Текст книги "Счастье подобно бабочке...(СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Я чувствовал, что ты порочен, мелкий пакостник! – разъяренный граф подскочил к сыну и отвесил ему увесистую оплеуху. – Я видел, как горели твои наглые глаза при виде альф! Не зря сослал из города, но ты и там сумел раздвинуть перед кем-то ноги! Кто это был? Кто поимел тебя? Неужто наш слуга, никчемный пьяница, последний из плебеев? Ты завалился под него, распутная скотина?

– Что вы такое говорите? – равнодушно натягивая штаны, отозвался Оливьер. – Я не настолько развращен, как вы считаете, отец. А взял меня какой-то незнакомец. Он влез в наш дом, чтобы ограбить…

– Ты не мели мне ерунды! – взорвался старый граф. – Вор лезет воровать, а не насиловать омег! Да и чего там можно взять, кроме потрескавшейся мебели и паутины? С кем умудрился спутаться, Оливьер, отвечай отцу! С каким-то скотником или вонючим пастухом? И это накануне свадьбы! Что я теперь скажу маркизу Бузелю, мерзавец?!

Филлип кругами бегал возле лекаря и сына, размахивал руками и шипел проклятия. Резко остановившись, размахнулся и ударил снова. Омега вытерпел, даже не покривился.

– Щенок, ты даже не раскаиваешься в своем проступке! – спокойное лицо Оли выбесило отца еще больше. – И что с тобой теперь прикажешь делать, а?

– Отправьте в монастырь, отец, – смиренно прошептал юноша, – замаливать грехи. Я не хотел вас огорчать, это случайно вышло и помимо моей воли…

– Ты хочешь в монастырь? – схватив сына за шиворот, выплюнул слова граф. – Нет, ты не сможешь помешать моим планам, негодяй. Эй, лекарь, убери немедленно паскудный запах мерзкого сношения из этого засранца! Я слышал, что есть способ это сделать!

– Помилуйте, мой господин, я честный лекарь, а не шарлатан, и никогда не преступал закон! – Буше, как сноп, повалился графу в ноги. – Такие действия наказываются огромным штрафом или поркой, после чего виновный навсегда лишается возможности лечить больных…

– Не ной! – с досадой бросил Филлип. – Я справлюсь без тебя и знаю где спросить про нужного мне человека. А с этого… – брезгливо ткнул он пальцем в сына, – глаз не спускать ни днем, ни ночью!

Такого поворота Оливьер не ожидал, считая, что избавился от свадьбы. Он что-то слышал о подпольных способах временно снять с омеги запах самца, но также слышал о сопровождающей эту процедуру безумной боли. Содрогаясь от жуткой перспективы быть отданным в безжалостные руки преступного лекаря, он и отправился в свои комнаты, сопровождаемый бугаями альфами из отцовской охраны.

========== Глава 4. ==========

Было уже за полночь, когда Оливьера грубо подняли с постели и повели вниз. Омега так и не смог уснуть, обуреваемый страхом и беспокойными мыслями, глаза щипало, а все тело было словно деревянное. Он вяло поднимал руки, пока слуги накидывали на него дорожную накидку, потом нагибал голову, пряча лицо под широкополую шляпу, и так же вяло пошел на улицу, моля богов дать ему достаточно сил для предстоящего испытания.

Вопреки его ожиданиям, с ним поехали только двое альф из охраны отца – видимо, граф не хотел привлекать внимания к тайной поездке сына к знахарю, и коляска была, хоть и закрытая, но довольно скромная, без всяких опознавательных знаков и гербов.

“Старается, родитель, сохранить секрет, на все идет ради поста министра, – горестно подумал Оливьер, опускаясь на жесткое сиденье и слушая, как снаружи скрипит засов в прорези надежной защелки, отрезая даже мизерные надежды на побег. – Знал бы заранее, как повернется дело, из леса убежал бы в монастырь”.

