешил подойти ближе, словно боялся взглянуть на свою внучку, которая уже не боролась за себя.

– Она уходит! Не хочет услышать, понять... Мне нужно время!

Лана затаила дыхание и смотрела на этих, совершенно разных... людей?

– Не могу остановить надолго,ты сам знаешь. Вернусь, когда уже больше не смогу удерживать.

Тир только благодарно кивнул. Незнакомец тут же словно в воздухе растворился, и сразу на Лану навалился огромный неподъемный камень. Оцепенение сковало, как километровая толща воды. Она едва дышала в этом куске остановившегося времени. Тир что-то продолжал шептать, иногда дотрагиваясь до бледного, в крови, лица, запястья, и не убирал руки от живота, как будто прикрывая ребёнка от смерти своей ладонью.

– Хэлли, дитя ты моё непутёвое, послушай меня. Времени у нас совсем мало теперь. Не смей умирать. Он так хотел, так ждал, когда же кончится его вечное одиночество. Не поддался огромному искушению твоей крови, твоей силы. Терпел, пока была возможность. Неужели он не заслужил, чтобы часть его жила и дальше? Подари ему бессмертие! Подари жизнь этому ребёнку, вашему ребёнку! Неужели сейчас ты предашь его? Убьёшь сама то, что он защитил ценой своей жизни? Дыши, давай! Не сопротивляйся мне! Не сопротивляйся своей крови! Предательница! Маленькая, жалкая предательница! Все живут с болью! Все! Ты хочешь стать другой? Испив мёда, будь добра – хлебни и полыни! – он кричал, встряхивая беспомощное тело.

Лана испуганно отступала от этого взвывшего от отчаяния Зверя. Ужас и гнев смешались в голосе, что повелевал всеми тёмными Тварями подлунного мира. С бульканьем и хрипом девушка, лежащая на столе, втянула воздух. Зверь снова вцепился в её руки, и новая волна силы ударила с такой мощью, что у Ланы потемнело в глазах.

Охотница не знала, сколько прошло времени. В какой-то момент она просто потеряла сознание. Очнулась на кровати, в незнакомой комнате. Зимние сумерки разбросали по углам непроглядные тени. Лишь острые углы какой-то мебели поблёскивали во тьме. Лана с болью потянулась и села. Похмелье... Когда этот звонкий мальчик делился с дочерью своей силой, немалая доля перепала и Лане, вот только в прок не пошла.

Тут же распахнулась дверь и залила комнату тёплым золотым светом. В проёме стоял Тир. На осунувшемся лице было лишь суровое холодное равнодушие.

– Очнулась? Идём, поговорить надо, – бросил и ушёл, развернувшись.

Лана недовольно нахмурилась. Почему он позволяет себе разговаривать с ней в таком тоне, словно она ему чем-то обязана?

Гостиная была прибрана, стол аккуратно застелен какой-то не то скатертью, не то картой – издали Лана не бралась сказать точно.

– Садись, – чёрные раскосые глаза напряжённо и безжалостно впились в неё. Посреди гостиной стоял одинокий стул.

– Спасибо, я постою, – ядовито ответила, уже прикидывая, не пора ли сматываться. Тир изумлённо вскинул тёмные брови.

– Я сказал – садись! – он подошёл ближе и недоверчиво уставился в глаза гостье.

Лана тряхнула каштановой чёлкой и, нагло улыбнувшись, снова отказалась.

– Да что за чёрт?.. – недоумённо потёр кончик носа хозяин дома.

– Как Хэлен? – девушка, словно кошка на новоселье, осторожно обходила комнату, заглядывая в окна, рассматривая карту незнакомой местности на столе, любопытно дотрагиваясь кончиками пальцев, затянутых в мягкую перчатку, до цветных карандашей, в беспорядке разбросанных по столу. Вроде, просто осматривалась, а на самом деле искала пути к отступлению, если беседа перейдёт от расспросов к мордобитию.

– Она спит. Ты человек? – он подошёл и встал рядом, так же любопытно рассматривая гостью.

– А на кого похожа? – ехидно скривила губы девушка.

