Текст книги "Лунный охотник (СИ)"

Автор книги: LittleShooter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)

– А эту папа выбирал, – Нуара любовно погладила мотылька по крыльям и даже не заметила, что назвала отца не по имени, как делала последние недели.

– Очень красивый…– Хэлен постаралась скрыть изумление в голосе.

– Да. Он как живой, правда?

Две женщины, юная и совсем еще ребенок, сидели за столом, склонив головы над причудливой заколкой. Кристоф сидел рядом и счастливо улыбался.

– Может, угостите старика чаем? – сварливо поинтересовался он у Штефана, который наблюдал за Хэлен и Нуарой со стороны, не участвуя в разборе покупок.

– Давайте лучше пообедаем. Вон от Хэлен одна тень осталась. Я тоже ужасно голоден.

– А почему вы в городе не захотели пообедать? -удивилась Хэлен. Она-то думала, что Нуаре непременно захочется сходить в человеческий ресторан.

– Язве не понравился запах, который стоял в кафе, – поспешно ответил Волк и как-то очень многозначительно посмотрел на дочь.

Нуара некоторое время выглядела несколько озадаченной, но быстро справилась с выражением своего лица и подхватила пренебрежительный тон отца:

– Да-а. Но, если честно, просто Штефан решил, что ты тут голодная сидишь, не в силах приготовить себе что-нибудь нормальное, – выдала она отца с совершенно невинным выражением лица.

Волк бросил свирепый взгляд на дочь, но ничего не сказал.

– Не такая уж я и слабая…– решила смягчить неловкий момент Хэлен.

– Но так ничего и не поела! – тут же обрычал ее Волк.

Крыть было нечем, и девушка предусмотрительно сменила тему:

– А чем ты нас будешь кормить? – она попыталась изобразить выражение лица Нуары, которая только что сдала отца со всеми потрохами, лишь бы мать знала, что Волк думал о ней, пока они носились по магазинам.

– Что поймаю, то и приготовлю…-язвительно буркнул Волк, скрывшись почти целиком в допотопном холодильнике, который тарахтел ничуть не тише грузовика Кристофа. Собственно, холодильника прежде тут не было. Его привез несколько дней назад Кристоф со словами, что у него давно стоит эта громадина, в которой лежит только кусок масла и пара яиц. Лукавил, конечно, но отказываться было неловко, и теперь это грозно рычащее чудовище стояло рядом с горкой для фарфора, пузато выпячивая дверку.

– Могу сделать омлет с грибами, – послышалось из нутра холодильника.

– Опять яйца? – кисло поморщилась девочка.

– Тогда… Я не знаю! Овсянку будете? Будете. Куда вам деваться? ..– риторически переспросил Штефан сам у себя.

Пока Волк колдовал у плиты, Кристоф разлил всем чаю и с удовольствием сел обратно.

– Хэлен, как себя чувствуешь? – он положил широкую суставчатую ладонь на голову девушки, словно она была не старше Нуары.

– Уже лучше. Спала ночь, как убитая, – ласково улыбнулась Хэлен.

– Это хорошо…

– Слушайте, мне кажется нам надо разработать резервный план обеда, – вдруг заговорщицки зашипела Нуара, поглядывая на отца, – Он же утром три раза яичницу жарил! Боюсь, что овсянка – это уже слишком сложно для него.

Хэлен опасливо подняла глаза на Штефана, который стоял к ним спиной и усердно мешал кашу в кастрюльке, всем своим видом выражая, что ничего не слышит и его, вообще, не касается, что там кто говорит таким громким шепотом.

Кристоф насупил колючие кусты бровей и стараясь говорить как можно тише ответил:

– Нуара, детка, беги ко мне домой, там на столе под полотенцем стоит пирог. Не бог весть какой, но все-таки съедобный.

Девочка словно испарилась в воздухе. Даже дверь не скрипнула за нею.

Оказалось, что сомнения на счет овсянки были необоснованными. Все с удовольствием и аппетитом расправились сперва с кашей, а потом и с пирогом, который приготовил Кристоф. За столом беззаботно переговаривались, вспоминая подробности поездки. Нуара то и дело вскакивала, что бы показать матери очередную понравившуюся ей вещицу.

– Кстати! Мам, а ведь Штефан и тебе кое-что купил. Просто не показывает и я даже понимаю, почему…– туманно намекнула на что-то Нуара.

