Текст книги "Счастье подобно бабочке...(СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Малыш, я вор, работаю по найму, – хмыкнул Ригель. – Откуда же мне знать того, кому понадобился мой талант влезать в любую щель? Я исполняю, он мне платит, и на этом все.

– Я так и знал, – тяжко вздохнул омега. Боль в стиснутых запястьях сделалась невыносимой, горячее дыхание вора жгло шею. – Вы можете меня пустить? Я не сбегу и не начну кричать. Мне надо попросить вас об услуге.

– Меня? Того, кто влез в ваш дом, чтобы украсть? А ты забавный парень, в другое время я охотно мог бы поболтать с тобой, но не сейчас, – Ригель ослабил хватку и убрал кинжал. Нелепость ситуации и забавляла и нервировала альфу. Здесь, в абсолютной тишине давно пустующих покоев естественный призывный запах Оли был силен. Хотелось, как тогда, забыть про все и насладиться страстью, но нынче был не тот случай, когда он мог бы позволить себе эдакое безрассудство. – Пока, приятель, мне пора идти…

– Постойте, выслушайте, Черный демон, – прервал Оливьер. – У нас с Ригелем договор, но я ему не доверяю, ни на грош. А вас я знаю, потому и ждал. Вы помните меня? Ведь это вы были за городом, в нашем поместье? У вас татуировка на руке, в виде змеи…

– О чем ты, парень?

– Это были вы, я знаю. Я вас узнал, хоть никогда не видел вашего лица. Прошу вас, украдите и меня, так же как вы украли купчую поместья Со! Ригель обманет и забудет все, что обещал, и мне придется выйти замуж за маркиза! Я заплачу, вот, у меня есть деньги… драгоценности… Прошу вас, Черный демон!

– Хм… Парень, и о чем ты говоришь? Хочешь пойти со мной? Но я не выхожу через парадное крыльцо, мой путь лежит по крышам и карнизам. Ты свалишься мешком, убьешься сам и подведешь меня, ради чего мне рисковать собой? Я ничего тебе не обещал. Прощай. Поднимешь крик, тебе же будет хуже.

– Тогда вы были более любезны, – с горькой усмешкой прошептал Оливьер. – Ну да, я понимаю, домик на отшибе, уединенность места, почему не поразвлечься? Все альфы одинаковы, распутники и негодяи, они желают только поиметь омегу, но человеком не считают… Да ты хоть знаешь, что я перенес из-за тебя?

Забыв про здравый смысл, Ригель открыто любовался этим парнем. Взъерошенный и жалкий, но одновременно дерзкий до бесстрашия, Оливьер не боялся бросить вызов сильному врагу, причем в опасной ситуации, когда помочь ему никто не мог, и он прекрасно это понимал. Таких омег Ригель еще не видел, хотя лечил немало знатных избалованных сынков. По большей части все они капризны и трусливы, покорно следуют своей судьбе и даже не пытаются взбрыкнуть. А этот парень был другой – пер напролом, стараясь выбраться из пут зависимости от семьи.

Черт, если бы он не был сыном Филлипа! Но что тогда? Ригель поймал себя на том, что первый раз подумал об Оливьере, как о своем омеге. Вот идиот, это все чертовы позывы чертовой натуры! Забыть про глупости, иначе пропадешь!

– Не понимаю я, о чем ты тут болтаешь, – злясь на себя, пробормотал он, ощупью влезая в тумбу около кровати. Полно каких-то мягких длинных тряпок, вроде бы шарфов – о, это то, что надо! Сильно толкнув омегу на постель, он ловко и привычно закрутил его запястья спереди, потом таким же образом и щиколотки, перетянул потуже рот. – Освободишься сам, узлы я затянул не слишком сильно. Пока, парниша, не скучай. Прости, что обошелся не совсем учтиво, но ты же понимаешь, что доверие сейчас вещь слишком расточительная для меня.

Неслышно и легко вскочив на подоконник, альфа исчез, оставив Оливьера замычать от горького отчаяния и крушения надежды.

Он плакал и развязывал зубами узел, мелко дрожа от только что испытанного острого волнения в крови. Но почему? Ведь альфа же не сделал ничего! Нет, сделал! Угрожал кинжалом, вывернул за спину руки, грубо прижал к себе… Но боль и страх забылись, словно их и не было, а помнил Оли только жар его дыхания и мощь отлично тренированного тела.