– Хм. На зомби. Хоть и не пахнешь. То есть, пахнешь, но нормально, по-человечески, – он хмуро улыбался.

– Человек я. Понятно? – зло сверкнула глазами Охотница.

– Понятно, – сразу согласился юноша, – вот только почему ты мне не подчиняешься? Души у тебя нет?

Он говорил это так просто и буднично, словно спрашивал, есть ли у неё машина.

– Не твоё дело, – огрызнулась и пошла к выходу.

– Ты куда? Я с тобой ещё не закончил! – Тир возник перед самым носом, встав на носки армированных тяжёлых ботинок.

Лана только хмыкнула мысленно: “Не дорос ещё мне приказывать”.

– Мне здесь делать больше нечего. Волк мёртв, девочка с тобой в безопасности. Я... Мне нужно охотиться. Прощайте, Граф, – Лана слегка склонила голову, спрятав глаза, не дрогнув ни душой, ни рукой, что тянулась к ручке двери.

– Прощайте, Госпожа, – так же церемонно поклонился Тир.

Уже в лифте Охотница стащила перчатку с правой руки. Пальцы мелко подрагивали, ладонь вспотела. Чёртов демонёнок напугал. До жути, до холода в руках напугал! Ни разу ей так не хотелось сбежать, укрыться, раствориться, чтоб он не смотрел, не наваливался бременем своей воли, не приказывал.

Лана осмотрела руку. Надавила на покрасневшую от крови ткань – под пальцами влажно блеснуло. Бинт на запястье уже намок и нужно было менять повязку. Она никак не ожидала, что визит в Волчье логово так затянется.

Двери лифта с тихим шёпотом раскрылись.

– А с рукой у тебя что? – Тир стоял в проходе, как ни в чём не бывало.

Беглянка вздрогнула и замерла, перчатка выпала из руки. Юноша нагнулся и подхватил её уже над самым полом. Лана только досадливо сжала губы.

– Поранилась. Мы, вроде, попрощались уже? – недовольно бросила, протискиваясь мимо него из лифта.

За стеклами холла сгустилась морозная зимняя ночь, игриво разбросав драгоценные камни фонарей.

– Откуда ты знаешь, что я Граф, а не Князь, не Лорд, или ещё кто-то? – не отставал и шёл вровень, не отдавая ей перчатку.

– Ниоткуда. Само с языка сорвалось. Зачем ты за мной идёшь? – негодовала девушка.

– Беглянка, останься. Я не хотел тебя пугать. Нет, я хотел тебя слегка припугнуть. Только не получилось, как видишь. Останься. Я не стану больше даже пробовать, – он доверчиво и легко улыбнулся, взъерошив колючий ёжик волос.

– Ловко у тебя получается, – остановилась на пороге девушка.

– Что?

– Тактику менять. О чём ты хочешь узнать. Говори прямо! – ей хотелось убраться подальше от этой безумной семейки, в которой нет людей – одни Боги.

– У тебя нет души? – в вопросе была даже надежда, вроде.

– Нет.

– Я так и знал! – удовлетворенный, он отдал перчатку, но удержал дверь рукой. – И всё же, останься.

– Зачем?

– Просто так. Я сменю тебе повязку, – как будто на чай пригласил.

– Не надо. Я сама привыкла, – сказала и осеклась.

– И давно это у тебя? – тонкая рука взлетела птицей и почти ухватила за раненое запястье. Беглянка отшатнулась, как от огня.

– Боюсь повториться, но всё же – не твоё дело, – сказала, как отрубила.

– Ладно. Не моё, так не моё... Останься. Поможешь мне с Хэлен.

– Не понимаю, чем я могу помочь. С разбитым сердцем ничего не поделаешь, – озадаченно пожала плечами девушка.

– Мне кажется, что вы, вроде как, нашли общий язык. Может, ты сможешь как-то отвлечь её, – вдохновенно врал Тир.

– Ладно, – тяжело вздохнула Беглянка, – но ты больше не будешь пытаться загипнотизировать меня!

– Честное слово! – искренней лица белый свет ещё не видывал.