В повозке не было ни окон, ни светильника, и Оли задрожал еще сильней. Юноша чувствовал себя так, словно его заживо замуровали и бросили умирать, и только мерная поступь лошади несколько отвлекала от жутких ощущений обреченности, отнюдь не придавая бодрости и оптимизма, ибо он слишком хорошо знал конечный пункт своего назначения. Какой-нибудь убогий хутор или старый дом, угрюмый страшный знахарь с крючковатым носом, от которого невыносимо воняет травами и кровью, он схватит свою жертву сухими цепкими пальцами, привяжет к столу и примется насильно пичкать запрещенными зельями, от которых все тело Оли скрутит тугой спиралью невыносимой боли…

Безумный страх обуял юношу, и он, забыв обо всем на свете, отчаянно заколотил обеими кулачками в дверцу повозки.

– Пустите, отпустите, я не хочу, боюсь! – фальцетом закричал он, не ощущая боли в сбитых в кровь костяшках. – Я графский сын, а вы прислуга, вы не имеете права так поступать со мной! Отпустите меня, слышите, я приказываю вам!

Повозка остановилась и засов вытащили из паза. Дверка распахнулась, но вместо желанной свободы Оли получил кляп в рот и веревку вокруг тела, туго стянувшую заодно и его руки в запястьях. Затравленно вглядываясь в полумраке в лица своих тюремщиков, он чувствовал, как по щекам текут горючие слезы, а весь его вид являет довольно жалкое зрелище, совсем неподобающее его высокому статусу. Его, графа, пусть и младшего сына омегу, скрутили обычные слуги, стоящие по социальной лестнице на несколько ступеней ниже! Как же посмели прикоснуться, жалкие плебеи! Ну вот я вас…

– Простите, молодой господин, – склонился в поклоне один из стражников, – Его Милость граф Филлип предвидел, что вы, возможно, будете шуметь, и дал нам полномочия утихомирить вас. Прошу вас, будьте благоразумны, иначе будем вынуждены надеть вам на голову мешок и спеленать, как непослушного ребенка, по рукам и ногам.

Оливьер возмущенно замычал, но стражник поклонился еще раз и захлопнул дверку. Свет от дорожных фонарей исчез, и Оли снова погрузился в темноту, уже жалея о своем глупом порыве. Дурак, ведь знал, что не добьется ничего, и все равно взбрыкнул!

Он сделал попытку сесть поудобнее, но стало только хуже. Веревки ощутимо врезались в тело, а кляп мешал дышать. Слезы по-прежнему катились по лицу, дыхание с шумом вырывалось из ноздрей. Оли прикрыл глаза и постарался успокоиться, что удалось ему, хоть и не сразу. Рессоры у повозки были хороши, они покачивали мягко, словно на волнах, и незаметно для себя он задремал, еще успев на грани яви-сна удивиться – как же так? Его связали и везут на пытку, а он способен отрешиться от всего и спать?

А разбудила боль в ушибленной спине и ощущение, что он куда-то падает. Оливьер попытался вскрикнуть, совсем забыв, что рот надежно заткнут кляпом. Тело скрючилось в неудобной позе, и он не сразу понял в темноте, что соскользнул с сидения и лежит теперь на полу, а вернее, на боку кареты, ибо по каким-то неведомым ему причинам она опрокинулась. Где-то сбоку громко и натужно ржала лошадь, кричали его конвоиры, к их голосам примешивались еще какие-то грубые и незнакомые – по всему выходило, что на них в лесу кто-то напал.

Беспомощное положение не давало омеге никакого выбора, все, что он мог – ждать, чем закончится ночное происшествие. Оли и прежде слышал о грабителях, то и дело тревоживших мирных путников, но в последнее время жил за городом и как-то позабыл об их существовании, занятый своими заботами. Но вот отец другое дело, как же он мог отправить сына в столь опасный путь с такой немногочисленной охраной? Или он не рассчитывал, что скромная повозка привлечет внимание ночных злодеев?

Шум потасовки стих. Оли отчаянно пытался разобрать по голосам, кто победил, но плотно закрытые дверцы заглушали звуки почти наполовину… О, нет, не может быть!

– Дерьмо! Сколько трудов – и все напрасно! – отчетливо услышал он слова одного из налетчиков. – Всего лишь пять монет! А у тебя?

– И вовсе ни одной, – буркнул другой голос. – Давай проверим, что в повозке. Наверняка, там знатный пассажир с тугим мешком золота!