Это смешно, это нелепо, глупо, наконец! Плевать, его сейчас никто не видит, а Черного вора он больше никогда не встретит… Узел поддался, и через минуту Оливьер освободился. А может, Ригель не такой уж негодяй и все-таки за ним придет?

========== Глава 11 ==========

К тому часу, когда специально нанятые свадебные слуги появились в комнатах Оливьера и принялись за свое дело, он был полностью опустошен и обессилен. Ночь перед этим он не смог и глаз сомкнуть, прислушиваясь к каждому шороху за окнами спальни. Уже не веря, что Ригель придет за ним, омега все же ждал, надеясь и отчаянно молясь неведомо кому, когда же и надежда окончательно угасла, он впал в прострацию и безразличие, словно уже не чувствовал себя живым.

Слуги крутили и вертели его, словно заводную куклу, и он послушно поднимал вверх руки и всовывал в широкие штанины ноги, наклонял голову, позволяя надеть себе на шею блестящие украшения и равнодушно наблюдая в большое зеркало, как постепенно превращается в павлина. Поверх костюма полагался плащ, вернее, покрывало, на голову смешной убор с вуалью, закрывающий лицо во время церемонии, и когда это было проделано, Оливьер не узнал в раскрашенном болване самого себя.

– Как вы красивы, господин! – воскликнул его старый наставник, допущенный попрощаться со своим воспитанником. – Вы словно светитесь небесной красотой!

– Да лучше бы я был уродом, – сердито буркнул Оли, всовывая руки в тонкие перчатки, – тогда, возможно, ни один самец не захотел меня себе в постель, и я обрел желанную свободу.

– Как можете вы говорить такое, господин, тем более в день вашей свадьбы, – замахал руками наставник. – Я рад за вас, маркиз Бузель достойный человек. Какие же красивые у вас родятся дети!

Оливьер сморщился и застонал, впервые выказав какие-то эмоции, но этого никто не видел, даже старый воспитатель, который в это время почтительно склонился перед господином в прощальном поклоне, старательно пряча блеснувшие в глазах слезы, и так же полусогнутый, отступил назад, к дверям, и тихо удалился.

Ну, вот и все. Больше никто не погрустит о нем. Омега из дому – родителям большое облегчение. Омега – лишь товар, который нужно выгодно продать, а кто же беспокоится о том, что станется потом с товаром?

Ни братья, ни отец – никто не заглянул к нему и не спросил о самочувствии и настроении. Все те же свадебные служки отвели его во двор и посадили в паланкин, где по обычаю Оливьеру предстояло провести большую часть церемонии – жениха омегу не показывали ни гостям, ни жениху альфе до той поры, пока храмовый жрец не объявлял их законными супругами. Это случалось уже под вечер, а прежде шли обряды, шествия и угощения, в которых участвовали не только служители храма, но и специально нанятые ряженые. Все это время паланкин с омегой, хоть и стоял на видном месте посреди широкого двора усадьбы альфы жениха, вниманием не пользовался, и даже носильщики, сделав свою работу, уходили, чтобы принять на грудь чашечку мутного дешевого вина, выставленного на столах для всеобщего потребления.

***

Оливьер задремал, сидя в относительном уединении большого паланкина, и в этом зыбком мареве ему привиделся обманщик Ригель. “Красивый альфа, не похож на знахаря простолюдина, – ленивым облаком клубились мысли, – лицо породистое, как у знатного вельможи. Воспользовался мной, наивным дураком, заполучил то, что хотел, и бросил… Но все-таки, зачем ему бумага на поместье? Возможно ли, что он и есть пропавший графский сын, который будто бы уплыл за море?”

Что будет с отчим домом и с семьей, если обманщик уличит отца в афере, Оливьера совсем не волновало, тем более сейчас, когда он больше не принадлежал Филлипу Рю. Куда важней было собраться с силами и пережить сегодняшнюю ночь. Невольно вспомнил Черного вора, вот если бы супруг хотя бы вполовину был с ним так ласков, как и он! Нет, нечего об этом и мечтать, Фирт Бузель не из тех, кто будет думать о таких никчемных глупостях, как удовольствие омеги. Он тоже вроде бы красив, но эта красота иная, не как у Черного вора – надменная и ледяная… “О чем я, черт возьми? Нашел с кем сравнивать? Лица вора я никогда не видел. Возможно, он страшен, как гоблин. Но что с того, если с ним было так невыносимо хорошо!”

