Текст книги "Счастье подобно бабочке...(СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

========== Глава 1. ==========

Счастье подобно бабочке.

Чем сильнее стремишься поймать его,

тем настойчивее оно ускользает.

Графство Рю потрясла целая серия дерзких ограблений. Неизвестный злодей проникал в дома знати столь бесшумно и ловко, что даже специально нанятая охрана ничего не могла заметить, хотя и стояла на посту ночи напролет, по нескольку раз в час обходя особняки по периметру. Одетый в черное вор сливался со стенами, становясь абсолютно невидимым, а его навыкам открывать замки и лазить по стенам мог позавидовать и самый искусный фокусник.

Лишь несколько раз видели его силуэт, вернее, тень, на крышах домов, поражаясь невероятной скорости, с которой он скользил по крутому карнизу или перепрыгивал на соседнюю крышу – как молодой леопард, имеющий сильное тело и острые когти.

– Это не человек – это демон! – восклицали наиболее подверженные суевериям обыватели. – Существо из плоти и крови не может быть столь неуловимым, только демон бывает наделен такими сверхъестественными способностями!

Богачи пребывали в панике, тайно увозя из фамильных особняков деньги и драгоценности, чтобы спрятать их в надежном месте на загородных виллах или в домах преданных проверенных слуг, с ужасом ожидая каждую ночь появления “Черного демона”, как быстро прозвали дерзкого вора в народе, при этом напрочь забывая, что зачастую объектом его грабежей становились отнюдь не блестящие цацки…

***

– Ригель, опять кто-то приперся! – обеспокоенно вглядываюсь в пелену дождя, буркнул Син. – Каждый раз боюсь, вдруг стражи графства? Давай я первый пойду и все узнаю?

– Не дрейфь, приятель, – усмехнулся спутник Сина, высокий светловолосый парень с тонкими, как у аристократа, чертами лица, – эти ребята ездят всегда верхом, а к нам прибыл очередной проситель любовного зелья или снадобья от прыщей для какого-нибудь знатного омеги. Видишь, наемный экипаж? Хотя ты прав, это немного странно, давно никто из знатных горожан не навещал нашу хибару. Кому я мог понадобиться?

Он подошел к коляске и довольно неделикатно стукнул кулаком в стенку, приглашая гостя выйти и назвать причину визита, что и было немедля исполнено. Закрываясь от дождя старым веером, на улицу выскочил щуплый маленький бета, радостно вскрикнул и принялся кланяться Ригелю.

– О, молодой господин, как же давно мы не виделись! – затараторил он, чуть не подскакивая на месте от переполнявших его эмоций. – Вы стали совсем взрослым, молодой господин, и так расцвели! Настоящий красавец!

– Сто лет никто не называл меня так, старый льстец, – усмехнулся парень, – но я очень рад снова услышать это, хотя теперь подобное обращение не имеет для меня никакого смысла. Что привело тебя ко мне, Люфт? Прости, я думал, что тебя уж нет в живых… О, да, забыл о правилах учтивости. Прошу в мой дом, дождь льет как из ведра…

В сенцах на стенах были развешаны для просушки душистые травы, источавшие сильный пряный аромат. На длинном стеллаже в углу – разной величины сосуды и подносы, корытца, ступки для растирания растительного сырья и прочий инвентарь травника. Ригель перехватил взгляд своего гостя и чуть заметно усмехнулся.

– Что ты так смотришь, Люфт? Что ожидал увидеть в доме знахаря иного?

– Думал, что вы давно забросили увлечение юности, молодой господин, – пробормотал старый слуга, – но вы, похоже, лишь расширили свои познания в лекарской науке.

– Так надо же мне чем-то зарабатывать на жизнь! – весело сверкнул глазами альфа. – Ну, проходи, чего застрял в дверях? Зачем приехал, говори. Может, ты тоже заболел? Я помогу, только скажи, какой недуг тебя мучает?

– Нет, я здоров. Но вот ваш батюшка… Хозяин хочет повидаться с вами перед тем, как навсегда покинет этот мир. Прошу вас, едемте сейчас к нему, пока он еще может говорить.