Боль сковала тело, пульсировала в пробитых насквозь суставах, раздробленных костях. Кажется, не было в теле такого уголка, который бы не чувствовал эти каменные спицы, что всадили в него, не позволяя даже дышать как следует. Волк хрипел, распятый на стене. Медленно, но верно, из него вытягивали силу. Священник, старый, если не сказать – древний, сидел рядом и читал молитву, от которой Волка корёжило болью ещё сильнее, чем от каменных спиц. Кровавая пена капала из оскаленной пасти оборотня. Глаза заплыли и не видели ничего, кроме мутного зеленоватого пятна какой-то странной лампы.

Лучше бы они убили его там, дома. Не пришлось бы слушать это гнусавое бормотание.

Священник встал и облил Волка водой. Розовая от крови, она въелась в слипшуюся шерсть, словно кислота, зашипела, задымилась. Волк дёрнулся от новой, неожиданной пытки.

– А теперь скажи мне, кто унес твою Волчицу? – спокойный и негромкий голос человека, который привык, что его слушают и подчиняются без пререканий. Волк только захрипел, хоть и хотел рассмеяться.

– Ты можешь смеяться, конечно. Только я очень терпелив и найду способ вытащить из тебя слова. Отче Наш, иже еси на небесех...

====== nach dem Tod… ======

Какой кошмарный, отвратительный сон. Ощущение, словно выпала с сотого этажа, разбилась в кровавый блин, из которого торчат осколки костей, и то, что осталось, смерзлось, недвижимо, но всё ещё не потеряло возможности чувствовать. Не потеряло возможности помнить. Какой кошмарный, чудовищный сон. Проснись, Хэлен! Проснись. Вот увидишь, ты опять окажешься в тепле и покое тяжёлых, опасных рук. И этот сон можно будет прогнать, вжавшись в тёмное от рисунка плечо, вдохнув запах кожи.

Боги, как же больно!

Хэлен разлепила опухшие веки. Сумрачный, приглушённый тяжёлыми плюшевыми занавесками, свет ударил безжалостно. Она беззвучно застонала. Хотела прикрыть лицо ладонью, но руки не слушались. Хотелось пить.

– Ты не сможешь встать, или хотя бы сесть, – незнакомый тихий голос струился мягко, словно пытался сгладить резкость света, впивающегося в глаза, в самый мозг, раскалённой спицей.

– Закрой глаза. Я дам тебе воды, – девушка почувствовала у самых губ холодок, потянулась, отпила, закашлялась. Каждый судорожный выдох разрывал грудь и живот. Почему же так больно?..

– Всё. Этого хватит на время. Постарайся уснуть, Хэлен.

“Нет. Нет, нет. Только не в этот повторяющийся кошмар!”

*Кто ты? – одни лишь губы обозначили слова.

– Я твой дед. Эээ... Но, вообще, я – Принц Тёмных Путей, Крылатый Змей, Хозяин Времени...

*Слишком много титулов для меня. – перебила, не желая слушать поток новых величественных и пафосных имен.

– Зови просто – Дед, – прохладная усмешка скользнула в осторожном тепле голоса.

*Договорились. Ты ответишь мне честно, если я прямо спрошу тебя, Дед? – слова срывались уже не так тяжело.

– Подумай, прежде чем спрашивать, дитя, – ледяная рука легла на горячий лоб.

*Он мёртв? – словно в пропасть шагнула.

– О ком ты спрашиваешь? – ничто не нарушило уверенного спокойствия его тона.

*Мой Волк... – и договорить уже не получилось потому, что знала.

– Если и не убили сразу, то... Надеяться не на что, Хэлен.

*А мой Волчонок? Тир спас его? – кровь наполнила рот.

– С ним всё хорошо. Ты, если прислушаешься, сможешь почувствовать его. Только больше язык себе не прокусывай. Малыш и так сильно напуган твоим горем.

Хэлен равнодушно сжала губы. Бесконечность собственной жизни показалась тяжким бременем, невыносимой насмешкой.

*Где отец?

“Представь себе море, Хэлен. Такое огромное. Такое солёное... В нём растворятся все твои слёзы...”

*Где отец? – ей хотелось избавиться от присутствия чужого человека, чтобы не таиться, не сдерживаться.