А с Бузелем? Он грубиян и церемониться не станет, но дело даже и не в страхе боли – после испытанного с вором наслаждения отдаться этому напыщенному индюку казалось Оли чуть ли не кощунством… “Нет, не хочу, я не хочу с ним, не хочу!.. Проклятье, Ригель, почему ты не пришел? Ты обещал, обманщик, ты же обещал?!”

Этот отчаянный безмолвный крик должен был вырвать Оли из дремы, но вместо этого лишил остатков сил, и он поник, охваченный ощущением полной беспомощности. Ригель и Черный вор, оба они такие же бесчувственные альфы, им дела нет до мук какого-то омеги. Да и с чего им беспокоиться о нем? Каждый тупой самец уверен, что омеги похотливы и развратны, только о том и думают, как поскорее выйти замуж и развалиться на постели под супруга…

Дверца открылась так неслышно, что Оли понял это только по ворвавшемуся внутрь потоку воздуха. В высоком головном уборе обернуться было трудно, но неизвестный этого ему и не позволил. На нос и рот легла чуть влажная тряпица, приятно пахнущая летним лугом, и он закрыл глаза, успев понять, что избавленье все-таки пришло.

***

Волнующий момент, которого ждали и гости, и зеваки, настал, и новобрачный Фирт Бузель нагнулся над изящным паланкином, чтоб вынуть из его глубин омегу. Лицо молодожена было по обычаю закрыто, снять покрывало должен был супруг.

Фирт потянул за легкий красный шелк и… отшатнулся, увидев длинный крючковатый нос и утонувшие в мясистом маленьком лице раскосые глаза арапа беты, которого весь город знал, как обитателя базара Му. Юродивый оскалил зубы, улыбка сделала его еще страшней, и протянул к Бузелю руку в белой шелковой перчатке, привычным жестом нищего, просящего монетку. Маркиз сделал еще один прыжок назад и натолкнулся взглядом на отца, лицо которого пылало, наливаясь гневом.

– Как это понимать, отец? – плаксивым голосом спросил молодожен, – что за неслыханная наглость? Я что, сейчас женился на юродивом с помойки? Где мой супруг? Где граф Оливьер Рю?

– Я спрашиваю вас о том же самом, что и сын, – сжимая руки в кулаки и сдерживаясь из последних сил, первый министр змеей шипел в лицо Филлипу. – Как ты посмел так опозорить нас перед толпой? Что ты задумал, Рю, какое дерзкое коварство?

– Ваше Превосходительство, я сам не понимаю, что случилось, – растерянный Филлип отчаянно пытался совладать с собой и сохранить лицо. – Меня подставили мои враги! Я разберусь, примерно накажу… они похитили Оливьера… они заплатят! Ваше Превосходительство, мне нет прощения, но все-таки простите! И в мыслях не было обидеть уважаемого свата, большая честь отдать в ваш дом единственного дорогого сына…

Тем временем толпа зевак, опешившая в первый миг от неожиданного поворота свадьбы, опомнилась и начала смеяться. Юродивый, не получив монетки, скорчил обиженную мордочку, потом вдруг неожиданно повеселел, стащил красивый головной убор и свадебное покрывало, зажал все это у себя подмышкой и юркнул вбок, смешавшись с ряжеными в масках. Толпа уже открыто хохотала, а Фирт не знал, куда деваться от стыда.

– Наш Му сегодня стал маркизом! Ну и денек, вот это да!

– Теперь наш Му оденется в шелка и бархат. Не мы, а он нам будет подавать на эль и мясо!

Кто-то уже свистел, как на дешевом представлении бродячих циркачей, хлопал в ладоши и подбрасывал вверх шапки, веселье набирало обороты, словно всеобщее безумие вдруг заразило горожан. Ригель, успевший отправить Оливьера в безопасное место, с удовольствием наблюдал за созданным им балаганом, стоя чуть сбоку, в тени одного из праздничных навесов. Как хорошо, что ему в голову пришла идея не просто умыкнуть со свадьбы жениха, но заменить юродивым. Такой скандал, лучше придумать трудно, теперь Филлипу не видать не только министерского поста, но и почетных полномочий главного владельца графства, ради которых он и обманул отца Ригеля.