– Отец настолько плох? – нахмурился Ригель. – Но почему ты раньше не пришел за мной? Возможно, я бы вылечил его.

– Нет, господин, от этого недуга нет лекарств, – поник Люфт, – отец ваш знает и давно смирился. Но не желает уходить в страну теней, не сообщив вам что-то очень важное. Пожалуйста, я специально нанял экипаж…

– Ну, хорошо, изволь, – кивнул молодой знахарь, – я навещу отца.

***

Седой старик альфа лежал на некогда роскошной, а теперь потрескавшейся и потерявшей прежний нарядный вид, большой кровати. В изножье стоял таз с водой, по поверьям должный принять в себя исходящую душу человека, на столике возле окна теснились пузырьки и снадобья. Ригель мгновенно оценил по запахам состав и горестно кивнул – болезнь отца и впрямь не оставляла ни малейших надежд на благополучный исход.

– Ри, ты пришел? – с трудом размыкая тяжелые веки, выдохнул умирающий. – Я рад тебе…

– Но почему вы не известили меня раньше, отец? – спросил Ригель, наклоняясь над постелью и нащупывая пульс. – Возможно, я тогда бы мог…

– Давай не будем тратить время зря, сынок. Ты знахарь и прекрасно знаешь, что мне осталось жить недолго, – старый альфа задержал руку сына в своей и вынудил сесть на край постели. – Я знаю, чем ты промышляешь, кроме трав, Ривьер, поэтому перед уходом должен сделать все, чтобы попытаться изменить твой образ жизни. Это опасно, рано или поздно тебя схватят и казнят. Об этом даже думать больно…

– Откуда ты узнал, отец? – не выдержав, перебил альфа. – О, кажется, я понял! Син, вот мерзавец, он докладывал тебе все обо мне?

– Не осуждай его, он предан тебе, как собака! О твоем тайном ночном промысле известно только нам двоим. Ри, я призвал тебя не для того, чтоб осуждать и спрашивать, почему ты избрал столь опасный путь в жизни, нет, я хочу сообщить тебе нечто очень важное, и твое ремесло сейчас оказалось как нельзя кстати!

– Что вы имеете в виду?

– Ты был в то время слишком молод и увлечен наукой, поэтому не знаешь, кто лишил нас титула и родовых земель, превратив в нищих. Я не рассказывал тебе правды, не желая втягивать в бесполезную войну, это не привело бы ни к чему, кроме новых бедствий и лишений, и ты считал, что виноват в наших несчастьях только я, проигравший все состояние в азартные игры. Поэтому ты не общался со своим отцом, хотя и втайне помогал деньгами. Да, я об этом знаю, не смущайся, Ри, ты с честью выполнил сыновний долг, даже не желая видеть меня. Но вот теперь, на краю жизни, я все-таки хочу тебе открыть, как оно было все на самом деле, и попросить прощения за то, что был так слеп и доверчив, позволив негодяю обвести себя вокруг пальца, и лишить нашу семью всего, в том числе и имени…

– Отец, о чем вы говорите? Кто этот негодяй?

– Граф Филлип Рю, сын мой. Обманом завладев бумагами на нашу землю, он подкупил судью, и тот заверил подлинность фальшивой сделки, заявив, что все мои претензии не имеют смысла, раз я сам лично подписал купчую и передал документ на владение нашим поместьем графу.

– И что же вы хотите от меня, отец?

– Ри, ты неуловимый вор, недаром о тебе слагают легенды. Ты сможешь выкрасть свиток из поместья графа и доказать незаконность сделки. Тогда ты все вернешь и сможешь жить достойно, не подвергая свою жизнь риску и заняв подобающее тебе по праву рождения место. Наши владения были намного больше графских, поэтому он и не мог смириться с этим, пойдя на мошенничество.

– Но почему вы говорите мне это только сейчас, отец?

– Я не сказал бы и сейчас. Это опасно и рискованно, но принимая во внимание твою ночную жизнь, я понял, что сказать тебе обязан. Это хороший шанс бросить преступное занятие и выйти в люди. Вернув наше богатство, ты твердо встанешь на ноги, найдешь себе достойную пару, родишь детей.

