Текст книги "Лунный охотник (СИ)"

Автор книги: LittleShooter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

Нуару он нашел на чердаке. В плотных тенётах паутины и сонных солнечных лучей ее было почти не видно, девочка затаилась как мышка, прижимая к груди зайца, плотно зажмурив глаза.

– И что ты тут делаешь? – довольно равнодушно поинтересовался Волк.

– Прячусь, – буркнул ребенок, даже не приоткрыв глаза.

– Оно и ясно. Как звал тебя отец? -он тяжело сел рядом, не обратив внимания на шокированный взгляд девочки.

– Нуара…– прошептала она, не спуская с него глаз.

– Нуара. Ладно, Нуара. Слушай и запоминай. Мы с твоим папой жили в одном теле, но он был главным и потому ты меня не знаешь пока. Существуют простые и немногочисленные правила для детей Волков. Первое – никогда не мешай родителям, когда они заняты друг другом. Ты понимаешь о чем я? – Волк смотрел на девочку насмешливо и спокойно.

– Понимаю, – кивнула она, нахмурившись, —, а папа когда вернется?

– Второе правило – не перебивай. Это очень бесит. Меня так вообще ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ бесит. Ясно?

– Ясно, – буркнула та нахмурившись еще сильней.

– Правило третье – если чувствуешь, что я в плохом настроении – уматывай подальше. Вот как сегодня, но старайся не дожидаться прямого указания, – он помолчал, вспоминая что-то, – Кажется, это все.

– Так когда вернется папа? – нетерпеливо переспросило чадо.

– Никогда, – прохладно ответил Волк и пожал плечами.

– Совсем-совсем? – глаза ребенка расширились от ужаса.

– Думаю, что да.

– Ты его убил? – слезы уже наворачивались на карих глазах.

– Нет. Он ушел сам. Вы ему больше не нужны, – Волк склонил голову набок, искоса поглядывая на девочку.

– Ты врешь! Он нас любит! Он бы нас не бросил! – кричала она, встав перед ним.

Мужчина снова пожал плечами и встал, нависнув скалой над ребенком.

– Я не вру. Постарайся следовать правилам, Нуара, – и пошел к выходу с чердака, оставляя в пыли крупные следы.

Нуара прижалась лицом к зайцу и разрыдалась.

====== Глава 11. ======

Хэлен вздрогнула от громкого скрипа и скрежета за стеной. Быстро похватав и набросив на себя одежду, она выскочила в гостиную. Звук шел откуда-то из-за стены, тревожа даже укрытый ковром пол. С лестницы кубарем слетела Нуара, вся в слезах, икающая и грязная.

– Ма-а-а-ама! Он сказал…сказал, что папы больше нет! Что он нас бросил…– захлебывалась она слезами, в огромных карих глазах было непереносимое отчаяние.

Хэлен, позабыв о странных звуках, что доносились с улицы, опустилась перед дочерью на колени, прижала к себе, лихорадочно соображая, что же нужно сейчас сказать, как утешить.

– Милая, не плачь, послушай меня. Он соврал тебе..

– Нет! Я видела, что он говорит правду!

– Потому, что сам он в это верит. Ты же знаешь, что папа Волк, Оборотень. У каждого из них есть две стороны, как у ладони. Представь себе это, – Хэлен подхватила девочку на руки и села с ней в первое попавшееся кресло, – Вот взгляни на свою руку. Человеческая сторона – это твоя ладонь, она мягкая, беззащитная. Видишь? А что происходит с рукой, когда на тебя нападают?

Нуара слегка успокоилась, но все еще громко хлюпала носом:

– Она превращается в кулак.

– Верно. Волк – это кулак, он защищает Человека. До сих пор Человек был сильный и ему не нужна была помощь. Наверно, что-то произошло с папой, раз Волк теперь стал главным. Понимаешь?

– Вроде, да. Так, значит, он еще вернется?

– Я думаю, что да. Надо просто быть терпеливой… И осторожной, – она обняла дочь крепче, думая, а не стоит ли нарушить их уединение и позвать Деда на помощь, хотя бы укрыть у него Нуару на время.

– Милая, а ты не хочешь вернуться к дедушке? – осторожно спросила у дочери.

– Нет. Нам нельзя. А на счет меня не беспокойся, Волк уже объяснил мне правила, – девочка слегка отстранилась и внимательно смотрела на Хэлен.