– И что же это? – Хэлен сразу припомнила, что подарил ей Дэро в самый первый раз, и начала краснеть. Неужели он покупал нижнее белье вместе с дочерью?

– Вот пусть сам и показывает, – насмешливо фыркнула девочка.

– Ничего особенного, – равнодушно пожал плечами Волк, – Это просто пижама.

Хэлен с облегчением выдохнула про себя.

– Да…Мам, я думаю, он хочет тебе насолить за что-то, – продолжала Нуара, хитро посверкивая карими глазами.

– Не выдумывай, Нуара! Тут такие сквозняки, что уж не до шелковых шортиков? Что-то посерьезней нужно…– оправдывался мужчина, явно чувствуя себя неловко.

– Мам, он выбрал самую уродливую пижаму. В таких старики ходят. Прости Кристоф, – тут же извинилась Нуара.

– Ничего страшного, милая. Я, вообще, без пижамы обхожусь.

Все недоуменно уставились на старика.

– Безусловно, очень ценная информация, – с облегчением заметил Штефан, радуясь, что разговор переключился на новый предмет обсуждения.

– Не думаю, что пижама так уж уродлива, – улыбнулась Хэлен, памятуя, что у Дэро всегда было хорошо со вкусом, – В конце концов, она должна быть теплой. Правда?

– Это уж точно, – рассмеялась девочка, – Больше у нее нет никаких достоинств.

– Так, хватит уже злословить! – не выдержал поток замечаний мужчина, – Спать пора!

– Спать? Еще даже солнце не село! – возмутилась девочка.

– Значит, можешь перед сном порисовать, почитать, поиграть…Я не знаю. Можешь собрать микроволновку, если совсем уж скучно станет! – Волк изобразил гневную физиономию, которая получилась совсем неубедительной.

– Да из чего я ее соберу-то? Из граммофона? – парировала Нуара.

– А ты отпусти свою фантазию на волю! Уверен, что-нибудь да придумаешь. И не трогай граммофон! Это уже антиквариат, – настало время Волка злорадствовать, – Пошли, Хэлен. Ты уже носом всю столешницу проклевала…

– Куда? – вяло осведомилась девушка, которая, действительно, уже совсем осоловела от обильной пищи, тепла и звука привычных голосов.

– Спать!

– Ага…Спокойной ночи всем. Кристоф, до завтра. Приходите на чай.

– До завтра, дорогая.

Волк беззвучно шагал следом, неся в руке простой сверток из обёрточной бумаги, перетянутый бечевкой. Хэлен уже толкнула дверь своей спальни, когда тяжелая рука легла на плечо.

– Не к тебе.

Хэлен обернулась, с недоумением взглянув на Волка.

– Ко мне.

– А-а…

– Хочешь спать без кошмаров – спи рядом. Я, в принципе, не настаиваю. Сама решай, – взгляд его был спокоен и не таил ни злорадства, ни похоти.

– Ладно. А я тебе не помешаю? – сон с нее слетел в одно мгновение.

– Если не станешь пинаться во сне, то проблем не будет, – он слегка улыбнулся.

– Я, вроде, не пинаюсь…– Хэлен растерянно пыталась припомнить, пинается ли она во сне.

– Да я же шучу, Хэлен! – осклабился мужчина, чувствуя ее замешательство, – Пошли.

Как бы это смешно ни звучало, но Хэлен до сих пор не знала, где же он спит. Комнату каждый выбирал себе сам и остальным в выборе не отчитывался, так что у Хэлен просто не было повода побывать в его спальне. Утром он вставал раньше. Порой у нее закрадывалось подозрение, что он совсем не спит, ведь, во сколько бы она ни встала, он уже сидел на кухне и пил кофе, или занимался какими-то делами по дому – работы в нем хватало всем. И сейчас они прошли дальше, к двери, за которую она еще ни разу не заглядывала – просто не было времени. Увиденное ее удивило. Во-первых, здесь был наведен идеальный порядок. Кажется, что тут люди жили, никуда не исчезая на несколько десятков лет. Комната была просторная, округлой формы. В глубокой нише, на высоком подъеме из нескольких ступеней покоилась кровать. В стене у изголовья кровати были врезаны несколько полок для книг, лампы и прочей мелочи, которая нужна для комфорта хозяина. Смотрелось очень уютно.