Породистая рожа графа Рю сейчас была растерянной и жалкой. Такой же вид у сыновей Филлипа, только старший Уаби почему-то пышет гневом. А уж жених, красный как рак… жалко, не слышно, что он говорит…

– Отец, юродивый сбежал, – вот что Фирт Бузель говорил министру. – Надо его поймать, он должен знать, кто сунул его в паланкин вместо Оливьера.

– Ты идиот? Этот дурак не сможет ничего сказать, даже если велеть пытать. Он не умеет говорить, не зря его зовут в народе Му. Пойдем, довольно потешать толпу, – старший Бузель немного поостыл и был способен здраво рассуждать. – Надеюсь, что вы разберетесь со своими недругами, граф. Я верю, что вы не желали этого скандала, однако же не думайте, что я забуду и прощу сегодняшний позор, – повернувшись к Филлипу, жестко сказал он. – Даю три дня, чтобы найти преступника и наказать, иначе буду ходатайствовать перед Его величеством о снятии с вас полномочий главного владельца графства.

– Ваше Превосходительство, я отыщу его! Дайте неделю, я найду!…

– Три дня, Филлип, даю тебе три дня! – министр в сердцах сорвал с камзола праздничную ленту и бросил на землю возле паланкина. – Если не будет результатов, не показывайся на глаза.

– Я вас предупреждал, отец, что нужно отложить брак Оливьера, – глядя вслед Бузелям, чуть слышно прошипел Уаби. – Это все дело рук мерзавца Онисия, он опозорил нас перед людьми.

– Откладывать было нельзя, – буркнул Филлип, и вдруг зажегся самым настоящим бешенством. – Все этот мелкий пакостник, вот попадись он в руки мне, с живого кожу сдеру! Все неприятности из-за него!

– О чем вы говорите…

– Пойдем, сват прав, хватит стоять и забавлять толпу. Надо искать мерзавца Онисия Со и нашего Оливьера. Возглавишь лично лучших сыщиков, весь город и округу перерой, но отыщи. Три дня – ты слышал, что сказал министр? Это последний шанс восстановить утерянный престиж!

– Но младший брат… что сделал Оливьер, отец? Он тихий и послушный парень.

– Послушный? Тихий? Ты давно живешь отдельно от семьи и ничего не знаешь. Пойдем, я расскажу тебе про этого распутника, тогда и ты будешь гореть желанием его найти. Найдешь – сразу тащи домой. До полусмерти изобью, потом продам в бордель на дальних островах, тем более что Онисий наверняка его испортит!..

========== Глава 12 ==========

– Ригель, везде идут облавы, ты куда опять собрался? – Син бросился наперерез хозяину, чего никогда прежде не делал. – Хочешь попасться в лапы Филлипа?

– С чего бы вдруг мне попадаться? – хмыкнул Ригель. – Он ищет не меня, забыл? Рыльце в пушку, вот и боишься каждого куста? Кстати, как наш омежка, жив-здоров?

– Ты обещал помочь ему с монастырем, зачем же держишь под замком? – осуждающе произнес слуга. – Парню и так досталось на орехи…

– Что-то ты больно разговорчивый сегодня. Не отпускаю для его же пользы, в монастыре отец разыщет враз и не посмотрит на игумена и братьев. А ну уйди с моей дороги. Я должен повидать отца и кое-что спросить. Ну, что так зыркаешь глазами на меня? Я знахарь, что же подозрительного в том, что навещу больного старика?

– Я с вами, господин, как можно вас оставить одного, – слуга засуетился, с волнения перейдя на вежливый язык. – В коляске с кучером вы будете солидно выглядеть, никто не остановит.

Город гудел, как потревоженный пчелиный улей. Похоже, к поискам была привлечена не только личная охрана графа Рю, но и полк регулярной армии, принадлежавший совету министров. Солдаты проверяли каждый дом, бесцеремонно выталкивая хозяев на улицу. Кричали перепуганные дети, главы семейств пытались защищать свои владения, но их безжалостно лупили палками, особенно ретивых избивая в кровь. Всех, кто казался подозрительным, сажали в клетки и везли в темницу.