– Вот это вряд ли, – усмехнулся альфа, – омег на мой век хватит, а обременять себя заботами о семье я не хочу. Ладно, отец, я понял вас. Как выглядит свиток? Что мне искать у графа Рю?

– Ищи футляр из драгоценной кожи тура. Он темный, сбоку золоченая застежка, на ней наш герб – двуглавая змея. Не думаю, что граф избавился от футляра, вкупе с бумагами он служит доказательством подлинности документов. Да, и еще. В поместье Рю есть преданный мне человек, он думает, что документ хранится в загородном доме рядом с фермой. Там раньше жил старый отец Филлипа, но после его кончины никто из семьи не захотел туда переезжать, так что теперь в домишке только слуги. Семейная чета, причем омега глух, как тетерев, а альфа днем работает, как раб, а каждый вечер беспробудно пьет. Они тебе не помешают в поисках футляра.

– Отец, что вам сказал ваш лекарь?

– Хочешь спросить, когда покину этот мир? Хоть Люфт уже поставил у изножья таз с водой, я не уйду так быстро и дождусь возврата нашего поместья. Но поспеши, осталось мне не так уж долго. Вот внука бы еще увидеть, пусть и от любовника, не от законного супруга. Порадуй старика, Ривьер! Я так немного у тебя прошу!

========== Глава 2. ==========

Загородный “домишко” графа Филлипа Рю, как обозначил его старый отец Ригеля, предстал перед альфой внушительным двухэтажным особняком, с резными балконами, летней верандой и бельведером, с которого наверняка открывался живописный вид на близлежащие холмы, поросшие лесом, и два больших овальных пруда, располагавшихся слева.

– Если у графа таков нежилой дом, не пользующийся спросом ни у кого из членов семьи, тогда основной особняк должен представлять собой настоящий дворец, – едва слышно буркнул Ригель себе под нос, внимательно осматривая окна и двери. – Как могут содержать в порядке эдакую махину всего двое слуг, один из которых запойный пьяница? Хотя, если здесь нет хозяев, кому следить за слугами?

Проникнуть внутрь труда не составило. Охраны нет, да и чего здесь охранять? Дом брошен, настоящая тьму-таракань, от города на лошади скакать аж целый час. Фермы и несколько домов, где квартируют пастухи и скотники – за лесом, а в этом райском уголке лишь шелест вековых деревьев, приятный аромат лесных цветов, плеск рыбы в прудах, отчетливо слышимый посреди ночной тишины.

Да, тишь в лесу особая, в огромном городе такой не встретишь, так что здесь надо быть предельно осторожным. Черт знает, насколько правдивы полученные от отца сведения, и так ли уж пьян здешний альфа, чтобы не заметить появления в доме подозрительного человека? Обычно Ригель шел “на дело”, предварительно раздобыв план расположений комнат, но вот впервые сделать этого ему не удалось, так что с чего начать искать, он представлял себе довольно смутно.

По аналогии с другими знатными домами, он мог предположить, что наверху располагаются спальни, кабинет, ну и по мелочи – библиотека, музыкальный зал, хозяйский будуар, может, бильярдная? Внизу – гостиная, столовая, подсобные хозяйства, включая помещения для слуг. Да, все здесь было точно так. Ригель бесшумно отворил по очереди каждую дверь, все посмотрел – супруги крепко спали, причем от альфы исходил сильнейший перегар – похоже, что отцу сказали правду. Оба слуги громко храпели, с присвистом и причмокиванием, такие точно не проснутся до утра.

Бумаги Ригель отыскал так же легко, удивившись беспечности хозяина, доверившего столь важные для него документы старому неохраняемому дому. Граф Филлип, видимо, был полностью уверен в том, что здесь бумаги в безопасности, ибо никому не придет в голову грабить уединенный заброшенный особняк, где нет никаких денег и ценностей. Что ж, в этом он, наверное, был прав, и если б не наводка, то Ригель никогда бы не полез сюда и даже не подумал, что в таком захолустье могут храниться какие-то сокровища и жизненно ценные свитки.