– Здорово…– нечаянно вырвалось у Хэлен.

Она пробежала взглядом по массивному столу у окна, заваленному книгами, журналами, пластинками. На темно-синем сукне горела витражная лампа, как та, что стояла и у Хэлен в комнате. Несколько кресел, глубоких, обитых старомодным синим велюром, смотрели на небольшой очаг.

– Тебе никогда не нравился минимализм в интерьере, – кивнул Штефан, внимательно наблюдая за реакцией Хэлен.

– Не то чтобы он мне не нравился. Просто я не чувствую жизни в хроме и стекле, стали и пластике. Мне нравится что-то вроде этого.

– Кто же воспитал тебя в таком старомодном вкусе? – он слегка подтолкнул ее ладонью в глубь комнаты.

– Бабушка. Она любила старинные вещи, считала, что в них есть нечто таинственное, своя душа, если хочешь, – Хэлен остановилась, – Может, ты уже отдашь мне эту пижаму? – постаралась она смягчить неловкость момента.

– Ах, точно. Она, может, неказиста, но …– он не нашелся, как бы похвалить купленную им вещь и просто протянул сверток.

– Да перестань. Не может быть все так плохо, – рассмеялась девушка, разворачивая подарок, – Нет, Нуара, определенно, была права! Она просто чудовищна! – прыснула уже совершенно искренним смехом Хэлен.

В руках у нее была бесформенная хламида, скроенная из коричневой плотной фланели в ярко-оранжевую крапинку, с крупными черными пуговицами и такой же оранжевой каймой по краю.

– Хватит критиковать, женщина! Или будешь как Кристоф…

– Ой, не напоминай!

– Ладно, переодевайся, а я пойду, посмотрю, как там Нуара. Может, и правда, собрала микроволновку… Или ядерную боеголовку. Кто ее знает?

Пижама оказалась велика – Хэлен в ней просто утонула. И что его подвигло на такую покупку?

В окна вливался алый закатный свет, придавая спокойному уюту комнаты яркий оттенок буффонады, который стремительно мерк, оставляя комнату с одним лишь мягким светом одинокой лампы.

– До ядерной боеголовки дело, все же, не дошло, – Штефан сдержанно улыбался у двери, оглядывая Хэлен с головы до ног.

– Ну и как тебе? – она театрально развела руками, демонстрируя обновку во всей красе.

– Ужасно! – фыркнул со смехом в голосе мужчина.

– Так ты это специально?

– Конечно. Надо же было как-то…м-м-м…придать тебе непривлекательный вид.

– Чтож, должна признаться, у тебя получилось, – поморщилась Хэлен, подергивая пижаму за нелепую пуговицу.

– Да так себе получилось…Ложись, давай. Хватит маяться, – он, с едва уловимым лукавством в улыбке, откинул краешек одеяла.

– А тебе не кажется, что что-то такое уже было? – Хэлен торопливо забралась под одеяло.

– Было. Ты никогда не слышала о том, что история идет по спирали? Похоже, мы вышли на второй виток, и ты снова спишь в моей кровати, спасаясь от меня же, – Штефан что-то искал на столе, отвернувшись.

– На этот раз не от тебя… Не так ли? – она уже согрелась и легла поудобней. Было мягко и уютно.

– Нет, Хэлен. Снова от меня. Если бы тебя не волновало то, что тебе показывает Сатана, то ничего этого не происходило бы, – он, наконец, нашел то, что искал, и вернулся к кровати, положив книгу на полочку у изголовья кровати – классической прикроватной тумбочки тут не было вовсе.

– Тебя это задевает? – кажется, они впервые спокойно разговаривали с тех пор, как Человек ушел в тень личности оборотня.

– Сам не знаю. Этого очень боялся Человек. И в то же время, он очень хотел, чтобы ты все знала, – Волк снова отошел от кровати и теперь разжигал камин, бросив на дрова несколько шишек, – Это тяжело – ждать разоблачения, зная, что оно неизбежно.

– А что на счет тебя? – Хэлен с удовольствием наблюдала за движениями его рук, неторопливыми и точными.

Волк оставался у огня, лишь развернулся слегка, чтобы видеть Хэлен.

– Ты забываешь, Хэлен, что это я заставлял Человека делать все те вещи, которые так мучают тебя. Я не раскаиваюсь, не жалею. Просто не хочу, чтобы это портило тебе жизнь.