Ригель взирал на это из окна повозки изумленными глазами, такого возмутительного безобразия он никогда еще не видел. Видно Филлип был зол как черт и всеми силами желал восстановить утраченную гордость за свою семью.

Повозка въехала на городскую площадь и там ее остановила стража. В дверцу ударили, потребовали выйти.

– В чем дело? – Ригель выглянул, но выходить не собирался. – Я знахарь, еду до больного. Как смеешь останавливать меня? – он сунул в хмурую физиономию свою лицензию и указал рукой на чемоданчик с пузырьками, очень надеясь, что его немедленно отпустят.

– У нас приказ обыскивать всех поголовно! – отрезал стражник, резко потянув дверь на себя. – Так что не пререкайся, выходи, иначе будет хуже…

– Но что вы ищете? – прикинулся незнающим Ригель. – Такой переполох. Мой бедный кучер перепуган до смерти!.. Эй, эй, потише, это дорогие снадобья, если хотя бы склянку разобьешь, я в суд подам и все с тебя взыщу! Как твое имя, говори!

– Да я тебя! – Палка взлетела вверх, но Ригель перехватил ее, одновременно выставив вперед локоть другой руки. Страж налетел скулой и подавился криком, сердито глядя на непокорного горожанина, посмевшего оказать сопротивление обыску. – На дыбу захотел?

– За что же мне на дыбу, идиот? – хмыкнул Ригель. – Я ничего не сделал против правил. Хочешь меня обыскивать? Давай. Но все убытки за попорченный товар будут с тебя. Это не дешево, предупреждаю!

– Оставь его, это и в самом деле знахарь, – другой, рангом повыше, с досадой дернул первого за локоть. – Набрали деревенщину в отряд, так и не научился различать людей. Иди за мной, нам сообщили, что под сапожной мастерской есть тайное убежище разбойников, может и наш беглец найдется. Да пошевеливайся ты, вот же морока с дураками!

Оба солдата убежали, гремя оружием и чертыхаясь. Ригель вскочил в повозку и махнул слуге рукой, чтобы подъехал, как бы невзначай, поближе к вывеске с изображением сапога. Син понял, не спеша тронул поводья, выгадывая время, и лошадь медленно пошла. Они остановились чуть поодаль, чтоб меньше привлекать внимание, и стали ждать.

– Хозяин, я давно не видел господина Онисия, так что могу и не узнать, – Син напряженно всматривался влево, в дверь мастерской, откуда доносился возмущенный рев сапожника и чьи-то голоса. – За двадцать лет… О, вон ведут задержанных… какие-то одни мордовороты…

– Я знаю их, это разбойники, Онисия здесь нет. Трогай, поехали к отцу. Может быть, дядя там?

– Навряд ли Онисий сунется к вашему отцу после того, как совершил такое гнусное предательство. Хотя за двадцать лет этот поганец мог и растерять остатки совести, а чтобы спрятаться, любая дырка хороша. Однако же откуда ему знать, что ищут именно его?

– Если действительно сбежал с галер, то повод прятаться у дяди есть. А тут такая страшная облава. Конечно, будешь опасаться. Поехали отсюда, Син, тут больше нечего стоять.

– Наш человек в тюрьме сумеет передать, если Онисия поймают. Я сообщил ему приметы этого мерзавца.

***

В доме отца ничего не изменилось. Так же стоял в изножье таз с водой, такой же запах снадобий стоял в убогой спальне. Старик лежал, прикрыв глаза, но по дрожанию ресниц Ригель определил, что он не спит.

– Достал бумаги, Ривьер?

“Как он узнал, что это я, не открывая глаз? По запаху?” – подумал Ригель. Сел, дотронулся до морщинистой руки.

– Достал, отец, но этого для дела мало, поэтому пришел узнать у вас… – старик открыл глаза и с недовольством посмотрел на сына, – подробности той давней сделки с графом Рю…

– Что тебе надо, Ривьер? – перебил отец. – Я не люблю об этом вспоминать. Если добыл бумаги, то иди к судье и заяви свои права на дом и титул.