Раздался скрип вытаскиваемого из паза засова, дверь распахнулась, и в лицо Оливьера ударил яркий луч дорожного фонаря. Он крепко зажмурился, ослепленный светом, а когда снова решился открыть глаза, его в упор разглядывали два бугая с завешенными черными повязками лицами.

“Вот же везет мне на злодеев в масках – то вор залез, теперь разбойники с большой дороги! Как будто бы все графство вышло на разбой!”

– Ыыы… уууу! – замычал омега, привлекая к себе внимание неизвестных. “Ну что уставились, вытащите же кляп!”

Однако вместо кляпа наружу вытащили самого Оливьера. Он сморщился от вони этих мужиков, от них смердило табаком, давно немытым телом и вином – как от слуги пьянчуги в загородном доме. Оли хотелось отвернуться, но его держали крепко. Да, эти церемониться и нежничать не станут, как вор с татуировкой на руке, они порвут его на части! В сердце с запозданием прокрался жуткий страх от близкой перспективы быть изнасилованным и избитым, а тем временем грубые руки бесцеремонно обшаривали его тело в поисках сокровищ.

– Мы дураки, – с досадой буркнул один из разбойников, – чего мы думаем найти на этом парне? Он пленник, связан, кляп во рту. Какие деньги могут быть у пленника, сам посуди?

– Ты правду говоришь, – угрюмо согласился второй, – от злости разум отрубило. А ну-ка посвети омеге в морду, Юл! Смотри, а он неплох, милашка. Может, не зря мы тут торчали столько времени в засаде?

– Ыыыы! – снова отчаянно завыл Оливьер.

– Чего-то хочет нам сказать. Ну-ка, давай послушаем его, – кляп вынули и омега жадно облизнул пересохшие занемевшие губы, не сразу сумев выдавить из себя хотя бы слово.

– Не т-трогайте м-меня, – еле ворочая языком, пролепетал он. – Я з-знатный человек, если вам надо д-денег, мой отец заплатит за меня, сколько вы…

– Ты знатный человек? – жесткий пинок в живот прервал его слова. – Если уж взялся врать, так выдумал бы что получше! Знатные господа не ездят темной ночью по глухим лесам, а путешествуют при солнышке в колясках с родовым гербом и с целой кучей стражи. И уж конечно без веревок и затычки в пасти. Ты принимаешь нас за дураков, наглец?

– Я правду говорю! – возвысил голос Оли. – Я сын…

– Ну да, конечно, самого Филлипа Рю! – расхохотался разбойник. – Так я тебе и поверил. Слушай сюда! Мне все равно, куда тебя тащили поздно ночью. Мне все равно, кто ты такой, убийца или распутник, соблазнивший красивым тельцем богатого альфу – теперь ты наша добыча, и мы можем делать с тобой все, что захотим! Так что не брыкайся, от нас ты все равно не вырвешься, милашка, и никакая ложь тебя не спасет. Юл, всунь на место кляп и натяни вруну на голову мешок. Мы все-таки не зря сегодня тут дрожали половину ночи! Давай его ко мне через седло!

Если до этого омега даже смог уснуть, несмотря на кляп и веревки, то теперь для него началась настоящая пытка. Конь шел галопом, избитое тело прыгало, он задыхался в мешке так сильно, что каждый вздох казался ему последним. Сколько продолжался этот ад, Оливьер не знал, когда же, наконец, лошадь остановилась и его сняли с седла, стоять он не смог и свалился на землю.

– Совсем сомлел, – без тени сочувствия пробормотал похититель, рывком поднимая его на ноги. – Тащи его в подвал, а я пойду поговорю с хозяином.

В какой подвал его тащили, Оли было уже безразлично. Он чувствовал себя на грани обморока, волосы слиплись, лицо взмокло от пота. Омега задыхался, моля богов послать смерть как избавление от страданий…

***

Поток свежего воздуха показался Оливьеру необычайно вкусным. Он жадно хватал его открытым ртом и носом одновременно и все никак не мог насытиться. Наверное, омега простонал, но не заметил этого, слишком поглощенный тем, чтобы напиться живительной прохлады полутемного помещения, в котором оказался, не замечая возле себя постороннего присутствия двоих бет, одетых в серую невыразительную одежду слуг.