– Чтож, я знала, за кого выхожу замуж.

– Нет, не знала, – бросил он почти со злостью, – Теперь только узнаёшь. И я тоже..– он прижал ладонь к глазам, растер пальцами лоб, собираясь с мыслями, – Раньше всем этим занимался Человек. Мне это было…Неинтересно. Все, что не касалось Охоты – было лишним. Во всем этом Человек разбирался лучше меня. Знал, что и как говорить, когда улыбаться, когда кричать. Он был в теле с рождения, а я пришел…ммм.. проснулся лишь поздней. У меня нет навыков быть…

– Человеком, – подсказала тихонько Хэлен, сжавшись под одеялом, слушая то, что Волк, кажется, выдирал из себя через силу.

– Верно.

– Но у тебя неплохо получается… – попыталась приободрить его Хэлен.

– Неужели..? – и на лице его отразилось сомнение и горечь.

– Точно тебе говорю! – Хэлен села на кровати, откинув одеяло.

– А ты чего приободрилась так? Спи! – шикнул Волк и лег на кровать рядом, не раздеваясь и поверх одеяла.

– Ладно. А что ты читаешь? – любопытно вытянула шею Хэлен, заглядывая на обложку.

– Все то же сказание «О Любопытной Вороне». – Он не спеша взял книгу в руки, но Хэлен так и не смогла рассмотреть название.

– Да к чему такие тайны? – ей стало смешно.

– Спи. Или опять заболеешь, – он глянул хмуро и накинул ей на голову одеяло.

– Тиран, – прошипела из-под одеяла Хэлен.

– Уж какой есть. Кстати, Хэлен… Пока ты не спишь. Почему не сбежала с Нуарой сразу, как узнала о том, что Человек ушел?

Девушка откинула одеяло, оставшись лохматой и сосредоточенно соображающей над ответом.

– Я не верила, что ты причинишь вред мне, или Нуаре.

– Лукавишь, Хэлен, – он сумрачно глянул исподлобья, – не забывай, что я чувствую твою ложь.

– Ладно…Я хотела отправить Нуару к Змею, но она отказалась. Сказала, что знает, как себя вести с тобой. И я…

– Опять лукавишь. Скажи честно – надеялась, что если вы будете рядом, Человек вернется рано или поздно?

Хэлен видела, что внутри Волка происходит какая-то борьба, что он ищет ответ в ее словах и поступках. Но какой?

– Да.

– Вам так тяжело со мной? – и глаза его чернели с каждым новым вопросом, превращаясь из теплого горчичного меда в ледяную зимнюю воду.

– Нет…нет. Просто мы не знали тебя. Но…– она лихорадочно искала слова, чтобы объяснить то, что и для нее пока оставалось неясным.

– Но?

– Я не чувствую опасности рядом с тобой. Ты говоришь, что мы не знаем тебя, но, может, ты тоже? Что у тебя было? Одна Охота… в остальном ты себя не испытывал. Так, может, пора? Мир огромен…

– А что если мне настолько понравится, что я не пущу Человека обратно уже никогда? – он произносил слова сухие, неживые, неприятные ему самому.

Хэлен смотрела на него и понимала, что ей становится жутко. Пальцы ее нервно перебирали краешек одеяла.

– Вот видишь…Так зачем ты манишь меня этим своим миром? – Штефан улыбался, но Хэлен видела, как нелегко далась ему эта улыбка, – Спи. Мне надоел этот разговор, – бросил он устало и раскрыл книгу.

Хэлен молча легла. Слова, только что сказанные, жгли ей глаза.

– Кажется, история, действительно, пошла по кругу. Только теперь ТЫ ищешь причину, чтобы тебя не любили, – бросила она разочарованно и отвернулась.

Молчание нависло над кроватью тяжелым камнем, готовым обрушиться на головы людей в любое мгновение. Хэлен слушала шелест страниц, спокойное дыхание Волка, который упорно делал вид, что очень увлечен чтением.

– Интересно, все Волки такие упрямые? – проворчала Хэлен в подушку, раздраженная, потерявшая сон.

– Все, – так же грубо отрезал мужчина, даже не повернув головы.

– Ну и дурак, – вырвалось само собой.

– Хэлен, поосторожней. Я терпеливый, но ведь всему же есть предел! – зарычал он, отбросив книгу на пол.