Сунув футляр в свою холщовую суму, надежно спрятанную под одеждой, он мог бы сразу уходить, но любопытство вкупе с безнаказанностью спровоцировали его на осмотр других комнат второго этажа, кроме кабинета графа, где он, собственно, и обнаружил нужный ему предмет в обычном ящике письменного стола. Раз Филлип Рю так запросто хранит здесь важнейшие документы, может, его беспечность простирается и дальше? Тогда грех не воспользоваться ей и прикарманить несколько фамильных бриллиантов или горсть золотых монет – на развлечения в лучшем столичном борделе.

Ри быстро осмотрел две спальни, будуар и небольшой игорный зал, везде было темно, запущено и мрачно. Он собирался вылезти в окно, мягко спустившись на пожарную лестницу, когда его внимание привлек слабый свет из последней в ряду комнаты, не замеченный им ранее с улицы при внешнем осмотре дома. Зачем здесь свет, в пустом доме, и кто его зажег? Возможно, он был прав, и здесь остался ночевать кто-то из дополнительно нанятых слуг, приходящих убирать и мыть в особняке?

Открыв дверь, альфа мгновенно ощутил приятный волнующий запах молодого омежьего тела, и его природа тут же отреагировала на него соответственно. Ригель безмерно удивился – обычно на работе он умел держать себя в руках. Но здесь, в этом уединенном тихом месте его буквально потащило вперед, словно невидимые нити протянулись к нему от лежащего на постели парня, будоража и дразня воображение. Хотелось скинуть со спящего одеяло и окунуться целиком в этот чарующий и тонкий аромат, заполнивший комнату целиком, словно густым туманом, из которого не существовало путей отступления.

– Проклятье, что это со мной? – раздраженно пробормотал альфа, пытаясь совладать с внезапно захватившим его безумным желанием, – я же не похотливая скотина, чтобы бросаться на кого попало, даже не разбирая, к месту это или нет. Кто он такой? Какой-нибудь слуга, подзадержался тут после работы и уснул.

Ночник мягко освещал лицо молодого человека, а на окна были опущены тяжелые занавеси, вот почему Ри с улицы и не заметил свет. Он подошел поближе к парню и вгляделся – до чего ж хорош! Встречаются же и в глуши красавчики что надо! Тень от ресниц упала на овал щеки, губы расслаблены, чуть приоткрыты, как будто просят, чтоб их накрыли поцелуем. И этот соблазнительный плывущий запах, черт бы его подрал, сбивает с ног, такое с ним впервые! Ригель не верил в выдумки про истинные пары, но если бы действительно они существовали, наверно его омега источал бы вот такой безумно эротичный аромат, который повергает тело в дрожь и заставляет позабыть о разуме и деле…

– Ты кто? Чего тебе тут надо? – омега тихо вскрикнул, сел в постели и с ужасом уставился на закрытое черной маской лицо незнакомца. – Ты вор? Или… убийца? Кто подослал тебя убить меня?

– Вот идиот, – Ригель мгновенно среагировал и крепко зажал парню рот. – Зачем мне убивать какого-то слугу? Орать не будешь, нет? Тогда я отпущу тебя.

– Здесь без толку орать, – честно сказал омега, стоило лишь Ригелю отнять ладонь. – Зачем ты влез сюда? Здесь нечего украсть.

– Я кое-что уже нашел, – усмехнувшись, доверительно сообщил альфа, – тебя, такого нежного милашку. Хочешь займемся кое-чем приятным? Ты так невыносимо сладко пахнешь, что у меня внутри давно уже все крутит от желанья поиметь тебя. Не бойся, я умею быть с такими маленькими мальчиками очень нежным…

– Нет! – отшатнулся парень. – Мне нельзя! Я скоро должен…

– …в монастырь уйти? Поэтому нельзя? – скривился в насмешливой улыбке Ригель.