– Вот изверг этот Юл, – бережно вытирая пот с лица молодого человека, сказал тот, который снял с него мешок, – ведь говорили же ему, чтоб сделал дырку в этой тряпке. Нет, никого не слушает, зараза. Смотри, Миур, парень едва не задохнулся. Когда-нибудь с одним из его жертв такое и случится.

– Пойдем, хозяин хватится. Чего возиться с ним? – поторопил второй, – живой, очухается сам. Пимен, что ты задумал? Зачем развязываешь ему руки?

– Он никуда не денется отсюда. А ну как ему приспичит отлить? Надует в штаны, нам же возиться с ним и нюхать вонь. А так доковыляет до уборной сам. Эй, парень, слышишь, что я говорю? Отхожее место вон за той дверкой, запомнил? Кувшин с водой тебе оставлю. Все остальное до утра.

– Кто вы такие? – прохрипел пленник. – Скажите, где я?

– В хорошем месте, милый, – усмехнулся Пимен. – Да ты не бойся, здесь тебя никто не съест, ну разве изнасилует немного. Шучу, шучу, не обращай внимания. Лежи и набирайся сил. Не знаю, что ты натворил и почему тебя везли на казнь, но лучше уж такая жизнь, как здесь, чем пытки и застенок. Еще и благодарен будешь Юлу, хоть этот идиот тебя чуть не угробил. Пошли, Миур, а то действительно хозяин разозлится.

Он размотал веревки с тела Оливьера и бесцеремонно опустил его вниз, на тощий соломенный матрац. Омега мешком свалился на него и принялся растирать онемевшие от долгого застоя крови запястья и пальцы. Грубые стебли сухой травы впивались в нежное тело молодого графа, но он почти не замечал боли, слишком утомленный и подавленный всем, что случилось с ним этой ночью.

***

Утром за Оливьером пришли все те же двое бет. Он вышел из подвала, где провел ночь, и увидел большое красивое здание, окна которого терялись за раскидистыми кронами вековых деревьев. Впрочем, любоваться окружающим пейзажем ему долго не позволили, вопросы задавать тоже. Они и шли совсем недолго – от одной двери до другой, расположенной напротив. Там оказалась большая купальня, в которую слуги и толкнули юношу, быстро и ловко стащив с него одежду.

Оливьер ойкнул, окунувшись в чуть теплую воду, но на смущение и робость времени тоже отпущено не оказалось. Слуги бросили вслед за ним мочалку и мыло, велев немедленно приступать к мытью, после чего омеге была выдана точно такая же серая одежда и он был препровожден в главное здание, но не в красивое резное крыльцо, а где-то сбоку, через черный ход.

Там его встретил тучный альфа с маленькими заплывшими жиром глазами. Он махнул рукой сопровождавшим Оливьера слугам, и те опять в мгновение ока обнажили перед толстяком его тело. Оли был настолько ошарашен этой бесцеремонностью, что на несколько секунд полностью утратил дар речи, а тем временем альфа придирчиво осматривал стоящего перед ним юношу и удовлетворенно причмокивал губами.

– Хорош, поистине хорош, – снова взмахнув рукой, вынес он свой вердикт, – в кои-то веки раз пройдохе Юлу попалось что-то стоящее, но он не знал про это, здорово продешевив. Ну, парень, что ты хлопаешь глазами? Напяливай шмотье, развратник, нечего передо мной стоять, в чем папочка родил!

– Да что это такое? Что за наглость? – обрел, наконец, дар речи седьмой граф Рю.– Что позволяете себе? Вы знаете, кто я?

– Все, что я знаю, милый, это то, что я тебя купил, – довольно засмеялся альфа. – Теперь ты мой от ног до головы. Мой раб, понятно тебе это, мальчик? Не бойся, мы тебя так просто по рукам не пустим, ты стоишь состояния, с таким-то личиком и телом! Пока что будешь обучаться изящным движениям и приятному разговору, но чтобы даром хлеб не ел, то вечерами поработаешь прислугой. Подать напитки и еду, убрать посуду, поменять постель. А чтобы не смущать гостей, на личико наденешь маску…

– Где я сейчас? – нетерпеливо перебил Оливьер. – Скажите, что это за место?