– Я позову его, если хочешь, – в равнодушии наконец-то блеснуло разочарование.

*Да.

Город звенел промерзшими цепями мостов, кутался в прозрачно-сизый смог и ждал оттепели, ждал снега. Выпадет снег и закроет собой грязь и кровь, что успели разлить, раскрошить алыми пятнами жадные, ненасытные люди. Город позволит спрятать жуткие тайны в себе, но никогда не забудет. Будет помнить, как летела из окна дочь Богов и кричала беззвучно от горя, от невыносимой потери; как рвал свои сухожилия Волк в последней надежде спасти, не пуская к провалу разбитой стены людей. Город любил такие истории. Он наслаждался ими, хранил в памяти, как драгоценности. Такая редкость – увидеть Волка, защищающего Богиню. Смешно и нелепо.

Тир же любил этот безумно старый Город. Иногда он чувствовал на себе неназойливый и отрешённый взгляд старика. Столетия прошли по камням мостовых, не оставив после себя ни отпечатка. Новые миллионы новых людей утаптывают камни в почву, и никто не слышит, как за ним идёт по пятам Город, дышит в спину, ждёт, когда же прохожий обернётся и заглянет под капюшон, увидит в отражении глаз неясного цвета весь строй живших и умерших здесь. Столько людей, и лишь немногие отвлекутся от утреннего кофе и вечерней порции алкоголя, почувствовав на себе взгляд. Вдруг, придя на кухню, чтобы налить себе молока перед сном, обернутся к окну и вздрогнут, потому что из отражения в чёрном стекле посмотрит на них совсем другой человек.

И сейчас, когда полдень совсем обезумел от спешки и шума, под ясным небом, на крыше пустого небоскреба сидел Тир на самом краю, спустив ноги вниз. Его не волновал ни холод, ни высота. Волновала лишь девушка, что ходила беспокойно за его спиной, не находя себе места в чужом доме.

– Откуда ты пришла? Или это тоже страшный секрет? – бросил он через плечо, даже не обернувшись.

– С Земли я пришла. Но и эту планету местные называют Землей. Как-то даже странно, – Лана приостановила на время свои раздражённые передвижения по крыше и прислонилась к высокому бортику, на котором удобно устроился хозяин дома.

– Хм... Ничего странного в этом нет. А почему ты ушла со своей Земли? – он заинтересованно обернулся к девушке.

– Выбора не было. А вообще, это не твоё дело, – Лана тряхнула головой, прикрывшись чёлкой от настойчивого взгляда.

– Ладно. Не хочешь, не рассказывай. Меня только одно интересует – почему ты решила им помочь? Волки же... Охотники обычно по-другому себя ведут. Нашли, убили – алгоритм простой.

Лана молчала какое-то время, подыскивая слова. Вздохнула и, откинув волосы с глаз, посмотрела прямо, не пытаясь юлить или недоговаривать.

– Потому, что спокойный и сытый Зверь начинает убивать, лишь когда его загоняют в угол. Не пойми меня неправильно, но эта парочка могла половину Города вырезать, при желании. А они мирно целовались на опушке леса в самой глуши. Даже белок подкармливали. Волк ночами выходил, ругался матом и орехи насыпал на дорожку. Просто, чтобы девочка эта вставала утром и улыбалась, наблюдая его смехотворные попытки выжить этих самых белок с крыши. Показушник... Не нужна им Охота. Им покой был нужен. А я не люблю, когда приходят и вытаскивают из постелей ночью... – Лана замолчала, так и не закончив предложение.

Тир слушал, угрюмо поглядывая на дверь с крыши.

– Лана – твое настоящее имя? – спрыгнул он и встал рядом, слегка прислонившись плечом.

– Нет. А Тир – настоящее? – язвительно приподняла тонкую, с кисточкой, бровь девушка.

– Стало настоящим. Я не помню уже, как называли родители. Отец мог бы сказать, но мы с ним не очень... – совершенно по-детски мотнул головой Тёмный Властелин.

– Ты подкидыш? – осторожно спросила, пробуя – можно ли об этом.

– Да. А ты? – ответил легко, словно она о его любимом цвете спросила.

Охотница недовольно поморщилась. Вопрос ей явно не понравился.