В нем яростно кипела страсть, борясь с остатками здравого смысла. Он даже говорил и то с трудом, всеми силами сдерживаясь, чтоб не накинуться на парня черным вихрем и не сорвать с него одежду. Но где-то в глубине сознания он понимал, что хочется ему сейчас совсем другого – не мять и не ломать это красивое, наверняка чувствительное тело – заставить отвечать и выгибаться, увидеть блеск в шальных глазах, услышать стоны наслаждения. Ри этого хотел, а не насилия и боли, но вряд ли можно ждать от незнакомца легкой сдачи… а потому…

А потому он быстро вытащил из сумки плоский пузырек. Легкий наркотик собственного изготовления, он действовал мгновенно и безотказно, хоть и сравнительно недолго. Но времени вполне хватало на отличный акт любви, когда омега, одурманенный приворотным зельем, не только не сопротивлялся, но и испытывал к обманщику иллюзорные чувства, становясь в руках Ри нежным и послушным любовником. Не нужно было тратить времени на уговоры, а можно сразу же начать ласкать его и целовать, готовя к полному слиянию сердец и тел. Он не испытывал вины за свой обман, кого это волнует, а особенно в минуты, когда разум молчит, а остаются лишь безумные желания и похоть?

– Мой милый, извини, ты сам меня завел, – зажимая рот и нос парня смоченной в зелье тряпицей, ласково прошептал Ригель. – Я просто не могу уйти отсюда просто так. Хочу тебя, невыносимо сильно, и с этим не могу бороться. Я сам как одурманенный, не знаю, что сегодня на меня нашло. Ты виноват, твой сумасшедший запах… Может, действительно на свете существуют истинные пары? Как думаешь, мой будущий монах?..

Дальше все было, как во сне. Шелк обнаженной кожи, сладость поцелуев, безумно нежные объятия и ласки, и бурный страстный акт любви. Ригель мял в пальцах матовые ягодицы, гладил бедра, захлебываясь в запредельном урагане знойных ощущений. Парнишка что-то лепетал, под действием наркотика не понимая, что происходит с ним, и голосок его, как музыка, ласкал и умилял. Хотелось снова целовать его, снова входить и подчинять себе, отчаянно боясь, что не удастся продержаться долго, и эта сказочная близость оборвется слишком рано…

– Я так и не увидел твоего лица, – с трудом разобрал он прерывистый шепот омеги, – может ты снимешь маску? Хочу тебя запомнить, альфа.

– Прости, малыш, я не могу, – медленно приходя в себя, отозвался Ригель. Он нехотя оторвался от своего любовника и начал одеваться. Собственно, нужно было только натянуть штаны и застегнуть впереди крючки тонкой туники, потом закрыть все это сверху черной облегающей одеждой. – Мне жаль, но надо уходить. Тебе ведь было хорошо со мной?

– Да, было хорошо, – томно потягиваясь, прошептал омега. – Хотя все это получилось как-то очень странно. Я никогда не думал делать это с незнакомым альфой, тем более, вором, проникшем в дом, в котором нечего украсть…

Ригель не дал ему договорить и, брызнув на платок из другого пузырька, который на всякий случай всегда носил с собой, прижал его ко рту омеги. Усыпляющий состав тут же подействовал, погрузив юношу в глубокий и спокойный сон.

Почти не таясь, альфа выскользнул из комнаты, спустился по лестнице вниз и через минуту уже шел через лес к приметной сдвоенной березе, призывая условным свистом своего верного коня, которого он отпустил пастись в твердой уверенности, что умное животное никому не позволит не только поймать себя, но даже обнаружить.

***

– Ригель, плохие новости, – встретил его в сенцах слуга, – верней, тревожные. Похоже, объявился Онисий Со!

– Мой дядюшка? И что в этом плохого? – не понял травник.

– Ваш отец не все вам рассказал, – Син поклонился, перейдя на вежливый официальный тон, – ему простительно, он болен. Но то, что объявился Онисий, это совсем нехорошо. И так не во время, черт побери!

– Син, что ты ноешь, как омега? Говори по делу!