– Подпись на документе ваша, хоть вы и говорили, что она поддельная. Оспорить это невозможно. Вы что-то помните, отец? – настаивал Ригель. – Возможно, вас обманом вынудили подписать бумагу, или добавили в вино какой-то хитрой травки? Да, кстати, слышали о возвращении Онисия, вашего брата?

По желтому лицу старого графа Со прошла гримаса отвращения и гнева. Он попытался приподняться, но не смог. Ригель помог, подсунув под спину отца еще одну подушку, подал стакан воды, увидев, что больной облизывает губы. Тот оттолкнул сосуд и замахал рукой, показывая, что не будет пить. Кашель потряс его, кровавые брызги слюны окрасили давно потерявшее прежний нарядный вид шелковое одеяло.

– Не знали, что Онисий здесь, поэтому так сильно взволновались? – заботливым жестом лекаря Ригель вытер губы и подбородок больного мягкой тряпицей, смахнул красные пятна с ветхого шелка и снова присел на прежнее место. – Отец, мне важно знать любую мелочь в этом деле, без этого я не смогу вернуть наш дом и благородный титул. Что было двадцать лет назад? Какую роль играл в мошенничестве графа Рю ваш младший брат?

Старик молчал, пережидая новый приступ кашля, затем заговорил, глядя куда-то мимо сына. Сухой надтреснутый голос его звучал словно из потустороннего мира, лицо не выражало никаких эмоций.

– Ты вырос сиротой, Ривьер, но это не моя вина. Родитель твой скончался родами, и лекарь не сумел его спасти… У нас не принято любить омег, но я любил его, усопшего супруга, поэтому и не женился снова. Единственный, кто знал об этой моей боли, был Онисий, на этом и сыграл, черт бы его побрал!

Он снова замолчал, облизнув языком бледные губы, и когда Ригель прислонил к его рту сосуд с водой, на этот раз не отказался. Сделал четыре маленьких глотка и неожиданно едва заметно улыбнулся, словно бы вспомнил о далеком и счастливом времени, которое теперь осталось навсегда за дальним горизонтом. Однако выражение его лица тут же сменилось, глаза потухли и наполнились тоской.

– За три месяца до краха нашей семьи я встретил молодого омегу, чем-то похожего на твоего отца, Ривьер… Да нет, не чем-то, он был удивительно, просто пугающе похож, поэтому я и не устоял перед соблазном. Тогда мне даже в голову не приходило, что эта встреча не случайна, что Они затаил обиду на меня и хочет отомстить за украденное, как он полагал, наследство. Я был так счастлив, ничего вокруг не видел и не слышал…

– О чем вы говорите? – не выдержал Ригель очередной длинной паузы в отцовском рассказе. – Я не припомню в нашем доме никаких омег.

– Ты и не можешь помнить, Ри, ты никогда его не видел, – ухмылка старика была похожа на оскал. Он снова кашлянул и поднял блеклые глаза на сына. – Я должен был тебе все рассказать во время нашей прошлой встречи, но было стыдно сознаваться в своей глупости, поэтому свалил все на Филлипа. Он негодяй, это не подлежит сомнению, но обмануть ему себя позволил я… Нет, не перебивай, я расскажу, но только без подробностей, мне тяжело об этом вспоминать. Омега, его имя Ариант, он долго не давался мне, умело разжигая страсть, и вот я наконец его добился. Мы сговорились встретиться, но он на встречу не пришел. Вместо желанного свидания я получил письмо без подписи, где было сказано, что Ариант умрет, если не подпишу отказ от полномочий главного владельца графства…

– Вы согласились?

– Да, я посчитал, что это не такая уж большая жертва ради спасения любимого омеги, поэтому в назначенный в записке час пришел в игорный дом, где граф Филлип (я знал, что это он стоит за шантажом, но доказать не мог) назначил встречу. Меня ввели в закрытый кабинет и я увидел там доверенного человека Рю и своего омегу. Я подписал бумагу на отказ от полномочий, доверенный ушел, оставив нас наедине с Ариантом. Парень рыдал, благодарил меня за то, что спас его от смерти, а я, как самый распоследний идиот, расчувствовался, утешал его, совсем забыв подумать, как же Филлип узнал об этой моей тайной страсти? Мы выпили, но вместо опьянения я протрезвел, почувствовав во рту вкус одурманивающего снадобья, однако было уже слишком поздно. Вошел Филлип, за ним мой брат, я слышал, как они хвалили Арианта, потом брат сунул мне бумагу и перо, велел поставить подпись. Я видел все и понимал, но ничего не мог с собой поделать… Вот так я потерял и титул, и поместье, Ривьер, лишив тебя, единственного сына, достойной жизни, власти и влияния, принадлежавших тебе по праву рождения.