– А ты еще не понял, дурачок? – снисходительно усмехнулся альфа. – Это мой замечательный бордель “Цветочный рай”, и ты в нем скоро станешь самым пышным розовым цветочком!

– Безумие! Я не могу здесь оставаться! Я не могу, вы слышите! Немедленно отпустите меня!

– Ну, поначалу все так говорят, – все с той же интонацией продолжил толстяк. – Потом смиряются и привыкают. Как твое имя, сладкий мой? Как называть тебя?

“Оливьер Вьюзер Мартис Рю, седьмой сын графа Филлипа”, – омега горько усмехнулся. Раз он попал в бордель, назад дороги нет. Отец скорей объявит о его кончине, чем примет на себя такой позор, а это значит, называться настоящим именем нельзя.

– Я Брикер, – торопливо одеваясь, выдавил он, стараясь не смотреть на хозяина. – Брикер Мигель…

– Какое грубое простонародное имя, – поморщился толстяк, – оно тебе ни капли не подходит. Будешь Мими, это намного поэтичней!

========== Глава 5 ==========

– Ригель, чего ты время тянешь? – непонимающе взглянул на хозяина Син. – Бумагу ты достал, самое время идти к судье и донести на обманщика, вынудившего вашу достойную семью скитаться по миру без средств к существованию!

– Не все так просто, друг, – поморщился с досады альфа. – Этот хитрюга граф разделил документы, и я украл только половину, а этого недостаточно. Другая часть не менее важна, но я не смог найти ее во время второй вылазки в загородный дом семьи Рю. Должно быть, купчая лежит у Филлипа где-то в городском доме, а лезть туда – это весьма опасная авантюра, требующая подготовки, иначе можно провалить все дело, да еще и угодить на галеры.

– Так ты поэтому такой смурной?

– Не только. Даже если разыщу бумагу, как доказать, что граф Филлип мошенник? Отец сказал, что лично подписал ту купчую, так что не придерешься. Ты разузнал про дядюшку? Что он вынюхивал у бывшего поместья нашей семьи?

– Я думаю, улики незаконной сделки есть, Ригель, и негодяй Онисий что-то знает. Но проследить за ним непросто, он скользкий как змея и так же изворотлив. Не зря они не ладили с вашим отцом…

– Все это очень странно, Син, – задумчиво покачал головой Ригель. – Если Онисий так хитер, то как же он попался графу на крючок? Ладно, пока не стану голову ломать, пойду готовиться, сегодня ночью у меня работа.

– Тебе бы лучше выспаться, Ригель. Вон под глазами синие круги. Что за работу ты себе придумал, в такой решительный момент? Это не тот невзрачный человек ее тебе подкинул, который был здесь днем и спрашивал про снадобье от бородавок? Только не говори, что снова взялся за подпольные дела!

– Да я и сам бы отказался с радостью. Больше люблю метить омег своим неповторимым запахом, – он хохотнул, – а не наоборот. Но тут чей-то богатенький сынок, и я всерьез подозреваю, не самого ли графа Рю?

– Ну это вряд ли, тот омега, как я слышал, постоянно под надзором. Его на улице никто не видел никогда, вывозят только в свет, и то нечасто, а вот уж с год как он и вовсе где-то молится в уединенном храме. А впрочем, должен был уже вернуться, через десять дней мальчишку выдают замуж за сына первого министра. Наверно заперли до свадьбы за семью замками!

– Я просто так предположил, омег в столице много, и все они при случае не прочь подставить мягонькую попку альфе, – пожал плечами Ригель. – Но было бы совсем неплохо заарканить сюда сына Рю и получить бесценный компромат. На этом можно было бы сыграть… Ладно, не буду строить планы на пустых мечтах. Богатого распутника должны доставить в полночь. Так что есть время отдохнуть.

Он растянулся на жестком топчане в сенцах и закрыл глаза, но так необходимый сон никак не шел. Правда о потерянном родовом гнезде здорово выбила его из колеи, и он впервые призадумался о том, как жил, чего желал, к чему стремился, чувствуя себя втянутым в водоворот событий, о которых еще три дня назад ничего не знал.