– Я тоже. И хватит об этом. Вообще, не понимаю, к чему эти расспросы. Я же ответила, почему не порешила Волков.

– Не ответила. Я понял, почему ты не захотела убить их. Но ты не объяснила, почему решилась им помочь, – Тир хитро улыбнулся одной стороной рта.

С тихим шелестом на крыше возник давешний брюнет.

– Она хочет тебя видеть, – по бледному лицу скользнула тень улыбки.

Тир не оглядываясь направился к двери. Лана не знала, что и делать – пойти следом? Но её, вроде, не звали. Остаться с этим явно опасным типом, который длинную изогнутую саблю на бедре носит и, уж точно, умеет ею пользоваться? Тоже не очень-то хотелось.

– Если Госпожа не против, я составлю ей компанию? – Слегка поклонился черноволосый.

На вид он был не намного старше своего сына. Но и тому Лана не дала бы больше 20-ти лет.

– Только давайте вернёмся внутрь? Я уже порядком замерзла здесь, – полуспросила девушка.

Как себя вести с этим незнакомцем она не знала.

– Как Вам будет угодно.

Кивок, полный учтивости, и вот они уже идут рука об руку в сторону двери, где скрылся Тир.

– Нас не представили друг другу. Позвольте восполнить этот пробел. Я Крылатый Змей. Кто-то может назвать Драконом, – тонкая рука в чёрной перчатке дернулась тревожно. Змей сделал вид, будто не заметил её испуга, – и это будет ошибкой. Так что, можете звать просто Змей. Думаю, это будет уместно.

– Дело Ваше. Змей, так Змей, – тепло гостиной неожиданно показалось душным и тесным.

– Как же мне величать Вас? – мужчина вкрадчиво и коротко взглянул на неожиданную союзницу.

Лана опустила взгляд на руку, что уверенно вела её сквозь просторный зал. Тонкие пальцы венчались длинными, покрытыми чёрным лаком, ногтями. Острые кончики поблескивали изящной инкрустацией.

– Зовите Ланой. А куда мы идём? – двери перед ними раскрывались сами собой.

– Госпожа Лана. Как Вы думаете, почему мой сын так хотел, чтоб Вы остались здесь? – Змей проигнорировал её вопрос. Пустые комнаты сменяли друг друга, как братья-близнецы, ничем не отличимые.

– Ему любопытно. Вот и всё, – Лане становилось не по себе от этой степенной прогулки по необжитым квартирам, соединенным меж собой для удобства лишь одного человека, что жил здесь отшельником.

– И что же его так заинтриговало, на Ваш взгляд? – они прошли здание насквозь и уперлись в анфиладу арочных окон, смотрящих прямо в небо, не прикрытое ничем, кроме тонкого, идеальной чистоты, стекла.

– Он считает, что у меня нет души и, при этом, я не мертва.

– К тому же, он ошибается, не так ли? Вы солгали Тёмному Властелину, Лана. И мне интересно, почему, – Змей отпустил её руку и подошёл ближе к одному из окон. Холодная синева неба отразилась в чёрных, равнодушных глазах.

– Душа моя на месте. А то, что он не может мне приказать, лишь побочное действие моей... Моей неполноценности, – выдавила из себя девушка через силу. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что сейчас самым безопасным было отвечать предельно честно.

– Отчего же вы ему об этом не сказали? – Змей обернулся так внезапно, что Лана вздрогнула, наткнувшись на острый пытливый взгляд.

– Его любопытство не знает жалости. А я не хочу объяснять. Может быть, когда-нибудь я забуду всё. Как он. Даже имени своего не вспомню. У него же получилось... А как его зовут, кстати? Тир сказал, что вы знаете его настоящее имя, – тему нужно было менять. И чем быстрей, тем лучше.

Змей вздохнул и улыбнулся. Девушка поёжилась. Беседа шла по пути, который прокладывал отец Тира, и с этим приходилось мириться.