– Хм, надо полагать, что этого омегу не найти. Если Филлип сумел избавиться от дяди, то и Арианта убрал куда подальше, – мрачно кивнул внимательно слушавший Ригель. – Отец, тогда зачем же вы сказали мне украсть бумаги? Как докажу я без свидетелей незаконность сделки?

– Я думаю, у брата был еще один сообщник, Филлип не стал бы пачкать руки в эдаком дерьме. Это мошенник, кто готовил ему дьявольское зелье. На купчей, в правом верхнем углу, я изловчился и оставил отпечаток пальца, смоченный в своей слюне. Они заметили, конечно, и озлились, но что могли поделать? Не отрывать же угол документа? Ты знахарь, знаешь сам, что след от зелья остается навсегда, и если капнуть на испачканное место специальным средством, оно окрасится в зеленый цвет.

– Поэтому Филлип и прятал купчую отдельно от других бумаг, – кивнул Ригель. – Ну, это кое-что уже дает, но все-таки свидетель был бы лучше. Отец, вы точно ничего не слышали потом про вашего продажного омегу?

– Если об этом кто и знает, то Онисий, – чуть слышно прошептал старик, – а также и про знахаря, снабдившего его отравой. Прости, Ривьер, я утомлен, мне надо отдохнуть.

– Я ухожу, а вы поспите, – заботливо укрывая больного одеялом, сказал Ригель. Немного посидел еще и вышел на крыльцо, раздумывая, что же делать дальше.

Повозка стояла неподалеку под деревьями, но Сина не было, и Ригель начал волноваться. Куда ушел этот неугомонный человек, когда в городе полный хаос? А вдруг его тоже поймают под шумок и уведут в темницу?

– Хозяин, Онисия только что схватили! – слуга вдруг вывернулся из кустов и бросился к нему. – Сам видел, как его тащили через площадь!

– Куда его вели? Надеюсь, не казнить?

– Нет, вроде бы в темницу. Наверно, Филлип хочет допросить его, прежде чем голову рубить.

– Ну да, он ведь наверняка считает, что Оливьера умыкнул со свадьбы именно Онисий, – буркнул Ригель. – Поехали домой, дождемся ночи.

– Что ты задумал, ненормальный? Только не говори, что собираешься забраться…

– Мне нужен этот человек. Я должен попытаться вытащить его оттуда. Если он не дурак, то согласится помогать мне, чтоб избежать топора палача. Не ной, я знаю, что опасно, но выхода другого нет.

========== Глава 13 ==========

– Ваше Сиятельство, я не нашел бумаг! В кабинете вашего отца в загородном доме футляра с двухголовым змеем нет! – поверенный семьи Филлипа Рю, обычно сдержанный, сейчас был красен и растерян. – Вы точно помните, что он хранился там?

– Проклятый Онисий, это его рук дело! – взбешенный граф едва мог говорить. Горло перехватило, он кашлянул, схватил стоявший на столе стакан с водой и жадно отпил половину. – Фред, что мне делать, если не найду бумаг?

– Не беспокойтесь, господин, без купчей гербовые документы бесполезны, – крякнув, заверил адвокат. – Конечно, лучше их иметь, но и без них никто не сможет заявить права на вашу собственность. Мы разместим в судебных сводках объявление о краже, тогда судья не примет дело к производству. Но, господин, позвольте вас спросить – если Онисий беглый раб, зачем ему бумаги? Он все равно бы не осмелился явиться в суд. Может быть, стоит поискать получше и они найдутся?

– Постой минутку, Фред, мне надо кое-что проверить! – Филлип оставил адвоката в кабинете и ринулся в покои своего супруга. Нажал пружину под окном и сунулся в тайник. Пальцы наткнулись на пустое дно. – Что происходит, черт возьми? И купчей НЕТ?!