– Вот это меня и убивает! – взвилась она на кровати, – Откуда такое долгоиграющее терпение? Ты и Человеком-то был не слишком терпеливым, делал, что в голову взбредет, а теперь присмирел…Сама предупредительность. Только в чем причина, понять не могу?!

– А тебе что нужно, чтобы тебя насиловали три раза в день? Чтоб ребенка твоего убили только потому, что она родилась девочкой? Чтобы ты вздрагивала от шагов за дверью? Чтобы ненавидела каждый день, проведенный рядом со мной?! -кричал он, забыв он о своем равнодушно-пренебрежительном тоне, – Хочешь классического Волка рядом видеть?

– Нет! -выкрикнула она в ответ.

– Так чего же ты хочешь?! – ярость клокотала в нем, выплескивать гневными словами, сверкала желтым огнем в глазах.

– Чтобы все было, как прежде! – вырвалось само собой.

Волк вздрогнул, как от удара, сел обратно на кровать, медленно поднял книгу и через силу выговорил:

– Как раньше уже не будет. Я так не умею. А Человеку это уже не нужно, – кажется, огромная тяжесть навалилась на него, придавила собой и гнев, и ярость, оставив одно разочарование в глазах и голосе.

– Что это значит? – еле пролепетала Хэлен, уже чувствуя, что ответ будет очень коротким, и что она не хочет его слышать.

– Человек любил тебя, против наших законов, против наших возможностей. Потому он и был сильней меня. А сейчас у него нет смысла бороться. Для него все уже кончилось, – мужчина смотрел ей прямо в глаза и не старался хоть как-то смягчить смысл сказанного.

– Я не верю…– ладони Хэлен метнулись к лицу, закрывая глаза, зажимая рот, чтобы удержать вопль.

– Я не лгу тебе. Можешь проверить, если хочешь, – он неуверенно потянулся ладонью к ее плечу.

– Нет! Не хочу знать… что там у тебя внутри. Ничего не хочу, – девушка давилась словами, слезами, что душили ее.

Волк тяжело вздохнул, давя в себе злость на самого себя. Не нужно было говорить этого! Весь этот разговор – бессмысленная трата времени. Нельзя Волкам рассуждать о чувствах, раз они в этом ни черта не понимают.

Он пересел ближе, не умея найти слова утешения, просто молча откинул одеяло прочь. Ему нелегко давались простые человеческие жесты сострадания, но руки осторожно обняли, прижали.

– Я не могу быть, как он… Но я смогу тебя защитить, хоть от всего этого твоего мира, – он силой отнял ее ладони от лица, залитого слезами, с крепко зажмуренными глазами, – И ты можешь попытаться…Посмотри на меня, Хэлен! – Волк слегка встряхнул девушку, что застыла в его руках и очень неохотно подняла на него взгляд, – Ты можешь попытаться научить меня хоть чему-то. Понимаешь?

Слезы все еще не отпустили ее, и Хэлен лишь непонимающе мотнула головой, сознавая, что сказать ничего не может.

– Ведь я всегда был в нем…Говорил с тобой, слушал тебя. Не можешь ты любить его, и не любить меня, – впервые Хэлен видела, как это лицо покрывается краской стыда.

– Ты можешь попытаться научить меня тому, что умеешь сама…Ведь, научила же его, – на этом слова закончились и у Волка.

– Да как же этому можно научить?! – совсем растерялась девушка.

Мужчина не отвечал, лишь смотрел, все так же, в упор. Ожидание, мятежная неуверенность и упорство переплелись и сплавились в его глазах.

Сердце тяжелой дробью ударялось о стенки груди, уже подсказывая нужный ответ. Вот же он…все те же глаза, все тот же голос. Просто осталось дотянуться до того, кто и так совсем близок.

За окном оглушительно вздрогнуло небо, ударив потоком воды по крыше, заполнив ласковым касанием тишину комнаты, где смотрели друг на друга Человек и Зверь. И Человек проигрывал, проигрывал снова, поддаваясь Зверю, снова принимая на веру все его слова. Зверь знал, что нужно сказать и сделать, чтобы Человек сдался, снова стал беззащитным перед его властью, протянул руку, коснулся осторожно, пытаясь научить Зверя тому, что тот никогда не умел. Но именно в этот момент, в мгновение осторожного прикосновения тонкой руки, Зверь покорился сам, подставляя себя под прикосновение ладони и не пытался вырвать силой то, чего так желал. Дождь хлестал по стеклу, скрывая от любопытного вечернего света, как вздрагивал Волк, принимая первую подаренную ему добровольно ласку, как он прячет, ставший почти черным от волнения и нетерпения, взгляд, как даже не пытается прижаться к ладони, что слегка коснулась его щеки.