– Какие правила? – уточнила та.

– Как нужно себя вести, чтобы не злить его. Они простые. Я справлюсь.

– Когда он тебе рассказал?

– Только что. Мама… почему ты позволила ему это?

– Что – это? – подспудно Хэлен знала, что Нуара спрашивает не о перемене в личности отца.

– То, что он делал с тобой. Тебе же было больно, я слышала, – на лице дочери отразились и жалость и отвращение.

– Нуара…Порой люди причиняют друг другу боль. И твой папа сделал это не специально, – врала напропалую Хэлен.

– Он не мой папа!

– Милая, в тебе течет его кровь. Пусть пока ты не понимаешь, что это важно, но поверь, если будет нужно, он убьет за тебя любого. Или умрет сам.

– Мам, он спросил, как меня зовут! – зло выпалила девочка.

– Думаю, он пошутил…

Из кухни послышались шаги. Две головы синхронно повернулись в сторону двери.

– О чем заговор, леди? – Волк стащил с ближайшего к ним кресла чехол и довольный сел.

– Мама говорит, что ТЫ тоже мой отец, не смотря на то, что не знаешь моего имени, – язвительно повторила Нуара, с вызовом глядя на мужчину.

– Технически она права, – Дэро потер ладонью темный от щетины подбородок, внимательно посмотрел на Хэлен и улыбнулся, – А имени твоего я не знаю, потому что тот, кто до сих пор воспитывал тебя, не позволял мне даже на тебя посмотреть – боялся, что убью.

Хэлен вздрогнула и прижала дочь еще крепче.

– А ты хотел? – бесстрашно продолжала сыпать вопросами девочка.

– Я еще не решил. По закону, должен был. Но ты же не просто так Волчонок.

– В смысле? – озадачилась Нуара.

– В смысле, я жить хочу, а если убью тебя…

– Тебя порешит Дед, или Тир, или мама, или..

– Верно! Еще раз напоминаю о правиле номер два. Третьего напоминания не будет. Итак, вы обсудили меня до конца, или остались еще какие-то вопросы? – он посверкивал глазами в полумраке и язвительно улыбался.

– Что случилось сегодня? – Хэлен понадеялась, что он ответит и ей.

– Я думал, ты заметила, что мы с тобой довольно лихо потрахались…

Хэлен поспешно зажала Нуаре уши.

– Дэр…Штефан! какого черта? Она же кроха совсем!

– Хэлен, она отлично слышала всё, что было сегодня в бальном зале. И не собираюсь я кружить словами вокруг да около, только потому что тебе кажутся мои выражения грубоватыми.

– Ладно. Но я имела в виду вовсе не это.

Нуара послушно сидела и ждала, когда же взрослые переговорят свои секретные разговоры.

– А что же?

– Ты понимаешь…

– Ничего не случилось. К тому же, время обедать. Что у нас на обед? – он невинно приподнял брови, совершенно определенно позволяя понять, что разговор окончен.

– Не знаю пока.

– Так узнай, – он встал, отряхнул джинсы и ссадил Нуару на пол, – Хочешь мне помочь?

– Я?! – снова удивилась девочка.

– Ты.

– И чем же? – насторожилась кроха.

– Надо открыть окна.

– Правда?! Давай! А-то тут как у деда в пыточной – темнотища!

– В пыточной…– хмыкнул Волк и многозначительно посмотрел на Хэлен.

Та только пожала плечами – да, у деда не забалуешь.

Мужчина не спеша направился к парадному выходу, девочка шла следом, все еще недоверчиво поглядывая на него.

– А почему раньше нельзя было открыть окна, а теперь можно?

– Твой отец страшный перестраховщик. Уж очень он боялся, что у него отнимут твою маму, или тебя.

– А ты не боишься?

– Нет, – Волк открыл массивную дверь и выпустил Нуару вперед, придерживая створку.

– Понятно… – разочарованно ответила она.

– Ничего тебе не понятно. Я сильней его. Он боялся этой земли, этого дома.

– А ты не боишься?

Они шли вдоль фасада дома, выкрашенного в темно-синий цвет, к первому от двери окну. Под ногами хрустел оплавившийся на солнце снег, ветер играл с мехом на воротнике куртки Нуары. Волк же вышел на улицу в одной тяжелой и плотной, как кольчуга, толстовке.