– Знаете, Лана, ведь я видел, как всё происходит между ними. Дал время своему гордому сыну найти общий язык с такой же гордой внучкой. Не вмешивался потому, что они должны были стать другими. Не такими, как я. Я пытался спасти от людей сына и лишь заставил его ненавидеть себя. Тир до сих пор желает моей смерти. А Хэлен так легко приняла его, так быстро привыкла и полюбила, что мне даже страшно становится за эту девочку. То доверие, с которым она относится к окружающим, не может довести до добра. Она и вам поверила сразу, в первую же встречу. И я должен предупредить вас сейчас... Если вы предадите её, то укрыться от Великого Змея не получится нигде. Ибо Время существует во всех измерениях. А теперь об имени... – Змей сменил ожесточенную холодность угрозы на почти мечтательное выражение лица, – вы знаете историю моей внучки и Волка?

– Э... В общем-то, я до вчерашнего дня думала, что она простая Волчица. Есть какая-то история? – недоумение и любопытство сыграли свою роль – Лана уже почти забыла о том, что ей только что грозили расправой в случае ошибки.

– История простая. Волк напал на неё. Не в полнолуние. Луна, их забытая Богиня, заставила его сделать это. Она желала, что бы дочь начала, как и Вы, убивать. Этот мужчина должен был стать первой жертвой, что она положит на алтарь собственной матери. Однако, ни Волк, ни Хэлен так на убийство и не решились. Волк сошёл с ума от вожделения и... Да, Волк сошёл с ума от любви. А Хэлен просто не захотела убить. В ней тогда не было ненависти. Она научилась ненавидеть позднее. Итак, Волк ждал. Почти умер, но дождался взаимности. Они заключили Брак. По всем законам.

– Как же это возможно, если она не Волчица? Он убил бы её в первую Полную Луну, – бесцеремонно перебила Лана. Змей поморщился, но на бестактность ответил лишь продолжением своего рассказа.

– Так вот, она приняла правила Брака. В Первую Луну он почти убил её. Точнее, думал, что хотел убить, а на самом деле желал лишь поиграть. Любят Волки по лесу за девушками бегать – ничего тут не поделаешь. В общем, всё закончилось любовью на свежем воздухе в мягкой палой листве. Потом явилась новоиспечённая мамаша, так её раз-так, – из Змея вырвался длинный матерный загиб, что привело Лану в полный восторг, – и Волки её быстренько порешили. Ну, и дальше шли события, которые к теме нашего разговора никак не относятся. И вот теперь пришло время объяснить, почему же Волк не стал её убивать, не стал насиловать. Почему Брак стал подлинным. В нашей семье, Госпожа Лана, имя ребёнку дают не родители. Я родился зубастым, пил молоко с кровью и умел летать. Мои слуги называли меня Крылатым. Родители дали человеческое имя, но оно ничего не значит. А мой сын, рожденный смертной женщиной, когда остался совсем один, стал водить огромную стаю волков за собой. Они стали его семьёй, его друзьями, его слугами. И имя его – Волк. Потому и Стая ему покорилась безропотно – Вожак вернулся. Хэлен тоже могла стать во главе клана, но не захотела. Так что... А человеческое имя? Пожалуй, можно интерпретировать его на местный диалект как Хельг.

Лана ошарашенно приоткрыла рот.

– Вы серьёзно? Хельг и Тир в одном флаконе? – девушка истерично рассмеялась. – Знаете, это слишком даже для меня.

– А что? Что такое? Чем я Вас рассмешил, Госпожа Лана? – пришло время недоумевать Змею.

– Да я просто... Значение имен уж очень не сопоставимые. Вот и всё. – стушевалась и замолкла девушка.

– Святой и Зверь? Что ж, верно. Хельг слишком противоречив, если смотреть со стороны. Но в нашей семье простаков никогда не было. Да и Вы, Госпожа, лишь хотите казаться обычным человеком. Который может спрыгнуть с 27-го этажа и мягко приземлиться, тогда как дочь Богов разбилась чуть ли не насмерть, – улыбнулся Змей одними глазами.

– Ах, Господин Крылатый Змей, Вы не хуже меня понимаете, что она так сильно пострадала потому, что умереть хотела.

Змей промолчал. Взгляд его блуждал по серому промёрзлому Городу.