Когда их грубо выгнали из дома двадцать лет назад, Ригель был слишком юным и наивным. Он просто принял приговор судьбы, сунул в дорожную суму свои записи по медицине и сел на корабль, плывущий на западные острова. Денег едва хватило на билет, но это не тревожило его, ибо он твердо знал, чего хотел. На островах жил знаменитый лекарь, и юный бывший граф поставил свою жизнь на кон – или добиться места его ученика и познать до тонкости науку врачевания, или стать нищим бродягой, зарабатывающим на жизнь нечистыми способами.

Ему удалось и то, и другое. Ригель познал секреты трав и способы лечения людей, а также стал неуловимым вором, умеющим стащить деньжата из любого дома. Вернувшись с островов со знахарской лицензией, нашел отца, но тайно, через верного слугу, который добровольно разделил с ним тяготы изгнания, и неожиданно открыл, что ненависть прошла, сменившись сожалением и болью. Старый граф Со, давно утратив всю свою былую величавость, почти не выходил из дома, и Ригель (так же тайно) помогал ему деньгами, но никогда не навещал, не потому, что не хотел – просто он стал другим. Снял домик на отшибе, принимал больных, потом скопил деньжат и выкупил его. Его никто не узнавал, да и кому было узнать? В благополучные дни юности Ригель, тогда еще он звался графом Ривьером, по молодости лет не посещал балы и вел уединенный образ жизни.

В богатые особняки он залезал из чистого упрямства. Лишая богачей сокровищ, Ригель испытывал некое подобие удовлетворенной мести за свое нынешнее положение, но со временем и это чувство у него прошло. Его вполне устраивала собственная жизнь, тем более, что в тайниках постепенно скапливалось не одно состояние, на которое можно было выкупить не только свое бывшее поместье, но и дюжину таких же в придачу.

Кстати, в свой бывший дом он не проник ни разу. Ригелю не хотелось видеть то, что стало нынче с его комнатами и с гостиной, ведь даже внешне их усадьба выглядела по-другому. Сменилось все, вплоть до ворот, и это угнетало, поэтому, раз посмотрев на те места, где был когда-то счастлив и беспечен, он больше не ходил туда, резонно рассудив, что нечего слоняться у чужих владений и наводить тень на плетень.

И вот теперь – признание отца и его просьба все вернуть, разбившие спокойствие Ригеля вдрызг. Бумаги он украл, но дальше что? Может, послать законность к черту и сделать так же, как Филлип, то есть смошенничать и вынудить его вернуть поместье? Только желал ли Ригель начинать войну? Не проще ли уехать в новые места, купить там дом и жить привольно и богато? С его деньгами все возможно.

Была еще одна заноза, не дававшая уснуть – тот молодой омега в загородном доме. Какого дьявола он на него полез, тем более в разгаре вылазки, в обличье Черного вора? Таких необъяснимых глупостей он прежде никогда себе не позволял. Жил, никому не открываясь, не доверял омегам и не верил альфам. Любое чувство – слабость, оно опасно, поддаваться ему нельзя. Омеги хороши лишь для утех в постели, а в остальное время следует держать их на коротком поводке. Он всегда придерживался этого правила, так собирался жить и дальше. А это значит, надо выбросить из головы всю эту ерунду и навсегда забыть. Зачем он думает об этом маленьком слуге, которого из прихоти сделал своим?

Проснулся утром, когда в низкое окно заглянуло солнце, и сразу же вскочил, охваченный каким-то нехорошим предчувствием.

– Син, почему не разбудил? – окликнул он слугу. – Где пациент? Он должен был приехать ночью.

– Никто не приезжал, – Син протянул знахарю травяной настой, который тот всегда пил с утра для бодрости духа. – Я бы услышал, Ри.

– Хм, странно, но раз не приехал, это дело не мое. Может, отпала надобность в моих услугах?.. Ну, что ты мнешься, говори, чего хотел.

– Слуга принес план поместья графа Рю. Сказал еще, что младший графский сын вчера вернулся из путешествия по святым местам. Но… Ригель, там сейчас вовсю идет подготовка к свадьбе, весь дом на ушах. Не самое удачное время для того, чтобы искать документ. Это опасно, не лучше ли отложить на пару дней?