– А тебе не кажется, что твои вопросы начинают повторяться? – усмехнулся мужчина, – Кстати, откуда это ты пришла, когда ввалилась в бальный зал?

– От Кристофа, – уныло вздохнула девочка.

– Как-то быстро. Он детей любит…

– Его не было дома. А у тебя есть инструменты? – они остановились около окна, плотно заколоченного довольно крепкими досками, уже потемневшими от времени и непогоды.

– Какие? – не понял Волк.

– Ну…, а какими надо доски отколупывать?

Мужчина усмехнулся и голыми руками, без особых усилий, оторвал первую доску.

– ОГО! – восхищенно выпалила Нуара.

– Неси ее к черному ходу и складывай там аккуратно.

– Хорошо! – Нуара неловко подняла деревяшку и, стараясь не зацепиться курточкой о гвозди, понесла.

Получился у них не совсем обед, а скорее ужин. Ели молча, изредка поглядывая друг на друга. Наконец, Нуара нарушила затянувшееся молчание:

– А как я могу тебя называть? – она, вроде бы, совсем не боялась этого незнакомца, который относился к ней с изрядной долей равнодушия.

– Мне все равно. Можешь звать по имени, – пожал плечами мужчина.

– Как-то это странно, – брезгливо скривилась девочка, – лучше никак не буду.

– Не нравится мое имя? – заинтересовался Волк.

– Не нравится называть им тебя, – совершенно спокойно объяснила маленькая грубиянка.

– Ясно, – удовлетворенно покачал головой мужчина.

– И ты меня не отругаешь?

– Нет.

Нуара вопросительно покосилась на Хэлен. Та едва заметно пожала плечами. Она и сама не очень-то разбиралась в хитросплетениях характера этого человека, который запретил называть его привычным именем.

– Нуара, та комната, в которой вы спали раньше, будет твоя, если хочешь. Или выбери любую другую на этаже.

– Почему? – и Хэлен, и Нуара вопросительно уставились на Волка.

– Потому что у каждого из нас будет своя комната. Нет смысла всем ютиться в одной спальне.

– И у меня будет своя спальня? – переспросила Хэлен.

– Да.

– Но зачем?

– А почему нет? – Волк поднял на нее взгляд, в котором сгущалось раздражение.

– Ну… Мы могли бы с Нуарой жить в одной комнате.

– Нет.

– Почему?! – у нее никак не укладывалось в голове, почему все они должны жить в разных комнатах.

– Потому что я так хочу! – рык повис над столом в гробовом молчании.

– Ну ладно, я пошла, – девочка не желала слушать дальнейшие препирательства взрослых – как-нибудь без нее разберутся, а она пока может осмотреть те комнаты, с которых они сняли так называемые временные ставни. Теперь комнаты, лишенные бельм на окнах, изнутри выглядели довольно жалко – укрытая чехлами мебель сиротливо ютилась по углам, грязные стекла, выцветшие занавески, старомодные ковры. Другого кого все это привело бы в уныние, но не Нуару. Ей нравилось представлять себе ту жизнь, что когда-то кипела здесь. Ее верный спутник-Заяц был отличным собеседником и никогда не перебивал, всегда выслушивал с участием и интересом.

Хэлен посмотрела вслед дочери и стала собирать со стола грязную посуду. Она не собиралась спорить, знала, что бесполезно. Волк следил за ее махинациями с посудой и перебирал пальцами кончик бумажной салфетки.

– Ты что же думала, мы будем спать вместе? – насмешливый голос холодно проскрипел из-за спины. Девушка замерла с тарелками в руках, не дойдя до кухонного стола.

– Нет.

– Ну само собой. Разве Ее Величество Невинность признается в том, что хочет спать рядом со мной…

– А кто тебе сказал, что хочу? – она обернулась, в тарелке громко звякнули вилки.

– А ты не хочешь..?

– Нет.

– Тогда все должны быть довольны, не так ли? – Волк улыбался насмешливо и зло. Хэлен хотелось его ударить, – Видела бы ты себя сейчас. Амазонка…С грязными тарелками, – фыркнул мужчина и вышел из-за стола.