Преподобный Гавриил торопливо дописывал письмо своему старинному другу из Праги. Тяжкое бремя – руководить такой организацией, как Святая Инквизиция. Времени не хватает ни на что, даже на вдумчивую молитву. Грех, конечно, но делами будет искуплено пренебрежение к духовному просветлению. Господь милостив, и простит сына своего, ведь должен же кто-то спасать людское племя от зверя ночного.

Преподобный спрашивал у пражского епископа, не случалось ли в его землях встречать оборотня, что днём бродит в волчьей шкуре. Уже несколько дней и ночей пытались выяснить его спекулаторы*... Нет-нет. Неправильно так говорить о братьях, которые пытают в застенках собора кровожадную тварь, убивавшую невинных людей ради забавы.

Итак, оборотень был распят на стене и не мог перекинуться в человека. Каменные спицы, которыми пробили все его суставы, не позволяли плоти вернуться в свое привычное состояние. Ни молитва, ни святая вода не смогли выжать из твари нужную информацию.

Преподобный не упомянул в своём письме о том, что самку оборотня унес на руках странный юноша. И можно было бы подумать на массовый гипноз, но в ряды Охотников Божьих не попадали внушаемые и слабовольные люди. Значит, что-то другое сделал этот странный мальчик с чёрными глазами. Ворожбе и заклятиям Охотники тоже не подвержены – молитва братьев во Христе надежно хранит их от всякого рода колдовства.

Епископ остановился на миг, перебирая длинными пальцами чётки с распятием.

Черноглазый юноша... Преподобный не раз слышал от нечистых о том, что рано или поздно придет Тёмный Властелин, которому будут покорны все богомерзкие твари подлунного мира. Всё быстрее щёлкали звенья чёток, всё быстрее и дальше летели мысли священника. Уж не Антихрист ли объявился в его Городе?..

Обычный оборотень мог бы вывести Инквизицию на самую страшную Тварь, которая повелевает всеми монстрами, что грозят людям.

Священник вскочил со стула, для успокоения прочитал торопливо Отче Наш и направился в пыточную. Надо бы самолично взглянуть на этого выродка.

*спекулатор – лат. палач, оруженосец, заплечных дел мастер

====== Hope. ======

Стены каменного мешка, в котором он висел, медленно вытягивали тепло. По тонким спицам в тело пробирался холод, не позволяя уснуть, забыться хоть на миг.

Ночь Полной Луны прошла для него незамеченной. Монотонное дребезжание священника вызывало в голове такую боль, словно тот спиливал ему зубы напильником. Но и к этому можно привыкнуть, особенно, если тебя хранит от гибели сила убитой Богини. Надолго ли хватит её? Вот в чём вопрос. Волк уже не был уверен в том, хочет ли такой жизни. Бесконечная пытка – не лучшее времяпрепровождение.

Дверь заскрипела проржавевшими петлями. Звук отразился многократно от стен, чем вызвал у оборотня новый приступ боли – чуткие уши прижались к голове. В тёмную, освещенную лишь тусклой лампой на столе, камеру втиснулся высокий, мощный старик. Алым кровавым мазком сверкнул перстень на руке.

– Здравствуй, брат, – епископ не назвал священника по имени – ни к чему оборотню имя человеческое, крещением наречённое, знать.

– День добрый, Ваше Преосвященство, – вскочил со скамеечки экзекутор, склонился в глубоком поклоне и поцеловал протянутую ему руку.

“Да у нас знатные гости нынче. Видно, решили пустить тяжёлую артеллерию в бой”, – усмехнулся про себя Волк.

– Ты можешь передохнуть от благого дела очищения богомерзкой твари. Я хочу побеседовать с ним с глазу на глаз.

Чтец выскочил за дверь с такой прытью, словно его хорошенько пнули под тощий зад.

Епископ поправил на столе несколько чистых листов, так и не замаранных показаниями, то ли подыскивая нужные слова, то ли предоставляя узнику осознать оказанную ему честь. Широкоплечая его фигура, не тронутая немощами и старостью, сутуло сгорбилась, указывая на то, что человек этот привык много и усердно работать с бумагами.