– А помнишь..? – и голос его сорвался, – Помнишь, как в первую Луну ты…

Новый раскат грома заставил вздрогнуть старые камни, осветив потонувшую во мраке комнату, отразившись зеленым огнем в Волчьих глазах.

– Тебя же там не было…

– В тот момент, как ты положила свои пальцы мне в пасть…

Хэлен слегка улыбнулась, припомнив ту их первую ночь в лесу, коснулась кончиками пальцев надменно и беззащитно приоткрытого рта. Не было в нем сейчас тех клыков, что могли перекусить ей руку, но Зверь был здесь, он смотрел горящим взглядом и ждал.

– Ты должна быть осторожной, – сказал он приглушенно, прикрыв глаза и осторожно коснувшись языком пальцев.

– Я буду.

И даже не прижалась, скорей скользнула, губами по виску, вплетаясь пальцами в волосы на затылке, чувствуя, что и у нее начинают дрожать руки, что это трудно, учить ласке тогда, когда сам забываешь о терпении.

Наверно, она была никудышной учительницей и многое делала неправильно. Но Волк был терпелив, он знал, что нельзя сейчас быть тенью, отражением, напоминанием того, кто был когда-то с нею рядом. И потому сперва не дотрагивался даже рукой, просто принимая ее прикосновения, не слыша за шумом дождя ни ее дыхания, ни своего сердца. Хэлен потянула его ладонь к краю своей пижамы. Пуговицы едва проходили в новые проранки, слишком тугие для них. А, может, Волка плохо слушались руки. Он расстегнул одну пуговицу за другой, но не снял пижамы, просто оставил свободно спадающей так, что грудь оставалась прикрытой. Одна лишь узкая полоска кожи слабо мерцала в сизом грозовом мраке. Раскрытой ладонью прижался к крыльям ключиц, медленно потек вниз, укрывшись пальцами за мягкой тканью пижамы. Хэлен приподнялась на коленях так, что ему пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть ее лицо, руки неторопливо скользнули под пижаму, пробежались по спине ладонями.

– Это не так сложно…– прошептала девушка, чувствуя на шее быстрое дыхание.

Волк ничего не ответил. Всё его терпение было направлено на то, чтобы не дать себе волю, не сорваться, позволить Хэлен сделать всё самостоятельно, без принуждения. И тогда она уже никогда не сможет сказать:«Этого хотел только ТЫ.»

– Ты должен снять это…– она потянула с него старенькую футболку, ставшую от частых стирок светло-серой, потерявшей свой рисунок на груди.

– А, может, не надо? – попытался он пошутить, но получилось неубедительно, с легкой ноткой паники.

– Тебе придется слушаться меня сегодня, – ответила Хэлен, отбрасывая в темноту и шорох дождя снятую с него футболку.

Не дослушав, Волк тут же прижал ее к себе, распахнув пижаму. За окном оглушительно ударило, в рамах жалобно звякнули стекла. Первая в этом году гроза смывала с земли следы ушедшей зимы.

Он уже не помнил, как это было у них тогда, в первый раз, на полу бального зала. Слишком быстро все случилось, слишком яростно он стремился предъявить свои права, утвердиться в них, а теперь оказалось, что прикосновения ее, такие осторожные, причиняют почти боль, прожигая его сквозь кожу, проникая куда-то глубже, врезаясь в тело памятью, которая уже никогда не сотрется, как те тонкие шрамы, что остались на коже Хэлен. Он их и сейчас чувствует.

А мир рушился за стенами дома, содрогаясь от ударов молний, пропадая в потоках воды. Камин погас в комнате, так и не разгоревшись, оставив людей в чернильной тьме, не оставив место стыду.

Сложней всего оказалось вынести поцелуй, тот, что был, оказывается, совсем новым. Он впервые не нес в себе желания причинить боль, и от осторожного прикосновения языка у Волка почти остановилось сердце, которое рванулось от страха «Что она делает?! Нам это не нужно! Пусть прекратит!!!» Но прекратить не смог он сам. Только сильней сжал руки, чтобы уж не вырвалась, не отняла эту горячую нежность, которая наполняла его все сильней.