– Как раз наоборот, – усмехнулся альфа, – когда все бегают и суетятся, внимание к делам ослабевает. Гости, подарки, визиты – все это отнимает силы, этим можно воспользоваться. Пойду сегодня, ночь как раз безлунная и ветра нет. Дай план, мне надо изучить расположение комнат, а также пути отхода в случае непредвиденных обстоятельств.

***

Поначалу все шло довольно гладко. Ригель смазал тело специальным снадобьем, отбивающим запах, оделся в облегающий черный костюм и закрыл лицо маской. Слившись с темнотой ночи, легко проник в особняк графа и принялся методично обыскивать кабинет и личные комнаты Филлипа Рю, когда и начались те самые непредвиденные обстоятельства, о которых он упоминал днем в разговоре с Сином.

У двери в личный кабинет послышались шаги, и Ригелю не оставалось ничего иного, как быстро и бесшумно выскользнуть в окно и встать сбоку на карниз, который, к счастью, был довольно прочным и широким. Прижавшись спиной к стене, он замер без движения, прислушиваясь к тому, что происходило внутри.

Возможно, он бы не услышал разговора графа и его секретаря, но форточка оказалась прикрыта неплотно, поэтому каждое сказанное слово донеслось до его слуха очень отчетливо.

– Докладывай, Трамп, что удалось узнать? – это граф Филлип. – Где мой беспутный сын?

– Новости неутешительные, Ваша Милость, – отвечал секретарь. – Один из стражников, сопровождавших господина Оливьера, утром отошел в мир иной, второй едва смог сообщить, что на них напали какие-то разбойники. Коляска опрокинулась, и граф, возможно, сильно пострадал. Когда мы их нашли, оба альфы лежали на траве без признаков жизни, а молодой господин исчез. Наверное, злодеи увели его с собой. О том, где он сейчас, узнать пока не удалось.

– Проклятье, что же нам делать? Негодник, как он мог так подвести меня! У нас всего неделя до начала брачных церемоний, надо найти его, неважно как, иначе я буду вынужден отложить свадьбу и что-то наврать семье жениха. Трамп, что ты думаешь об этом? Где может быть Оливьер?

– Хм…Ваша Милость… – секретарь замялся, – боюсь, что дело может обернуться плохо. В тех местах шалит банда Юла, правда, о нем давно не было ничего слышно, но видно, этот мерзостный разбойник снова вышел на свой преступный промысел. Если именно он захватил…хм… господина графа, скорей всего уже продал его в какой-нибудь бордель. Юл этим промышляет с давних пор.

– О, нет, не может быть! Только не это! – в голосе графа послышалось бешенство. – Я был беспечен, распустил мальчишку! Надо было держать его под замком, как пленника, до самой свадьбы! Но что теперь об этом говорить. Надо немедля обыскать все красные дома и выудить распутника оттуда!

– Но, Ваша Милость, могут слухи поползти. Да и обыскивать бордели очень сложно, хозяева все не особенно честны, у них всегда есть тайные убежища на случай неожиданных облав. Они сумеют спрятать подозрительных омег в мгновенье ока, так что и не найти…

– Причину облавы придумать несложно. Обыщем все дома разврата под предлогом поисков сбежавшего убийцы, а если найдем беспутного мальчишку, хозяину найдем чем пасть заткнуть. Я знаю этот тип людишек – жалкие трусы и жополизы, да он и не узнает ничего о том, кого мы у него нашли. Оливьера в лицо на улице никто не знает, а альфы из большого света… О, дьявол, вот еще одна серьезная причина, по которой его ни в коем случае нельзя оставлять в подобном месте! Вдруг кто-то из богатых посетителей снимет мальчишку на ночь? Такой позор, все мои планы тут же разобьются вдрызг!

– Я понял, господин! Завтра начнем искать.

– Да. Утром, и как можно раньше! Я даю тебе неограниченные полномочия в этом деле, Трамп. Ты знаешь, насколько деликатное это дело, поэтому доверить могу только тебе. Сейчас я выпишу все нужные бумаги.