– Меня совершенно не интересует, кто ты. Я и так это знаю. Поверь, в нашем распоряжении вся информация, что есть на тебя в дольнем мире, – с усталостью и отвращением ронял слова священник. – Меня так же не волнует, где сейчас прячется твоя сучка, которая так удачно вывалилась из окна. Перейдём к главному. Сбежать ей помог некий юноша. Глаза чёрные, субтильный, невысокий, волосы седые. Кто он? Где его можно найти?

Волк только фыркнул от радости и облегчения – Хэлен жива, и отец не даст её в обиду. Это главное. Напористая и простая форма общения епископа его позабавила. Перед ним сидел точно не хилый святоша. Боец, что годами охотился, а теперь остепенился.

– Знаю, тебе сложно говорить этой пастью, но легче и не станет, если тебе все клыки вырвут. Я не благочестивый пастырь, который молитвой, да святой водой беса из тебя изгнать пытается. Оба мы знаем, что это невозможно. Так вот... Наш орден не заключает сделок с нечистыми, однако, в этом случае я готов пойти на компромисс.

Волк поднял на епископа налитые кровью глаза.

– Сдашь нам Черноглазого и можешь гулять свободно. Преследовать тебя не станут.

Смех вырвался из пробитой груди с хрипом и бульканьем.

“Да ты издеваешься никак, Ваше Преосвященство?.. Сдай я Черноглазого – и отсюда даже выйти не успею – убьют его же слуги. А быстрей слуг сработает, пожалуй, его папочка. И Хэлен... никогда не простит”.

– Раз так... пеняй на себя, – опустил седую голову епископ Гавриил и улыбнулся. – Знаешь, что такое “Святое слово”? – вопрос был явно риторическим, – это молитва, которая уничтожает все личины, изгоняет бесов из тел смертных, очищает души от скверны и... да, кстати, заставляет оборотней перекинуться обратно в человека, даже в ночь Полной Луны. Хорошо ли тебе будет висеть на стене в человеческом-то теле? Не все священники способны прочесть её как следует. Для того нужна особая концентрация, да ещё благодать чистой души, желающей истинного блага, даже мерзкой твари.

Священник встал напротив оборотня, преклонив колени, размеренно защёлкали чётки, посыпались на пол слова мёртвого языка.

Каждый звук молитвы, каждый миг тишины разрывал волчье тело, корёжил, заставлял принять привычную форму.

Каменные спицы, удерживавшие его на стене, рвали мышцы, кожу, связки. Кровь новым потоком хлынула по камню на пол.

Чёртов святоша! Чёртов Бог! Чёртова жизнь!

Ничего он не желал сейчас – ни свободы, ни жизни, ни крови. Только смерти.

Дэро потерял сознание и повис, распятый на каменной стене. Человеческое тело отказалось терпеть нечеловеческую муку.

– Вот так, шавка, вот так. Ты думал, что раньше была боль? Боль только теперь начинается, – Гавриил встал с пола, довольно потер сухие пергаментные руки и взглянул на человека, склонив голову на бок, как художник, что оценивает свое творение. – Ах, да... Вот ещё кое-что.

Он снял с шеи длинную цепь с распятием и повесил на опущенную волчью лохматую голову. Кожа под распятием сразу зашипела и почернела.

– Вот теперь хорошо. Вот теперь я верю в наше плодотворное сотрудничество.

Епископ вышел за дверь и чуть не наступил на спекулатора, который старался хоть что-то подслушать через мощную дверь.

– Вы ещё здесь, брат Лазарь? Почему не пошли обедать? – заботливым и строгим тоном поинтересовался у священника.

– Ваше Преосвященство... Я подумал, а вдруг Вам понадобится помощь? Принести инструменты, или ещё что-то... – лебезил экзекутор.

– Похвальное рвение. Кстати, брат... Я оставил там своё распятие. Не снимайте его. Пусть на нечисть обычно святой крест и не действует, но эта вещь не простая... Не потеряйте, а то я с вас шкуру спущу, как с Волка. Вы поняли, брат Лазарь? – и в голосе было столько угрозы, что спекулатор только поклонился благоговейно.

Солнце ломилось в окна, лезло нагло и настырно, но натыкалось лишь на плотные, в несколько рядов, занавеси.