– Я не смогу…– прорычал он, отстраняясь, стаскивая дрожащими пальцами пижаму, скользя ртом по шее, плечу и вниз.

– Пусть, – легко согласилась Хэлен, прижимая его голову к себе. Она ждала, что Волк забудется, вспомнит свои привычки, но он был осторожен, и даже касаясь зубами, оставлял в прикосновении подхваченную только что незнакомую Хэлен нежность, от которой дыхание терялось где-то на полпути.

– Я хочу тебя увидеть…– мужчина через силу выпустил ее из рук и поставил на кровати, легко подхватив за талию.

Хэлен тяжело дышала, ноги у нее подкашивались.

– Сними остальное, – он отступил, предоставляя ей право раздеться до конца самой.

Хэлен помедлила мгновение и неловко сбросила на кровать широкие и длинные пижамные брюки.

– А зачем тебе такие большие глаза? – Хэлен не улыбалась смущенно и не пыталась прикрыться: перед ним, почему-то, она совсем не испытывала стеснения.

– Это чтобы лучше видеть тебя, дитя моё, – проворчал Волк, не спуская с нее тяжелого взгляда.

– А зачем тебе такие большие руки? – продолжала Хэлен свою игру. Слова слетали с языка легко и бездумно.

– Это чтобы крепче обнять тебя, дитя моё, – он подошел ближе, – И не спрашивай обо всем остальном. О таких вещах маленькие девочки знать не должны…

Сил играть больше не было и они, не сговариваясь, вернулись к тому, на чем только что прервались, только уже не хватало терпения, не осталось желания медлить дольше.

– В первый раз может быть больно, – предупредила Хэлен, улыбаясь.

– Я потерплю… – ответил Волк и тут же со стоном вошел, заставив Хэлен позабыть о шутках. Горячая ладонь тут же легла на напряженную спину Волка, который старался не спешить.

– Ты опять неосторожна…Хэлен, – он двигался томительно-медленно, заставляя девушку идти ему навстречу, сдерживая себя.

– Слишком медленно, – задохнулась она.

– Ты хочешь быстрей?

– Да.

– Не сейчас, – не поддался он на искушение и продолжал терзать ее и терзаться сам.

К шуму дождя присоединилось громкое дыхание двух людей, что нарушалось лишь то хриплым стоном Волка, то сдавленным – Хэлен. Рука, что блуждала по его спине, мешала ему, заставляла двигаться быстрей, и он поймал ее, вытянул на кровати, прижал, но было слишком поздно. Волк, взмокший, вздрагивающий от напряжения, остановился, чтобы все не закончилось прямо сейчас.

– Нет! Нет! Не останавливайся, – взмолилась Хэлен.

Мужчина улыбнулся в темноте. Сколько же он ждал этого?

– Будь по-твоему, – согласился он и рванулся уже изо всех сил. Хэлен выгнулась от первых же его движений, судорожно сжала его бедрами, жалобно всхлипнула и не услышала уже, как зарычал от наслаждения Волк, получив наконец то, что хотел.

Они так и лежали, вжавшись друг в друга, влажные от пота, ослабевшие, уставшие. Волк слушал неровное еще дыхание Хэлен и старался не думать, что он повторил бы все с самого начала прямо сейчас.

– Тебе, все-таки, придется объяснить мне, зачем тебе такой большой хвост, – лениво потянулась под ним Хэлен, пытаясь высвободить придавленную руку.

– М-м-м-м, – невнятно ответил он, не желая облекать мысли в слова.

– Пойдем, съедим что-нибудь? – уже настойчивей трепыхнулась Хэлен.

– Не мешай мне, женщина! У меня, между прочим, только что был первый человеческий секс. А ты тут с глупостями пристаешь…– со смехом в голосе проворчал Волк.

– Боги…и долго ты будешь это осмысливать? Лучше, сходим поедим, а потом повторим, для закрепления успеха! – хихикнула девушка.

– М-м-м. Я согласен, – соблаговолил ответить он и успел поцеловать Хэлен, прежде чем она смогла сказать какую-нибудь колкость.