– Наш человек, что служит в поместье вашей семьи, принадлежащем теперь старшему сыну графа Филлипа, видел Онисия возле забора, в кустах. Мошенник очень изменился, но все-таки слуга его узнал…

– И что с того? Дядюшка давно не был в родных местах, так почему бы по приезду не взглянуть на бывший дом? Но ты назвал его мошенником? Не хочешь ли сказать…

– Ригель, твой дядя помогал Филлипу завладеть имуществом вашей семьи, обиженный на господина из-за наследства. Наверное, граф что-то пообещал ему за помощь, но после, когда все благополучно завершилось в его пользу, нашел предлог избавиться от сообщника. Ну, это ваш отец так рассудил, а как на самом деле было, неизвестно. Однако много лет про Онисия не было никакого известия, а вот теперь он снова здесь, и думаю не ошибусь, сказав, что знаю цель его приезда. Он хочет отомстить Филлипу и вернуть поместье, поэтому и крутится поблизости, прикидывая, как пробраться внутрь и разыскать бумаги. Поторопись, Ригель, не допусти, чтобы мошенник завладел поместьем.

– Легко сказать: “Поторопись!” – буркнул Ригель, проходя в дом. – Да я и не уверен, что хочу что-то менять в своей привычной жизни. Меня устраивает все, я независим и свободен!

– Но твой отец? Ты обещал ему! Кроме того, ты по рожденью граф, так неужели все забыл, смирившись с долей бедняка?

– Хм, бедняка, – фыркнул Ригель. – Да я сейчас уже могу скупить все лучшие дома в этом убогом графстве! Ладно, ты прав, негоже отдавать все проходимцу дяде. Син, постарайся разузнать, что он задумал, а я пока пойду и разберусь с бумагами, которые украл в старой халупе Рю.

========== Глава 3. ==========

Оливьер Рю неподвижно сидел возле одного из овальных прудов, размышляя, что же произошло с ним прошлой ночью. Внутри его все ныло, но боль была скорей приятной, чем наоборот, и это тоже ощущалось странно, по крайней мере, неожиданно, ибо наставник уверял его, что первая близость с альфой приносит омеге только муки.

– Он врал мне и пугал телесной болью, чтобы я избегал соблазнов, – фыркнул юный граф, глядя, как играют солнечные блики на глади воды, – наверно, так ему велел отец, который никогда не относился ко мне, как к человеку, а видел только красивую куклу, призванную сыграть свою маленькую роль в его честолюбивых планах. И эта кукла не должна была быть сломана или испачкана прежде времени.

Оли был единственным омегой в большой семье графов Рю, причем самым младшим сыном, поэтому с ним особенно не церемонились, с детства отдав на руки учителей и воспитателей. Он жил отдельно от братьев в левом крыле отцовского дома, где ему было отведено несколько комнат, на улицу выходил только в сопровождении и не имел никакой личной свободы. Особенно оберегали его от близкого знакомства с молодыми альфами, храня в чистоте и невинности для предстоящего брака.

Однако все эти строгости воспитания не помешали Оливьеру вырасти своевольным и упрямым, умеющим добиться поставленной перед собой цели. Он рано научился притворяться и обманывать воспитателей, а также надавить в нужный момент на жалость и повернуть любую, даже абсолютно невыгодную ситуацию в свою пользу. Замуж он не хотел, ибо жених не вызывал у Оли даже маленькой симпатии, но он прекрасно знал, что подобные мелочи никого не волнуют – каждая из двух семей имела в предстоящем брачном союзе свой политический и финансовый интерес.

До свадьбы осталось меньше года, когда молодые альфы из богатых семей начали проявлять к миловидному Оливьеру недвусмысленный опасный интерес. Винить их в том было нельзя, ибо о помолвке официально объявлено не было, и тогда отец решил увезти сына из города в отдаленный загородный дом, дабы оградить от соблазнов света. В обществе объявили, что младший сын графа Рю отбыл путешествовать по святым местам, что было довольно распространено среди титулованных особ и не вызвало удивления.

Жизнь в загородном доме была однообразна и тиха, но устраивала Оли куда больше, чем шум и блеск высшего света. Он много читал, занимался фехтованием, гулял в окрестностях поместья и в лесу. На старой вилле обитали только двое слуг, которые следили за порядком. Впрочем, усердной работой супруги себя не обременяли, и все спальни второго этажа, кроме той, которую занимал юный граф, были запущены. Глухой омега убирал только внизу, на лестнице и в покоях господина, даже не зная, кто он такой на самом деле и принимая за дальнего родственника хозяина, которого он приютил на время в своем пустующем загородном доме.