Нуара, разумеется, выбрала себе уже обжитую комнату, прогретую их теплом. Хэлен лишь улыбнулась и пошла искать себе пристанище. За первой дверью оказалась совершенно пустая комната, в которой стоял один лишь стул. Девушка кивнула сама себе и пошла дальше. Вторым номером ей выпала комната со множеством коробок и ящиков, смотреть, что же в них покоится Хэлен не стала – было слишком темно и хотелось, наконец-то, побыть в тишине и подумать обо всем, что случилось сегодня. В третий раз ей повезло – комната была просторная, с большим камином, кроватью, а детально изучить обстановку она решила завтра, когда рассветет.

И что делать со всем этим? Места много, но если бы она знала, что придется спать сегодня здесь, то хоть немного прибралась бы, разожгла камин. Лампа, которую Хэлен принесла с собой из кухни, моргнула и погасла. Этого только не хватало.

– Да чтоб тебя со всеми потрохами! – громко выругалась девушка и, развернувшись, пошла обратно на кухню в поисках керосина. Кромешная тьма стлалась по коридору. Нуара за дверью своей спальни разговаривала сама с собой. Вот кто темноты не боится. Да и как можно, если у тебя есть такой рыцарь, как Заяц?

На кухне сидел Волк и что-то увлеченно читал, прихлебывая из чашки кофе.

– А ты чего здесь? – поднял он глаза от книги.

– Лампа потухла, – Хэлен прищурилась, чтобы разобрать, что там на обложке, но мужчина тут же прикрыл надпись рукой, словно бы случайно, – Керосин там, в нижнем ящике.

– Я знаю, -Хэлен открутила крышку и залила керосин в лампу, – А что ты читаешь?

– Сказание про любопытную ворону. Слышала о такой? – он глянул недружелюбно и вернулся к чтению.

– Слышала… – вздохнула Хэлен и взяла нож со стола.

– Зачем тебе? – тут же последовал вопрос.

– Пойду клюв укорачивать, – ответила язвительно девушка и пошла наверх.

– Хэлен, тебе нравится этот дом? – вкрадчивый голос дружелюбно поинтересовался откуда-то из-за спины.

Хэлен осмотрелась. Да, ей определенно нравится этот дом. Сейчас, когда он блестит чистотой и наполнен своеобразным мрачным уютом массивной мебели из какой-то темной породы дерева, когда в нем пахнет жизнью и мягкий свет газовых рожков осторожно касается сверкающего паркета.

– Я вижу, что нравится. И ты хочешь здесь остаться? Полагаю, да.

Ей не хотелось оборачиваться. Да и зачем?

– Тогда ты должна быть осторожна… Прошлая хозяйка не отличалась этой чертой характера и закончила довольно скверно. Ты знаешь, кто жил здесь до тебя? Нет? Я покажу…

В комнату вошла высокая золотоволосая женщина в вечернем шелковом платье до пола. На груди было замысловатое сапфировое колье под цвет глаз хозяйки. Она мягко улыбалась красиво очерченным ртом. Вслед за ней вошел крупный мужчина во фраке. Белоснежная сорочка оттеняла смуглую кожу и каштановые волосы. Оба они были ей смутно знакомы, словно она раньше видела их где-то.

– Что за глупые шутки, Ирен? – он догнал женщину и остановил, схватив за руку.

– Это никакие не шутки! – в синих глазах вспыхнула ярость, – Я не хочу, чтобы он жил здесь!

«Узнаешь их? – звук семейного скандала утих, оставив людей беззвучно кричать, – А ведь это родители твоего Волка. Красивые, правда? Особенно хороша женщина. Впрочем, это ее не спасло… А знаешь, где они сейчас?»

Хэлен хотела обернуться, но не могла. Она не чувствовала своего тела, словно остались от нее только возможность слышать и видеть.

«Я покажу тебе…» И уютный свет обжитого дома померк, оставив Хэлен в синей тьме, испещренной черными тенями деревьев, почти полностью потерявших листья. Она стояла напротив дома, где не горело ни одно окно. Что-то страшное происходило сейчас в нем, мрак плотно заполнил стекла. И вдруг распахнулась дверь, из нее выбежала все та же женщина, но уже в белой ночной рубашке, которая облепила ее стройное сильное тело под напором осеннего ветра. Вслед за ней из гущи тьмы вылетел еще один человек. Он не таился, не спешил, но быстро догонял беглянку. Женщина не кричала, она безумно смеялась.