====== Глава 13. ======

Они сидели на каменном парапете смотровой башни, упершейся в черно-звездное небо. Оба болтали ногами в пропасти, слушали дыхание ночи.

– Не понимаю, почему ты все еще приходишь тайком, раз Змей тебя уже давно спалил? – Лана оглянулась на Блудницу, что стояла тихонько за их спинами.

– Не хочу с ним разговаривать, здороваться. Он здесь хозяин, а я, вроде как, гость, – поморщился Тир, блеснув в темноте зубами.

Лана вздохнула. Противоречивые отношения отца и сына здорово ей надоели за прошедшее время. При чем, странным ей казался именно тот факт, что Змей воспринимал довольно спокойно и с пониманием желание Тира его убить.

– От наших новостей нет?

– Нет, – Лана знала, что Тир обеспокоен, но старается не подавать виду.

– И куда он их увел, если даже духи Змею не стучат? – он злился, но и радовался тому, что никто не может найти беглецов.

– Послушай, в моем мире, там где жили Варги, даже духи не селились. Так, может, он увел их к себе домой? – эта мысль давно уже вертелась в голове у Ланы, но высказывать ее она не спешила – не хотела быть высмеянной.

– Хорошо, если так, – Тир даже слегка приободрился, – Тебе не скучно здесь?

– Нет. Змей радушный хозяин, да и спарринг-партнер он просто великолепный. Вот Кочерыжке тут тоскливо, по-моему. Слоняется по замку все дни, оружие чистит, вздыхает тяжело.

– Это у него из-за женщин…– отмахнулся Тир. По его мнению, все переживания Ода не стоили и выеденного яйца.

– Нет тут женщин, – фыркнула Лана.

– В том-то и дело, что нет. Отпустите его погулять. Вернется как новенький и с больной головой.

– А тебе всё шуточки, – разозлилась девушка.

Тир молчал. Тонкие пальцы нервно постукивали по шершавой каменной корке.

– Как твоя рука? – вдруг обернулся он.

– А что с ней? – сразу как-то и не догадалась Лана.

– Не зажила еще? – он упорно всматривался ей в глаза, нахмурившись.

– Нет, – отрезала она, – Что за вопросы, вообще, такие?

– Обычные вопросы! Ты мне друг? Вот скажи на милость… – начал злиться и Темный Властелин.

– Друг? ..Ты это серьезно сейчас, или просто поиздеваться хочется перед сном, чтобы настроение поднять?

– Не злись, – он уже примирительно улыбался. Лана посмотрела-посмотрела и решила, что похож он сейчас на Питера Пена. Такая же чертовщинка в лице, раскосые глазищи, тонкое лицо. И летает…

– А ты не зли меня своими «внезапными» вопросами. Что делать-то будем?

– Ты тут останешься. А я вернусь на Звездный Путь и продолжу. Скажи вот мне, ты по дому не скучаешь? – опять он перекинулся с одной темы на другую, в надежде застать ее врасплох.

– Да нет там уже никакого дома. Дракон разрушил все, что мог, – сказала она и сама не поверила, что сболтнула лишнее.

– Знаешь что?! – с неожиданной злостью взглянул на нее Тир, – Хочешь все забыть – хватит эту язву на руке взращивать! Дай сюда руку! – в черных глазах бурлил гнев.

– Да тебе-то что за дело? О своем душевном спокойствии беспокойся! – фыркнула Лана и, развернувшись, спрыгнула с парапета.

Она летела вниз по лестнице, бормоча себе под нос злые, не похожие на нее слова, эхо их приумножало. Тир бежал следом.

– Постой! Постой! Я просто хочу освободить тебя! Как ты не понимаешь?

Они выскочили в прохладный сумрак двора. Лана остановилась, пробежав пару шагов, обернулась. На лице бледнела горестная улыбка.

– Не надо этого, Тир. Не делай этого со мной. Ты…не понимаешь ведь. Ну вылечишь ты меня, снова я научусь чувствовать так, как люди. И тогда ты захочешь убить. Захочешь…я знаю.

– А что если не захочу? – он стоял рядом, невысокий, волосы слегка мерцают во тьме, не глаза, а провалы, где нет места даже осколкам света.

– Хочешь проверить? – Лане было больно. Она не ожидала такого предательства. Зачем копаться у нее в душе, пытаться что-то там залатать, исправить? Да и для чего? Чтобы просто увидеть – получится или нет?