Общение между хозяином и слугами сводилось к минимуму. Утром глухой горничный приносил завтрак, жестами показывал на поднос и оставлял господина в одиночестве. Оли лениво ковырял в тарелках и шел гулять к прудам. Его никто не сторожил и он спокойно мог уйти отсюда, но слишком хорошо понимал, что уходить ему некуда, если только он не хочет стать нищим бродягой или шлюхой в каком-нибудь публичном доме.

Внешне Оливьер подчинился обстоятельствам и послушно ждал свадьбы, но в глубине его души зрел яростный протест. Подспудно он желал каких-то перемен, но вот каких, и сам не мог бы объяснить себе. Часто лежа без сна в тиши своей комнаты, мечтал, чтобы явился вдруг к нему некий герой на белом коне и умчал, как пишут в сказках, далеко-далеко отсюда, за моря и леса, избавив от нежеланной свадьбы.

Однако вместо сказочного принца в его одинокую спальню заявился вор. Весь в черном, с головы до пят, гибкий и стройный, значит, молодой – зачем он влез в их загородный дом, где не осталось никаких ценных вещей, Оли не знал, да это было для него совсем неважно. Явление вора его не испугало, напротив, он почувствовал неизъяснимое волнение в крови – от альфы шел приятный тонкий аромат, совсем другой, чем от его нареченного жениха маркиза Фирта Бузеля. Тот вечно заливал себя слащавой цветочной отдушкой, полностью заглушавшей его естественный телесный запах. Это совсем не нравилось омеге, но говорить об этом жениху не видел смысла, Фирт все равно не стал бы слушать, да еще и обозлился, посчитав оскорблением.

Вор чем-то одурманил его разум и с легкостью взял тело, но Оли вовсе не жалел об этом, увидев в неожиданном приключении перст судьбы и предвкушая те сладкие минуты мести, когда лекарь осмотрит его и доложит отцу о потере целомудрия. Папаша будет в ярости, но что он сделает родному сыну? Прикажет выпороть и отослать в монахи? Это гораздо лучше, чем каждую ночь спать с Фиртом, принимать в себя его семя и без конца таскаться с большим животом, вынашивая очередного младенца. Слушая старого наставника, Оливьер был убежден, что удовольствие от телесной близости получает только альфа, омеге же отведена роль жалкого страдальца, вынужденного терпеть грубое проникновение в свое тело детородного органа мужа, и это еще не считая предстоящих испытаний беременностью и страданий во время родов!

Однако близость с незнакомцем удивила юношу и вогнала в трепет. Возможно, все дело было в дурмане, которым альфа легко подчинил себе его разум и тело, но Оливьер совсем не боялся и почти не почувствовал боли. Внутри резко кольнуло и он тихо простонал, и тут же теплое блаженство затопило целиком, и он стонал теперь совсем не потому, что ему было неприятно. Напротив, с каждым новым толчком альфы новые ощущения все больше нравились ему, подводя к какой-то доселе неведомой грани удовольствия. Не замечая, что царапает ногтями плечи парня, Оливьер что-то бормотал, негромко вскрикивал и раскрывался все бесстыднее, стремясь скорей достичь того, чего так жаждало сейчас его измученное первой страстью молодое тело…

Когда все кончилось, и он лежал без сил, с трудом приходя в себя после пережитого чувственного экстаза, ему отчаянно захотелось увидеть лицо человека, подарившего ему столь драгоценное откровение, узнать его имя и пронести в размякшем от благодарной нежности сердце через всю будущую монашескую жизнь.