– Я знала, что ты вернешься… Мой сын вырос в настоящего Волка! – на последнем слове он нагнал ее, сбил с ног, прижал к земле.

– Вы научили меня этому! – послышался знакомый голос, полный ненависти.

Рука взметнулась, набирая силы для удара. Послышался влажный хруст, глухое горячее бульканье.

Хэлен закричала и кричала до тех пор, пока не проснулась в новой своей кровати, холодная от пота и ужаса. Рядом на столике мягко помаргивал огонек лампы, рассеивая свой теплый свет. Девушка дрожала, сжимая себя руками, пытаясь осознать, что все это сон, игра сознания.

– Ничего, ничего. Это просто отголосок дня. Бред, – успокаивала она себя и пыталась уснуть снова, но пережитый ужас не позволял, все подсовывая ей новые детали увиденного. Огромные кровавые пятна на белом полотне сорочки и гладкой коже. Рука, окровавленная выше локтя, выдирающая внутренности из уже мертвой женщины, безумный надсаженный смех, который она так хорошо знала. Который так любила. Улыбка удовольствия на искаженном ненавистью лице, удовлетворение в его голосе и даже в дыхании. Он встает из травы и, все еще улыбаясь, вытирает со щеки кровь, любуясь содеянным. В темноте поблескивают хищные зубы.

– Хватит! – Хэлен, все еще дрожа, встала с кровати, натянула теплые носки. Она выпьет чаю и успокоится, забудется эта картина, поблекнет.

В коридоре к ногам бросился сквозняк. Надо было одеться поосновательней. На кухне все еще горел свет. Волк удивленно обернулся, но ничего не спросил, лишь заложил указательный палец между страниц книги.

Хэлен натянула пониже футболку, в которой спала, чувствуя, что ее длинны совсем не достаточно, чтобы чувствовать себя комфортно. Чайник стоял горячий, видно, мужчина пил кофе.

– Что-то тебя потряхивает, – хмыкнул Волк, внимательно оглядывая девушку.

– Просто дурной сон, – мотнула головой девушка, наливая кипяток в чашку.

– И что же тебе приснилось? – заинтересовался Дэро.

– Ты.

– М-м-м. И что же я натворил, раз тебя до сих пор трясет?

– Убил свою мать, – обернулась Хэлен и посмотрела ему прямо в глаза.

– Подумаешь… Я и твою убил, – равнодушно согласился он.

– Так это правда? – не верила своим ушам она.

– Правда. И предупрежу дальнейшие твои вопросы – я и отца убил тоже.

Чашка выпала из руки, грянула об пол, расплескивая кипяток и осколки.

– Боги, Хэлен, нельзя быть такой впечатлительной! Мои родители были ни чуть не лучше твоих! Но если тебе приятно меня осуждать – дело твое, – он раздраженно бросил книгу на стол и подошел к ней.

– Но почему? – Хэлен стирала с ноги горячие брызги и старалась не смотреть на него.

– Почему?! Потому что захотел! – рявкнул он, потеряв терпение, но не ушел. Обхватил девушку за талию и усадил на стул. Стал подбирать с пола осколки.

– Та такая неловкая…

– Прости, – автоматически ответила она, невидящим взглядом следя за его движениями, – Ты не говорил мне.

– А зачем? Вот ты узнала, и что? Легче стало? – он распрямился, оказавшись совсем рядом. Смотрел холодно, угрюмо, – Иди спать.

С этого дня потянулись ее бессонные ночи. Стоило только закрыть глаза и знакомый вкрадчивый голос приглашал в новый кровавый театр, где главным актером был Волк. Чаще всего это были женщины – все до одной красивые, абсолютно разные. Как-будто Волк искал что-то, пробовал, не находил и убивал от разочарования. Вот уж что доставляло ему безграничное удовольствие. Иногда жертвой становился мужчина чем-то разозливший его. Таких было немного. Хэлен видела весь процесс Охоты, начинающийся со случайной встречи или знакомства. Волку становилось интересно, он зажигался азартом, который неудержимо гнал его вперед. Ему все доставляло удовольствие – запах женщины, который оставался после нее в толпе, ее отражения в витринах, или стеклах машин. Ему нравилось идти за ней, предвкушать первое прикосновение, первые звуки голоса. Он никогда не загадывал наперед, чем же закончится их встреча, потому никогда не обдумывал и убийства. Каждый раз оно было сюрпризом. Осторожный, невероятно сильный, с острым слухом и обонянием, он предугадывал все возможные провалы. Ну кто мог выследить Охотника?