***

Когда из кабинета все ушли, Ригель спустился внутрь и продолжил поиски. Ничего нужного отыскать не удалось, и мысли заработали в другом направлении.

Итак, вчерашней ночью к нему действительно везли на “излечение” младшего сына графа Рю, который умудрился перед самой свадьбой с кем-то переспать. На повозку напали, Оливьера похитили и (возможно) продали в бордель. Граф собирается его искать, но в городе борделей много, так что немного времени в запасе есть. Если удастся обнаружить графского сынка раньше папаши, он может стать козырной картой в предстоящей сделке. Рискованно, конечно, но однако способ верный, может и выгорит. Мальчишка, судя по всему, для графа важен, а огласка похождений распутного отпрыска отцу не нужна – если обстряпать дельце грамотно, то можно диктовать условия Филлипу!

Покинув дом, Ригель вскочил на спрятанную в надежном месте лошадь и поскакал в таверну, где частенько обитал Юл. Он знал этого негодяя уже не первый год, с тех самых пор, когда разбойники привезли в его хибару раненого в очередной потасовке главаря. Он поставил его на ноги, вправив сломанные кости и зашив раны. Юл был полностью лишен такой глупости, как благодарность, но при случае платил своему подпольному лекарю иными услугами, по их содержанию догадываясь, что Ригель далеко не так прост, как кажется на первый взгляд. Между ними сложились странные отношения, и хотя были они довольно далеки до дружеских и доверительных, но знахарь точно знал, что Юл никогда не выдаст его, даже если дознаватели примутся резать разбойника на куски.

Когда Ригель добрался до таверны, главарь был уже изрядно пьян. Вокруг него крутились полуголые распутные омежки, усердно подливая в кубок дешевое пойло и похотливо похихикивая, в надежде выманить у подвыпившего посетителя вожделенную серебряную монетку, но Юл только хватал их за задницы и отпускал грубоватые пошлые шуточки.

– О, это же мой костоправ! – пьяно хохотнул он, увидев Ригеля. – А ну-ка брысь отсюда, шлюхи! Садись сюда, парень, дай я тебе налью винца!

– Как поживаешь, Юл? – отхлебывая из кубка мутную жидкость, начал “светскую” беседу альфа. – По случаю узнал, что снова вышел на дорогу? Видать, хорош улов, раз празднуешь всю ночь?

– Да если бы! – доверительно склонившись ближе, хрюкнул Юл. – Полночи просидели с парнями в кустах, а получили сущие гроши.

– Народ теперь стал ушлый, ездит без гроша в кармане, – Ригель стоически вынес ужасную вонь из пасти разбойника, надеясь, что вино сделает свое дело, и мерзавец выболтает ему, куда отвез свою вчерашнюю добычу, – или попались бедняки?

– С виду повозка хоть простая, но не бедная, – язык у Юла заплетался все сильнее, – глаз у меня наметан на такие дела, и седоки не из крестьян. А оказалось, что везли они куда-то пленника омежку, тот связан был и кляп во рту. Наверняка, распутник соблазнил какого-то богатого сынка, вот папочка и приказал его сдать в монастырь, а может, и в рабы. Смазливенький такой омежка, сладенький, я сам хотел его напялить прямо там, но вовремя сдержался. Испортишь дорогой товар, ни черта хитрый Оман не даст за порванную дырку. А так хоть двадцать пять монет, но получил.

– Хм, – Ригель сделал нарочито неприличный жест, – значит, у старика Омана появилось что-то новое? Не врешь, Юл, стоящий омежка?

– Ну, как по мне, так все они, омеги, полное дерьмо, напяливай и трахай, – опрокидывая новую порцию спиртного в безразмерную глотку, булькнул разбойник, – но ты костоправ, публика ученая, не будешь каждую шваль в койку тащить. Я думаю, что этот парень был бы в самый раз тебе. Точно служил в каком-то знатном доме, да и воняет не навозом, – он хохотнул и доверительно прошептал на ухо Ригелю, обдавая несвежим дыханием и вонью дешевого вина. – Если желаешь поразвлечься с ним, то не тяни, пока толстяк не пустил милашку по рукам, и тогда достанется тебе только раздолбанная вдрызг и перепачканная дырка, ха-ха-ха!