Для верности Его Сиятельство зажег свечу и чуть ли не уткнулся носом в потайную нишу. Скрипнул зубами от досады, потом ударил по стене ладонью.

– Здесь пусто. Ничего. Но кто посмел? Кто знал об этом месте? Я рассказал только Уаби, больше никому… Конечно это он, не утерпел и вытащил бумагу. Вот же упрямец чертов, весь в меня… – Филлип прикрыл тайник и вышел в коридор.

У кабинета вместе с Фредом ждал дворецкий. Мужчины выглядели довольными и о чем-то оживленно говорили.

– В чем дело, по какому поводу веселье? Сейчас, когда в доме творится черте что, не кажется ли вам, что это неуместно?

– Простите, Ваша милость, – наклонил голову дворецкий, – мне только что сообщили, что Онисий Со задержан стражей и препровожден в темницу.

– Ну хоть одно хорошее известие, – буркнул Филлип. – Вели немедленно подать повозку. Фред, я хотел бы взять тебя с собой. Надо разговорить безумца, непременно.

***

Онисий Со, подавленный и злой, сидел в темнице на клочке соломы. Что происходит, черт возьми? Филлип настолько разозлился на его угрозы и отрезанную лапу птицы, что учинил облаву, словно на убийцу? “Вот же я идиот, не смог сдержаться от глупой ребяческой выходки. Хотелось чем-то досадить обманщику, испортившему жизнь, хотя бы напугать его, попортить нервы…”

Нет, что-то здесь не то. Как бы Филлип ни был зол, отрезанная лапа птицы и записка не повод поднимать солдат и вламываться без причины в каждый дом.

“Наверно, он уверен, что его сыночка умыкнул со свадьбы тоже я? – хмыкнул Онисий. – Оказывается, у мошенника есть и другие недруги, которые хотят его позора. Враг моего врага – мой друг, вот любопытно, кто же он такой? Скорей всего, кто-то из преданных людей Сувона”.

К брату он так и не зашел, хотя уже давно успел забыть, что же такое муки совести. Что сделано, того не возвратить, и он сполна хватил за свое глупое доверие к Филлипу Рю. Оправдываться глупо, жизнь прожита, и все, что он еще желал успеть – увидеть крах врага. Онисий собирался осмотреться, выждать время, составить план, найти свидетелей той аферы и как-то выкрасть купчую с уликой, тогда бы граф не отвертелся от суда.

Но вот теперь все рухнуло, Филлип не выпустит его, убьет или опять продаст в рабы. Сам виноват, не нужно было обнаруживать себя и совершать такие глупые поступки. Онисий заскрипел зубами, в бессильном бешенстве сжимая кулаки. Какой там план, какие документы? Он должен был просто подстеречь мерзавца темной ночью на улице и метнуть кинжал…

Послышались шаги и голоса, и Онисий напрягся. Он не боялся боли пыток палача, куда сильней болели сердце и душа. Он сгинет здесь, а Филлип будет процветать и дальше, богатый, сытый и самодовольный!

– Ты постарел, Онисий, – усмехнулся граф, останавливаясь напротив камеры. – Приехал в город, почему же не зашел по старой дружбе?

– А вот и ты, – сверкнув глазами, бросил узник. – Давненько мы не виделись, Филлип. И Фредди здесь? По-прежнему служишь собачкой этому уроду?

– Попридержи язык, Онисий. Ты беглый раб и я могу отдать немедленный приказ тебя казнить. Но кое-что мне интересно знать, и если скажешь правду, то останешься в живых.

– Я не беглец, Филлип. Меня освободили.

– С галер не отпускают, – хмыкнул граф. – Но если даже ты и не бежал, мне все равно. Здесь я имею власть, и эта власть дает мне право поступить с тобой, как захочу. Так что, и дальше будешь препираться? Или ответишь на вопрос?

– Ты хочешь знать, зачем вернулся в графство? Ну, а куда мне было ехать? Я здесь родился, вырос, здесь хочу и дальше жить. Зачем украл охотничьего сокола Уаби и отрезал птице лапу? Хотел напомнить о себе и стребовать немного денег на житье. Ты должен мне, Филлип, разве не так? Подлец, за что ты так со мной? Я помогал тебе – больше того, предал семью, все сделал сам, тебе осталось только пожинать плоды победы.