Каждая новая ночь – новое убийство для Хэлен. Она боялась вечера, не хотела ложиться спать, истаивала потихоньку, истерзанная снами и мыслями, которые оставались с ней после пробуждения. Дневная реальность как будто погружалась в глухую грязную воду, не позволяя радоваться хоть чему-нибудь. Утром, за завтраком она не поднимала глаз от тарелки и старалась побыстрей улизнуть, сославшись на большое количество домашних дел, которых, к слову, было немало. Волк не хотел быть узником в собственном доме, он хотел уюта, хотел жить здесь, а не прятаться. Сразу после завтрака он забирал Нуару и они шли чистить водосточные трубы от листьев, убирать сор с лужайки, которая с каждым днем вытаивала все сильнее, снимали чехлы с мебели. Дел хватало всем. Разница была лишь в том, что Хэлен это не доставляло никакого удовольствия. Все она делала через силу, наблюдая, как Нуара все больше привыкает к этому новому человеку в их жизни. Уже не смотрит на него злым зверьком, уже беззаботно болтает за ужином и строит планы на завтра, когда они пойдут со Штефаном (именно так, потому что она стала называть отца по имени и он не возражал) и Кристофом смотреть, почему плохо уходит вода из сточных ям. Девочка надеялась увидеть бобров, которые понастроили хаток на сточных канавах, где скапливалась талая вода. Дэро же разговаривал с ней спокойно, без особой приязни, но заинтересованно. И только Хэлен ужасалась этой непонятно как возникшей дружбе.

Она больше не спускалась ночью на кухню, боясь увидеть там его, но днем, часто ловила на себе настороженный тревожный взгляд. Дэро ни о чем не спрашивал, никогда не подходил к ней близко и старался избегать всех видов прикосновений. Это и пугало, и успокаивало одновременно.

Хэлен не знала, что бы ей пришлось делать, если бы он вдруг захотел близости. Все разрывалось в ней от противоречий и бессонницы. Ужасно хотелось подойти и прижаться головой к плечу, сказать: «Это же просто сны. И ты делал это потому что не мог противиться Луне. Скажи…» Хотелось, да. Но еще больше было страшно, а вдруг он, как тогда равнодушно, пожмет плечами и скажет: “Правда. Ты же знала, кто я.» Знала, знала, но не видела своими глазами! Не слышала их крики, не чувствовала твое удовольствие от происходящего!

Оставшееся после пробуждения время она лежала застыв в огромной кровати, слушая ветер, завывающий в каминных трубах. Со временем ожидание сна стало гораздо страшней, чем присутствие рядом того, кто был главным действующим лицом ее кошмаров. И она стала стараться не засыпать. Вечером набирала книг и садилась с чашкой кофе на кухне. Ложиться она не могла – измученное страхами и бессонницей тело мгновенно соскальзывало во тьму, стоило лишь коснуться постели. Обычно она дремала в полусне до утра, вскидываясь в ужасе, когда чувствовала, что засыпает. На третью такую ночь Волк нашел ее за кухонным столом, склонившуюся на руку.

– Почему ты тут? – он не повышал голоса, но Хэлен вздрогнула и открыла глаза.

– Читала.

– Я видел, как ты читала. Иди спать.

– Нет, – сонно протянула она и попыталась протереть глаза непослушными пальцами.

– Что – нет? – Волк подошел ближе, наклонился, вглядываясь в осунувшееся лицо девушки, – Ты посмотри на себя – на привидение уже похожа. Почему не спишь нормально? – голос был жесткий, не терпящий пререканий.

– Я боюсь…– пробормотала Хэлен, прикрывая глаза. Странная мысль скользнула в усталом сознании – он здесь, а значит никого не убьет сейчас.

Дэро вздохнул, постоял мгновение и взял ее на руки. Хэлен даже не проснулась.

– Я знаю, что боишься… – он бесшумно шел по лестнице наверх, к ее спальне.