Однако парень не открыл ему лица. Все, что Оливьер смог увидеть в тусклом свете ночника – татуировка на правой руке альфы, повыше локтя. Две двухголовые змеи переплелись в смертельной схватке, разинутые пасти, острые языки – альфа двигал рукой, и змеи двигались тоже, отчего казались живыми. Словно завороженный, Оливьер наблюдал за игрой теней, млея и дрожа от охвативших его безумных эмоций. Ему казалось – он влюблен в него, этого сумасшедшего вора, очарован мягкими движениями длинного тела, изгибами бедер и плоского живота, по которым бегали блики ночника, придавая свершавшемуся действу загадочность и смысл…

Проснувшись утром, Оли ожидал, что действие дурмана прекратилось, а значит, и иллюзия влюбленности ушла, но отчего-то мысли и мечты о незнакомце никуда не делись. Но как же так, разве он мог влюбиться в маску, в быстротечную иллюзию, в фантом? В развратного бессовестного человека, который взял его лишь в силу мимолетного каприза и похотливой сущности? Он даже не скрывал, что просто захотел развлечься, воспользовался приворотным зельем, который сделал из него, Оливьера Влюзера Мартиса, седьмого сына графа Рю, безвольную послушную марионетку!

– Наверно, я порочен от природы, – оглядывая следы ночного беспредела, пробормотал Оли, – иначе вместо глупых мыслей о влюбленности сейчас испытывал бы бурный гнев. Мною попользовался проходимец, словно последней блудной швалью из борделя, а я, вместо того, чтобы негодовать, скучаю по нему и жажду повторения… А вдруг я забеременею после этой ночи? Нет, этого не стоит опасаться, сейчас же у меня не цикл, в конце концов. Скоро отец пришлет за мной, до свадьбы меньше месяца, и вот тогда…

Что будет с ним, Оливьер даже думать не хотел, однако мстительные мысли пересиливали страх. Планы отца грозили рухнуть, а многообещающая свадьба развалиться, все зависело от того, насколько щепетильна семья маркизов Бузелей в отношении чистоты брака…

***

– Мой господин! – к пруду бежал слуга альфа и Оливьер заранее поморщился – утром от него особенно сильно воняло перегаром. – За вами прислан экипаж! Быстрее, господин, мой муж уже пакует ваши вещи!

“Ну вот, как кстати, – усмехнулся Оли про себя. – Сейчас от меня за версту разит чужим самцом, да и проход наверняка еще растянут, так что лекарю даже не придется осматривать меня, чтобы сделать убийственный для папаши вывод…”

Отец что-нибудь наплетет семье маркиза Бузеля, все успокоится, потом его по-тихому отправят в монастырь. Но вот хотел ли сам Оливьер стать монахом? Еще вчера он точно знал ответ, теперь уверенность поколебалась.

– Я в самом деле оказался грязен и порочен, – бормотал он, неторопливо направляясь к дому, – я грязен изнутри, но до сих пор не знал об этом сам. Я больше не хочу быть праведником и молиться в храме, мне хочется найти того вора, кто влез ко мне сегодня ночью и снова разделить его греховное желание…

Омега знал, что это лишь бесплодные мечты. Искать того, чье имя он не знал, чьего лица не видел? Не будешь же болтаться по столице и спрашивать у всех подряд про парня с татуировкой на руке? И кто его отпустит так вот запросто болтаться где попало?

Как юный граф и ожидал, сразу же по прибытию в столицу его немедленно потащили к лекарю. Осмотр не занял много времени. Лицо у пожилого беты вытянулось от страха и изумления, он побледнел и опустил глаза. Отец, конечно же, немедленно заметил эти явные признаки неприятных новостей и призвал ученого к ответу.

– Что с ним не так, Буше? Оливьер чем-то болен?

– Нет, Ваша Милость, он здоров, но… как бы вам сказать…

– Как есть, так и скажи! Чего ты мнешься?

– Простите, г-господин… ваш юный сын… утратил непорочность… Мне очень жаль вам это говорит-ть…

– ЧТО ОН УТРАТИЛ? – загремел граф Рю. – Да как ты смеешь врать? На дыбу захотел?

– Я не посмею обмануть вас, господин… Все признаки… телесной близости… – пролепетал лекарь, не смея поднять глаз на грозного вельможу, – это произ-зошло, скорей всего, совсем недавно, возможно, даже прошлой ночью. Извольте посмотреть… царапинки на половом отверстии, с-синяк от губ и запах альфы…