Уложив ее под одеяло, он постоял несколько минут, раздумывая о чем-то. Потом скривился, как от зубной боли и вышел. Ему тоже плохо спалось в последнее время. Проходя мимо спальни Нуары, он остановился и прислушался. Из-за двери доносилось едва заметное ровное дыхание. Презабавная она оказалась девчонка. Удивительное сочетание взрослых качеств и суждений с детскими замашками и интересами. Она с легкостью собрала из заказанных Кристофу деталей вполне сносную стиральную машинку с автоматическим отжимом и четырьмя режимами стирки, которая работала на бензине, а потом заявила, что можно бы сделать еще и встроенную сушилку, но ей хочется пойти поймать барсука в лесу. Она не надоедала бесчисленными вопросами, внимательно слушала, поглядывая темными, как у отца глазами, иногда исчезала в лесу на полдня, всегда помогала, если о том ее просили, никогда не жаловалась и всегда очень точно чувствовала настроение Волка. Однажды, возвращаясь от Кристофа с кое-какими вещами, она спросила, словно мимоходом:

– А ты не любишь маму?

– Нет, – совершенно спокойно ответил Волк.

– Тогда почему мы тут? – девочка остановилась посреди дороги и задрала голову, щурясь на него против солнца.

– Потому что…– он нахмурился, соображая, как бы попонятней ответить на довольно непростой вопрос, – Потому что, я женился на твоей маме, ты – моя дочь, и здесь ваш дом.

– А зачем же ты на ней женился, если не любишь?

– Пришлось.

– Ты всегда очень лаконичный, – язвительно подытожила девочка.

– А ты всегда такая язва…

– Да.

Кажется, Нуара вполне удовлетворилась его объяснениями.

Днем, когда Хэлен натирала в гостиной паркет, пришел Крисоф, долго кряхтел и жаловался на суставы, а потом запросил чаю. Хэлен обрадовалась внеплановой передышке.

– А где же Штеф и Нуара? – старик зорко смотрел как Хэлен хлопочет, собирая на стол.

– Честно? Я даже не знаю. Взяли две сумки, бутерброды и ушли в лес, – она устало села за стол и взялась за чашку, та мелко дребезжала о блюдце.

– А ты чего же с ними не пошла? Отдохнула бы немного. Земли эти уже лет триста Семье принадлежат. Живности всякой живет уйма. Да и красиво…

– Так меня не позвали, – горько улыбнулась девушка.

– Хэлен, милочка, что с тобой? Вчера приходил Штеф, сказал, что на тебе лица нет. Но я теперь и сам вижу, что что-то неладно с тобой.

– Он тревожится? – удивилась она.

– Я бы не назвал это тревогой.

– А что же это?

– Он думает, что ты боишься его настолько, что перестала спать, – констатировал старик, внимательно всматриваясь в собеседницу.

– Боюсь…– капитулировала Хэлен и сразу стало как-то легче.

– И всегда у вас так было? – любопытничал гость.

– Нет. Да и не Волка я боюсь…– Хэлен тяжело вздохнула, не зная с какой стороны начать объяснять, – Кристоф, что-то странное происходит со мной. С тех пор, как …Как Волк стал главным, – и она подняла на старика глаза, чтобы узнать, новость ли для него это, но Кристоф был спокоен и внимательно слушал, – каждую ночь я вижу, как он Охотился. Просто как фильм смотрю. Очень страшный.

И сникла, задрожал голос, нахлынули слезы. Не хватало дочери богов сил нести это все в себе, держать в узде страшные воспоминания.

– Вот как. А Штефу ты об этом рассказывала? – Кристоф почесал лысину и нахмурился.

– Нет. Да какое там? Он со мной сквозь зубы разговаривает, шпильки втыкает по поводу и без, – она уже и не таилась, что плачет, из-под ладони, которой она пыталась прикрыть глаза, капало на стол соленым.

– И почему так?

– Да мне-то откуда знать? Я его не знаю совсем. Словно чужой человек сидит рядом, только выглядит как…

– Как кто? – Кристоф участливо пересел поближе и стал гладить девушку по голове, словно ребенка.

– Как Дэро…

– Хэлен, дорогая, да как же ты не понимаешь? Нет никакого Дэро, нет никакого Волка. Это ты прочертила грань, а он всегда жил так, как хотел. То что ты видишь сейчас… Он просто старается вас защитить! Никто не может без спроса прийти на землю Волков, никто не может забраться в их голову. Вот человек и уступил главенство тому, кто сейчас сильней. Был бы с тобой рядом человек, и Рогатый смог бы копаться в его голове точно так же как в твоей!

Хэлен удивленно вскинула покрасневшие глаза.

– В смысле?

– А кто, по-твоему, вкладывает тебе в голову все эти сны? – Кристоф замолчал, давая девушке осмыслить услышанное.

– Так… подожди. Значит все это неправда?

Кристоф молчал.

– Чтож, ясно, – Хэлен опустила глаза.

– Ты зря таишься от него, милая. Штеф не причинит вреда ни тебе, ни Нуаре, – Старик накрыл дрожащую руку Хэлен своей, пергаментной, с темными пятнами старости на коже.

– Может быть и так. Я уже ничего не понимаю, ничего не чувствую – слишком устала. Кристоф, не говори ему о нашем разговоре, хорошо? Он и так злится на меня, я не хочу обострять ситуацию еще сильней.

– Почему ты думаешь, что он злится на тебя?

– Он смотрит зло, разговаривает какими-то междометиями, всегда с язвительными замечаниями, с презрением. Словно провинилась чем-то, но он не говорит, чем. А вообще, я никогда не чувствовала себя так одиноко, как сейчас.

– Прости за интимный вопрос… Но, когда вы с ним вдвоем, почему не…– старик не успел договорить, как Хэлен перебила его.

– Да не бываем мы вдвоем! Он в первый же день выселил меня в отдельную комнату…Вероятно, Волка я не удовлетворяю, как мужчину, раз он попробовал и бросил, – горько усмехнулась девушка.

– Как это? – оторопел старик.

– В тот день, утром, когда он сказал, что человека больше нет… Тогда мы с ним…– Хэлен старалась подобрать слова поприличней, но безуспешно, – А вечером он объявил, что у каждого из нас теперь будет своя спальня. Вот так.

– И ты решила, что …Подожди, – Кристоф опять почесал лысину, хмыкнул, громко отпил чаю, – Хэлен, если бы он хотел отделаться от тебя, то, поверь, не ограничился бы соседней комнатой.

– Тогда почему запретил жить с Нуарой вместе?

– Ему приятно думать, что ты спишь где-то рядом, что он может зайти к тебе в любой момент и никто не будет ему мешать. Он хочет знать так же, что ТЫ можешь прийти к нему в любую из ночей. И ты приходила?

– Нет…

– Тогда почему ты удивляешься, что он злится?

– Но почему он сам не придет?

– А почему он должен?

Хэлен потерла переносицу – голова у нее раскалывалась, в глазах плыло.

– Хэлен, ты нормально себя чувствуешь? Выглядишь совсем неважно, – участливо спросил гость, меняя тему разговора.

– Голова болит просто ужасно. Это от бессонницы. Точней… я засыпаю-то без проблем. Самый ужас начинается как раз во сне.

– Расскажи ему обо всем, Хэлен. Вот увидишь, станет легче.

– Да уж, – она представила, какой приступ гнева вызовет ее рассказ у Дэро. Стоп. Не у Дэро. Опять забыла, – Спасибо, Кристоф.

– Ну ладно, ладно. Пойду я, пожалуй. А ты бросай эту уборку и отдохни.

– Я постараюсь…

Нуара и Волк вернулись уже под вечер с полными сумками крупных смолистых шишек для каминов. Нуара полюбила их треск еще когда гостила у прадеда в замке. Они вышагивали к дому по влажной, только что оттаявшей дороге, к ботинкам прилипла хвоя и мелкие прошлогодние листочки.

– Как ты думаешь, что мама приготовила на ужин? Я ужасно проголодалась! – мечтательно спросила девочка.

– Не думаю, что она готовила хоть что-нибудь, – нахмурился Волк, – дымом совсем не пахнет. Давай-ка побыстрей, ладно?

И они поспешили к дому. Прозрачный весенний закат ласково золотил крышу и верхушки деревьев, поблескивал на спицах ограды.

Кухня была пуста, лишь на столе две чашки и подсохший уже яблочный рулет.

– Мама?! – Нуара выкладывала шишки в ящик у очага.

Волк бросил сумку на пол и торопливо пошел в гостинную. Безлюдная тишина откликалась эхом его шагов.

– Хэлен! – он торопливо вбежал в танцевальный зал, тут же развернулся и побежал наверх, перемахивая сразу через три ступеньки. Что-то подсказывало ему, что никого он не найдет и это вселяло непривычное чувство страха.